Хархур Товий : другие произведения.

Staccato

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Товий Хархур

STACCATO

СОДЕРЖАНИЕ
1. МЫСЛИТЕЛЬ
2. Одиночка ли волк, или
просто капризный ребёнок
3. урок укором
4. слово непознанное
5. О ТОМ, ЧТО НЕ ВИДНО В ЗЕРКАЛЕ
6. человек тянется к воде
7. Блеклые складки дивана
8. Люди в поисках клеток.
9. Я шел по тропе, которой
10. Снятся сны...
11. Музыка! Музыка! Му -- чаю бы мне
12. И скучно и грустно,
хоть есть кому руку подать.
13. Друзья по-американски
14. ЛИСТ
15. ЯНВАРСКАЯ ОТТЕПЕЛЬ
16. Слишком светлы летние зори
17. DAS GOTTLICHE SPIEL
18. Летит! -- Лови! -- Словишь ли!?
19. она подошла к нему в парке
20. Что-то было
21. КИФАРА
22. Ты кормила меня с ладони.
23. девушка в магазине
24. А в глазах твоих -- тихий заговор
25. Рыжей бестии -- рожь опалённая.
26. Когда мы придумаем дом
(из цикла "КОЛЬЦО")
27. Слышишь стук под окном, мастер
28. Улица под окном
29. Осторожно взглянула
30. Затаилась в глубинах квартиры...
31. Мозги мои чисты как девочка

МЫСЛИТЕЛЬ
Я -- дворник вселенной. Хожу, собираю
объедки, огрызки чужих развлечений
и пиршеств.
Работа не в тягость, но требует часто
глубоких поклонов.
Высокие дворники нынче не в моде,
однако.

Чтоб было сподручней, придумал я палку
для мелких предметов.
Накалывать быстро я их наловчился,
но только ведь мелочь
не делает чести, пусть даже и дворник
радеет к работе.

Короче, весь мусор сбираю я в кучу,
потом сортирую,
пытаясь придать очертанья,
достойные прочего глаза.
И это не трудно,
хотя попадаются странные вещи:
по виду -- размокший картон,
а на деле --
не сжать, не расправить.

Тогда, возмущенный, бросаю я спичку --
огонь все сжирает,
и в пламени ярком встают города,
где не мусорят вовсе;
и дворник не нужен.
Я, дворник вселенной, мечтаю
о том, что вселенной когда-нибудь
просто не будет.

* * *
Одиночка ли волк, или просто капризный ребёнок,
Твоё сердце как урна,
Покрытая серебром
Или ртутью,
Скатывающейся по краям.
Думают:
Лепнина великолепная!
Думают...

Улицы нервов --
Трубы, несущие истерию.
Шаги -- миллионы ступней,
Щиколотки в носках.
Мусор разбросанных слов,
Смятые выраженья.
Даже в дыхание ветра
Вкрадывается тоска.

Ветер скребёт по трубам
(Искренне, но бесталанно).
Ветер врывается в щели
(Ветр без щелей безглас).
Урна стоит на панели --
Полная урна окурков:
Каждый пройдёт, сплюнет,
Кинет -- долой с глаз.

Окурок не гаснет сразу:
Тлеет (урне тепло)
И мучит погасших рядом --
Мучит в себе пожар.
Ветер в благом порыве --
Тупость искренних слов --
Коснулся, прижался -- вымел
Искру, в слюну вжал...

Одиночка ли волк, или просто капризный ребёнок,
Твоё сердце как урна,
Холодная спящая урна,
Заплёванная тоской.

* * *
урок укором

* * *
слово непознанное
слово
как молоко
вскипает
сворачивается
пошлостью

О ТОМ, ЧТО НЕ ВИДНО В ЗЕРКАЛЕ

* * *
человек тянется к воде
предчувствуя истоки
но даже там
землей рожденный
пытается нащупать
дно

* * *
Блеклые складки дивана --
словно осеннее поле
с равнодушьем натянутым
притягивает к себе
две вяло плывущие тучи --
диван принимает важно
с великолепным достоинством
ниспадающий зад.

Стены скрипят от зуда --
структура как нервы: колет
тень раскидавший фикус,
несущий достаток в дом.
Ярким пятном -- сердце,
голое красное пламя:
маленький сгусток красок
в полумертвых тонах.
Ах, как трагично -- цинично! --
сердце из плюша, локоть
томно, но как-то пошло
давит живой мазок.

В привычных изгибах пальцев
долго дымит сигарета:
пепел правильной формы
сокращает длину
обычной неловкости пауз.
Пепельница в окурках:
когда наполнится, гости,
толкаясь в прихожей, уйдут.

Это окно напротив --
укромный кусочек жизни.
Рядом такой же. Различье
лишь в планировке квартир.

P.S. Кто-то проводит время,
сжимая его, тасуя.
Кто-то сидит напротив,
подглядывая в окно.

Кто-то молчит, не зная
куда вставить слово. Кто-то
крадет их слова и жесты
и складывает стихи.

* * *
Люди в поисках клеток.
Смотришь: все что-то ищут.
И ты тоже вступаешь
в хаос движенья
Броуна.
Потом, случайным потоком
тебя отнесет.
Вернешься:
все уже "твари по паре" --
значит, клетку нашли.

Над городом серое небо.
Город и сам-то -- серый.
Видимо, множество клеток
дает моногамную тень:
сублимация серого в серый
(в какой же еще).
Капля,
дождавшись своей фазы,
упала. Пошел дождь.

А ты был в стране, где солнце --
назло, вопреки, но -- светит.
И вот зачем-то вернулся
и понял, что опоздал.
Наверно, напрасно это
бездумное отклоненье.
А может просто не надо
вступать в движение тел?

* * *
Я шел по тропе, которой
когда-то и ты наверно
ходил, но держался правее,
всегда сохраняя шаг.

Я шел через парк к опушке,
где дом стоит, розовея.
А надо мной ухмылялся
желтый заплывший зрак.

Я вышел сюда как будто
вдохнуть запах гнили осенней,
но парк был полон тобою:
на голых ветках кустов

висели еще ошметки
твоих былых рассуждений,
цепляясь крюками причины
за следствий пожухлый покров.

Я шел, а они мерцали,
как будто звездное небо
стекло по стволам деревьев,
чтоб осветить мой путь.

Я их собирал горстями.
Зачем? Но кому как не брату
забрать, что оставил младший,
еще неразумный брат.

И так я шел, восхищаясь,
любуясь своей находкой.
Но ты слишком много оставил:
боясь что-нибудь уронить,

я шел, сожалел и думал,
что сумку оставил дома,
и что хорошо бы было
в куртке карманы зашить.

* * *
Снятся сны...

Верстовые столбы:

УЗКИЕ ТРОПЫ, НИКОГДА НЕ ВЕДУЩИЕ К ЦЕЛИ,
ПОЧЕМУ-ТО ВСЕГДА НАЧИНАЮТСЯ У ПОСЛЕДНЕЙ СТУПЕНИ
ЛЕСТНИЦЫ, СПЕШАЩЕЙ ВВЕРХ.

СТАРЫЕ ПЕТЛИ, ЗАБЫВШИЕ ЗАПАХИ ГОРЬКОГО МАСЛА,
ПРИЖИМАЮТ К СТОЛБАМ, ПОКАЧИВАЮЩИМСЯ БЕЗУЧАСТНО,
ДВЕРЬ, ОБРЕЧЁННУЮ НА УСПЕХ.

В ПРОСТОЕ ПРОСТРАНСТВО, ЧЬИ ПЛОСКОСТИ НЕ ПЕРЕСЕКАЮТ ЗАСОВЫ,
НИКОГДА НЕ ПРОНИКНУТЬ, ДАЖЕ САМЫМ ИСПЫТАННЫМ ВЗОРОМ,
ПУТНИКУ, ИЩУЩЕМУ СЕБЯ.

ОСТРЫЙ РЕЗЕЦ, РАЗРУШАЯ СЛОИ СПРЕССОВАННОГО ПЕСЧАННИКА,
ВЫСЕКАЕТ НА СТЕНАХ В ПОДТЁКАХ, БЕССМЫСЛЕННО И ОТЧАЯННО,
СО ВРЕМЕНЕМ ЛГУЩИЕ ПИСЬМЕНА.
 

Сон собирает слова:

Дойти по несуществующей плоскости --
По той неизвестной узкой тропе --
До уверенной, что в неё не войдут, двери.
И, обвиняя себя в кротости,
Не доверяя фантомной мечте,
Приблизиться, но так и не увидеть цели.

(МЕСТО ИСПОЛНЕНЬЯ ЖЕЛАНИЙ -- В ТЕБЕ)

* * *
Музыка! Музыка! Му -- чаю бы мне,
Того тёплого мутного чаю.
Встречаю --
никого.
Не пойму --
для чего,
Отчего светлый сок молочая
растекается терпко
по янтарно-густой
дымной поверхности чая.
Музыка,
что с тобой?

* * *
И скучно и грустно, хоть есть кому руку подать.
Подашь -- в пальцах мерзость и тупость.
В полночном бреду
Не к столу,
Не к бумаге --
В кровать.
На жёсткий матрац опускаются руки.

Матрац -- чей-то волос и чей-то тишайший покой --
Волокна лениво свивают забвенье.
Коснёшься -- узнаешь.
Проснёшься --
Вернёшься пустой,
И снова у горла висит сожаленье.

Жалеть -- не страдать. Сожаление -- шаг к мазохизму.
Есть потолок, и найдётся испытанный крюк,
Если не знаешь.
Встречаешь,
Но любишь лишь числа --
Лишь арифметику безымянных подруг.

Числа есть знаки, а в знаках хранится начало
Той бесконечности, символ которой зеро.
Девы зовут,
Но их жаркий приют --
Как мочало
В грязной бане. И глаз выбирает вино.

Выбрал -- сошёлся: смех из окна над подъездом.
Выбор прекрасен тем, что нельзя выбирать.
Губы к ногтям:
-- Очень рад!
-- То мой брат.
Если честно:
И скучно, и грустно, и некому руку подать.

* * *
Друзья по-американски,
по-русски -- приятели,
то есть чужие
приходят в гости,
если позвать, попросить,
в общем,
если создать впечатление
благопристойного приглашения:
забыть все приступы злости,
скуки
(обычной, когда нет больше водки)
и, повторяя про себя
"суки",
с натянутой улыбкой
(радушной)
вытягивать из горлышек пробки.

А иначе одиноко настолько,
что начинаешь писать стихи
о приятелях,
как они
могут приходить в гости.

ЛИСТ
Сон капустницы в гусеницах
медленно бредущего трактора:

На шоссе у лазурного пляжа
робко переминается пожилой лист
Движение -- подвиг
Изменение формы -- пол-жизни

Траурное одеяние
(Не фиолетовый -- посмертный
не чёрный -- никчёмность подчёркнутая серьёзностью --
чёрный от незнания лучшего
Но равнодушная зелень
отягчённая вегетарианской сетью морщин:
животная старость несведущей плоти
не вкусившей от своего подобия
Но гниль отупевших клыков --
труд благородный сгустившейся желчи) --
Одеяние старости жухлой
дополняется запахом тлеющих шин:
Вялые вздохи и дикий полёт --
Веер трухи разлетевшийся из-под колёс.

Крылышки -- слышь! -- прыснули на траву.

ЯНВАРСКАЯ ОТТЕПЕЛЬ
Снег не уходит
Стоит и ревнует
Замер
Насупился
Наледь -- броня
Грязный
Заплеванный
Грубо малюет
О бесполезно потраченных днях.

"Зимушка
Матушка
Чистая
Гордая
Ты на кого променяла меня
Весь пред тобой я
Усталый
Изношенный
Цвета земли" --
Выступает земля...

Плюнул
Задумался
Смехом непрошеным
-- Вот заливается
старый чудак! --
Весь заискрился
И радугой бросился
Вслед за весною...
-- Обманет она!

* * *

Искажающей линзою речи
Расплющены сны города.
В. Кривулин
Слишком светлы
летние зори:
Спать не моги!
Небо в зазоре
форточки. Жуть
в левой и правой:
Оземь -- ступнёй
Холод -- оправой.
Тканью -- стекло,
Ласковым солнцем.
Пухом укрой,
свет за оконцем.
Пухом согрей,
пухлая дева.
Мякотью скрой.
Мясо ль не грело?
В сетки развешено --
Кровью в кровати.
Литры молочные --
Тару оставьте.
Выделка кож --
Галантерея:
Что твой бумажник,
Не кожа ль еврея?
Мягкая, тёплая, нежная ткань.
Милая, шарить рукой перестань.

Солнце в зените
Колени -- к груди.
Глазом -- о цифры:
Спать не моги!
-- Встать не могу.
-- Надо! -- Не смей!
Есть ещё сон --
Крылья -- Морфей.
Есть ещё стих:
Смерть и слова.
В снах ты поэт:
Бездна у дна.

Веки дрожат --
Солнце заходит.
Мир -- это то,
что происходит
в снах.

            Тягомуть --
Воск на мозгах.
Свет -- уж не скальпель --
Газовый страх.
Пересеченья --
Грифель и свет.
В миг пробужденья
умер поэт.

DAS GOTTLICHE SPIEL
Богиня с обгрызенными ногтями
отдает предпочтение
августейшим особам.
Молодая богиня:
ее предпочтение --
олимпийский угол
зрения --
требует
беспрекословного поклонения.

Повелевать сильнейшими,
их каждым порывом --
это ли
не наслаждение.

Играть цветами,
сжимать рукою.
Из тени в свет не
перелетая,
ползти, тащиться
в грязи,
помыться
нельзя,
одежды
из горностая
извозишь в луже
(уж лучше в черный --
нейтральный).
Вчуже,
конечно жаль,
что взорвали замок,
и нет Геракла --
как нет конюшен,
и белый камень --
всего лишь щебень.

Богини пальцы
тверды как кремень,
и шаг державный
ей так послушен.

Богиня знает,
что будет дальше.
Она играет.
Король скорбящий
устанет скоро,
но как же мило
улыбкой сонной
(забудь, что было)
смешает царства
и все -- в утиль:
Das Schach ist nur
ein feines Vorspiel.

* * *
Летит! -- Лови! --
Словишь ли!?
Любовь как туман --
песнями --
Стлалась по твоей --
площади,
Пала на камень --
персями.

Туман. Всё течёт,
плавится:
У церкви калека --
молодцем --
Пришёл ко двору
справиться,
Что делать ему
с золотом.

Что делать?!
Вдыхай порами
Сей воздух дурной,
лихорадочный.
Плевать, что слабы
лёгкие --
Вдыхай его полными
чашами.

Спеши! Ведь туман
рассеется:
Краски снова --
охотник с филином.
Трезвый луч по камням
мечется,
Изгоняя влагу
насилием.

И, идя по сухой
площади,
Ты почувствуешь -- в горле:
муторно
Мокрота у гортани
полощется,
Вспоминая туман --
поутру.

Потеряв, не ищи --
не воротится.
Солнце встало: значит --
живи.
Лишь комочек любви --
носится
И страдает во впалой
груди.

* * *
она подошла к нему в парке
взглянула
он молча пристроился рядом
бульвар
светофор
в подъезде
в прихожей
она не дала
нарушить молчание
слово
бессмысленно в складках простынки
усеянной многоточьями

* * *
Что-то было
Кажется в прошлой жизни
трамваи
улицы
фонари
Свет терялся в распущенных волосах
В комнате звучали стихи

Это было весною
(или так только казалось)
в конце XX века
в одной из многих столиц
Стихи бродили по комнате
Стены послушно внимали
Стены дешевых отелей
привычны к любви

Комната -- кинотеатр
мы -- в зале
они -- на экране:
тени сходились
ветер
рассеивал свет
Это было в начале
В любви есть только начала...

Они были
в этой комнате
НеМы.

КИФАРА
    Оборвал, толи нитку, толи замшелый канат (даже повеситься не сумел). А ведь был безрассуден, безудержно буен и рад, когда нить находила свой самый визжащий предел.
    Нищий странник с кифарой, бродил по пустым деревням, укрываясь в тени подточенных червем перил. Как прекрасно он пел, но никто ему не подавал, потому что пусты были хаты -- людей не любил он и не мог у кифары струны поменять. Так с натянутой ниткой бродил по стране. Как безумно любил он подруги изломанный знак. Он миры б завоевывал с ней. Разве дело в струне?
    Но прекрасная младость желает блистать красотой: золоченые струны пригрезились в звездной ночи. А проснулась, взглянула: опять этой ниткой простой, этой ниткой суровой излучины оплетены. Разрыдалась. И можно капризную юность понять, только нитка намокла, волокна ослабли, а он не заметил: не просто прекрасные песни слагать -- в тот момент был чарующим
гимном певец увлечен...
    Оборвал: на высоком аккорде, в торжественный миг стон взметнулся и замер. Потом оборвался канат. Он остался лежать полумертвый: распухший язык и разбитые губы не поют теперь -- лишь говорят.

* * *
Ты кормила меня с ладони.
Я молчал и покорно лизал
твои затвердевшие подушечки пальцев.
Что мне еще оставалось?
Ведь не мог же я стать твоим мужем,
пока в доме стоял рояль.

Кем я был -- не узнать, не вспомнить.
Только слышал, что зеркала
Недоступны звериному глазу.
Как могла ты тогда восхищаться
способности жить без иллюзий?
Но иначе бы -- не лизал.

По ночам у тебя были гости.
Ты радушно их принимала:
наливала, кормила, потом
исполняла ноктюрны Шопена
и, склонившись в легком поклоне,
улыбаясь внимала словам
восхищения. Мне же казалось,
что печальные складки сжимали
полустершееся лицо.

И когда, озверев от горя,
я сдавил тебя в мощных объятьях.
И когда вместо нежных мелодий
тишину нарушил твой хрип,
ни один из тех, кто здесь не был
не откликнулся. Мир твой полон
по-людски нелепыми снами.
Одиноки всегда мы были.
И останемся здесь одни.

* * *
девушка в магазине
девушка
а у Вас бывает?
ну это
Вы знаете
каждый месяц
а знаете
у меня не бывает
оно куда-то ушло
больше ничто
из меня не льется
ни отходы
ни стихи...

а у Вас почему-то
губы обветренны
потому что ветрена
или потому что волнуетесь?
ведь волнуетесь
девушка?

у Вас такие странные ногти
я их не видел но знаю
странные
они затупились отстукивая по клавишам
от того
что в детстве
их запрещали
грызть

а глаза Ваши
девушка
но
неужели их тоже не видно
это радушная оболочка
отразившая толпы идущих у кассы
и я только частица
только прозрачный лоскут
незаметный
на безучастной поверхности глаза

как смешно создавать из песчинки
прекрасные замки
но и наша вселенная
она тоже возникла
из малости жалкой

просто ночь была ветрена
ветер мелодией странной
кому-то шепнул
и кому-то
понравилось это безумно

безумец окно распахнул
и не слово
счастливую песню
-- звук монотонный и радостный --
бросил в немое пространство

так родилась наша сущность
и сущности вторя
я говорю тебе
девушка
посмотри на меня

* * *
А в глазах твоих -- тихий заговор,
Тихий заговор приближения.
Разглядев тебя -- сам движение --
Уж не встанешь, не остановишься.

А ужалив себя поцелуем твоим,
Поцелуем жарким, непрошеным,
Никогда уже не рассеять дым,
Сизый дым, сокрывающий прошлое.

А коснувшись тебя, пропадаешь весь,
Исчезаешь в текущем пламени.
Неужели такая на свете есть,
Или это -- ошибка памяти?

* * *
Рыжей бестии -- рожь опалённая.
Пальцы -- иглами. Страсти ток
Заметался по нервам; нервами --
Как жгутами -- в бараний рог --

Сердце странное, беспокойное --
Бессердечное -- бес конца.
Было вольное -- стало дольное,
Обездоленное -- сердце пса.

Было золотом -- гарью скрылося.
Было небылью -- стало сном.
Колдовство твоё -- масть бесстыжая,
Медь, окованная огнём.

Заклинанье -- не говор -- заговор
Струй метущихся -- белых крыл:
Руки: пальцы огонь заглатывал.
Стан надломленный ночь душил.

Колдовством твоим -- очарован я.
Жаром страсти твоей -- опалён.
Ты -- судьба моя, моя девственность --
Обновление. Память, вон!

из цикла "КОЛЬЦО"
4.
Когда мы придумаем дом,
мысли белее быка
и корову прозрачнее света
в плуг мы впряжем.
А сошник
из твоих пяти медных колец
выплавим.
Я, в одеждах жреца,
С головою покрытой,
стану вести борозду.
Ну а ты
сложишь очаг и огонь
жертвенный в нем разведешь.

Город великий погиб
потому, что Ромул был один.
И никто,
понимаешь,
никто
в его доме огня не зажег.

* * *
Слышишь стук под окном,
мастер.
Словно обух -- по пере-
понкам.
Каблуки уже не те,
ноги
раньше шли теперь воло-
куться.

Не грусти, не все уж так
плохо.
Скоро полночь и придет
с нею...
-- Хороша она? А кто ж ее
знает,
Но хотя бы вот ходить
умеет.

* * *
Улица под окном --
оживший лист нотной бумаги.
Ноты придуманы днем
(четкость знаков
немыслима в свете ночном).
Равномерные взмахи крылами
тоже днем.
Ночью -- не так.
Звук полнее и четче --
раздельней.
У начала строки --
по-ночному испуганный шаг.
Всеми фибрами -- в слух:
мой подъезд предпоследний.

Не дошла.
Тонкий стук каблучков
оборвался.
Она -- не она.

По ночам у окна
каждый шорох внизу
изменяет течение ритма.
Потому и пишу
я строку на строку,
повинуясь каждому проходящему
каблуку,
иногда вспоминая про рифму.

* * *

О.К.
Осторожно взглянула:
Напряжённый зрачок
Впился -- ищет -- не видит.
Искривлён, одинок --
Затерявшийся в тени
Полусонных ресниц,
Ищет свет преломлений --
Взлетающих птиц.
В млечном вздохе --
Прощанье с мутной слезой --
Свет сливается в серый
(В тени -- голубой).

Свет -- нескромные взгляды.
Из доверчивых глаз
Луч скользнул -- взглядокрады! --
Губы анфас:
Тонкой нитью -- суровой? --
Нет, бледный покой...
К тонкой нити покоя
Луч сошёл по кривой,
Гибким взмахом коснувшейся
Мягких ланит.
Луч устал и рассеялся...
Девушка спит...

* * *
Затаилась в глубинах квартиры...
Лира?
Нелепый отброс
Катыш всеобъятного мира --
Грубый вопрос
И ответ
Нет

Производная = насмешка сатира:
Была -- лира
Был -- бог
Стала --
Производительная сила:
Вдох
И до смешного торопливый
Вы -- doch

Тело -- мысль приютило
Приучило:
Шаг -- вдох
Два шага -- неизбежный выдох
И столь же неизбежный переполох
Если его нет

Кого?
Его!
Кумира?
Нет!
Гения?
Нет и нет!
Его
Телом отполированного
Замурованного
Кафелем облицованного
Сор -- тира

Воплощение замкнутой модели мира

Поколеньями усвоенный
Слалом:
Способ найти себя
В легковесной субстанции
Кала.

* * *
Мозги мои чисты как девочка
со свечой по ночам
читающая старые романы
о любви.

Еще не зная, что ищет,
рука ее
непроизвольно тянется к ложбинке,
обрамленной нежным пушком.

Есть там такое мгновение,
девочка,
все миры и все знанья сходятся в нем.
Но, проникнув в него,
лишь узнаешь ты грусть,
что есть таинство плоти,
и, узнав, будешь детство искать,
но уже не найдешь.

Не ищи!

Вот и мозг мой,
плетя хитроумную сеть,
все кружит, но не может
(не хочет?!)
к той зеркальной черте
подойти.


В сборник включены стихи из "В поисках Формы", "Nihil" и "Минимы".

Џ Товий Хархур, 2000

E-mail: tolik.k@usa.net, WWW: http://www.chat.ru/~tolik/


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"