Аннотация: Почему нет смысла бороться со сталинизмом, но архиважно бороться с антисталинизмом как новой формой тоталитаризма
Для начала уточним, что "сталинизм" - весьма разноплановое и масштабное явление, которое неоднократно радикально менялось, имело предысторию и влияние на последующие события, которое трудно охватить анализом и под которым на самом деле подразумевается не подлинное знание, а расхожее представление. Клише, не по-нашему. У каждого своё представление об этом. Поскольку я не претендую на изгнание тараканов из голов других людей, то моя цель всего лишь познакомить со своими собственными шустрыми и рыжими обитателями, чтобы стало яснее, с каким сталинизмом я бороться не собираюсь, а какой опровергать, пожалуй, следует.
1. Сталинизм как система кризисной экономики.
"Бытие определяет сознание" (с). Я сразу отметаю представление о том, что И.В. Сталин являлся предтечей антихриста, что сталинизм был клиническим случаем массового садизма или подавления личности. Коллективные сумасшествия ограничиваются немногочисленными коллективами, в масштабах огромного государство должны были действовать объективные законы, которым подсознательно подчиняются массы людей, хотя бы до конца не осознавая побудительные причины. В первую очередь - экономические. Соображения полезности, выгодности наиболее доступны для понимания. Если сталинизм существовал - значит, он был "выгоден" большинству населения, то есть удовлетворял их представлениям о том, что правильно, что надлежит делать.
У сталинизма было экономическое основание. Аналогичные приёмы использовались другими режимами в эпоху сталинизма, к ним прибегали и позже.
Россия в первой половине двадцатого века отставала от ведущих экономических держав. Это отставание выяснилось ещё в середине девятнадцатого века, после чего было частично преодолено в ходе реформ 1860-х годов и дореволюционной индустриализации страны. Страна смогла достичь определённых успехов, но, при этом, оказалась перед лицом неразрешимых проблем. У России не было внешних источников доходов вроде колоний, эксплуатация которых могла бы оплатить дорогостоящую промышленную революцию. Также колонии служили для выселения избытка населения, в первую очередь из сельской местности, которые высвобождались при переходе на рыночную модель хозяйствования. В России же строительство новых предприятий, оплата новейших технологий и труда иностранных специалистов осуществлялось за счёт внешних займов и драконовского извлечения средств из сельского хозяйства. Создавался замкнутый круг: из крестьянина налогами, выкупом за землю и оплатой промышленных товаров выкачивалось столько, что у него не было возможности переходить к новым, более прогрессивным способам хозяйствования, чтобы увеличить собственный доход и из излишков оного субсидировать внутреннюю промышленность. На падение доходов 85% населения страны влияло возрастание плотности населения в центре страны и, следовательно, уменьшение обрабатываемой площади на хозяйство. Принятые меры были недостаточны. Российская империя, формально одна из лидирующих мировых держав, потеряла экономический суверенитет и возбудила стойкую ненависть в подавляющем большинстве населения. При этом успехи индустриализации оказались условными - ведущие отрасли промышленности были под контролем западных банков, которые не были заинтересованы в развитии сбалансированного хозяйства или во внедрении передовых технологий.
Комплекс проблем не получил разрешения, а под диктатом финансовых обязательств империя оказалась втянута в ненужный ей конфликт. Первая мировая война усугубила внутреннее положение и разрушила государство.
Пришедший к власти режим большевиков вначале был занят собственным выживанием. Но в марксизм были заложены идеи о научной организации хозяйства под контролем государства. Первые попытки применить эти идеи на практике были безрезультатны из-за слабости государства, разрушения экономики и сопротивления крестьянства, которое в ходе революции и Гражданской получило требуемую свободу хозяйствования и не желало участвовать в каких-то экспериментах. Эта уступка здравому смыслу получила наименование новой экономической политики. К идеям планового хозяйствования и огосударствления вернулись в конце 1920-х годов - под влиянием кризиса, который овладел экономикой страны (которая ещё не выбралась из разрухи и не достигла довоенного уровня). Победило направление на форсированную индустриализацию, которая бы позволила спустя десятилетие достичь хотя бы уровня одного из вероятных противников - Франции или Англии.
У России на новом этапе индустриализации также не было средств, специалистов, поддержки населения. Запад не собирался субсидировать промышленное развитие собственного гробовщика в виде СССР, делиться знаниями, технологиями, специалистами, кадрами. Крестьянам смысл новой индустриализации был непонятен. Острейшую необходимость в "догнать и перегнать" ощущало руководство СССР и грамотная часть населения, отлично понимавшие, речь идёт о выживании государства.
Самая острая проблема - поиск средств, намного превышавших то, что имеющееся хозяйство могло дать в нормальном режиме. Единственным устойчивым источником дохода было, как и в царской России, зерно. Промышленность Советской России не могла организовать выпуск товаров, чтобы организовать эквивалентный обмен продукции и отправить выкупленное зерно на экспорт. А само сельское хозяйство вследствие единоличного владения землей и применения отсталых технологий не могло увеличить производство экспортного товара. Для решения данной проблемы была проведена коллективизация - насильственное укрупнение хозяйств, перевод их на более "прогрессивные" методы общего хозяйствования, с последующей механизацией и химизацией. Успехи коллективизации в выходе продуктов сельского хозяйства были спорными, но при этом был уничтожен класс свободных производителей, а у государственных крепостных - колхозников, можно было отнимать какое угодно количество зерна. Сельское хозяйство снова оплатило индустриализацию. Эти средства пошли на закупку технологий и оборудования.
Но и этого было мало.
Из прочего населения была изъята часть мужчин для превращения их в государственных рабов, которые с минимальными издержками могли использоваться для любых целей. Советская власть располагала обычной для своего времени системой тюрем и концлагерей для своих противников. Оригинальность сталинизма проявилась в том, что места заключения и изоляции были превращены в резервы дешёвой рабочей силы, которая находилась на самообеспечении и могла использоваться в любых условиях, невзирая на потери. Механизм репрессий позволял восполнять убыль или доводить численность заключённых до любой цифры. Оставшиеся на свободе, также ограниченной, под давлением репрессий были принуждены работать за весьма условное вознаграждение. Такая система позволила минимальной ценой провести индустриализацию, вывести страну в ранг мировых держав, обеспечить независимое развитие.
Такая система не могла существовать в рамках демократического общества, которая подразумевает нахождение консенсуса между группами населения, или как рыночная экономика, ориентирующаяся на получении прибыли. Партия принуждала всё население принимать участие в модернизации страны, добросовестно объясняя стоящие задачи, но при малейшем сопротивлении пуская в ход карательный аппарат. Руководство страны имело монопольное право на использование любых ресурсов, беря их на строжайший учёт, планируя их возобновление и концентрируя их на стратегических направлениях. Такая система получила название административно-командной. Она могла быть только тоталитарной, так как заключалась в принуждению обществу к развитию. Повторюсь, что большинство населения не видело необходимости в таком развитии и, тем более, такими темпами и при условии такого принуждения.
Сумма страданий и угнетения в ходе сталинской модернизации, в том случае если она будет объективно вычислена, ненамного превзойдёт то, что происходило в ходе промышленных революций в других странах. Только в других случаях это происходило столетия назад, отчего память о бедах в общественном сознании успела исчезнуть - или же происходила в колониях, о чём население ведущих стран не имела ясного представления.
В основном задача "догнать и перегнать" (в том смысле, как это понимало руководство страны) была выполнена в 1950-е. После этого сталинизм был реформирован: командно-административная система после вялых попыток преобразования была восстановлена в полном объеме, но были отменены казарменный образ жизни и внеэкономическое принуждение к общественному труду.
Весь застойный период издержки централизованного управления лишали советскую экономику достигнутых преимуществ, а в 80-е кризис стал приобретать необратимый характер. Но руководство СССР не имело политической воли и поддержки масс к возобновлению сталинского опыта (что было бы весьма проблематичным), или же к реформам в другом направлении.
Замечу, что из четверти века функционирования подобной модели экономики (примерно с 1930 по 1955) десяток лет пришлось на Великую Отечественную войну и преодоление её последствий, так что арифметически десять лет надо вычесть. Надобность во всех издержках сталинизма отпала бы к середине 40-х, если бы не вмешалась война, или вообще к началу этого десятилетия, если бы сталинская индустриализация не отвлекалась бы на решение оборонных задач. Здесь было что-то от мао-цзедуновского "большого скачка": "Десять лет ударной работы - десять тысяч лет счастья". Схожие проблемы порождают схожие решения. У нас получилось удачнее. Тогда.
Сейчас советская командно-административная система была ликвидирована вообще и не имеет шансов на восстановление. Бороться с данным аспектом сталинизма бессмысленно, так как его вообще не существует. Будет ли он возобновлён и в каком объеме - зависит от осознания обществом глубины проблем, стоящих перед страной, и выбора пути решения.
2. Сталинизм как огосударствление
Видеть в тотальном огосударствлении и тоталитаризме что-то специфически русское или осуществление замысла Сталина - значит, признаваться в незнании мировой истории. Такие государства возникают периодически, начиная от первого из известного нам, III династии Ура, более позднего Тауантинсуйю. В подобном режиме Китай существует и благоденствует три тысячелетия. Пресловутый "азиатский способ производства", который поставил в тупик Маркса, на самом деле означает, что собственность государства на всё, что находится на его территории, есть нормальное состояние для азиатских, африканских и американских государств. Да и многие современники Сталина стремились с разной степенью успеха построить нечто подобное. Неизвестно, до чего дошел бы капиталистический Третий Рейх, если бы он существовал не 12 лет, отведённые ему историей, а хотя бы четверть века. Следовательно, существует объективная необходимость создания обществ с таким устройством, вследствие чего они возникают и решают стоящие перед обществом проблемы. Как правило - неудачно, потому что выстроенная пирамида власти и всеобъемлющая монополия государства делают общество неспособным реагировать на последующие изменения.
Шок у западных европейцев вызвали масштабы и скорость процесса в Советской России, а также характерное для них незнание русских реалий, отчего им представлялось, что сталинизм ликвидировал некие гражданские свободы Российской империи и на их месте создал диктатуру. Хотя на самом деле сталинизм означал лишь возобновление прежней практики подавления подданных всесильной и бесконтрольной властью. О состоянии прав и свобод подданных империи свидетельствует казус с так называемым крепостнически правом: крепостничество было, а вот права, то есть закона, обращающего значительную часть населения в бесправное состояние - нет. Закабаление крестьян и принудительная их эксплуатация осуществлялась в явочном порядке, без всяких юридических оснований, только потому, что класс помещиков обладал необходимой для этого силой.
Политическое бесправие всего населения было правилом для Российской империи, предшествующей сталинизму. Тем любопытнее критика сталинизма со стороны тех, кто ностальгирует по "России, которую мы потеряли".
Смысл подчинения государству всех сторон жизни, тотальный контроль и запрет на свободу мысли и действия имел опредёлённый экономический смысл, о котором я писал выше. СССР рассматривал себя как военный лагерь во враждебном окружении, в котором единоначалие и подчинение всех командам сверху были условием выживания.
На самом деле сталинизм был весьма сложной системой из нескольких составляющих, в которой существовала система сдерживания и контрмер против попыток одной из них овладеть монопольным положением. В пределах, заданными исходными параметрами, развивалась весьма динамичная система с определёнными степенями свободы для её участников.
В первом приближении абстрактная "власть" разделялась на две ветви: коммунистическую партию с её конституционной "руководящей ролью", которая определяла стратегию развития, и государственную власть из законодательных Советов с исполнительными комитетами, которые эти решения претворяли в жизнь. В эпоху сталинизма была создана союзная структура промышленных предприятий, бОльшая часть из них обслуживала общегосударственные нужды, подчинялась своим министерствам или главкам, к тому же обладала определённой экстерриториальностью по отношениям к местным органам власти. В качестве важных компонентов следует упомянуть ещё армию и оборонную промышленность, забиравшую значительную часть произведённого продукта, национальные и региональные элиты. Ключевую роль занимали органы госбезопасности, позволявшие бороться с усилением или обособлением составляющих системы. В течение всего советского периода шла напряжённая борьба между всеми частями. Специфичность сталинизма заключалась в том, что над данной системой стоял один человек - сам Сталин, который управлял всеми ветвями власти и десятилетиями удерживал контроль до такой степени, что действия "власти" казались согласованными и сбалансированными.
В застой эта оригинальная система была частично демонтирована: исчезло представление том, что партия должна стоять НАД государством, задавать генеральную стратегию развития общества - КПСС слилась с советскими и хозяйственными органами, вследствие чего страна потеряла представление о необходимости движения вперед, а также о необходимости служения обществу (последнее усиленно воспитывалось показательными репрессиями). Бюрократия стала воспринимать свою положение как возможность эксплуатации общенародной собственностью. А впоследствии эта сила произвела переворот в ходе так называемых "демократических" и "рыночных" реформ, добившись раздела общей собственности между членами своего класса.
В настоящий момент выстроена совершенно иная вертикаль власти. Она чётко определяется термином олигархия - то есть слияние бюрократии с финансовыми магнатами, подчинение узкому кругу лиц экономической и политической жизни, бесконтрольное использование формально национальной собственности в интересах олигархии. Она также держится за счёт репрессий, только осуществляемых в децентрализованной и скрытой форме. По сравнению с эпохой сталинизма произошла деградация системы, из неё выпали многие важные компоненты, что касается альянса государства и бизнеса, то он занял монопольное положения, подавляя все попытки уменьшить своё влияние.
Я не вижу смысла выступать против сталинской модели власти, так как её место прочно заняла совсем иная.
3. Сталинизм как система тотальных перманентных репрессий.
По умолчанию считается, что репрессии были сутью сталинизма и единственным средством удержания власти. По этой причине существует неприятие статистики карательных органов, согласно которым в среднем число заключённых по политическим статьям колебалось от миллиона до полутора, примерно такое же количество человек имели поражения в правах, ограничения на перемещение и прочие градации несвободы. В общем, репрессиями были затронуты считанные проценты населения, что, как представляется, не могло служить управлению обществом путём террора. В современной РФ удельный вес заключённых даже выше, чем в эпоху сталинизма, чётко осознаётся избирательность вынесения приговоров и внесудебных расправ с отдельными категориями граждан. Но россиянами ситуация отчего-то не воспринимается как проведение репрессий, и, по мнению большинства, они живут во вполне демократичном и либеральном обществе.
Сразу же надо оговориться, что сталинизм основывался не только на страхе наказания - гораздо бОльшую роль играли положительные факторы общественного самосознания, культивируемые сталинизмом: патриотизм, коммунистический мессианизм, ощущение причастности великим свершениям и победам, реальное улучшение уровня жизни, наконец, тотальная пропаганда, которая успешно маскировала просчёты и раздувала скромные успехи. Репрессии были необходимой частью "кнута и пряника", но сами по себе не могли бы привести к построению сталинизма. Сталинизм основывался не только на страхе. Только насилие не могло бы выполнить те задачи, которые стояли перед обществом.
Репрессии представляются формой осуществления контроля над обществом, когда никакие другие методы неприменимы. Разумеется, контроля "сверху", поскольку сталинскому окружению не приходило в голову, что общество может хоть как-то контролировать само себя и развиваться, исходя из собственных представлений.
Главной целью было подавление недовольства трудящихся теми условиями, в которых им работать. Как я указывал выше, у государства не было никакой возможности оплачивать их труд в полном объеме, исходя хотя бы из весьма скромных российских представлений. Население принуждалось к работе за условное вознаграждение, которое едва обеспечивали физиологические потребности. Командно-административная система по своей природе не могла использовать научные методы организации труда, обеспечивать труд как творчество, то есть способствовать интенсификации труда. В ходу были примитивные экстенсивные методы увеличения производительности - за счёт прикрепления работающих к рабочим местам, увеличения норм и времени работы. Эта политика вызывала естественное народное сопротивление, которое погашалось деятельностью карательных органов.
Следующая цель - государственный аппарат (в данном случае в самом широком понимании, включая партийных функционеров и силовиков). Доказать злоумышление чиновника затруднительно - не всегда имеется в наличии дача взятки или обнаружение прямой причинно-следственной связи между действиями бюрократа и пагубными последствиями для общества. Знаменитая 58 статья позволяла оформлять подозреваемых быстро и надолго, без сбора доказательств и лишних процедур. Не берусь судить, сколько из этой категории репрессированных были привлечены без всяких оснований, а сколько - получили бы свои сроки по иным статьям УК, если бы в их отношении велось бы правильное следствие. Если судить по современному мне поколению чиновников, то большинство из них вполне заслужило судьбу своих предшественников 30-50-х.
На период зрелого сталинизма (1930-1955 гг) пришлось минимум две фазы скрытой гражданской войны, сотрясавшей страну первую половину двадцатого века. Конец двадцатых - начало тридцатых ознаменовались отчаянным сопротивлением крестьян, последнего класса свободных производителей, которых представляло подавить тоталитарному государству. Товарищ Сталин поэтично сравнил сопротивление врагов советской власти с последней яркой вспышкой пламени свечи перед угасанием. Такового физического явления не существует, но в аллегории можно уловить интуитивное прозрение: потом сталинизму приходилось бороться не с врагами, защищавшими устои старого мира, а с новым поколением, порождением самого сталинизма. Эта фаза скрытой гражданской войны пришлась на Великую Отечественную и породила феномен огромного количества людей, активно сотрудничавших с фашистами. Среди них было много тех, кто не только спасал свою шкуру или стремился вернуть отнятое большевиками. На примере идеологов Власова можно видеть умонастроение, которое было одинаково враждебно как СССР, так и Третьему Рейху, которому они формально присягали, но при этом стремилось к свержению Сталина (то есть уничтожению наиболее одиозных черт режима) с сохранением обновлённой великой державы. Это были люди, выросшие при Сталине, отлично знавшие положительные черты его режима, желавшие воспользоваться ими, но при этом из честолюбия или идейных соображений выступавших против тоталитаризма.
Таким образом, реальных противников у сталинизма было не мало - именно таких, каких бы любое государство подвергало уничтожению или заключению.
Репрессии в сталинском варианте сошли на нет в середине 50-х. Они продолжались при Хрущёве и Брежневе в весьма усечённом виде и не проявляли никаких тенденций к возрождению в прежних масштабах.
В РФ опробована и отлично зарекомендовала себя совсем иная модель политических репрессий, которая была импортирована с Запада. Политические противники (точнее, люди опасные по каким-то причинам для правящего режима или его конкретных представителей) оформляются по уголовным делам, представляются замешанными в преступлениях против собственности или личности других граждан, но не против государства. В тех случаях, когда подтасовки не срабатывают или признаются излишне сложными, следует исчезновение или трагическая случайность. Реальный масштаб таких репрессий на их родине - в США, представить трудно, поскольку они не оформлены чётко статистически, как в СССР. Я предполагаю, что с начала двадцатых, с эпохи "красной истерии" по нынешнюю компанию борьбы с терроризмом были уничтожены многие десятки, если не сотни тысяч коммунистов, профсоюзных лидеров, борцов за гражданские права и права национальных меньшинств - или просто людей, слишком много хотевших узнать на свою беду.
Импортированный метод прижился на новой почве. Если сталинскими репрессиями были уничтожены как класс самостоятельное крестьянство и частные предприниматели, то россиянские репрессии ликвидировали советские структуры и независимых бизнесменов 90-х годов. В борьбе хозяйствующих субъектов невозможно не видеть политической подоплёки - именно новые бизнесмены представляют реальную опасность для правящего олигархического режима: они инициативны, грамотны, обладают качествами лидеров и свободными средствами для организации политической борьбы. Если провести анализ всех уголовных дел и летальных исходов за последние двадцать лет, выбрать из них те случаи, которые могут иметь отношение к бюрократически-мафиозному террору, то масштабам и количеству жертв, две волны репрессий - 20-30 и нынешних, 90-2000-х, будут не слишком отличны.
В РФ невозможно возрождение сталинских репрессий из-за их характера - публичного и ритуального, а также - строгой централизации. В таком виде репрессии могут существовать только при одобрении политики государства большинством населения. Когда такая поддержка отсутствует, репрессии могут быть только тайными. При олигархическом режиме нет, и не может быть централизованной политики репрессий - каждая группировка осуществляет их по своему усмотрению, против своих противников. Слияние олигархического и преступного капиталов позволяет действовать не только руками коррумпированных силовиков, но и нанимать для выполнения отдельных акций уголовников. Из-за огромного количества заинтересованных лиц такого рода террор носит всеобъемлющий характер, распространяющийся на все регионы и слои населения, возможно, намного превосходящий масштаб пресловутых сталинских репрессий.
4. Сталинизм как ГУЛАГ.
Сталинизм=ГУЛАГ. Это справедливо в том смысле, что ГУЛАГ наиболее зримое порождение сталинизма, но совершенно несправедливо в том смысле, что системой исправительных лагерей сталинизм исчерпывается.
Гулаговская система возникла на стыке двух характерных черт сталинизма - репрессий, под которые подала значительная часть населения, и необходимости в значительном неквалифицированном ручном труде для создания основ промышленности. В западных странах в рамках капиталистической экономики существовала армия свободных работников, готовых работать за мизерную плату - их трудом и на их костях в девятнадцатом веке возникло благосостояние Европы и Америки. Но этот путь был неприменим для Советской России - хотя бы потому, что не было средств даже на оплату неквалифицированного труда, поскольку в условиях России или Сибири даже обеспечение физиологических потребностей обходится гораздо дороже, чем в более тёплых краях.
Заключённых мало-помалу стали привлекать сначала к самообеспечению, потом к выполнению частных задач, а в годы расцвета ГУЛАГ в рамках наркомата (министерства) безопасности представлял собой важную отрасль хозяйства. ГУЛАГ обеспечивал весомую часть сельскохозяйственных поставок, обеспечивал бОльшую часть поставок леса, руды, угля для внутреннего хозяйства и на экспорт, с помощью заключённых строились почти все промышленные объекты и значительная часть общественного и жилого фонда. Только трудом зеков был обеспечен успех грандиозных строек вроде Беломорканала. Неожиданно зеки стали на острие научно-технического прогресса - бериевские шарашки обеспечили прорыв во многих военных научно-технических направлениях. Необходимость возобновления трудовых ресурсов в ГУЛАГе дополнительно раскручивала маховик репрессий. Надо уточнить, что ГУЛАГ состоял не только из безвинных жертв политических репрессий, но также из обыкновенных уголовников, которых также принуждали к труду.
Общий характер ГУЛАГа известен по творения Солженицына и его последователей. Но, как непосредственные очевидцы, погружённые в события, они не имели возможности проследить явление в динамике, увидеть его предпосылки и перспективы. В их представлении (безусловно, правильном в частностях) ГУЛАГ предстаёт как статичная система, порождённая всем ходом развития советского общества. ГУЛАГ по умолчанию распространяется ими на все сталинское общество и на будущее.
Никто при этом не задумывается, как бы выглядел ГУЛАГ в современной экономике, передовой промышленности уровня 50-х и, совершенно справедливо - потому что подобное размышление разрушает клише. Хронически голодный, замордованный зек мог использоваться на лесоповале, на рытье котлованов, на бетонировании фундаментов или построении примитивных бараков. На таких работах была возможность заставить его работать, контролировать объем или качество продукции. Представить такого зека за станком, за рулём автомобиля, на сварочном аппарате или в лаборатории - невозможно. Даже бериевские шарашки были вынуждены создавать своим работникам такие условия жизни, которые не слишком отличались от "вольных", стимулировать зеков "в круге первом" деньгами или скорым освобождением. Невозможно представить дальнейшее расширение круга привилегированных зеков для снабжения кадрами производств, где требовались грамотность, ответственность, инициатива, постоянное повышение уровня знаний и общей культуры - при том, что государство могло гарантировать своим работникам даже на воле весьма скромный уровень комфорта. Тут возникает противоречие в логических построениях - если ГУЛАГ есть единственная цель и форма сталинизма, если в перспективе ГУЛАГ должен был расползтись на все стороны жизни - то к чему тогда была индустриализация, развитие производственных коллективов, основанных на совсем других принципах управления, на массовое освоение культуры всем населением страны, на внедрение передовых технологий и научных знаний, для освоение которых ГУЛАГ был абсолютно неприспособлен.
Тогда резоннее представить, что ГУЛАГ был необходимой ступенью в развитии страны, осознанной жестокостью, которую, возможно, его идеологи отлично осознавали, но считали явлением временным и то, что цель оправдывает средство. Очень трудно представить, что инициаторы ГУЛАГов представляли их как вечное явление. В обществоведении того времени догматически утверждалась мысль о неэффективности принудительного труда, о прогрессивности замены его трудом свободных производителей (хотя бы на примере смены рабовладельческой общественно-экономической формации). Одновременно исповедовать такие догмы (под угрозой репрессий!) и представлять СССР полным и вечным ГУЛАГом было бы чем-то вроде всенародной шизофрении
И ГУЛАГ своё назначение выполнил. Армия государственных рабов в буквальном и в переносном смысле создала фундамент советской экономики. А для чего было далее содержать громоздкую систему концлагерей, которая потребляла значительную часть произведённого её же продукта и не отвечала новым требованиям?
Таким образом, такой сталинизм=ГУЛАГ был отменен самим Сталиным, его замыслами. Как мне представляется, смерть Иосифа Виссарионовича случайно совпала с переходом на следующий этап, задуманный товарищем Сталиным. Независимо от того, умер бы Вождь в тот срок, прожил бы ещё - страна была бы вынуждена отказаться от ГУЛАГа. Он стал бы тормозом в развитии страны, он выполнил свою задачу и должен был бы уменьшиться до рамок, соответствующих "зонам" в масштабах застоя.
5. Сталинизм как система подавления личности.
Административно-командная система по определению не допускает свободы действия вне системы и неисполнение приказов, спущенных сверху. Такие действия для неё являются опасными, так как разрушают монополию власти на беспрепятственное управление и тотальный контроль. Ограничение свободы личности на действия и выражения своего мнения по общеполитическим вопросам признаётся необходимым.
В СССР была создана уникальная система всеобщего надзора и контроля, которая пронизывала все области жизни. Жизнь человека управлялась догмами, формально принятыми обществом, но на самом деле спущенными сверху - так называемое "решение партии и правительства", которое считалось абсолютно непогрешиммым. Отрицание этих норм считалось преступлением, тщательно отслеживалось и каралось. Разумеется, это была теория.
Практика была гибче и либеральнее.
Внутри навязанной сверху суммы представлений допускалась определённая свобода действий - например, весьма оживлённая борьба шла между ветвями власти, хозяйствующими субъектами, неформальными группировками в отраслях промышленности, в аппарате управления. Только отчасти такой вид деятельности регулировался репрессиями или оргвыводами - но только отчасти, если сами участники апеллировали к вмешательству "органов". Также свободу действий имели общественные организации, которым частично вверялось управление обществом.
Эта частичная свобода придавала необходимый элемент динамики, без которой пирамида власти была бы обречена на консервацию и потерю гибкости, то есть гибель - так как внешние условия постоянно менялись, и на них требовался адекватный ответ. Объективно, несмотря на всеобщую регламентацию, подавлению разномыслия и навязыванию догматического мышления, советское общество оказалось на удивление гибким - в нём, в полу-подавленном состоянии, в резерве, всегда находились альтернативные силы, которые, по мере необходимости, извлекались для работы и встраиванию в систему.
Советский человек жил в мире чётко выраженных запретов, переступать за которые считалось преступлением. Абсолютно запрещёнными считались сомнение в генеральной линии партии (критика тактических решений отчасти допускалась) и преступления против народа - против общенародной собственности и общественной морали. Общинное мировоззрение, присущее первым сталинстам и потом старательно культивируемое коллективисткой этикой, позволяли считать государство, власть и партию органичными элементами общества - новой огромной общины. Поэтому не совсем верно говорить только о внешнем давлении, которое ограничивало свободу личности. Не меньшее значение имело внутреннее самоограничение, воспитанное традицией - как старой, общинно-крестьянской, так и новой, коммунистической. Общины традиционного типа оставляют очень мало индивидуальной свободы для своих членов, так как для них это непозволительная роскошь и верный путь к гибели.
Невозможно оценивать с точки зрения западного общества на традиционное общество, на весьма близкое к ним по психологии советское - их фундаментальные установки слишком различны и не позволяют производить количественную оценку: например, в каком обществе "больше" или "меньше" свободы личности.
Тоталитарное подавление личности сохранялось на протяжении всей последующей истории СССР, хотя никогда более не принимало таких крайних форм, как в 30-50-е годы. Это вполне объясняется тем, что жесткость/жестокость сталинской административно-командной системы уже не была востребована, новая историческая общность "советский народ" была вполне лояльная режиму, не было необходимость прибегать к репрессиям по-сталински.
В РФ произошла замена прямого подавления личности государством на более сложный метод контроля общества - манипуляцию сознания. Эта система была создана в США как средство подавления свободы личности, при этом в таких формах, которые не воспринимаются как внешнее воздействие, а считаются внутренними побуждениями. Результатом воздействия данного метода является создание механизма саморегуляции личности и общества, создание особой системы координат со своими "плохо" и "хорошо", "добро" и "зло". В манипуляции сознания формально отсутствуют тоталитарные способы подавления личности - навязывание догм и наказание за отступление от них, ограничение информации. На самом деле вместо прямого политического приказа в сознание пропагандой внедряется представление, что некое представление разделяется звёздами-политиками-другими членами общества, а другое представление - для них неприемлемо; следовательно, человек оставляется перед выбором - присоединяться к большинству, уважаемым им, или оставаться среди маргиналов-отступников, или вырабатывать собственное мнение. Формально не существует запрета на получение информации, но при этом неудобная информация отсекается от путей распространения или оказывается погребённой под слоем искусственно созданного "информационного шума" - взбросов лишней, заведомо неправильной или провокационной информации.
При этом искусственно создаётся "излишек свободы", который воспринимается как разнузданность, отступление от моральных норм - например, пропаганда гомосексуализма, терпимое отношение к наркотикам или педофилии. Это тоже важная составляющая манипуляции сознания, поскольку позволяет рассматривать чрезмерную "свободу" как зло, как угрозу обществу. При необходимости эта установка в сознании может быть запущена - например, когда власти потребуется ликвидировать гражданские права, они могут быть представлены пропагандой именно как излишние и опасные для народа в настоящее время.
За десятилетия своего развития манипуляция сознания овладела золотым миллиардом и с разной долей успеха внедряется в иные культуры. Самым большим успехом можно считать развал СССР, достигнутый во многом за счёт такого манипулирования сознания. Советское общество имело опыт противодействия тоталитарному подавлению личности, но оказалось совершенно безоружным против нового метода. Надо отметить, что в РФ манипуляция сознания не достигла тотального успеха как в странах Запада.
В настоящее время наряду с продолжающейся манипуляцией сознания происходит восстановление прямой системы подавления личности государством - под предлогом защиты личности от угроз терроризма, сепаратизма, оранжевой революции и т.д. и т.п. Видимо, это порождено тем, что в РФ манипуляция сознания не достигла тотального успеха как в странах Запада. Но вряд ли это можно назвать возвратом к сталинизму, нарождающийся порядок скорее напоминает Третий Рейх или диктаторские режимы Европы: борьба пока идёт только с прямыми противниками режима, репрессии не затрагивают госаппарат, не создают армию зеков для использования в народном хозяйстве.
6. Сталинизм как вера, как сублимированное православие.
В классическом сталинизме было больше от упраздненного православия (именно российского православия, не путать с абстрактным христианством), чем от материалистического сугубо научного учения классиков марксизма - ленинизма. Что не удивительно - строили-то его крещённые православные, которые могли отрицать религиозные догматы, но не собственный образ мышления, всю русскую культуру. Откреститься от Бога означало для них поставить вместо него что-то другое, отрешиться от Церкви-матери - устроить сортир на месте алтаря, но рядом заботливо построить храм новой веры. Проще, перейти из одной веры в другую. И такая вера была создана вопреки чаяниям воинствующих атеистов вроде Ленина. Реальный социализм по Ленину выглядел бы совсем иначе, чем реализованный сталинский вариант - поскольку Владимир Ильич по мировоззрению был либералом, скорее европейцем, чем русским.
Сталинизм был синтезом народной веры, коллективного бессознательного, и сознательных усилий его творца - Вождя. В нём без труда можно обнаружить все черты имперского российского православия, восходившего, в свою очередь, к незапамятному византийскому времени оно.
Коммунизм воспринимался как трансцендентный прорыв из
Важнейшая часть этого комплекса представлений - мессианизм, вера в собственную избранность и особую историческую судьбу. Мессианизм был присущ русскому обществу, но в гораздо более сниженной форме. Русский народ, равно как и создающийся на его основе советский народ, представлялись исторически созданным для прорыва в принципиально иное будущее. Советская история была нацелена на создание своего особого прошлого, которое бы воспринималось как предуготовление к пришествию коммунизма.
Точкой схождения прошлого и будущего, идеального коммунизма и реального социализма признавалась сакральная фигура Вождя - Сталина. Ему приписывались сверхчеловеческие черты, превращавшие обыкновенного человека в помазанника некой высшей и благой силы.
Православные "грех" и "страх Божий" стали основой особого отношения к репрессиям, поскольку создали специфичное восприятие постоянной угрозы - при этом личный страх и борьба за существование не переходили в отвергание сталинизма и борьбу против государства. Православное мировосприятие породило представление о заложенном в человеке иррациональном стремлении к греху - в новом понимании о "первородном грехе", то есть неизбежном проявлении пережитков прошлого, и слабости человека перед искушениями - предрасположенности к контрреволюционной деятельности. Представлялось, что "греху" подвержены все без исключения, кроме, разумеется, товарища Сталина. Репрессии в таком разрезе воспринимались как необходимое и желательное явление, очищавшее общество за счёт ритуального принесения в жертву отдельных членов общества, чья сумма грехов превышала норму. Если человек сам ощущал в себе "семя греха", то он был морально неспособен протестовать против репрессий или же принимать меры для индивидуального спасения. Сам характер репрессий, которые затрагивали все без исключения слои общества, служили подтверждением этому: в их всеохватности видели проявление высшей правды - ведь гнев Бога, проявляющийся в бедах и стихийных бедствиях, служит лучшим подтверждением существования Бога и только укрепляет веру в Него.
И, наконец, эсхатология - вера в скорое обновление физического мира в форме катаклизма, перехода его в инобытие. В отличие от мистического акта апокалипсис по-коммунистически представлялся в виде глобального конфликта сил Света (СССР, соцлагеря, коммунистов всего мира и "прогрессивного" человечества) против сил Тьмы (воинствующего империализма, пережитков прошлого и предательства в коммунистическом лагере). После обязательной победы предстояло начаться новой, подлинной истории светлого и вечного будущего - всё предшествующее было лишь мучительной подготовкой к этому переломному акту в земной и даже космической истории, поскольку обновлённому человечеству предстояло овладеть тайнами мироздания и выйти на новый уровень бытия.
Сталинизм невозможно понять без этой религиозной составляющей, без воспитанного особого мироощущения, доходящего до массового фанатизма. Тут возникает сложность восприятия этого феномена со стороны человека иной культуры, поскольку сталинизм как религия имел основу в коллективном бессознательном и практически не проявлялся в качестве формально сформулированного катехизиса. Но код сталинизма=религии, проявлявшийся в пропаганде, искусстве, общем строе жизни был понятен носителям этой традиции без перевода.
Немногие, очень немногие смогли отрешиться от такого образа мышления. Собственно принципиальных научных атеистов, подходивших к коммунипзму как научному учению, верных последователей Маркса и Энгельса, в СССР практически не было. Скорее, к ним надо отнести дореволюционных меньшевиков и периодически возникавшие фракции ВКП(б), которых пугал размах сталинских преобразований. Но с русским мессианизмом активно соперничал другой - иудейский, который внёс свою лепту в разжигание мирового пожара.
Тон задавали местечковые пассионарии, которые повышали градус религиозности до точки кипения. За спорами о перманентной революции в мировом масштабе и возможностью построения социализма в отдельно взятой стране, за тысячами (многими тысячами!) жертв партийных дискуссий на самом деле стоит две религиозные установки. В сталинизме насмерть сцепились не вера и научное мышление - а две мессианские веры. Сталинизм тяготел к национальному мессианству, троцкисты и иже с ними - ко всемирному. Сталинизму как системе приходилось ликвидировать эти элементы, гасить их всеми способами, чтобы вернуть реакцию в советском котле в управляемый режим.
Такой "сталинизм" был отменен Хрущовым. Мотивации его судьбоносного решения весьма сложны и непонятны, поскольку сам он хранил о них молчание - или же не смог оформить подсознательные ощущения в словесные формулы. Здесь могли действовать несколько факторов: естественная смена поколений фанатичных сталинистов на другие, исповедующие более приземлённые цели; личные черты характера Никиты Сергеевича, которому такой настрой был чужд или просто опасен; возможно - просто вера в другую модель социализма, более приземлённую, которая бы основывалась на обеспечении "каждому - по потребностям" и победу в мирном соревновании систем.
Он предложил ревизию сталинизма, исключив из неё религиозную составляющую, которую он называл "культом личности". Прав он или не прав - судить трудно, лично я не берусь, но вот найти достойную замену веры в комфорте не удалось - как, впрочем, и всем остальным подобным ревизионистам. Отсюда духовные истоки застоя и крушения СССР.
7. Сталинизм как "культурная революция".
Культурная революция (отметим сам термин - революция, слово для большевиков сакральное!) была начата не Сталиным, но доведена именно им до победоносного завершения. В СССР впервые в истории был осуществлён эксперимент по тотальному и насильственному окультуриванию населения, Большевики верно указывали, что нет "культуры" вообще, а есть культура классовая, обслуживающая интересы определённого круга лиц. На базе разнородных культур: народной русской, "высокой" классической русской и "прогрессивной" западной, была синтезирована так называемая советская культура. Она была искусственно создана для искусственной "новой исторической общности - советский народ" и послужила главным фактором формирования такой общности. Культура задавала параметры общества. Такая культура признавалась нормативной, то есть обязательной для изучения всеми гражданами. В целом она впитала бОльшую часть культурного наследия западной и русской цивилизаций, при этом обогатив научным и техническим аппаратом. Воспитанное на такой культуре общество оказалось способно к восприятию идей научно-технической революции и стало локомотивом развития земной цивилизации.
Культура признавалась важнейшей ипостасью коммунизма, средством его достижения. Активное неприятие советской культуры справедливо приравнивалось к измене, так разрушало монолитность советского общества и возможность его управления сверху. Точнее было бы сказать, что как раз культуре предстояло запустить новый механизм управления, в котором бы отсутствовал грубый тоталитаризм и насилие, а Кодекс строителя коммунизма стал бы суммой ценностей, вроде тех, что управляют традиционным обществом. Культура мыслилась как средство обеспечения перехода от диктатуры пролетариата и трудового крестьянства к без-классовому без-государственному обществу, как необходимая идеологическая надстройка новых экономических отношений.
Сталинизм как "культурная революция" был заторможен во время застоя, так как подобное восприятие культуры тесно примыкало к комплексу сталинизма как религии. Роль культуры как инструмента построения нового общества была выхолощена и снижена до элементарной грамотности - правда, весьма высокого уровня.
В настоящее время культура обретает чёткие классовые черты - как и в царской России. Она становится индикатором общественного положения. Высшие классы имеют доступ к качественному образованию (не путать с существующим высшим!). Для всех остальных остаётся суррогат деградировавшего высшего образования или полное его отсутствие. Государство фактически смирилось с элементарной безграмотностью нескольких процентов населения, что при сталинизме было бы вызовом системе и повод для принятия решительных мер. Для остального населения считается допустимой функциональная грамотность, которая позволяет выполнять несложные работы, но не даёт возможность анализировать и критически относиться к существующему положению.
И эта грань сталинизма сейчас потеряна, причём уже безвозвратно.
Итак, что у нас в сухом остатке?
Многое, что вменяется в вину сталинизму, на самом деле имеет отношение к конкретным условиям эпохи, которые не имеют никаких шансов повториться, частью отменено ходом исторического процесса, запущенного самим Сталиным. К сожалению, остальное переродилось и явилось в иной форме, оставив прежнее содержание.
Как выясняется, тоталитаризм отлично мимикрирует и способен существовать в любых обличьях, даже антитоталитарных. Поэтому конструктивнее оставить в покое "сталинизм" как историческое явление (которое, безусловно, подлежит тщательному изучению) и вплотную заняться тоталитаризмом в новом обличии, который маскируется под антисталинизм.
Почему требуется "десталинизация", которой столько внимания уделяет лично Президент РФ?
Ответов несколько.
1. Правящая каста чиновников полностью освоилась со своей ролью бесконтрольных распорядителей собственности страны и не желает никакого контроля над собой: ни сверху - со стороны руководства, ни снизу - со стороны народа. В такой системе президент РФ лишь первый среди равных. Он не властен "в животе и в имении", каковой прерогативой обладали русские цари над своими боярами-холопами (и тем держали их в рамках приличия в казнокрадстве). Сталинизация, возможность контроля по-сталински, путём постоянного выборочного террора, означает физическое уничтожение большинства чиновников: ни одно государство не может иметь столь неэффективный аппарат и столь большие расходы на его содержание. "Десталинизация" для них означает элементарное физическое выживание.
2. "Десталинизация" как часть манипуляции сознания играет важную роль в новой идеологии, поскольку подспудно приучает население к мысли о том, что тоталитаризм может существовать только в исторически сложившихся формах, как это было в СССР в 30-50 гг. или в Третьем Рейхе в 30-40-е. На самом деле репрессии могут осуществляться не карательными государственными органами, а "тихими американцами" и уголовными элементами; вместо резерва дешевой рабочей силы в ГУЛАГах могут использоваться гастарбайтеры или собственные люмпены; подавление инакомыслия успешно заменяет манипуляция сознания; свободная конкурентная рыночная экономика незаметно разлагается и подчиняется государственным монополиям, Всё с точностью до наоборот - но при этом достигается требуемый результат. Научный анализ и осмысление обществом этого феномена заменяется клише-противопоставлением: как это было раньше и как стало теперь. А поскольку теперь мало что совпадает с прошлым - то, якобы, нет и тоталитаризма. Общество оказывается обезоруженным, так как не осознаёт стоящей перед ним задачи или же осознает фрагментарно, искажённо. Полноценная борьба в таких условиях невозможна.
3. Десталинизация преграждает путь нового возрождения страны как первоклассной промышленной державы - независимо, какого типа и уровня будет эта экономика. РФ 2010-х годов слишком напоминает Советскую Республику 1920-х: это государство с отсталой экономикой, архаичными отраслями промышленности и сельского хозяйства, без политических союзников и возможностей крупномасштабных инвестиций извне. Дополнительно (чего не было девяносто лет назад) - население, которое разучилось работать по-настоящему, производить высококачественный продукт и потеряло навыки производительного труда.
Для России невозможен аналог "плана Маршалла" - принудительная демократизация и насильственное развитие полноценной рыночной экономики под контролем внешней силы. Во-первых, России предназначена участь колонии, которую развивать и демократизировать не имеет смысла, во-вторых, после плана Маршалла Западная Европа утратила фактический суверенитет и оказалась под контролем США.
Внутри России нет источников финансирования для полноценной модернизации, так как её финансы опираются на добывающие отрасли, которые невелики сами по себе и, вдобавок, могут быть сведены к нулю после падения цен на сырьё. Напомню, что в аналогичных условиях команда Сталина пошла на сознательное использование крестьян как единственного источника дохода, превратив их в государственных крепостных, а остальное население принудив работать бесплатно (государственных рабов ГУЛАГа) или за условную плату. В распоряжении новых подлинных реформаторов окажется только один полноценный ресурс - население страны, сохранившее хотя бы частично остатки советской культуры. И только за счёт этого ресурса возможно удешевление модернизации - попросту, за счёт снижения оплаты труда и, соответственно, уровня жизни. Прочие затраты - добычу ресурсов, освоение новых технологий, полную замену производственных мощностей - вряд ли удастся минимизировать. Поэтому возвращение отдельных аспектов сталинизма - вроде командно-административной системы, внеэкономического принуждения к труду, связанных с этим подавление прав и свобод личности - вполне вероятно. Но правящий ныне режим не имеет перед собой цели возрождения страны, так что ждать от него воскрешения сталинизма маловероятно.
Меня самого страшит этот вариант, но нечто подобное в современных условиях является единственным выходом из тупика двадцатилетних "демократических реформ". Поколение сталинистов вынесло эту полу-добровольную каторгу и обеспечило своим детям и внукам достойную жизнь. Не знаю, способны ли на подобное мои современники.