Аннотация: Слабый раск, весьма старый, но мне все равно нравится.:)
"А табачку-то немного осталось", - мрачно отметил про себя Ларден, раскуривая трубку. Убрав изрядно похудевший кисет, он привалился спиной к крепостной стене и замер. Со стороны могло показаться, что Ларден спит, если бы не подрагивающая в руках воина трубка да едва заметные облачка табачного дыма, растворяющиеся в ночной мгле. Еще один день кошмара позади, и на Пронтскую заставу опустилась тишина, спасительная и пугающая одновременно. Ларден знал, что затишье продлится недолго и потому, не снимая помятых и окровавленных доспехов, пытался вдохнуть в измученное тело жизнь. Слабые погибают первыми - эту горькую, но жизненную истину воин давно уяснил. В свои тридцать два Ларден был человеком, уже изрядно хлебнувшим лиха. Он не раз видел Смерть в обличии то гласунского разбойника, то наемника из Бракита, то фанатика-змеепоклонника или в еще какой ипостаси. Но старуха, уже вцепясь костлявыми руками Лардену в горло, вдруг отпускала его и уходила, довольно хохоча. Многие называли Лардена баловнем судьбы, да и сам он верил в свою исключительность...до поры до времени.
"Вот и кончилась удача", - мелькнула в голове необыкновенно ясная мысль. А потом тяжелым мутным потоком хлынули воспоминания, унося прочь боль и страх.
Немало прекрасных мест существует в Норайне: могучие полноводные реки, прозрачные озера, белоснежные горы, тенистые леса и сады. Лардену же милее всего был Файзельский луг. Воздух тут наполнен упоительным ароматом цветов, он пьянит и горячит кровь. Розы, фиалки, гиацинты, ромашки, васильки - луг похож на огромное лоскутное одеяло, которым Единый накрыл эту землю, сделав ее царством жизни и любви.
Но Ларден любил Файзельский луг не только из-за цветов. Именно здесь он встретил Дайру...
- Ну вот. Готово, - хитро улыбаясь, промурлыкала девушка. В ее руках покачивался увесистый венок, сплетенный из немыслимого количества цветов. - Сейчас примерим.
С этими словами она нахлобучила свое творение на голову мужчины, лежавшего рядом на мокрой от росы луговой траве. Он открыл глаза и, щурясь от яркого солнца, с притворной строгостью в голосе сказал:
- Дайра, ну что ты делаешь? Зачем портить такие прекрасные цветы? Да и негоже воину на королевской службе носить подобное.
Дайра отвернулась, чтобы ее собеседник не видел появившуюся на лице девушки плутовскую улыбку, и обиженно пробурчала:
- Жаль. Все старания напрасно. Не говоря уже о том, что по нашему обычаю невеста должна сплести своему избраннику венок из файзельских цветов...
Договорить Дайра не успела, потому как мигом растерявший остатки сна Ларден обнял ее и начал иступленно целовать. И лишь поздним вечером счастливые влюбленные расстались: Ларден отправился на заставу, а Дайра - в деревню.
Кто-то тряс его за плечи. Ларден поморщился и равнодушно посмотрел вверх. Перед ним стоял Гимбольд - один из старых, тертых следопытов. Бывалый воин тревожно вглядывался в лицо командира. Все с тем же безразличием Ларден выпустил изо рта еще одно облачко дыма и, не меняя положения тела, перевел отрешенный взор на горизонт. А там первые солнечные лучи робко вылезали из своих укрытий.
- Рассвет, - прохрипел Ларден и испугался собственного неживого голоса.
Гимбольд, наконец, убедившийся в том, что командир жив и, даже отметивший сей факт несколькими глотками из маленькой фляжки, угрюмо пробормотал:
- Да, светает. Сейчас опять полезут.
Ларден отбросил от себя трубку и со стоном поднялся на ноги. Он подошел к парапету и, опершись на покрытый засохшей кровью меч, посмотрел вниз.
Пронтская застава была ключевым звеном Норайнской оборонительной линии на юге. Она располагалась на скалистом крутом берегу реки Пронт и представляла собой хорошо укрепленный каменный замок. Воины пограничья охраняли единственную по-настоящему удобную переправу, через которую на земли Норайна могли обрушиться орды дикарей-гватаков. Гватаки густо населяли леса на правом берегу Пронта и были известны как кровожадные убийцы, люто ненавидящие людей. Однако они всегда нападали мелкими группами, не пытаясь объединиться, и без труда отражались гарнизоном крепости. Солдаты не боялись набегов из-за реки. До недавнего времени...
Дорога перед заставой была черной от трупов. Между тем по ней уже вовсю мелькали тени: дикари снова шли на штурм, волоча нехитрый "инвентарь" - лестницы и кошки. Чуть позади основной массы кучка гватаков катила к воротам деревянный таран.
Ларден вздохнул и отошел от парапета. Хмуро взглянув на Гимбольда, он глухо спросил:
- Ну?
Старый следопыт быстро начал рассказывать:
- Из всего гарнизона способных держать оружие десятков пять наберется. Из них больше половины - раненные. Вчера потеряли еще тридцать семь человек. Светлая им память. Из столицы - никаких вестей, - тут Гимбольд замялся, но через мгновение с дрожью в голосе продолжил. - Сегодня ночью еще двоих ребят недосчитались. Опять змеиные укусы.
- Ингмор! - прорычал Ларден, до боли в пальцах сжимая рукоять меча.
Гимбольд обреченно кивнул, отхлебнул из фляжки и пошел вниз, готовиться к своей, должно быть, последней битве. За ним побрел и Ларден, погруженный в какие-то потаенные, явно невеселые мысли.
Перед тем как попасть на Пронтскую заставу, Ларден несколько лет прослужил в королевской гвардии в Осмоталке - столице Норайна. Служба его была спокойной, очень почетной и необычайно скучной. Охрана короля уже многие годы считалась скорее ритуалом, чем насущной необходимостью. В Норайне царили мир и покой.
Но в один момент все изменилось. В столицу проникли адепты страшного восточного культа - культа Карудмуша, бога Смерти, земным олицетворением которого была огромная ядовитая кобра. Змеепоклонники отравили умы многих жителей столицы, организовали бунт, который с трудом удалось подавить войскам. В создавшейся суматохе адепты пытались убить короля. Тогда-то Ларден и столкнулся с Ингмором - магистром таинственного восточного ордена. Они сошлись в поединке, и гвардеец был близок к победе, но колдун сумел спастись с помощью темного чародейства. Уходя, он убил сына короля. На глазах у Лардена, скованного чарами.
Потом были и разжалование из гвардии, и презрение товарищей, и ссылка на южные рубежи. Ларден не мог доказать свою невиновность и клялся свести счеты с Ингмором.
На заставе опального гвардейца приняли как равного. Здесь служили суровые, закаленные в боях воины, которых не надо было учить как держать меч. Ларден быстро дослужился до командира отряда следопытов. Вскоре он встретил Дайру и уже подумал, что нашел свое счастье. Но Ингмор также не успокоился. Он сумел всколыхнуть и повести за собой племена гватаков. Служитель Карудмуша говорил на одном языке с дикарями. Языке Смерти.
Из замка стали пропадать люди. А когда на заставу однажды утром принесли умирающего следопыта, нарисовавшего кровью на рубахе змею, Ларден, не колеблясь, послал в Осмоталк за помощью. Вечером того же дня сотни гватаков форсировали Пронт и начали штурмовать замок. Среди них был и Ингмор.
Бум...Бум...Бум...Таран сотрясал ворота цитадели. Гватаки прорвались в замок уже вечером, когда в живых осталась лишь горстка защитников. Ларден срывающимся от волнения голосом обратился к уцелевшим:
- Братья! Вы храбро сражались и выполнили свой долг. Застава продержалась почти неделю. Королевские войска успеют спасти невинных от безумных убийц. А это значит, что наши товарищи погибли не напрасно. Но я не хочу отдавать нелюдям на поругание свою землю. И я буду биться до смерти. Если вы уйдете - я пойму это.
- Нет! Мы останемся и примем бой! - раздались дружные крики.
И теперь люди с оружием в руках застыли перед вратами. После очередного удара тарана створки треснули и развалились. В проем хлынули вопящие, измазанные кровью гватаки. Толпой налетели они на воинов, размахивая топорами и дубинами.
Ларден механически рубил и колол. Его рука, державшая меч, жила собственной жизнью. Выпад, ложный замах, укол, еще выпад, замах...Вскоре Ларден понял, что он единственный оставшийся в живых боец. Все погибли. Краем глаза воин заметил упавшего рядом с ним несколькими мгновениями ранее Гимбольда. Старый следопыт так и не выпустил из рук свою секиру, волчья усмешка исказила его лицо.
Тут перед Ларденом возникла огромная черная тень, он едва успел отразить страшный удар двуручного меча, направленный ему в голову. Ларден контратаковал, понимая, что вот он шанс расквитаться с Ингмором, но промахнулся. А потом красная пелена боли опустилась на него, и где-то вдалеке победно взвыла Смерть.
- Ты проиграл, человек. Не будет награды тебе: ни золота, ни титула, ни поместий, - жуткий пронзительный шепот пронзил кровавый туман, разрывая голову на части.
А у Лардена на душе вдруг стало спокойно. Он вновь видел Файзельский луг. Вокруг розы, гиацинты, фиалки, ромашки, васильки. Воину даже почудилось, что он начинает чувствовать их аромат. И девушка, напевая что-то, стремглав несется ему навстречу с букетом цветов. Как хорошо, что все это живо и будет жить...
- Тебе...меня...не...понять! - просипел Ларден в лицо колдуну. Проваливаясь в темную пропасть небытия, воин услышал трубящие вдалеке рога...и улыбнулся.
На деревенском кладбище было многолюдно как никогда. Все хотели проститься с героями, ценою своих жизней оплатившими мир в королевстве. У могилы Лардена Данта, в прошлом королевского гвардейца, рвал глотку знатный вельможа:
- Мы не забудем Лардена Отважного. Память о нем будет жить в наших сердцах. Указом Его Величества Ларден произведен в рыцари королевства. Его меч получает имя - Астарел, что означает Родник.
Народ ахнул. Названный меч считался высшей наградой Норайна. Вельможа, довольный произведенным эффектом, продолжил свою фальшивую траурную речь. Он говорил еще долго, плача и заламывая руки, и мало кто мог догадаться в этот момент, что этот же дворянин после покушения на короля обвинял Лардена в измене и требовал для него смерти...Было еще немало хвалебных слов и сладких обещаний в этот день. Умолчали лишь о том, что разгромив гватаков, королевские гвардейцы в очередной раз упустили Ингмора. Ну да зачем портить народу праздник из-за одной неприятной мелочи.
К вечеру кладбище опустело. Разъехались дворяне и гвардейцы, разошлись по домам уже порядком пьяные селяне. К сиротливому земляному холмику, украшенному неказистой деревянной табличкой с надписью "Здесь покоится славный рыцарь королевства Ларден Дант", подошла миловидная девушка в простом крестьянском платье. Постояв некоторое время рядом с курганом, она молча опустилась на колени и положила голову на холодную твердую землю.
Всю ночь пролежала девушка на могиле. С первыми лучами солнца она поднялась и, не отряхивая землю с платья, медленно побрела прочь. Ветер сдувал слезинки с ее заплаканного лица и шептал:
- Я люблю тебя, Дайра.
На могиле лежал сплетенный заботливыми руками девушки цветочный венок.
Немало прекрасных мест существует в Норайне. Но краше всего Файзельский луг...