Аннотация: Не отдавайте "им" наши туалеты, наши лозунги "М" и "Ж"! Туалетный унисекс - но пассаран!
миль пардона просим за неудобную тему)
Судьба провела меня по многим конторам. Пафосно, но верно.
Ещё помпезнее - по многим туалетам, которые оставили неизгладимый след в моей душе. "Любите ли Вы туалеты так, как люблю их я? (почти (с), да простит меня классик за стеб - впрочем и он сам туда захаживал).
В основном это были добротные и даже отчасти чистые советские сортиры.
Ясельные, детсадовские и школьные - с напольными раковинами на уровне выщербленной глазурованной плитки, потерявшими всякие подобие цвета. Я не помню, чтобы администрация учреждений озабочивалась сооружением хоть каких-то перегородок - видимо, подрастающему поколению строителей коммунизма скрывать было нечего во всех смыслах и до последней крайности. Мы пользовались ими с непорушенной невинностью - равно и как любыми укромными уголками в любом месте и в любое время. Зато воспитатели и завучи соответствующей половой принадлежности могли в любое время заглянуть за дверь и одним взглядом отыскать возможные нарушения школьной дисциплины. В сознании моих сверстников утвердилась аксиома - туалеты для девочек и мальчиков табуированы для представителя другого пола, интересоваться ими - значит нарушать основы мироздания. Отцовский ремень и кабинет завуча наглядно показывали, чем кончается малейшее отклонение от "наших" ценностей. Не совсем педагогично, но доходчиво.
Туалеты студенческой поры как-то не зафиксировались в сознании - видимо, в них не было ничего сверхординарного. Разве что там появились писсуары и фарфоровые унитазы. Я понимаю это так - студентам доверялась такая сложная техника. В скобках замечу - в некоторых случаях напрасно. И ещё в туалетах появлялись перегородки: намёк на некую автономию личности хотя бы в отдельные моменты своей жизни. Не вина проректоров по хозчасти, что некоторые восприняли послабление как уступку со стороны государства и сделали из этого выводы о свободе личности и - о Боже! - о защите прав человека. Но я-то всё делал правильно - как в пользовании унитазами, так и в выводах из их символизма.
Дальше начиналась рабочая биография и тут я ознакомился со всей гаммой конторских туалетов - от скромных замызганных на уровне СМУ до сверкающих дворцов Главков и областных органов управления. Для человека того времени это было наглядным свидетельством отрыва "номенклатуры" от рядовых тружеников. К последним я причислял себя - мастера и инженера ПТО. Я начинал проникаться идеями туалетной революции, мечтая отнять у "них" их незаслуженно нажитое и открыть дворцы простому народу. Что сделает простой народ с туалетами, мне в голову не приходило. Я был слишком молод и романтичен. Сейчас меня это отчасти извиняет.
В моей хронографии посещения туалетов были настоящие подвиги - легендарные дощатые сооружения на стройках славного города Калачинска-Карячинска (где я заработал парапроктит) и полное отсутствие бытовых удобств в лагерях на сборах под Степным.
К туалетам на стройплощадке у меня отношение особое - мой первый наряд я выписал именно на строительство скромного сооружения на 2 очка. Смутно припоминаю и стоимость - что-то больше 20 полновесных советских рублей. Так в мою инфантильную башку выпускника по распределению вбили заглавную прорабскую истину - стройка начинается с сортира. Онтологический смысл до меня дошёл позже.
Ах, эта незабываемая романтика сибирского комариного леса! Рядовая оправка неизбежно превращалась в боевую операцию. Во-первых, надо было стратегически точно определить время и место - когда комары становятся вялыми, когда дует ветер и когда позывы организма не перейдут грань непоправимого. Тактика заключалась в том, что надо было резко и неожиданно - для комариного облака, постоянно окружающего тебя - броситься перпендикулярно основному маршруту передвижения и бежать на максимальной скорости метров двадцать. В теории это давало отрыв от преследования на 20-30 секунд. Дальнейшие манипуляции с обмундированием и физиологические отправления желательно было проделать до того времени, пока основные силы противника войдут в боестолкновения с обнажёнными тылами. Иначе незатейливое занятие превращалось в радость мазохиста от множества уколов.
Мы меланхолично пели тогда на ностальгически-белорусский мотив:
"А я сяду-присяду
Вкруг бярёз остароха,
А голённую жопу
Хай кусае комар!"
Потом я умирал вместе с советской экономикой, наблюдая как костлявая и татуированная рука рынка уродовала прежние уютные конторы. На окнах и поперёк коридоров появлялись решётки, в дверях - охрана, кабинеты мутировали в нечто несообразное и загадочное - если судить по надписям на них.
Туалеты держались до последнего. На святое рука не поднималась рука даже у новых хозяев жизни. Они по-прежнему были не совсем чистыми, но изолированными, местом тайных сборищ и демократических перекуров, пятиминутки отмены социальной грани между "бизнесменами" и "лохами". Перед писсуаром все равны. В густом табачном дыму маскировались написанные на толстых мордах следы удачливой жизни и уныние на лицах остальных. В туалетах я чувствовал, что фундамент мироздания не разрушен и Россия осталась Россией. Здесь мало что изменилось - ни в лучшую сторону, ни в худшую.
В последнее время я начал усиленно мигрировать по новопостроенным офисам. И в смысле туалетов они мне не нравятся.
О прочем пока умолчу, потому как к теме повествования это имеет косвенное отношение. Евроремонты недолюбливаю, хотя бы потому что я не получаю мзду от фирм - экспортёров строительных материалов и мне незачем изображать телячий восторг перед моющимися обоями с натяжными потолками, впадать в ступор от волшебных слов "Кнауф" и "пластиковое окно по немецкой технологии". Поскольку приходится судить с точки зрения обывателя, причём с остатками мозгов, то удовольствие это весьма среднее. А с точки зрения профессионального строителя - бОльшая часть жилого и общественного фонда РФ по определению непригодны под "ихние" технологии. Красиво, согласен. Но есть и минусы, которые не перевешивают плюсы, Впрочем - на любителя. Повторяю, разговор немного о другом.
Наряду с "красотой" и "дизайном" в офисах отчего-то неприлично мало туалетов и располагаются они прямо в офисных помещениях. Видимо, таки образом экономится полезная площадь. Два квадратных метра, который занимает туалет с одним унитазом - это целое рабочее место клерка, стол с компьютером. Выгода прямая. Физиологические и психологические проблемы персонала работодателей не интересуют.
В большинстве офисов у меня возникает проблема. Я не могу зайти в туалет. Потому что туалеты находятся прямо в кабинетах, в одном шаге от столов моих коллег, часть из которых принадлежит к прекрасной половине человечества. Поверьте хотя бы на слово, что у меня трепетное и уважительное отношение к женщинам. Моё советское светское воспитание не позволяет посещать дверь с вожделенной надписью "М" у них на глазах. Это школьное табу, которое я не вижу причины менять.
Кроме того, я подсознательно воспринимаю проблему туалета как уголовную символику "параши". Если учесть, что новое общество строится во многом по законам зоны, то я допускаю, что в размещении туалетов присутствует идеологический мотив. Параша - место ритуальной нечистоты. "Параша" и "опущенные" - надир зековского кругозора, низшая точка падения. Размещение у параши - явный признак причисления человека к касте неприкасаемых: чем дальше его место от параши - тем он ближе к высшему свету, к авторитетам и распределению благ.
Таким образом в офисах выстраивается система отношений наподобие камеры СИЗО или лагерного барака. Есть администрация-"авторитеты", приближённые и подхалимы - "суки", основной работающий костяк - "мужики", и, наконец - изгои, новички или жертвы милой офисной дедовщины. Размещение рабочих мест около туалетов просто и наглядно демонстрирует сложившуюся в коллективе иерархию. Психологически это весьма действенное средство управления коллективом.
А что, если я не хочу участвовать в этих играх, хочу остаться просто человеком?
Если наконец стать серьёзным... Проблема с туалетами отражает, по-моему, достаточно опасный сдвиг в сознании и попытку разрушить некие поведенческие стереотипы общества.
Среди них - принятое в культуре отношение к некоторым щекотливым моментам. Отправление естественных надобностей ни в одной мировой культуре не относится к общественным актам или подразумевает присутствие свидетелей. В русской и советских культурах это считалось нормой. Отказ от неё - признак унижения человека. В этом смысл "параши" в камерах и бараках. Поэтому советский человек так остро реагировал на грязь общественных и станционных туалетов - его принуждали быть скотом, что многим было не по нраву. В последнем случае было слабое утешение во временности явления. Если человек примиряется с тем, что он должен мочиться на виду у всех - значит, он уже перешёл первую грань, за которой начинается распад личности. Если он совершает это сознательно - то это вызов обществу. Общество контролировало эти моменты.
В советском коллективе прозрачность общественных отношений и всепроникаемость надзора были нормой. Но существовал предел, за который не заходил даже всемогущий местком и грозный партактив. К ним относились "секс", которого в СССР не было, семейные отношения - за исключением скандалов и, разумеется, туалетные дела. Перечень укромных уголков, где мог спрятаться человек от надзора и принуждения был невелик, но он был чётко обозначен и на них никто не покушался.
Открытость туалетных отношений подразумевает иную модель взаимоотношений. Теперь дозволено всё, нет никаких моральных барьеров. Может ли существовать общество при таких параметрах - вопрос сложный. Наблюдая со стороны за корпоративами, иной раз задаёшься вопросом, в чём всё-таки подлинный смысл этих сатурналий и шабашей....
Чтобы разрушить общество - надо, в том числе, деформировать его мораль. Нынешние офисные туалеты отлично вписываются в роль тарана, который исподволь подрывает часть общества.
Во-вторых, в данном случае осуществляется игнорирование чётких нормативных актов, который определяют площадь туалетов, количество санитарно-бытовых устройств на человека, специфику их размещения и удобство пользования.
Вообще-то существуют строительные нормы, которые никто не отменял, практика, которой придерживались десятилетиями проектировщики и строители. Отменить, сломать, реформировать это пытались многократно и усиленно, во что было вбуханы огромные суммы. В итоге усиленного реформирования и казнокрадства выяснилось (вот ведь сюрприз?) что лучше советской системы стандартов что-то придумать не получается. И лучше всего вернуться к ним. Как проектировщик, полностью поддерживаю это мнение, потому что нынешний шабаш в нормативных документах и вольности в их интерпретации уже переходит в стадию шизофрении. Чтобы хоть как-то удержаться в том состоянии, когда что-то ещё можно сооружать, чтобы это что-то не развалилось сразу же, поредевший и деградировавший инженерный корпус окопался на советских СНиПах и ГОСТах. Это последний рубеж обороны. Дальше - обрыв. Дальше - ничего нет.
Теперь я понимаю, что советские нормы проектирования общественных зданий имели идеологическую подоплёку. Та самая "норма", над которой потешались в годы перестройки, на самом деле была формой государственных гарантий для личности. Государство, правда, устанавливало гарантии по своему усмотрению, не озабочиваясь консультацией с человеком: но, надо отдать должное советскому строю, нормы были незыблемы.
Достаточное количество туалетов, их уединённость, определённость порядка пользования были наглядным свидетельством взаимоотношения государства и личности. Государство требовало - но и давало, определяло - но и дозволяло. Сейчас нет ничего разрешённого и ничего отменённого, есть только произвол владельца офисных хомячков. На фоне этого бросающийся в глаза евроремонт офисов выглядит издёвкой - как раззолоченные носилки, которые принуждены нести рабы в роскошных ливреях. Тяжесть их от этого не уменьшается.
В туалетах совершён обходной манёвр, который позволил противнику проникнуть далеко вглубь нашей обороны.
Люди, будьте бдительны!
Не отдавайте "им" наши туалеты, наши лозунги "М" и "Ж"!