Баллада о проклятии Тартара
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Описание битвы английского экспедиционного судна и тартарийской эфирной башни в 1699 года, с приложением всех известных первоисточников
|
Баллада "О проклятии Тартара"
Комментарии к публикации
Событие, о котором речь пойдет ниже, относится к разряду несомненно имевших место быть, но перешедших в разряд легенд из-за отсутствия источников и многозначности толкования скудных свидетельств из третьих рук.
В 1699 году в северных морях произошел бой между английским экспедиционным судном "Рес-Хорс" под командованием коммодора Динрейзи с эфирной башней Великой Тартарии. В ходе боя, длившегося полтора дня, летающая башня разрушилась от огня артиллерии и рухнула в море, бриг же уцелел, хотя от него остался практически одни остов и треть экипажи - от "огненных бичей" дракобойцев. Остатки экспедиции благодаря счастливой случайности в виде русского коча смогли вернуться на родину. Руководство экспедиции пало в бою, судовые документы, инструкции и прочие бумаги погибли в пожаре (официальная версия), на обратном пути командование перешло к артиллерийскому офицеру, который не был посвящен во все детали плавания и смог только по памяти составить отчет, который канул в недрах Адмиралтейства.
Из него известны только вольные пересказы, позволяющие определить общий ход событий. Еще некоторые сведения можно почерпнуть из частного письма к дочери погибшего судового врача, а также своего рода инструкции по борьбе с эфирными башнями тартарийцев, имевшей хождение в первой половине восемнадцатого века в английском флоте. Отсутствие официальных материалов вполне объяснимо, так как "Рес-Хорс" нарушил запрет на плавание европейских судов в Северном Ледовитом океане, который был веден Московией полувеком ранее. Фактически сообщение по северным морям с Тартарией, а через нее и с Китаем все равно существовало вплоть до появления в Архангельске флота Петра Первого - но признаваться открыто в этом было нежелательным. Из описания событий выясняется, что Динрейзи умудрился нарушить еще какое-то тартарийское запрещение, после чего был немедленно атакован. Благовидный предлог по поиску Северо-Восточного прохода в Китай мог скрывать какую-то секретную миссию, так что вся история оказалась навечно похороненной в тайных архивах.
Неожиданным дополнительным источником сведений стала английская матросская песня "Баллада о проклятии Тартара". Она была записана в середине восемнадцатого века одним из английских осведомителей Комитатума при Правительствующем сенате, затем в переводе на латынь (рабочий язык Комитатума) представлена на очередное заседание петербургских экспертов по Тартарии в 1768 году, а затем опубликована в переводе на русский в 1856 году. Понятно, что от оригинального текста баллады после серии переводов остался только сухой пересказ. Если бы не название судна, деталей описания боя, совпадающих с отрывочными известиями об экспедиции Динрейзи , то балладу можно было бы отнести к моряцкому фольклору.
Но самое интригующее - в песни есть фрагмент о проклятии Тартара, о том, что англичане не смогут плавать по северным морям из-за того, что они уничтожили хранителя Севера(?) - Тартара, что может привести к нежелательным последствиям для людей и северной навигации. Поэтому судно с наименование "Тартар" должно обязательно находиться в воде или над поверхностью моря.
А ведь начиная с 1702 года во флоте Его (Ее) Величеств постоянно находится боевой корабль под названием "Тартар"... Закрадывается подозрение, что лорды Адмиралтейства всерьез приняли информацию (в данном виде или в каком-то другом - иначе к чему полное запрещение на доступ к отчету на протяжении трех веков?), и чтобы обеспечить присутствие HMS на севере, регулярно передавали имя "Тартар" новому судну. Традиция эта дожила до конца двадцатого века.
Реконструкция событий экспедиции Динрейзи
Официальная версия путешествия декларировала поиски Северо-Восточного прохода в Китай, чем занимались многие европейцы начиная с Ченслера и Баренца. Организаторы намекали, что им известны настоящие пути и подлинные карты, причем ведущие в обход Московского царства и Великой Тартарии.
Во главе экспедиции поставили профессионального опытного моряка Эндрю Динрейзи, прошедшего все ступени флотской службы и аттестованного человеком решительным и изобретательным. Из недостатков отмечались склонность к рискованным действиям и почти постоянное пребывание в компании с Бахусом. Впрочем, интересно было бы представить во главе предприятия подобного рода человека осторожного и трезвого - боюсь, в таком случае "Рес-Хорс" вообще бы не покинул Темзу. Динрейзи получил чин коммодора - возможно, кроме брига "Рес-Хорс", предполагалось участие вспомогательных судов, которые якобы должны были присоединиться в Норвегии.
"Рес-Хорс" являлся двухмачтовым бригом, построенным в 1687 году, то есть вполне способным выдержать трудное плавание. На нижней палубе стояли 10 24-фунтовых орудия, 4 12-фунтовых занимали бак и корму, на тумбах были установлены еще 5 фальконетов. 1-й 2-х фунтовых. Это было стандартное вооружение, ничего не предполагает, что бриг специально готовился к самому удивительному бою в истории HMS. Одна из легенд повествует о размещении пары мортир на палубе -якобы они причинили наибольший вред эфирной башне, но очень трудно представить стрельбу через такелаж. Бриг готовили не только к переходу через северные моря - допускалась зимовка. С расчетом на нее на борт приняли запас провианта и снаряжения. Команда была укомплектована полностью по штату. Но каких - то специалистов в натуральной истории на борту не предусматривалось. С деталями плана плавания была знакома ограниченная группа лиц, на борту ее составляли сам коммодор, штурман с помощником и первый лейтенант. Якобы в их распоряжении находился секретный комплект карт, который надлежало вскрыть после пересечения Нордкапа.
Судно покинуло Лондон в конце мая 1699 года. В июне его видели в норвежском порту, где бриг заменял мачту, треснувшую во время шторма. По какой-то причине стоянка затянулась на пару недель, что породило слух об "ожидании Динрейзи" - в порту Бергена к нему якобы должны были подойти два судна, одному из которых надлежало выполнять роль плавучего склада и вернуться перед зимовкой, а второму предстояло играть роль лоцманского. Так или иначе, бриг покинул порт в одиночку, но зато присоединился к каравану голландцев, идущих в Тартарию. В нынешнем Баренцевом море караван распался и "Рес-Хорс" остался в одиночестве: голландцы пошли южнее, намереваясь пройти проливами между материком и Новой Землей, Динрейзи взял курс на северо-восток.
То есть прямо на Новую Землю, которая в общих чертах была известна европейцам, а самое главное - ее северная оконечность гарантированно находилась в полосе многолетних льдов, не таявших коротким полярным летом. Факт этот установлен сотню лет назад, вряд ли Динрейзи был послан, чтобы подтвердить его. Все поведение коммодора говорило о том, что он четко знал цель путешествия, а не проводил картографические изыскания. Тут всплывает очередной таинственный слух о двух пассажирах, примкнувших к экспедиции в Норвегии, никаких сведений о них нет, кроме краткой справки Лункера о гибели в бою "двух вышеозначенных особ".
Требуется уточнение о том, что в семнадцатом веке факт островного положения Новой Земли не был общепринят. Европейцы и русские считали, что параллельно побережью Северного Ледовитого океана в Арктике тянется большая земля, а Новая Земля - один из ее полуостровов. Динрейзи мог предполагать, что путь в Китай, в Тихий океан, ведет вокруг этой Терра Инкогнита, но вряд ли всерьез он намеревался обогнуть ее во льдах, даже если бы ему посчастливилось, как Баренцу обойти север острова.
Плавание проходило в тяжелых условиях, в густом тумана, который развеивали снежные заряды и ливни. Тем не менее, "Рес-Хорс" упорно шел на землю, преграждавшую ему путь.
Уцелевшие участники экспедиции не смогли назвать точки столкновения с Тартаром, да и уровень навигации того времени был недостаточен, чтобы точно определить координаты. Расчеты пути показывают, что случилось это севернее пролива Маточкин Шар и в десятках миль от западной оконечности северного острова Новой Земли.
В первой половине дня 2 июля марсовый заметил точку на горизонте, которая превратилась в башню, плывущую по небу. "Рес-Хорс" пытался уклониться к северу, надеясь на густую облачность, но спустя вахту башня приблизилась на такое расстояние, что с нее смогли четко разглядеть бриг и составить о нем представление. Башня продолжала курс на столкновение. Динрейзи приказал открыть огонь. Это означает, что противники были на расстоянии 200 метров.
Почему? Кэп был пьян? Или что-то еще? "Что-то еще" подсказывает, что гарнизон эфирной башни тоже не собирался терять время на дипломатические реверансы или таможенный осмотр: судно подлежало безусловному уничтожению.
Куда шел Динрейзи?
Что за карты были в его распоряжении?
Кем были "две вышеозначенные особы"?
И что таилось на Новой Земле, что со стороны Великой Тартарии тщательно охранялось от европейцев?
Другие сведения о столкновениях европейских (да и русских кораблей) кораблей с эфирными башнями отсутствуют. Правда, неизвестно, какой процент пропавших без вести судов в северных морях может относиться к таким гипотетическим сражениям... Но в целом эфирные башни не занимались патрулированием северных морских коммуникаций или пограничной охраной. Боевое применение эфирных башен показывает, что для них обязательно было знание точки выхода в атмосферу из эфирных течений, маневры в воздухе для них были опасны и сопряжены с большими трудностями. Вероятность случайной встречи в конце семнадцатого века в Белом море плывущего корабля и эфирной башни, при выходе в атмосферу, равна нулю. Корабль и башня, как показывают события, оказались в районе сражения осознанно, у них была одна цель.
Летающая башня что-то охраняла. "Рес-Хорс" это что-то искал.
Ответ проясняется, если вспомнить предысторию Великой Тартарии, легенды о гиперборейской прародине, Арктиде и тому подобному, под которыми скрывались легендарные сведения о неких землях, затонувших в Северном Ледовитом океана или скованных холодом при изменении климата. Нахождение эфирной башни означало, что для тартарийцев "это" не было легендой. И менее всего они были склонны допускать к "этому" кого-то еще.
Бой продолжался до вечера 3 июля. На самом деле сражение состояло из восьми-девяти столкновений (по подсчетам Лункера), каждое из которых длилось не более десяти минут. За это время комендоры англичан успевали сделать два-три залпа, а дракобойцы башни обрушить по нескольку рукотворных молний.
"Огненные бичи" сметали англичан с палубы или превращали тела в спекшиеся мумии, дерево обугливалось, такелаж и паруса начинали интенсивно тлеть, потом разрываясь в горящие клочья под порывами ветра. Проемы башни были изрешены картечью фальконетов, при каждом столкновении в стены попадало одно-два ядра, отчего иногда обваливались участки стен.
Потом противники расходились, поскольку их маневренность оставляла желать лучшего - и с каждым разом становилась все хуже - после чего сближались, ложились на боевой курс и все повторялось. В перерывах между столкновениями матросы "Рес-Хорса" приводили судно в порядок, тушили пожары, готовились к новой атаке.
Описание боя со стороны англичан составлено Джоном Лункером, мичманом, который командовал плутонгом из 10 орудий на деке брига. Находясь под палубой, он не видел начала боя, не присутствовал на совещаниях офицеров и не наблюдал за развитием событий. Весь день 2 июля он был занят тем, что готовил свои орудия к стрельбе с наивысших углов возвышения и открывал огонь, когда к этому была возможность. Худшего свидетеля представить невозможно. Но все, кто находились на открытой палубе и определяли ход боя, не пережили первого дня боя. Динрейзи и основная часть вахтенных матросов с комендорами палубы пали к вечеру, на место капитана заступил первый лейтенант, в помощь ему Лункер отправил треть своих артиллеристов и через разобранную палубу поднял два орудия.
Лейтенант пережил только одну атаку.
Лункер возглавлял судно с раннего утра 3 июля, он поднял еще два орудия и вывел оставшихся матросов - как он сам писал, на верную смерть. Но утром дракобойцы больше не появлялись, видимо, картечь сделала свое дело. После полудня башня зашла на атаку необычайно низко, практически над самой водой. Лункер оценил маневр как подготовку к абордажу или тарану, и вывел на палубу всех уцелевших. Оставшиеся орудия с нижней палубы всадили по ядру в упор в прекрасную мишень, с верхней палубы добавили картечь. Башня накренилась и задела о воду, стала зарываться. С нее вели обстрел из арбалетов. Англичане отвечали по мере сил. То, что башня осела в воду, спасло "Рес-Хорс" от столкновения, бриг проскочил, а башня прошла в двадцати метрах за кормой. Что с ней стало - неизвестно, плывущие руины были видны какое-то время. Лункеру было не до этого.
"Pec-Хорёс" представлял из себя развалину в полярном море в условиях умеренного волнения -правда, оно стало стихать и на следующую неделю установилась относительно спокойная погода, иначе бы бриг в тот же день разделил судьбу поверженного противника. Кое-как удалось восстановить такелаж бизань-мачты, румпель, заделать пробоины и непрерывной откачкой воды из трюма поддерживать корпус на плаву. С целью облегчения судна за борт выкинули все, кроме запаса провизии и необходимого снаряжения для зимовки. План Лункера состоял в том, чтобы максимально уйти на юг, в район морских трасс сообщения Архангельска с сибирскими пристанями, иначе, в случае волнения или угрозы погружения судна - выброситься на побережье Новой Земли. Спустя полторы недели непрерывной борьбы за выживания на "Рес-Хорс" наткнулся коч, снаряженный для снабжения гарнизона Пустозерска. Он снял семнадцать уцелевших моряков и доставил их в Архангельск.
Лункер и его команда твердо стояли на своем: это была экспедиция в поисках Северо-Западного прохода, контрабандная торговля с Сибирью не предполагалась, судно и бОльшая часть экипажа погибли во время пожара. Поморы подтвердили факт пожара на том, что было "Рес-Хорсом". Русские откровенно злорадствовали над злоключениями англичан, но особого криминала в действиях "Рес-Хорса" не обнаружили.
Допросы продолжались всю осень 1699 года, зимой же из Москвы пришли паспорта на англичан с правом невозбранного выезда в следующую навигацию. Летом 1700 года Лункер с командой оказался в Лондоне.
Следующие два года Лункер находился в отставке на половинном жаловании в Лондоне, поскольку его постоянно опрашивали чины Адмиралтейства и неизвестные персоны. Мичман занял позицию человека, который изначально не был осведомлен о цели плавания, не знакомился с секретными бумагами, а за боем наблюдал из орудийного порта, в связи с чем он не может рассматриваться ни как участник, ни как очевидец. О финале боя и о плавании на юг он рассказывал подробно, обо всем остальном - молчал. Лункер не мог не предполагать, что умаление своей роли отрицательно скажется на карьере, но, видимо, он знал куда больше, чем пытался представить, и решил не отвечать за провал экспедиции.
И тут возникает вопрос - не нарушил ли по какой-то причине Динрейзи какие-то договоренности с тартарийцами, не предполагалось ли изначально мирное течение событий? Неизвестные персоны особо интересовались пакетом с секретными документами: во время боя он должен был находиться в каюте капитана, в железном ящике, а комиссия имела сведения, что практически все внутренние помещения уцелели, поскольку молнии дракобойцев не носили разрушительного действия. А Лункер утверждал, что каюта капитана выгорела - и в этом явно было несоответствие с показаниями матросов. Единственная пробоина в настиле палубы в результате боя образовалась рядом с кают-компанией, и. видимо, была вызвана детонацией пороха - а в остальном оружие с эфирной башни выжгло все на поверхности палубы, но не смогло проникнуть внутрь. Потом мало-помалу утвердилась версия, что Лункер втихомолку выкинул все корабельные и секретные бумаги за борт, чтобы они не компрометировали уцелевший экипаж перед возможными спасителями и российскими властями, раз встреча с последними становилась неизбежной.
В конце концов вопросы к нему иссякли. Джон Лункер восстановился в роли артиллерийского офицера в королевском флоте, проплавал до 1714 года, в котором скончался от тропической лихорадки в Батавии.
О попытках повторения экспедиции Динрейзи ничего не известно.
Судьба уцелевших матросов осталась невыясненной. Но они явно держали язык за зубами.
В начале восемнадцатого века злосчастную экспедицию Динрейзи причислили к очередной неудачной попытке пробиться в Китай через полярные моря.
Публикации
Всплеск интереса к экспедиции Динрейзи произошел в середине восемнадцатого века. К тому времени местоположение Новой Земли и побережья Северного Ледовитого океана благодаря российским исследованиям определилось с достаточной четкостью, чтобы вконец оставить планы поисков Северо-Восточного прохода. А настоящая причина гибели "Рес-Хорса" перестала угрожать высоким чинам, которые к тому времени упокоились с почетом, так что легенду можно было выпустить из запрета. Если в начале века Великобритания и Тартария могли вести дела напрямую, в том числе и вступать в сражения, то полвека спустя положение Российской империи в Сибири упрочилось настолько, что тема борьбы с эфирными башнями потеряла актуальность - теперь путь в полярные моря преграждал регулярный флот России.
Начался поиск свидетельств, подтверждающих или опровергающих легенду о "проклятии Тартара". Их собрал воедино Уильям Уэйн в брошюрке "Достославные и достоверные происшествия с английскими моряками", Лондон, 1752 год. Экспедиции Динрейзи было отведено почетное место среди описаний встреч с морским змеем и поисков антиподов. Это была первая версия "проклятия Тартара": поскольку англичане уничтожили хранителя севера, сторожившего мир от чудовищ, то теперь на английский флот легла обязанность выполнять эту функцию - в том числе иметь в строю боевой корабль "Тартар". Тут звучит мотив Гога и Магога, то есть племен чудовищ, некогда разгромленных Александром Македонским и запертых за высокими северными горами, а вдобавок - симптоматическая магия, вполне уместная в эпоху промышленной революции.
Автор свел воедино рассказы нескольких человек, некогда знакомых с отчетом Лункера, хотя бы через вторые и третьи руки, а также разыскал единственное достоверное свидетельство того боя -собственноручное письмо Лункера дочери корабельного врача. К тому времени мировой океан бороздил уже третий корабль с именем "Тартар", так что разъяснения Уэйна пришлись кстати.
Книга имела некую популярность, а тема "проклятия Тартара" льстила национальной гордости владык морей, которым сейчас приходилось нести бремя защиты мира. Во втором издании, изрядно пополненном гравюрами с морским змеем и отчетами от лицезрения оного за десяток лет, появилось "письмо коммодору" якобы за авторством Лункера, в котором со знанием дела изъяснялись свойства рукотворных молний тартар и следствия их воздействия на корабли. Все дальнейшие европейские исследования базировались на творениях Уэйна и лишь дополняли их.
О судьбе отчета Лункера до сих пор Адмиралтейство сообщает противоречивые сведения: то ли его никогда не существовало, то ли он утерян, то ли засекречен, причем навечно.
Интерес к данным событиям в России обозначился примерно в это же время, но отчасти был вызван иными причинами.
К 1750-м годам перестала действововать инерция прежних взаимоотношений Русского Царства и великой Тартарии, оформленных как Согласие, то есть как союз двух равноправных сторон. Тартария на востоке пришла в упадок, а на западе возникла мощная Российская империя западного типа, уже не испытывающая прежнего пиетета перед Тартарией. Санкт-Петербург колебался в выборе статуса бывшей Тартарии: то ли вассального Сибирского царства, то ли с полным уничтожение остатков прежней администрации и образования сибирских губерний по образу рядовых губерний европейской части.
Для прояснения ситуации новая бюрократия, немецкая по национальному составу и по образу мыслей, решила методично изучить вопрос со всех сторон. Был создан специальный секретный комитет (Комитатум - по латинскому названию), который собирал все сведения по Тартарии и вносил предложения по реформированию взаимоотношений между новыми метрополией и колонией. Мимо публикации Уэйна Комитатум пройти не мог. Можно представить сожаление экспертов о том, что полвека назад ключевой свидетель этой истории был в Архангельске, и на дыбе в Тайном Приказе мог поведать гораздо больше, чем пришлось удовольствоваться англичанам. Любопытно отметить меж делом, что в непричастность и в незнание Лункера не верил решительно никто...
А русская разведка умудрилась получить еще одно свидетельство, мимо которого прошли англичане - записать полузабытую моряцкую балладу. Она мало что добавляла к текстам Уэйна, но зато подтверждала их подлинность - или хотя бы происхождение из одного источника начала века.
Собранные материалы обсуждались на июльском заседании Комитатума 1768 года. Потом они были скрыты в секретном архиве из-за радикального изменения обстановки - ликвидации Сибирского царства как правопреемника Тартарии после пугачевского бунта. Империя взяла четкий и решительный курс на нивелировку различий обеих частей империи, уничтожения всех особенностей тартарийской части единого государства. Материалы Комитатума оказались неактуальными. Спустя век по мере снижения степени секретности они стали появляться в исследованиях по истории России и Сибири.
. Тогда они уже окончательно перешли в разряд антикварных изысканий. 9
Справка из Википедии в нашей реальности.
Десять кораблей Королевского флота, и как минимум, два других британских корабля назывались HMS Tartar, в честь мифологического Тартара:
HMS Tartar - 32-пушечный корабль 5 ранга; спущен на воду в 1702; понижен до 20-пушечного 6 ранга в 1729; разобран в 1732
HMS Tartar - 20-пушечный корабль 6 ранга строился по ревизии 1733 года; спущен на воду в 1733; разобран в 1755
HMS Tartar - 28-пушечный фрегат 6 ранга; спущен на воду в 1756; разбился в 1797
HMS Tartar - наемный куттер
HMS Tartar - 32-пушечный фрегат 5 ранга; спущен на воду в 1801; разбился в 1811
HMS Tartar - 36-пушечный фрегат 5 ранга спущен на воду в 1814; превращен в плавучую казарму в 1830; отправлен на слом в 1859
HMS Tartar - заказан для русского флота как винтовой корвет "Воин"; заложен на Темзе; реквизирован Британией в ходе постройки; спущен на воду в 1854; отправлен на слом в 1866.
HMS Tartar - минный крейсер; спущен на воду в 1886; продан в 1906
HMS Tartar - эскадренный миноносец типа Tribal; спущен на воду в 1907; продан в 1921
HMS Tartar (F43) - эскадренный миноносец следующего типа Tribal; спущен на воду в 1937; продан в 1948
HMS Tartar (F133) - фрегат типа Tribal; спущен на воду в 1960 продан Индонезии в 1984
Также:
HMS Tartar Prize - 24-пушечный корабль 6 ранга, бывший французский Marie Victoire; взят в 1757; затонул в 1760
Tartar (таможенный куттер) Tartar - приватир; потоплен 15 мая 1779 года французским кораблем Andromaque
Собрание текстов
Из письма на имя коммодора Вристайда.
" ...Главенствующим способом спасения от натиска эфирной башни является всемерное уклонение от соприкосновения ближе 100 ярдов. На сближении в 50 ярдов корабль настигается ударами рукотворных молний. Тартары стремятся спуститься как можно ближе к водной глади и устремление сие не умеряется боязнью от нашего порохового боя, поелику при таком сближении пушечные ядра его не достают, а мушкетные - неопасны. В бою Тартар падет на самые клотики и, паче того, может приняться крушить такелаж своим весом.
Рукотворные молнии от тартар обладают иной природой, чем наблюдаемые в пору гроз воздушные явления. Грозовые молнии мгновенны и сопровождаются громом, от тартар - имеют видимое глазом продвижение, отмечаемое как чуть медленнее полета стрелы и производят негромкий хлопок. Наши молнии вызывают пожары в строениях от мгновенного вхождения огненной стихии, что до тартарийской волшбы, то ее пламя обугливает все, до чего доплескивается и обволакивает, но огонь словно не прилипает к веществам, а остается кружить в аэре, пока не потухает. Молния тартар порождает в своем русле, по которому летит огонь, столь сильный вихрь, что один из стоящих бок о бок людей может быть увлечен им и отправлен за десяток ярдов, а другой останется стоять на ногах. Одновременно с этим, поток воздуха и рукотворного огня недостаточно силен, чтобы взломать хотя бы палубу корабля или разломить мачту, не несущую парусов.
Представления о том, что "огненные бичи" тартар имеют ту же природу, что и греческий огонь ромеев, лучше отложить, как явно ошибочные. Византийцы применяли горючий состав на основе природного земляного масла и искусственных горючих веществ, рукотворные же молнии тартар исторгаются из аэра, не имея видимого источника или запаса.
"Огненные бичи" порождают живые орудия, вовлекающие адское пламя, и ради того продавшие душу Князю Тьмы.
Их именуют дракобойцами, среди тартар они числятся особым воинским разрядом как по могуществу своего оружия, так и по особым нравам этого ордена чернокнижников. Каждый из дракобойцев суть одушевленное орудие, равный по моще лучшему орудию флота Его Величества.
Достопочтенные свидетели, прожившие с тартарийцами немало лет, передают от них странные вести о том, что свод земных небес окружен сферой вечного огня, иногда именуемой Рубиновой, а тот Огнь, Инглия на их наречии, имеет множество обликов и способов проявления в тварном мире. Один из видимых ликов Огня есть тот, который извлекается из Рубиновой Сферы заклинаниями магов-дракобойцев, и проистекает в наш мир, вызывая поджоги и разрушения.
Сей огонь мыслится даже живым и отчасти разумным, что могло в стародавние времена породить легенды о драконах, изрыгающих пламя - только вместо чешуйчатого гада надо поставить человека. Запас того огня неимоверно велик, имей он исток иного вида, чем магия молниеметателей, то он тысячной долей своей силы спалил бы всю Землю. Но Провидение хранит нас от сил ада, запечатанных волей Творца, и только попущением к нашим грехам допускает прислужников Зла вставать на пути Креста Святого Георга.
Дракобоец вооружен волшебным жезлом, который напоминает перун Зевса стародавних эллинских статуй или особое оружие индийских божков. Сие обстоятельство позволяет предполагать, что метание рукотворных молний было ведомо другим народам-язычникам, а до сего времени дожило только у тартар.
Видом своим жезл имеет рукоять, длиной в две-три ширины ладони, и достаточной толщины, чтобы сжимать в руке. По обе стороны рукояти находятся изогнутые рога, числом два или четыре, чаще всего - четыре, расположенные попарно и направленные изогнутыми остриями друг к другу. ( описывается жезл-ваджра, мало знакомый читателям в начале восемнадцатого века - современное примечание).
Дракобоец держит молниебойный жезл в руке и заклинаниями вызывает к себе пламя из Рубиновой Сферы. В части жезла, обращенной назад, раскаляется точка в месте смыкания рогов, а из места смыкания рогов спереди исторгается мощный поток пламени цвета ланкийских рубинов. Дракобоец-медиум пребывает в безопасности, поток пламени в его жезле протекает по рукояти, совершенно не причиняя вреда, а вот тем, кто оказывается на пути извержения пламени на расстоянии до ста ярдов, уже бесполезно взывать к милости Господней.
К счастию, извергаемый со скоростью полета стрелы огненный поток узок, шириной не более ярда, так что издали он выглядит как удар бичом, и опасен только в указанных пределах. Главенствующей в бою является скорость, с которой дракобоец изрыгает пламя из своего жезла. Опытный огненный маг извергает пламя с такой частотой, что в промежутках между ударами можно прочитать "Верую": дьявольское извращение настолько велико, что дракобойцы действительно читают христианские молитвы во время боя и по их ритму определяют свои совместные действия. У менее опытного или уставшего бойца этот разрыв увеличивается вдвое или втрое; а маги-ученики могут целыми днями извлекать огонь из жезлов и совершенно не преуспеть этом. Игры с огнем крайне опасны, в чем можно видеть волю Провидения, которое заставляет таким образом расплачиваться за сделку с дьяволом. Рано или поздно вырывавшийся поток огня из преисподни обращается против медиума, как хищный зверь, заточенный в клетку, жаждет напасть на своего тюремщика. Ошибка в заклинаниях, невнимательность, неловкий жест, удар стрелы или пули превращают дракобойца из палача в жертву.
Первейшее правило применения одушевленных орудий в бою является всемерная его защита, чтобы случайная стрела или пуля не причинила ему урон. Дракобойцы закованы в доспехи и по обычаю сопровождаемы щитоносцами, оберегающими своего господина, пока он не извергает огонь.
В летающих башнях тартар существуют особые павильоны, вынесенные за обрез стены на консолях: это и есть место дракобойца в бою, чтобы какая-то случайность внутри стен с ним не вызвала урона гарнизону тартар. Павильоны имеют снизу и сверху защиту в виде прочного дерева, оббитого толстым железом, но в рост человека они открыты, чтобы ничто не мешало истечению огня. Так они и стоят весь бой, притягивая к себе смерть от противника, но и сами обильно рассеивая ее ударами огненных бичей.
Дракобойцы обеспечивали непобедимость тартар до тех пор, пока пороховое оружие Европы не положило предел их гордыне: мушкетная пуля превосходит их в точности, а ядро - в дальности полета..."
Фрагмент из письма к мисс Эвелин Элфорд (урожденной Дрекслер), проживавшей в 1709 года в Ньюарке, от Джозефа Лункера, бывшего мичмана "Рес-Хорса":
"... О последних мгновениях жизни Вашего досточтимого батюшки я не имею достоверных сведений, хотя находился от него в пределах десяти ярдов. Это кажется невероятным, если не брать во внимание обстоятельства произошедшего.
Мистер Дрекслер развернул свой лекарский пост в кают-компании при первых сигналах тревоги, когда башня Тартара пошла на сближение с "Рес-Хорсом" и бой стал неизбежен.
Я командовал плутонгом на деке и знал только то, что к доктору спускали раненных и обожжённых, а некоторые из моих комендоров возвращались в расчеты с наложенными повязками. Маневры "Рес-Хорса" и Тартара сближали несколько раз на дистанцию огня. Под палубой я не мог наблюдать за происходящим и только чувствовал, как судно содрогалось от испепеляющих ударов, каждый из которых мог стать гибельным.
Утром я увидел пролом в палубе рядом со световым люком кают-компании: его размеры были таковы, что туда можно было опустить телегу. Оттуда сочился дым, а все межпалубное пространство, насколько позволяла различить копоть, было обуглено до черноты. Через пару дней во время приборки оттуда извлекли несколько человеческих остовов, спекшихся почти до состояния скелетов: распознать в них кого-то было решительно невозможно. Я тут же, на правах капитана, прочитал над каждым краткую молитву, безымянными, по доске, они опустились в волны. Среди них, несомненно был доктор Дрекслер, разделивший горестную судьбу вверенных его попечению раненных моряков "Рес-Хорса".
В тех условиях, когда судно погрузилось в волны по самые орудийные порты, и половина команды пыталась откачать воду из разбитого корпуса - а вторая повесить на обрубки мачт хотя бы шейный платок - это был единственный жест почтения над прахом нашего доктора, который своим добрым и честным нравом вызывал уважение в команде".
Баллада о Проклятии Тартара
(подстрочный перевод)
Море - всего лишь преддверие ада,
Чистилище, где виден путь к Спасению.
Я же видел разверстый ад,
Я видел демонов Тартара.
Один лишь Георг с крестом наперевес
Спас нас от огненной казни.
"Рес-Хорс" сыграл в кости с судьбой,
Выпала пара против шестерок,
И вот перед нами вода как лед
И день сгущается в снег.
По стрелке компаса лезем вперед как в гору,
Не имея права свернуть.
Высокие лорды послали нас
В жертву полярным демонам.
В сплошной пелене крался "Рес-Хорс",
Устало ломая летний лед.
На тысячи миль вековечной мглы -
Фонари на бушприте и на корме.
Ледяной ветер завывал так,
Что черти прятались в уютный ад.
И, будь наша воля,
Мы бы сами спустились к ним.
Пурга творила кошмар за кошмаром,
Они вставали на нашем пути.
Когда, казалось, Дьявол устал
Нас вовлекать в танец на шабаше,
С марса сорвался истошный крик:
"На нас летит гора вся в огнях!"
Ужас ударил молотом в башку,
Сильнее чем подзатыльник боцмана.
Тартарийская башня кружила над нами,
Коршуном над цыпленком.
Мы знали - спасения нет:
Полярный Грифон не упустит добычу.
Никто еще не вырвал золота из его лап,
Не унес свою шкуру из сомкнутых когтей.
Мы знали, как ручные молнии бьют
Из боевых павильонов
Как, прошивая насквозь корпуса,
Железные перья летят со свистом.
Бескрайний лед, бесконечный снег
Укрыли саваном тысячи англичан.
Наш капитан настолько был накачан ромом,
Что обмочился, но не протрезвел:
"Хоть согреемся напоследок!
Круче по ветру! Жерла поднять! Целить в зенит!
Наше спасенье - всего в полумиле,
Коль оторвемся - тогда и сочтемся!"
Иней осыпался с парусов,
С треском лед отлетал от рей.
"Рес-Хорс" выпрыгивал из собственного корпуса,
Стремясь уйти на дистанцию залпа,
Чтобы в верхней точки траектории
Всадить ядро в брюхо Тартару.
Крутыми галсами мы путали след,
Петляя от Тартара - лисы,
Он отставал, а когда настигал -
Вдоволь хлебал свинца.
Пушки и фальконеты крушили его,
Так что обломки градом летели с небес.
Но и мы испытали на себе
Удар грифоньих когтей:
Демоны разжигали свои огненные бичи
И они хлестали по кораблю,
Обугливая мачты, расплавляя пушечные стволы.
"Рес-Хорс" с треском пылал, как жир на сковороде.
Солнце прильнуло к горизонту,
Скрылось за снеговыми зарядами,
А нам с Тартаром было достаточно пожарищ,
Чтобы отплясывать джигу на потеху чертям.
Снова тусклый рассвет и пепельный день -
И мы опять в хороводе Смерти.
Капитана Динрейзи расплавило вместе с румпелем,
Паруса тлели на ходу, горящие клочья слетали с них,
Трупы в обнимку с пушками
Устлали палубу,
Офицеры сорвали голос,
Командуя "Пли!".
Как полагалось британцам -
Мы уходили на дно в полном параде.
Налившись спиртным до самых глаз
И с божбой, от которой смущались черти.
Ледяная вода вскипала от огненных бичей,
Волна лизала угли корпуса.
Тартар пошел на таран,
Целый город норовил раздавить корабль.
Комендоры видели надвигающуюся смерть
Ближе плевка табаком,
И били по ней в упор,
Так что ядра рикошетили обратно в судно.
Сам Святой Георг сорвался с креста
Флага на бушприте
И всадил сияющее копье
В брюхо зловонного Тартара,
Старине на коне не привыкать разить драконов,
Хотя бы ради таких нечестивцев, как мы.
Тартар ушел под воду, в кипящие волны,
Проваливаясь в глубины ада,
А его капитан, седовласый джентльмен,
Не сгибаясь, стоял на руинах.
Он крикнул нам перед тем,
Как волна укрывал его пенным саваном:
"Знайте, британцы, в моих руках
Был ключ от северных морей,
От демонов и лютых ветров,
Заключенных среди айсбергов.
Теперь я убит - а вся жуть на воле.
И вы не справитесь с ней.
Тартар своим именем скреплял заклятье
-Теперь его нет, он раздавлен водой.
А силы зла сорвутся с насестов
И обрушатся на все, что держится на воде.
Я умираю смеясь - недолга английская власть над морями.
Вы сами положили ей предел.
Теперь от вод, что становятся льдом.
До вод, что кипят от солнечного жара,
От океана, где восходит солнце,
До морей, где оно умирает -
Вам не найти спасения от сил.
Которых вы выпустили на волю"
Никто из них не просил спасения,
Их смерть утяжеляло проклятие.
И мы уходили от расплывающихся кругов на воде
Унося груз проклятия древних сил,
Пробужденных пушечным громом,