Аннотация: О следах мертвецов и зверей и о рассказах Речника.
Сухие листья Стрякавы трещали под ногами, толстые колючие стебли, поваленные друг на друга ветром, сплелись над дорогой, и стоило отойти от корабля на пять шагов, как он исчез в дебрях. Мёртвый шипастый лес гудел на ветру, иссохшие стебли-деревья угрожающе потрескивали, Кесса косилась на торчащие со всех сторон колючки длиной с её ладонь и ёжилась. Тропа - скорее, просвет среди стволов - прыгала с камня на камень по склону Стрякавной Пади, где-то впереди журчала вода.
- Ай! - Хельг неосторожно махнул рукой и задел молодой лист. Иглы на нём ещё не выросли во всю длину, но яда в них уже было с избытком, и Хельг сокрушённо вздохнул, дуя на покрасневшую ладонь.
- Провались оно в Бездну! - он запоздало потянулся за рукавицами. - Ну вот, Кесса, будет вам, что положить в котёл и в яму.
- Тш-ш! - зашипела та, глядя вниз, на заросшее дно оврага. На краю пологого спуска стоял Речник Фрисс и к чему-то прислушивался. Когда Кесса и Хельг догнали его, он поднял руку, преграждая им путь.
- Здесь это было? - тихо спросил он у юнца. Хельг угрюмо кивнул, указывая на дно оврага - туда, где два невидимых притока речушки сливались воедино, а стрякавные дебри ненадолго расступались.
- Ветер нам в лицо, - сказал Речник Фрисс и принюхался. - Непохоже, чтобы рядом кто-то гнил. Вы чуете странное?
Кесса покачала головой. Хельг нахмурился.
- Тогда я особо не нюхал, - буркнул он. - А сейчас не пахнет. Может, его крысы обглодали...
Фриссгейн опустил руку и шагнул на каменную ступень - первую из ведущих на дно оврага. Он снял с пояса меч и жестом велел Кессе и Хельгу держаться за его спиной. Листья снова захрустели под ногами - Стрякава за зиму щедро усыпала ими овраг. Её стебли, полёгшие от ветра, устилали склоны, кое-где приходилось переступать их, уворачиваясь от шипов.
- Хм, - Речник склонился над выгнутым стеблем. Кора истёрлась и отшелушилась, обнажив внутренние волокна - толстые, грубые, почти как волос Ифи, пожелтевшие от холода и влаги. Вырвав клок "волос", Фриссгейн помял их в пальцах и отдал Кессе.
- Хорошие, - кивнула она, пряча комок в карман. - Дед вовремя о них вспомнил. Нарежем, сколько хиндикса поднимет. Хельг! Ты что, сейчас будешь рубить?
Житель достал из-за плеча топорик и не собирался выпускать его из рук, на слова Кессы он сердито фыркнул.
- Внизу мертвяк! А ты бы шла на корабль. Или тут стой, если жить не надоело.
- Тише, - недовольно посмотрел на них Речник. - По уму, вам обоим сейчас место на корабле, а то и в лагере. Идите за мной!
Травяные дебри расступились, Кесса увидела взрытые груды листьев и обломки раздавленных стеблей. Что-то смяло молодые побеги Стрякавы и втоптало их в землю, старые стволы повалились друг на друга, и между них протянулась широкая взрытая тропа. Речник, оглядевшись, тронул листья носком сапога и повернулся к спутникам.
- Сюда! - он убрал меч и указал на что-то на земле. Кесса подошла, морщась от вони - теперь и она учуяла тухлятину.
- Квайет лежал тут, - Фрисс поворошил листья, чтобы все увидели буроватую грязь. Кесса судорожно сглотнула - смотреть ей не хотелось, но и отвести взгляд она не могла. Холод сочился от земли, и она вздрогнула всем телом. Хельгу почудился шорох, и он резко обернулся, замахиваясь топором.
- Ветер, - сказал Речник, переворачивая листья и поднимая комок земли. - Ты не напутал тогда, Хельг. Это был настоящий мертвяк. Посмотри, тут ещё виден мёртвый огонь.
В чёрной грязи блеснула едва заметная зеленоватая искра. Хельг пригляделся и вздрогнул.
- Вижу... Брось эту дрянь, Речник Фрисс! Она на тебя перекинется...
- Сил не хватит, - Фриссгейн зашвырнул комок грязи в заросли и потрогал землю на изрытой тропе. - Ага... Ну что ж, хорошо, что они не стали медлить. Больше этот кусок мертвечины никого не напугает.
- Что с ним? Где он? - Кесса огляделась, но ничего, кроме Стрякавы, не увидела. - Он... он тут ещё?
- За ним пришли олданцы, - Фрисс кивнул на тропу. - Разделили тело на части и унесли для сожжения. Была бы тут нормальная трава...
Он посмотрел на торчащие из ствола волокна, спутанные в колтун, и покачал головой.
- Да, тут тяжело оставить метку. Не знаю, чей это был род, но медлить они не стали. Сейчас этот Квайет, верно, уже в Кигээле - туда ему и дорога.
- А-а, - Хельг недоверчиво огляделся. - А кто поломал стебли?
- Двухвостка прошла, - Фрисс тронул сломанные и повисшие на одном волоконце шипы. - Олда спустили её в овраг. Мертвяк, должно быть, пытался отбиться, но одному человеку с Двухвосткой не справиться. А когда она его растоптала, оставшееся собрали в кулёк и унесли сжигать. Вон сколько следов осталось...
Он хмыкнул, приглядевшись к помятым листьям.
- Эта Двухвостка была очень сердита! Обычно они ещё и жуют всё подряд, а тут ничего не тронуто. Хотел бы я видеть, как они волокли её обратно...
Он покачал головой и осмотрелся по сторонам, выбирая тропу.
- Здесь разлит мёртвый огонь, тут мы ничего рубить не будем. Начнём вон с тех поваленных стеблей, - он кивнул на склон оврага.
- А я пойду за листьями, - Кесса указала на густую поросль молодой Стрякавы. Тут, в тени, она поднималась едва по пояс человеку.
- Ладно. Наберёшь мешок - зови нас, - кивнул Речник и пошёл вверх по склону, присматривая подходящий стебель.
- Тут всё истоптано, - пробормотал Хельг, задержавшись на поляне. - И что, Речник Айому этих следов не видел?! Нет, он в самом деле только и умеет, что жевать...
- Может, он не разглядел с обрыва, - вздохнула Кесса. - Заросли тут густые.
- Так спустился бы, Вайнег его побери! - скривился Хельг и зашагал вслед за Фриссгейном. Кесса огляделась и достала из-под куртки Зеркало Призраков. Оно было затянуто синеватым туманом.
- Вот тут были странные дела, - прошептала Кесса, поворачивая Зеркало к проложенной Двухвосткой тропе. - А не видел их никто, кроме камней и трав.
...С утра небо было чистым, но к полудню сомкнулись тучи; казалось, ветер уносит их прочь, но внезапно он переменился, и на Синие Взгорки пролился тёплый дождь. Он был по-летнему обильным, ветер, налетающий со всех сторон, срывал навесы и гнал дождевые струи вдоль земли, - и жители, оставив погасшие костры, теснились на палубах хиндикс. Циновки, сцепленные над кораблями в непрочный полог, трепыхались на ветру, но под ними было почти сухо, а полумрак никого не пугал. Кесса сидела под боком у Речника Фрисса, с другой стороны к ней прижималась Сима. Прилетевшие на разных кораблях перемешались под навесами, и иногда слышался топот и хруст - кто-нибудь, услышав голос Речника, пробирался под дождём к его хиндиксе.
- Речник Айому в этом году согласился быть Демоном, - рассказывал Вайгест Наньокет, - а кто будет Колдуньей, я не знаю.
- Кирин будет, - донеслось из темноты ворчание.
- Нет уж. Сит будет Колдуньей, - отозвался Вайгест. - Она хоть издалека похожа... Ай!
Из полумрака донеслись смешки.
- Будет вам щипаться, - нахмурилась Кега Скенесова. - Речник Фрисс, мы найдём и Колдунью, и Пленницу, но Илириком быть некому. Ты выручишь нас хоть в этом году?
- Как сложится, - покачал головой Фрисс. - Я бы с радостью.
- Ты снова улетишь? Не останешься с нами до Праздника Крыс? - помрачнела Кесса. - Это из-за войны?
- Навряд ли будет война, - Речник неловко потрепал её по волосам. - Не бойся. Мы скоро найдём, откуда лезут фарки и их дружки, и наведём там порядок. И я так сразу не улечу. Подожду, пока Ингейн очнётся. А потом отлучусь на неделю... или даже меньше... и тогда уже вернусь в Фейр до конца осени.
- Хорошо! - улыбнулась Кесса, обхватив его локоть двумя руками. - Если ты будешь здесь, никакие фарки сюда не явятся. Речник Фрисс! А ты научишь нас сражаться? Вдруг что...
Речник хмыкнул.
- Айому уже учит тех, кто остался на берегу, - сказал он без тени насмешки. - У него в таких делах опыта больше. Он был воином, когда я ещё по скалам без штанов прыгал...
Под пологом захихикали. Кесса недоверчиво усмехнулась. Сколько она себя помнила, Речник Фрисс никогда не был моложе, чем сейчас, - и таким же помнили его старейшины Фейра, и скорее верилось, что степь была огромным озером, чем что Фриссгейн был мальчишкой.
- Мы будем учиться, - пообещал Хельг. - Вот если бы мы освоили магию, демонам пришлось бы с нами считаться!
- О магии поговори с Ингейном, - вздохнул Речник. - Я её сам не знаю. А вот он... В Хессе много могучих магов, у них чародейство в крови. Если Ингейн тут приживётся, это Фейру на пользу.
В темноте кто-то ткнул локтем Сьютара, и старший Скенес недовольно запыхтел.
- Раз ты так говоришь, Речник Фрисс... - проворчал он. - Что ж, я не против переселенцев. Если Фирлисы этого ящера не прокормят, мы поделимся рыбой и зерном. Что они вообще едят, такие создания?
- То же, что и мы, - ответил Речник. - И мясо, и рыбу, и травяную снедь. Я слышал, будто Алдерам нравятся пряности - маката и камти, а этот Ингейн по виду - родич Алдеров...
- Речник Фрисс, а если он ящерица - почему он хвост не отбросил? - звонко спросила из темноты Алиса Нелфи. - Тогда бы фарки от него отстали...
- Не напасёшься хвостов на всех фарков, - покачал головой Фриссгейн. - Ингейна не отбрасывают хвосты, Алиса. Большие ящеры своими хвостами дорожат - ни у Двухвостки, ни у Алдера ничего так просто не оторвёшь.
- Вот как, - протянула Алиса. - Да, наверное, такой длинный хвост долго растить.
- Да ну тебя с хвостами! - не выдержал Хельг. - Тут, в Фейре, настоящий демон! Речник Фрисс... Как думаешь, он поймёт нашу речь?
- Если слышал её, когда выходил из пещер Энергина, - поймёт, - кивнул Речник. - А если нет - все вы учили Вейронк. Договоритесь. И правда, Хельг... представить не могу, сколько дней пути он сюда добирался! Хорошо, если не откажется рассказать, как и зачем. И ещё... вот кого расспросить бы об Илирике! В тех краях существа живут долго, и память у них крепче. Может, даже его отец или дед видели Илирика, Келгу и Миндену своими глазами. Хотел бы я знать, как они пересказывают эту историю о Великой Тьме...
Он надолго задумался, и на палубу опустилась тишина. Кесса, Хельг и Вайгест незаметно толкали друг друга в бока, но заговорить никто не решался.
- Речник Фрисс! - подала голос Алиса. - Что такое Великая Тьма? Это она была в мире после Применения?
Кто-то из старших усмехнулся.
- Что ты, Алиса, - проворчал Окк Нелфи. - Это было ещё раньше. Так давно, что и горы не вспомнят.
- Но ведь Илирик, Келга и Миндена жили тогда - тогда, при Повелителях Демонов, когда эти твари загоняли нас под землю, во тьму! - возмутилась Алиса. - Тогда, при Короле-Речнике, который прогнал демонов! Это же в его времена было, поэтому мы и Праздник Крыс отмечаем...
Кесса удивлённо мигнула. "История о Великой Тьме? Новая история про Илирика?!" - она смотрела на Фриссгейна во все глаза. "Боги великие, вот бы узнать..."
- А-а... Да, они тогда были здесь, - нехотя кивнул Речник, отвлечённый от своих мыслей. - Но это был не первый раз, когда они рождались. Они приходили к живым много раз. И впервые это было в дни Великой Тьмы, когда пришла первая из Волн.
Все, даже Сьютар и Окк, вздрогнули и беспокойно поёжились - и вовсе не из-за мокрого ветра, лезущего под полог. Кесса невольно пригнулась. О Волне на берегах Реки лишний раз не вспоминали, о ней рассказывали очень редко - пока не слышат старшие, в тёмных пещерках. Хельг и Конен несколько раз пытались расспросить о Волне Речника Айому - и он, обычно невозмутимый, прогонял их с проклятиями. И Кесса не знала о Волне почти ничего - ничего, кроме того, что знал каждый в Фейре: что она приходит из Хесса, что она убивает всё на своём пути, и что "капли" этой Волны - живые существа, лишённые разума.
- И... куда она пришла, если это было до Применения? - нерешительно спросил Хельг. - Ведь в Тлаканте не было ни магии, ни хесков...
- Будет вам! - беспокойно зашевелился Окк. - Мы здесь, на Синих Взгорках, одни, а это скверный разговор. Расскажи нам что-нибудь ещё, Речник Фрисс. Расскажи о делах Короля! Куда Астанен отправляет тебя на этот раз?
Речник едва заметно пожал плечами.
- Небольшое дело с магом, не платящим налоги, - ответил он. - Надеюсь, это ненадолго.
- Ты сразишься с магом?! - встрепенулась Кесса, а Алиса ахнула. - Речник Фрисс! Тебе надо взять с собой Эмму, она...
- Хаэй! - Сьютар, дотянувшись, хлопнул её по ноге. - Думай, Кесса, что говоришь! Надо же было такое ляпнуть...
- Я справлюсь, - отозвался Речник. - Для Эммы здесь дела найдутся. Не хотелось бы из-за этого чародея пропустить Праздник Крыс...
...На длинном шесте, вколоченном в обрыв, развевались на ветру яркие узкие ленты - на самом верху висел тёмно-синий флаг Реки, внизу же были нанизаны флажки-метки Друзей Трав. Их собирали по всей степи - осенью Друзья Трав вешали их на растения, оставленные на семена, зиму ленты лежали под снегом, сейчас же все семена опали и взошли, и жители срубили иссохшие стебли, а флажки унесли в Фейр. Корабль Друзей Трав должен был прилететь со дня на день, и Сьютар не убирал далеко праздничные перья - он был не в ладах со скайотами-наблюдателями, и всё же встречал их, как подобает жрецу участка.
Река отступила от обрыва, вернулась в берега и оставила много места для поленниц. Сухие стебли, разрубленные на части, куски всплывших коряг, связки сухих листьев были повсюду. Из пещер тянуло размятыми листьями Стрякавы - их солили в бочонках, их смешивали с тушёной рыбой и надоевшим солёным Листовиком. Старые запасы жгучей цакунвы достали из каменных чанов, смешали с рыбьими потрохами и ростками пряных трав, щедро заливали ею куски Листовика и рыбы, - снова на участке готовили икко и икеу и с нетерпением ждали, когда приплывут вниз по Реке новые Листовики. Рыба отнерестилась и отъелась после нереста, клевала теперь не так охотно, как в месяце Кэтуэса, и строй рыбаков на берегу поредел - только на рассвете кто-нибудь выбирался с удочкой на причал Фирлисов и проверял сети в тростниках. Зато прогрелась вода, и купаться ходили все - хвала богам, далеко бегать не приходилось!
Кесса выбралась из пещеры, прижимая к груди свёрнутые листья, и остановилась на берегу, задумчиво глядя на воду. Время было позднее - кто хотел купаться, давно окунулся и вернулся к делам, рыбаки разошлись, из открытых нараспашку пещер доносился перестук топоров и хруст разминаемых листьев, пахло копчёной рыбой и соком Стрякавы и Усатки. Пучок свежей Усатки был и в одном из свёртков - Кесса сама его туда сунула, вспомнив слова Фрисса о хесках, любящих пряные травы.
- Хаэй! - негромко окликнули её. На причале Фирлисов сидел Речник Фрисс, одним глазом лениво поглядывал на удочку. Он был без доспехов и без плаща - оставил их в пещере Скенесов, но перевязь с мечами была с ним всегда. Он недавно искупался и теперь ждал, когда кожа обсохнет, одежда грелась на солнце рядом с ним.
- Хаэй! - отозвалась Кесса и помахала свёртком. - Я иду к Эмме и Ингейну!
- Хорошо! - кивнул Фрисс. - Я был у них на рассвете. Всё по-прежнему...
Он провёл пальцем по коряге - там, где кора сошла с неё, и на белесой древесине виднелись полустёртые чёрные линии.
- Ты не знаешь, чьё это? - Речник потрогал рисунок чего-то, смутно похожего на человека. - Айому тренирует лучников в той стороне, тут никто не стреляет, а следы от попаданий видны, и совсем свежие. Кто-то из ваших учится по ночам?
Кесса уставилась на корягу, надеясь, что под волосами не видно, как багровеют её уши.
- Не-а, никого не видела, - соврала она.
- Жаль. По следам видно, что стрелок меткий, - пожал плечами Фрисс и потянулся к удилищу - берестяной поплавок закачался и вдруг нырнул. Кесса на цыпочках прошмыгнула мимо, смущённая и довольная донельзя.
У пещеры Фирлисов было тихо. Кто-то бросил у входа недорубленные стебли Орлиса, незакреплённая дверная завеса хлопала краями на ветру. Кесса почувствовала на себе недобрый взгляд, повернулась к пещере Косгов - там, кроме Диснара и Снорри, стоял сам Сьютар Скенес и вместе с ними что-то вычерчивал среди песка и битого камня. Кусок берега они огородили колышками, и Снорри сейчас прорубал в камне канавки. "Что они там делают?" - Кессе стало на миг интересно, но взгляд Сьютара пригвоздил её к земле, и она, стряхнув оцепенение, шмыгнула в пещеру Фирлисов. "И вечно он не в духе!" - досадливо вздохнула Кесса и тут же забыла о нём.
В пещере Фирлисов, как всегда, было сумрачно, только неровный свет пламени из очага освещал летнюю спальню, а чуть поодаль от очажных камней уже клубился мрак. У огня сидела Эмма, помешивала в плошке над огнём вязкое слизистое месиво - разваренные зёрна Менши. Невдалеке, на ближней к очагу постели, лежал Ингейн, прикрытый старой шкурой товега; мех на ней сильно истёрся, и сама шкура была мала, чтобы накрыть хеска целиком. Его лапа лежала на краю кровати, пальцы слегка подрагивали - а может, красный свет очага метался по ним, и от этого казалось, что они шевелятся.
- Новый рассвет над Высокой Травой! - прошептала Кесса, протягивая Эмме свёртки. - Тут растения и варёная рыба... и ещё прошлогодний Листовик.
- Зелёная луна в небе, - отозвалась Эмма, протягивая руку к полке - за чистой плошкой. Колдунья и раньше не выглядела здоровой, теперь же она словно иссохла - лицо потемнело и осунулось, глаза горели странным огнём. Кесса хотела потрогать её ладонь, но встретилась с Эммой взглядом и отдёрнула руку.
- Как вы живёте? - спросила Кесса. Запах трав, знакомых и не очень, наполнял пещеру и лез в ноздри, но кислухой не пахло. Не пахло и жителями - ни Атуна, ни Нарина не было видно, и их постели были прикрыты травяными покрывалами.
- Всё по-прежнему, - покачала головой Эмма. - Только что бездельники ушли в степь. Прошу богов, чтобы послали им сухие стебли - в руки, а не на голову. А Ингейн... можешь посмотреть на него.
Кесса села рядом с чешуйчатым существом. Его глаза были закрыты, но ноздри оно больше не захлопывало. На груди и животе не хватало многих чешуй - все щитки, которые были повреждены, и которые Эмма тщетно пыталась прирастить, отвалились, и обнажилась тонкая сероватая кожа.
- Да хранит его Хорси! - поцокала языком Кесса. - Так чешуя и не прижилась?
- Он содрал её вчера, - вздохнула Эмма. - Метался и царапал себе грудь, я насилу его успокоила. Может, эти чешуи были лишними?
Она отошла к стене, к припрятанному в нише бочонку, и Кесса прикусила себе палец, чтобы не сказать лишнего. "Самое время пить кислуху!" - сердито думала она. "Вайнег бы побрал все дурманные зелья!"
Лапа Ингейна, помедлив на краю постели, соскользнула вниз и едва не ударилась о пол - Кесса вовремя подхватила когтистую кисть. Ладонь была покрыта серовато-синей кожей, жёсткой и грубой на ощупь, по тыльной стороне шли мелкие чешуйки, твёрдые изогнутые когти были странно короткими - будто их нарочно стачивали, срезая острый край. Кесса подняла тяжёлую руку обратно на ложе, потянулась поправить циновку - и встретилась с затуманенным взглядом светлых глаз. Потом существо приоткрыло пасть и еле слышно зашипело, пытаясь приподняться. Кесса охнула.
- Эмма! Сюда, скорее! - крикнула она. Ингейн уже скинул покрывало и сел, его покачивало. Он растерянно мигнул, глядя на Кессу, снова испустил негромкое шипение и указал на свою пасть. Эмма, вылетевшая из темноты с ковшиком разбавленной кислухи, едва не выронила посудину.
- Пить? - спросила она на Вейронке и поднесла ковш к носу хеска. Существо, едва вдохнув, отшатнулось с сердитым шипением и вскинуло руку.
- Хаэй! Тихо! - прикрикнула Эмма. Кислуху она всё-таки разлила, и от запаха хмельной жижи хеск зашипел ещё громче и злее. Кесса, нащупав на полке горшок с чистой водой, сунула его в руки Эмме.
- Он не хочет кислухи! - сказала она. - Это вода, пусть он пьёт!
Что-то мешалось в правой руке, и Кесса с досадой бросила это на пол, не разглядывая. Хеск отнял у Эммы горшок, недоверчиво потрогал жидкость языком - и поднял сосуд над головой, потоком вливая в пасть.
- Беги за Фриссом! - шепнула Эмма, подталкивая Кессу к двери.
- А ты? - Кесса недоверчиво взглянула на Ингейна.
- Не тронет, - отмахнулась колдунья. - Хотел бы - уже убил бы. Иди!
Когда Кесса и Речник Фрисс ворвались в пещеру, Ингейн сидел у очага и, ни на что не обращая внимания, вылизывал дно плошки. Он съел всю Меншу, которую сварила Эмма, и дожёвывал листья, в которые была завёрнута варёная рыба. Кесса изумлённо присвистнула, хеск покосился на неё светящимся глазом. Он не казался злым - только очень голодным.
- Ясно, - сказал Речник, смерив существо задумчивым взглядом. - Ещё есть хочешь?
Хеск обрадованно зашипел и кивнул несколько раз. Он попытался встать на ноги, но Эмма заставила его сесть обратно. Он был ещё слаб, и взгляд не вполне прояснился.
- Есть ещё еда? - спросил он, прикасаясь лапой к животу.
- Будет, - кивнул Речник. - Кесса, пробеги вдоль пещер, собери, что найдёшь. Скажешь - я просил.
Обратно Кесса вернулась не одна - с ней были Хельг Айвин и Сима Нелфи, и Конен Мейн шёл следом, отгоняя от пещеры Авита и Алису, и поодаль сердито пыхтел Снорри - отец не пустил его к Фирлисам. Все принесли размолотые зёрна Менши - никто не хотел это есть, когда выдавалась сытая зима, и крупа без толку лежала по углам. Принесли и солёных Листовиков, и сырую, ещё не просолившуюся рыбу, и листья Стрякавы. Всё, что нужно было варить, было свалено в большой горшок. Ингейн молча жевал Листовиков - кусок за куском исчезал в его пасти. Кесса боялась, что чешуйчатый хеск раздуется и лопнет, но еда будто в пропасть проваливалась.
- Он мирный? - настороженно спросила Сима, глядя на Ингейна. - Смотри, он выше, чем Речник Фрисс!
- Он мирный, - уверенно кивнула Кесса. - Только очень голодный. Но и ты будешь такая же, если тебя четыре дня не кормить.
Хеск, услышав разговор, чуть приподнял и опустил гребень на затылке и повернулся к Эмме, еле слышно о чём-то спрашивая. Колдунья похлопала его по чешуйчатой лапе и так же тихо ответила. В пещеру вошёл Онг Эса-Юг с закутанным в листья горшком в руках. От горшка пахло рыбой.
- Этого должно хватить, - Речник Фрисс обвёл взглядом припасы и с довольным видом кивнул. - Да, наверняка хватит. Теперь ступайте по домам. Пусть Ингейн поест спокойно. Когда окрепнет - сам выйдет на берег. Эмма, ты за ним присмотришь, или позвать Айому?
- Ещё Айому тут не хватало, - хмыкнула колдунья. - Не бойся за нас, Речник Фрисс.
Кесса нехотя вышла из пещеры. Она несколько раз оглянулась, надеясь, что Эмма позовёт её, но пещера Фирлисов закрылась, и дверную завесу придавили камнями.
- Вот так существо! - покачала головой Сима. - Они всегда так едят?
- Нет - лишь когда ранены, - нахмурился Речник. - Когда он поправится, будет есть раз в месяц, и то не помногу. Вы все пока оставьте его в покое. Ему и так не по себе.
- Да ясное дело, чего тут не понять, - закивала Сима. - Пусть он не боится. Никто его не обидит.
До вечера Кесса с родичами трепала стебли Стрякавы, разминая подсохшие волокна - это было нелёгкое занятие, и бегать по берегу ей было некогда. Снорри, вернувшийся в сумерках, устал не меньше, но ему хотя бы было что рассказать. Он с роднёй разметил на берегу Реки пруд - огромную яму для живых Листовиков.
- Это непростая затея, - качал головой Сьютар, и старейшины Фейра, собравшиеся у очага, согласно кивали. - Но это на пользу всему участку, и мы поможем. Говоришь, вы копали уже такой пруд?
- Не я - мой дед, - вздохнул Диснар Косг. - Но я учился этому и знаю, что как делать.
- А что стало с вашим старым прудом? - спросила Амора Скенесова. - Неужели засыпали?
- Да, пришлось, - кивнул Диснар. - Надеюсь, тут так же не получится. Хотелось бы тихо пожить, без куванцев и прочей нечисти.
- Тут тихо, - заверил Сьютар. - У меня в кузнице пока работы мало, Гевелс с Нууком управятся. Ещё неделю будем летать за травой, а потом мы сможем помочь тебе с прудом.
- А пока мы выделим тебе три пары рук, - сказал Синадин, старший из Наньокетов. - Впятером дело пойдёт быстрее. Хорошо было бы успеть до лета - в этом же году заселить пруд...
На рассвете Кесса, едва окунувшись в тёплую Реку, помчалась к пещере Фирлисов, но на пороге остановилась. У дверной завесы стоял Речник Фрисс, сонно щурился на воду и чистил меч клочком тины. Кесса испуганно замигала, но из пещеры донеслись знакомые голоса, и она облегчённо вздохнула - по крайней мере, все были живы... и, судя по смешкам, веселы.
- А, это тебе не спится, - вздохнул Фрисс. - У Ингейна выросли новые чешуи на брюхе. А я радуюсь, что у меня нигде нет чешуй. Тяжело они отрастают.
- Хвала Хорси! - усмехнулась Кесса. - Теперь он здоров?
- Когда чешуя затвердеет, он выйдет наружу, - устало кивнул Речник. - Пока не знаю, чем он займётся, но...
Из пещеры донёсся смех, похожий на шипение, и кого-то звонко шлёпнули. Фрисс хмыкнул. Кесса покраснела.
- У ящеров по весне бывает гон, - пробормотал Речник, оглядываясь на завесу. - Но я не знал, что он тянется до самого лета. Эмма! Всё в порядке?
- Да-а! - донеслось из пещеры. - Ох... Фрисс, шёл бы ты спать!
Речник ухмыльнулся и поцокал языком. Кесса покраснела ещё сильнее.
- Речник Фрисс, это что же... они теперь... - пробормотала она.
- Их дело, - нахмурился Фриссгейн. - Не то дело, в которое лезут всем участком.
- У него чешуя жёсткая, - Кесса уткнулась взглядом в песок. - И... он ведь ящер!
- Да, странное дело, - кивнул Речник. - Но - опять же - вас туда не звали.
Что-то зашевелилось у обрыва, Кесса вздрогнула, но это был всего лишь Атун Фирлис. Сердито кряхтя, он подошёл к воде и умылся, а потом взобрался на огромную корягу и остался там сидеть, горестно вздыхая.
- Синий демон! Что за гадкая тварь?! - он шмыгнул носом. - Выгони его из моей пещеры! Эмма - человек, и мы все - люди, а не эти...
- Потише! - нахмурился Речник. - Эмма тебя уже выгнала - и выгнала не просто так, а на работу. Так иди за сушняком, а не глазей на меня!
Атун тяжело вздохнул и нехотя слез с коряги. Ещё долго Кесса слышала с обрыва его бормотание, но слов было не разобрать.
Кесса ничего не говорила сёстрам - и тем более дедушке - но к вечеру уже все знали, что для Эммы нашёлся муж, и что у их потомков будут хвосты и синяя чешуя. Сима с горящими глазами поймала Кессу вечером у зарослей Ивняка. Будущая Речница перебралась туда, к тростниковым щитам, с которыми тренировались лучники и копейщики, - на них бреши от попавших лезвий были не так заметны, и им никто не удивился бы.
- Кесса! У нас в Фейре будут жить полудемоны! Понимаешь?! - Сима мёртвой хваткой вцепилась в её запястье. - Это же... как в тех легендах! Как во времена древних Королей... ещё до Вольферта, ещё до Кейи! Как при Короле-Речнике!
- Погоди ты, - отмахнулась Кесса. - Существа ещё только друг на друга посмотрели, а ты уже им десять поколений потомков насчитала. Может, Ингейн не захочет тут жить. Или Эмма его прогонит. Или никто у них не родится.
"А вот любопытно," - Кессе хотелось почесать затылок, но при Симе было неловко. "Если Эмма выйдет замуж, то кто будет жрецом на свадьбе? Ежели она позовёт деда, то..." Кесса покачала головой - тут её воображение отказало, а то, что всплывало в мыслях, вызывало только смех. Сима, посмотрев ей в глаза, удивлённо мигнула.
- А Речник Фрисс сказал, что их потомки будут богами. Он-то знает!
- Ну-у, раз Речник Фрисс сказал, значит, будут, - покивала Кесса. - Сима, ты будешь кидать ножи?
- Да нет, - покачала головой Сима. - Я пойду поговорю с водой. Эмма на неделе показала хорошее заклятие, надо опробовать.
- Так ты теперь настоящий маг? - мигнула Кесса.
- Пока нет, - вздохнула Сима. - Но боги, кажется, не против.
Ещё день прошёл без происшествий, уже и слухи улеглись - постарался Речник Айому. Молодые жители ходили по берегу в плетёных панцирях, с копьями, лучники засели на высоких постах, выглядывая врага, - фарки ещё не появлялись в округе, и ни с верховий, из Нануры, ни с низовий, из Фьяллы, не доходили никакие слухи, но поселенцы были настороже.
- Драконы и огромные ящерицы! - шёпотом рассказывала Кессе Сима, озираясь по сторонам. - У них есть драконы, дышащие огнём! Речник Фрисс говорил... они даже сармата убили, и он не отбился!
- Тогда нам несладко придётся, - хмурилась Кесса. - Если уж сармат не выстоял, с их-то оружием...
Призраки из Зеркала будто испугались нашествия - стекло притворялось обычным и исправно отражало всех, кто подходил к нему. И когда Кесса утром вынесла его на берег, в нём отразились тёмные волны и белые скалы... и рослое существо в синей чешуе. Оно висело на обломке ветви, торчащем из причала Фирлисов, и раскачивалось на двух лапах, разминая кости. Обернувшись на шаги, оно спрыгнуло на берег и пошло к груде сушняка у пещеры. Там лежали большие, кое-как рассечённые на куски стебли с ветками и листьями, а рядом, на плоском камне - нарубленные поленца и чурки и охапки сухих листьев. Ингейн достал из обрубка топорик и, поставив стоймя один из стеблей, принялся отсекать от него мелкие веточки. Кесса изумлённо мигнула.
- У вас всегда такая высокая трава? - спросил хеск, разглядывая стебель со всех сторон. Кесса ещё раз мигнула, прежде чем поняла, что он говорит с ней.
- Да, - кивнула она. - С - тогда - Река пришла сюда. Раньше она текла там...
Кесса указала на белый обрыв.
- Это всё было песком и грязью. А теперь тут скала... и Высокая Трава.
Она с трудом подбирала слова на Вейронке - говорить с хесками ей раньше не приходилось. Но Ингейн понял, задумчиво посмотрел на скалы и снова подобрал стебель.
- Это - какое растение? Как назвать? - спросил он, выговаривая слова чётко, чуть ли не по буквам.
- Это Орлис. Ор-лис, - так же проговорила Кесса. - Он очень высокий. Во-о-от такой, как скала.
- Орлис, - повторил Ингейн, растирая в ладони листья и поднося к носу. - Это едят?
"Он опять голодный?" - встревожилась Кесса и посмотрела на грудь существа - там, где недавно в чешуе зияли прорехи, блестел ровный строй синих щитков, и уже не понять было, где пролегла рана.
- Листья варят и пьют воду, - ответила она. - Семена... шкурку семян... едят. Это вкусно. Называется "тама".
- Тама? - переспросил хеск с нарастающим интересом. - Это острое? Пряность?
- Да, да! - закивала Кесса. - У нас есть. Принести?
- Хаэй! - вниз по тропе, широко шагая с камня на камень, спускалась Эмма. - Что там за беда? Что случилось?
- Ничего! - крикнула Кесса. - Я рассказываю Ингейну о растениях! Ингейн, ты не был магом там, в Хессе?
Гребень на затылке демона приподнялся и снова опустился.
- Я сейчас маг. И ещё буду, - отозвался он, приоткрывая пасть с острыми передними зубами.
- С дровами ты разобрался? - спросила Эмма, оглядывая груду поленьев. - Тогда хватит. Тебе надо посмотреть, кто и как тут живёт. Ты запомнил, где чья пещера? Вот, походи теперь вдоль берега. Там ловят рыбу. А там стреляют из лука. Там пещерки, где солят рыбу. А там варят кислуху.
- Это отрава, - хеск снова показал зубы. Эмма возвела глаза к небу.
- Можно мне показать Ингейну участок? - вмешалась Кесса. - Я присмотрю, чтобы его не обидели!
Чешуйчатый хеск посмотрел на неё с высоты своего роста. Эмма усмехнулась.
- А покажи, - кивнула она.
...Тем утром Кесса видела, как Ингейн и Речник Фрисс сидят рядом с удочками на причале Фирлисов и говорят о чём-то вполголоса. Близко подойти она не решилась - но, похоже, ничего плохого не было сказано. И к полудню, покончив с дровами, Ингейн вернулся в пещеру Фирлисов, а потом там раздался треск и хруст. Несколько мгновений спустя из пещеры вылетели сердитые Атун и Нарин, за ними выбрался хеск, выкатив на берег самую большую из бочек с кислухой. На ней был намалёван размашистый жёлто-белый знак - "продаётся". Эмма стояла на тропе у пещеры, тянула из ковшика что-то горькое и пахнущее травами, и в её волосах пестрели колдовские перья и лепестки. Кесса, забыв о делах, так и застыла на пороге, и Речнику Фриссу пришлось обходить её.
- Ага, - кивнул он, глядя на бочку и сбегающихся к ней жителей. - Всё правильно. Надо завтра слетать с ним в Лес. Кора, ветки... Там, в пещере, осталось одно гнильё!
- Что делает Ингейн? Ты знаешь? - тихо спросила Кесса.
- Полезное дело, - усмехнулся Речник. - Теперь бы Эмма не подвела. От дурмана нелегко отвязаться, а Ингейн пока что зелья готовить не может...
... "Крогзет, Крогзет," - Кесса повторяла про себя название далёкой страны, перекатывая его на языке, как медовый шарик. "Крогзет... Далеко, должно быть, эта земля, если даже Речник Фрисс о ней не слышал!"
- Тебе, наверное, непросто будет вернуться домой, - вздохнула Сима. - И скоро ты, Ингейн, отправишься в путь?
- Мне некуда спешить, - хеск разлёгся на примятой траве, щурясь на угасающий костёр. - Два или три больших круга... может, четыре. В Крогзете пока поживут без меня.
- А как же твои родичи? - осторожно спросила Кесса. - Они не встревожатся, не заскучают? И никто не пойдёт искать тебя?
- А-а, - Ингейн шевельнул спинным гребнем. - Вот о чём ты. Нет... Хвала богам, мой последний выводок уже год как в твёрдой чешуе, и с тех пор я брожу один. И этой весной никто не отложил для меня ни единого яйца. Хвала богам! Три выводка без передышки - это очень напряжно...
Он зевнул, показав острые зубы. Кесса озадаченно мигнула.
- Ингейн! Там, в Крогзете, живут твои дети? А скажи, сколько их? И... - она хотела задать ещё немало вопросов об откладке яиц, но Сима пихнула её в бок и сердито шикнула.
- Э-уэх, - Ингейн, зевнув, помотал головой и кое-как свёл глаза в одну точку. - Четверо. Теперь хочу отдохнуть.
Кесса и Сима переглянулись и удивлённо присвистнули.
- Это много, - кивнула Кесса. - А твои жёны и дети не разозлятся, что ты живёшь с Эммой? Если кто-то надумает навредить ей...
Теперь удивлённо мигнул синий ящер.
- Навредить? Злиться? - он несколько раз сложил и развернул гребень, и на шорох из соседнего спального кокона выглянул заспанный Конен Мейн, но тут же улёгся обратно. - Зачем?
- Ну... чтобы ты вернулся, - неуверенно сказала Сима. Кесса сидела, в задумчивости перебирая травинки. Местность, где жил этот хеск, определённо была очень странной, и его народ - тоже.
- Эмма вылечила меня, - склонил голову Ингейн. - Я теперь отдаю ей долг. Если ей навредят, я должен буду отомстить. И это не поможет моему возвращению. И потом - зачем возвращать меня? Я жив, и я сам туда вернусь, когда придёт время.
- И ты не скучаешь по Крогзету? - осторожно спросила Кесса. - И по живущим там...
- Здесь нескучные земли, - усмехнулся зубастой пастью Ингейн. - Совсем не скучные. Знорки! Вы собираетесь спать этой ночью? Я - собираюсь.
Он мешком повалился на траву и закрыл глаза. Кесса и Сима на цыпочках обошли его и забрались в свои спальные коконы, но сон к ним не шёл. Издалека, с востока, доносился многоголосый вой - в отдалении перекликались волчьи стаи.
- Стало быть, Эмма будет откладывать яйца, - сказала Кесса. - Это, наверное, больно.
- Люди так не умеют, - решительно замотала головой Сима. - Ничего не получится.
Ветер даже ночью не утихал и шелестел в молодой траве, стучал высокими сухими стеблями, трогал борта корабля, но хиндикса со спущенным шаром и снятыми парусами не отзывалась на его свист. Груды дров громоздились на её палубе, и те, кто хотел спать на корабле, улеглись прямо на поленницы. По бортам свисали мешки, полные сухих листьев, стрякавного волокна и свежей травы. Ещё три корабля улетели этим вечером, и злаки, примятые ими, не успели распрямиться, эта хиндикса ждала полудня, чтобы улететь следом. Дебри сухой осенней травы быстро редели, уступая место молодой поросли, все - и люди Фейра, и жители Нануры и Фьяллы, и кочевники-олда - проводили дни и ночи в степи, вырубая остатки сушняка. С юга неспешно, но неотвратимо надвигались летние грозы с их ветвистыми молниями и вечным запахом горелой травы. Близился Майнек, первый месяц лета.