Аннотация: О плавучей лаборатории и о специфике эльфийского оборудования.
Утром Гедимина ждала эльфийская еда, солнце в приоткрытый дверной проём, тихий разговор плотовщиков на "крыльце" и слегка приунывший Энкесви.
- Дом Уэнкельви! Знаешь, почему они не боятся за свои стены? - он недовольно дёрнул углом рта. - Они отвезут тебя в дом на воде. В таких они работают со странными вещами. Пусть он сгорит, пусть потонет, - башня Уэнкельви не качнётся!
Гедимин хмыкнул.
- Разумно. Надеюсь, этот плот будет поодаль от других, - он представил себе очаг на тростниковом полу... м-да, сгореть такая "лаборатория" могла скорее, чем потонуть. Энкесви помрачнел ещё сильнее.
- Да, хорошее место для странных дел. Но дом Уэнкельви - они же там тебя оставят и на ночь! Вместо того, чтобы принять, как должно, в своей башне...
Плотовщик заглянул в залу.
- Башня Уэнкельви откроется по слову гостя. Если он не принесёт с собой незаконченную работу.
Энкесви смерил его хмурым взглядом.
- Знаю я, как вы принимаете гостей! Странник Хеммин, ты не связан клятвой - скажи князю, и каждый вечер дом Кесвакаси будет рад тебя принять.
Теперь нахмурился плотовщик.
- На что дому садовников гость-сармат? Точить вам лопаты? Дом Нармаадех хотел зазвать его к себе на ночь! Но мы уговорили князя - и вы в наши дела точно не влезете!
Гедимин переводил ошалелый взгляд с одного эльфа на другого. Потом в памяти всплыл давний разговор, и сармат криво ухмыльнулся.
- Ваш князь, наверное, уже растянул моё... влияние на весь город. Всем домам хватит.
"Во что только ни верят пришельцы из Мианы! А ведь мианийцы могли бы побороться с суевериями. Хотя бы с самыми нелепыми..." - думал Гедимин, стараясь не шевелиться на "крепком плоту", огибающем плавучие острова. Под водой и над ней скользили тени - какие-то морские твари, крупнее и панцирных рыб, и "трилобитов", поднялись в реку, а сверху их - или кого-то ещё - выслеживали "птерозавры". С утра они летали невысоко, и Гедимин косился на эльфов - как те доказали летучим хищникам свою несъедобность?
- Не бойся полуденных драконов, - сказал, не оборачиваясь, рулевой. - Ни нас, ни наш скот они не видят. Тебя не увидят тем более - ты гость Фиранканы.
"Драконы?" - Гедимин взглянул на пролетающего над башней "птерозавра". "Так назывались крейсера Саргона. Какая-то тварь из "мартышечьих" сказок... как и эльфы. Интересно, в этих сказках она выглядит именно так?"
Они огибали скопление плотов вокруг очередной башни, когда Гедимин загляделся на странное сооружение на небольшой платформе. Кто-то сделал из тростника десяток длинных толстых "пластин", свернул их так, чтобы оставался узкий проём, поставил вертикально впритык друг к другу и накрыл общим навесом с широким козырьком. У открытых "дверей" сармат увидел тусклый блеск засохшей слизи и какие-то длинные нити, растрёпанные ветром. В другой проём удалось заглянуть - там на плетёных полках висели густо налепленные гроздья "медузьей" икры, коконы, обёрнутые жгучими щупальцами. Ни самих канзис, ни их останков рядом не было - видимо, хозяйственные микана всё забрали на непромокаемые мешки.
"Одомашнить летучих медуз," - Гедимин тяжело качнул головой. "Специально у себя разводить эту... ксенофауну. Жаль, Хродмар этого не видит. И другие ликвидаторы тоже. Интересно, что сказали бы? И что скажут на станциях, когда выберутся? Может, нам у эльфов придётся перенимать опыт..."
Когда "медузье гнездо" скрылось за другим строением, Гедимин посмотрел вперёд - и ошалело мигнул. На равном удалении ото всех башен лежала на понтонах передвижная сарматская лаборатория. Иллюминаторы из ипронового рилкара горели ярким жёлтым огнём. На бронированных серо-стальных стенах дрожали серебристые блики. Гедимин зажмурился, вновь открыл глаза, - лаборатория, "вынырнувшая" из погибшего мира, никуда не делась, и плот "шёл" прямо к ней.
"Плавучая... неповреждённая... да откуда местным её взять?!" - он схватился за неэкранированное запястье и с хрустом вогнал пластины ипрона в пазы. Галлюцинация исчезла. На якоре покачивался обычный плетёный остров - высокая платформа из тростника, сверху, впритык, два шалаша - один с плотными стенками, другой - почти прозрачный, с символической, из тонких циновок, уложенных внахлёст, крышей.
- Так-то лучше, - буркнул Гедимин, угрюмо щурясь на "лабораторию". Эльфы уже причаливали - и в этот раз рулевой обернулся. Пару секунд он выжидающе смотрел на Гедимина, потом спросил на чистом "сарматском" с тягучим акцентом:
- Дом Уэнкельви утратил твоё доверие?
- Когда работаешь - надо видеть, с чем, - отозвался Гедимин, глядя в светло-зелёные глаза. Теперь стало заметно, что сармат и эльф по росту сильно отличаются - и что обоим для зрительного контакта приходится прилагать усилия. Не изменились только плот и каменные башни над затопленной дельтой.
- Ты прав, - рулевой чуть опустил веки, но не смигнул и взгляд не отвёл. - Мы лишь хотели, чтоб тебе работалось спокойнее.
"Спокойнее, уран и торий..." - Гедимин стиснул зубы. "Лабораторная" платформа уже колыхалась под широко расставленными пальцами. На её край лучше было не вставать, да и центральные части слегка проседали, выдавая швы между соединёнными плотиками. Под навес "тёмного" строения можно было войти, не пригибаясь. В углу, под светильником на костяном штативе, стоял низенький столик, рядом была постелена шкура-сидение. Все стены сплошь были заняты подвесными плетёными коробами со множеством откидных крышек по бокам. Пришитые сверху полоски-"стикеры" из выделанной кожи, исчерченные миканскими значками, Гедимин прочитать не смог - буквы он знал, а вот слова - нет.
- Тут вещи, вещества и инструменты, всё, с чем захочешь работать, - эльф остановился у короба, поставленного на пол. - Возьми котелок из глины, или из меди, или из серебра, или из камня, - тебе виднее, какой тут годится.
Он отодвинул камни, прижимающие к полу нижний край "двери"-циновки. Проход был высокий, но узкий, только-только пройти боком.
- Шагай вниз! - предупредил эльф, спрыгнувший с высокого порога в "пристройку", просвечивающую насквозь. В солнечный день тут даже светильник был ни к чему - Гедимин "с порога" видел всё до самой дальней стены. И двуслойный котелок-охладитель, и крючки для инструментов, и скамью (или длинный стол?) на резных ножках, и - на ножках же - глиняный короб с надвинутой крышкой. В боку проделали отверстие для кованой дверцы с костяной ручкой - и со смотровым окошком, закрытым пластиной стекла. За пластиной светилось что-то красное. Над отверстием в крышке дрожал нагретый воздух. Циновки прямо над коробом были убраны - только поэтому и не обуглились. Гедимин посмотрел на проседающий под ногами, насквозь мокрый пол, - в "помещении для опытов" настил был однослойным, вода притекала сюда естественным путём, просачиваясь через разбухшие связки тростника. "Противопожарные меры, м-мать моя колба," - сармат невольно поёжился. "А... кузницы тут устроены так же?"
- Ты мастер Лучей - с печью управишься, - эльф уже стоял на сухой платформе. - После полудня дом Уэнкельви пришлёт ящерицу с едой. Не забывай отдыхать, мастер-сармат. Тут, в коробе, есть шкуры для мягкого ложа. Да направят боги твою руку!
Плот даже не качнулся, когда микана шагнул на борт своего "корабля". Гедимин проводил взглядом отплывающую платформу, покосился под ноги - поверхность под ним заметно проседала - и расставил пальцы пошире. "Лаборатория так уж лаборатория. На Равнине мы хотя бы "сидели" на твёрдой опоре!.. Ладно. Собирай мозги в кучу. Сперва посмотрим, что тебе тут оставили."
Дозиметр показал, что всё вокруг выдаёт уверенные триста милликьюгенов - а некоторые полки "фонят" сильнее, чем глиняный "горн" в затопленной комнате. Гедимин отметил, что подписи к особо "светящимся" корзинам подчёркнуты жирной зелёной полосой, и криво ухмыльнулся. Цветовых выделений и значков, непохожих на символы "миканиена", было много; сармат насчитал четырнадцать разновидностей, и некоторые выглядели подозрительно знакомо. "Раскладка по стихиям," - он тяжело вздохнул. "А я ничего из этого бреда не запомнил. Сюда бы Вепуата - он как-то освоился. А я нет. Что там они несли про стихии в рилкаре?.."
Оставив реактивы в покое, он сунулся к инструментам, быстро опознал в двуслойных глиняных ёмкостях пароварку и термостат, удивился, что на полках сложены наборы из разных материалов - серебряный нож и щипцы с серебряной мешалкой, черпаком и набором "кювет" и "колб", костяные - с костяными... "Серебро - попытка обеззараживания, медь - просто ходовой металл, а вот кость и древесина... это непонятно. Они же вступят в реакцию... или они и должны вступить? А тут каменный нож. Обсидиан... Да нет, не обсидиан. Это тринитит."
Ёжиться и передёргиваться было поздно. Дозиметрия под защитным полем показала - местное стекло, что прозрачное, что цветное, "фонит" не меньше тринитита. "Ну конечно. Если оно из местных материалов, а дезактивацию никто не проводил..." - Гедимин покосился на припрятанный контейнер с меей, но заливать всё вокруг не рискнул. "Мало ли, в какой процесс у них ирренций включен. Кронион говорил - даже в обмен веществ. Не хватало испортить чужое оборудование..."
Местное стекло всегда оставалось тёплым. Реакции окисления и ядерный распад, кажется, были ни при чём, - но Гедимин на всякий случай поставил стеклянную "пробирку" на место. Похоже, "посуду-по-умолчанию" он выбрал неверно - надо было взять глину. Или камень. На дне памяти шевельнулось что-то про стихию Земли - "опору и стабильность". Сармат снова вздохнул и спустился на промокшую платформу "помещения для опытов".
На столе-скамье были выемки для разделочных "дощечек" (не все они были из дерева) и ступок для растирания, - на эти образцы оборудования Гедимин уже насмотрелся. Эльф за "столом" мог устроиться сидя, поджав ноги. Сармату пришлось бы лечь.
"А потолок высокий," - Гедимин посмотрел вверх. Между его макушкой и полупрозрачной "крышей" оставалось ещё полметра. "Для вентиляции, что ли..."
Высокой была и труба-насадка для отведения горячего воздуха из печи. Ни искр, ни сажи не было. За стеклянным окошком горел красным пламенем лист-чаша с толстыми корнями и парой боковых отростков. Над ними тоже дрожали огненные языки, но поменьше. В верхней камере печи, отделённой от нижней перегородкой с отверстиями, было пусто. "Двести двадцать градусов," - замерил Гедимин температуру внутри. "И регуляторов мощности у этой штуки нет... Стоп. Что говорил эльф про Лучи? На Равнине можно было "поддать жару" ЭМИА-излучением. Может быть, эти листья..."
Он потянулся было за сфалтом, но вовремя опомнился. Маленький кристалл сингита, вынутый из-под ипронового "экрана", сделал огонь за стеклом ярче, а температуру догнал до двухсот пятидесяти градусов. Класть его в печь Гедимин передумал. "Надо следить, чтоб лист не перегрелся," - решил он, убирая сингит в неэкранированную нишу скафандра. "А я пока с котлами разберусь."
Сушёных "медузьих" шкурок было много, котелков разной ёмкости из разных материалов тоже хватало. Гедимин решил начать с маленького и глиняного. Была и вода - и подогретая стенками стеклянного сосуда, и охлаждённая в двуслойном толстостенном из камня, и ещё какая-то в бурдюках... Гедимин сверился с лучевым сканером - и зачерпнул из-за борта. "Эта хоть не светится! А примеси... сейчас сделаю дистиллят. На своём оборудовании."
Дистиллятор у эльфов был; сармат, подумав, задействовал и его - так, сверить результаты. Глиняный котелок на трёх ногах (в самом деле ногах, кто-то не поленился даже "козьи" копытца вылепить) он наполнил водой, которую обработал сам. Вскоре ёмкость уже стояла за стеклянной пластиной, и внутри лениво колыхалась, темнея и густея, "медузья" выварка. Гедимин следил, чтобы колыхание не переходило в бурление, - кроме притока горячего воздуха снизу, можно было особыми мехами нагнать прохладного снаружи. Выварка "созревала", из дистиллятора капал конденсат, ничего странного вроде бы не происходило. Сармат поднялся в "хранилище" и задумчиво посмотрел на "шкафы" с реактивами. "Сначала - чистый сеш. Но потом-то с ним придётся что-то делать..."
От лучевого сканера польза всё-таки была - в стихиях он не разбирался, но мог опознать, какое именно животное или растение пошло на реактивы, и какая его часть. Эльфы были очень хозяйственными и в дело пускали всё, от глаз до помёта. Частей разумных существ в хранилище не было, и это слегка успокаивало... хотя крыс Моджиса уже кто-то разделал, и оставшееся от разведчиков хранилось отдельно от фрагментов "серых воинов". "Интересно, для чего эти реагенты," - думал Гедимин, глядя на полую кость, наполненную крысиными зубами. "И почему отдельно. Предполагались разные свойства? Или свойства в самом деле разные?"
...Серая лепёшка остывала в глиняной "кювете". Взять стеклянную Гедимин не решился, но отметил, что для более плавного охлаждения тёплое стекло, пожалуй, подошло бы. В "лаборатории" стемнело. По циновкам (Гедимин вовремя прикрыл печь) колотили струи дождя - но почему-то внутрь не капало. Сармат сверился с часами - и услышал снаружи, из-под навеса, пронзительный писк. На тростниковой стене сидела, сложив крылья, тяжело нагруженная ящерка-отия. Гедимин протянул к ней руку - она тут же спрыгнула на ладонь и, перескочив с неё на плечо сармата, шмыгнула в комнату. Там она и повисла на стене - уже изнутри - и так и висела неподвижно, пока от неё отцепляли свёрток и бурдючок.
- И как ты обратно под таким ливнем? - вслух подумал Гедимин, протягивая "зверьку" обрывок лепёшки с "кебаба". Отия жадно сглотнула кусок и снова замерла. Лететь она никуда не собиралась.
Для еды поневоле пришлось приоткрыть ипроновый "экран". Гедимин огляделся. Плавучая "лаборатория" осталась такой же, какой и была, - хлипкой постройкой из тростника на тростниковой же платформе, с плетёными коробами по стенам и глиняной печкой на мокром полу дальнего "отсека". Гедимин хмыкнул. "А интересно, если бы я не почуял неладное и пошёл сюда, как в нормальную лабораторию... работал бы, думая, что тут нормальное оборудование... Что бы из этого получилось? Мелкие поломки - или пожар с затоплением?"