Аннотация: Об использовании радиофагов, ленивых планах на будущее и последних секундах Тлаканты.
23 апреля 00 года. Земля, Северный Атлантис, заброшенные урановые шахты
В трещину капало - а скоро должно было полить ручьями. Снег на дне шахты стал ноздреватым, но таять не спешил. Гедимин лежал на мокром от конденсата полу и думал о так и неизученном соседнем штреке, когда услышал со стороны вентиляционной шахты тихое жужжание. "Дрон," - сармат выпрямился, как пружина, и подхватил сфалт. "И - явно не ликвидаторский."
Машина спустилась по вентиляционному колодцу и тут же зажгла все огни. Гедимин выстрелил на свет - в этот раз плазмой. Если какой сигнал и получили на той стороне, то изображение стен - и ослепительную вспышку. Сармат досадливо щурился на багровые круги перед глазами и брызги, стекающие со стен. Ликвидаторский дрон развалился бы на мелкие куски, лёгкий "мартышечий" аппарат просто испарился. Гедимин не успел разглядеть его как следует, но был уверен - такой новенький и беззащитный дрон запускать в заброшенную шахту будут только "макаки".
Минут десять он стоял за углом, прислушиваясь к звукам с поверхности. Там было тихо - никто не ломился по тающему снегу и трещащему подлеску, не гудели миниглайды, не ругался оператор дрона... Выждав ещё пять минут, Гедимин решился "выглянуть" наверх сканирующим лучом. У штрека было пусто - дрон пролетел минимум километр... и очень точно попал в цель - если только целился именно сюда.
"Мартышки. Что ж, дожидаться их не буду," - сармат закинул сфалт за плечо и полез вверх по вентиляции. "Раньше соседний штрек не осмотрел - придётся разбираться на месте. Тоже, наверное, протекает..."
...По взлёту кривой графика сигма-излучения можно было отследить штрек под землёй - а когда Гедимин подошёл к замурованной вентиляционной шахте, омикрон-излучение перевалило за полсотни микрокьюгенов. Сармат, беззвучно помянув уран и торий, осторожно снял механическим резаком верхнюю часть "крышки", слепленной из осколков камня и фрилового "цемента". По бокам от неё вода проложила себе узкие пути - и, видимо, не вчера, - внутренняя часть "пробки" истрескалась и улетела вниз от одного пинка. Солнце осветило жёлтые потёки на стенах шахты - они начинались уже в паре метров от поверхности. Гедимин пополз вниз, стараясь их не задевать - но пальцы, ища опору, нащупали что-то мелкое и колкое. Свет фонаря отразился от россыпи микроскопических кристаллов сингита. Сармат, выругавшись про себя, подтянулся, рывком задвинул крышку - и выключил фонарь. Он был уже ни к чему - вентиляционный колодец тут и там светился тусклой холодной зеленью.
Сингит прорастал мелкими "щётками" по следам вкраплений урановой смолки; чем глубже спускался Гедимин, тем свет становился ярче, а показания дозиметра нравились сармату всё меньше. "Маккензи, sa hasukemu! Он хоть за чем-то следит или только зады "макакам" лижет?!"
На верхнем горизонте с потолка сочилось, под ногами чавкало - сквозь щели в плохо заделанных вентиляционных шахтах вниз намыло песка, перегноя, ошмётков разлагающейся органики - в основном растительного происхождения. Но Гедимину не было до этого дела - он всё равно собирался спускаться ещё ниже, на относительно сухой горизонт "Бета". Зелёные пятна на стенах, потолке и полу - это было гораздо хуже.
Самые крупные кристаллы сингита успели дорасти до полусантиметра. Сармат не собирался рассовывать их по карманам - но через пару минут обнаружил, что ищет свободную нишу для полной горсти ирренциевой руды. Свет на "ободранной" полусотне метров потускнел - но штрек "горел" омикрон-излучением с двух сторон. "Сто двадцать микрокьюгенов... и, похоже, заражение шло сверху. Внизу чище," - думал сармат, глядя на стрелку под экраном дозиметра. Как он ни пытался направить её на горизонт "Бета", она упорно разворачивалась к "Альфе".
Нижний горизонт от верхнего отстоял на тридцать метров. Изредка на стенах попадались жёлтые крапины, проросшие микроскопическими кристаллами сингита. Штук пять полос зелёного свечения Гедимин насчитал и тут - но стрелка на дозиметре указывала вверх. "Шахту не заражали, но сверху натекло..." - сармат огляделся по сторонам. "А в принципе, можно и не спускаться. Только как-то почистить верх..."
Он вспомнил о баллоне с меей, спрятанном под бронёй - без возможности пополнить запасы вещество было практически бесценным. "Столько сингита... Я там год буду возиться. Да и на кой мне сейчас ирренций?!"
Он покосился на карманы, набитые мелкими кристаллами. Надо было бы вытряхнуть их где-нибудь в лесу - пусть подбирают радиофаги... "Интересно, почему Клоа из того гнезда сюда не добрались? Тут уже полно еды. Может, попробовать их подманить?"
Гедимин прислушался к тишине - до нижнего штрека, стоило отойти от вентиляции, даже стук капели не долетал. С воздухом тоже было туго - соседние колодцы, кажется, замуровали надёжнее. "Пойду проветрю. Сверху лес, сюда никто не лезет, - ещё один выход мне не помешает. А место нормальное. Здесь и останусь. Крупные щётки сингита я убрал, излучение упало, синтезироваться ему больше не из чего, - может, обойдётся без радиофагов. Неохота их тут разводить..."
25 апреля 00 года. Земля, Северный Атлантис, заброшенные урановые шахты
Накопившийся радон с нижних ярусов вытянуло - так "говорил" сигма-сканер, и он же показывал полосы слабой ряби вдоль стен верхнего штрека. Гедимин направил на одну из них дозиметр и беззвучно выругался - излучение снова перевалило за сотню микрокьюгенов. "Синтез, чтоб его! Мы на "Полярной Звезде" тогда бились над каждым миллиграммом - а всего-то надо было распылить в урановой шахте и забыть на год..."
С тяжёлым вздохом сармат заглянул в один из карманов с ирренциевой рудой и полез вверх по штреку. "Что ж, попробуем подманить радиофагов..."
Расставаться с кристаллами сингита совсем не хотелось - но Гедимин, стиснув зубы, выкладывал "фонящую" тропу от шахты к шахте - по крупице минерала каждые пять метров. Через полчаса он вышел к вентиляционному колодцу старого убежища - и остановился, медленно поднимая сигма-сканер. Он оставлял крышку замаскированной снежными глыбами; они превратились в мелкие полурастаявшие ледышки, но это было полбеды. "Заслонка" была сдвинута на две трети - и вряд ли это сделали Клоа.
"Иджес? Во-первых, он закрыл бы за собой. Во-вторых - нашёл бы меня," - думал Гедимин, сканируя подземелья. Ни сарматов, ни "макак", ни механизмов, - только маленькая фриловая капсула со свёрнутым листком внутри. Её положили на большой обломок гранита, оттаявший из-под снега - свет из трещины в потолке падал прямо на неё.
...Гедимин оставил пару кристаллов сингита у входа и столько же - внизу, у выхода. Клоа возились в логове; луч сканера быстро растревожил их, безглазые морды завертелись, присоски начали отлепляться от стен и потолка. Сармат оглянулся на капсулу. Сканер помог прочитать начало текста: "Г.К.: вот номер вербовщиков с юга, если..." Можно было прочесть и до конца, но Гедимин скривился, погасил луч и шагнул к дальней стене. И вовремя - из двух расселин уже вырывались радиофаги.
Пара из них с полсекунды покружила над Гедимином - и вслед за стаей умчалась вверх по вентиляции. От кристаллов, брошенных у шахты, остались оплавленные крапины на граните. Сармат, прислушиваясь к удаляющемуся шипению, выбрался из штрека. "Похоже, мою шахту они не пропустят..."
Он шёл медленно - и когда вывернул к дальнему колодцу, его стенки уже были тёмными и горячими. Внизу вспыхивало и шипело. Сармат проверил, не "фонят" ли его карманы, сфалт или что-нибудь из приборов, и осторожно пополз по туннелю. Вспышки и шипение остались сбоку - пока у радиофагов был богатый пищей верхний штрек, нижний они не замечали. Но Гедимин помнил, что заражение проникло и туда - и спустился ещё на двадцать метров, на горизонт "Гамма". Там было темно и сухо. "Радона многовато," - думал Гедимин. "Но воздух движется - не зря я чистил вентиляцию. Посижу пока здесь."
Он лёг на гранит и вскоре перестал чувствовать его холод - достаточно было поджать пальцы. Кислорода хватало... для сармата - человек быстро бы отключился. Гедимин приоткрыл один из внутренних баллонов, добавил чуть чистого кислорода в циркулирующий под бронёй воздух. С перекрытым респиратором дышалось легче. Сармат растянулся, прижимая к себе сфалт, и закрыл глаза.
К вечеру шелест и шипение наверху стихли. Гедимин перебрался ярусом выше, покосился на светящиеся пятна - "что-то у Клоа с нюхом... их что, и сюда подманивать?!" - и осторожно "посветил" наверх сканером. Радиофагов не было, но и ирренциевую жилу они выгрызли из гранита вместе с урановой. "Пойду вниз," - решил Гедимин. "Вон там и там ещё есть сингит. Может, к утру вернутся..."
01 мая 00 года. Земля, Северный Атлантис, заброшенные урановые шахты
Доступный ирренций в верхнем штреке закончился; на горизонт "Бета" радиофаги сунулись, почистили стены и улетели - видимо, ничего существенного не унюхали. Зато наверху они появлялись каждый день, едва рассветало, - Гедимин, устроившийся на втором уровне, слышал с трёх сторон сразу шорох крыльев и хвостов и шипение гранита. Дозиметр фиксировал гамма-вспышки; часть их - наиболее сильные - совпадала с моментом вгрызания в породу, другая ему предшествовала - и тут Гедимин видел на графике зубцы и провалы. "Общаются, что ли?" - сармат криво ухмыльнулся. В свете пристёгнутого к колену фонаря он лениво собирал из обломков дрона первую за месяц цацку - летящего радиофага с вытянутыми хвостами. Пальцы от долгого безделья окостенели - первое крыло сармат запорол. "Ничего," - он подогрел фрил, натягивая на проволочную основу. "Будет хвост. Надо разминать руки - может, я уже не атомщик, но всё ещё ремонтник. Не хватало и это потерять по своей же дурости!"
Сверху - со стороны вентиляции - донёсся характерный негромкий гул, и сармат, отложив цацку, прижался к стене. "Дрон! И явно не сарматский..."
Он потянулся было к сигма-сканеру, но вспомнил про стаю Клоа над головой. Приходилось ориентироваться на звук. "Может, он мимо... Hasu!" - Гедимин услышал скрежет отодвигаемой крышки. "Допроветривался!"
Гул стал громче - дрон спускался по шахте. Сармат думал, в какой момент аппарат включит сканер. Шелест в верхнем штреке неожиданно стих. Зашипел вскипающий металл, следом грохнуло - и по шахте мимо Гедимина пролетел плавящийся обломок фрила. Гул стих, зато Клоа зашуршали громче. Гамма-излучение выдало пару десятков всплесков и "успокоилось". Гедимин криво ухмыльнулся. "А полезные, однако, зверьки. И, кстати, - когда эта штука лезла по туннелю, тоже были всплески. Вот момент атаки... а вот "переговоры" перед ним. А после разрушения "пики" выше - ругаются, что ли? Сюда бы Вепуата - он бы вмиг расшифровал и договорился, даже без гамма-излучателя..."
Сармат тяжело вздохнул и снова взял в руки цацку. Неловкие пальцы едва не отломали только что припаянный хвост. "А сколько я вообще здесь сижу? Почти месяц уже, выходит. И кто-то там меня всё ищет... а передатчик молчит. Может, в другой раз перехватить этот грёбаный дрон раньше зверьков? Не жить же мне теперь в заброшенных шахтах, я-то не радиофаг..." - он криво ухмыльнулся. "Или двинуть в то гетто к западу от Эдмонтона? У них там шахты или сольвентное поле? А, механики везде нужны. Буду сидеть тихо, никакого ирренция, никаких опытов..."
Хотя опытов он и так не ставил с тех пор, как вернулся со Шпицбергена, отчего-то в груди шевельнулось тяжёлое и угловатое. "Всю жизнь сидеть тихо. Благонадёжно-благонадёжно. И..." - ему представилась довольная, по-"мартышечьи" широкая ухмылка Маккензи. "И этот, как понадоблюсь, прилетит извиняться. Объяснять, что спасал станцию, а я - сопутствующие потери. А связь - что с "Ураном", что с Айзеком, что с Равниной - вся через него. Даже если "Торию" что-то понадобится, он же сам не пойдёт и своих не пошлёт..." При воспоминании о Маккензи к горлу подступила горькая жгучая жижа. Сармат выпил полфляги - но стоило представить себе шахтёрское гетто, экзоскелетчиков, лезущих в карманы и толкающих в спину, вечно выпученные глаза "макак" и шепотки за спиной, как снова приходилось унимать тошноту. "В ядерный могильник ваш Эдмонтон. Посижу ещё месяц, разомну как следует пальцы... Тут, вообще, занятные камешки попадаются. И деталей мне Иджес принёс. Вот сделаю летающую модель радиофага - и двину на юг. Может, к тому времени тошнить перестанет..."
04 мая 00 года. Земля, Северный Атлантис, заброшенные урановые шахты
Гедимин проснулся внезапно, как от подземного толчка. Это был не сон - откуда-то исходила дрожь, не задевающая предметы, но отдающаяся в костях. Секунду спустя сармат уже полз со всей возможной скоростью вверх по шахте вентиляции. Ещё полминуты - и он вывалился наружу и быстро огляделся. Под светловатым небом - уже начались белые ночи - была видна каждая неподвижная ветка. Под ногами хлюпало - снег подтаял, лесная подстилка часть впитала, но жидкости осталось ещё много, и она искала русло.
"Не землетрясение," - Гедимин, не найдя следов недавней встряски, облегчённо вздохнул... и снова от пронизывающего гула неприятно задрожали кости, и заныло внутри черепа. "Инфразвук? Шахтёры гоняют радиофагов?" - сармат, морщась, закрыл наушники наглухо - и увидел краем глаза красный огонёк на левом запястье. Дозиметр зажёг все тревожные индикаторы, даже экран заалел - и на нём хаотично извивался график интенсивности сигма-излучения. Провалы упирались в ось времени - им дальше падать было некуда - но пики рвались всё выше, "растягивая" масштаб. Счёт уже шёл на десятки кьюгенов.
"Hasu!" - беззвучно выдохнул Гедимин. Глядя на растущие на глазах пики графика, он не сразу заметил, как вертится под экраном стрелка, едва не слетая со шпенька. Её мотало то в одну, то в другую сторону, так, что на смене направления она выгибалась дугой. Сармат кинулся к вентиляционной шахте, нырнул вертикально вниз, едва успев захлопнуть за собой крышку, и покатился, цепляясь когтями на лету, на самый нижний горизонт.
Новый "толчок", мучительно растянутый, застал его на штреке "Гамма"; Гедимин успел отбежать от шахты на полсотни метров и замереть там, глядя на вроде бы прочный свод. Света не было - только экран дозиметра всё горел красным, и пики графика взлетали всё выше. Случайно задев ипроновые щитки на рукаве, сармат стиснул зубы - в мозг хлынул чужой вой, невыносимый крик боли и ужаса. "Даже самая... мощная... станция... так не может!" - трепыхнулась в голове мысль, отрикошетила от стенки черепа и затихла. Сверху донёсся оглушительный грохот.
Это не было похоже на обрушение штрека - скорее, на падение сверху на все три горизонта-"резонатора" ещё сотни метров гранита. На эту сотню единым пластом рухнула ещё одна - и разлетелась от удара с грохотом и звоном. Следом всё это накрыло цунами метров на двадцать... кипящее, испаряющееся цунами, взрывающееся гейзерами. "Sa hasu! Здесь ничего такого не может..." - Гедимин, не додумав до конца, схватился за сигма-сканер - может, не может, а прибор врать не станет...
Прибор и не врал - под оглушительный треск, лязг и шипение он показывал сплошной пласт ряби. Сперва она была редкой - штриховка поверх ураноносных пластов - но с каждой секундой экран белел. Потом Гедимин увидел, как по гранитной стене, зажигая огнями остатки крепи, расползаются тонкие зелёные прожилки.
"Ирренций..." - от побелевшего сканера больше не было толка, и сармат вскинул руку с дозиметром. Сквозь толщу породы, уже не замечая, есть там уран или нет, стремительно прорастали светящиеся "корни". Напротив руки сармата проступил зелёный "клубок", выпускающий новые отростки, и пальцы обожгло совсем не фантомным жаром - чёрный фрил закапал на пол. Гедимин видел его краем глаза - он смотрел на дозиметр. Счёт уже шёл на сотни кьюгенов, ещё доля секунды - перевалило за тысячу, за две, за пять... Сбоку захрустела, проседая, крепь. Чёрный фрил потёк по предплечью. Вдоль горящих трещин, уходящих всё глубже, вскипел и пошёл пузырями гранит. "Девять тысяч... десять..." - Гедимин отключил ощущения в поднятой руке, подхватил её под локоть. Чёрный фрил уже стекал со всей брони. Потолок вспыхнул. Сармат встряхнул головой, закрывая глаза тёмным щитком - будто в этом ещё был какой-то смысл - и уставился на трещиноватый пласт зелёного "стекла". Свод, стены, - всё стало полупрозрачным, только видно было, как внутри всё шире расплетаются ирренциевые "корни". Остатки крепи вместе с верхним слоем обшивки уже булькали на полу. Следом крупными каплями потёк ипрон. Дозиметр ещё держался.
"Пятнадцать тысяч..." - Гедимин сам не знал, зачем ведёт измерения. Наверху грохнуло так, будто два астероида столкнулись - и вместе врезались в землю. "Стеклянный" свод пошёл пузырями, выплёвывая потёки плавких пород. Снова зашипело - ещё одно цунами испарилось, не успев ничего охладить. "Двадцать тысяч..." - ипрон уже не защищал нижние слои брони, флия размягчилась, пластины расходились, и из-под них струйками бил свинец. "Как будто реактор... вся планета - реактор... и он запускается," - Гедимин смахнул с экрана дозиметра капли свинца. Перчатки доплавились уже до нижнего слоя флии. Зубцы графика "омикрона" догнали "сигму", и две кривые переплелись. "Нет. Не реактор. Бомба!" - нестерпимая боль сдавила грудь, и сармат взвыл. "Взрыв... наверху они что-то... пошла реакция... по пластам, насквозь... Планета-бомба, sa hasulu! Почему всегда бомбы?!"
Первая белая вспышка рассекла "стеклянный" потолок надвое. Тут же полыхнула вторая. "Ирренций... взрывные реакции..." - экран дозиметра сверкнул багряным и почернел. "Последние цифры... сколько???" - уже стекла флия, всё тело нестерпимо жгло - но досада полоснула больнее ожогов. Ещё одна вспышка, невыносимо яркая - и свод начал оседать. "Даже не увидел показаний..." - почему-то плавящийся гранит осыпался неестественно медленно. Глаза слезились - тёмный щиток, видимо, испарился вслед за ипроном. "Почему всегда так по-идиотски? Зачем бомба?! Почему не реактор..." - воздух вдруг уплотнился и швырнул сармата в ослепительно-зелёную лаву. Настала тьма.