Аннотация: Попытка дать привязку на местности объектов Омска тартарийского периода, а также гипотеза о сущности тартарийских городов как элемента цивилизации эфирных башен
Я попытаюсь дать общее представление, чем был тартарийский предшественник нынешнего Омск. И почему его следы не обнаружены.
Сведения о застройке Асгарда Ирийского носят совершенно легендарный характер и ограничиваются,общими указаниями.
Строительство "га-ра-да" - так точнее звучало слово "город" в те времена (корнесловы можно истолковать как "место стремящихся к Солнцу") - началось по исчислениям инглистической традиции 106 778 лет назад. Асгард на берегу Ирия=Иртыша считается очередным в цепи преемственности Асгардов, его непосредственным предшественником был Асгард Даарийский. Последний из Асгардов был основан выходцами из Даарии (Арктиды), погибшей в результате планетарной катастрофы. Город можно считать столицей территории, занятой прямыми потомками Белой расы - при условии правильного понимания, что это был не город и не столица в современном нам понимании. Асгард был городом храмов, достигавших исполинских размеров. Поскольку никаких способов проверить информацию подобного рода сейчас нет, то приходится оперировать ею или как-то обходить противоречия. Поэтому я отсылаю желающих продолжить знакомство с Асгадом к первоисточникам, а сам перейду к гораздо более позднему периоду, в котором чувствую себя гораздо увереннее - к последним векам Великой Тартарии.
Память об Асгарде сохранилась - в этом отношении место нынешнего Омска напоминало восприятие Рима в раннем средневековье. Непосредственно об античном мегаполисе с миллионным населением уже ничего не напоминало, кроме немногих сохранившихся руин, нескольких обитаемых кварталов и общей памяти, что что-то тут было - в окружении козьих пастбищ, огородов и диких зарослей с расплодившимся зверьем. С Асгардом, все-таки, было немного иначе: руин не наблюдалось, но часть обитателей отчетливо представляла, чем было это место тысячелетие назад. Этим дело и ограничивалось, жизнь изменилась настолько, что ни у кого не возникало попыток реанимировать хотя бы призрак Вечного города - как, к примеру в Риме, сохранять папскую теократию и короновать владык Священной Римской Империи Германской Нации.
"Трехликолунное дитя,
В объятьях бережных Оми и Ирия,
Блиставший Солнцем на Земле - Не отражением светила,
А славой собственной своей"
Строчки панегирика настолько набили оскомину у школяров, что во времена Тартарии служили поводом для пародий, особенно завуалированная числовая последовательность: три-два-один.
"Все три луны узришь на небе,
Коль две реки из устья жбанов Вольешь в единую утробу..."
Столетия забвения очистили искреннее восхищение Асгардом от налета официоза, и они звучат свежо, как первые дни творения ГаРаДа.
Тартарийский Омск, после того, как забылся легендарный Асгард, был рассыпанной мозаикой самых разнообразных поселений, которые никто в принципе не пытался выстроить в определенный порядок или привести к общему знаменателю.
Отдаленным примером такого города была монгольская Урга на рубеже девятнадцатого и двадцатых веков, до того, как ее переформатировали в советский Улан-Батор, то есть в настоящий город с определенной идеологией и планировкой. Города как такового не было, а были разбросанные в степи и на отрогах гор монастыри, стоянки прикочевавших монголов, китайские и русско- европейские кварталы, казармы китайской армии, дворцы феодалов, в окружении робких попыток монголов прижиться к городской жизни - это когда юрта ограждалось по русскому обычаю забором из подручного материала. Под стать такому, с позволения сказать, базису была духовная жизнь ургинцев - жуткая смесь идолопоклонного ламаизма с конфуцианством, расчетами для акционеров западных банков вперемешку с камланиями, импортированным социализмом и верой в приход Чингис-хана. В этот коктейль органично вливались даже буддийский фашист барон Унгерн и его антагонист Сухэ-Батор, воевавший за Коминтерн под стягом Матрейи.
Ну вот, представьте Ургу севернее и ранее по времени - и вы получите зримое представление о тартарийских "городах". Я бы привел более корректные аналогии с золотоордынскими городами - но, увы, мы не имеем об их жизни столь явного представления, хотя по разнообразию составляющих элементов они далеко оставили бы собой Ургу.
Города в нашем понимании, то есть определенной территории под определенной юрисдикцией с определенным населением, осознающим определенное отличие от остального человечества, на месте Омска в те времена не было. Попытаюсь разъяснить, что же было на самом деле, потому что это позволяет приблизиться к пониманию сути Великой Тартарии.
При описании тартарийского Омска необходимо постоянно держать в памяти соображение, которое назвали "феномен Отци".
"Феномен Отци" (другие написания - Этци, Эци) связан с находкой в альпийских ледниках мумии человека бронзового века (примерно 3300 г до н.э.) с прекрасно сохранившимися предметами одежды и орудий труда. В "карманах" (назовем для простоты так вместилища артефактов на мумии) сохранился набор предметов, который бы в иной ситуации отнесли с разным эпохам с разрывом в тысячелетия: заготовка тисового лука, однотипного с тем, с которым браконьерствовал Робин Гуд и сражались легендарные английские лучники - медный топор, схожий с теми, что считались относящимися ^эпохе на 600 лет позднее - каменный скребок, изготовленный по палеолитическим шаблонам - мустьерские наконечники каменных стрел. Иначе говоря, если они просто лежали рядом, кучкой в земле, и были обнаружены при раскопках, то их бы сочли оставленными представителями разных культур. Но в реальности ими пользовался один человек - он одновременно владел технологиями разных исторических эпох, выбирая наиболее целесообразные к случаю. Бронзовый топор эффективнее каменного, но наконечники стрел - расходный материал, на них нет необходимости тратить драгоценный металл, поэтому можно их изготовить по заветам предков, отстоящих от нашего Отци на сотни поколений.
Скромный Отци нанес сильнейший удар по вульгарьной периодизации в археологии, когда формальное причисление места раскопок к определенной культуре (то есть к определенному набору технологий и к определенному периоду) заставляло определять определенный набор находок к основным, часть, более примитивных в исполнении, считать сохранившимися от прежних эпох, а часть, более поздних в исполнении, вообще считать случайностью. В реальности все было совершенно иначе... В Омске тартарийского периода сосуществовали явления разных эпох, но, поскольку считается что на этом месте ничего кроме бронзового и железного веков примитивных кочевников не могло быть, но следы одновременно сосуществовашей тартарийской жизни относят к Омску имперского (русского) периодов или считают позднейшими включениями.
В отношении тартарийского Омска "феномен Отци" мог выглядеть примерно так: по соседству, на расстоянии десятка шагов, могли располагаться поселение угров, ведущих традиционное хозяйство, и поместье тартария, живущего передовыми веяниями своего времени. В одном месте
быт, который бы археологи на основании находок определили бы как относящийся к железному веку: землянки, грубые срубы, изделия из металла и кости, кости лошадей, лосей, рыбы, бронзовые и серебряные фигурки. В другом - добротная усадьба со службами, с набором средневековых артефактов, с собранием книг и тартарийских раритетов, более схожая с
поместьями российских вельмож восемнадцатого века. Более того, знатный тартариец мог быть любителем рыбной ловли и вместе с уграми плавать на челне-однодеревке по Омске с костяной острогой наизготовку, или, в ватаге своих друзей, заваливать медведя грубовыкованной железной рогатиной местного изготовления. А мальчик из общины угров мог увлечься перспективным миром тартаров, пройти обучение, влиться в элиту многонациональной общности и провести в свою жизнь в дальних походах и в погружении в глубины знаний. А на старости вернуться на свою родину, к скромным и ясному быту своих предков - о чем так мечтают многие выдающиеся люди, испытав себя на пределе возможностей - к обыкновенному покою. Потом, на протяжении поколений, в роду рыбаков сохранялись бы раковины каури, китайский фарфор и тартарийские навигационные приборы в память о выдающемся предке.
Что из описанной мною гипотетической ситуации дойдет до нашего времени и как интерпретировано археологами? Книги не могут сохраниться - они слишком уязвимы ко времени, пожарам и многочисленным ищейкам, желающим спрятать под замок память о Тартарии. Тартарийские артефакты, в том числе и навигационные приборы, изготавливались преимущественно из драгоценных металлов и поделочных камней. Даже не стоит пояснять почему до нашего времени не дошло ни одного надежно атрибутированного изделия "made in Tartaria". Сколько уцелело из тысяч тонн золотых предметов великой империи Тауантинсуйю? Один золотой початок кукурузы, если я не ошибаюсь. Отпечатки деревяных конструкций в грунте или древесная труха от поместья тартарийца? А чем конюшня Тартарии тринадцатого века отличается от конюшни омского купца восемнадцатого века? Ровно ничем. Дендрохронология может определить, что сохранившаяся древесина имеет другой рисунок колец, чем характерная для имперского периода, но, во-первых, дереву еще надо сохраниться - а оно сгнивает за считанные десятилетия, и, во-вторых, остатки Тартарии надо искать целенаправленно, чего в отечественной археологии не наблюдалось никогда. В конце концов, даже если на месте очередной стройки всплывут какие-то находки, то за считанные дни, отведенные археологам, они обнаружат россыпь ржавого железа, кучи костей, захоронения с несколькими уцелевшими костями и предметами, отпечатки каких-то конструкций в грунте. Вся эта смесь будет безошибочно отнесена к кулайской культуре. Случайно найденные монеты из разных мест, ракушки каури и осколки фарфора объявят поздними вкраплениями.
Я уже не говорю о том, что в археологическом смысле Омск совершенно не исследован, иначе говоря, на месте, весьма выгодном для заселения, не обнаружено практически ничего, а все находки имеют случайный характер.
Оплот-на-Оми (так чаще всего именуют местность будущего Омска) в целом был рядовым региональным центром - опять же, при правильном понимании, что в Тартарии не было такого принципиального противопоставления центра и периферии, столицы и окраины.
Столицы, как постоянной географической точки, в истории страны практически не возникало. Столицы были временные - или сезонные, или по выбору Пресвитера. "Столицей" был аппарат центральной власти, двор владыки - примерно также как как в раннем средневековье король обычно перемещался со своим двором, дружиной и микроскопическим госаппаратом от своего поместья в другое, попутно сворачивая к вассалу побогаче. Причина была проста - натуральная экономика раннего средневековья просто не могла обеспечить перемещение и сбор необходимых ресурсов для снабжения стационарной столицы, поэтому Магомету приходилось идти к горе, то королю выезжать своим величеством на место прокорма и покидать после оскудения оного. Экономика Тартарии, в принципе, была гораздо развитее чем описанный мною пример из франкского периода Франции, но тут вступали в действие скорее идеологические причины, делавшие центральную власть вечным странником. Тем более, что перемещаться приходилось не .по бездорожью в допотопных телегах, а в комфортабельных эфирных башнях, которые обеспечивали все удобства работы и жизни.
Тартарийский Омск неоднократно превращался в место размещения центральной власти - то есть место остановки на месяцы и годы вей-веж Превситера. Но каких-либо судьбоносных решений при этом не принималось, отчего и памяти об этом не сохранилось в устных преданиях и обзорных источниках.
Больше сведений о том, как он становился местом сбора объединенных армий и баз снабжения - в таком виде он играл одну из ролей имперского Омска как центра военного округа. Так же можно провести еще одну аналогию с известным нам российским Омском: Омск, точнее Казачий форштадт (станица Омская) воспринимался столицей Сибирского казачьего войска. Регулярного казачьего войска в Тартарии не было, хотя именно тартарийская жизнь породила казачество как явление - как резерв вооруженных людей, находящихся вне формальных организационных структур вроде племен и государств, готовых встать под боевые стяги с Черным Грифоном по призыву Пресвитера. Само это гулящее скопище признавала несколько центров сбора, и район Омска отмечался как Копное Поле Верхнего Лукоморья. Здесь собирались на свои сходы обитатели Прииртышья - чалдоны, казаки и переселенцы из Московии. Здесь же они сбивались в боевые курени и отправлялись на юг - замирять очередную замятию у киргизов или пособлять монголам в бесконечных войнах с Китаем.
Как административный центр Тартарийский Омск не воспринимался. Тут сказалась древняя топонимика Прииртышья, восходящая ко временам Беловодья. Тогда Прииртышье носило название Иривесья (как вариант - Иривесия), оно мыслилось как пространственный крест, одну ось которого представлял Иртыш, а другую - Омь и нынешняя Камышловка. Правда, в эпоху Беловодья это были огромные потоки, вроде Енисея нижнем течении, связанные с обширными морями-озерами на Западно-сибирской равнине, Арало-Каспийском-Черноморском водоемом и тому подобными. Иривесье тогда представляло собой плоскую равнину в россыпи озер, чем отличалось от горных стран на месте Урала и Алтая. Вот эта равнина разделялась ("крыжевалась"- встречается такой термин) указанными реками на четыре четверти - "чети". Асгард располагался как раз на точке пересечения речного креста. Он связывал чети воедино - и был вне их. Такое восприятие в консервативном сознании тартаров сохранилось до последнего, даже когда радикально поменялась география и демография
Во времена Тартарии полоса вдоль Ирия в этих границах считалась коренной волостью-весью с наиболее чистым и родовитым тартарийским населением, прямыми потомками Белой расы, хотя действительность была немного иная. Великая Тартария формально делилась на несколько НадЗираний (НадЗрание - так древнее и правильнее), которые с натяжкой можно назвать провинциями - губернаторствами. Функции губернаторов - НадМиряющих- скорее носили совещательный характер во взаимоотношениях с местными ханами, эмирами, князьками и старейшина родов. Особенность проецирования верховной власти на территорию района современного Омска заключалась в том, что фактически сфера деятельности НадМиряющего Асгарда ограничивалась незначительными в размерах окрестностями. Но он же считался вышестоящим над соседними губернаторами, которые надзирали над огромными территориями Верхнего и Нижнего Иривесий. Мне больше не попадалась такая двухступенчатая система управления, так что можно только гадать о ее причине - то ли реальным стратегическим значением Омска во времена Тартарии, то ли пиететом перед легендарным прошлым. Границей между Верхним и нижним Иривесиями были русла Оми и Камышловки, так что Асгард-Омск тартарийского периода действительно располагался точно на их границе. Иногда выделялась особая административная единица Ближнее Иривесье, локализовавшаяся в окрестностях бывшего Асгарда, тогда НадМиряющий Асгарда являлся именно ее губернатором.
Периодически НадМиряющие получали началие над регулярными частями скорострельщиков, но когда опасность, вызвавшая это чрезвычайное мероприятие исчезала, то восстанавливалось принципиальное разделение регионального уровня централизованной власти на гражданскую и военную. Гражданский НадМиряющий имел резиденцию в районе холма, на котором ныне располагается телебашня и который является высшей точкой Омска, располагается он на расстоянии б километров от места впадения Оми в Иртыш, то есть далеко за пределами имперского Омска. Некоторые называют этот холм сейчас Лысой горкой, оригинальное тартарийское название не сохранилось. К северу от холма протекала небольшая речушка, которая в историческом Омске оставила память о себе в виде оврага. Удаленность резиденции от наиболее обитаемой части кажется немного странной, но она оправдывается смещением на север, в сторону второй стратегической линии - русла Камышловки, тогда полноценной реки, соединяющей Иртыш с Ишимом. НадМиряющий зримо демонстрировал контроль над важнейшими точками местной топографии. Резиденция включала в себя жилые покои и личные службы регулярно сменяемого губернатора, присутственные места, казармы личной охраны и центральную тюрьму. Укрепленный городок имел посад, в котором проживали отставные чиновники и члены семей действующего аппарата власти. Теперь это пятно расселения занято строениями и лесонасаждениями аграрного университета, никаких раскопок при освоении участка не производилось. Скорее всего, капитальных зданий было немного, а столь любимые тартарами древо-земляные сооружения в сочетании с мобильными шатрами действительно не оставили зримых следов. Русские разведчики семнадцатого века точно не видели населенного поселка на этом месте.
Функции НадМиряющего сводились не к подавлению своих надзираемых, а в приведении их к гармонии во имя всеобщего блага. Полем приложения его усилий были не крупные общины местных обитателей, купеческие и ремесленные гильдии - они пользовались самоуправлением, а взаимоотношение между ними, поддержание порядка и разрешение споров, выходящих за пределы местного самоуправления. Поэтому его аппарат был невелик и рассосредоточен по всему вверенному пространству: таможни, полицейские участки, штат шпионов. Внешне незначительный отряд представителей центральной власти не превышал среднюю дружину окрестного князька, но за счет массы тайных помощников и резерва волонтеров он в считанные часы мог превратиться в солидную силу.
С Омском тартарийского периода чаще всего отождествляется Оплот-на-Оми как название полка самострельщиков, место их размещения, мобилизационного округа и зоны ответственности. Это вторая зримая составляющая Великой Тартарии в районе Омска. История Уряда Иривейсьего изобилует драматичными историями и крутыми поворотами, их следует привести в другом месте, чтобы представить во всей красе, а сейчас лучше остановиться на том, как полк регулярной армии вписался в омскую мозаику.
Концентрические круговые казармы скорострельщиков располагались на высоком правом берегу Оми на достаточном удалении от стрелки - до четырех километров.по прямой, сейчас это район частного сектора по ул.Восточная. Уряд - то есть территориальный полк - насчитывал до тысячи бойцов, с учетом необходимой инфраструктуры им требовалась настоящая крепость, пусть даже в привычном для тартарийцев скромном древо-деревяном исполнении. Оплот имел собственную пристань на Оми, оборудованную для перевалки значительного объема грузов. В стратегии Тартарии Омск был главной операционной базой для действий в обеих частях Туркестана - Западном и Восточном, следовательно, Оплот должен был обеспечивать снабжение армий в десятки тысяч воинов. Отдельная зона складов-полуземлянок каскадом спускалась к пристаням.
Оплот быстро оброс собственным посадом, в котором проживали семьи женатых скорострельщиков, доживали свой век ветераны, молодое поколение готовилось к повторению пути своих отцов. Ближайшим аналогом такого устройства будет стрелецкая слобода семнадцатого века в Москве. Этот городок был самым густонаселенным и значительным по площади селищем в пятне современного Омска. Руины и землянки Оплота-на-Оми использовались первыми обитателями Бутырского форштадта для временного жилья, источника дерева на топку и поиска дефицитного железа.
Население имперского Омска несколько раз радикально изменялось, так, что от предшествующей волны обитателей оставались жалкие остатки, вследствие чего историческая память прерывалась. Первопоселенцы-строители первой Омской крепости рассеялись крестьянами по окрестностям, дав начало пригородным деревням; новые прилив сборного населения был при строительстве второй Омской крепости и создания на ее основе административного центра; перед Отечественной войной 1812 года из Омска были отправлены на театр военных действий все регулярные части, то есть основная масса населения снялась и ушла на запад вместе с "городообразующими" военными. Все последующие волны переселенцев - новых омичей, видя руины Оплота, считали их оставшимися от предшественников имперского периода, пока они окончательно не стерлись с лица земли. Тем более, что русские переселенцы неотчетливо отделяли тартаров от самих себя, считая их просто предшествующей волной: их говор и обычаи не выбивались за черту разнообразия русского мира, чтобы вызывать какое-то подозрение.
Местонахождение следующего селища не так определено. Существует множество свидетельств, что оно располагалось "между" резиденцией Надзирающего и Оплотом. В воспоминаниях Влахамира Крыжанича, уроженца ближнего к Омску Иривесья, есть фраза, которая с излюбленной для тартаров двусмысленностью определяет как топографию места, таки размышления о выборе жизненного пути: "Те годы в схолии я провел, разрываясь между плацем Оплота и губернскими канцеляриями, пока лихие кони обрядников не унесли меня к моей судьбе". Между нами говоря, Влахамир провел буйную молодость в портовых кабаках на Иртыше, так что сердце его разрывалось и в третьем направлении - в сторону стрелки Иртыша и' Оми, Путь-града, со всеми злачным местам, сопутствующими перекрестку торговых путей. Тем не менее, юноша начал свою карьеру с крайней опасной и ответственной должности обрядника - судебного пристава, обреченного работать за сотни верст от тартарийских городов, в гуще туземного населения, распутывая их тяжбы и ссоры, в одиночку выступая как против преступников, так и против диких зверей и убийственного климата.
Влахамир назвал интересующее нас место схолией. Мюллер в нотациях один раз написал было "монастырь-университет", пытаясь уяснить назначение, но почувствовал в двойном названии оксиморон и далее употреблял в качестве обозначения "схолия" или "соборо". Асгардийское соборо - собрание обитающих обитающих вокруг Асгарда.
Придется приступить к подробному описанию функций этого места (или учреждения), чтобы внести хоть какую-то ясность.
Да, соборо - отчасти монастырь. Но в тартарийской оригинальной трактовке. Формально Великая Тартария была теократией, поскольку во главе ее стояло духовное лицо - Пресвитер (Предстоящий), отрекшийся от своего рода и обыденной жизни ради служения всем людям и живым существам. Иерархия государственных служащих представлялась как община своего рода монахов, также отрешившихся от жизни - аналогом могут служит западно-европейские военнорыцарские ордена. Основа территориального устройства рыцарских орденов - замки-монастыри. Точнее, поскольку тартарийская государственность сложилась задолго до крестовых походов, то следует признать, что это пример Тартарии повлиял на такие квазигосударственные организмы. Еще один источник такого оригинального устройства - более древние арийские представления о варнах - сословиях, имеющих особое место в структуре общества. С этой точки зрения Тартария есть государство, в котором сословие брахманов является ненаследственным и частично замещает кшатрийское, изначально правящее сословие, в государственном управлении.
В результате такого синтеза появляется класс управленцев, который отделяется от весьма патриархального устройства из подчиненных общин; люди, поступающие на государственную службу являются то ли монахами - иноками в западном понимании, то ли брахманами в арийском. В любом случае они уже отделены от взрастившей их среды и составляют новую общину. Для нескольких категорий служащих, так называемых малых (младших) пресвитеров - Предстоящих, обязательными были отречение от своего рода, временный запрет на обзаведение семьями и строгое подчинение верховному Предстоящему. Ядро государственного аппарата составляли члены ордена Предстоящих.
В Тартарии существовало деление на тартаром "по Роду", то есть чистокровных, ведущих родословную от Белой расы, и на тартаров "по Зову", кто чувствовали себя призванными к служению, то есть для тех, для кого вопрос о происхождении был второстепенным, а главным были государственная служба и признание тартарийской культуры. Жителям бывшего СССР такое понять просто, так как "русский" в те времена означало и этнографическую принадлежность (бывшего дореволюционного великоросса), и восприятие советского образа жизни как главенствующего (вливание в "новую историческую общность советских людей"). СССР не изобрел ничего нового, он следовал архетипам, заложенным еще Великой Тартарией и
переданным через Российскую империю. Для остального человечества такие вещи вызывали недоумение.
Так вот, соборо были базисом иерократии. Переходя на современный язык, они являлись госпредприятиями во всех основных отраслях хозяйства, брали на себя функции социального обеспечения и обучения, являлись муниципальными образованиями.
Соборо занимались всем, что обеспечивало существование тартарийской цивилизации: земледелием, скотоводством, племенной работой, лесозаготовками, строительством для собственных нужд, изготовлением транспортных средств, ремесленным производством. Те соборо, которые располагались на торговых путях, вроде омского, активно участвовали в меновых и денежных операциях, имели фактории в тайге для скупки пушнины, отправляли экспедиции за мамонтовой костью или кожами, через посредников торговали с Европой, Китаем и Индией. При определенном анахронизме я бы назвал соборо предтечами хрущовских совнархозов, но совнархоз для современного читателя такая же непонятная древность, как и тартарийский соборо. Все что производилось в рамках соборного хозяйства, расходовалось для обеспечения тартарицев "по Зову", когда они уже не находились на службе, и, следовательно, не получали содержание от государства денежное и продуктовое довольствие. Можно сказать, что пайки и места проживания, предоставляемые местными соборо, служили аналогами современных пенсий и социальных пособий. Также обеспечивались увечные служащие, вдовы с детьми, сироты. Так как деньги имели ограниченное хождение в Тартарии, система распределения была скорее натуральной, то эти "пенсии" представлялись как своего рода оплата за посильный, часто формальный труд. В этом смысле сходным образом поступали инки, декларируя обязательность и святость любого труда: их система распределения, видимо сходная с тартарийской, обеспечивала всех, но в обмен на символическое участие в общем хозяйстве. Гораздо скромнее, вспомоществование от соборо распространялось на бродяг, переселенцев, пострадавших от стихийных бедствий и на прочие категории населения, оказавшиеся вне своих общин и государственной системы.
Следующая функция соборо - медицина для государственных служащих, членов их семей: полноценные госпитали и аптечное хозяйство. Центральные из больниц, с кафедрами местных врачебных школ - "схолий", находились в самих соборо.
Ну, и завершающая из основных функций соборо - образование, среднее и высшее по государственным стандартам. Начальное образование, в том случае если человек в Тартарии получал его, производилось в общинах и родах, иногда - своими учителями, иногда - присылаемыми из соборо. Только в том случае, если человек (или его родители) сознательно готовили его к государственной службе, к переходу в тартары "по Зову", то он имел право на обучение в соборо. Государство нуждалось в притоке потенциальных служащих, обладающих определенным объемом знаний для осуществления своих служебных обязанностей, поэтому брало на себя- точнее, перелагала на соборо - эту обязанность. Каждое соборо постоянно готовило кадры для своего НадЗирания. Для желающих продолжить образование, посвятить себя науке, в отдельных соборо исторически складывались специализированные факультеты, в которых тартарийцы - зачастую, не только они - продолжали обучение или самостоятельно работали в архивах. Асгардийский соборо славилось своим собранием древностей, сохранившим память о баснословных временах, а также исторической и филологической школах, столь необходимых для дешифровки уже непонятной информации. В этом смысле Мюллер был прав, называя соборо университетом. Но университетом государственным.
Из описания понятно, почему четко локализовать на местности Асгардийский соборо невозможно в лучшем случае удается указать, где находился, к примеру, комплекс учебных корпусов (они же Асгардийский архив), как это видно из мемуаров Влахамира Крыжанича. Предположительно можно расположить торговое представительство соборо в райне Путь-града, а склады считать совмещенными со складским хозяйством Оплота, раз есть информация, что скорострельщики брали на себя охрану государственных (соборных) хранилищ с продовольствием. Остальные службы и строения соборо рассеивались на десятки квадратных километров.
Высшая власть Тартарии пыталась по своему оптимизировать экономику и ввести элементы планирования. Отдельным соборо придавалась специализация в поставке ресурсов - так, Асгардийский соборо отвечал за поставку соли по сибирским казенным складам.
Я закончил описание трех частей Омска периода Великой Тартарии, которые имели отношение к государственности и как селища формировали разреженную струтуру тартарийского города.
Следующий по значению и по размерам поселок на территории Омска назывался Путь-городом, если считать это наименование собственным именем. Из истории Тартарии известно несколько Путь-городов, также как омский, они являлись перекрестками торговых путей. Пристани по Иртышу, Оми и Камышловке чаще называли то асгардийскими, то омьскими. Как единое целое они так и не сложились: склады, караван-сараи, магазины, плотбища, верфи, таможни, кабаки и бордели тянулись на многие километры по берегам рек. Центром их была стрелка на правобережьях Оми и Иртыша, на месте второй Омской крепости. За столетия изменения русел рек и несколько катастрофических наводнений уничтожили все следы их существования, погребли под наносами или скрыли толщей воды.
Тартария традиционно не вмешивалась во внутренние дела торговых товариществ и цехов ремесленников, причисляя их к опекаемым общинам. Согласно идеологии тартар внутренние дела общин не подлежали вмешательству со стороны центральной власти. Но определенное беспокойство торговцы вызывали, так как состояли из иноземцев и были ориентированы на получение прибыли - то есть выступали инородным элементов в системе общин коренных жителей, живущих по старинке натуральным хозяйством. Видимым следствием колебаний властей в отношении Путь-города были то максимальная либерализациия - и тогда он растягивался на десятки километров, то стремление загнать в жесткие рамки - в этом случае купцов и ремесленников сгоняли в несколько охраняемых поселков.
Характерной особенностью омского Путь-города было обилие жилых судов, использовавшихся как летние гостиницы и зимние постоялые дворы. Летом они теснились вдоль берега, зимой уводились в протоки под защиту островов. Путь-град пережил тартарийский период и, уже в изрядно оскудевшем виде, дожил до основания Первой Омской крепости в 1716 году.
На этом перечень крупных поселков - "сгущений" селищ - можно считать оконченным.
Все остальные обитатели тартарийского Омска совершенно не испытывали желания сбиваться в плотную массу и поэтому жили привольно на расстоянии десятков километров от центра нынешнего города. Тартарийский Омск рассеивался на на весь нынешний Омский район, при том что все его население никогда не превышало тридцати-сорока тысяч человек. Впрочем, в Средние века, если бы эти обитатели оказались скучены в одном месте, то то он бы оказался одним из крупнейших городов Европы и Северной Евразии.
Начать их перечень надо с тартаров "по Роду" - потомков населения Асгада Ирийского, коренных обитателей этих мест. Насколько тартарийцы второго тысячелетия от Р.Х. напрямую происходили от чистокровных асгардийцев - я предпочитаю-оставить без ответа. За многие тысячелетия многое было утеряно; в том числе чистота крови, ментальные способности, умения предков. Высокая тартарийская цивилизация, которую ее иноплеменные современники считали чудом, была лишь руиной по сравнению легендарной эпохой Беловодья. Остатки потомков Белой расы по мере сил поддерживали обычаи высоких предков, уже не мечтая жить так, как тысячелетия назад.
Обычно тартары жили большими патриархальными семьями "со родовичами и со челядью", то есть с ближайшими родственниками, дядьями и двоюродными братьями, а также с примкнувшими к семье сиротами, убогими и работниками. Обычно такой "выселок" считали за тридцать три человека, он являлся низшей территориальной единицей, а его глава, старший родович, обладал правом голоса на копных сходах. По обычаю выселки тянулись вдоль берегов рек и озер, густо обсыпая их так, что в среднем расстояние между ними было с версту. В представлении тартарийцев ценность имели именно такие прибережья с рыбными ловами, пойменными озерами, где садилась перелетная птица, заливными лугами, прилегающими пастбищами, покосами и пашнями. На лесостепной равнине и в урманах они селились неохотно, разве что когда там оседали артели на лесозаготовках, обжиге угля и прочих промыслах - а потом из них формировался новый выселок. Выселок, как правило, состоял из множества землянок, срубов, главного терема, а также многочисленных разнообразных служб. В средневековой России такая система расселения по родам мало-помалу исчезала, уступая место соседской общине- миру, которая дожила до девятнадцатого века.
Выселки объединялись в "коны" - аналог русских волостей; впрочем, и сами тартары равноупотребительно применяли термины "концы", "веси" и "волости" для названия низших административных единиц. Коны в государственном устройстве Тартарии относились к общинам, то есть к самоуправляемым единицам, во внутренние дела которых центральная власть не вмешивалась. Общины вносили натуральные подати в казенные хранилища, выполняли работы в пределах своего НадЗирания, поставляли определенное количество воинов в ополчение при объявлении войны. Тартария обеспечивала их защиту, гармонизацию пространства, разбор межобщинных споров, вспомоществование в случае стихийных бедствий.
Коны Ближнего Иривесья управлялись чеырьмя выбранными князьями, но в документах представительство потомков асгардийских тартаров упорно именуется пятикняжием. Имя пятого князя никогда не упоминается: по поводу этой загадки ведутся бесконечные споры, которые разрешаются версией, что тартары в очередной раз исключали собственно Асгард из своей исторической географии, воспринимали его как место, не имеющее современной топонимики, следовательно - и населения. Пятый князь - князь Асгарда, местности, уже не имеющей населения, но в силу священной традиции сохраняющий свое место в иерархии. Некая священная пустота, требующая традиционного почтения.
И в районе современного Омска на самом деле не было полноценного кона. Выселки, как правило, исчезали , их размеренный чинный быт не выдерживал соблазнов и суеты торговли и власти. На месте таких выселков чаще всего появлялись усадьбы отставных чиновников, которым нравилось копировать жизнь своих предков и представлять себя древними патриархами. Иногда омские выселки вырождались в обыкновенные артели или хозяйства соборо.
Необходимо отметить, что непрерывной полосы тартарийского населения в те времена не было. Значительное число выселков исчезало, распадалось по многим причинам: сказывалось вырождение древней расы, повышенные тяготы тартар, служивших своей державе и прочее, прочее, прочее. В выселках возникало смешанное население с уграми, чалдонами, татарами, а зачастую многие выселки занимались угорскими родами. Татары и киргизы не испытывали особой тяги к тартарийскому образу жизни, они предпочитали кочевать или углубляться в урманы за пушным зверем. А вот уграм, предкам хантов, тартарийский быт по берегам рек был привлекателен. Под конец истории Великой Тартарии никого не удивляли старейшины конов или даже князья из угров.
Если район имперского Омска не имел постоянного тартарийского населения, то зато обильно был отмечен иератической топонимикой: священными урочищами, лесами, берегами со святилищами, местами сходов, выборов властей, общения с пресвитерской власть и тому подобное. Эти сведения накладывались на любимую тартарами геомантию и создавали в итоге причудливый мир местных преданий. В нем сочетались как отголоски величественного асггардийского прошлого, так и события более поздних времен.
В описаниях достопримечательностей и официальной литературе наибольшего внимания удостоился Открытый Храм. Там проводились регулярные соборы по решению глобальных проблем всего Иривесья, проходили заседания князей, туда, предварительно исспросив разрешения, являлся НадМиряющий с очередным указом ПредСвятого. По описаниям, на протяжении столетий сохранялись - или воссоздавались заново из-за ветхости - обширное подземное сооружение и расположенная над нею конструкция из древних кедров, как бы обрисовывающая в пространстве контур настоящего огромного храма. Храм представлял собой каркас, скелет здания. Такое решение было продиктовано не неумением тартаров - как раз в деревянном зодчестве они были непревзойденны, для них не составляло труда сооружать настоящие небоскребы из дерева и камня. Отсутствие стен и кровли символизировало открытость присутствующих Богу и смирение пред Его волей. В нынешнем тартароведении утверждается, что пороховые склады Омской крепости как раз и представляют собой сохранившуюся подземную часть Храма. Верхняя плоскость подземной части (снаружи она выглядела как вал) являлась местом молитв любому Богу, так как по доктрине Тартарии все божественные имена принадлежат в конце концов Единому Богу - только произносятся по разному. Исключались лишь жертвы с пролитием крови или с другим видом умерщвления.
Рукотворные склоны Храма служили трибуной для выступавших или амфитеатром для зрителей мистерий, проводившихся внизу. На некотором удалении от строения располагались Врата, отмечавшие священные границы участка: за них запрещалось проносить оружие, а всякий входящий должен был прочесть молитву и с поклоном обратиться к окружающим, подтвердив, что его помыслы чисты, сердце обращено добру и благу всех людей, а руки свободны от орудий убийства. В поздней Тартарии географическое расположение врат (по сторонам света) сменила конфессиональная символика. Врата превратились в открытые часовни христиан, язычников, мусульман, тенгрианцев, буддистов и так далее. Открытый Храм бывшего Асгарда можно считать зримым олицетворением тартарийского взгляда на религию, столь отличного от общепринятого: все пути ведут к Единому Богу, но доведет туда только искренняя вера. Последний из Храмов был сожжен во время джунгарских сумятиц, потому что там оборонялся один из отрядов участников распри.
О местонахождении Храма было известно, но интерес у бугровщиков он не вызывал - там не было ничего кроме дерева, камня и земли. Но вот вот еще одна достопримечательность тартарийского Омска породила настоящий кладоискательский эпос и до сих пор вызывает интерес, включая плохо скрываемое внимание компетентных органов.
Речь идет о Звездной Академии. Схола Стражей Стожар, как ее с почтением именовали современники. Строго говоря, к самим стражам Стожар никакого отношения эта схолия не имела.
В незапамятные, еще дааарийские времена, Белая раса содержала особый корпус воинов, инженеров и ученых, охранявших пупувину, связывающую их со звездной прародиной. Из названия Стражи Стожар следует, что Плеяды были такой родиной или же промежуточным узловым терминалом. Стражи обеспечивали Транспортировку грузов и охраняли коммуникации от атак Врага. Скорее всего, перемещение шло не в известном нам физическом космосе межзвездного вакуума, галактик и звездных систем, а каким-то другим путем, более коротким и удобным. Даарийское предание предельно четко повествует о гибели всех без исключения Стражей в арьегардных боях на орбите Земли. Последние из них взрывались с действующими Звездными Вратами или обрушивали искусственные планетоиды на плацдармы рептилоидов уже на самой поверхности Земли. Там же, вне поверхности Земли, располагались базы, учебные центры и архивы Стражей. Эти знания подлежали самоуничтожению в первую очередь при малейшей угрозе захвата, так что по здравому размышлению трудно представить, что в таких условиях и через столь долгое время наука Стражей дошла до Тартарии.
Несомненно речь идет о неком компендиуме знаний в этой области, собранном в Асгарде Ирийском - а сохраниться могли крохи, учитывая гибель всех знающих, катастрофы, переселения и неактульность теоретических наук для нужд обитателей Беловодья. До времен Тартарии, разумеется, дошло еще меньше... И все же эти проценты от процентов знаний предков были фантастичными для тогдашнего мира. В них было могущество Великой Тартарии, все жаждали обладать ими.
Схолия Стражей, как можно понять из источников, не являлась соборо, то есть частью тартарийской иерократии. Это было общее достояние тартар "от Рода", а государство считалось только одним из соучредителей и охранителем схолии. Схолия обладала автономностью от власти, то есть подходила под определение университета в европейском понимании. Данное обстоятельство вызывает недоумение, так как иерократия обладала полной и безоговорочной монополией на все, что связано с эфирными башнями - а тут, получается, власть Пресвитера не распространялась на старейшую школу строителей и управителей вей-веж. Тут снова срабатывала традиционность мышления тартаров, которые хранил до последнего отношения, возникшие в незапамятные времена. Отчасти ситуация разъясняется тем, что учебный курс Схолии мог казаться слишком теоретическим и отвлеченным от насущных потребностей вежевождения: это была высшая теория межзвездных путешествий, мало соотносимая с робкими "каботажными" перемещения времен Тартарии.
Существовали жесткие правила отбора учеников, например, они должны были быть чистокровными тартарами, иметь несколько поколений благонамеренных и почтенных родителей, проявлять на начальном обучении интерес к определенным видам познания. В требовании к чистоте крови сказывались на расистские представления о высших расах, а всеобщее убеждение, что есть отрасли наук, которые могут постигнуть только прямые потомки Белой расы.
Схолия обладала невероятным богатством, измеряй его хоть в весовом отношении драгоценных металлов, хоть в исторической стоимости раритетов. Легенды повествуют о целых залах, выложенных золотом, заставленными приборами из драгоценных металлов (принцип действия многих уже был непонятен), алмазных телескопах, окнах в глубины космоса из самоцветов, остатки устройств из глубин космоса... Но все попытки найти хоть следы этого одного из самых больших хранилищ золота в истории Земли не увенчались успехом. И не могли - Схолия наверняка располагалась вне земного пространства, в комплексе летающих сооружений. Она словно дрейфовала неподалеку от бывшего Асгарда, имея постоянное сообщение с районом нынешнего Омска. Что с ней стало - неизвестно. Наследники Стражей вполне могли поступить по примеру своих легендарных предшественников, уничтожить архивы и оборудование.
На этом обзор основных составных частей Омска тартарийского периода своей истории можно закончить. Вне описания осталось много интересного, к чему я предполагаю вернуться позднее.
А сейчас настоло время поговорить о том, чем на самом деле была вся совокупность омских селищ.
Из моего описания видно, что поселения поздней Тартарии как бы окаймляют обширное пустое пространство -то самое, где разросся исторический Омск. То место принципиально не имело стационарных строений, но периодически заполнялось полевыми лагерями федератов, ставками военачальников, открытыми святилищами местных народов или даже кочевым буддийским
монастырем при джунгарах. Там были пастбища местных татарских родов, огороды и делянки чалдонов, коптильни скотобоен и рыбачьх артелей.
Да, тартары не любили города, но при необходимости появлялись и правительственные кварталы, и мощные крепости - грады. Омские селища демонстрируют весьма странную планировку - кольцевую, поселения как бы окаймляют пустой центр и не не проявляют тенденцию занять его. Тартары вообще были прагматичными, то, что нам непонятно, не может быть сведено к шутливым формулам "это как-то связано с религией" или "сложилось исторически". Значит, в омском феномене есть какой-то смысл.
Начнем с самого простого - почему омские поселения не были сведены в одно целое, под защиту стен, что и подразумевает само название слова "город"?
Почему тартары не строили крепостей в узловых точках своего государства?
В этом вопросе они шли вразрез с практикой так называемых "цивилизованных государств". Ответ, видимо, в том, что у них не было необходимости в столь дорогостоящем способе обороны - кстати, не столь оправданном на огромных просторах Евразии с разреженным населением. У них были эфирные башни. Способ борьбы с вей-вежами был один - бросаться врассыпную при их появлении, пока они не зависнут над плотными порядками противника и уничтожат его всеми имеющимися средствами. Оплоты поздней Тартарии строились как казармы с минимальным фортификационным обустройством. Противник, вздумавший штурмовать невысокие земляные валы, обычно просто до них не добирался, поскольку его перехватывали эскадры воздушных укреплений, изрыгающих огонь, каменные снаряды, тучи стрел. Поэтому тартары могли себе позволить не скучивать в одном месте все объекты цивилизованной жизни под защитой крепостных стен, а вольно располагать на удобных для того местах. Тут нужно вспомнить стратегию кочевых армий, которые тоже не особо заморачивались с фортификацией, поскольку имели возможность перехватить противника до того, как он приблизится к их лагерям и станам.
Следующие соображения.
В тартароведении есть "проблема инглингов". Она заключается в несоответствии свидетельств в инглистической традиции (а через нее распространившуюся на всю литературу асгардического корпуса современных текстов) о существовании на территории Омска множества строений и храмов - и полного отсутствия следов их существования.
Понятно, что даже один каменный дом оставляет после себя россыпь каменного крошева и углубленный фундамент. Археологическая разведка Омска не проводилась, но при интенсивном строительстве в мегаполисе неизбежно должны обнаруживаться остатки древних строений - если бы они были, как раз этого не происходит.
Итак, огромные строения исчезли без следа, что, как известно противоречит постулатам физики. Можно, конечно, списать сведения инглингов на мифотворчество предков или на тривиальный обман.
Но как раз пустое место в центре позволяет найти отгадку.
Асгард, скорее всего, на самом деле был плотно занят сооружениями самого разного назначения, форм и размеров, но им не обязательно было опираться на землю, то есть иметь развитую подземную часть в виде оснований и фундаментов. Это могли быть предшественницы вей-веж, эфирных башен, которые на самом деле перемещались не в земной атмосфере, а в каких-то параллельных измерениях. И выражение "стоять" в данном случае может означать, что они находились в состоянии покоя - а не опирались на землю тысячами тонн веса. При этом сама башня физически могла находиться в другом измерении, доступ в нее осуществлялся по пространственному порталу, временному или постоянному. Асгард Ирийский, после гибели Асгарда Даарийского и прекращения сообщения с космосом, мог стать последним прибежищем звездного флота Белой расы.
Как ни странно выглядит такая картина, вей-вежи все-таки существовали, а их способ "полета" с перемещением в атмосфере не имел ничего общего. Они передвигались в иных измерениях, по течениям иных миров, время от времени "выныривая" в нашем континууме. Для загрузки и разгрузки им приходилось "замирать" в неподвижности в непосредственной близости у земли.
Вот эту картину и описывает инглистическая традиция - огромный терминал, порт, космодром, заполненный конструкциями всех видов и размеров, со сложным обслуживающим хозяйством, с передатчиками связи, с навигационным оборудованием, складами и средствами разгрузки.
Прошу прощения, что использую явные анахронизмы, мало соответствующие истинному назначению того, что стояло в Асгарде. Внешне это выглядело как скопище святилищ, как башни, устремленные в небо. По мере того, как из народной памяти изглаживалось истинное значение Асгарда Ирийского, сознание менее просвещенного времени заменяло истинное предназначение на современные (тогдашней эпохе) реалии. Творения техномагической эпохи переосознавались как культовые.
Огромные размеры асгардийских сооружений - сотни метров в высоту против десятков у "вей- веж" в исторической Тартарии - могло означать не только превосходство асгардийцев над тартарами, над потомками, не сумевшими сберечь древние знания и строить такие же конструкции, как их предки. Сооружения Асгарда предназначались не для "каботажного плавания" вей-веж в непосредственной близости у земного измерения, а для сверхдальних перелетов к иным мирам, которые в нашем физическом мире воспринимаются как звездные системы и галактики. Земля в древности могла видеть рукотворных исполинов величиной с горы - именно так доставлялись партии переселенцев со звезд, так выводились на орбиту планеты- крепости космического пояса защиты Мидгард-Земли.
Что с ними стало потом? Были ли они разобраны, послужили ли материалами для строившихся "вей-веж"? Выведены на "ближнюю орбиту" и стали поселениями тартаров в окружающих пространствах? Отправлены на прорыв в бездны Великой БезПредельности в последней попытке наладить связь с метрополией Белой расы?
Возможно - все предположения верны.
Историческая Тартария уже не застала их. Но продолжала использовать территорию бывшего Асгарда как свой эфирный порт, для своих вей-веж.
Можно задаться вопросом - почему, например, нет следов взлетов и посадки устройств, предназначенных для космических полетов. Нынешняя космонавтика приучили нас к ревущим дюзам, из которых извергаются водопады пламени, а научная фантастика пугает теромоядерными установками. Для меня апофеозом этой борьбы с косной материей служит бравурное описание межгалактических космолетов в романах Сергея Снегова "Люди как боги" - там звездолеты просто пожирают пространство и случайно затесавшиеся звезды. Место посадки таких монстров эпохи непрерывной НТР должно представляться в виде огромных площадок земли, выжженной до спекания. Разумеется, в Омске такого не наблюдается. И это обстоятельство вроде бы служит аргументом против представления о центре города как космодроме. В ответ я бы робко предположил, что "древнюю" цивилизацию от "молодой" отличает своего рода "экологичность", то есть стремление делать все с минимальными затратами энергии и с минимальным ущербом окружающему пространству. Иначе шансов у "молодой" цивилизации дорасти до состояния "древней" просто нет. Любые ресурсы конечны, даже вакуум у Снегова, поэтому, чтобы избежать коллапса вроде того, что грозит сейчас земной цивилизации, приходится искать пути решения проблем, не связанные с излишними спецэффектами.
Поэтому я не верю в прибытие инопланетян на огромных атомных звездолетах или в наше будущее в космосе в голливудском духе. Настоящее освоение космоса неизбежно должно привести к освоению не столь энергозатратных технологий вроде атома или термояда; по настоящему в космосе освоиться можно, если не ломиться в него, как сквозь стену, а словно "проскальзывать", используя неведомые пока закономерности и своего рода дыры в заборе. Для иллюстрации можно привести разницу в поведении аборигенов и пришлых европейцев в джунглях: первые скользят неслышно между стволами, попутно собирая добычу, а вторые тащатся по рукотворным тропинкам, прорубая мачете себе путь и ведя за собой караваны носильщиков со всем необходимым.
Изначальная Белая раса несомненно принадлежала к "аборигенам" космоса. Они не прожигали пространство ракетными двигателями - наши предки скользили по течениям и ветрам Великой Без Предельности. Глядя на нашу космонавтику и на наши мечты, они бы только добродушно посмеялись над детскими шумными игрушками.
Ковчег из Плеяд "опустился" бы на омскую землю, не примяв травинку...
Так что зримые следы звездного прошлого Асгарда-Омска искать бесполезно. Они есть, но в других измерениях, вход в которые мы позабыли.
Точно также невозможно подтвердить мое предположение, что пустой центр Омска на самом деле не пустовал, а интенсивно использовался в качестве пристани для вей-веж. Мы располагаем только отрывочными свидетельствами о роли вей-веж в жизни Тартарии - сколько их было в разные периоды истории, как они использовались, насколько часто им требовалось "опускаться" на поверхность земли, какая требовалась инфраструктура для обслуживания.
Нам ничего не известно о маневрах вей-веж при "посадке" и "взлете", то есть при приближении к поверхности земли и при отрыве от нее. Просто неизвестно, где они на самом деле перемещались - в атмосфере, под воздействием неведомых нам сил, или в иных измерениях.
В любом случае им требовалась свободная площадь. Несомненно, была какая-то система маяков и створов, еще более увеличивающая ее. Со складскими помещениями было проще - рядом располагались как государственные хранилища соборо, так и склады торговых компаний Путь- города.
Центр современного Омска был идеальным местом для "аэродрома" эфирных башен.
И тут вырисовывается неожиданный аргумент в пользу периметральной планировки тартарийских селищ, оборонная функция такой разбросанности в пространстве. Вей-вежа, при всех своих превосходящих боевых качествах в полете, на поверхности земли практически беззащитна. Она не является крепостью в полном смысле этого слова, на поверхности она представляет собой обычное здание или башню со скромным населением, большинство из которых явно не воины. Ее можно захватить неожиданным наскоком. А местность вокруг Омска весьма пригодна для проведения операций такого рода. Это западно-сибирская лесостепь, то есть ровное пространство, заросшее рощицами-кОлками, со встречающимися иногда болотцами и озерками. В колках можно замаскировать ударный отряд, подвести его на расстояние броска, а потом по равнине удариться в галоп. За десяток минут конница в галопе преодолевает до десятка километров - время, за которое вряд ли можно оторвать башню от земли, то есть вывести ее из- под удара.
Рассосредоточенность военных сил тартаров и их федератов предназначена для парирования таких ударов со всех направлений. В полосе атаки неизбежно окажется один из опорных пунктов, на взятие которого нужно тратить время, пусть и незначительное из-за малочисленности обороняющихся. Но - терять темп атаки, иначе в любой момент ожидать удара в тыл или фланг в самый неподходящий момент. А тем временем с остальных опорных пунктов, на которых не прослеживается явная угроза, на помощь задержавшейся вей-веже обязательно придет помощь и усилит обороняющихся. Скрытный налет подразумевает малочисленность нападающих, поскольку в густонаселенной местности невозможно перемещаться незамеченными крупными отрядами: главный и решающий фактор - внезапность. И он как раз теряется при периметральной системе обороны.
Такая тактика обороны опорных пунктов оптимально сочетала все технические преимущества тартаров с дешевизной расходов на военные нужды. А ведь Оплот-на -Оми - только один из "оплотов" Державы Полуночного Грифона, цепь которых из представляла собой невидимую преграду - но тем не менее непреодолимую. Единственное, что можно Поставить в вину тартарам -то, что простота и эффективность их решений не оставила никаких материальных следов их подлинного могущества.
Итак, выясняется, чем все-таки был "город" для тартаров.
Поселения тартарийского Омска служили "окаймлением" стержня тартарийской цивилизации - структуре из вей-веж, словно надстоящих над землей, не оставляющих зримых следов, которые доступны современным историческим дисциплинам. Вне нашего измерения - но и, одновременно, в нем - располагалась своего рода свифтовская летающая Лапута, игравшая роль метрополии для зависимых стран на плоскости земли. Наземные поселения сложили мостиком между обычным миром средневековых общин и фантастическим наследием пришельцев со звезд. Поэтому так трудно нам сейчас понять Тартарию, в которой сплетались несоизмеримые и несочетаемые явления.
А самое главное и самое ценное из тартарийского наследия нам недоступно. Очень хочется добавить - пока. Пока не будет разгадан секрет вей-веж, возможность проникновения в то пространство, в котором они перемещались, и где мы можем встретить подлинные руины Тартарии - дрейфующий флот заброшенных башен-кораблей. Или не покинутых своими обитателями...
От этой перспективы захватывает дух...
Тут кроется разгадка, почему Тартария исчезла бесследно, почему от нее остались невнятные легенды и зримые артефакты, соответствующие совсем иному уровню развития. Поставим вопрос иначе: а могло быть иначе?
То, что изучается историей и выдается за образ эпохи, на самом делей представляет собой тонкую пленку на наслоения предшествующих, более примитивных эпох.
Свидетелям крушения СССР это объяснять не надо. Без войны, без катаклизмов, просто по изменению некоторых законов канула в никуда великая технологическая империя. То, что от нее осталось сейчас - в лучшем случае пятая часть или четверть настоящего научного и технического уровня Советского Союза. Спустя поколения возможно лишь использование отдельных достижений ушедшего золотого века. Казалось бы - а что произошло? Несколько миллионов ученых, инженеров и квалифицированных рабочих ушли на пенсию, подались в предприниматели или спились. Им никто не пришел на замену, была разорвана преемственность опыта.
Остальные сотни миллионов продолжали жить как прежде, даже не ощущая того, что они очутились в совсем ином мире, где становятся невозможными не только полеты в космос, но и поддержание коммунального хозяйства. Считанные проценты населения убраны с магистральной линии развития общества - и общество оказалось приговорено к деградации, к откату в прошлые времена.
Или другой пример. А чем была на самом деле блестящая эпоха Ренессанса в Италии? В обывательском представлении все итальянцы читали философские трактаты и ставили написание Джоконд на поток, вся Италия жила в роскошных дворцах и участвовала в изящных поэтических конкурсах. В реальности на протяжении нескольких веков число истинных гуманистов для Апеннин одномоментно не превышало нескольких сотен человек: творцов, их высоких покровителей и тех, кто ощущал веяние новой эпохи. И вся ренессансная жизнь сосредотачивалась в нескольких десятках дворцов, библиотек, дворов тиранов. А за пределами этих едва тлеющих островков культуры шла обычная средневековая жизнь, во многих местах мало отличающаяся от Темных веков после падения Римской империи.
Представьте, что какое-то стечение обстоятельств уничтожило бы эти робкие очаги. И какой бы предстала бы Италия без гуманистов Возрождения? Темным и примитивным захолустьем отсталой Европы.
Высокая культура Тартарии была сосредоточена в вей-вежах. Без них жизнь обширных территорий наземной Тартарии немногим отличалась от остального мира. И с уходом, точнее - вытеснением, вышней Тартарии опекаемые ею территории были отброшены в своем развитии далеко назад.
Очередная катастрофа в истории земной цивилизации, которая осталась незамеченной.
Центр тартарийского Омска оставался пустынным до самого конца эпохи, до появления второй Омской крепости, которая демонстративно заняла это место. Империя утвердилась на руинах Превитерства. Любопытно, что первая Омская крепость 1716 года почтительно обосновалась на другом берегу Оми, на удалении от руин Асгарда - настолько твелико было неосознанное почтение перед прошлым. Спустя полвека, в середине восемнадцатого века вторую Омскую крепость вколотили как гвоздь в крышку гроба - прямо в центр наследия тартарийцев.
Нельзя отрицать сакрального значения пустого пространства в центре селищ тартарийской эпохи. Оно было мемориалом событий легендарного прошлого и призывом к неведомым силам (богам? героям? союзникам из Великой БезПредельности?) снова вернуться сюда. Может, тартарийцы до последнего верили, что сердце их Омска оживет, и вновь из ИноМирья проявятся огромные корабли-башни, утвердятся на тысячелетней стоянке, принесут спасения им и Земле.