Далеко-далеко, на самом краю земли, жила-была старуха. И была она несчастная, всегда злая и недовольная. Всех родных своих она пережила, всех соседей выжила и теперь жила одна в бедном домишке и оттого становилась все злее и злее. Ей не нравилось, как огонь горит в печи, как скрипит половица. Она ворчала на старый чугун за то, что он стар, бранила дрова за то, что они отсырели, ругала одеяло за то, что оно обветшало. И не было ни одной вещи вокруг, которую не осыпала старуха своими проклятьями. От ее ругани в погребе сморщивалась картошка, услышав ее неожиданный визгливый пронзительный крик, мыши в подполье околевали от страха, в доме все дрожало и сотрясалось, начинало ломаться, рваться, трескаться и путаться. Несмотря на это вещи в доме были очень стойкими: они старались держаться до последнего. Конечно, многие из них часто даже мечтали поскорее испортиться, сломаться, порваться, треснуть, чтобы старуха, наконец, выкинула их, и они смогли бы хоть недолго пожить в тишине, пусть даже потом замерзнуть, никому не нужными, в снегу. Но - увы, старуха без конца чинила и латала их, покрывая бранью, рассовывала по углам - вдруг пригодятся, и снова ругалась и ворчала.
Одним из самых старых вещей в доме был небольшой кувшин из красной глины. Когда-то, давно-давно, старуха наливала в него воду, чтобы поливать цветы, которые росли в горшках на подоконнике. Но цветы уже давно погибли, а вода в кувшине так и осталась. Так простояла она целый век и день за днем впитывала в себя старухину злобу. Сверху вода казалась по-прежнему чистой и прозрачной, а на дне - кто знает, что стало на дне со старухиной злобой и сколько ее там накопилось, ведь ругалась старуха каждый день долгие, долгие годы.
Но вот однажды забрел к старухе одинокий охотник - он охотился в чужом лесу и заблудился.
- Здравствуй, бабушка!
- А тебя разве кто звал сюда здравие желать? - заворчала на него старуха. - Мне твое здравие не нужно, я и так тебя переживу.
- Сколько же вам лет, бабушка? - спросил охотник.
- Кто не считает, тот дольше живет, - проворчала старуха.
- Я давно хожу по лесу - не могу найти дороги...
- Я дорог не знаю - никуда не хожу.
- Может, пустите переночевать, ночь приближается.
- Некуда мне тебя класть!
- Так дайте хоть воды напиться.
- И дорогу ему, и ночевку, и воды... - продолжала ворчать старуха, да и налила ему воды из старого кувшина. Выпил охотник той воды и тут же упал замертво. Положила его старуха на лавку, поворчала и легла спать.
Наутро охотник весь почернел и покрылся будто прочной древесной корой. Ходила вокруг него старуха, ходила, ворчала, ворчала, пару раз хватила по нему коромыслом - раздался глухой стук. Хотела было старуха его выкинуть, но передумала, решила подождать что-то дальше будет.
На третий день раздался треск - треснула скорлупа. Вышел из нее охотник, целый и невредимый, как прежде, и говорит старухе:
- А нет ли, бабушка, у тебя чего поесть, очень уж я что-то проголодался.
- Тьфу ты, - разозлилась старуха, - вот свалился на мою голову, то ему - попить, то ему - поспать, а теперь еще и поесть...
А охотник-то ее не слышит:
- Что ж ты, бабушка, молчишь? Видать старушка немая, да может еще и глухая! Дай-ка, бабушка, я тебе помогу: живешь тут, бедная, одна, некому тебе помочь-то...
Тут старуха совсем разозлилась:
- Ах ты, жалостливый какой ты выискался! Это я-то немая? Я - глухая? Я вот сейчас как возьму коромысло, да как садану тебе по уху! Это ты у меня оглохнешь, это ты у меня онемеешь! - и схватила она коромысло.
А охотник ее не слышит. Взял из рук ее коромысло, говорит:
- Это верно, бабушка, за водой надо сходить перво-наперво.
А старуха - за ним, и опять кричать:
- Ай, соколик, да ты и так оглох! Ай, не слышишь ты бабку старую? Али вздумал ты провести меня? Али хочешь изжить со свету белого?!
Так ходила она за ним, ходила, бранила она его, бранила. А охотник ее не слышит - видно водица старухина так подействовала, что не стал охотник слышать ее злую ругань. Нарубил охотник дров, растопил печь, тесто замесил, в печь горшки поставил.
- Или я здесь теперь не хозяйка!? - причитала за ним старуха.
А охотник накрыл на стол, у него в горшках щи да каша:
- Садись, бабушка, есть будем.
Но старуха не унималась:
- Ишь, еще за столом я с тобой не сидела! Щей с тобой из одного горшка не ела!
Наелся охотник, сунул в котомку коврижку:
- Ну, спасибо тебе, бабушка, за хлеб-соль, пора мне свою дорогу искать, - поклонился он ей и ушел.