Рассказ серьезный, хоть и написано в аннотации, что несерьезный. А главный герой-то - мертвец... Плюшка... Маленький человек Плюшка. Получился он отлично: четкий, ясный, ярко вылепленный. Даже его лицо и фигуру представляю так, как будто знакома с ним, хотя в сущности, кроме шапочки, о нем сказано всего пара слов. Только вот лицо его упорно представляется мне с носом-картошкой.
Рассказ непростой, хоть и нет в нем на поверхностный взгляд суперфантастических придумок. А вещь получилась поразительно жизненная и поразительно трагикомичная. Столько чувств разом, вроде ждешь от себя брезгливости: ведь это просто какой-то торчок-бомж издох прямо на детской площадке, фу! А нет, не чувствуешь ничего такого, наоборот, ставишь себя на его место, сочувствуешь ему. С другой стороны, смерть, страшно должно быть, а почему-то смешно. С третьей стороны с высоты себя-благополучной надо бы презрение к этому опустившемуся испытывать, а испытываешь лишь досаду и жалость: ну почему он ограничен настолько, что целых полчаса соображал, какой скучный приход у него сегодня, и что никого себе, кроме как коня в пальто, вообразить не смог...
И при всем при этом он - человек. Хороший, мягкий, уступчивый. Не попади он в эту колею, он мог бы пойти одним из миллиона других путей нормальной жизни.
Интересная игра слов: 'дурь после жизни и дурь после смерти'. Недурно заверчено! И вообще много просто чудных фраз. Рассказ просто наполнен ими, точными и сочными. Я вот сейчас не поленюсь и скопирую особо красивые, хотя весь рассказ состоит из фраз, (пардон, конечно) практически совершенных: "Он брел сквозь индейские узоры в пустоту", 'Всхлипывал, загоняя нарочито смех в глубину легких, чтобы потом рассмеяться с новой силой, смотрел так и этак, находил новые, еще более смешные ракурсы и опять смеялся..." - очень точно. Я, например, часто так смеюсь. Очень здорово вот это: "Плюшка зажал руками рот, чтобы не прыснуть от смеха". Ну вот просто здорово и всё. Очень печальная и красивая, наполненная тихой музыкой, фраза: "...- и дождь, как умел, обмывал мертвеца". А 'мохнатое ухо, похожее на уголок ковра" не представить просто невозможно!
Ну и ангелы: "каждому по вере его". Идея очень интересная. Эти странные существа называют себя галлюцинациями, но 'дурь после смерти' для Плюшки обернулась настоящим, физически реальным росточком каннабиса. И вот это было действительно мистично, фантастично и как-то очень правдиво. И потому - жутко.
Этот рассказ, он по-настоящему против наркотиков, не морализаторствуя ни одной буквой, он - против. Но он даже не опубликован. Нигде. Разве что у меня, дома, в одном экземпляре, и мои дети его прочитали. Вот бы каждый, кто наткнется на 'Коня в пальто' опубликует себе его на обычном принтере и даст почитать любым подросткам, до которых дотянется, вот это был бы тираж!
Какой хороший, какой прекрасный рассказ. Чудо. Попытаюсь, подражая героям рассказа , мысленно разложить его на чашки весов.
На одной чаше: легкий язык, порхающее повествование. Такая легкость во всем, что поневоле улыбаешься, приготовившись к такому же легкому сюжету. Весы с инвентарным номером - замечательная идея, красивая и оригинальная. Инструкция проведения испытаний - очень смешная, четыре пункта, два из которых про дверцы. Все гениальное просто: мысленно положить взвешиваемые проблемы на чашечки весов. А вот другое гениальное - ну очень сложно: весы изготовлены профессором Ставровским в 1879 году и переданы ему же на ремонт уже сейчас! Замечательная и смешная фраза: 'которая от эксперимента отказалась, который не был произведен' - отличная пародия на канцелярский язык.
На другой чаше: очень непростая история двух любящих людей. Верю этому рассказу, потому что главные герои его - настоящие. Настоящие, хорошие просто люди. Но то, что случилось в их жизни и что они собираются делать, никак не укладывается в их головы. Они не уверены, правильно ли это - разрушить одно, чтобы построить другое? Он твердит: всё будет хорошо. Она, не в силах решить неразрешимое, хочет довериться мистическим весам с реальным инвентарным номером, и в последний момент отказывается. 'Которая от эксперимента отказалась, который не был произведен'...
Это не единственный рассказ, который я прочитала у этой писательницы. И поэтому я знаю, только она одна умеет вот так: рассказать о самых драматичных моментах человеческой жизни легким, и даже где-то бытовым, а иногда сказочным, языком. Видимо, это пресловутый 'неформат', и чудесных рассказов Викторовой Галины вы в книжных магазинах не найдете.
Мифы небывалого народа в небывалом мире. И он передо мной открылся, этот мир. Спокойный-спокойный, красивый-красивый, белый-белый! Такой суровый и такой уютный, продуманный до мелочей, до обычаев, до пословиц, до созвездий. Язык интуитивно понятен, слова по звучанию совпадают с характером тех вещей, которые они обозначают.
Я бы хотела там пожить. Но как они там живут, на полюсе? Как ходит солнце? Задумалась. Запуталась...
Шавалу, разъезжающие на буерах от колодца к колодцу, веселые паяту, смелые ихе и целый сонм богов, в которых хочется верить. Так все логично устроено в этом мире, так все, просто и понятно. Великая мама своим появлением создает все самое основное: время, язык, землю и шесть раз непорочно зачав - рождает богов. Сыновья в свою очередь создают все остальное.
У каждого бога свой характер, а к каждому характеру привязано явление, более всего ему соответствующее. Туеяр, например, молчаливый, грозный и загадочный, как и те глубины, что он создал, а Соммеяр яркий и открытый, как его Солнце. Один Ихъяр из всех, как наиболее близкий нам бог, не обладает какой-то одной чертой ярко выраженной, у него сразу всё есть, и сила, и слабость. Наиболее человечный такой бог. Славный.
И еще интересно что, у Великой мамы нет имени, она как суть всего сущего, как слишком главное, слишком общее - безымянна.
Очень забавная история создания человечества. Всё так запросто. Никаких проблем. Не смогли жить так, ну попробуйте вот эдак. Не получается дело сделать - нате вам инструмент особенный. Никаких душевных мук лишних.
Но вот, а дальше-то все сложнее... Мир нарисован вовсе не карамельный. Там живут не только хорошие люди. И тут вступает в общую мелодию история двух парней, друзей-неразлучников и младшего из богов - проказника-шутника Айяра. Так зачем же проделкам Айяра посвящена целая отдельная история? А, оказывается, чтобы в такой идеальный мир поселить злобу, предательство и убийство, постараться надо. А все зависть. Вот уж, действительно, ржавчина человеческая.
Почему-то мне с самого начала истории, казалось, что в Туйсе есть какая-то червоточина. За нее-то Айяр и зацепился. Прошел бы у него такой номер с Шатве? Шатве слишком твердым оказался бы для него орешком. Он ни за что не позволил бы снегу заметать его раненого друга. Он слишком чистый внутри, зацепиться в его кристальной душе было не за что.
История двух друзей и скидывает с облаков мечтаний и ставит на грешную землю, говоря: вот она, правда жизни, и никуда ты от нее не денешься. Люди есть люди, в каком бы раю они ни жили.
Очень жалко Шатве. Пропал ни за что ни про что парень. Одна радость, что заботливая Великая Мама примет его в бескрайнем Подморье и устроит его жизнь так, как это только в раю и возможно.
Ну и конец замечательный у сказки. Такое придумано наказание для "грешников", что поневоле призадумаешься - а стоит ли того? - прежде, чем подличать и предавать.
И чудесный аккорд в завершение: "Ведь чтобы сказать: "Айяр", всего один вздох и нужен."
Парни в первой части рассказа, вроде такие простые, такие узнаваемые... почти свои. Но чувствуется, что они пришли в милицию слишком мягкими, слишком пластилиновыми. Из них могут получиться, как и настоящие защитники людей и правопорядка, так и волки, их пожирающие. Но есть еще один неверный подлый путь. Парнишки попали в "обучение" не к волку, нет, они попали к шакалу. Отличная школа унижения людей и собирания мелочи в награду себе за это.
Яркими буквами просвечивает второй смысловой слой через повествование - унижая других, унижаешь себя. Ничего путного уже не получится из этих еще почти мальчишек. Не выйдет из них настоящих людей. И так горько все это сознавать, читая рассказ, и еще горше от того, что эти персонажи - отражение вполне реально существующих "героев".
И почему люди так трусят? Почему они так боятся этих шакалов? Кто-то может сказать: у самих, мол, рыльце в пушку. А я думаю, нет. Тут идет третий слой: противостояние государства и его граждан. Граждане не верят своему государству, стараются держаться подальше от чиновников любого ранга. Считают, что отдать какую-то сумму денег будет не так накладно и не так нервно, как доказывать бюрократам, что ты не верблюд. Но ведь это же ужасно! Ужасно, что такие настроения существуют вообще! И ужасно, что люди боятся... А взяли бы, да и сказали: ну давай, давай, покажи мне свой закон номер 24-8-91 ВУ! Ну давай, давай, звони, куда ты там якобы собрался звонить и мы еще посмотрим кто кого! Но нет...
Вторая часть рассказа такая замечательная, такая спокойная, такая тихая, размеренная и украшена светлой печалью. Прочитывается нелегкая жизнь ветеранов самой страшной войны. Войны, после которой они получили лишь тяжкий труд и нищенскую пенсию. Войны, после которой в 2009 году я слышу вдруг по радио: "ветеранам, стоящим в очереди на жильё..." Я не слушаю дальше, меня шокируют уже сам этот факт: ветераны войны 1941-1945 годов в 2009 году стоят в очереди на жильё. Это ли не абсурд? Это ли не издевательство? Ну ладно, это было так, лирическое отступление...
Кузьмич и Маруся, скромные люди, на которых стоит страна. И ничего-то им не надо, детей бы вот, птенцов своих разлетевшихся, видеть почаще и всё. А так, солнце, море, что еще нужно? Если подтянуть пояса, то еще и именины можно отметить. А тут еще и директор садика уважает, помнит, коньком пригласит отметить праздник...
Конечно, я читала аннотацию и ждала, что вот-вот и две части рассказа свяжутся каким-то роковым образом. Но что вот так... Тогда же, в конце, и поняла, что это не волчата, нет, это шакалы, в самом низком и отвратительном значении этого слова.
И мне жаль их. Не стариков. Старики прожили жизнь достойно. Они обижены, да, но даже из блевотины и мочи они поднимутся, чтобы так же достойно прожить своё до конца. Мне жаль этих молодых, ведь их достоинство, их гордость и вместе с ними их жизнь втоптана их собственными ногами в такую грязную яму, из которой, боюсь, выхода уже нет.
Непонятная история непонятного существа задерживает на себе внимание и заставляет думать. Кто он - главный герой? Назову его Ангелом, хотя он далеко не ангел.
К нему приходит женщина со своим горем: нет ребенка. Люди сказали: Ангел поможет. И эта женщина вместе со своим мужем, поверив всей душой, бежит за помощью. И наталкивается на грубую встречу, странные намеки. Меня, как читателя, это настораживает - зачем? Зачем столько цинизма и негатива выливает это могучее существо на несчастную? Зачем глумится, прежде чем помочь? Не сразу, но я понимаю: будь я таким Ангелом, я вела себя бы точно так же.
Речь в рассказе не о том, что главный герой может невозможное. Не о том, как именно осуществляется чудо. Речь вообще не о чуде и не о локальной проблеме локальной пары. Речь в рассказе - о вере.
Своими грубыми словами Ангел пытается достучаться до человеческих сердец. Он им косвенно задает вопрос: зачем вы здесь? О чем пришли просить? Почему пришли просить? Наконец, женщина понимает - это испытание, она спешит уверить: да, мы все знаем, мы на все готовы, мы верим. И Ангел помогает - он не может не помочь. Но он видит людей насквозь, и этих и все тех, что были до них. Есть беда - и человек готов поверить во все, что угодно, нет проблемы - нет веры. Зачем во что-то или кого-то верить, зачем жертвовать чем-либо, если и так все прекрасно, все здоровы, и дом - полная чаша? Что происходит с людьми ПОСЛЕ того, когда все позади? Ребенок вожделенный, вот он, здоров, лопочет разные глупости и радует маму с папой... Вот и всё, до них больше не достучаться никогда, если вдруг, не дай Бог, не случится новое горе, и тогда все похватают свечки, помчатся в церковь, просить помощи у неба, или бросятся искать маленьких ангелов на земле, которые что-то могут... Где она, ежедневная вера, вездесущая? Вера - фундамент? Вера - основа? Вера - руководство по жизни?
Через несколько дней Ангела найдет еще кто-то с каким-то горем, и он вновь попытается достучаться, задать вечные вопросы о вечном...