дравствуйте! Давайте знакомиться. Меня зовут просто дедушка. Я - сказочник. Это значит, что я придумываю и записываю сказки.
Но это не столь важно. Речь-то у нас пойдет не обо мне, а о моей любимой внучке - Алисочке.
В мае девочке исполнилось четыре года. К этому времени ее косы доросли почти до середины спины. Волосики у нее кудрявые и очень пушистые. От этого девочка похожа на ангелочка. Мила она необыкновенно. Болтает Алиса безумолку с утра до вечера. Она невероятная выдумщица. Прямо на ходу сочиняет удивительные истории. Они такие интересные, что позавидует детский писатель.
Алиса - ласковая девочка. Она очень любит маму, папу, брата, бабушку и меня.
Когда внучка бывает в гостях у нас, она говорит мне: "Давай, дедушка, с тобой побеседуем". Она ведет меня за руку в гостиную и там сажает в кресло. Сама садится ко мне на колени и начинает рассказывать про волшебную страну, где она часто бывает.
К слову. Есть люди, которые верят в волшебную страну. Для таких - она бывает. Они по большей части счастливые люди. А те, кто в это не верят - не имеют яркого воображения и фантазии. Жаль! Они многого лишены. Не верят в волшебную страну папа, брат и бабушка Алисы. Они постоянно пытаются её разубедить в существовании этой замечательной страны. Но Алиса не поддаётся уговорам и продолжает верить. Верит чуточку и её мама. Верю в волшебную страну и я. Я с удовольствием слушаю Алисочкины рассказы. Давайте и мы вместе с вами, читатели мои, послушаем их.
Алиса уставилась на ветви березы за окном гостиной, покрытые желтыми осенними листьями, немного помолчала и заметила:
- Ты посмотри туда, где на ветке недавно сидела сорока, а теперь остался только след от её хвоста.
Я посмотрел в окно и ничего такого не увидел. Берёза как берёза. Желтый лист кружится, медленно опускаясь на землю.
- Я ничего не вижу.
- Да ты неправильно смотришь. Нужно немного прищурить глаза и замереть. А ты головой ворочаешь, и глаза у тебя дергаются. Смотри на след хвоста, как я.
Я прищурился, уставился в одну точку - туда, где была довольно толстая ветка. Тут я действительно увидел подобие сорочьего хвоста, словно нарисованного пунктирной линией. Я сразу и не заметил, но что-то изменилось. Дождь за окном прекратился. Солнце заглянуло в комнату. Небо стало по-весеннему голубым. Вот и ветка, и береза, и другие деревья, видные из окна, оделись молодыми весенними листиками. Не могу вспомнить, как я очутился на балконе вместе с Алисой. Да и не на моем, таком знакомом балконе на втором этаже нашего дома, а на деревянном крылечке с тремя ступеньками, спускающимися прямо на мягкую, весеннюю травку посреди березовой рощи. Повсюду щебетали самые разные птицы. Ласковое солнышко приятно грело моё лицо. Легкий ветерок нежными дуновениями ласкал кожу. "Да это же весна!", - подумал я.
- Это волшебная страна! Здесь всегда весна, - прошептала мне прямо в ухо Алиса.
Мы шагнули с крылечка и пошли вперед - навстречу солнцу, навстречу весне.
- Смотри, вон там под большим листом лопуха, стоит кикимора, - шепнула Алиса.
И правда, под лопухом была худенькая нагая девица с крупными ушками, черными глазами, похожими на болотную тину фиолетовыми волосами и кожей. Она вся съежилась, будто замерзла, и смотрела на нас жалобно.
- Бедненькая, да ты замерзла? - обратилась к ней Алиса.
Кикимора только взглянула с грустью, но ничего не сказала.
- На, возьми мою кофточку. Здесь весна, и мне её не жалко, - добавила девочка, накидывая кофту кикиморе на плечи.
- Ки-ки-ки, - только и произнесла бедняжка, и нам почудилось, что она
улыбнулась. Мы с Алисой пошли вперед, а кикимора, опасливо оглядываясь, пошла следом. Так втроем мы и дошли до небольшого болотца, которое летом обычно высыхает. Сейчас, весной, в нем было полно воды.
Дорогой мы любовались всякими диковинными деревьями, прежде нами невиданными.
На одном дереве вместо листьев сидели кошки. Их было много, невозможно сосчитать. Одни обернулись хвостиками. Другие вытянулись вдоль ветки. Третьи так и готовы были прыгнуть прямо на наши головы. Мы прошли мимо. На нас никто не прыгнул. Похоже, кошки решили, что мы не слишком подходящая добыча.
Одно дерево облюбовали муравьи-листорезы. Они так и сновали вверх и вниз по стволу. Вниз - с огромными кусками листьев. Вверх - пустые.
- У них где-то неподалеку муравейник, - объяснила мне Алиса.
Вот и болотце. В нем, словно хор оперного театра, ровными рядами сидели лягушки. Они беспрестанно квакали. Невероятно, но мы понимали, о чем они говорят.
- Мы радуемся весне! Мы радуемся, что вы нас навестили. Мы радуемся, что видим вас! Радуемся тому, что мы радуемся, - безумолку тараторили лягушки. Они что есть мочи вытаращивали свои круглые глаза. Надували ярко-зеленые щеки. С огромным любопытством рассматривали нас.
- Это потому, что весна в волшебной стране. Впрочем, здесь всегда весна, - шёпотом сказала мне Алиса. Лягушки залились пуще прежнего. Красота! Мы стояли и смотрели на лягушек, как завороженные. А лягушки смотрели на нас.
- Сколько можно здесь стоять? Впереди ещё много интересного. Пойдем, - потянула меня за руку Алиса. Мы отправились дальше.
- Возьми кофту. Я уже согрелась, - сказала Алисе кикимора и осталась с лягушками.
- Ей здесь самое место. Она же кикимора болотная, - на ходу объяснила мне внучка.
Мы двинулись дальше. Обернувшись, увидели, как кикимора высоко подпрыгнула и плюхнулась в болото. Лягушки едва успели отплыть в сторону.
- Алиса, да за нами увязался чужой кот.
- Он идет следом от самого кошкиного дерева. Я его давно приметила, - отвечала внучка. Котишка так себе из вида: не большой и не маленький, скорее пушистый, чем гладкий, серый, с беленьким фартучком и белыми носочками на ногах.
- Мур-р-р-р, - ответил ей котишка и упрямо продолжал идти за нами.
- Ничего, внученька, мы его на обратном пути к кошкину дереву отведем. - Кот мне приветливо прищурил один глаз, поставил хвост столбом и совершенно уверенно пошел рядом так, чтобы при каждом шаге непременно тереться об мою ногу.
- Он в тебе, дедушка, признал хозяина, - улыбнувшись, заметила Алиса.
Так и пошли мы дальше втроем: я, Алиса и серый котишка.
Справа от пригорка, на который мы стали взбираться, раскинулся лужок с чудесным молодым клевером. Здесь паслись овечки и белый рогатый козел с очень страшным лицом. Овцы его явно побаивались. Они уступали козлу дорогу, когда тот шел в их сторону. Только старый баран с рожищами, закрученными в бараний рог, стоял как баран и не пропускал козла.
Чтобы стадо не разбрелось, вокруг нехотя бегал крупный, весь в репьях, пес. Он прекрасно справлялся со своими обязанностями.
- А где же пастух? - удивилась Алиса.
- Да вон он спит, бросив под бочок свой бушлат , - указал я на дряхлого старичка, прикорнувшего на весеннем солнышке.
- Смотри, дедушка, одна овечка запряжена в маленькую тележку. В ней что-то толстое лежит. Что это? - спросила девочка.
- Это же курдючная овца. О ней самому захудалому коту известно. У такой овцы вместо хвоста курдюк. В нем копится курдючное сало. Это сало великолепно подходит для настоящего узбекского плова.
Со временем курдюк становится таким тяжёлым, что к овце прикрепляют специальную курдючную тележку. Поняла? - с нетерпением посмотрев на девочку, объяснил кот.
- Как, ты умеешь разговаривать? - удивилась Алиса.
- Что тут особенного? Мы же в волшебной стране, - возмутился кот.
- Эй, бестолковые бараны, что топчитесь на одном месте? Весь клевер
вытопчите. А ну, пошли быстренько вон на ту лужайку, - загавкал на овец пес. Он погнал стадо дальше.
Невиданный дом
Тем временем я, внучка и кот поднялись на вершину холма и увидели довольно странный дом. Я прежде таких домов нигде не встречал.
Когда-то дом этот был высоким. За долгое время своего стояния он врос в землю, весь покосился. Его крыша в своей средней части просела и стала походить на кавалеристское седло. Но почтенные годы не изменили его размеров, дом так и остался большим. Пять узких, высоких окон почти лежали на тропинке, по которой пролегал наш маршрут. Справа возвышались огромные тесовые ворота. Они не открывались, наверное, лет двести. Рядом с воротами - высокая калитка. Калиткой часто пользовались. Её железное
кольцо, открывающее щеколду, блестело на солнце, отполированное бессчетным прикосновением рук. Ворота и калитка сверху были с общей крышей, покрытой, так же как и дом, осиновой дранкой. За калиткой - двор, поросший коротенькой травкой, которая называется гусиной лапкой. Дальше виднелся хлев. Оттуда пахло свежим сеном, коровой и парным молоком.
Я взялся за железное кольцо на калитке и повернул щеколду. Калитка сильно заскрипела и отворилась.
- Кто там? - обратился к нам, выходя из хлева, коренастый, седенький, с белой бородкой гном, - Ах, это вы. Милости просим, заходите. Я только-только Звездочку - коровку нашу, подоил. И хлебушко у меня нынче свежий. Утром испек. Очень кстати. Есть чем гостей встретить. Он засеменил к крыльцу, осторожно неся полный подойник еще теплого, с густой пеной молока.
- Я - Алиса. А это мой дедушка. Котишку я и сама не знаю, как зовут, - обратилась к гному девочка. - А вас как звать-величать? - решив, что тут следует разговаривать, как пишут в сказке, спросила она.
- Нас в семье было двенадцать братьев. Я - самый младший, двенадцатый. Вот меня Двенадцатым и зовут. Так уж издавна у моего народа заведено, - ответил гном.
- Давайте я вам помогу ведерко донести, - предложила Алиса.
- Ни в коем случае, вдруг споткнешься и прольешь. Чем тогда я вас угощать буду? Я в этом дворе каждую выемочку, каждый бугорок знаю. За триста лет, что здесь живу, хорошо изучил. Тут Алиса и вправду споткнулась о кротовую кочку и чуть не упала.
- Вот! Я тебе об этом и говорю!
Мы подошли к крыльцу. Оно было такое же ветхое, как и весь дом. Ступеньки располагались вкривь и вкось. А одной ступени вовсе не было.
- Вы поосторожнее ступайте. Как бы беды не вышло! А то прошлый раз одна гостья меж ступенек провалилась. Так её до сей поры и не нашли. Признаюсь, мне её не жалко. Уж очень она была злая колдунья.
- Может, не ходить?! - с испугом спросила Алиса.
- Чего боишься? Ты же не злая колдунья. Здесь с добрыми и послушными девочками ничего плохого случиться не может, - успокоил девочку кот. Он, ловко прыгая со ступеньки на ступеньку, мигом очутился возле входной двери в дом.
Я и Алиса осторожно поднялись за котом. Взгромоздился на крыльцо, пыхтя, вслед за нами и гном.
- Устал, бедняга. Ведерко-то тяжелое, - пожалела старого гнома Алиса.
- Ничего, я привык за триста лет, - гном открыл дверь. Мы очутились в довольно темных сенях с огромным рукомойником и печкой. Возле печи стояли разных размеров ухваты и кочерга - все на длинных-предлинных ручках. И ухваты, и кочергу покрывал толстый слой сажи. От этого они были совершенно чёрными.
- Помойте, будьте добры, перед едой руки и лапы, - сказал гном. Он указал на висящий у самой входной двери рукомойник. Вместо мыла на полочке у рукомойника стоял ковшик с хлебным квасом. Оказалось, что квас отлично пенится и чисто моет. Алиса и я охотно сполоснули руки. Кот долго выдумывал разные причины, чтобы не мыть лапы. Но, так ничего не выдумав, с большим неудовольствием их все-таки вымыл.
Из сеней через две двери можно было попасть либо в маленькую комнатку, где у гномов была портновская мастерская, либо на большую часть дома. Там располагались три крошечных комнатки и зала, служившая столовой и гостиной одновременно. Именно в гостиную нас и пригласил добродушный хозяин.
Здесь вдоль стен и под окнами стояли дубовые сундуки, окованные медью. На их горбатых крышках были замысловатые ручки и замки. Их медь сияла в лучах солнца, падающих из окон. В полумраке залы медь походила на золото. Посередине возвышался огромный стол, изготовленный из старого орехового дерева. Вокруг него стояли двенадцать резных ореховых стульев с высокими спинками. Между сундуками, у стены против окон, устроился ореховый буфет с зеркальными стеклами. Сквозь них сиял белизной фарфор и искрился хрусталь. Убранство комнаты выглядело таинственно и красиво.
- Это для парадных приемов, - коротко бросил взгляд на буфет гном. Он достал из соседнего сундучка две глиняные кружки и маленькую глиняную мисочку. "Это для котика", - ставя миску на стол, заметил он.
Гном налил в кружки молоко, не забыл плеснуть немного и в мисочку. Он снял с буфета большое, плетеное из ивовых прутьев, блюдо. На нем, укрытый льняной салфеткой, лежал еще теплый каравай хлеба. Двенадцатый отрезал горбушку и еще большой ломоть.
- Кушайте на здоровье, - пригласил гном. - Девочкам - горбушки, чтобы фигура не подгуляла. Дедушкам - помягче, для игрушечных зубков , а котам - только молоко. Коты хлеб не едят, он им вреден.
Алиса аппетитно хрустела вкусной корочкой и прихлебывала молоко. У нее образовались смешные молочные усы. Я ел неспешно, наслаждаясь великолепным вкусом свежего ржаного хлеба и парного молока. Котишка от удовольствия урчал и лакал из миски, усевшись прямо на столе. Вкусно!
- А почему вы с нами не едите? - спросил я.
- Я не ем ничего скоромного: ни молока, ни мяса, ни яиц. Соблюдаю столетний пост, который установлен нашей гномовой верой, - он достал из кармана своих широченных штанов морковку, вытер её о носовой платок и с удовольствием стал ууплетать за обе щеки.
- Молоко, сыр, сметану, творог и прочие вкусности я готовлю для моих гостей. С тех пор, как все мои одиннадцать братьев покинули наш мир, я очень одинок и рад всякому гостю. Был бы он только с доброй душой. Вы кушайте. Потом я вам наш дом покажу. Здесь много интересного и удивительного,- прожевав морковку, добавил гном.
Напившись молока и отведав чудесного хлеба, мы пошли в портновскую мастерскую. Здесь стоял низкий и очень просторный стол. На столе - довольно большой камень, обшитый лоскутками всевозможной материи. В камень были воткнуты швейные иголки и булавки с разноцветными головками. Иголки разных размеров: толстые и длинные с большими ушками, средние и совсем тоненькие маленькие иголочки с крохотными дырочками. Трудно представить нитку, которую можно было вставить в эту иголочку. Сбоку на камне был пришит карман. В нем лежали наперстки, шпульки от швейной машинки и разноцветные мелки. На самом краю стола были вбиты деревянные гвоздики. На них надеты катушки с нитками самых разных цветов.
Портной забирался на стол и садился, сложив ноги калачиком. В таком положении он выполнял всю ручную портновскую работу.
В самом светлом углу под окошком стояла большая швейная машина. Сама она была черной, с золотым рисунком на тонкой талии. Она крепилась на чугунной станине, украшенной литыми завитушками.
- Во время шитья портной садился на стул возле машины и ногами нажимал на педаль так, чтобы колесо вращалось, и машина шила, - объяснил гном. - Да это я так, к слову. Вы примерьте наряды, которые придутся вам по вкусу, - указал он на длинную вешалку на стене у входа в комнату.
Алиса подобрала себе восхитительное платье из золотой парчи, золоченый кокошник и красные сапожки с золотыми пряжками. Пряжки украшали изумруды и рубины.
- Нравится? Можешь взять себе. Это все тебе как раз впору, - разрешил Двенадцатый.
- Алисочка, если нам вдруг повстречаются какие-нибудь разбойники, в этом наряде тебе не сдобровать - ограбят, - предупредил я.
- Принеприменно, обязательно ограбят, и возьмут в плен, и превратят в рабов. Ты лучше оставь этот наряд, выбери что-то более скромное, - посоветовал котик.
- Да вы всё выдумали. В волшебной стране никаких разбойников не бывает. Это просто сказки для маленьких. А я уже большая. Мне четыре года. Лучше посмотрите, какая я в этом наряде умница, какая красавица, какая скромница! - возмутилась девочка.
- Разбойники в наших волшебных местах очень даже встречаются. Дело обыкновенное. А ты, Алисочка, покрасуйся так немного, да положи вещи в торбу , что под вешалкой лежит. В ней подарки и понесешь, - между прочим, промолвил гном.
Алиса еще некоторое время повертелась перед зеркалом и сняла наряд.
Я себе тоже выбрал широкие полосатые штаны с резинками внизу штанин. Они пришлись точно по размеру. Мне стало тепло и очень уютно. Котишка подобрал себе кафтан с вышитыми на боках серенькими толстыми мышками. Кафтан ему очень понравился.
Алиса примерила еще голубое, в крупный белый горошек платьице, и коричневые сандалики. В этой одежде она и осталась. Свою одежду, в которой она пришла сюда, девочка спрятала в торбу, вместе с парчовым платьем, кокошником и красными сапожками.
- Почти все мои братья и я - портные. Только гном по имени Первый был сапожником. Вся обувь, какая есть в доме, сделана его руками. Второй был ювелиром. Пряжки на красных сапогах, что понравились Алисе - это его работа. Шестой брат был пуговичником. Он делал самые разные пуговицы из камня, кости и дерева. Есть пуговицы из сосновой коры и бересты. Это, пожалуй, самые редкие в волшебной стране пуговицы, - рассказал Двенадцатый и добавил. - Пойдем дальше, здесь больше нет ничего интересного.
- Пойдем, - весело сказала Алиса.
Я, внучка и котик перешли в другую комнату. Эта горенка была невелика. Сквозь её окошечко виднелись кусты малины. За ней располагался дощатый, наполовину повалившийся забор. Свет, проходя сквозь листья, становился зеленым. От этого комната казалась сказочной.
Дубовая темная кровать была застелена голубым покрывалом, изготовленным из стеблей крапивы. В старинные времена из крапивной ткани делали мешки для зерна и овощей. Такие мешки были прочны. Служили они по много лет. На маленьком резном столике подле кровати стоял кожаный футляр со стеклянной крышкой. В нем тикали старинные карманные часы, на белом циферблате которых были резные черные стрелки и римские цифры. Маленькая кружевная салфетка из льняной пряжи дополняла скромное убранство стола. Совсем черный венский стул одиноко примостился рядом. Прямо напротив кровати стояла толи корзина с горбатой, плетеной из веток крышкой, толи плетеный сундук с отделанными кожей углами. Прежде ни я, ни девочка не встречались с такой мебелью.
- Здесь давным-давно жила наша бабушка. С той поры мы здесь ничего не трогаем. Только пыль убираем да перетряхиваем содержимое её сундучка.
- Это все-таки сундук, - ни к кому не обращаясь, себе под нос проворчал я.
- Конечно, сундук. Здесь все, что с крышкой наверху, называется сундуком, - весело протараторила Алиса.
- Прравильно, - согласился с девочкой кот.
- Бабушка была могучей волшебницей. В её сундуке все вещи волшебные. Трогать их нельзя, может случиться что-то непоправимое, а посмотреть можно, - сказал гном и открыл крышку сундука.
В большом сундуке оказалось спрятано не так уж и много вещей. Была здесь большая шкатулка для рукоделия с лубочной картинкой на крышке, стопочка кружевных воротничков, огромный частый гребень, ситцевый фартук, аккуратно свернутый в трубочку. Он лежал в дальнем углу сундука. Остальное место занимали удивительные книги.
Старинная книга с картинками
Было видно сразу, что книги не просто старинные, а самые что ни на есть древние. Книги были очень толстые и большущих размеров. Они лежали в двух стопках и занимали почти весь сундук. На обложке самой верхней книги было что-то написано на непонятном языке, а, возможно, это был какой-то замысловатый орнамент.
- Написано по-старославянски. К сожалению, я не умею это читать. Только бабушка знала такой древний язык и иногда читала нам из этой книги. Я помню некоторые рассказы, как будто услышал их только сейчас, - поведал нам гном.
- Можно нам эту книгу просто посмотреть, вдруг в ней есть интересные картинки? - попросила Алиса.
- Ой! Лучше не надо! - воскликнул котишка.
- Давайте посмотрим. Возможно, на этот раз ничего такого и не случится, - как-то по-особенному взглянув на Алису, сказал Двенадцатый.
Он осторожно достал книгу и открыл первую страницу. Здесь был непонятный текст. Первая заглавная буква текста была украшена удивительными узорами. Какая это буква, гном не знал, но она была такая красивая!
- Пусть это будет светлая буква! Она напоминает мне о чем-то радостном, - воскликнула Алиса.
- Удачное название, - промурлыкал котишка.
- Вероятно, буква имеет какое-то другое значение, но раз тебе нравится такое название, пусть будет "светлая буква", - согласился гном.
Мне эта буква чем-то напоминала большого майского жука. Я подумал, что это буква "Ж". Возможно, как во многих старых сказках, все начиналось с "Жили-были". Скорее всего, это были мои домыслы. На самом деле там написано что-то совсем другое.
- Давай посмотрим, что дальше, - попросила девочка.
Дальше было несколько страниц непонятного текста, и вот - картинка:
летний луг усыпан красными маками, синими васильками и огромными, белыми, с желтой серединой ромашками. Через луг бежит тропинка росистая. Капельки росы так и сверкают на ясном солнышке. Побежишь - непременно ноги вымочишь.
На дальнем краю луга - толи скирда сена, толи шалаш. Возле него стояло невиданное существо, будто бы скрученное из соломы. На его голове красовался венок из полевых цветов. В одной руке он держал деревянные грабли, а в другой - косу.
- Кто это там?- спросила Алиса.
- Это местный полевой, - ответил гном.
- Как это - полевой? - недоумевала внучка.
- Разве ты про домовых не слышала? А про водяных, про леших? Так вот, это - полевой. Здешнего полевого зовут Ерошка. Полное имя - Ерофей Павлович.
- Выходит, он полный тезка Ерофею Павловичу Хабарову. Был на Руси такой путешественник. Он со своей дружиной открыл самые восточные земли в нашей стране. В его честь назван город Хабаровск, - вдруг вспомнил я о великом первопроходце земли нашей.
- Очень даже может быть. Только в гномовых землях об этом герое ничего не ведомо, - покачал головой Двенадцатый.
- Я тоже про это ничего не знаю, - заметил котишка.
- Это что, вам про него, про полевого, ваша бабушка читала? - спросила гнома Алиса.
- Да, может быть, и она читала, но, скорее всего, полевой мне про себя сам рассказывал. Я, право, и не помню точно. Дело-то давнее, могу чего и забыть. Да вы сами полевого спросите.
- Как спросить! Это же просто картинка? - удивилась Алиса.
- Никакая это не картинка. Позовите полевого, и он к вам сейчас и подойдет,- добавил Двенадцатый.
- Вот и начинаются настоящие чудеса! - воскликнула моя внучка. -
Полевой, полевой, пожалуйста, подойдите к краю картинки! Нам очень нужно поговорить с вами.
- Сейчас, - проговорил неизвестно откуда тоненький, едва слышный голосок.
Алиса набралась терпения и подождала чуть больше минуты.
- Ваше "сей час" уже давно кончилось, а вы всё не идете, - недовольно проворчала она.
- Быть может, полевой каким-то делом занят. Позови ещё и наберись терпения. Он непременно подойдет, - стал убеждать девочку гном.
- Ну, пожалуйста, подойдите к нам, Ерофей Павлович, - вновь ласково позвала Алиса.
- Иду-у, - крикнул тоненько полевой и вскоре стоял у самого края картинки.
- Здравствуйте, мы никак не ожидали, что вы не нарисованный, а самый настоящий, живой, - только и вымолвила моя внучка.
Я тоже поздоровался и зачем-то представился: "Меня зовут Михаил Дмитриевич, я Алисин дедушка. А это - просто котишка. Как он зовется, нам с внучкой неизвестно".
- Зато мне известно. Его зовут Мурзик. Он всех гостей в дом к Двенадцатому приводит. Замечу, он это делает давным-давно. Хотя, вроде, еще совсем котенок, - объяснил Ерофей Павлович. - Кстати, я не люблю всяких там официальностей. Зовите меня просто Ерошка. Здесь меня все так величают. Привык. А что вы у меня спросить хотели?
- Да так, про ваше полевое житьё побольше разузнать, - сказала Алиса.
- Про это в двух фразах не расскажешь. Заходите в гости. Вот и побеседуем. Я как раз не особенно занят. Покос вполне может еще немного подождать.
На лугах
Я, Алиса и котишка Мурзик так и не поняли, каким образом очутились внутри картинки. Просто были в комнате, смотрели на картинку в книге. Раз! И вот мы уже стоим на росистой тропинке среди благоухающих цветов. Впереди нас стоит Ерошка и машет нам рукой: " Милости просим, ступайте за мной". Мы, совершенно ошарашенные случившимся, покорно отправились за полевым.
Луг по сторонам от тропинки вовсе не казался нарисованным, а был настоящим. Солнце грело совсем по-летнему. Ветерок играл былинками. Жужжали пчелы, перелетая с цветка на цветок. Басом гудели шмели. Стрекотали кузнечики. Огромные стрекозы с прозрачными зеленоватыми крыльями висели над лугом, словно вертолеты, дожидаясь неосторожной добычи.
У корней трав суетились торопливые полевые мыши. Они подбирали упавшие смена и, положив их за щеку, тащили в норку.
Слепой и толстый крот старательно копал передними лапками тоннель. Он подбирался к большой личинке медведки - вкусной и очень питательной пище.
Стая ласточек сновала высоко в небе. Птички охотились за мошками.
Я представил себе, сколько птичке нужно поймать крошечных мошек за день, чтобы насытиться. Так много, что страшно даже подумать.
В невообразимой высоте заливался песней жаворонок. Он очень старался, чтобы его песня понравилась подруге. Та скромно примостилась на тоненькой веточке одинокого дерева на краю луга.
Тут было так чудесно, что я от радости чуть не запел. Хорошо, что я вспомнил о моём почтенном возрасте и вовремя удержался. Вдруг вы, читатели мои, подумаете, что я сошел с ума?
Зато Алиса радовалась, как могла. Она скакала на одной ножке, пела всякую чепуху тоненьким голоском:
- Можно просто веселиться беспроблемно,
Так вертеться и крутиться колесом,
Что завертятся другие непременно,
Все на свете теперь будет нипочем, - на ходу сочиняла она.
Так веселясь, прыгая и вертясь колесом, слушая пение жаворонка и радуясь чудесному летнему деньку, мы - полевой Ерошка, я, Алиса и котишка Мурзик незаметно добрались до соломенного шалаша. Здесь и проживал наш полевой. Шалашик был маленький и тесный. Мы не стали заходить в него, а, присев на корточки, через входную дырку прекрасно рассмотрели всё внутри.
Здесь был стол и стульчик из ольховых палочек. Большой мешок, набитый соломой, служил полевому постелью. Мешочек поменьше - служил подушкой. Большущая бочка с ручкой в центре крышки стояла возле свободной части стены. Её можно было крутить. На вешалке, над бочкой, висел странный железный кувшин или чайник. Вместо ручки у него были кожаные меха . Рядом - зеленая тряпичная шляпа с круглыми полями. Вокруг полей прикреплена тонкая, но густая сетка наподобие вуали.
- Какие странные вещи! - удивилась Алиса.
- Это - медогонка, - сказал Ерошка, указав на бочку, - в неё ставят рамки с мёдом и крутят их. От вращения мёд из рамок вытекает на дно бочки.
Готовый мёд перельют из медогонки по баночкам и банкам для еды и для хранения.
- Вот это - дымарь. В него кладут тлеющую сосновую кору. Когда нужно отпугнуть от улья пчел, чтобы они не покусали пчеловода, с помощью мехов из дымаря направляют дым в улей.
Пчелы дым не любят и разлетаются. Теперь пчеловод может открывать крышку улья и вынимать рамки с мёдом, - объяснил Алисе полевой.
- Ну, а это просто пчеловодческая шляпа. Сетка на ней не дает пчелам ужалить человека в лицо и голову, - добавил он.
- Ой! Да вон там пасека, - увидев множество маленьких домиков на высоких ножках, закричал от неожиданности я.
В домиках не было ни окон, ни дверей. Только почти под самой крышей виднелась узенькая щелочка. В неё даже мизинчик Алисы не пролезет. Возле щели прикреплена маленькая деревянная полочка. На неё, прилетев с работы, садились пчелы. Затем они ползли через щель внутрь домика. Этот домик - самый настоящий пчелиный улей. В нем живет пчелиная семья. Она называется рой.
Самая важная особа в пчелиной семье - пчелиная матка. Она откладывает личинки, из которых выводятся пчелы.
Кроме матки, в улье живут рабочие пчелы. Они бывают разные. Одни собирают с цветов сладкий сок - нектар. Другие пчелы поддерживают улей в чистоте. Третьи - ухаживают за личинками, а четвертые - пчелы-вентиляторщики. Они машут своими крылышками и проветривают улей.
Все рабочие пчёлы в момент опасности отважно защищают свой улей. У пчел есть для этого жало.
Есть ещё трутни. Они ухаживают за пчелиной маткой и охраняют её от всех врагов. Трутней в улье немного - несколько десятков. Больше всего в улье рабочих пчел. Их тысячи. Пчелиный рой работает, словно хорошо отлаженная машина.
- Вы навестили меня как раз вовремя. Сегодня начинается первый сбор урожая цветочного меда, - с улыбкой сообщил нам Ерошка.
Он выдал мне и Алисе по пчеловодческой шляпе и объяснил, что для кошек шляп пока не придумали. Да в этом и не было необходимости. Пчелы через мех животных ужалить не могут. Остается только следить, чтобы пчела не ужалила котишку в носик. Это не трудно: носик маленький и всегда на виду.
Сам Ерошка тоже надел шляпу и прихватил с собой дымарь. И мы отправились на пасеку.
Возле ульев нам повстречались два низеньких коренастых человечка.
- Это гномы-пасечники. Они близнецы. Смотрите, их невозможно отличить друг от друга, так они похожи, - указал на человечков полевой.
- Здравствуйте. Я - Первый, - поздоровался с нами один из них.
- Нет, я Первый, а он Второй, - перебил брата другой гном.
- Ты Второй, а я Первый.
- Нет, ты Второй!
Все это закончилось потасовкой. Гномы таскали друг друга за волосы и потеряли свои колпачки. Пчелам драка возле ульев совсем не пришлась по вкусу. Они налетели на дерущихся гномов. Каждому досталось по нескольку укусов. Только тогда они перестали драться.
- Они родились почти одновременно. Никто не помнит, какой гном был первым. Вот они с самого рождения и воюют за первенство уже больше трехсот лет. В остальном они милые и безобидные братья. Не спрашивайте
их, как кого зовут, и все будет хорошо, - объяснил нам Ерошка.
- Давайте принесем медогонку, - обратился он к гномам.
- С превеликим удовольствием, - совершенно одновременно согласились гномы.
Пока полевой и гномы ходили за медогонкой, у нас выпало несколько минуток, чтобы хорошо рассмотреть пасеку. Я сосчитал ульи. Их оказалось тридцать восемь.
Чуть поодаль от места, где стояли мы, находился стол и вокруг него скамейки из грубых необструганных досок. Рядом на плоском камне примостился большой самовар с черной жестяной трубой. На столе стояли стаканы с блюдцами, маленькие прозрачные розеточки и хрустальная ваза с резной крышкой. Ещё были маленькие серебряные ложечки и половник с носиком. Вокруг, сколько ни смотри, простирался луг. Только на западе виднелась темно-зеленая полоска леса.
- Вот и медогонка прибыла, - сказал, отдуваясь, полевой.
- Теперь можно начинать сбор мёда, - заметил один из гномов и почесал укушенное пчелой место на лбу. Там образовалась довольно приличная шишка.
Оказалось, что верхняя часть улья легко снимается, и можно доставать рамки с мёдом.
Тут и пошла работа: рамки вскрывали специальным длинным ножом, ставили их в медогонку и крутили ручку. Мёд стекал вниз. Скоро медогонка наполнилась золотистым ароматным мёдом. Гномы открыли кран в нижней части медогонки, и мёд тек тоненькой струйкой в банку. Банки быстро наполнялись. Только поспевай их менять.
- Кончено! На сегодня все, - сообщил один из гномов-пасечников.
- Да и самовар поспел. Пора с мёда пробу снимать, - добавил второй, а, может быть, и первый гном.
- Давайте за стол, - пригласил Ерошка.
Мы с Алисой радостно уселись за стол. Мурзик же обижено отошел в сторонку, отвернулся от нас и обмотался хвостом.
- Не грусти, котик. Я знаю, что коты ни чая, ни мёда в пищу не употребляют. Для тебя я припас копченую колбаску. На, кушай на здоровье, - обратился к котишке полевой.
Кот тотчас заурчал. Обида его прошла, и он принялся за колбасу.
Один из гномов наливал чай из самовара, другой ставил полные стаканы на стол. Ерошка из хрустальной вазы накладывал половником мёд в розеточки и ставил рядом со стаканами. Гномы и полевой уселись рядом с нами. Чаепитие началось.
- Чаю пейте, сколько хотите, гости дорогие. Не жалко. А вот мёд ешьте осторожно. Его много съедать сразу нельзя. Можно заболеть, - заметил один из гномов.
- Однажды нас навестила довольно злая колдунья. Она съела целую суповую тарелку мёда. Ночью у неё поднялась высокая температура. Врачи её чудом спасли. А вполне могла умереть, - добавил другой гном.
- Позже она в доме, где Двенадцатый живет, между ступенек крыльца провалилась. Больше её никто не видел, - напомнил Ерошка.
- Нам Двенадцатый про этот случай уже рассказывал, - вступила в беседу Алиса, - и добавила. - Моя мама мёд покупает в маленьких баночках в магазине. Но он совсем не такой вкусный. И чай здесь какой-то необыкновенный. Я такого прежде никогда не пробовала.
- Этот чай заваривают из липовых цветков. Он не только вкусный, но и полезный. Он всякую простуду выгоняет вон, - объяснил один гном.
- Это правильно, - добавил второй.
За этими разговорами мы и не заметили, как напились чаю.
- Спасибо большое. Я больше не хочу, - сказал я, когда Ерошка предложил мне еще один стакан.
- Я тоже больше не буду, - заметила Алиса.
Мы встали из-за стола, попрощались с гостеприимными хозяевами и отправились дальше в сторону, где зеленела полоска леса.
В волшебном лесу
Лес навалился на нас сразу. Вот поле. Шаг. И мы в лесу. Да не просто в лесу, а в лесу сказочном, тёмном и таинственном. Многовековые ели у корней были в два и три обхвата. Под ними таились сумерки, и дремала тишина. Седой мох сплошным ковром устилал все пространство под елями.
Тропинка, по которой шли я, Алиса и котик, осторожно огибая толстенные стволы, неспешно ползла в глубину леса.
В первые минуты пребывания в лесу нам даже стало страшновато. Однако мы скоро пригляделись к сумеркам и ничего страшного не увидели.
Алиса даже тихонечко запела, сочиняя прямо на ходу:
"С дедушкой мы здесь идем
И не страшно нам,
Не сдадимся ни за что
Никаким врагам.
Мы под ёлками идем
Прямо в темный лес.
Обязательно найдем
Всяческих чудес.
Ля-ля-ля, ля-ля-ля,
Всяческих чудес".
Ей в лад стал подпевать котишка Мурзик:
"Мяу-мя, мяу-мя,
Всяческих чудес.
Может, попадется мышь,
Или кто ещё!
Здесь в лесу такая тишь...
Дальше Мурзик ничего не придумал и спел:
"Мяу-мя, мяу-мя,
Мяу, мяу, мя.
- А совсем неплохая у вас вышла песенка, - подбодрил я Алису и котика.
- Это кто посмел здесь своим пением нарушать многовековую тишину? - раздался странный скрипучий голос.
Тут-то мы и увидели его. Он был ростом мне по колено. Шляпа - из листка лопуха. Вместо носа - еловая шишка, да и сам он состоял из каких-то сучков, веточек сухих травинок, желудей и орехов. Борода его была в точности такая, как мох под елками.
Я возмутился такому грубому обращению: " А почему, собственно, здесь нельзя петь? Нигде про это не написано".
- Да прежде никто и никогда здесь петь не пытался. Все здесь ведут себя тише воды, ниже травы.
- Да кто вы такой, чтобы нами командовать? - возмутилась Алиса.
- Кто такой, кто такой! Да леший я. С незапамятных лет за этим лесом поставлен приглядывать. Чтобы ни-ни, никакого безобразия здесь не допускать. А то пришли тут, распелись, да ещё и смеют меня спрашивать: "Кто я такой?". Прежде меня никто не спрашивал: "Кто я такой?". Меня все уважали. С почтением ко мне обращались: "Вы, говорили, леший Микишенька, здравствуйте на долгие века. А тут: "Кто я такой?". Так меня еще никогда никто не обижал, - разобиделся леший и заплакал.