Аннотация: О мёртвых городах и кораблях, о радиоактивной фауне и о поисках воды.
10 день от зимнего солнцестояния. Межгорье, Старый Город Лан. Климат резко континентальный. Направление движения - юг.
Город всё-таки оказался приморским. Со дна котлована, уже пошедшего на подъём, от почерневших и впечатанных в спёкшийся песок и ил гигантских костей и обломков панциря какой-то подводной ксенофауны, Гедимин уже различал контрфорсы с неподвижными турелями и многорядные электрические заграждения, по которым давным-давно не шёл ток. На подъёме под ногой что-то лязгнуло и просело - остатки боевого дрона, вплавленные в тринитит, рассыпались ошмётками вспухшего металлофрила. Гедимин остановился, замерил фон, - стрелка-указатель задумчиво качалась от провисшей колючей проволоки электрозаграждений (металл "впитал" излучение и вздулся изнутри, выбрасывая наружу ЭМИА-кванты и редкие нейтроны) до остатков какой-то циклопической мачты по ту сторону многорядной стены. Сармат покосился на ближайшую турель, шагнул вперёд - ничего на стенах не шевельнулось. "Сталистый фрил," - Гедимин досадливо щурился на бесполезные механизмы; скорее всего, они рассыпались бы от тычка - даже открутить было нечего. "Более лёгкие марки выдержали бы. Но на оружие шёл сталистый."
От сканера проку было мало - город "рябил", в самых "грязных" участках белая рябь становилась непроницаемой. Гедимин посмотрел на лабиринт стен (рилкар, присыпанный "фонящей" пылью, - изнутри "чистый", но бесполезный), обернул броню защитным полем и со вздохом достал из-за спины сфалт. Можно было особо не размахиваться - давно обесточенная, перерождающаяся в ирренций проволока лопалась от лёгкого тычка, распадаясь в пыль. Сармат обогнул очередную стену с ярким, впечатанным в рилкар знаком предостережения, прочёл значки под ним, встряхнул головой. Ещё поворот - ещё предупреждающая надпись, и ещё больше их - за лабиринтами ограждений, у блокпостов с перекошенными шлагбаумами и выгоревшими генераторами защитного поля. "Это синский город," - Гедимин смотрел на сложносоставные значки без единой атлантисской или северянской буквы. "Син, порт, побережье... Как я дошёл сюда из Старой Европы?"
Металлофриловые створки, проложенные свинцом ("На обратном пути сделаю запасы..."), отодвигались с отчаянным скрежетом и хрустом последних механизмов. Гедимин зафиксировал ворота, зажёг фонарь - внутри было темно. Две пятнистые горки растянулись посреди коридора; там, где угадывались очертания обгоревших рукавов, на полу мерцали зеленоватые пятна - ирренциевые капсулы бластеров вскипели и разбрызгались, впитались во фрил. Гедимин обогнул тела, присыпанные пылью. Её осело неожиданно много - за сарматом протянулся чёткий след. Ещё одна скрежечущая дверь не выдержала и перекосилась - и выгнулась в дугу от попытки выправить. Гедимин протиснулся в тёмное помещение. Луч фонаря скользнул по телекомпам, ещё более бесполезным, чем сломанные двери, - электроника выгорела в первый же миг, однако... "Чёрный фрил," - сармат задумчиво взглянул на покрытый пузырями стол. Коготь оставил на столешнице тонкий след. Под пальцами фрил хрустел - на излом он поддавался легко, однако для верхней обшивки годился. Ломали её редко, чаще царапали, - полгода должна была продержаться.
Сворачивая из защитного поля плавильный тигель - остатки нейтронностойкого фрила с брони нужно было счистить до молекулы, прежде чем смешивать с новым, более прочным слоем - Гедимин краем глаза увидел в красном свете скорчившиеся под столом тела. Кажется, эти люди пытались спрятаться, прежде чем город накрыло... Он осветил нашивки, - ему не было дела до званий и должностей, но он до сих пор не знал, как называется город. Скирлин припылился, а от попытки вытереть пыль и прочитать и без того маловнятные синские знаки распался на хлопья. "Лан," - повторил про себя сармат то, что удалось расшифровать. "Значит, Лан..."
В городе было тихо - только шелестела потревоженная пыль, да хрустели под ногами осколки. За блокпостами "фонила" взорванная изнутри мачта-энергоприёмник. Накопитель разбрызгало на сотню метров, поплавив подвернувшиеся стены. Земля ещё дышала жаром. Гедимин в новой обшивке аккуратно обогнул мачту. Если бы не взрыв, на подстанции было бы чем поживиться - но "перегруженный" и рванувший накопитель "засветил" всё мало-мальски полезное. Сармат со вздохом свернул в "ущелье" между чудом устоявшими высотками.
Звукозащитные стены, перекошенные, просевшие под своим же весом и под весом вмонтированных турелей, скоро исчезли. Сармат шёл по многополосному шоссе. Битых глайдеров и миниглайдов, как и бесформенных скирлиновых свёртков, внизу было много - все ряды летящего транспорта, в один миг выйдя из строя, обрушились на мостовую. Что-то там же и взорвалось, раскидав обломки от стены до стены. Гедимин приглядывался к целым машинам. Чтобы растить в контейнере Би-плазму, годилась любая органика - даже смазочные масла. В глайдерах, ехавших по нижним полосам, могли уцелеть канистры...
С первыми машинами Гедимину не повезло - ёмкости лопнули, расплескавшаяся по багажнику жижа давно стала пылью. Из глайдера, вынесенного на обочину, вытекло даже на тротуар. Гедимин со вздохом пригляделся к его аккумуляторной батарее - и довольно ухмыльнулся, - щелочная, и к тому же не затронутая излучением!
На чистый едкий натр рассчитывать не приходилось, но для очистки меи от впитанных радионуклидов хватало и аккумуляторной смеси. А после изысканий в пыльном "фонящем" городе в мее впору было купаться... Обнадёженный Гедимин вскрывал аккумулятор за аккумулятором, не прикасаясь к кислотным, - такие обычно стояли в австралийских глайдерах, как в том европейском городе, где сармат копался недели четыре назад; Син и Север предпочитали едкий натр, и это было сармату на руку. Вскоре удалось найти и смазку, засохшую до каменной твёрдости, - но Гедимин выскреб всё до крупицы. Незаметно, от глайдера к глайдеру, он ушёл далеко от бывшего побережья; высотки ещё тянулись дальше - с некоторых даже вывески не упали - но сбоку, в непроезжем переулке, виднелась ограда "под искусственный камень". "Парк?" - Гедимин запоздало покосился на верхние этажи безжизненных домов. Стёкла высыпались, торчали острыми зубцами, крыши просели и опасно накренились, часть рухнула вниз, вынося перекрытия, - остались торчать более прочные угловые балки. Пригнувшись, заползать в покорёженный подъезд, сармат не рискнул. "Парк. Там обычно что-то росло. Значит, была подведена пресная вода. Если насосная станция неподалёку..."
Он перемахнул через ограду, пинком сбив на тротуар давно неработающую камеру. Этого можно было и не делать, но очень уж удачно она подвернулась - и всё равно там не было полезных деталей. За оградой под ногами тут же затрещали мёртвые чёрные ветки. Кустарник не выжил; редко рассаженные деревья погибли вместе с ним, обуглившись до корней. Гедимин проверил ближайший пень дозиметром, сдержанно хмыкнул и наломал чёрной древесины. Би-плазма переваривала и это. Первые годы сармат делал субстрат из "мартышечьей" еды, найденной по магазинам и автоматам; сейчас искать - значило рисковать уронить на себя всю высотку. Перекрытия в таких местах делали особенно хлипкими, да и остальное прочностью не отличалось - в последний раз Гедимин искал целые банки среди обломков стеллажей, лопнувших пакетов и бывшей органики, распавшейся на более простые вещества. И всё бы ничего, если бы их не перемешало с радиоактивной пылью...
"Ага," - сармат заглянул в пустой, выложенный искусственным камнем котлован глубиной в метр. На дне желтели мелкие кости. Их Гедимин тоже прибрал, пока искал, откуда в "пруд" поступала вода, - кости выглядели рыбьими, значит, годились на добавку к углеродному субстрату. Ксенофауну и человечьи останки сармат не собирал... хотя не был уверен, что в конце концов не дойдёт до последнего - среди людских костей встречались практически "чистые"...
Парковый насос долго искать не пришлось. Едва Гедимин протиснулся в люк и посветил фонарём, сердце сделало лишний удар. Механизм был практически исправен. Намотать обрывок скирлина вместо лопнувшего уплотнителя, растопить засохшую смазку, очень осторожно повернуть вентиль... Вода, плевком вылетевшая в подставленную ладонь, была мутной, с серыми хлопьями, но без ржавчины - трубы давным-давно не делали из металла, а ошмётки рассыпавшихся фильтров почти не "фонили". "Годится," - Гедимин свернул трубу из защитного поля, растянул вдоль клапанов скафандра. Холодная вода сперва вливалась под броню плевками, потом пошла ровнее. Хлопья оставались на фильтрах; нагреватель работал исправно - в чём-в чём, а в своём скафандре сармат был уверен. Зашипел мыльный раствор, растекаясь по коже, разъедая застарелую слизь; Гедимин с досадой подумал, что в магазин придётся зайти... или добыть что-то моющее из "бардачка" одного из глайдеров. "Стоянку поискать бы, там они всяко менее битые..." - лениво подумал он. Тянуло прислониться к стене и зажмуриться, наслаждаясь горячей водой - но скафандр и так предстояло чистить, и чем меньше сармат валялся в городской пыли, тем больше в запасе оставалось щёлочи и меи. Щёлочь найти ещё было можно; Гедимин нанёс "Лан" на карту - в этот город не помешало бы вернуться. Запасы меи, видимо, забрали с собой сарматы-ликвидаторы, уходя под землю... то есть - путник надеялся, что они ушли именно туда, и ещё до катастрофы. Пока выйти с ними на связь не удалось ни разу.
...Возвращаться по своим следам не хотелось. Гедимин понадеялся, что на улицах к югу от парка ещё найдутся и магазины с непросевшими перекрытиями, и более-менее целые глайдеры, и двинулся через парк, машинально приглядываясь к обугленным пням и пучкам веток. Мостки "под дерево", перекинутые через искусственные ручьи, ещё держались, но их резные перила валялись на сухом дне. Мёртвые деревья не пускали побегов, из щелей мостовой не лезла трава; даже пятен лишайника на несомненно настоящем порфириновом валуне Гедимин не нашёл. На камне высечена была надпись с оплывшей позолотой; сармат равнодушно скользнул по ней взглядом - и вздрогнул. "Здесь убежище?! Ну да, обычное дело, их часто строили в таких... бесполезных местах. Может быть, там..."
Дрогнувшей рукой он включил приёмник, но экран остался тёмным. Луч, ушедший вниз, упёрся в черноту ипрона и защитных полей, а чуть выше - во что-то ослепительно-белое. Сармат быстро замерил фон - стрелка-указатель задумчиво качнулась в сторону белизны. "Что в парке может так фонить, если внизу щиты целы?" - Гедимин медленно двинулся вдоль сухого русла - и остановился у нижней части экзоскелета.
Она так и лежала в луже застывшего металла и фрила, будто что-то её отбросило - и, пока экзоскелет летел, его верхняя часть со всеми турелями растекалась жидким расплавом. Стрелка-указатель упиралась в остатки механизма - место "разреза" отчаянно "фонило", даже днём Гедимин видел зелёное свечение. "Пора уходить," - думал он, осторожно сворачивая влево. Он уже видел, что кружит, едва заметно покачиваясь, за мёртвыми деревьями.
Невесомый светящийся обруч метров двадцати в поперечнике повис в воздухе, - поток ярко-зелёного света, режущего глаза даже сквозь тёмный щиток, ЭМИА-кванты, "запечатанные" в невидимой кольцевой трубке. Ветра не было, но замкнутый пучок слегка шевелился, почти касаясь остатков обугленного дерева. Его отсветы падали на белый в чёрных пятнах камень арки, заглублённой в землю; надпись на ней оплавилась и стекла на массивные створки ворот. Пучок ЭМИА-излучения повис у входа в убежище, преградив сармату дорогу. Фон был невысок - непонятной природы "оболочка" держала кванты внутри - но Гедимин видел и вплавленные в мостовую остатки второго экзоскелета (фрил внутренних покровов облепил комок хрупких жёлтых "щепок", свалившийся в уцелевшую полость... сармат не стал приглядываться - странно, что кости вообще не рассыпались после такого нагрева), и срезанные на одной высоте и побелевшие до корней стволы деревьев. Сильный ветер, наверное, развеял бы их в пыль - Гедимин и так не понимал, почему пепел до сих пор сохраняет форму пней.
Сармат попятился, не выпуская пучок из поля зрения и стараясь не тревожить застывший воздух. Эту штуку очень скоро должно было "прорвать" - и лучше в этот момент было не оказываться на её пути. Гедимин огибал убежище по широкой дуге, пока не вышел к запертым, но перекошенным воротам. "Металл?" - удивился он, глядя на вспухшие прутья решётки. Осторожно придержав её, хотя пучок остался далеко позади, сармат выбрался из парка - и поёжился, вспомнив, как беспечно собирал щепки и плескался в воде. "Надеюсь, те, кто в убежище, следят за поверхностью. Пока это кольцо не вскрылось, наверх нельзя ни в каком скафандре..."
- "Лан", приём! - ЭСТ-луч снова ушёл в черноту. - Прямо над выходом замкнутый пучок! Оставайтесь внизу! "Лан", как слышно? Приём!
Были в убежище живые или нет - Гедимин так и не дождался ответа, ни стоя за оградой парка, ни копаясь в рухнувших стеллажах заброшенного магазина. "Даже крысы вымерли," - думал он, глядя на банки и пакеты, нетронутые ни зубом, ни лапой. Это не помешало непрочной упаковке истлеть, а содержимому разложиться или испариться. Контейнер с мыльным порошком треснул от прикосновения, припорошив броню белой пылью - но сканер показал, что мыло осталось мылом. Обнадёженный Гедимин повозился с защитными полями, пересыпая порошок в контейнеры под бронёй - но собрал, сколько помещалось. Было это человеческое мыло, или нечто для стирки, или этим мыли улицы или обшивку экзоскелетов, - сармат давно уже не вникал.
...Южная граница выглядела так, будто её не просто построили на сыпучем склоне всё того же морского котлована, - склон словно поднырнул под кварталы и обрушил их. Стены и перекрытия высоток громоздились поверх рухнувшего ограждения, раздробив все камеры и турели. Нижний край рилкаровой плиты, скатившейся на три десятка метров, глубоко врезался в рыхлое крошево расплавленного песка. Гедимин смахнул пыль, осторожно, механическим резаком, убрал "грязноватые" верхние сантиметры, сверился с дозиметром. "Альфа, гамма, нейтроны, ЭСТ, ЭМИА..." - уже привычно выводил он знаки и показания рядом с ними, чуть ниже крупного, глубоко врезанного в рилкар "трилистника". Над цифрами оставалось место для самого важного предупреждения - о закольцованном пучке в парке. Дальше можно было сделать записи о ресурсах - о ещё не иссякшей воде, остатках органики в парке и разбитых глайдерах, о свинце, пока избежавшем заражения, и мыльном порошке... "Жизнь: отсутствует", - добавил сармат напоследок и, обогнув торчащие из грунта рилкаровые зубцы, двинулся на юг.
18 день от зимнего солнцестояния. Южный хребет, предгорья, "горячая полоса". Климат резко континентальный. Направление движения - запад.
Дно котлована было изрезано глубокими и явно свежими трещинами. Холодный ветер гонял сухой песок и мелкую вулканическую золу. Чем дальше Гедимин уходил на юг, тем чаще просыпался от подземных толчков - и видел над плохо различимой горной цепью белые и золотые вспышки. Южный хребет был так же активен, как и Северный - и, если сармат не наврал, составляя карту, горные цепи тянулись практически параллельно. Стрелка-указатель всё увереннее указывала на юг, больше не разворачиваясь ни к мёртвому городу, ни к редким "грязным" пятнам на дне высохшего моря. Вторая "горячая полоса" приближалась.
Постепенно склон пошёл на подъём, но берег тут был крутым - Гедимин, полдня потратив на поиски понижений рельефа, плюнул и полез на когтях, уступ за уступом. Через час, весь в стеклянистом крошеве и остатках известковых построек каких-то давно умерших существ, он был наверху, и земля под ним мелко содрогалась. Опустившись на одно колено, сармат переждал череду толчков. Отсюда горная цепь была уже хорошо видна... и тринитит под ногами больше не крошился - в самом тонком месте земля "пропеклась" на полметра. Гедимин сверился с дозиметром и сдержанно хмыкнул. "Горячая полоса... Пойду вдоль неё."
Наверху ветер усилился и стал теплее - только дул он с гор, и каждое дуновение выгибало график ЭМИА-излучения в дугу. Над дальними вершинами повисли пепельные тучи, подсвеченные золотым огнём. Грохот, вспышка - и вниз по склону побежали ручьи. Впереди, метрах в пятиста, земля громко зашипела. Гедимин вскинул над собой защитный купол, и вовремя - в трещину в пласте тринитита ударил столб пара.
Гейзеры выбивало из "горячей полосы" при каждом сильном подземном толчке - внизу было немало воды, и она должна бы проложить русла под уклон, к котловану... Гедимин, дождавшись, когда вулкан немного притихнет, запустил "щупы" сканера в разлом, оставленный гейзером. Уже сверху, несмотря на мороз, застывший расплав был нагрет до двадцати градусов; там, куда доставала рука, доходило до восьмидесяти - и всё плотнее становилась пятнистая рябь ЭСТ-излучения. Ирренций прорастал очагами, подогревая "полосу" снизу; водоносные пласты не могли преодолеть раскалённую преграду, лишь землетрясения сжимали их, выбивая наружу гейзеры...
Пар сносило к котловану, и он оседал на дно инеем - полоса за полосой, слой за слоем. Гедимин, дождавшись сильного толчка, поймал в защитное поле облако испарений - и, едва проверив состав, вытряхнул с обрыва. Гейзер, омывая пласты тринитита, под давлением выносил тяжелые радионуклиды; края разломов уже покрылись жёлтой окисью урана и мельчайшими серыми кристаллами, в тени отсвечивающими зеленью. Гедимин машинально потянулся к ним и тут же отдёрнул руку. "На кой тебе ирренций - реактор строить?!"
Он успел уйти далеко от извергающегося вулкана, когда услышал громовой раскат. Огненный фонтан бил в небо. Горячий ветер хлестнул по рукам, Гедимин осел на землю, прикрываясь защитным полем. Над горами взвилась туча длиннохвостых теней. По сложной спиральной траектории они летели к "горячей полосе", к столбам выдавленного пара. Из одного из разломов с тихим шипением, оставляя за собой бурый след, стекала маслянистая жидкость. Гедимин, ошалело мигнув, подполз к ней, расправил щупы сканера... "Серная кислота?.."
Она не испарялась, проходя сквозь перегретый тринитит, - так и текла горячим тяжёлым маслянистым ручьём, замирая мелкими лужами в углублениях. Кислотный фонтанчик бил при каждом толчке, - где-то размыло серные залежи...
Хвостатая тень мелькнула в небе. Гедимин втянул руку под защитное поле и замер, глядя, как стая Клоа оседает на "горячей полосе". Они проходили сквозь клубы тумана, и остывающий пар стекал по безглазым телам. Другие подныривали под "водосборщиков", ловя на лету крупные капли.
Ещё один Клоа пролетел над сарматом. Большая часть стаи, выгнанной из гор извержением, уже вгрызалась в тринитит, но что-то их беспокоило. Некоторые собирали водяной пар, другие кружили над кислотным родником, но третьих - одного за другим - сносило к Гедимину. "Если бы они умели общаться..." - сармат смотрел на единственных живых существ обугленного материка с надеждой и опаской. "Они понимают друг друга... и чуют меня."
Осторожно развеяв защитное поле, он шагнул на "горячую полосу". Клоа беспокойно зашевелились. Гедимин поднял сканер. "Гамма-излучателя у меня нет, но, может..."
Видимо, с сигналом сармат ошибся, - стая взвилась над "полосой", сбиваясь в светящийся клубок. Гедимин пригнулся, накрываясь защитным полем, но поздно - луч ударил в пласты тринитита, выворачивая их. Сармат соскользнул по осыпающемуся склону, цепляясь на лету когтями, и замер, глядя в небо. Атакующая стая распалась, но Клоа ещё долго кружили, "вынюхивая" что-то в котловане. Гедимин рискнул двинуться с места, когда последний из них пропал из виду.
"Через такой барьер мне в горы не пройти," - думал сармат, тихо огибая выступы прибрежных скал. Иногда земля вздрагивала, и раздавалось шипение гейзеров. Гедимин просканировал местность снизу, не цепляя верхние слои - белая рябь всё равно скрыла бы все показания. Вода под землёй была, и много, - хватило бы на большое озеро, - но её намертво впечатало в "фонящие" пласты. "Если Клоа собирают пар гейзеров, и это дело им привычно, - в горах с водоёмами тоже туго," - сармат нехотя оставил надежду на купание в горном роднике, по ту сторону "горячей полосы". "Но ведь где-то должны быть моря! Если есть грунтовые воды, если есть водяной пар... Я в центре материка, да ещё между горными цепями, - может, поэтому здесь так сухо. Попробую пройти дальше на запад..."
25 день от зимнего солнцестояния. Межгорье, сухое дно моря. Климат континентальный. Направление движения - запад.
На востоке загорелась яркая зеленоватая точка. Эта планета обычно появлялась ненадолго перед зимним рассветом - и предвещала ослепительные, на полнеба, сполохи и резкое похолодание. Гедимин сверился с термометром. Холод, к его удивлению, был слабее, чем вчера - но ветер усилился и принёс необычно много инея. Влажность воздуха явно возрастала.
"Может, от моря что-то осталось?" - Гедимин с надеждой смотрел на запад. Он уже не первый день спускался на дно котлована - если куда и было течь воде, преодолевшей тринититовые барьеры на севере и юге, то сюда, под уклон. Вместе со спёкшимся песком под ногами всё чаще хрустели хрупкие известковые постройки морской фауны; иногда их шары заслоняли дорогу, как густой кустарник, и Гедимин шёл в обход. Ничего живого в них не было, как и во всём котловане. Даже ксенофауна не пережила, когда море испарилось, - сармат часто находил панцири и кости, бывало, что и гигантские...
К полудню небо затянуло тонким слоем облаков, и ветер усилился. Дуло с запада. Гедимин сверился с анализатором - влажность воздуха возросла ещё немного. "Водоём - но далеко или небольшой..." - сармат ускорил шаг по хрустящим обломкам. Через пару часов впереди появился странный силуэт - вытянутый холм, словно слепленный из примятых комьев глины. Под ногами захрустели ракушки. Гедимин хотел запастись кальцием, но вовремя проверил находки дозиметром, помянул про себя уран и торий и зашагал быстрее. Чем ближе он подходил к холму, тем сильнее становился "фон" - гамма- и ЭСТ-излучение. Второе мешало проверить объект издалека и уже успокоиться, - в этой структуре было что-то занимательное...
Структур было две - звездолёт-спрингер, разломанный на части и погрузившийся наполовину в илистое дно (ил от жара давно превратился в керамику), и неровные шарообразные наросты с отверстиями. Очень прочные наросты - от испарения моря и перепада температур треснули и посыпались только верхние "надстройки" - и явно искусственного происхождения. Горы разгрызенных ракушек и костей, сваленные со всех сторон - "фундамент" "поселения" тонул в них - подтверждали, что тут кто-то жил... кто-то, доросший до строительства, но не до соблюдения гигиены.
Шары-"дома" липли друг к другу; они были невелики - человек ещё втиснулся бы внутрь, Гедимин - уже нет. Отверстия-"двери" были проделаны сверху - или сверху или чуть сбоку, - в них не забирались снизу, а ныряли. "Логично для подводной... цивилизации," - сармат подобрал на "свалке" кость с загнутыми зубцами - обломок остроги. Её когда-то обработали зубами и острым камнем; камней в верхнем слое "помойки" не было - видимо, не так легко было найти подходящий, и их берегли. Гедимин, хрустя ракушками и высматривая примитивные орудия (немного, из костей и раковин, в основном охотничьи или боевые, очень мало украшений - витых ракушек и чьих-то зубов, треснувших при попытке просверлить), шёл вдоль "посёлка". Первое время казалось, что постройки налепили как попало; потом сармат начал различать структуру. Крупные "шары" с открытыми входами выстраивались в загнутые ряды; ряд-"улица" заканчивался расширением, набитым мелкими, прилепленными к стенам шариками с затычками из того же странного "бетона". Весь строительный материал был каким-то сортом бетона - смесью ила, битой ракушки, песка, водорослей... и ещё чего-то, что заставило всё это слипнуться между собой и застыть намертво, несмотря на агрессивную среду вокруг. Реагент или катализатор, - какая-то сложная органика, давно разложившаяся... Гедимин не без труда отпилил кусок от стены "дома" - анализировать вещество надо было подальше от "фундамента". Он "фонил" - и сармат, несмотря на подводный "город", почти полностью закрывший "основу", уже видел, чем она была - и по каким швам её раскололо. "Спрингер. Северянский. Вторая Война. Скорее всего - "Юрий"... да, точно "Юрий". Здесь была корма. Нос расколот. Трещины в реакторном. Остатки урана размыло и растащило вокруг, вот грунт и "фонит". Но внутри их ещё много - и ирренций до них добрался..."
Там, где шли трещины, подводный "народ" не рисковал строиться, но какая-то фауна освоила обшивку и прикипела к ней намертво. Гедимин попытался содрать слой обрастателей - посыпались хлопья краски и изъеденного металла. Спрингер точно пролежал тут со Второй войны - в Третью такую обшивку уже не делали. И до этого он прослужил немало - краска отваливалась слоями, значит, мелкий ремонт успели провести не один раз...
Гедимин покосился на остатки "бетонного посёлка" и задумчиво посмотрел на трещину в борту. Расширить её и пролезть внутрь было несложно - и, скорее всего, верхние постройки устояли бы... Сармат оперся ступнёй на слой обрастателей - те захрустели, но выдержали - и быстро наступил на ближайшую постройку. "Подводный бетон" был прочным - строители понимали в химии... Гедимин пытался вспомнить, слышал ли он о разумных морских тварях - не единичных квантовых гигантах, не пришельцах из портала, а о ком-то, кто прожил достаточно, чтобы построить посёлки и насыпать вокруг горы объедков. Память отказывала, - после всех лет, проведённых в "фонящих" пустошах, она вообще работала странно.
Отверстие-"дверь" оказалось совсем рядом. Её, наверное, даже затыкали чем-то "на ночь" - по краям виднелись характерные глубокие царапины. Гедимин посветил внутрь - на него уставились пустые глазницы крупного зубастого черепа. Зубы в лунках сидели крепко; остальные кости горкой лежали в яме вогнутого "пола", череп упал сверху, по пути потеряв нижнюю челюсть. Очень крупная голова, длинные зубцы-отростки на позвонках... строение кистей разобрать не удалось, но точно были руки и ноги - может быть, перепончатые - и мощный хвост. Среди костей Гедимин разглядел просверленные зубы и клешни. В некоторых отверстий не было - только вмятины и надколы, как попытки их проделать. Может, неподдающиеся части "ожерелья" потом обвязали тросиком из водорослей или чьих-то сухожилий - хрупкая органика, разумеется, давно истлела...
Гедимин сделал ещё шаг, опираясь на стену "бетонной" постройки - и обшивка-"фундамент" тихонько захрустела... или зашуршала? Сармат замер. Это не был звук лопающегося или осыпающегося металла или фрила - скорее, что-то зашевелилось внутри... "Местные?!" - он быстро оглянулся на мёртвый посёлок. "Исключено. Не выжили бы в пустыне." Шорох стал громче. Что-то длинное со множеством лап быстро ползло по внутренней обшивке. Стрелка-указатель дозиметра качнулась к пролому. Наружу высунулся ветвистый ус и развернулся веером.
- Flonesh?! - ошалело выдохнул Гедимин, глядя, как из трещин выползают Зелёные Пожиратели - вполне живые, сытые и бодрые. - Выжили?!
Он рывком сдвинул пластину на запястье, впуская под броню пульсирующее ЭСТ-излучение. Многоножки приостановились, подняли головы, часто шевеля усиками. Гедимин почувствовал волны озадаченного тепла... тепла, не жара - Пожиратели не были разозлены вторжением. "Свой!" - громко подумал он. "Сармат!"
В голове тут же мелькнуло, что за прошедшие годы колония не видела ни одного сармата. "Как же им объяснить..." - вспомнился экзотариум на лунной базе, многоножка, ползущая по руке к зажатому в ладони куску ирренция. "Да этого добра у них завались. Тут с органикой проблема..."
Он опустился на хрустящую обшивку, плеснул на ладонь Би-плазму и протянул к ближайшим челюстям. Существо замерло, озадаченно шевеля усиками. Другое сунулось ближе, ткнулось в руку. Половина комка Би-плазмы исчезла в пасти.
"Значит, выжили не только Клоа..." - сердце сармата забилось чаще. "Но Клоа умеют летать... и собирать испарения гейзеров. Откуда берут воду Пожиратели?"
Ладонь опустела. Тёплая пульсация на коже участилась. Пожиратель толкнул сармата бронированной головой под локоть.
- Вода, - Гедимин так чётко, как мог, представил себе ручей. - Мне нужна вода.
Усики быстро зашевелились. Из пролома выглянули ещё несколько "жителей" - на остатках реакторов "Юрия" выросла немаленькая колония... Двое Пожирателей соскользнули с обшивки и вскинули усы, развернув их назад, к сармату. Он спрыгнул следом - и в следующую секунду уже шёл за проводниками, огибая "отвалы" городской свалки. Последние строения лепились к отломленному носу звездолёта. Обломки орудия, взорванного ещё в той давней битве, после которой "Юрий" ушёл на дно, торчали из ракушек и спёкшегося ила. Они ещё были прочными, но уже "фонили" изнутри, - не было смысла с ними возиться...
Влажность постепенно возрастала, инея под ногами становилось больше - и на нём уже проступали следы длинных тел и тонких ножек, - Пожиратели давно проложили тут тропу. Под ногами хруст инея сменился треском льда - Гедимин ступил на замёрзший мелководный "пруд". Пожиратели остановились. Один из них требовательно толкнул сармата в голень. Гедимин плеснул на ладонь ещё порцию Би-плазмы. В этот раз существа не медлили - очень скоро перчатка стала чистой.
Ручей разливался и превращался в бессточное озерцо у выхода из короткого оврага с высокими стенками. Расселина появилась недавно - никаких останков морской фауны внизу не было. Гедимин сделал несколько шагов, вбивая когти в лёд. Воды под ним не было - ручей промёрз до дна - но впереди что-то еле слышно журчало. Через пару десятков метров сармат увидел исток - ледяной "сталагмит"; сверху по нему сочилась вода, ещё до подножия замерзая новым слоем наледи.
"Какой-то пласт всё-таки протёк под слоями тринитита..." - Гедимин, забывшись, потянулся к стекающей воде, но вовремя вспомнил про дозиметр. "Да, протёк. И что-то оттуда вынес."
Через несколько секунд он с тяжёлым вздохом шагнул назад. После очистки на меевых фильтрах эта вода на что-то сгодилась бы - но, чтобы нацедить достаточно для мытья, пришлось бы "обезводить" всю колонию Пожирателей. Сармат двинулся назад по оврагу, замеряя фон льда. Где-то на глубине были водяные пузыри; в озерце их стало больше, и Гедимину померещилось, что цвет воды немного странный. "Просканировать?" - он растянул над подлёдным пузырём защитное поле - и нелепо ухмыльнулся. "Жизнь!"
Они всё-таки были там - бактериальные плёнки на камнях, одноклеточные водоросли, улавливающие свет сквозь корку льда... Скорее всего, радиофаги, - другое здесь не выжило бы, но в других местах не выживало и это. "Не ксенофауна. Нормальные бактерии. С этой планеты. Обживают водоёмы. Это маленький ручеёк. А если всё-таки уцелело море..."