Отто Шудбц не был идиотом. Отто был умным человеком. Однако, он многого не понимал в снабжении нацистской Германии. Он был интендантом вермахта, и выполнял приказы. И еще Отто был аристократом и имел отличное образование. И его образованность, и ум заставляли Отто размышлять. И мысли о снабжении вермахта были неутешительные.
Шел, однако, одна тысяча девятьсот сорок первый год.
Шудбц был служака кость от кости. Он был в вермахте proviantmeister, то есть, переводя на русский - начальник продовольственного снабжения в чине капитана.
Накануне Отто Шудбцу приснился странный сон. Они шли с отцом по лесу и собирали грибы. Отец Отто умер 15 лет назад, но во снах иногда навещал сына. И они уже выходили из лесу, когда их остановил густой туман.
Туман сгущался, и становился похожим на какую-то густую киселеобразную кашу оранжевого цвета. В этот туман не хотелось входить. Он был густым, плотным и противным. Отто почему-то решил потрогать туман руками.
И руки Отто сразу же прилипли к этому туману. И он никак не мог их ни отклеить, ни оторвать.
Тогда отец Отто каким-то резким движением порвал этот туман, и освободил руки сына. Отто пытался отодрать остатки этого оранжево-красного тумана от своих рук, но у него это не выходило. Вместе с туманом отдиралась плоть рук с мясом и кожей. Обильно капала кровь, и было почему-то очень жутко.
Отто Шудбц проснулся в ужасе. Ему казалось, что он, как и вся Германия, вляпалась во что-то ужасное и непредсказуемое по имени СССР.
Отто Шудбц ужасался, что Германия вступила в войну с Советским Союзом, не обеспечив свои войска достаточным запасом зимнего обмундирования.
Не надо было быть идиотом, чтобы понять, что зимой бывает холодно. А в России очень холодно, когда медведи, если им не дать выпить шнапса, зимой замерзают на бегу.
Но зимой 1941 года немецкие интенданты вместо того, чтобы срочно исправлять последствия допущенных ими ошибок в снабжении занялись злостным головотяпством. Уж кто, а Отто Шудбц это знал лучше всех. Пиво и шнапс выпитые накануне, давали свои плоды.
Вот что писал впоследствии генерал Блюментрит, начальник штаба 4-й армии вермахта:
"На нашем фронте ограниченная видимость ежедневно устанавливалась только на несколько часов. До 9 часов утра окрестности обычно бывали окутаны густым туманом. Постепенно пробивалось солнце, и только к 11 часам дня можно было кое-что увидеть. В 15 часов наступали сумерки, а через час опять становилось темно. В районе Малоярославца у нас был аэродром, куда изредка прибывали транспортные самолеты из Смоленска, Орши и Варшавы. Они доставляли пополнения, но совершенно недостаточные для того, чтобы компенсировать ежедневные потери. Прибывавшие на самолетах солдаты были одеты в длинные брюки и ботинки со шнурками. Часто у них не было шинелей и одеял. Транспортные дивизии ожидали пополнения на аэродромах и сразу же перебрасывали их на фронт, где в них чувствовалась острейшая необходимость. Нередко они оказывались на фронте в ту же ночь. Таким образом, люди, всего два дня назад жившие в уютных казармах Варшавы, через 48 часов попадали на Московский фронт, который уже начал распадаться.
Еще в конце лета, когда фельдмаршал фон Браухич понял, что война на Востоке продлится и зимой, он убеждал Гитлера вовремя приготовить для наших войск необходимое зимнее снаряжение. Гитлер отказался внять здравому совету, так как был твердо убежден, что русских удастся победить до наступления холодов. Теперь даже в ставке Гитлера вдруг поняли, что война в России, по сути дела, только начинается и что придется, как это ни ужасно, воевать почти без зимней одежды. Гитлер начал отдавать категорические приказы о срочной отправке на Восточный фронт теплой одежды. В Германии повсеместно проводился сбор меховых и других теплых вещей. Но слишком поздно! Чтобы доставить войскам собранную одежду, нужны были не дни и даже не недели, а целые месяцы. Таким образом, солдатам суждено было провести свою первую зиму в России в тяжелых боях, располагая только летним обмундированием, шинелями и одеялами. Все, что имелось в оккупированных районах России, - валенки, меховые шапки и шерстяное обмундирование, - было реквизировано, но оказалось каплей в море и почти не облегчило положения огромной массы наших солдат.
Со снабжением войск дела обстояли неважно. К нашему району боевых действий подходило всего несколько железных дорог, да и их часто перерезали партизаны. В паровых котлах паровозов, не приспособленных к условиям русского климата, замерзала вода. Каждый паровоз мог тащить только половину обычного количества вагонов. Многие из них, покрытые снегом и льдом, целыми днями простаивали в тупиках железнодорожных станций. Наша огромная потребность в артиллерийских снарядах удовлетворялась с трудом. В то же время, чтобы подбодрить солдат, из Франции и Германии доставлялись на Восточный фронт целые поезда с красным вином. Вы, конечно, представляете себе, какое отвратительное чувство возникало у солдат и офицеров, когда вместо снарядов, без которых войска буквально задыхались, им привозили вино. Впрочем, и вино нередко попадало на фронт в непригодном виде: при перевозке оно замерзало, бутылки лопались, и от него оставались только куски красного льда.
Наши оборонительные позиции были почти лишены укрытий. Это сказалось на тактике обеих сторон, которые вели упорные бои за овладение населенными пунктами, где можно было найти хоть какое-нибудь укрытие от ужасного холода. Однако в конце концов такая тактика приводила к тому, что обе стороны подвергали эти деревни артиллерийскому обстрелу и поджигали деревянные дома и дома с соломенными крышами, лишая противника элементарных удобств. Закапываться же в землю нечего было и пытаться - земля затвердела, как железо.
Суровый климат оказывал воздействие и на оружие. Смазка на оружии загустевала так, что часто невозможно было открыть затвор, а глицерина или специальных масел, которые можно было бы использовать в условиях низких температур, у нас не было. Под танками ночью приходилось поддерживать слабый огонь, чтобы двигатели не замерзали и не выходили из строя. Нередко танки скользили по замерзшему грунту и скатывались под откос. Русские находились в лучших условиях. Самое главное, что сильный холод не был для них новинкой - они привыкли к нему. Кроме того, сразу же позади них находилась Москва. Следовательно, линии снабжения были короткими. Личный состав большинства русских частей был обеспечен меховыми полушубками, телогрейками, валенками и меховыми шапками-ушанками. У русских были перчатки, рукавицы и теплое нижнее белье. По железным дорогам у русских курсировали паровозы, сконструированные с учетом эксплуатации их в Сибири, при низких температурах".
Отто Шудбц был доблестным воином, по крайней мере, в своих глазах, он всегда четко выполнял приказы, или всегда старался их выполнить. Второй вопрос как это удавалось. Но если Гитлер не дружил с головой, с этим интендант ничего не мог поделать. У Отто было странное ощущение, что фюрер жуткий оптимист, не знакомый с реалиями жизни. Фюрер допускал жуткие ошибки в снабжении, Отто как мог их исправлял. Но что мог сделать капитан против вождя нации?
Отто думал, анализировал. И его мысли были объективными и четкими. Выводы обескураживали.
Отто знал, что на оккупированных территориях Вермахт имел право изымать у местного населения продукты питания для улучшения обеспечения своих солдат сверх установленных норм. Но остается неясным, какая доля изымаемого продовольствия подлежала учету и отправке в Германию, какая должна была передаваться на централизованное обеспечение войск, находящихся на данной территории, и какую часть продуктов войсковые части могли изымать без учета. Все это порождало явно видимый грабеж и спекуляцию. Отто был против первого, но был совсем не против второго.
Грабеж продуктов питания у местного населения был официально разрешен. Это четко прописано в сответствующей директиве. И немецкий солдат, отнявший у крестьянина корову или кабанчика, никакому наказанию не подлежал.
Письма воевавшего под Ленинградом знакомого Отто, артиллериста Вольфганга Буффа:
"Сегодня воскресенье. Снаружи тепло - 10 градусов, но сильный ветер. В последние дни пришло много почты от вас и посылок с драгоценным содержимым: рыбий жир, сок бузины, яблоки, шерстяная жилетка, теплая шапка, масло и многие другие вещи, а также поздравления от Вольдемара, Теклы и мамы. Я заранее радуюсь предстоящим прогулкам в этом теплом полярном одеянии. Тысяча благодарностей за все усилия, которые вы приложили.
Теперь я особо не беспокоюсь, что переживу зиму. Если бы у всех моих товарищей была такая теплая одежда, то есть такие заботливые родственники! Но у многих никого нет, и Геббельс не напрасно призвал посылать на фронт теплые вещи".
Немецкий солдат должен спасаться от холода русской зимы за счет теплой одежды, которую ему пришлют из дому родственники. Министр пропаганды призывает население слать на фронт теплые вещи.
Вольфганг Буфф успел обморозиться, и писал:
"У меня все относительно хорошо, только отморожены четыре пальца на ногах. Омертвевшее мясо отслаивается, и уже выросла новая кожа. Это продлится еще несколько дней, затем, думаю, все будет в порядке. С помощью средства против обморожения, которое я получил в посылке, соблюдая все предосторожности, я смогу без последствий перенести зиму"
Интендантов, которые снабжали питанием часть Буффа, нельзя назвать бездельниками. Вот что писал артиллерист: "Сегодня, в дополнение к гороховому супу, были абрикосы. Радует, что даже в нынешних условиях у нас хорошее снабжение. Вновь, несмотря на транспортные сложности, точно в срок из Риги были доставлены водка и латвийский шнапс. Раньше я эти вещи не любил, но здесь, на холоде, чтобы согреться, выпиваю несколько капель. Отрицательных побочных явлений не ощущаю. С военной пунктуальностью прибыли рождественские подарки от командования сухопутных войск для солдат-фронтовиков. Они оказались исключительно обильными. Вновь намного больше, чем ожидалось. В Вестфалии в 1939 г. выдавался кулек с пирожными и яблоками. В Гавре в 1940 г., кроме того, - бутылка шампанского и торт, но то, что предлагалось здесь, на заснеженных полях восточного фронта, превзошло в третий рождественский с начала войны праздник все наши ожидания.
Мы проходили мимо раздатчика, держа ящик из-под боеприпасов. А затем разливалось всеобщее блаженство. Каждому выдавалось: 1 бутылка красного вина, 1 бутылка коньяка, 1/3 бутылки шампанского, 1 банка консервированных фруктов, 2 яблока, 60 сигарет, в том числе 40 немецких, табак, сигары, пачка бритвенных лезвий, 27 плиток шоколада, кекс, 4 пакетика с леденцами и почти фунт рождественских кондитерских изделий".
Отто читал письма друга и плакал. И было отчего. Ошибки снабжения порой делали жизнь солдат невыносимыми.
Генерал-фельдмаршал Манштейн:
"Естественно, что мы, как все солдаты, получали армейское снабжение. По поводу солдатского супа из полевой кухни ничего плохого нельзя было сказать. Но то, что мы изо дня в день на ужин получали только солдатский хлеб и жесткую копченую колбасу, жевать которую старшим из нас было довольно трудно, вероятно, не было абсолютно необходимо".
Еда в принципе в армии была неплохой: завтрак немецкого военнослужащего состоял всего лишь из куска хлеба (примерно 350-400 грамм) и кружки кофе без сахара. Ужин отличался от завтрака только тем, что солдат получал кроме кофе и хлеба еще кусок колбасы (100грамм), либо три яйца, либо кусок сыра и что-то, чтобы намазать на хлеб (масло, смальц, маргарин).
Основную часть своего дневного рациона солдат получал на обед, состоявший из мясного супа, очень большой порции картофеля, чаще просто отварного (полтора килограмма) с довольно большой мясной порцией (около 140 грамм) и небольшого количества овощей в виде различных салатов. При этом хлеб на обед солдат не получал.
Суточный рацион, выдается солдату один раз в сутки сразу целиком, обычно вечером с наступлением темноты, когда становится возможно отправить подносчиков пищи в ближний тыл к полевой кухне. Холодные продукты выдаются солдату в руки и он имеет возможность сложить их в сухарную сумку. Горячее питание выдается - кофе во флягу, приготовленное второе блюдо - картофель (макароны, каша) с мясом и жиром в котелок. Место приема пищи и распределение продуктов на питание в течение суток солдат определяет самостоятельно.
Полный неприкосновенный рацион (volle eiserne Portion) состоял из: Сухари твердые 250гр. Мясные консервы 200гр. Концентрат супа - или колбаса консервированная 150гр. Кофе натуральный молотый 20гр.
При полевой кухне перевозится два таких полных рациона (volle eiserne Portion) на каждого солдата. При невозможности обеспечить полевую кухню продуктами обычного суточного рациона (Tagesration) командир может отдать приказ либо выдать на сутки один полный неприкосновенный рацион (volle eiserne Portion) в холодном виде, либо приготовить из консервов и концентрата супа горячее блюдо и сварить кофе.
Кроме того, каждый солдат имеет в сухарной сумке один сокращенный неприкосновенный рацион (geuerzte Eiserne Portion), состоящий из 1-й банки мясных консервов (200гр) и пакета твердых сухарей (пакет). Этот рацион расходуется только по приказу командира в самом крайнем случае, когда израсходованы рационы из полевой кухни или если более чем сутки невозможна доставка питания.
Не случайно, в дословном переводе с немецкого Eiserne Portion означает "железная порция". Кроме всего прочего не возбраняется улучшение питания солдат "за счет местных продовольственных ресурсов", но только за пределами имперской территории. На оккупированных и союзных территориях закупаемое продовольствие должно оплачиваться либо по местным ценам (для союзных территорий), либо по ценам, устанавливаемым германским командованием (для оккупированных территорий). Это не относится к району "Барбаросса" (территория СССР). Там изъятие продуктов осуществляется в рамках продовольственных реквизиций, под расписки командиров подразделений в ранге офицера. Изымаемые у местного населения для питания войск продукты в зачет натурального налога местного населения не идут.
Суточный рацион (Tagesration) на фронте по калорийности превосходил рацион мирного времени (Verpflegung im Frieden) и составлял 4500 килокалорий против 3600, но был проще по своему составу. Например, в нем полностью отсутствуют сахар, молоко, яйца, рыба, какао. Это не говорит о том, что солдат не получал этих продуктов. Просто он не мог их требовать, поскольку они не включены в рацион.
Отто знал, что теоретически его друг, Вольфганг Буфф, не должен голодать. Но стойкое чувство жалости все же было у интенданта по отношению к своему другу.
"Какого хрена мы ввязались в эту чертову войну?" - недоумевал Отто Шудбц.
Все свои мысли о недочетах снабжения Отто Шудбц записал в своем меморандуме, и отправил его фюреру. Прочитал ли Гитлер эту бумагу до сих пор неизвестно. Однако на снабжение это никак не повлияло.
С тяжелой головой Отто Шудбц лег спать.
Приснился ему отец. Молодой такой. Красивый.
Сидит отец в майке на диване, и просто смотрит в окно. Сон длится долго всю ночь, и картина во время сна не меняется.
Долго сидит отец, и долго так смотрит в бездну. Бесконечно. И не мигает. Совсем. И не двигается. Всю ночь один этот сон.
Словно отец смотрит в вечность. Не мигая. И не двигаясь.
Но Отто Шудбцу, кажется, что смотрит отец на него, и сквозь него одновременно. А ощущение у Отто такое, что он сам словно умер, и что сам Отто Шудбц как облако, легкое и невесомое.
И музыка играет по радио:
Und es schneit und schneit stattfinden,
Und überall etwas wartet,
Unter diesem Schnee, unter leise Schnee
Ich möchte sagen, mit alles:
Meine wichtigste Mensch, Schau mich an. dieser Schnee,