Топорский Виталий Борисович. Избранное

В. Топорский

Избранное (стихи)

***

Одни цепочки

Висят пустым украшением,

Другие -

Звенят кандалами,

Третьи

Пережевывают передаточное число.

Потеря одних цепочек -

Облачко проходящей грусти,

Нет других -

Хочется петь от радости,

Без третьих

Сердце работает вхолостую.

1965.

***

В колхозе

За лесами, гудками,

За "бараньими лбами"

Удивительно стройными кажутся сосны,

Там гуляют рассветы,

Там гуляют закаты

Вековечно меж пнями,

Средь зайцев раскосых.

Там коровьи дороги

Переходят пороги упрямых речонок.

На покосах там дремлют слонами громады стога.

И гороховый силос ХТЗ уминают спросонок,

И привычно на выгоне стадо к траве опускает рога.

Там озера без дна,

И черны как врата преисподней,

Берега зыбунами от тонких берез оградив,

Там старик-бригадир,

На бригаду один лишь колхозник,

По утрам отряжает в работу людей городских.

И идут, чертыхаясь,

Глаза протирая, зевая,

Косари-инженеры, студентки-грабчихи в поля,

И на силосорезке,

Волдыри от мошки растирая,

Ис-кус-ствоведы клянут бесконечность ремня.

1965.

***

Опять опята по опушкам

Покрыли пьяной пылью пни.

Опять ночами плачут ветки,

И от дождей темнеют дни.

И листья спят в рассветах мерзлых

Мертвы, красивы и слабы.

Опять вернулся с кислой мордой

Еще один виток судьбы.

1965.

***

Закат в плаще антициклона -

Картина Рокуэлла Кента -

Окрасил бежевым капроном

Невы Андреевскую ленту.

И уходя, чернильной чернью

Замазал шпили, фонари.

И туч обугленные перья

Зажег на бархате зари.

Потом исчез, оставив тени

Мостов и бронзовых коней

В воде веснушчато-осенней

От палых листьев тополей.

1965.

***

Один пишет слова,

Зажигающие зарю

Или сжигающие живьем,

И я восхищаюсь.

Другой нервными пальцами

Извлекает волшебную музыку,

Уносящую в фантастический мир

Или в хаос солнца, воды и ветра.

И я восхищаюсь.

Третий талантливой кистью

Заковал в деревянную раму

Радугу.

И я восхищаюсь.

Но если

Восхищаться было бы некому,

Не было бы

Ни первого,

Ни второго,

Ни третьего.

1965.

***

Дура-дурой,

Что ж ты лапы лижешь,

Сидя на асфальте ледяном?

Нам с тобою в лес сейчас,

На лыжи,

А потом бы в теплый-теплый дом.

Там бы мы

Без страха, без оглядки,

Не спеша поели. И лежать.

Отогрели бы застуженные пятки

И не стали б склоки вспоминать.

Слушали бы хрюканье за стенкой.

Две руки тебя бы гладили любя.

Ты бы терлась там о мягкие коленки,

Пол когтями острыми скребя.

Отоспались на полтину б с гаком,

Скинув меховые торбаза.

Только завели б еще собаку,

Чтобы видеть верные глаза.

1967.

***

Я, конечно, поюсь,

Но боюсь,

Что не хватит ни псалмов, ни гимнов

Оживить безответную Русь

И не дать ей, пропившись, погибнуть.

И иконы мертвящая стыль:

Будь то лозунг,

Иль камень,

Иль глина,

Для нее как дорожная пыль,

Как в осеннем лесу паутина.

1968.

***

Любимым быть. Чего же лучше.

Не волноваться, не болеть.

Другого равнодушно мучить

И быть безжалостным как смерть.

А вот тянуться. Лезть из кожи.

К придуманному пусть огню.

Есть в этом что-то тоже, тоже... ,

Что не отдам и сохраню.

1970.

***

Мальчишка на пляже

Ковыряет ботинком битые раковины.

Потом долго смотрит на гребни волн,

Спрятав руки в карманы.

Девушка в белом халате

Стоит у дверей парикмахерской,

Высматривая кого-то в сумерках,

А ветер сдувает с халата

В глаза прохожим

Чужие волосы.

1971.

И.П.

В Оренбурге

Мы мучились, общаясь,

Садились, пили чай,

Ругали пыль и холод,

И караван-сарай.

Огромный телевизор,

Ковров уютных зов,

Сервис пунцово-красный,

Домашний звон часов.

Мы мучились, общаясь,

Ходили по утрам

Неразделимой парой

В неотвратимый храм.

Качалась телевышка,

Растяжками звеня.

И на центральном рынке

Мы гладили коня.

Мы мучились, общаясь,

Урал ловил огни.

В гостиничной квартире

Одни, совсем одни.

Нам до смерти хотелось

Обняться невзначай,

А мы играли в шашки

И снова пили чай.

В карманах курток руки.

Нам лица дождь лизал.

Мы в светлый день разлуки

Шли, молча на вокзал.

Расстались у вагона.

Тепло щипало глаз.

- Счастливо Вам! - Счастливо! -

Вздохнули оба враз.

1975.

***

Он завел тигрицу в доме.

Всю в полосках желтых солнца.

Ничего не видел кроме

Глаз сиявших как червонцы.

Он кормил ее досыта

И почесывал за ухом.

Сесть на хвост ее умытый

Запрещалось даже мухам.

Время все-таки летело.

С мясом стало туговато.

И его тигрица съела.

За любовь пришла расплата.

1977.

***

Как не любить страну,

Где все не так.

Где по заслугам не даются роли.

Где выполнить какой-нибудь пустяк

Труднее, чем вспахать лесное поле.

Где ценности погребены на свалке.

А что нас ждет, мы знаем без гадалки.

Как не любить страну,

Где все не так.

Где можно жить не слишком беспокоясь,

Что в веренице вечных передряг

Потребуется доброта и совесть.

И будь ты в ней ничто - не пропадешь

И простака-трудягу обойдешь.

Как не любить страну,

Где все не так.

Где есть места заветные как грезы,

Где ветры развевают словно стяг

Покорные плакучие березы.

И можно в беззаботности забыться

Под небом цвета голубого ситца.

1980.

***

Большие маневры. Морозы под тридцать.

Срываются ревом застывшие крыши.

Идут тягачи по шоссе вереницей,

И в небе, над трубами прямо, не выше

Проходят звено за звеном вертолеты.

И темень ночную в разрывах зениток

Веселым cалютом клеймят недолеты.

Большие маневры. Средь уличных плиток

Качаются пьяные в мятых шинелях.

Надолго пропала водка с прилавков.

И в ватниках цвета зеленой шпинели

Везут "партизан". И на улицах давка.

Большие маневры. Уже на работе

Идут разговоры о грохоте ночью.

Военная тема в огромном почете:

Про страхи и взрывов багровые клочья,
Про снег и про холод в палатках. И сны... .

И порохом пахнет возможной войны.

1981.

***

А.М.

Давай изображать влюбленных.

Ходить по мокрому асфальту.

Шуршать опавшею листвою.

И говорить. И говорить.

Давай изображать влюбленных.

Искать таинственное в ясном

Искать божестественное в красном.

И в слове музыку ловить.

Давай изображать влюбленных.

Держать букет гвоздик в руке.

В душе одной отдавшись мысли,

С природой быть накоротке.

Давай изображать влюбленных.

Вдыхать морской холодный ветер.

Касаться губ и глаз соленых.

Любовь держать на поводке.

1983.

***

Геологическая любовь

Что же, Вас обожала. Не скрою.

По обрывам, в шурфах, под водою.

Руку с трепетом Вам подавала.

Спирт пила ради Вас из бокала.

Восхищалась цветами пирита... .

И теперь мое сердце разбито.

Ради Вас лезла в дикие горы,

Заводила упрямые споры,

Убеждалась, что знание - сила.

Чай заваренный круто солила.

И ворочала глыбы гранита... .

И теперь мое сердце разбито.

Я свиданий ждала. И признаний.

И в тайге, и в реке, и за баней.

Много раз улыбалась призывно.

И не разу мне не было стыдно... .

Но, увы! Вы другие кометы

Не на небе искали планеты.

Мы теперь расстаемся навеки.

Ухожу мазать синькою веки.

И не стану писать писем груду.

Я другого найду. Вас забуду.

Чтобы было: любовь и защита.

Но пока мое сердце разбито.

1984.

***

Памяти В.И.Соболева

Ты был частицею моей,

Прости, мой друг, прости.

В метелях жизненных полей

Я без тебя в пути.

Когда-то, сорок лет назад,

Свела нас колея.

Что впереди - не ведал взгляд,

Не знали ты и я.

И лихолетья, и обман,

И чувств любовных хруст -

Все проходило. Лишь карман

Был постоянно пуст.

Хотя растаскивало нас

Течениями лет,

Мы находили встречный галс

И в суете просвет.

Переломить пытался рок,

Свою беду крестил.

И поддержать тебя не смог,

Когда трещал настил.

Ты был частицею моей.

Прости, мой друг, прости.

В метелях жизненных полей

Я без тебя в пути.

1985.

***

Эта жизнь... .

Эта жизнь -

Серпантин бесконечной дороги.

Ты устал, но иди.

Хоть противно, но двигай вперед.

Пусть обрывки инстинктов людских

Ординарно убоги,

Все равно мы не можем поверить

В печальный исход.

Эта жизнь... .

Эта жизнь -

Постоянно закрытые двери.

Это жизнь.

Эта жизнь -

Бесконечная лестница вниз.

Нас взрастили всем стадом

На голой единственной вере.

А без веры теперь наша жизнь

Дешевенький приз.

Эта жизнь... .

Эта жизнь -

Мельтешение бликов и пятен,

Темных теней и вспышек

Забытых разорванных снов.

Красный цвет нам теперь,

Нам теперь красный цвет неприятен,

Только белый и черный

Подходит для наших обнов.

1989.

***

На полигонах атомных Урала

Судьба меня не била, не ломала,

За что ее весьма благодарю,

Но белые цветы я женщинам дарю.

И шлейф Чернобыля задел мои брега

Чуть-чуть, поверьте, не до облысенья.

Но женщинам дарю без потрясенья.

Теперь цветы как белые снега.

И на пороге вечной пустоты,

Хотя и тайно, не в пример повесе,

Я остаюсь при голом интересе.

И только белые дарю теперь цветы.

1992.

Перестройка

Уже, сражаясь с ветряками,

Как идиот,

Бесплатно не подымет камень

Наш Дон-Кихот.

Уже живая Дульсинея

Его не ждет.

От беспредела злобой тлея,

Берет за вход.

Уже голодный Санчо Панса -

Почти скелет,

Дает в хлеву уроки танца

За горсть монет.

1992.

***

500 лет открытию Америки

Пора! Пора!

Пусть ветер гонит пену

В заливе Анны.

Продолжаем путь,

Который как любой

Приводит к смерти,

Прекрасно исцеляющей от хворей,

От старости,

От жалости к себе.

Пора! Пора!

Известен наш маршрут:

Творец и падший ангел -

Оба ждут

В заливе Анны.

Пусть немного странны

Слова,

Бредущие по кромке бытия:

Америка у каждого своя.

Пора! Пора!

Уже нам не грозит

Как в молодости ураган желаний,

Свой лабиринт

Прогрызли в теле знаний,

Чуть потеряв к забавам аппетит.

Пора! Пора!

У всех свои пути,

Свои Антилы. И свои Багамы.

Свои цивилизации найти

Мы все должны

На берегах Панамы.

Пора! Пора!

Свой страх гоните прочь.

В заливе Анны не бывает штиля.

Дождливый день

И стынущая ночь

Просолены от клотика до киля.

1992.

***

Коты умирают ночью.

Коты уползают молча

В заросли чертополоха -

Ни звука, ни стона, ни вздоха.

Коты умирают ночью,

Великих страдальцев не корча.

Лишь капли алеющей крови

Как пятна тертой моркови.

Коты умирают ночью,

Глаза затянув поволочью.

И зубы в последнем оскале.

И мышцы тверды, как из стали.

Коты умирают ночью.

Коты уползают молча.

Лишь морда в розовой пене.

И в глазах удивления тени.

1995.

***

И.Г.

Октябрь наступил.

Вся зелень проржавела.

Несчастная любовь -

Забавный натюрморт:

Бутылка на столе

Давно уж опустела,

Влюбленный в сапогах

Облизывает торт.

А мокрая метель.

От северных чертогов

Доносит до него дыхание зимы.

Как трудно стало жить

Без нежных козерогов:

Колоть дрова и пить

В преддверье долгой тьмы.

И где-то вдалеке

Еще одна новелла:

Мерцание огней

И женское лицо,

И тайна древних слов:

Матокса, Нурма, Пелла.

И дождь, и дождь, и дождь.

И мокрое крыльцо.

1996.

***

Эта поздняя осень -

Рисунок углем:

Только черное - контур,

Только серое - ретушь.

Лишь березовый ствол

Удивит за углом

Голубыми оттенками лета.

Эта поздняя осень -

Обгрызанный день:

То ли утро одно,

То ли вечер,

И над лампой стоит

Постоянная тень,

Силуэты предметов калеча.

Эта поздняя осень -

Бессонная ночь,

Миражи во дворе непроглядном.

И уже никому и ничем не помочь.

Ни звонком,

Ни дежурством в парадном.

1996.

***

Ф.Г.

Проблем высоких много в голове:

В Кремле подонки.

Тут больная Припять.

Приемлю будущее,

Я не старовер.

Но все же,

Где и с кем сегодня выпить?

И летний запах скошенных лугов

И громкий голос полуночной выпи

Возносят душу к кромке облаков.

Но все же,

Где и с кем сегодня выпить?

Но что с того, что жизнь уже прошла,

И ста очков из бытия не выбить,

Будем надеяться на будущий аншлаг.

Но все же,

Где и с кем сегодня выпить?

1997.

***

Когда нажрутся все гиены и шакалы,

Что от страны останется?

Лишь череп,

Бездонными глазницами глядящий

На челюсти, хрустящие наживой,

Под темной и холодною луною.

1997.

***

Памяти О.М.

Мы теряем друзей

Не всегда за оградой кладбища.

Мы теряем друзей,

Превратившись в беспомощных нищих,

Твердо знающих слово одно,

Беззаботное слово: "Налей!".

Никому не нужна в подаянье духовная пища,

Нам с бутылкою лучше,

Мы с нею добрей и умней... .

Но теряем друзей.

1998.

***

В.А.

Уже ноябрь на носу,

Но изумрудны листья хрена.

И как вассалы суверена

Скрестили пики на весу.

Еще не все деревья голы.

И ветер, дикий как монголы

Времен жестокого Чингиза,

Гремит железом от карниза.

Тепло и грязно. С мокрых елей

Непрекращаем бодрый душ.

Сороки ходят еле-еле,

Урвав с помойки жирный куш.

И выше ординара снова

Нева вздувается, ворча.

И небо рвется как обнова

С чужого снятая плеча.

1998.

***

В.А.

Привычна желтая палитра

Осенних листьев под ногой.

И в слякоть поиски поллитра,

И серой жизни непокой.

И дождь привычен: шквал за шквалом

Косые струи на окне.

И злость на власть в большом и в малом

В бездарно проданной стране.

Привычен рыночный обман.

Привычен мир чужой наживы.

Приятелей пустой карман.

Соседей пьяные "отрывы"... .

Мы живы.

1999.

День согласия

Согласия? Его я не давал,

Чтоб общее: и недра, и земля

Были расхапаны по милости Кремля

Номенклатурой разного звена,

Чтоб все дальнейшее закрыла пелена.

Согласия? Его я не давал,

Чтобы чиновников жирующий кагал

Так разбухал как бесконечный интеграл

И превращал страну в большой свинарник,

А сам народ паскудно вымирал

И у станка, и в поле.

Водку жрал

Как я и ты, как мой больной напарник.

Согласия? Его я не давал,

Чтоб были то четверг, то черный вторник.

Чтоб ваучер нас всех обворовал,

Чтобы Чубайс за свет три шкуры драл,

А сам платил налог как скромный дворник.

Согласия? Его я не давал,

Чтоб так по сговору приличную державу

На жирные куски чтоб разорвал

Зажравшийся шакал,

Держа меня за жабу.

Согласия? Его я не давал.

А ты давал?

Вот_, тоже не давал.

Такой вот бал.

2000.

***

Мне грезилась порой

В заботах дней:

Веду на водопой

Некованых коней,

Держа их под уздцы

Скользящих к морю, вниз.

Им гривы шевелит

Вечерний бриз.

Мне грезилось порой

В объятьях сна:

На скошенном лугу -

Намокшая копна,

Лосенка неуклюжий силуэт,

И к лесу уходящий

Мокрый след.

Мне грезилось порой

Как сладкий хмель:

Конечно же,

И ужин, и постель,

Конечно же,

И кружка, и бутыль,

А за окном

Космическая пыль.

2000.

***

Погода - прелесть: город весь простужен,

Чихает, кашляет, мечтает о полбанке,

Скользит. Скользит по наледям и лужам,

В кровь обдирает и коленки, и фаланги..

Зима - на совесть: завтра минус тридцать

Обещано прогнозом для народа.

Ну, а пока мы можем порезвиться:

Плюс два, туман, нелетная погода.

Погода - прелесть. Мокрые ботинки

Сверхаппетитно чавкают при беге.

Будто жуют копченые сардинки.

Зима, ребята. Питер в зимней неге.

2001.

***

Е.А.

Не нужен Питер мне.

Мне нужен Лондон:

Там Тауэр, там Темза, там чарльстон,

Там виски с содовой,

Породистые лорды,

И бренди продает в порту любой притон.

Не нужен Питер мне,

Мне Лондон нужен.

Чтоб дождь по зонтику неделями стучал.

Чтоб кокни отражались в каждой луже.

В прилив бутылки бились о причал.

Вру! Питер - мой!

Но Лондон нужен тоже.

Там Пикадилли слепнет от реклам.

И иммигранток юных не тревожит

Печаль по Питеру как бесполезный хлам.

2001.

Присуждение звания

Все было славно будто бы в театре:

Восторженные смуглые фанатки.

И толстые усатые матроны,

А по окружности седые проходимцы,

Счастливые пожать таланту руку.

И я среди последних ритму звуков

Внимал. И., ничего не понимая,

Смеялся и держал аплодисменты.

2001.

П.К.

Ноябрь

От льдистых луж привет тебе, привет.

От черных туч, затмивших белый свет.

От снежных змей, бегущих вдоль дорог.

От холодов, опередивших срок.

От старых пней привет тебе, привет.

Пустых полей, укутанных в рассвет.

От неопрятности нескошенной травы.

От в грязь затоптанной мороженой ботвы.

От грязных троп привет тебе, привет,

Пересекающих в снегу мышиный след.

От мелкой живности, по щелям впавшей в сон.

От огородников, закончивших сезон.

От приближающейся поступи зимы,

Погибель елкам обещающей средь тьмы.

2001.

***

Т.А.

Ее любовь росла с войной

Под хлесткие хлопки зениток.

Хотела есть блокадной мглой.

От стариков ждала открыток.

Держала автомат в руках.

Жевала хлеба четвертинку.

И танцевала в сапогах

Под патефонную пластинку.

С тоской она смотрела вслед

Худым мальчишкам-лейтенантам:

Не все дорогами побед

Вернуться ко своим инфантам.

Ее любовь росла с войной

Под стоны и снарядный вой,

Дань отдавала похоронкам.

А им хотелось жить, девчонкам.

1985.

***

В.Л.

Май позади.

Уже набухли

Зеленой силой лист и травы.

Сирень сиреневые букли

Надела, не боясь потравы.

А в мае, злобою томим

Слал север утренников моры.

Дубы одел в пожухший грим

И в черный траур помидоры.

Холодных туч плыла река

Под птичьи жалобные клики.

Желтели перья чеснока.

Чернели пестики клубники.

Май позади. Июнь встречает

Желанным сдержанным теплом.

Утихли крики нервных чаек.

И бьются мухи за стеклом.

Осеменились сорняки

К досаде ушлых садоводов.

И забываются пинки

Судьбы, друзей и антиподов.

2001.

***

Опять простуженный январь

Пришел с рождественской капелью.

Белесая сочится хмарь

Над мокрой снеговой постелью.

И снеговые шапки с крыш

Дома снимают точно в храме.

И одинокий след от лыж

Запечатлен картиной в раме.

И все живое сбито с толку:

Воркует, каркает, стрекочет.

И набухают втихомолку

Сережки ив. С утра до ночи

Звенит водой и льдом январь,

Над лужами склоняя вербы.

Нам непогодой портит нервы

Двуликий Янус, как и встарь.

2001.

По дороге на станцию

Она лежала головою к дому.

И новая тележка у ноги.

На поезд шла. Спешила к часовому,

Но не успела. Вот такие пироги.

Она лежала головою к дому,

Лицо руками наглухо закрыв,

Не к дому этому, а к дому городскому.

Закат пылал как вызревший нарыв.

Она лежала головою к дому.

И таял снег. И капала вода.

И человек сказал один другому:

Вот так и мы. Не знаем: Где? Когда?

И кто-то догадался вызвать скорую.

И кто-то взялся позвонить родне.

И старики притихли с разговорами

О затяжной безрадостной весне.

2002.

***

Б.Х.

Твоею слабостью томим,

От сигарет глотаю дым.

Любуюсь на святой запой.

Киваю вяло головой.

Киваю: да. Киваю: нет.

Гадаю: может есть просвет?

Пусты глаза. Дрожит рука.

Кругами черными тоска.

И не от холода знобит.

А за окном полно обид.

Чужой достаток напоказ,

Недосягаемый для нас.

Чужой коньяк. Чужой хрусталь.

И особняк - почти Версаль.

Чужих шуршанье "Шевроле".

Слова чужие: "Силь ву пле".

И в сердце набухает зависть.

И этой завистью терзаясь

К друзьям. И к недругам. Молчим,

От сигарет глотая дым.

2002.

Версия

Когда-то беглые рабы,

От римлян по лесам Европы,

В дубравах, где росли грибы

И где бродили антилопы,

В землянках хоронились. Там

Медведей не боялись туры.

И кабаны чесали шкуры,

Шерсть оставляя по кустам.

Латынь мертвела. Гордый Рим

Ордою варваров давим,

Дымил в развалинах. Вестготы

Шли к югу с прежних мест охоты.

И вместе с бывшими рабами,

Смешавшись, жили племенами.

И те теряли свой язык.

Я удивляться не отвык:

Откуда рыжих и бесцветных,

Голубоглазых, неприметных

Средь соплеменников моих,

Среди ушедших и живых

Так много. Готский диалект

Родным мне стал. А слово "dreck"

Сопровождало каждый шаг

Беспечной юности моей,

Своих не понимавшей благ,

Не ведавшей, что я еврей.

Так что же предков отличало

От варваров? Одно начало:

Религия. И тень креста

У ног распятого Христа.

2002.

***

В.А.

По Амазонке

Пока ладья плывет под тенью ив,

Покачиваясь на волне прибрежной,

Вниз по течению,

Сидим глаза закрыв,

И думая о завтрашнем.

Небрежно

Течение несет все дальше вниз:

Нет берегов, и горизонт в тумане,

А молодость пытается на бис

Вернуть свое, как пишется в романе.

Вот впереди открылся океан:

Приливами встречает и штормами.

За снасть хватаясь как за талисман,

Мы ветер ловим всеми парусами.

Приходится меж отмелей и скал

Идти и слушать голоса прибоя.

И находить все то, что не искал,

Забыв простые радости плейбоя.

2002.

***

Прощай, прощай!

В том криминала нет.

За каждой встречей ходит расставанье.

Его слезой омытый силуэт

Маячит, не давая оправданья.

Прощай, прощай!

Есть разные пути,

Идущие от каждого порога.

Но нужен нам один, как не крути,

А времени для выбора немного.

Прощай, прощай!

Все общие дела

Остались позади, в прошедших буднях.

Судьба нас непродуманно свела,

Запутавшись сама в беспутных плутнях.

Прощай, прощай!

За темной пеленой

Мне вспоминать дрожанье век стыдливых.

И мрак ночной напомнит прежний зной

Движений непривычно торопливых.

Прощай, прощай!

В том криминала нет.

За каждой встречей ходит расставанье

В тумане тает след ушедших лет.

И впереди уже не расстоянья.

2002

В Германии

Здесь привыкаем к колбасе.

К пивному праздному обряду.

Здесь мы живем почти как все,

Но по последнему разряду.

Здесь пьянок нет. Кругом расчет,

Здесь все бетонно-деловые.

Здесь евро нас к себе влечет.

Блага здесь ищем дармовые.

Существенный ориентир -

Жилье. К нему свои подходы.

Здесь с получением квартир

Впрямую связаны разводы.

Здесь не евреи мы - жлобы.

Нам главное: кусок жирнее

Урвать у мачехи-судьбы

В беспроигрышной лотерее.

2003.

***

В чужом краю себя искать,

Встречать гусиные ватаги,

Кряхтя, таскать ручную кладь

И поверять тоску бумаге?

В чужом краю.

Под стук капели в водосток

Шагать по мокрым диабазам,

Запоминая цены впрок,

Смотреть в витрины жадным глазом?

В чужом краю.

Смотреть на призрачный закат,

Вдыхать жемчужные туманы,

Искать дороги наугад

В другим ненужные романы?

В чужом краю.

В чужом краю себя найти?

А может, просто подытожить?

Сказать последнее прости

Друзьям? И близких не тревожить?

В чужом краю.

2003.

***

Хотя давно.

Хотя давно

Не снится голубая птица,

Но все равно.

Но все равно

Мы не хотим угомониться.

Грусть точит нас на наждаке,

А дней уходит вереница,

Но тянется рука к руке.

Рука к руке.

И нам не спится.

На раз-два-три,

На раз-два-три

Нам многое пообещали.

Уже проводники не те,

А мы все ходим в темноте,

Все ходим молча в темноте.

И та же ложь на пьедестале.

2003.

Зимний город

Зимний город теперь -

Натюрморты из смерзшихся глыб,

Или каша из мокрого снега, бутылок и банок.

Зимний город теперь -

От дворцов и решеток восторженный всхлип.

И морозный туман над Невой спозаранок.

Зимний город теперь -

Иномарок ревущий поток,

Захлестнувший облезлый троллейбус, зажатый на Невском.

Зимний город теперь -

Тротуар у метро как каток,

И соленой воды океан, убираемый с шумом и плеском.

Зимний город теперь -

Блеск огней новогодних мостов.

Фейерверки ракет в новогодние шумные ночи.

И нежданность лазури

Над золотом редких крестов.

И опять грязный снег тротуаров и льдистых обочин.

2004.

***

Т.С.

Забыть так трудно серых глаз укор

И мягких губ мгновенную усмешку,

Одетых в ненавязчивый декор.

И тихих слов загадочную спешку.

Как трудно серых глаз укор забыть,

Как ежится душа под неуютным ветром.

И в платине волос под первым пеплом

Запуталась бездомной мысли нить.

Как трудно укоризну серых глаз

Забыть, когда разглядывают нас

Насмешливо. А мы глядим на воду

И что-то говорим про непогоду.

2003.

***

Не тянемся к письму душою нищей

Не потому, что нет бумаги писчей.

Не потому, что мир окаменел

Среди крестов, среди гранитных стел.

Не потому, что прошлое прошло,

И давит лет нескромное число,

Не потому, что наползает ночь.

А потому, что ближнему помочь

На берегу истоптанной земли,

Где битые горшки лежат в пыли,

Уже не можем, уходя во тьму.

Поэтому не тянет нас к письму.

2004.

***

На вокзале

От вагона к вагону

Брела старуха

И искала сына,

Который погиб

Три года назад

В Чечне.

2004.

Экскурсия в Париж

А что Версаль? Скажу как на духу.

У них - у нас: все на одну колодку.

И здесь, как и у нас, глушили водку.

И превращались, как и мы, в труху.

Повсюду зеркала и позолота,

Картины, фрески, боги, короли,

Обжорство и придворная охота,

А под фонтанами ручные журавли.

Наборные паркеты, витражи,

Дубовые скамьи и неф в опорах -

Вот Нотр-Дам: святилище души.

Ютилась раньше нищета в соборах.

На Эйфелеву башню нас манит.

Притягивает нас как топокарта

С ее площадок необъятный вид

От Лувра и Сената до Монмартра.

С ее площадок виды на мосты,

На пароходики, на серый бархат неба.

И голуби садятся на кресты

С посланием вакхическим от Феба.

2004.

***

Не будем воспевать по родине печаль,

Когда на родине в почете вор и враль,

Когда ее там разорвали на куски

Избранники свои, а не враги.

Не будем врать, что горек хлеб чужбины,

Когда здесь не стреляют карабины,

Нет беженцев, пылящим по дорогам,

И дым пожаров не клубится над порогом.

Не будем отрицать ненужность громких фраз,

Когда под шум скрывается от нас

Неправедный и праведный разбой,

И лицемерие становится судьбой.

2003.

Синявино

В лучах заходящего солнца

Зеленая пластиковая бутылка

Светилась изумрудом,

Мокрый асфальт горел серебром,

Листья берез отливали золотом,

А на остановке серые фигуры садоводов

С мешками и тележками
Молча ждали

Уже не первого

Переполненного

Автобуса.

2004.

***

Росток

В мире кошек, не знающих наше "кис-кис",

В мире псов, не вкусивших блага перестройки,

Наступает осенних деревьев стриптиз,

И в опавшей листве каблуки и набойки

Утопают. И золото листьев шуршит

Под ногами укрытых зонтами прохожих.

Тут никто никогда никуда не спешит,

Только "скорая помощь" сиреной тревожит.

И холодные ветры с восточных равнин,

И дожди обложные с Атлантики хмурой

Заставляют гусей образовывать клин,

Улетая на юг вслед за летней аурой.

От собак от чужих тут никто не бежит.

И авто на шоссе с институтками схожи.

Тут никто никуда никогда не спешит.

Только "скорая помощь" сиреной тревожит.

2004

Зима эмигранта

Опавшие листья давно почернели,

А снег исчезает еще в колыбели.

Намокшие ветви ветер морозит:

За лед на озерах, сударыня. Прозит!

Здесь озими в зиму горят изумрудом,

И в сырости вольно живется простудам,

То ливнем затопит, то грязью увозит

За снега сугробы, сударыня. Прозит!

Всю зиму по листьям шуршим чернотропом.

Февраль угощает весенним укропом.

Нет места здесь зимней метаморфозе:

По рюмке шартреза, сударыня. Прозит.

2005.

***

О.К.

Нам жить, и жить.

В лесных замшелых пнях.

В листве осин, испуганно дрожащих.

В мерцании ночей.

В дождливых днях.

В пустынности полей под снегом спящих.

Нам жить и жить.

В трамвайной суете.

В шуршании машин.

В избитых тротуарах.

В соборов золоченой красоте.

И в модной музыке в полуподвальных барах.

Нам жить и жить.

В сиянии снегов,

Перевалив условную вершину.

И что с того, что только пять шагов

До той черты,

Где смерть как выстрел в спину.

Нам жить и жить,

Творца исполнив блажь,

В волне прибоя ласковой и пенной,

Спокойно растворяя разум наш

В абстрактности непонятой Вселенной.

2005.

***

Какое зеленое пастбище -

Это наше Южное кладбище.

Там люпины, пырей, одуванчики,

Там березы с криком вороньим,

Там жируют холеные мальчики

Средь людских "не забудем" и "помним".

И за скромные тридцать тысяч

Надмогильный предложат гранит

И бетон, и надписи высечь

И узор на поверхности плит.

Ходят мальчики в одиночку,

Могут вас раздеть и в рассрочку,

Нагло вздув ритуальные цены.

Ходят мальчики-бизнесмены.

Какое зеленое пастбище -

Это наше Южное кладбище.

2005.

Из детского альбома

Плач голубой персидской кошки

по бездомному коту Кеше.

Кешенька, Кешенька, Кешенька,

Где ж ты Белое Брюхо?

Пропал как зимняя вешенка,

Как осенняя сонная муха.

А лазоревая даль звенит,

Вороньем пророчится:

Или в омут, или в дальний скит.-

А совсем не хочется.

Кешенька, Кешенька, Кешенька,

Ласка в полоску!

Без тебя я нынче как беженка:

Ни виду, ни лоску.

А кругом трава зеленая.

Расцветает месяц май.

Приходи ко мне, гулена мой,

Приходи, меня поймай.

Кешенька, Кешенька, Кешенька!

Ночь бесшабашна.

Укради меня как черкешенку:

Красиво и страшно.

2005.

***

В.П.

Ливень с Востока

Царапнул стекло

Принесенной веткой сухой.

Ты мне шепнула: Не надо, светло!
И рот мой зажала рукой.

Ливень с Востока.

Ветер с Востока

Задул свечу,

Порывом открыв окно.

Что было дальше,

О том умолчу -

В доме стало темно.

Солнце с Востока

Зажгло зарю

И скрылось за пологом туч.

И ты сказала: Пойду отворю!

Дай мне, пожалуйста, ключ.

2005.

Очень мокрый июнь.

Сад цветет во хмелю.

Чистотела латунь

Наступает на тлю.

И червяк дождевой

Потянулся на волю.

Под соломой ржаной

Ищет лучшую долю.

2005.

***

В.И.

Мои умелые друзья

Не в речке ловят карася -

На сковородке.

И если на дворе жара,

Считают, быть ему пора

Закуской к водке.

Мои нормальные друзья

Считают, что не пить - нельзя,

В натуре.

Порою женщины дерзят,

И деньги мимо них скользят

В халтуре.

Мои любимые друзья

Давно бы выбились в князья,

Да грех замучил.

То вдруг заказчик - идиот,

То вдохновение не прет,

Такой вот случай.

Мои счастливые друзья,

Нелегкий воз забот везя

Порою,

Не ноют. Да хранит их Бог!

И алкоголь пока им впрок

С водою.

2005.

***

Он с женщиной всегда на Вы,

А с ней - на ты.

С другими - шепот у Невы.

С ней - хоть в Кресты.

С другими - светский разговор,

Сплошной изыск.

А с нею - печь, дрова, топор,

Посуда вдрызг.

Он с женщиной всегда на Вы.

Коверный трюк.

А с ней шуршание травы

И танец рук.

С другими - тайная мольба:

Придти помочь.

А с ней - нелегкая судьба

Жить день и ночь.

С другими - синий абажур.

С ней - красный цвет.

С другими - взмах руки: Бонжур!

С ней - скрежет лет.

С другими - нужен или нет -

Еще вопрос.

А с ней - отлаженный дуэт

И вечный кросс.

2005.

Дождь после долгой засухи

Как неохотно каждый лист

За каплей каплю отдает.

Потом дрожит, срываясь в твист,

Вплетаясь в капель хоровод.

Под шум дождя.

А капли шумною толпой

С листа стекают вниз.

И обрамляют бахромой

Посеребренных риз.

Под шум дождя.

И под неуловимый ритм

Дождя, напившись впрок,

Лист ловит вальса алгоритм,

Смыв пыль дорог.

Под шум дождя.

2005.

***

Унылая осенняя пора.

Осталось позади безудержное лето.

Над бочкою танцует мошкара

Согласно монотонному либретто.

Дождливая осенняя пора.

Безумная весна в далеком прошлом.

Буреют краски пестрого ковра.

В прудах никто не квакает истошно.

Печальная осенняя пора.

Придет зима: господство льда и снега,

Сверкание луны как топора.

И как при Батые: над ней мерцает Вега.

2005.

Из вольных переводов.

***

Дэнни Кэндом - старый бездельник

В последнее время стал много работать:

Спустит весь кошелек в понедельник

И до среды кусает свой локоть.

Дэнни Кэндом - старый кутила

Стал плохо видеть в последнее время:

Мимо стакана льется текила,

Ногой не попасть в привычное стремя.

Дэнни Кэндом - дамский угодник

В последнее время стал плохо слышать:

Не слышит женского смеха в полдник

И вечного зова не слышит свыше.

Дэнни Кэндом - старый безбожник

В последнее время стал верить в бога:

Купил подешевке джип-внедоожник,

Чтоб стала короче к богу дорога.

2005.

***

Он уходил в пустой рассвет,

На стужу раннего вокзала.

Заморыш, явный не атлет.

-- Прощай, - она ему сказала.

Он щедро оплатил ночлег.

Ее не мучил, не слюнявил.

Чужой печальный человек.

Не исключение из правил.

А завтра впишет новый день,

Как бизнесмен в свои доходы

Наш город. И другую тень

В окне увидят пешеходы.

2005

***

Он все забыл .

Забыл тепло чужое.

Звериный шепот.

Сердца нервный тик.

И шум в ушах на бешеном мажоре.

Он все забыл.

Что некогда постиг.

Он все забыл.

И нежность, и усталость,

И сигареты огонек в ночи,

И мягких губ шальную одичалость.

Он все забыл.

Не помнит. Хоть кричи.

Он все забыл:

Как превращалась жалость

В цветок багровый страсти и тоски.

Он все забыл.

Одна печаль осталась,

Которая

Порою - как тиски.

2005.

***

Не выбираем мы себе родителей .

А жаль. Я выглядел бы много ослепительней,

Родившись принцем голубых кровей.

Не то, что полуграмотный еврей.

Придется выпить, друг. Давай налей.

Не выбирали мы себе страну,

Где родились. А жаль. Идем ко дну

В стране, где в центре Кремль и Мовзолей.

Мне повезло еще, что я еврей.

Придется выпить, друг. Давай налей.

2000.

***

. Хрисипп ( ок.280 - ок. 204 г.д.н.э.) ... упился

неразбавленным вином, что для древних греков

почему-то было смертельно.

( Г.Чхартишвили "Писатель и самоубийство")

Упиться неразбавленным вином!

Помилуй бог! Могло ли быть такое!

На древнеримских оргиях тоскою

Извелся б современный гастроном.

Упиться неразбавленным вином!

Могла ли быть прекраснее забава:

Сегодня весел ты. Герой анклава.

А завтра труп, холодный как бином.

Упиться неразбавленным вином!

И так, и так косая ждет с рожденья.

И напоить ее до омерзенья

Мечтал ли кто? Ни духом и ни сном!

Упиться неразбавленным вином!

Переселиться в город мертвых тихо.

Без выстрелов, без прыганья, без бзика,

Другим оставив надоевший дом.

Упиться неразбавленным вином!

На одного последний тост соображая.

И пьяному вломиться в двери рая,

Апостола Петра назвав козлом.

2005.

***

Где рыцари рубили сарацинов,

Где до сих пор ржавеют их доспехи,

Ослы жуют засохшую колючку,

И осы сок сосут из зрелой вишни.

Там полумесяц светит правоверным.

Там христианский крест - бальзам для сердца.

И там восставшая из праха речь евреев,

Не знающих святой загробной жизни.

Там каменные осыпи времен.

Там тени хеттов и когорт Нерона.

Там ненависть к сатрапам Вавилона.

Там противостояние племен.

И только тридцать лет протектората

Соединяла всех как вольтова дуга

От утренней молитвы до заката:

Идея внешнего британского врага.

2006.

***

В камышах зачумленного края,

Оставляя на песке следы,

Нравственный закон переступая,

Ходят тигры в поисках еды.

И косули шевелят ушами,

Вздрагивая холкой и хвостом.

Под Медведиц звездными ковшами

Млечный путь светящимся мостом.

В поисках мучнистого коренья

Кабаны распарывают дерн.

Утки, испугавшись дня рожденья,

Облетают одинокий челн.

"Птичий грипп" приносят птицы с юга:

Журавли, казарки, чайки с моря.

Скоро нам придется есть друг друга,

Чтобы выжить в видовом отборе.

2006.

***

В.Г.

Антигорби (1991-1995)

Всю медь загнали алкаши

Барыгам.

И встал завод. Иди пляши.

И прыгай.

Работы нет. И денег нет.

Свисти в кулак. Ломай паркет.

Почуяв волю и прогресс,

Себе чиновник

Поднял зарплату до небес.

А кто виновник?

На буровой и в дождь и в снег

За двести,

Хотя не черный человек

Как в песне.

А там, в ОТиЗе, в тишине,

В уюте

Уже четыреста в мошне,

Без мути.

А дальше: в Думе депутат

В напряге

Кладет в карман по сто зарплат,

Себе - трудяге.

Госмонополий больше нет -

Отмена.

И пьянство выползло на свет

Из плена.

Дешевой водки как песка -

На море.

В цене взвинтилася треска -

На горе.

И гибнет больше молодых

В попойках.

Дала по морде и под дых

Нам перестройка.

И цены спущены с цепи

Как свора гончих.

Господь! Спаси ! И укрепи!

Всех мрущих молча:

Старух в неблизких деревнях.

Им нет просвета:

В крутую озверевших днях

Конец же света.

И в городах - батон и чай -

Путь к диабету.

А за стеклом витринный рай -

Зов к пистолету.

Убить, надуть, в газете врать

Теперь свобода.

И "пирамид" возникла рать

Любого рода.

Тогда надеждой жил народ:

Жилье светило.

Теперь другой солнцеворот -

Сплошное мыло.

Стальные двери аж в сортир.

И страха кокон.

И за решетками квартир

Не видно окон.

Нефть по трубе по госцене -

Прибалтам,

А Запад им платил втройне,

Мутантам.

Еще никто не отменял

Законы Маркса.

Зачем же множество менял?

Засилье бакса?

Зачем отдали за пустяк

Заводы, шахты?

Чтобы купить без передряг

Машины, яхты?

Чтоб были виллы и дворцы

У олигархов?

Чтоб покупали как купцы

Они монархов?

И Частной Собственности визг

По всем каналам.

Скажите Мисс, Ответьте Мисс:

-- Чего Вам надо?

-- Вы отобрали у меня

-- Работы радость.

-- А дней холодная змея

-- Со мной осталась.

Мы за собой жгли корабли

Под вой истерик.

Скажите Мисс, как Вы могли

Захлопнуть двери

Передо мной, перед страной

Перед планетой,

Лишая крыш над головой,

Тепла и света.

И где хваленый компромисс?

К чему все это?

У Перестройки не прошу

Уже ответа.

2006.

***

Никто нас не учил сермяжному труду:

С пилой в лесу или с рубанком дома.

А пить, пожалуйста. И к нашему стыду

Нам это многопрофильно знакомо.

Никто не показал, как скашивать траву,

Выращивать свиней и строить избы.

Никто не научил держаться на плаву,

Зато учили свято верить в -измы.

Никто не намекнул, что жизнь - цепь потерь.

Друзей, приятелей, подруг и благоверных.

Что будет старость как распахнутая дверь,

Дверь в Никуда в пространствах многомерных.

2006.

Я это видел

Он - бугай из "братков".

Она - тонкая, совсем "зеленая" девчонка.

Она не хотела идти

Он вел ее, сжимая ручищей детскую шею,

И иногда бил по лицу бритой головой.

Она еле держалась на ногах

И бессмысленно озиралась вдребезги пьяными глазами.

Народ на остановке молча провожал эту пару глазами.

И я - тоже.

2006.

***

В.Л.

Желаю вам кончины легкой

И жизни долгой на реке

С блондинкой яркой синеокой,

С брюнеткой в строгом пиджаке.

Желаю "черного квадрата"

Не видеть никогда, нигде.

Любить печального собрата

По рифме и по бороде.

Желаю ликовать в пространстве.

Не вязнуть по-уши в дерьме:

В словесном скучном хулиганстве.

Не жить в холодной полутьме.

Желаю вам общаться с богом

Как с понимающим отцом.

Шагать по жизни носорогом,

Но с привлекательным лицом.

2006.

Подражание Т.Устиновой.

Мокрые крыши,

Сумерки ранние,

Запахи осени.

Дождь за окошком.

Прелые листья,

Шум магистралей,

Морок маршруток,

Дождь за окошком.

Все уже дома,

Остались за дверью

Заботы дневные.

Дождь за окошком.

Старые джинсы,

Мягкие тапки,

Варим сосиски.

Дождь за окошком.

Там за окошком

Туман водянистый

Сырой и холодный.

Дождь за окошком.

Желтые пятна

Ближнего света,

Уличных бликов.

Дождь за окошком.

Осень и холод.

Сырость и слякоть.

Тупая усталость.

Дождь за окошком.

2006.

Ж.С.

Я Вам - никто

И им останусь.

Тому виною не усталость,

И даже не глухая старость,

А горький проигрыш в лото.

Бад Наухайм это модный курорт.

Бад Наухайм - физкультура и спорт.

Белый вокзальчик, парк и дворец.

В траве суетится вечный скворец.

Утки хлопочут по камышам,

Лебеди дарят парку свой шарм.

Пиво, цветущие розы и тень.

Седые рантье на дорожках весь день.

Бад Наухайм непонятный порыв.

Бад Наухайм это сердца надрыв.

Бад Наухайм на улыбку не скуп:

Горькая складка вежливых губ.

Бад Наухайм это много озер.

Бад Наухайм - гипнотизер.

Черного бархата звездная ночь.

Свет фонарей. И ничем не помочь.

2006.

Из вольных переводов

Речь Пенелопы

Ты мудр, лукавый Одиссей:

Была любовь меж нами.

Но не губи моих гостей.

Тебя здесь нет годами.

Стряхни с сандалий пыль дорог,

Плащ расстели у ног,

Налей вина с водою в рог,

Вот блюдо из миног.

Сюда ты шел издалека.

На многих осерчал.

Познал ты море, но река

Начало всех начал.

Не зря Юнона из соска

Пролила Млечный Путь.

Извечна женская тоска:

Не только в детях суть.

Когда расписан у богов

Путь от младенческих шагов,

Смирись, старик. Или люби.

Иль не люби. Но не губи.

2006.

***

Н. И.

Было зеленое поле -

Ветер ласкал,

Нынче подошвы колет

Стерни оскал.

Дом, пропахший мышами,

Уже не ждет.

Воздух, которым дышали,

Уже не тот.

Чашка побьется - склеим,

Смешная беда.

Горе стряслось - перемелем,

Не зная когда.

Небо хмурится странно.

Ему невдомек,

Что прежняя база данных

Нам не в упрек.

Солнце уже не светит,

Прячется за облака.

Никто не за что не в ответе.

Слезу утирает рука.

2006 г.

***

М.Т.

Любил барахтаться в сугробе

Еще в недавние года.

Но не любил пустыню Гоби,

Хотя там не был никогда.

И не любил, когда кричали.

Серчал на плачь родной жены.

Любил поставить кружку чая

На стол, где свечи зажжены.

Он не любил советов тещи,

Вопросы старого отца.

Любил церковный звон Всенощной,

Чеснок в глубинах холодца.

Не требовал за помощь мзды,

Но просто так не запрягался.

Мог любоваться на мосты,

И не умел ни с кем ругаться.

Любил сидеть за кружкой пива,

Мечтать о взятии вершин,

Когда штормовку рвет ретиво

Поземки белоглазый джин.

Бывал в прогаре и в пролете,

Но и обласкан был судьбой.

В унылом дней водовороте

Он оставался сам собой.

2006.

Из вольных переводов

Осень пришла, монсеньоры.

Уже в лесах Булони

Белые мухоморы

Раскрыли свои ладони.

Осень и ночь, монсеньоры.

В омытом дождем асфальте

Отразили огни светофоры.

И ажаны допили свой кьянти.

И когда рассветет, монсиньоры,

Консьержи опавшие листья

Сгребут. Дорожки расчистят.

И на окнах раздвинут шторы.

2006.

***

Пришла зима, пришла зима со стужей

К нам, за неделю до начала февраля.

И там, где в январе сияла лужа,

Теперь во льду бугристая земля.

Бездомные коты морозят лапы,

У редких дачников выпрашивая дань

Едой. И проникают тихой сапой

На чердаки пустых промерзших бань.

Синицы на ветвях голодной стаей

Сидят нахохлившись у самого крыльца.

И солнце вечером в морозной дымке тает,

Диктуя ночь от первого лица.

И долгожданный снег. Узор следов

Средь мертвых дач и взломанных домов

Нам помогают, как в романе без героя,

Установить очередной объект разбоя.

2007.

***

Мой сосед-короед

Ест кору на обед.

И на завтрак, и на ужин тоже.

И считает, что семь бед -

Не всегда один ответ,

Что его нисколько не тревожит.

Мой сосед-короед

Не готовит омлет,

Винегрет, естественно тоже.

И считает много лет:

Не всегда ученье - свет,

Иногда оно себе дороже.

Мой сосед-короед

Далеко не дармоед.

Сочную кору все время гложет.

В жизни леса четкий след

Оставляет как поэт,

И понятно каждый год итожит.

2007.

***

Волна тепла уходит не спеша

В час осени, от Колы до Китая.

Шагают голуби, газоны потроша,

И желтый лист покорно опадает.

Все чередой: бездомное зверье

На улице глядит в глаза прохожих.

Жирует на помойках воронье.

Спокойно все. Привычно. Не тревожит.

Все чередой: не хочешь, а вздохнешь.

На кухне снова чая выпьешь кружку.

Возьмешь гнилое яблоко и нож.

И снова голову уронишь на подушку.

Все чередой в пустой цепочке дней:

Обиды. Боль. Заботы и стенанья.

И вновь обиды. На чужих людей.

И на свои ненужные желанья.

2007.

***

Дождь прошел. Открылась даль над лесом:

Колокольня белая и ЛЭП.

На чужого смотрят с интересом

Женщины закутанные в креп.

Дождь прошел. Алмазы крупных капель

На кустах растущих вдоль плетня.

Золотится оперенье цапель

На закате прожитого дня.

Дождь прошел. Коровы отмычались,

Успокоясь жвачкой и теплом.

Очень жаль, что раньше не встречались,

А теперь у каждого свой дом.

Дождь прошел. На речке в косогорах

Под туманом прячется вода.

Не нуждаюсь я в чужих укорах:

Я живу. И ты живи. Всегда.

2007.

***

Спектакль кончился. В гримерной

С лица стираются морщины.

И музыканты, взяв валторны,

Стремятся выпить как мужчины.

И примадонна после торга

Искала в зеркалах с укором

Следы девичьего восторга

Перед маститым режиссером.

И зритель возле гардероба

Стоял, нахмурясь, с номерком.

И ждал, когда людская злоба

Его покроет матерком.

И равнодушны к старым девам,

Одетым в шубы до земли,

Стояли львы с открытым зевом

И мрамор лестниц стерегли.

2007.

Из вольных переводов

***

Веселая вау в вигваме вождя

Его обнимала под звуки дождя.

Висели кругом на лосиных рогах

Врагов его скальпы. Валялись в ногах

Ружье, томагавк, мокасины и нож,

И с вышивкой бисером платье из кож.

Был вождь озабочен проблемой СЛОНОВ:

Кончался запас солонины и дров,

И рыбьего жира для фонаря

У племени сиу в канун января.

Вот если бы тушу СЛОНА бог послал,

То можно бы было еще карнавал

Устроить для вау. А старый шаман

Сумел бы создать разноцветный туман.

Веселая вау шептала, смеясь,

Что после дождя заморозится грязь,

Застынут болота, И наст на снегу

Удержит упряжку на быстром бегу.

И вождь улыбнулся: Ночная луна -

Отличное место для бивней СЛОНА!

2007.

Размышления по поводу письма

глубоко верующего поэта

и сообщения по телевизору от 10.01.08.

о столкновении двух нейтронных звезд,

образовании новой "черной дыры"

и поглощении ею ближайших галактик.

Понял, что мы от Бога

И его достижений научных

Танцуем как от порога.

Остальное не нужно и скучно.

Нам Библия - чистый воздух,

Лучше Торы, лучше Корана.

А в бездне нейтронные звезды

Столкнулись как два барана.

И в "черной дыре" со смыслом

Исчезают чужие галактики.

Дым стоит коромыслом,

Очевидно, для Божьей практики.

Нам и дальше в Любви Христовой

Жить под взглядом Ликов Господних,

Неважно, священной коровой

Или дыркой в трусах исподних.

Чистые сердцем спасутся,

И начнется опять вакханалия:

Христос объявит о Боге,

И его поведут на заклание.

2008.

Из вольных переводов

"Вы, сударь, плакали во сне".

"Помилуйте, другое помню:

Мне снилась вилла по весне,

И женщина с чужой любовью.

Веранда снилась. На груди

Колышется от смеха брошка.

Раскрученные бигуди

Ложатся кучкой на окошко.

Мне снился корт. В простой игре

Взлетает мяч под свист ракетки.

Бутылка старого шантрэ

И шарф, оставленный на сетке.

Мне снилась вилла на заре.

Цветущий сад. И, провожая,

Рукою машет на горе

Мне женщина, совсем чужая".

2008.

В ожидании реинкарнации

Хочу быть собакой. Сидеть у дверей.

И ждать, чтоб хозяйка пришла поскорей.

Чтоб двери открыла. И пнула ногой:

"Отстань! Я устала! Не лезь, дорогой."

Хочу быть собакой. Бежать за мячом.

Быть жертвой его. И его палачом.

Достать из травы, из воды, из кустов

Я мяч по капризу хозяйки готов.

Хочу быть собакой. Лежать у колен,

Чтоб им не грозил неприятельский плен,

Когда у дивана еще кто-нибудь.

Такая работы псиная суть

2008.

***

Весенний день не угасал

На радость птицам.

Гостей притягивал мангал,

Шашлык и пицца.

Охотников дразнил камыш,

Где птиц схороны,

И кто-то плыл, сминая тишь,

За боны.

Вечерний вечер под вокал

Лениво таял.

И зеркалом залив сверкал

Навстречу стаям.

Гусей весенний перелет

Домой, к гнездовьям.

Чернел оконный переплет

Как крест надгробья.

2008.

***

Стареет каждый в одиночку.

Дверь забывает на цепочку

Закрыть. Не гасит свет в уборной.

Оград не красит краской черной

Вокруг отеческих могил.

С собакой старой только мил.

И копит мелкие обиды

На ближних. Холит неликвиды.

От бед чужих закрыт стеной.

В беседе брызгает слюной.

Стареет каждый в одиночку.

Прислуживает боли в сердце.

Надрывно кашляет, как в бочку.

Облеплен пластырями с перцем.

С дивана сам не может слезть.

И жалоб всех не перечесть:

На боль в спине, на сыпь на коже,

На всех, кто "лучше и моложе".

2008.

***

Я полюбил. Счастливою любовью.

Диван. И голубое одеяло.

Когда, подвинув лампу к изголовью,

Премудростям внимаю книжным вяло.

Я полюбил смотреть на облака:

С девятым этажом стал ближе к небу.

Садятся чайки мне на обшлага,

Себе выпрашивая корки на потребу.

Я полюбил лежать, закрыв глаза,

Не морщась от пустых воспоминаний,

Когда мой мозг сверлит ушедшего фреза

И прошлым чувствам нет переизданий.

Я полюбил под свой речитатив,

Перебирая имена и даты,

Вплетать слова в неведомый мотив,

Перемешав трюизмы и догматы.

2008.

***

В Андах, на горной дороге,

Укрывшись чилийским пончо,

Приятно думать о боге

Как о талантливом зодчем.

Дорога то верхом, то низом.

Кондор парит в зените.

Альпако бредут по карнизам,

Лиан задевая нити.

Через пустыню прибрежий

До снежной вершины вулкана

Ветер доносит свежий

Дыхание океана.

Мир хорошо задуман

И воплощен в деталях

Как бесконечная сумма

Живого. И мертвых развалин.

Но если в мире законом

Идея сожрать другого,

Трудно быть эпигоном

Милосердного дела Христова.

2008.

***

Всю ночь качались на ветру

Деревья.

И ей приснилась поутру

Деревня.

Тропинка между лопухов

К речушке.

И тень на фоне облаков

Церквушки.

Собак облезлые хвосты -

Короста.

И деревянные кресты

Погоста.

И омуты тоскливых глаз -

Сосед-калека,

Которых с нами нет сейчас

Уже полвека.

2008.

***

Я засыпаю, всхрапывая чуть,

Стараясь в сон зарыться потеплее,

Мерещатся осенние аллеи

И фонарей оранжевая муть.

Глаза закрыв, смотрю как в этом сне

Преобразуется сосед мой хамоватый

В комок давно использованной ваты,

Но сохранивший на носу пенсне.

И ветер вместе с пыльною листвой

Его несет к проломленному люку

И, радуясь заслуженному глюку,

Выхрюкивает в ветках бодрый вой.

2008.

К семидесятипятилетию

Судьба моя семь бед приносит разом,

Но не люблю, когда сосед иль друг

Насмешливым рассматривает глазом

Души моей распахнутый сундук.

Да, соглашусь, что думал не о том.

Прошляпил, профинтил пороки и таланты.

Не в генералы лез, а в адъютанты,

Откладывая гордость на потом.

И вот порог. Пора переступить.

И все, что здесь, оставить за спиною,

Решив проблему: пить или не пить.

Проблему не решив: как дальше жить с женою.

2008.

21 ноября

По первой пороше приходит печаль.

Пугает прохожих прозрачная даль.

Поля побелели. Прозрачно в лесу.

Не страшно в посадках бездомному псу.

Назавтра растает. И станет темно.

И черные ветки увидим в окно.

И палые листья опять под ногой

Напомнят: еще не ушла на покой

Немецкая осень. В огнях Рождества

Нам видится просинь ее торжества.

2008.

***

Жизнь умчалась вперед.

И остались на грязном проселке

Лишь следы от копыт

Неподкованных быстрых коней,

А тебе говорят:

Не сиди у дороги под елкой,

А давай догоняй,

И шапку сними перед ней.

Будешь следом бежать:

К упрямым она милосердна,

И глядишь, на привале догонишь,

И осушишь рог золотой

За здоровье войны.

За здоровье пустого модерна,

Может впустит повторно судьба

В эту жизнь на постой.

2008.

Туристы в Израиле

Пейзаж страны затянут до обеда

Молочно-белой пеленой тумана.

Матрона-гид в одеждах Архимеда

Нас вводит в пыль веков не без обмана.

Все гидом схвачено: километры пути,

Святыни храмов, рестораны, магазины,

Стригут туристов как баранов. Всех прости!

Здесь кормят жителей совсем не апельсины.

Седые крепости на фоне голых гор,

Крикливые арабские базары,

На автобане пробки и затор,

И вдоль него ночных огней пожары.

Еврейская нервозность в суете,

У храма ортодокс на ортодоксе,

А мне бы лучше лодку на Вуоксе,

Без минаретов в звездной темноте.

Еврейский город породил ислам.

Отдал ему восточных улиц сбрую.

Нам одинаково: раввин или имам.

Туда бы нам, где деньги не воруют.

2008.

***

Наградой нам да будет жизнь за гробом!

И, занавес задернув за собой,

Мы отдаем простейшим и микробам

Свой бренный мир зелено-голубой.

Хотя вернуться было бы приятно:

Со вздохом у камина замерев,

Пересчитать на старых картах пятна,

С раздачи скинуь даму пик и даму треф.

Увидеть на родных коленях кошку,

Сварить под вечер гречневый продел,

И снова полюбить не понарошку

Что раньше прозевал и не успел.

2008.

Памяти Феликса, умершего на 81-м году жизни

Да. Нет его. И мы последний долг

Должны когда-то все отдать природе.

Пройти через беспамятство и морг.

Или другое нечто в этом роде.

Уже давно за нас живут другие,

Пространство заполняя целиком,

Познавшие отели дорогие,

Забывшие колхозы и партком.

Ушел. В небытие, И впредь не будет

Просить рубли и ездить на футбол.

Так все живое. И не только люди.

Природы исполняют произвол.

2008.

***

Такая жизнь счастливая: то солнце,

То дождь, то снег, то поздняя любовь,

То заведутся в кошельке червонцы,

То пропадут, то заведутся вновь.

То дом сгорит, то зло обидит ближний,

То женщина с презрением глядит,

То в вечности становишься облыжней,

То ночью спать не даст эндокардит.

То сам с восторгом свалишься в канаву,

С забытым настоявшимся дерьмом,

То вставишь фальшь в иконную оправу

И холку станешь натирать ярмом.

Такая жизнь счастливая: то солнце,

То дождь, то снег, то лед хрустит в мороз,

То заметет под самое оконце

Уютный скит - объект мирских угроз.

Такая жизнь счастливая... .

2008.

***

К.

Побыть отцом хотя бы день.

Взглянуть, как дочке сладко спится.

Увидеть длинные ресницы,

Улыбки мимолетной тень.

Побыть отцом хотя бы день,

Чтоб дочка поутру бежала,

К тебе от общего астрала

В жокейской кепке набекрень.

Побыть отцом хотя бы день,

Соразмерять шаги с шагами.

Делиться в праздники благами,

Забыв свой эгоизм. И лень.

2009.

Гастарбайтерам

Благословляем рабский труд,

Когда тошнит от инструмента,

Когда не ждешь аплодисмента,

Когда кругом не так живут.

Благословляем рабский труд,

Когда лопата как опора,
Когда ты сам похож на вора

В наш бойкий век всеобщих смут.

Благословляем рабский труд,

Когда оплата в половину,

Когда считают за скотину,

Когда руки не подают.

Благословляем рабский труд,

Когда поселок дальний снится

(Теперь чужая заграница),

Где забывают и не ждут.

2009.

***

По телевизору

Показали

Труп главаря

Одного из бандформирований

В рваных носках,

Окруженного

Многочисленными сытыми омоновцами.

2004.

***

День дождями заворожен.

Исчезает снег как в сказке.

Быть мужчиной? Для чего же?

Коль бежишь от женской ласки.

Вечер ранний смотрит слепо.

По полям гниет солома.

Быть отцом весьма нелепо,

Если раз а два года дома.

1979.

***

О. М.

Прихожу я пьяный.

Падаю в постель.

Берег наш песчаный,

Где же ты теперь?

Мучает изжога.

Бухает в виске.

Помнишь, как сорога -

Тенью на песка.

Маюсь с полуночи

Дурнотой без сна.

Северное Сочи -

Сосен кривизна.

Никаких желаний.

Пустота одна

Прячется в тумане

Лунного пятна.

1979.

Третья охота

Кому как повезет

Найти среди болот

Усыпанные клюквою поляны.

А почему бы нет:

Известно из газет,

Что в прошлом все ошибки и изъяны.

Кому как повезет

Сказать пустое "Здрасти"

Неласковой лисе

Голодной как и мы

И ищущей весь день

Чего-нибудь поесть

Совсем как я и ты,

Не верящих в мечты.

Кому как повезет

Увидеть старый дот

Заброшенный в лесу с сорокового года.

Но суверенитет

Дает зеленый свет

Еще одной статье

Туристского дохода.

Кому как повезет

Найти пузатый гриб

Нетронутый червем

И в шляпе набекрень.

Могучего как пень.

Его бы в Белый Дом,

А то у нас фантом

Расселся там под видом президента.

1990.

***

Разговоры нелепы,

Если усталость взаимна,

И помощь опасна тогда

Как пленка бензина

На холодной воде, заполняющей лодку

2002

***

Купите "Оппель", Мефистофель.

Чертям престижно, мягко попе.

Красотку посадив в салопе,

Гони себе, напившись кофе,

По обустроенной земле.

Купите "Оппель", Мефистофель,

Костюм, штиблеты, галстук "профи",

Зачем мотаться по Европе

На радость безнадзорной гопе

И в зной и в холод на метле.

Купите "Оппель", Мефистофель!

Летать? Столкнуться в катастрофе

С пузатым "Боингом" и "Ту"?

Чтоб вздрагивать потом в поту

Во сне? Уж лучше на осле

Плестись к заплеванной Голгофе.

Купите "Оппель", Мефистофель.

С сигарой дорогой во рту,

Вы будете, в укор кресту,

Смотреться истиной во зле.

В любом космическом Bahnhof,е

Купите "Оппель", Мефистофель.

Увидев Ваш чеканный профиль

В лихом дорожном канапэ,

Поймет виновник ДТП

Что радость в непочатом штофе.

На Вашем праздничном столе.

2002.

Из вольных переводов

Ах, Тони-Тони, Тони-Тони,

Твои лукавые глаза -

Мне память лета на Гудзоне

Пятнадцать лет тому назад.

Твои глаза живут во мне,

В них как телята на потраве

Смешинки скачут в глубине.

За стеклами в простой оправе.

Ах, Тони-Тони, Тони-Тони,

Когда я на твои ладони

Смотрю, то вижу сеновал,

Где в первый раз ты обнимал

Меня. А выглядел тихоней.

А как катались мы на пони!

Меня ты грел своим теплом

И пони подгонял кнутом.

Ах, Тони-Тони, Тони-Тони!

А помнишь бой морской в затоне?

Когда ретивый водный страж

Решил нас взять на абордаж.

Я думала, что мы потонем.

Ты улыбался и молчал,

А после вынес на причал

Меня в то лето на Гудзоне

Ах, Тони-Тони, Тони-Тони.

2002

***

Как замечательно бегут

По кронам джунглей обезьяны,

Пусть ветер зол, пусть ливень крут,

От пряных листьев воздух пьяный.

Их ветви хлещут по плечам,

По головам, по ягодицам,

Их змеи жалят по ночам,

Им крокодил ночами снится.

От экзотических плодов,

Которых в тропиках от пуза,

Когда вдали закат багров,

Нет пищевого перегруза.

Вожак из-под надбровных дуг

На самок смотрит властным оком.

И самки вздрагивают вдруг,

Любовь представив ненароком.

И снова по ветвям бегут

И разоряют птичьи гнезда.

И по ночам азартный блуд

Разглядывают сверху звезды.

2009.

***

Я финских сосен от русских не отличаю.

Дороги, конечно, мне сравнивать не с руки.

Мы с Мартином мирно сидим за чашкою чая

И вместо бальзама добавляем в него коньяки.

Когда-то границы России волна омывала у Ханко.

Где-то к востоку щерились пушками Ревель и Гельсингфорс.

Дыбом вставала в шторм планширная планка.

Это "Новик" метался, рыбакам подавая спасательный трос.

Я финских сосен от русских не отличаю.

Не понимаю шведско-финский альянс языков.

Мы с Мартином мирно сидим за чашкою чая

И любуемся видом прибитых над дверью подков.

Когда-то командовал краем граф Суворов-Рымникский,

А позже другой Александр с Конституцией даровал Сейм.

Потом в том краю говорил по-шведски, по-русски, по-фински

Царский сатрап, он же маршал Карл Маннергейм.

Я финских сосен от русских не отличаю.

Борозды финских озер продолжают карельский ландшафт.

Мы с Мартином мирно сидим за чашкою чая

И по третьему разу руки сплетаем на брудершафт.

Когда-то Аврора, имя которой носит наш крейсер из лести,

Блистала в обеих столицах и молча сносила удары судьбы.

Мир и война. Но финны и русские вместе

Строили город-столицу в дельте Невской губы.

2009.

***

В Италии, в Италии...

Там носят все сандалии.

И взрослые и дети,

Всегда едят спагетти,

В обед и в завтрак пицца.

Кругом красавиц лица

И голубое небо,

И сыр едят без хлеба.

В Италии, в Италии...

Там в моде гениталии

Под фиговым листом,

Звучат в Ла-Скале арии,

И, как и прежде, парии

Ночуют под мостом.

2009

***

Из вольных переводов

Спроси меня, спроси меня, спроси,

Хотя бы, кто построил Сан-Суси.

И от лица откинь прядь выцветших волос.

Спроси, отвечу на любой вопрос.

Спроси меня, спроси меня, спроси.

Оставь бутылку, сигарету погаси..

Нельзя на женщин обижаться в синем дне

И не просить прощенья при луне.

Спроси меня о чем-нибудь. Я жду

Подкинь монету, чтобы выбрать счастье.

Спроси меня, преодолев вражду,

Возьми за ослабевшие запястья.

К щекам моим ладони прислони

И на ухо шепни два теплых слова.

Под утро на груди моей усни

И буду ссориться с тобой опять готова.

2009.

***

Т.Д.

Таможня. Там стоят на страже

И гонят план.

Таможня. Люди в камуфляже

Всем шьют обман.

Укрывшись шкурой носорога,

Там затаись.

И, если ты поверил в бога,

Там помолись.

Там заморожено искусство

Слезы. И крик.

А растаможенные чувства

Рвут воротник.

Там подполковник с алой лентой -

Наркот гроза.

И солнца луч на позументах

Слепит глаза.

2010

Зима

Наш мир - засилие сугробов,

Лавины с крыш.

Лишь дуб стоит в лесной утробе

Лохмат и рыж.

И ели опустили лапы

Под грузом льда.

И небо, в ночь под звездным крапом,

Днем как всегда

Исчерчено узором веток,

Дымами труб.

И снег с рисунком птичьих меток

Соседский сруб

Накрыл дырявым одеялом.

И провода

Звучат под ветром флейтой вяло.

И без стыда

Коты приходят друг за другом:

Мол, без еды.

И снова заметает вьюга

Зверья следы.

Наш мир, конечно, примитивен.

Мир скучных фраз.

Но нам нисколько не противен.

Простите нас.

2010.

Весна

Растеклась снеговая постель.

Ветер южный восточный сменил.

Черноплодку клевал коростель,

Оставляя кляксы чернил.

Снег в три дня согнало водой.

Половодье было как вскрик.

По-кошачьи пел козодой,

А потом замолкал на миг.

Черноплодку клевал коростель.

По-кошачьи пел козодой.

Я лицо окунул в апрель

Как в бочонок с талой водой.

. 2010.

***

Вспоминать -

Как ходить босиком

По битому стеклу.

Из порезов памяти

Выступают свежие пятна крови.

2010

Стихи для детей

***

Далек наш дом, далек.

За сотней забытых дорог.

За тысячей тайных троп,

Где лесной обитает клоп.

Далек наш дом, далек.

За липовым желтым листом.

За трухлявым березовым пнем,

Где ветер и ночью и днем.

Идем, бредем, спина

И ноги давно болят,

А дорога длинна-длинна:

В один муравьиный взгляд.

1967.

***

На солнце гасло волчьих глаз свеченье,

Ухмылки лис отодвигались в бред... .

Жевали зайцы вербу как печенье.

Петлял вдоль озера их Т-образный след.

А небо было будто простокваша,

И мокрый снег неслышно оседал... .

И жили зайцы - души нараспашку,

Глодая мягкий влажный краснотал.

И от весны все более косели,

Ведь звон кругом, хоть сердце вынь и брось... .

И зайцы ствол осиновый объели

Под полированную кость.

1968.

***

Было бы очень неплохо,

Если бы юркие ящерицы

Ходили на задних лапах

И играли на каменных банджо

В полуденном летнем затишье.

Было бы очень неплохо,

Если бы мухоморы

При встрече снимали шляпы

И на листьях, по летнему ярких

Рисовали бы желтое солнце.

Было бы очень неплохо,

Если бы пестрые бабочки

Меняли узор обоев,

А светляки украшали

Елки под Новый Год.

Но было бы просто чудесно,

Если бы рыжие белки

Приносили лесные орехи

Всем огорченным детям,

Когда у них очень зеленые мысли.

1968.

***

Вы знаете,

В другой я еду город.

Там в новой школе

Буду я учиться.

Там будут незнакомые заборы.

А за обедом незнакомая горчица.

И новые собаки там,

И кошки,
По новым улицам бегут,

Людей пугая.

Другие вилки там,

Другие ложки,

Конечно, и вода

Совсем другая.

И новый староста там будет

В новом классе.

И новый друг,

Уже не Петя - Вася.

Вот только я останусь прежним,

Но не знаю,

Быть может, там

Себя я тоже не узнаю.

1973.

***

Дай ветер беззаботному кузнечику

Неуловимость в радостях игры,

Чтоб грубая рука не покалечила

Его, как из фольги, микромиры.

Дай небосвод веселому кузнечику

Всю синь свою, все золото свое,

Чтоб над травой взлетал живым бубенчиком

И с аппетитом грыз зеленое жнивье.

1991.

***

Мой Топкин, мой Рыжкин, мой Дымкин -

Ватага веселых котят.

Чужды им пустые ужимки.

За пятки схватить норовят.

Мой Дымкин, мой Топкин, мой Рыжкин -

Расстанемся скоро навек.

Бежать им за солнцем вприпрыжку,

А я замедляю свой бег.

Мой Рыжкин, мой Дымкин, мой Топкин -

Я вас превратил в англичан,

Чтоб звонче на жизненной тропке

Ваш бег боевой простучал.

1997.

***

Мне с вами хорошо -

Надежды Доброй Мыс.

А долг теперь - эта такая муть.

Но где-то кот

В сугробах ловит крыс.

И нужно, значит, отправляться в путь.

Приятное тепло, сиянье лиц.

Упрятаться бы в кресло.

И уснуть.

Но где-то бродит кот

Под свист синиц.

И нужно, значит, отправляться в путь.

Веселье, смех, улыбки, суета.

Расслабиться бы здесь.

И отдохнуть.

Но кто-то должен накормить кота.

И нужно, значит, отправляться в путь.

Не резидент, не друг, и не слуга,

Обкусан хвост

И морда - просто жуть.

Хранитель тайн чужого очага.

Но нужно, все же, отправляться в путь.

2001.

По мотивам Ферко

Раз ел обед,

Какой сто лет

Мне не забыть

Со Дня Рожденья.

Стол был накрыт

На сто корыт.

Веселью

Не было стесненья.

Был краба хвост

В метровый рост

Под кочерыжным

Маринадом.

Суп ква-ква-ква

А-ля-плотва.

Как жаль,

Что не было

Вас рядом.

А жирный плов

Из двух следов -

Жаркое

Оторвете уши.

Чудесный сок

Из рыбьих ног

Мы пили

Из большой баклуши.

Когда домой

Еле живой

Пошел сам за собою следом

Сломал навес,

В дверь не пролез

И месяц после не обедал.

1968.

***

Счастливцы поединка -

Веселых два ботинка

Шагают по асфальту,

Шагают по траве.

Промчались за собакой,

Слегка размялись дракой,

И снова зашагали,

Уже на голове.

Потом подумал правый,

Что новенький портфель -

Зубрила криволапый,

И пнул его за дверь.

А левому хотелось

От школы взять в галоп.

Обоим нетерпелось

Решить проблему в лоб.

Гоняли мяч в потемках.

Барахтались в песке.

Отклеилась подошва

У правого в носке.
У левого в сраженьях

Оторван был каблук.

Домой они вернулись

Под хлопанье и стук.

Но ночью очень мирно

Стояли на полу.

Один за книжным шкафом.

Другой - в другом углу.

1975.

***

Во льдах живут пингвины.

О спины греют спины.

Им непонятен мир иной. Неважен.

Ни печки, ни перины,

Ни яркие витрины,

Ни теплый шарф на грудь не нужен даже.

Во льдах живут пингвины.

Не ходят в магазины.

Не просят колбасы в капризном раже.

Кругом снега и льдины,

И нет другой картины

Под небом в ярко синем камуфляже.

Во льдах живут пингвины.

Без гриппа и ангины.

Их быт без дров и без угля налажен.

На завтрак из пучины

Селедки и сардины,

И снова снег, и ледяные пляжи.

1985.

Интервью в королевстве кривых зеркал

Я спросил у их министра:

Где зеленая канистра

С разливным заморским пивом.

Та, которую с отливом

Подобрал солдат на пляже.

Да, солдат дворцовой стражи.

Он ответил не краснея,

Не бледнея, не зверея.

Он ответил: В это пиво

Президент упал с обрыва,

В вицмундире из левзеи.

И теперь оно в музее.

2002.

Рыжий кот

Живот как мяч.

И хвост трубой.

Кота увижу:

Как будто встретился с собой.

Но только рыжим.

Нахально трется у ноги.

И косит взглядом.

И делает вокруг круги.

И снова рядом.

Мол, поддержу в любой беде.

И даже в драке.

И помогу в любом труде.

За горсть салаки.

За блюдце с теплым молоком.

А за сметану

Стеречь от крыс я стану дом,

Мурлыкать стану

У теплой печки в поздний час.

Я - ваш, я - с вами, я - за вас!

2002.

***

Любителю фэнтази

Великий маг! Заветный том

Доставлен к Вам с большим трудом,

И, Ваша честь,

Прошу учесть,

Что, получив дурную весть,

На верного коня залезть

Я смог. И бросил дом.

Цела волшебная стрела.

Но ТИЛЛИНГУР сгорел дотла.

Семь дней мой конь тропу искал

Среди обрушившихся скал.

И, Ваша честь, прошу учесть,
То было колдовская месть

От БЕРЛЕВУДСКИХ МАРЛ.

Цела волшебная стрела.

Но ТИЛЛИНГУР сгорел дотла.

Мой конь блуждал в лесу семь дней

Среди провалов и камней.

И, Ваша честь, прошу учесть,

Что в чаще ТИЛЛИНГУРСКИЙ ЗМЕЙ,

Освободившись от цепей,

Меня пытался съесть.

Цела волшебная стрела.

Но ТИЛЛИНГУР сгорел дотла.

2002.

***

На юге, на юге, на юге,

Где вечные дуют пассаты,

Под пальмами ходят ворюги,

Любуются на закаты.

Но странно, но странно, но странно,

Воруют не джинсы, а время.

По недопроверенным данным

Время воруют на племя.

Чтоб вырастить время-гиганта,

Неуязвимое внешне.

В броне, как у рыб целакантов,

Со вкусом черники с черешней.

На юге, на юге, на юге,

Где ходят рикши и гейши,

Время грузят в фелюги,

И дни там все меньше и меньше.

А после, а после на юге

Плетут из времени сети.

И сушат на каждой фрамуге,

На каждой фрамуге, поверьте.

На юге, на юге, на юге... .

Но..., говорят, на Валдае
Ходят тоже те же ворюги.

И время и там пропадает.

2004.

***

Рассеялся туман.

И вижу во дворе:

Поправив доломан,

Петух спешит к заре.

И скрипнула сосна

Под грузом тяжких лет.

Залег в пруду у дна

Лягушачий квартет.

И кошка, чуть скользя,

Запрыгнула на пень,

Как чемпион ниндзя

На верхнюю ступень.

1996.

Редактор В.А.Лейкин,

Художник В.Н.Аземша.

Оставить комментарий © Copyright Топорский Виталий Борисович (vtoporsky@mail.ru) Размещен: 07/01/2011, изменен: 07/01/2011. 125k. Статистика. Сборник стихов: Лирика Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:

Топорский Виталий Борисович : другие произведения.

Избранное