Мастер Вэйтэк с изумлением разглядывал Трёхлистник на ладони сына, крутя её то влево, то вправо. Затем шумно выдохнул.
- Поздравляю. Хорошего в этом мало, - вынес он свой вердикт.
- Это ещё почему? - удивился Конэ-Эль.
- А потому...
Мастер Вэйтэк подошёл к открытому окну, глянул на улицу. В задумчивости постоял несколько минут, затем закрыл окно и обернулся к сыну.
- Садись, я всё тебе расскажу.
Конэ-Эль присел на край кровати и приготовился слушать.
- Трёхлистник проявляется только в том случае, когда необходимо найти священный меч Конхен.
- Вот это да! - воскликнул эльф.
- Погоди радоваться, - одёрнул его отец, - В этом нет ничего хорошего, я ведь уже сказал. Конхен пробуждается во времена смуты, тяжёлые времена. И те двое, кому суждено его найти, обречены на тяжёлую участь.
- Двое?
- Да, двое. Так, что теперь тебе нужно будет искать второго Избранного.
- Зачем?
- Так сказано в легенде, что двое Избранных, Дети двух Миров, встретятся. У каждого на ладони один и тот же символ - Трёхлистник. Контуры на ладонях необходимо совместить. Тогда появится Дарующий, который укажет то место, в котором спрятан Конхен.
Конэ-Эль слушал отца с широко раскрытыми глазами.
- Отец, а зачем всё это? И что значит "Дети двух Миров"?
- Если бы я знал ответы на эти вопросы... Всё, что мне известно, я тебе сказал.
Конэ-Эль задумался и почесал в затылке.
- Вот задача... Что ж мне делать-то? А?
- Пока не знаю. Я сам огорошен этой новостью. Мне необходимо подумать, посоветоваться.
- Отец, у меня к тебе есть ещё одно дело, - нерешительно начал Конэ-Эль.
- Что ещё? - напряжённо спросил мастер Вэйтэк.
- Понимаешь, волчица... У неё...
В это время в дверь громко постучали:
- Мастер Вэйтэк! Мастер Вэйтэк! Вы дома?!!
- В чём дело? - недовольно буркнул отец Конэ-Эля и пошёл открывать дверь.
На пороге стоял запыхавшийся подмастерье. Держась рукой за косяк двери, он дышал часто- часто.
- Простите, мастер Вэйтэк, но вам необходимо срочно придти в мастерские. С последним выплавленным Зеркалом что-то не то.
- Что значит "не то"? - нахмурился мастер Вэйтэк.
- Вам самому это нужно увидеть. Идёмте! - умоляющим голосом произнёс подмастерье.
- Прости, сынок, договорим позже, - сказал мастер Зеркал Конэ-Элю.
- Хорошо, отец, - согласился Конэ-Эль.
Голова у него шла кругом. То, что он услышал от отца, не на шутку насторожило и даже где-то напугало. Много непонятного. Во-первых: второй Мир. Что это значит? Во-вторых: какие такие тяжёлые времена? И почему он обречён? Размышляя, эльф направился в свою комнату. Волчица тут же приподняла морду, когда он вошёл. Конэ-Эль сел рядом с ней на пол и погладил по голове.
- Девочка моя, девочка, - только и сказал он.
У Евы сжалось сердце. Столько грусти и безысходности звучало в этих словах. Но Еве понравилось, как эльф назвал её "моя девочка". Волчица положила морду Конэ-Элю на руку и заглянула в глаза. Эльф удивился своим словам, сказанным спонтанно. Но ему и в самом деле хотелось считать волчицу своей. Зверь, а поди же ты, какие у неё глаза! Глубокие, умные, всё понимающие и всепрощающие. Такие родные и тёплые. В порыве Конэ-Эль обнял волчицу за шею и поцеловал в морду.
" Ох, ничего себе! - изумилась Ева, - Знакомы только пол дня, а он уже целуется".
- Всё будет хорошо, моя девочка, всё будет хорошо... - сказал Конэ-Эль то ли волчице, то ли себе.
За окном смеркалось. Эльф сидел на полу возле волчицы и смотрел, как вечерние тени заполняют собой комнату. Ему захотелось запеть. Для себя, для волчицы.
Перекрёсток миров, перекрёсток дорог,
Где рождается ветер мечты.
Мне бы веру и силу, тогда бы я смог
Отыскать мир, где спрятана ты.
Пусть порой не легко, пусть порой тяжело
Путь прокладывать к цели своей.
Только песня любви будет стоить того,
Чтобы сердце мечтало о ней.
Его голос звучал в полумраке вечера как свирель пастушка на заливных лугах, так нежно и чарующе, что Ева боялась пошевелиться, чтоб не оборвать это пение. Ничего подобного она раньше не слышала. Да и никто раньше не пел для неё. Сильное желание сбросить личину волка и стать человеком, чтоб обнять Конэ-Эля, поцеловать, накатило на Еву со страшной силой. Ещё секунда и она точно бы это сделала, но здравый смысл удержал её. Хороша бы вышла картина: вдруг на полу вместо волчицы появляется человек и начинает лезть целоваться.
"Эльфа точно кондратий хватит", - остудила свой пыл Ева.
"Конспигация, батенька, и ещё газ конспигация!" - процитировала она вождя мирового пролетариата.
Тем временем эльф закончил петь, улёгся рядом на одеяло с волчицей, обнял её рукой и уснул.
"Ничего себе заявочка", - изумилась Ева, фыркнула и тоже заснула.
В мастерских творилось что-то неладное. Мастер Вэйтэк впервые за много лет растерялся, не зная, что делать. Зеркало, которое отливали последним, вызывало недоразумение. И это ещё мягко сказано. Оно не поддавалось вообще логическому пояснению. Зеркало Сущности показывало только тёмную и злобную сторону смотрящего в него. Даже если у того, кто смотрел, тёмная сущность составляла мизерный процент, совсем крохотный, Зеркало выводило эту сущность. И ничего более. Но самое страшное заключалось в том, что сущность, обретя черты, тут же выпрыгивала из Зеркала и начинала проявлять агрессию по отношению к окружающим. К моменту прихода мастера Вэйтэка уже с десяток мелких мерзостей бегало по мастерской, громя всё на своём пути, и покусывая своих "хозяев". Десять обескураженных подмастерьев стояли, словно пришибленные, и с ужасом смотрели на происходящее.
- Чего же вы стоите?! - крикнул прямо с порога им мастер Вэйтек.
На ходу он схватил огромный молоток и, отбиваясь от нападавших на него уродцев, подбежал к Зеркалу. Не смотря в него, он со всего размаху ударил молотком. Раздался звон и сотни тысяч мелких осколков, словно брызги, разлетелись в разные стороны. Злобные сущности тут же исчезли. Мастер Вэйтэк отбросил молоток в сторону.
- Уберите тут, - сказал он подмастерьям, а сам отправился в свою лабораторию, чтоб в тишине проанализировать и понять случившееся. То, что наступила ночь, его нисколько не волновало. Он мог работать без остановки на сон и еду. Теперь для него было главное понять, что случилось с Зеркалом.
Прошло несколько дней. Мастер Вэйтэк не появлялся дома. Он сидел в своей лаборатории. Конэ-Эль очень переживал, что никак не мог продолжить с отцом начатый разговор. Трёхлистник не собирался исчезать. Он по-прежнему горел на ладони. Во избежание лишних объяснений с теми, кто мог ненароком увидеть Трёхлистник, Конэ-Эль замотал руку тряпкой. Ответ: "Порезался случайно" - устраивал всех.
Лапа у Евы заживала на удивление быстро благодаря чудодейственной мази, которую ей втирал эльф. Хорошо, что кость к тому же оказалась не задета. Вот только передняя почему-то продолжала ныть. Конэ-Эль часто навещал волчицу, просиживая рядом подолгу. Он рассказывал ей о своей жизни, делился мечтами. Ева ждала его приходов. За эти несколько дней эльф стал для неё самым близким, самым родным. Словно они с эльфом находились на одном уровне вибраций. И она в полной мере ощущала их. Ей было сложно объяснить это состояние даже самой себе. Просто не существовало тех слов, которые подошли бы, которые смогли в полной мере передать это потрясающее состояние. Или всё же существовало? Любовь? Любовь... Скорее нечто большее. У Евы сложилось впечатление, что она встретила свою вторую половину, саму себя. Всё, что ей хотелось, это чтоб Конэ-Эль находился рядом, говорил с ней, смотрел на неё. Чувствовать его тепло, его энергию. На большее Ева и не смела рассчитывать потому, как прекрасно понимала кто она и кто он. Как бы сильно ни мечтала, как бы ни хотела, но у них всё равно нет будущего.
Да, да всё и так понятно, просто - он эльф, она маг-перевёртыш с личиной волка. Просто потому, что он - эльф, а она человек. Осознание этой простой истины выводило её из себя. И к тому же эльф любит волчицу, и ещё не известно, как он отреагирует на "Еву", на человека. Ей захотелось завыть, словно в полнолуние. От таких мыслей становилось больно, нестерпимо больно. Хотелось плакать и кричать: "Нет! Нет! Я не хочу так! Ну почему...".
И никто и никогда не даст ответа. Никто! Почему происходит так, что не можешь обнять кого любишь, рассказать ему о своих чувствах. Нельзя! Не положено. Кем и куда не положено?!!! Кто решил за неё? Такова жизнь... Терпи, мучайся, страдай, а проявлять слабость нельзя. Слабость? Неужели это "слабость" - сказать любимому о своих чувствах? Дать простор эмоциям, позволить себе открыться. Да, слабость! Потому, что на тебя возложено серьёзное дело, ответственность. Нельзя подвести, нельзя перечеркнуть проделанную работу, затраченные усилия только лишь потому, что сердце сжимается и ноет при виде эльфа, позволить эмоциям взять верх над разумом. Естественно это слабость духа. Но она не такая, нет! Есть понятие - долг. Долг чести, долг совести, долг памяти. Что будет, если эмоции возьмут верх? Ева даже представлять не стала, и так понятно. Она просто смотрела на Конэ-Эля.
Эльф увлечённо делился с волчицей своими планами относительно того, как помириться с Найру.
- Как ты думаешь, а что если нарвать много-много цветов и выложить перед её окном огромное сердце из них? Нет, не пойдёт, - ответил он сам себе, - Найру не любит сорванные цветы.
Ева тяжело вздохнула.
- Тогда может придти вечером и петь ей под окном? Или пригласить на Чёрный Дол прогуляться? Как думаешь?
Волчица молчала. Зато богатая фантазия Евы тут же отреагировала, получив пищу для размышления.
" Жаль, что у вас нет воздушных шариков. А так бы надул огромную охапку, и лучше всего гелием, чтоб они летали. Хотя гелия у вас тоже нет. Пришёл бы рано утречком к её дому, привязал шарики к заборчику... или дереву... А они ка-а-к начали бы лопаться! Эта Найру спросонья не разобрала бы, что за треск и канонада, да ка-а-ак завизжит!" - уже ехидно закончила мысль Ева.
- Вот и я не знаю, чего такого придумать. Что-то ничего в голову не приходит, - пожал плечами эльф.
Такие разговоры Ева любила меньше всего. Ей совсем не хотелось слушать про эльфийку. А эльф всё говорил о своей подружке. Волчица слушала его с вниманием, не позволяя себе показывать чувства. Конэ-Эль и не догадывался, какие смерчи в те минуты бушевали внутри волчицы. Внешне она была предельно спокойна и рассудительна.
" Встретиться бы с этой эльфийкой один на один", - подумала Ева, и звериный огонёк метнулся в её глазах.
Хлопнула входная дверь. Мастер Вэйтэк вернулся домой. Конэ-Эль кинулся к отцу. Хмурый и уставший вид мастера Вэйтэка красноречиво говорил о том, что он не предрасположен к разговорам. Отдых и еда вот, что требовалось ему в данную минуту. Конэ-Эль прекрасно знал - сейчас отца лучше не беспокоить. Ждал несколько дней, подождёт и несколько часов.
Мастер Вэйтэк молча впихнул в себя еду, и, не говоря никому ни слова, ушёл в свою комнату спать. Конэ-Эль остался дома и стал ждать. Время, потраченное его отцом на сон, показалось эльфу вечностью. Конэ-Эль и не думал, что ожидание будет столь мучительным. Он сидел рядом с волчицей и молчал. Ева не могла понять, что происходит с эльфом. Она ощущала его состояние, чувствовала волнение в душе Конэ-Эля, но не могла выяснить причину всего этого. Эльф нервничал, нервничала и она.
" Не думаю, что всё это связано с его подружкой, - размышляла Ева, глядя на ушедшего в свои мысли эльфа, - Из-за этой вертихвостки он не стал бы так переживать. Видимо дело намного серьёзней, раз он молчит. Понять бы причину..."
Ближе к вечеру мастер Вэйтэк зашёл в комнату сына. Эльф вскочил на ноги.
- Что случилось в мастерских? - спросил Конэ-Эль.
- Серьёзные проблемы, - нахмурился мастер Вэйтэк, - Но ты ведь не о них хотел поговорить со мной.
Конэ-Эль не знал с чего начать.
- Я хотел поговорить с тобой о волчице. Ты помнишь это?
Услышав, что речь пойдёт о ней, Ева вся обратилась в слух.
Мастер Вэйтэк глянул на волчицу. Она лежала на полу с закрытыми глазами, положив голову на лапы, изредка подёргивая ушами.
- А что в ней такого? - поинтересовался мастер Вэйтэк.
- Понимаешь, отец, я когда искал тебя в лесу, то решил выйти в ментал, чтоб найти твои контуры.
- Ну?
- Я увидел контуры, только не твои, а её, - эльф кивнул в сторону Евы.
- Это тебя и беспокоит? - догадался мастер Вэйтэк.
- Да. Они более чем странные. Посмотри сам.
Мастер Вэйтэк присел на кровать сына, закрыл глаза и стал погружаться в ментал. Ева заволновалась. Что ещё такого увидел Конэ-Эль в ментале, почему её контуры так обеспокоили эльфа? Ей теперь стала ясна причина его беспокойства перед разговором с отцом. Всё из-за неё. Но что?
Никогда ещё вплоть до сегодняшнего дня мастер Вэйтэк не видел ничего подобного. Чтоб у зверя контуры искрились золотом? Быть этого не может! Он ещё раз присмотрелся к золотым искрам. Духи леса! Цвет первородных! Бред какой-то. Волчица не может обладать таким контуром!
Конэ-Эль нервничал, Ева тоже.
- Что скажешь? - спросил эльф, когда мастер Вэйтэк открыл глаза.
- Мне всё это очень не нравится, - медленно произнёс он, с подозрением гладя на волчицу.
Ева напряглась. Сердцебиение у неё участилось. Взгляд отца Конэ-Эля ей не понравился. Он не обещал ничего хорошего для неё.
- В чем дело, отец? - забеспокоился эльф.
- Или это совпадение, или...
- Что?
- В мастерских большая проблема с Зеркалами Сущности. Там творится непонятно что. И это началось почти сразу же с появлением твоей волчицы. Её странные контуры и изменения в Зеркалах... Совпадение или закономерность?
Конэ-Эль до конца не понимал размышлений отца. Причем тут проблемы в мастерских и волчица?
- Пока ничего конкретно ответить не могу ни тебе, ни себе. Всё очень странно и не хорошо. Что-то не то с этой волчицей. Завтра надо будет позвать старейшин, чтоб взглянули на неё. Я так думаю, что они найдут верный ответ. Да и о твоей проблеме нужно им сказать. Время идёт, необходимо принять решение. Завтра всё определится.
Мастер Вэйтэк хлопнул себя по коленям, встал и вышел из комнаты сына. После его слов Конэ-Эль забеспокоился ещё больше. Он переживал за волчицу. Уж очень ему не хотелось, чтоб старейшины увидели в ней опасность и отобрали её у него. Он за эти дни всем сердцем привязался к волчице, полюбил. Мысль о том, что ей могут причинить вред, резанула ножом.
" Всё, влипла, - напряглась Ева, - Если меня завтра разоблачат, то я пропала! Нужно что-то делать".
Только вот что? И Ева приняла решение - бежать. Лапа хоть полностью и не зажила, но, прихрамывая, она всё же сможет уйти. До безумия больно расставаться с эльфом, но иначе нельзя.
Конэ-Эль никак не мог уснуть. Он смотрел на волчицу и всё думал и думал. Что уготовит ей завтрашний день? Как уберечь от беды, если вдруг старейшинам что-то не понравится в ней? Волчица спала.
" Девочка моя, ты так спокойна и безмятежна. Спи, моя хорошая, спи. Я никому не позволю обидеть тебя. Пойду наперекор отцу и всем остальным, если до этого дойдёт. Не бойся, у меня есть один козырь, о нём пока ещё никто, кроме отца не знает. Они вынуждены будут прислушаться ко мне. Я же знаю, что ты ни в чём не виновата. Эти Зеркала сами по себе сошли с ума. Спи, спокойной ночи".
Немного покрутившись, эльф всё же уснул. Когда его дыхание стало ровным и спокойным, волчица открыла глаза. Неслышно Ева подошла к кровати эльфа. Она смотрела на него и прощалась. Если бы сторонний наблюдатель в ту минуту взглянул на неё, то был бы весьма удивлён: волчица плакала.
"Прощай, родной. Спасибо тебе за всё, за то, что сделал для меня. И прости... Я не могу тебе всего объяснить, это не моя тайна. В другое время и при других обстоятельствах, возможно, всё сложилось бы иначе. Прощай..."
Волчица развернулась, подошла к окну и бесшумно выпрыгнула в него.