Аннотация: < Давно обещанное начало к "Погорельцу".
ЖИЛ-БЫЛ ДОМ
КОТЕЛЬНЫЙ ПЕРЕУЛОК, ДОМ НОМЕР ЧЕТЫРЕ, КВАРТИРА НОМЕР ШЕСТЬ
Жил-был Дом.
Добротный.
Не очень старый - всего-то лет полста. Для хорошего кирпичного дома не возраст.
Его когда-то построили пленные немцы для будущих рабочих огромного нефтезавода. Только вырыли первые котлованы для ректификационных колонн, а директор еще не существующего гиганта уже беспокоился о том, где будут жить люди. Пока строители ютились во времянках, но вот пройдет немножко времени, и каждая семья получит хорошую комнату. Но тогда Дом еще не родился и до сих пор ничего о том времени так и не вспомнил. Хотя и пытался.
***
Наши времена...
- Прошка, Прошка, пошли-ка за картошкой!!!
- Да ну тебя! - надулся мальчик. - Дразнилка!
- Надувака-задавака! - засмеялась мама. - Пошли! Я боюсь одна в погреб лезть.
- Бояка! - снисходительно протянул Прошка.
- Да, бояка, - весело согласилась мама. - Мне все время кажется, что крышка захлопнется и меня в погребе забудут. Да и ведро тяжелое... А ты сильный и храбрый...
- ... тоже всего боится, - снисходительно сказал Прошка. - Девчонка!
Он "засейфился" (играл до этого в третьих "Героев") и выключил старенький компьютер.
- Пошли!
В старом сарае пахло рассохшимся деревом и пылью...
У Натальи Ивановны, мамы Прошки, никак не доходили руки разобрать старый хлам. Да и желания особого не было. Все равно хранить в бывшем дровяном сарае нечего. А у сына хватало и других мест для игр.
Мальчик открыл скрипучую дверь, окинул равнодушным взглядом обломки и осколки прошлого, затянутые серым пологом, которые давно никто не трогал. В лучах света, бьющего из многочисленных щелей, серебрилась старая паутина. В общем, ничего интересного...
Вдвоем с мамой они подняли тяжелую крышку погреба.
Из темного провала сразу пахнуло холодной сыростью.
Мальчик щелкнул выключателем на косяке двери. Проем люка осветился желтым светом, и стала видна верхушка крутой деревянной лестницы.
- Давай я спущусь! - предложил Прошка.
- Лезь, - согласилась мама.
Чтобы не тратить время зря, мальчик сразу прыгнул вниз, метясь попасть на предпоследнюю ступеньку. Попал! Но тут раздался громкий треск и озорник вдруг понял, что стоит по пояс в какой-то яме, а по вокруг щетинятся обломанные доски, которыми был выложен пол в погребе.
- Прошка! Ты живой? - спросила сверху встревоженная мама.
- Вроде цел, - донеслось снизу. - Только оцарапался...
Пыхтя от усердия, женщина и мальчик вытянули сундучок из ямы на центр погреба. Находка оказалась заперта на большой висячий замок, порыжевший от ржавчины.
- Где-то тут топор валялся, - пробормотала мама, стирая с лица пот.
- Да вот же он! - воскликнул Прошка и показал на топор, мирно лежащий у ларя с картошкой.
Пока сбили замок, на топоре появилось несколько сколов, а ящик украсило несколько вмятин. Но, когда ржавая железяка, в последний раз взвизгнув, улетела в яму и мама откинула крышку...
- Ух, ты!!! - Прошка просто обалдел. - Кла-а-а-ад!!!
***
Много лет назад...
- Наверно, эти фрицы больше других провинились, раз их в Сибирь послали, - думал Прошка Иванов, когда смотрел, как немцы кропотливо прикладывают кирпич к кирпичу, возводя очередную стену.
Мама сказала, что ей обещали дать в этом доме большую светлую комнату. И к ноябрьским праздникам они справят новоселье. Прошка нетерпеливо ждал, когда же настанет долгожданное седьмое ноября. Ему надоел темный чулан в полуподвале рабочего общежития, где он жил вместе с мамкой и младшей сестренкой Наташкой. Как мама ни старалась, но стены комнаты всегда оставались сырыми, а когда трещал мороз, на них выступало инистое кружево. Тусклые маленькие окошки под потолком почти не пропускали свет, и почти все время приходилось жечь электричество. В комнате хорошо было играть в революционеров, которые сидят в тюрьме, но жить там было совершенно невозможно.
Когда обрадованная мама прибежала домой после работы и объявила, что им дают комнату в новом доме, Прошка ей не поверил. Он не помнил другого жилья.
Война.
Эвакуация.
Мальчика привели в полуподвал трехгодовалым. Эвакуированных людей тогда распихивали куда только можно, вот Вере Матвеевне с двумя маленькими детьми и достался сырой полуподвал. Узкая комната и маленькая кухонька, где стояла буржуйка, годились для испытаний на выживание, но не для жилья. Особенно тяжелой была первая зима. Спасало только то, что Веру Матвеевну взяли на работу в столярную мастерскую. На работе ей разрешили брать опилки и щепки. Пока мама пропадала на работе, Прошка топил жадную "буржуйку". День и ночь дети проводили около печки.
Тем и спасались...
Все равно на мороз выйти было не в чем...
Потом жизнь начала постепенно налаживаться. Вера Матвеевна даже сумела побелить стены и потолки в маленькой квартирке. Но полуподвал не стал суше и светлее, и мама все время вздыхала, вспоминая светлую хатенку своих родителей недалеко от Минска.
На следующий день после радостного известия мама отвела детей на стройплощадку и показала заложенный фундамент. С тех пор мальчик каждый день бегал к стройке и сквозь щель в заборе смотрел, как поднимаются стены дома, где маме не нужно будет зимой полночи топить печку, чтобы дети могли высунуть нос из-под одеял, а Прошка перестанет гонять наглых крыс, которые воровали муку и пугали Наташку.
Прошка сейчас больше всего боялся, что дом не успеют сдать вовремя. Как же не хочется возвращаться в сырые стены к закопченной буржуйке после демонстрации!
Прошка смотрел на неторопливых фрицев и шепотом подгонял их.
Веру Матвеевну с детьми переселили в новый дом шестого ноября.
А Новоселье назначили на седьмое, после демонстрации.
Пока взрослые выпивали за здоровье товарища Сталина, за директора нефтезавода, который приказал дать комнату одинокой вдове с двумя детьми, за хорошего мужа для Веры, Прошка ходил по коридорам и не верил. Когда гладил гладко оштукатуренные стены, когда заходил на общую кухню и в туалет с ванной, все равно не верил. Щелкал новенькими выключателями, зажигая и гася свет, а сказка не кончалась.
***
Любому новорожденному Дому требуется много лет, чтобы проснуться, осознать себя и мир вокруг.
Этому хватило трех месяцев.
Но ведь у других Домов не было друзей среди людей, а у нашего был...
Прошка воспринимал Дом как одушевленное существо. Пацан облазил весь дом, изучил его от подвала до чердака, перезнакомился с жильцами, с их кошками и собаками, постепенно привык к воде, которая течет из крана, к паровому отоплению, к черной тарелке репродуктора, которая разговаривала с шести утра до полуночи. Вибрации труб маленький дикарь воспринимал как биение сердца Дома, а скрип дверей и половиц как голос, говорящий на неизвестном языке. Мальчик пытался понять смысл сказанного. А иногда, когда вдруг случалось что-то плохое, о чем некому было пожаловаться, Прошка прислонялся к стене дома и жаловался на жизнь, а Дом отвечал скрипами и вздохами. А еще дикаренок устроил в подвале и на чердаке несколько тайных укрытий, и найти его там было совершенно невозможно.
И Дом привык к Прошке.
Ведь как-никак маленький жилец помог ему родиться, пробудить сознание. И когда Прошка прибегал домой после школы, его всегда встречал уютный скрип половиц. А когда Прошка ложился спать, Дом навевал мальчику сны чуть слышным цвирканьем сверчка. Соседки завидовали Вере Матвеевне. В комнату, где жила ее семья, не смел зайти ни один таракан, не говоря уж о клопах и другой мелкой живности. Потолок всегда оставался снежно-белым, а стены казались только что оштукатуренными. И никаких прохудившихся труб и потекших батарей.
***
Так шли годы и годы. Дети выросли. Сами обзавелись семьями и разъехались. Вера Матвеевна вышла на пенсию, старела помаленьку. У Прошки появились дети, и он забрал мать водиться с внуками. Он и забыл о том, что когда-то умел "говорить" с Домом. Быт заел. Мелочи взрослой жизни похоронили под собой детскую сказку.
Когда стали строить много жилья, и нужда в коммуналках отпала, оставшимся жильцам дали отдельные квартиры в новых "хрущевках", а в доме сделали капитальный ремонт. Теперь вместо коммуналок в нем появились отдельные квартиры, немедленно занятые новыми жильцами.
Дом остался недоволен переменами.
Ну, во-первых, переделка внутренней планировки доставила ему кучу неудобств. Ведь, кроме людей, в доме проживало еще множество разнообразных существ от примитивной мокрицы до трех домовых, которых выделили Дому в помощники. Каждому требовалось найти место, пока всё утрясется.
А, во-вторых, ему не понравились новые жильцы. Какие-то они жадные оказались, сквалыжные. Наверно, от Прошки Дом заразился идеализмом послевоенных строек, когда о деньгах и материальных благах особо-то не задумывались. Предпочитали мечтать о светлом будущем для детей и внуков.
А внуки мечтали уже не об идеальном устройстве мира, а о новых "жигулях" и где купить большой ковер на стену.
Дом замкнулся, ушел в себя. Перестал обращать внимание на людскую суету. Познавал свою суть, присматривал за живностью, чтоб не слишком шалила, иногда общался с соседними Домами, такими же мизантропами, как и он.
Прошли годы и годы. Что-то менялось, но мир вокруг Дома оставался таким же, как прежде. Спокойным и неспешным.
Времена перемен Дом встретил равнодушно, только переживал, что следить за его здоровьем стало почти некому. Старики поуходили на пенсию, а молодежь все тяп-ляп делала, и Дому приходилось прилагать много усилий, чтобы выглядеть достойно, не позориться перед соседями обвалившейся со стен штукатуркой и облупившимися дверями в подъездах.
Разбудили дом начавшиеся евроремонты. Таджики-нелегалы бодро рушили внутренние перегородки, делая перепланировку квартир. Дом недовольно ворчал, но сделать ничего не мог. Ушли силы, хотелось покоя.
Новые люди вселялись в дом, но они ничем не отличались от прежних жильцов. И этим жажда денег затмевала все вокруг. Но они хотя бы привели дом в порядок. Дому нравилась собственная опрятность. Он не стал сердиться на новичков за переделки.
Жизнь продолжалась неспешная и неторопливая. Дом жил себе поживал. О будущем не задумывался, об идеалах не мечтал. Тянул свою лямку и ничего не ждал.
Пока однажды...
***
Случаются в конце сентября такие сухие и жаркие дни, что, кажется - осень передумала наступать.
Нет, с утра-то обычно как раз холодно, градусов десять, не больше, свежий прозрачный воздух буквально скрипит на зубах. И каждый вдох с привкусом прелой листвы - как глоток ледяной ключевой воды... Но во второй половине дня солнце прогревает воздух и на несколько часов возвращается лето.
Вот в такой яркий сентябрьский день, еще по холодку, к первому подъезду дома номер четыре по Котельному переулку подъехал большой белый фургон с залихватской надписью на бортах: "Переезд с нами - минус одни пожар!".
А следом за грузовиком из переулка во двор въехала белая "Дэу-Нексия". Она обогнула фургон и завернула в асфальтированный карман, где уже стоял "Уазик" Петра Фомича из первой квартиры и старая черная "БМВ" Коляна из десятой.
- Эй, Прошка! Уснул, что ли? - весело спросила пассажирка, сидящая на переднем сиденье. - Приехали! Выбирайся!
На заднем сиденье, заваленном коробками и сумками, кто-то шумно засопел:
- И ничего я не заснул, тетя Полина!
- Тогда выбирайся из машины! Приехали! - сказала водитель машины, женщина лет тридцати.
Когда Прошка, мальчик лет восьми, пробрался сквозь завал и вылез из "Нексии", мама и тетя Полина уже успели переговорить с грузчиками, которые начали разгружать фургон.
- Наташа, ты иди наверх, - сказала тетя Полина. - Будешь мужикам показывать, куда что ставить. А я здесь присмотрю.
- Слушаюсь, господин начальник! - засмеялась мама и вошла в подъезд.
А тетя Полина начала сыпать приказами.
- Сначала занесем шкафы и диван, - командовала она. А эти коробки потом можно поднять. Они легкие - в них только посуда и одежда.
- Мамаш! Да не суетитесь вы так! - не выдержал бригадир грузчиков, рослый небритый мужик лет сорока, в синем комбинезоне с логотипом транспортной компании на спине. - Все в лучшем виде сделаем! Пятый год переездами занимаемся. В особняках антикварную мебель расставляли - и ни царапинки, а она не то, что ваши ящики из ДСП - вещь хрупкая и нежная...
- Слушайте, она вам не олигарх в юбке, а мать-одиночка! - обиделась на слово "ящики" тетя Полина. - Для нее этот вот диван, который вы только что чуть не уронили, - она похлопала по цветастой спинке. - Дороже чем антикварное кресло всяких там Людовиков.
- Ну, взяли, мужики, - крикнул бригадир и четверка грузчиков, облепив диван, потащила его в подъезд.
Мальчик с радостью бросился помогать. А потом нырнул в подъезд. Ему не терпелось еще раз посмотреть на новое жилище.
Угловая квартира на втором этаже. Три комнаты...
***
Наталья решила не мелочится. Почти восемь лет они с Прошкой слоняются по съемным квартирам. Она устала от дискомфорта, от постоянного страха перед квартирными хозяйками, способными любой момент поднять цену или просто выгнать. От пьяных соседей, которые не давали спать и постоянно просили на бутылку. От вопрошающих взглядов Прошки, который видел, как живут другие дети. А тут, хоть и в кредит, но такой шанс... И она плюнула на осторожность. Другой возможности начать новую жизнь может и не появится.
***
С кухней комнаты соединял длинный коридор, в котором можно будет устраивать замечательные перестрелки - в нем было два поворота.
Дело пошло.
Грузчики носили мебель. Мама показывала, куда что ставить. На улице тетя Полина весело командовала, что нести сначала, а с чем погодить, и ее громкий голос разносился по всему двору.
Прошка же носился вверх и вниз, стараясь всюду успеть. То придержать дверь подъезда, когда грузчики заносили в дом шкаф или холодильник. То советовался с мамой, куда поставить кровать и книжный шкаф в своей комнате.
Грузчики быстро расставили немногочисленную мебель по трем комнатам и кухне, подняли наверх коробки с посудой, книгами и одеждой. Занесли в квартиру копм.
- Ну, все, хозяйка! - сказала бригадир. - Мы свою работу сделали. Теперь живите, да радуйтесь. На-ка вот, распишись! - он протянул женщине квитанцию. - Подтверди, что мы свою работу выполнили.
Женщина взяла листок, быстро прочитала текст и расписалась услужливо поданной ручкой.
- Вот.
Она подала бригадиру квитанцию и ручку.
- И вот еще - возьмите!
Женщина вынула из нагрудного кармана две желтеньких бумажки.
- Двести. Больше нет, извините.
Она развела руками.
Бригадир внезапно покраснел как рак, набычился и попробовал вернуть женщине деньги.
- Не надо, - смущенно пробурчал он. - Нам нормально платят. С процентов живем.
- Возьмите! - прикрикнула на него женщина. - Считайте это премией за работу. Пива попьете после работы.
- Ну, спасибо, хозяюшка, - бригадир сунул деньги в карман. - Счастливого новоселья!
Когда грузчики уехали мама, тетя Полина и Прошка разобрали завал на заднем сиденье "Дэшки". Занесли в дом последние сумки...
И рухнули на диван передохнуть.
- Ух-х-х, хорошая квартира, Наташа, - сказала тетя Полина. - Теперь тебе кавалера найти, а Прошке подружку. Всем места хватит!
- Да ну их! - в один голос заявили Наташа и Прошка.
- Нам и вдвоем хорошо, - сказал мальчуган. - Правда, мама?
- Конечно, сынок, - подтвердила мама. - Знаешь, Полина, мы столько прожили в одной комнате? Нам сейчас никого не надо!
- У-у-у, затворники! - улыбнулась тетя Полина. - Давайте-ка вещи разбирайте! А я вас обедом накормлю.
Она вскочила и убежала на кухню, откуда сразу же раздалось звяканье посуды.
Когда квартира еще только покупалась, мать с сыном бросили жребий, и маме досталась комната, выходящая в зал, а Прошке комната рядом с кухней.
Сначала они пообедали.
Потом стали разбирать вещи.
Книги прекрасно уместились в новых книжных шкафах, купленных за неделю до переезда. Развесили одежду - у каждого в комнате оказался встроенный в стену шкаф. Расставили посуду в серванте и на кухне. Выбросили коробки. Прошка пропылесосил, а мама вслед за ним вымыла все полы в квартире.
Тетя Полина вызвала такси и уехала.
Новоселы быстренько поужинали бутербродами и разошлись по комнатам спать. Оба с ног валились от усталости.
А на следующее утро их разбудил звонок в дверь.
Когда Прошка, протирая глаза и отчаянно зевая, выбрался в прихожую, мама уже впускала в квартиру своих подруг - тетю Олю и тетю Ирину. Следом за ними влетела в дом и тетя Полина.
Прошку отправили умываться и одеваться.
А гостьи расположились в зале и стали обсуждать новое жилище маленькой семьи.
Пока они болтали, мама позвала Прошку на кухню.
Она смешала для него в бокале растворимое кофе со сгущенкой и залила тягучую смесь кипятком. Прошка облизнулся и стал старательно размешивать вкуснятину чайной ложкой. Мама достала из холодильника и поставила на стол тарелку со вчерашними бутербродами.
- Ешь. Обеда сегодня не будет. Надо к новоселью готовиться.
- А ты? - бдительно спросил строгий сын.
- Вот, - сказала мама, взяла с тарелки бутер.
- Молодец! - одобрил Прошка, забирая предпоследний кусок батона с сыром и колбасой.
- А последний ешь ты.
- Угу, - мама справилась с едой первая, отобрала у сына бокал кофе с молоком и сделала несколько глотков.
- А ты иди и покажи гостям свою комнату.
- Сейчас!
Мальчик дожевал бутер, допил кофе и выскочил с кухни.
Через секунду его звонкий голосок уже доносился из зала.
- Тетя Ира, тетя Оля, пойдемте! Я вам свою комнату покажу!
- А мне не покажешь? - обиженно спросила Полина.
- А вы ее вчера видели!
Мама улыбнулась, вздохнула и поставила грязную посуду в мойку.
Целый день женщины хлопотали то на кухне, то в зале, где стоял раздвинутый обеденный стол и на его поверхности постепенно собирались кулинарные шедевры.
Прошка же совсем запыхался. Он то чистил картошку и овощи, то бежал в магазин за хлебом и майонезом, то ходил по подъезду, звонил в каждую квартиру и с очень серьезным видом, приглашал заглянуть на новоселье.
Праздник удался на славу!
Было шумно и весело.
Ели, пили, пели, танцевали. Вспоминали прошлое.
Правда, Прошке не повезло - не оказалось в подъезде его ровесников, но он не огорчался и веселился с взрослыми за общим столом.
Когда гости начали расходиться, Прошка уже отчаянно зевал, но спать не шел, пока не сказал "до свидания" последнему гостю.
Уже ночью, когда отгремело новоселье, а сын спал в собственной комнате, Наталья вышла во двор, перешагнула через невысокий заборчик и погладила Дом по шершавой стене.
- Ну, здравствуй, - шепнула она. - Дед много о тебе рассказывал. Стена под рукой дрогнула. Мигнул в окнах свет. Дом очнулся от спячки. Его стену гладила внучка Прошки, а в комнате на втором этаже спал его правнук. И это было счастье...
***
Родители маленькой Натуси работали на нефтезаводе по скользящему графику. И, когда у папы и мамы совпадали ночные смены, девочку забирал из садика дед. А Прохору Матвеевичу общение с внучкой было только в радость. Жену он к тому времени уже похоронил и жил бобылем в однокомнатной квартире в новом микрорайоне на Левобережье, молчаливо страдая от одиночества. Поэтому он всегда радовался, когда ехал в Нефтяники за внучкой.
Наташа охотно навещала дедушку. Дед угощал ее разными вкусностями и не загонял в постель ровно в девять. Но внучка никогда не протестовала, когда дед все-таки говорил, что пора спать. Ведь перед сном ее ждала сказка...
Это были очень необычные сказки.
О домовом, который провалился под лед и чуть не превратился в сосульку.
О девочке, которая сначала боялась комаров-пискунов, а потом подружилась с ними.
О двух смелых, но глупых мышатах, которые пошли воровать сыр, но, сами едва не попали на обед лукавому коту. Если бы не их младший братец, который укусил кота за кончик хвоста.
О вороватых и хитрых тараканах, за которыми охотилась чистюля-домохозяйка.
А еще во всех сказках присутствовал Дом. Да, вот именно так, с большой буквы. Дом был участником всех сказок, которые рассказывал дед.
В сказках Дом был добрым и грозным, умным и хитрым, влюбленным и огорченным...
Дед умер, сказки со временем потускнели, но с тех пор Наташа привыкла вслушиваться в скрип половиц, журчание воды в трубах и хлопанье форточки на ветру.
Она и не подозревала, что покупает квартиру в том самом Доме, о котором ей рассказывал дед. И только перед самым переездом ее тетка показала Наталье альбом со старыми фотографиями и, среди них нашлась карточка, где были снята Вера Матвеевна с детьми на фоне этого самого дома.
Так вот повернулась судьба.
Время сказок ушло. Но сейчас Наталья гладила стену, и на нее нахлынули воспоминания о деде. И вдруг порыв теплого ветра сорвался с крыши, растрепал ей волосы и улетел, раскачав кусты.
***
Дом всегда следил за чистотой внутри и снаружи. Опрятным жильцам он все время старался помочь поддерживать порядок, а грязнуль, у которых всегда на полу пыли на палец, выживал изо всех сил.
Поэтому налеты на квартиру Ивановых толпы огольцов были сущим наказанием для Дома.
Самым сложным было отклонять летящие во все стороны футбольные мячи, пульки из рогаток, тапки и все-все-все, что можно кинуть, от попадания в стеклянные дверцы шкафов, окна, люстры и другие хрупкие предметы.
А ночью тараканы отъедали от стен прилипший пластилин и вездесущую жвачку, которая оказывалась в самых неожиданных местах. Домовые же тайком чинили расшатанную мебель и оттирали от обоев следы фломастеров и чернил.
В общем, работы хватало всем Маленьким, которые делили дом с людьми.
Но Дом прощал Прошке любую шалость.
Мальчик не сразу, но заметил, что в своем доме он может открыть любой замок, найти любую потерянную вещь. Мог спокойно спрыгнуть с крыши, и какая-то мягкая сила медленно опускала его вниз.
***
Молодая женщина сидела на кухне и нервно курила. За окном уже было темно, только светились пятна окон в соседних домах. Да кроны деревьев шелестели. В открытую форточку задувал сырой весенний ветер, лениво вращая лопасти вделанного в проем форточки вентилятора. Иногда налетал шквал, и тогда по стеклу барабанили капли дождя, а вентилятор начинал бешено вращаться, наполняя тишину кухни негромким гулом.
Женщина сделала очередную затяжку и провела ладонью по лбу.
В этот момент мелодично зазвонил домофон в прихожей. Курильщица мгновенно затушила сигарету о край блюдца. Высыпала пепел и окурок в мусорное ведро под мойкой. Сполоснула блюдце и поставила его на сушилку.
Домофон продолжал заливаться.
"Кто бы это, на ночь глядя?" - размышляла женщина, включая вентилятор, чтобы вытянуть остатки дыма из кухни.
Женщина прошла в прихожую и сняла трубку:
- Кто там?
- Наталья? Ну, подруга, как ты медленно ходишь! - раздался в динамике веселый голос Полины. - Открывай! Я совсем закоченела, пока, ты, черепашка, до прихожей ползла!
- Сейчас, сейчас! - улыбнулась женщина и нажала кнопку.
Внизу грохнула дверь, застучали по ступенькам каблучки.
Наталья открыла дверь, встречая гостью:
- Привет!
- Добрый вечер, Полина! Каким ветром тебя занесло так поздно?
- Весенним, - засмеялась Полина. - Ну, так и будем на пороге стоять?
- Господи! - спохватилась Наталья. - Да заходи, конечно. Я смотрю: ты насквозь мокрая! Раздевайся, разувайся. Сейчас я тебя греть и сушить буду.
Полина зашла вслед за хозяйкой и захлопнула дверь.
- Ага, - легкомысленно сказала Наталья. - Только Прошке ничего не говори. Он и так меня все время ругает за курение.
- А где строгий хозяин?
- К друзьям на ночь ушел. В "Doom" резаться. У кого-то из пацанов родители купили в каждую комнату по компу и сделали сеть. Пока родители в командировке, мальчишкам раздолье.
Она принесла Полине сухое полотенце и горячие шерстяные носки, прямиком с батареи...
- Ой-й-й, хорошо ка-а-ак, - с наслаждением сказала гостья, утирая лицо.
- Сейчас чай пить будем! С пирогами! Проходи на кухню.
Минут через пятнадцать подруги уже вовсю гоняли чаи, поедали пирожки с мясом и болтали о том, о сем, пока...
- Ну ладно, хватит о пустяках болтать! - сказала Полина, проглотив третий пирожок. - Я ведь знаю, что ты хватаешься за сигареты, чтобы не расплакаться.
- Меня с работы уволили, - чересчур спокойно сообщила Наталья.
- Оп-па! - Полина осторожно поставила на стол чашку. - Да как же это?!
- А вот так... - Наталья подумала и вдруг достала из шкафа сигареты. Щелкнула зажигалкой. Затянулась...
- Извини, иначе я действительно расплачусь. Фирма наша разорилась. Нас на улицу выставили...
- А деньги хоть отдали? - обеспокоено спросила Полина.
- Обещают, - усмехнулась Наталья. - Когда-нибудь... Может быть... А у меня срок выплаты по ипотеке подходит. Слышь, подруга, подкинь деньжат по дружбе!
- Да я бы с радостью, - улыбнулась Полина. - Но мой оклад это как раз твой взнос по ипотеке. Не заставишь же ты меня голодать...
- И мужика богатого я до сих пор не завела, - сокрушенно сказала Наталья. - А ведь были перспективы...
Полина тихо хихикнула.
- Могут выселить?
- Я больше всего этого боюсь. Ведь в этом доме когда-то мой дед жил, - нехотя призналась Наталья. - Мне-то уже не привыкать, но Прошка! Ему так вольготно здесь! И переселять снова в однушку... Не представляю даже как ему сказать об этом.
- Да вот так прямо и скажи как есть, - решительно сказала Полина. Ребенок у тебя умный - поймет.
- Попробую, - нерешительно пообещала Наталья.
После этих слов разговор как бы сам собой сместился к более безопасным темам. И только, когда Полина засобиралась домой и, уже стоя в прихожей, застегивая куртку, внезапно вернулась к этой теме:
- Не унывай, Наташка! Да найдем мы тебе работу! Продержись пару-тройку месяцев, обязательно что-нибудь подвернется. У нас постоянно кто-нибудь на пенсию уходит. Тебя только так пропихнем! Наши заработки, конечно, с твоей конторой не сравнить, но все же лучше чем совсем ничего.
- Спасибо, Полина. Я подумаю, - пообещала Наталья. - Я в фирме-то этой только ради ипотеки и работала.
- Вытащим мы тебя! Ну, все - я побежала! Спокойной ночи!
- Спокойной ночи!
Наталья заперла за гостьей дверь, пошла на кухню и достала из пачки предпоследнюю сигарету.
***
Дом ничего не понимал в инвестициях, ипотеках и прочих финансовых премудростях, но что такое деньги знал - не первый десяток лет разменял! И поэтому очень встревожился, когда услышал разговор подруг.
Неужели семья, к которой он так благоволит, может покинуть его? Ведь у мамы его любимца нет денег. Что же делать? В конце концов, Дом же не маг и волшебник. Он не мог наколдовать "пресс" баксов, чтобы решить проблему Натальи. И уже на следующий день в доме начали скрипеть ступеньки... И потекло сразу три крана... И лампочки стали гореть одна за другой...
< 
Давно обещанное начало к "Погорельцу".