Аннотация: Как старшеклассник воспринимает ученого - сильного вузовского преподавателя, работающего в школе
ГОД СОВЫ, ЭПОХА ФИЛИНА.
Первое сентября пришлось в тот год на октябрь. Тогда же я впервые понял, что значит "работать головой". Вообще-то, придурком я никогда не был (да и не задерживались недалекие ребята в нашем лицее, где не было учеников младше тринадцати, а был конкурс на поступление), но мыслительный процесс заработал , скрипя и останавливаясь, именно шестого октября. Шестого в лицее начинались факультативы и один из них стал читать Филин. Он-то и запустил процесс моего мышления - пинком. Мы увидели нового учителя - молодого мужика, какого-то очень широкого, с длинными русыми волосами, собранными в хвост, с хищным ястребиным носом, на носу угнездились невообразимые
очки в толстой круглой оправе. Из-за этих очков и носа, разумеется, он с первого дня и стал Филином. Поздоровался, представился, заставил пересесть с задних парт вперед обе наши "сладкие парочки", и - понеслось. Говорил он нарочито негромко, неторопливо, останавливаясь, что бы подобрать лучшее определение, явно импровизируя. Поблескивая своими чудовищными очками на завозившихся, останавливался после каждого периода и спрашивал: "Вопросы?". Одобрительно хмыкал на вопросы удачные и кратко, как-то очень емко отвечал. Не помню, о чем именно тогда шла речь, но помню, сколько мыслей тогда пробудилось в моей голове - они видимо и раньше там жили, но почему-то спали...
В перемену ко мне подошла Ель и, дружески ткнув кулаком в бок, спросила:
- Ну, как тебе новенький?
Я солидно ответил:
- Интересный дядька, живой. На сову смахивает.
Ель фыркнула:
- И вот этого человека называют: "Умка". И все?
- А тебе как?
- Он ...словно танцевал.
- С саблями?
- С топором: хрясть - и пополам!
-Кто?
- Фу, Умка, - тема, тема пополам, понял? А какие у него ресницы! А гляделки - зеленые-зеленые...
- Угу. А еще хвостик - пушистый - пушистый!
Елка еще раз ткнула меня в бок - одобрительно:
- А ты не безнадежен, медведь. Пойдем, стрескаем что-нибудь...
Он стал постоянно вести факультатив, потом - еще один, ежегодно обновляя их темы и содержание, довольно часто замещал нашу болезненную математичку и сильно занятого, делового историка. Прихватывал, иной раз, и географию. Будучи социологом по образованию и основному месту работы, и этнографом по призванию и образу мысли, Филин не затруднялся с междисциплинарностью. Но силен был не этим - на гуманитарных уроках человеческие отношения представали очень странными, общество - головокружительно сложным механизмом (или существом?) с собственной логикой и характером, равнодушным к желаниям людей, составляющим Россию, Ганзейский Союз, Royal Navy, племя уичолей, РКП(б). По контрасту, математика и география в его изложении были кристально прозрачными и ....дружелюбными, что ли. Мне трудно подобрать более подходящее слово.
С Филином было интересно, трудно и не привычно. Насколько неуютно может быть у него на занятиях, мы узнали много позже, а в первую встречу, Ежи стелил мягко, не позволяя себе никаких резкостей - завлекал ребенков..
Очень хорошо помню ощущение чудовищной интеллектуальной перегрузки и одновременно - свежести. Эти два ощущения всегда сопровождали Филина. Когда несколько лет спустя я рассказал Ежи об этом, он только приподнял бровь: "Вот, что, оказывается, чувствует помидор, когда его поливают разведенным навозом". Филин был увлеченным огородником. Ну, и эстетом, конечно. Своеобразным. Как обычно, он выразился точно и емко, и, как обычно, я его недопонял. Плодоносность, вот что имел в виду наш саркастичный садовник. И как всякий хороший садовник, он не ограничивался удобрением и поливами, но - обрезал, прививал, полол - усердно и совершенно безжалостно. Учитель наш не был добрым человеком. Был иногда мягким, иногда - резким, по большей части - честным, всегда внимательным, всегда точным, но добрым - нет, не был. Обычно на обиды он просто не обращал внимания, раз за разом тыча нас носом в недомыслие, зашоренность, в постыдное стремление к слишком простым ответам, но как-то раз, соизволив заметить налитые слезами глаза Елочки, утешил: "Кто щадит ребенка, тот губит его". И увидев, как обида сменяется злостью, добавил мягче: "Ель, и вы, ребята, поймите - я для вас не воспитатель, не учитель... Даже не препод, а тренер". Великолепная Ель тут же сквиталась: "Вот он какой, северный олень..."
Примерно через полгода, присмотревшись ко всем нашим тридцати старшеклассникам (классы в лицее были по 6-9 человек), Ежи стал привлекать нас к участию в опросах. Тут-то и настал момент истины - оказалось, что на уроках он делал нам поблажки, а вот начав вместе работать, мы узнали его НОРМАЛЬНЫЕ требования к вниманию и четкости! Драл он нас, как сидровых коз - заставляя по три-четыре раза переделывать уже готовое, придираясь (как мне тогда казалось), к каждой запятой, заставлял выдерживать график до минуты. Опоздал? Что ж, твою работу придется поручить более пунктуальному человеку, он и получит твои деньги. За то все, кто поработал с ним, предметно увидели, что значит - гуманитарная технология. И чем она отличается от 'болтологии'. И, помимо прочего - помогая ему, можно было заработать вполне ощутимые, хотя и не регулярные, деньги - это в нашем-то городишке! Даже не знаю, что важнее было для самого Филина - воспитательный момент или удовольствие. Однажды, получая заработанное, кто-то из ребят вполголоса поделился с другом: 'Вот, прикольно, - первые свои деньги, и у родаков не надо клянчить!'. Филин отвернулся, якобы убрать в стол стопку анкет, но я успел поймать его улыбку - совершенно не характерную, для него - смущенно-довольную улыбку...
Уже будучи студентом - Филин вел у третьекурсников 'Историю социологии' и 'Технологию фокус-группы', я спросил его:
- Ежи Сафармуратович, зачем вы возитесь с лицеистами, не из-за денег же?
- Да уж, деньги тут не при чем...Видишь ли, Умка, - он быстро взглянул из под очков - не имею ли я что-нибудь против лицейского прозвища - я не имел, - видишь ли, выпускники, которые к нам поступают, особенно отличники, совершенно не готовы утруждать мозг гуманитарными проблемами. Для них этих проблем просто не существует - главное выучить материал и иметь подвешенный язык. "Это же не физика, это трепология", - установка такая. Переломить ситуацию удается в как раз к третьему курсу, но, во-первых, это поздно, два первых курса наверстать удается редко, а, во-вторых, многих приходиться отчислять. Причем сами студенты почти и не виноваты - это в обществе такое отношение. Да и 'дуроскоп' (Филин имел в виду телевизор) трудолюбиво делает из вас идиотов. Опять же - ночные клубы, тусовки-рисовки... А вы и рады, главное - 'что бы было весело и ни о чем не надо думать'.
- По-моему, Вы преувеличиваете.
- Будто бы?
- Ну, по-моему - да. И еще - Вам не кажется, что вы плюете против ветра?
- Сформулируй по точнее, будь любезен.
- Мне кажется, Вы боретесь с тенденцией, против течения идете...
- Пять лет ты уже пьешь мою кровь, и до сих пор не научился РАБОТАТЬ с языком... Но думать учишься, молодец... Я понимаю, разумеется, что индустриальной технологии оболванивания противопоставляю свою ремесленную, штучную выделку. Но, заметь, если бы не мои микроскопические усилия, такой вопрос тебе просто в голову не пришел бы.
- Извините, я не хотел...
- Ничего, Умка, я не обиделся. Есть и глубоко личные причины - я не могу работать, когда в аудитории одни пустые глаза и бессмысленные лица... - Ежи усмехнулся, - Все время хочется вызвать наряд казаков и этих студентов - в нагайки! Даже если не принимать во внимание препохабную общекультурную ситуацию, то все равно - быть tabula rasa... интеллектуальным девственником в семнадцать-то лет - нет в этом ничего хорошего. Прежде чем рисовать на холсте, его следует загрунтовать. Школа, даже неплохая, как ваш, к примеру, лицей, на это сейчас не способна. Вот я и решил начать пораньше - со старшеклассников. По крайней мере, два-три поступающих из лицея приходят на факультет каждый год. Уже чуть-чуть соображающих. Да и остальные выпускники получают несколько иное представление об истории и ...- он помолчал, - хотелось бы надеяться - о людях, о своей стране. О том, что жизнь не железобетонно единообразна, есть варианты. И миры, не похожие на наш. Если ты понимаешь, о чем я говорю... Даже, если просто десяток неглупых юношей и юниц вольются, опростясь не по-толстовски, в ряды 'позитивных дебилов' на год-два позже, - уже не плохо, как ты полагаешь?
Я полагаю, что у резкости Филина были не только профессиональные, но и национальные корни - его, русского поляка татарского происхождения, раздражала наша национальная необязательность, интеллектуальное разгильдяйство... Не помню точно, что именно он тогда, в первую встречу, имплантировал нам в мозг - "Социологию политики", "Зоопсихологию человека" или "Историю флота". Это, впрочем, не важно - сам Ежи Сафармуратович любил повторять: "Образование - то, что остается с вами, когда вы позабудете все, чему вас учили"... Важно, что шестого октября для всех нас начался год Совы, а для меня лично - эпоха Филина.