Аннотация: Конспективное изложение материала, в котором я пытаюсь разобраться в своих политических взглядах
Некие наброски по поводу собственного мировзрения ввиду хронического недостатка времени и обширности темы никак не желают оформляться в законченный текст. Видимо, задача неосуществима практически, так как постоянно появляются новые идеи, которые дополняют уже возведённую конструкцию.
Поэтому я буду выкладывать свои мысли более-менее оформленными фрагментами.
Сперва я предлагаю нечто вроде конспекта, который по мере готовности фрагментов будет заменяться / дополняться развёрнутыми текстами.
1. Ощущение дежа-вю.
Россия на протяжении последнего столетия упорно наступает на одни и те же грабли, раскачивается подобно маятнику от анархии - вседозволенности к тоталитаризму - всевластию чиновников. Таков был цикл, начавшийся в 1917 и закончившийся к 30-м утверждением сталинизма, перестройка конца 80-х - и управляемая путинская демократия. Создание устойчивых процветающих государств, созданных для обеспечения нужд своих граждан, в таких условиях невозможно. Я считаю крайне невероятным вариант вхождения РФ в ранг развитых современных держав мирового уровня, практически выбирать приходится из возможности развала страна и нового варианта сталинизма (или фашизма) - только методами мобилизационного тоталитаризма реально вывести страну из разрухи "процветающих" 2000-х годов.
Во многом (но не полностью!!!) я возлагаю вину за сложившееся положение на укоренившийся образ "единой и неделимой" России, которая должна управляться из одного центра по единому сценарию. Сверхмерная централизация делает страну крайне уязвимой, поскольку любой верхушечный переворот отдаёт её во власть победителя, которому стоит только захватить власть в столице; чёткая вертикаль власти отдаёт управление страны во власть управленцев-бюрократов, которые не способны к диалогу и с обществом и не обладают адекватностью к меняющимся условиям. .
Это ощущение, подтверждённое историческими параллелями, заставляет меня искать альтернативные пути построения государственности - например, обращаться к неоценённому в полной мере опыту сибирских областников. Разумеется, нео-областничество должно исходить из совершенно других предпосылок, чем областничество классическое.
2. Областничество классическое или историческое.
Мне затруднительно сделать краткий и ёмкий обзор классического областничества, поэтому я отсылаю тех, кто заинтересуется данной темой к трудам классиков этого вопроса - Потанина, Ядринцева, Андрианова, многих других, а также к современным исследованиям по этому вопросу. Кроме того, я представляю своего потенциального читателя человек мыслящим, способным обработать информацию) и составлять своё собственное представление о проблеме. Для тех, кто предпочитает мыслить навязанными пропагандистскими клише, ограничусь указанием, что классические областники никогда не рассматривали всерьёз отделения Сибири от России (в чём их обвиняли только жандармы) и что в первую очередь они хотели учёта особого положения Сибири (шире - Азиатской России) в государственном устройстве Российской империи.
3. Клише о "московской" истории России.
Восприятию идей областничества препятствует сумма клише, которая не имеет отношения к подлинной истории и является продуктом массированной долговременной пропаганды. В Советском Союзе, вдобавок, пропаганда подкреплялась специфическим социально-экономическим устройством, которое объективно способствовало представлению о единообразии государственного устройства "единой и неделимой".
Огромную роль в этом сыграла официальная версия истории Северной Евразии, согласно которой единственным центром "правильной" государственности была Москва: именно оттуда импульс цивилизации распространился до Памира, Амура и Канады. Все прочие формы государственности объявлялись априори неправильными, устаревшими, неправильными и так далее, а вся история представляла собой обоснование необходимости распространения власти Москвы на "одну шестую часть суши". Данная версия впервые появилась при просвещённых монархах восемнадцатого века и получала монументальное оформление в "Истории государства Российского". Далее эта версия проявила поразительную живучесть, поскольку без всяких изменений пережила не только династию Романовых, которым была презентована от верноподданных учёных, но и прочие общественные катаклизмы - советскую идеологию, перестройку и путинский управляемую демократию.
Дополнительно к этому, данная теория подразумевала роль Москвы как проводника цивилизаторского влияния Европы в дикую Азию. Тем самым обесценивалась многотысячелетняя история доброй половины Евразии, её северной части - мол, до русских там не могло происходить ничего интересного и поучительного. Более того, история Северной Евразии объявлялась фактически анти-историей, поскольку набеги кочевников нарушали "нормальный" исторический процесс.
В двадцатом веке в исторической науке произошла революция, которая выразилась в отказе от рассмотрения истории только с точки зрения письменных источников, и от представления о Европе, как о единственном источнике культуры. На базе такого представления удалось создать настоящую всемирную историю, в которой хотя бы декларативно провозглашена самоценность каждого очага цивилизации и представлено многообразие исторического опыта. В России научная перестройка свершилась оригинально: эти представления были с восторгом приняты в отношении всего остального мира - но не для внутреннего пользования. Догматом русской истории является цивилизирующая роль Москвы. То, что это противоречит сумме накопленных исторических знаний, никого не смущает, так как обусловленно исключительно политическими причинами. В данном случае история как наука не имеет влияние на общественное сознание.
В сознании современного человека возник анахронизм - перенесение реалий советского общества на дореволюционное российское устройство, представление о том, что социально-монолитный СССР имел такое же отражение (предысторию) в Российской империи. По политическим причинам официальная история не стремится развеять это заблуждение.
На самом деле Российская империя была мозаичной, состояла из множества автономных территорий с различным статусом, правами обитателей и степенью возможного вмешательства центра в дела периферии. Историческое сибирское областничество не могло восприниматься тогда как сепаратизм, потому что в целом соотвествовало тогдашнему разнообразному политическому устройству державы (разве что только что в глазах пресловутого Третьего отделения собственной Его Императорского Величества Канцелярии, корпуса жандармов проще говоря). Российская имперская политика исходила из многообразия форм управления, связанных со спецификой отдельных регионов и их нахождением на определённой стадии русификации. Сибирь на протяжении всей истории обладала особым статусом, положение Азиатской России представлялось отличным от собственно великоросских территорий.
Только в отдалённой перспективе на всей территории державы имперскими идеологами намечалась полная русификация, то есть требуемая степень унификации. Во многом в свете этой генеральной линии в Сибири следует рассматривать строительство Транссиба и столыпинское переселение.
Своеобразие идей областников заключалось в том, что они противопоставляли русификации-унификации обратный исторический процесс - естественное выделение из единой культуры-матери дочерней энергичной культуры, которая в перспективе могла бы стать основой новой страны. Будущее Сибири они видели в северо-американских колониях, сохранивших культурные связи с матерью-Англии, но при этом основавших более справедливое социальное общество.
Реальная деятельность областников в краткие периоды их цивилизованного диалога с имперской властью были направлены на культурное и экономическое развитие Сибири, противодействие колониальной политике центра легальными политическими методами. Царские власти не обладали достаточной гибкостью для плодотворного сотрудничества с самой представительной общественной группой сибиряков, что роковым образом сказалось на судьбе самой монархии. Благополучная и мирная Сибирь могла стать оплотом анти-радикальных, центристских сил в Гражданской войне и сохранить преемственность прежней власти за Уралом. Но этого не произошло.
5. Имперский патриотизм
На таком понимании истории вырос весьма специфический патриотизм. Он был весьма востребован в Российской империи и в СССР. Согласно его постулатам, единственным центром патриотизма является Москва как естественный и единственный центр государства, лояльность Москве служит критерием патриотизма гражданина. Сомнение в правильности политики центрального правительства воспринимается как измена Родине.
При таком рассмотрении могут появляться идеи об отпадении каких-то национальных окраин, но мысль об отделении или форме автономии Сибири, равно как и иной "русской" области, подсознательно вопринимаются как предательство. Ниже будет рассмотрена объективная основа подобного восприятия, порождённая советским строем.
Как это ни странно, при этом не возникает вопрос о деятельности героев Смутного времени, которые по сути в итоге свергли центральную власть в Москве. События 1612 года могут рассматриваться как проявление совсем иного патриотизма, который воспринимал Москву как сосредоточие власти, как сакральный центр государства - не более того. При этом вместилищем патриотизма считалась вся страна, "Святая Русь", критерием патриотизма - отношение к идее и ко всему народу целом, а не к власти. Иначе говоря, если бы русские Смутного времени относились бы к Москве как сейчас под лозунгом: "Что хорошо для Москвы - то хорошо для России", то страна до сих пор бы была под польской оккупацией.
Современное понимание патриотизма делает страну крайне уязвимой, так как любой верхушечный переворот дезорганизует всё население, лишает воли и мотивации к сопротивлению. По такому сценарию прошли революции 1917 года, горбачевская перстройка и ельцинская демократизация. Таким образом, патриотизм, ориентированный исключительно на Москву, является искусственным, созданным исключительно для удобства управления народом группой бюрократов. Ущербность жесткой вертикали власти и узупрация права решать судьбу страны только на верху, в привелигированной касте высшей бюрократии, не один раз ставили страну на грань катастрофы. Из этого можно было бы извлечь уроки, перейти к демократической форме правления, которая бы создала систему власти, опирающуюся на широкие слои населения и более адекватно реагирующую на вызовы эпохи. Но всё дело в том, что такая концентрация власти не служила бы усилению влияния чиновничества на всё общество и обогащению этого сословия. Интересы правителей ставились выше судьбы страны.
В качестве обратного примера можно привести патриотизм по-ханьски.
В Китае носителем патриотизма считался (и считается) весь народ как единый организм, причём данное право признавалось хотя бы теоретически даже императорской властью. Китайская династия правила по мандату, дарованному Небом, то есть высшей трансцедентной инстанцией, но при этом средством контроля за действием власти выступал народ. "Глас народа" предупреждал династию об уклонении от естественного пути правления, в том случае, если верхушка упорствовала в заблуждениях - Небо лишала имератора мандата на власть и лояльности подданных. С этого момента долг каждого китайца заключался в ликвидации правящей клики и передаче власти новому руководству, отмеченного благоволением свыше. Подавляющая часть участников социальных конфликтов, истребляющих друг друга с редкой жестокостью, при этом в конечном итоге оказываются патриотами, радеющими за процветание империи... Только с разных позиций и с интересов разных слоёв общества. История Китая уравнивает их всех, отвергая только предателей народа.
С русской точки зрения подобный порядок кажется странным. Ведь в таком случае зачастую одинаково патриотичными оказываются все стороны в гражданских войнах - как если бы сейчас российское общество признало, что красные и белые Гражданской войны были бы истинными патриотами, только предлагавшими разные пути развития. Вместо этого в России торжествует зацикленность на идеологии, на очередном единственно верном учении, вместе простых и понятных рецептов выживания общества.
С таким пониманием взаимоотношения гражданина и государства Китай существует пятое тысячелетие. На протяжении двадцатого века Поднебесная смогла совершить рывок от полуколониального статуса до супердержавы. С современной формой патриотизма Россия только в 20 веке пережила два глубочайших кризиса, которые ставили её на грань уничтожения - а из последнего не в состоянии выбраться до сих пор.
6. "Россия" как субконтинет, как оригинальная цивилизация первого порядка
Россия в границах Российской империи - СССР не является "страной" в европейском понимании, как скажем, Англия или Германия. Это субконтинент, как Китай, Индия, или же "Европа" (в культурном понимании) в целом. В культурном понимании - самостоятельная цивилизация, имеющая собственную специфику развития, к которой неприменимы закономерности другой цивилизации. Нельзя представлять историю России (= субконтинента Северная Евразия) как историю России (= "страны"), так же как история Европы не может быть сведена к истории Великобритании и англосаконского влияния на неё.
Россию нельзя рассматривать как страну, принадлежащую к европейскому культурному кругу. Она является синтезом двух весьма различных традиций - европейской и северо-евразийской. Как всякий синтез, она весьма далеко отшла от исходных элементов.
Более конструктивный подход - считать Россию(=страну) закономерным, одним из многих, эпизодом северо-евразийской истории. Ближайший аналог - династия в истории Китая, то есть этап развития субконтинента, осуществляемый с определёнными целями определённой частью китайского сверхэтноса из какого-то определённого центра. Независимо от этнической принадлежности представителей династии, направления их деятельности и названия столицы, их деятельность направлена на возвеличивание Поднебесной.
Российский период в судьбе Северной Евразии был закономерным продолжением общеевразийской истории и обеспечил, в общем, вхождение субконтинента на равных в глобальный мир двадцатого века. Будет ли российский период иметь продолжение или появится новый центр силы - зависит от способности российской культуры сделать правильные выводы из своей истории, предложить ориентиры развития Северной Евразии, а также иметь волю для осуществления своего предложения. Абстрактно говоря, вечных империй не бывает...
Распад России (=субконтинента) из-за невозможности России (=страны) играть роль лидера - явление вполне естественное. Также естественно, что неизбежно проявится новый лидер в северо-евразийском цивилизационном поле - или же Россия (=страна) обретёт второе дыхание, после чего фаза распада сменится фазой объединения.
Задача нового областничества - постигнуть механизм данного процесса и найти достойное место в нём.
Областничество должно исходить не из ложно понимаемых так называемых интересов России (=страны), отлично осознавая, что, во-первых, Россия как страна является преходящим явлением в многотысячелетней истории Северной Евразии, а, во-вторых, интересы бюрократической России на отдельных этапах прямо противоположны интересам субконтинета. Россия бюрократическая и Россия "либерально-рыночная" противоречать самим основам северо-евразийской государственности, поскольку ломают основы жизнедеятельности во имя абстрактных или чужеродных идеологических схем. .
Лояльность моего областничества по отношению к России, тем государствам, которые выступают от её имени, зависит от того, в состоянии ли обеспечить данное государство свободное и исторически обусловленное развитие всех частей субконтинента. Это патриотизм, вырастающий не из навязанных искусственно интересов московской бюрократии, а, наоборот, восходящий от нужд простого человека к его "малой родине", к культурной общности, к которой он себя причисляет, и только потом - к государству.
7. История Евразии
Сведение истории Северной Евразии к истории собственно Московии -России приводит ко многим весьма сомнительным выводам. Куда-то исчезает древнейший пласт истории Северной Евразии - зарождение скотоводства, освоение перемещения с помощью лошадей и повозок, богатая история скифов-шаков, сарматов, хунну, тюрков, монголов. Не принимаются в расчёт могучие исторические течения в Великой Степи последних двух тысячелетий, которые потрясали мир. При таком подходе действительно русским лучше смириться с ролью эпигонов великой европейской цивилизации, потому что якобы ничего путного в ареале их обитания не происходило и происходить не может.
Русская история ограничивается тысячелетием с небольшим - от прихода Рюрика и христианизации, в то время, как она имеет весьма достойную родословную и континентальный размах. Причина такой научной кастрации - в той же необходимости возвеличивания сверх меры роли единого центра в судьбе субконтинента. В евразийской парадигме Россия - один из эпизодов истории субконтинента, в пропагандируемой сейчас версии российской истории, наоборот, судьба субконтинента находится в зависимости от возвеличивания Москвы.
Всемирная история не создала связной истории Северной Евразии, не выделила её отличия от соседних цивилизаций, не выявила динамику развития и принципы существования. Надеюсь, этому в будущем будут посвящены исследования, достойные данной темы. Не следует дополнительно объяснять, по каким причинам такая постановка вопроса не возникала в обществе и в научном сообществе. Пока же в качестве опоры своих рассуждений я вынужден обращаться к авторитету Л.Н.Гумилева и к классикам "евразийства"
В Северной Евразии оказались законсервированы до середины второго тысячелетия н.э. весьма архаичные способы организации человеческого общества - при этом, что уникально, такая государственность соседствовала и конкурировала с древними цивилизациями, которые к тому моменту тысячелетиями шли по другому пути. Это были Китай, Индия, Иран, Ближний Восток и Европа.
Ещё в третьем-втором тысячелетиях до н.э. в так называемых цивилизованных регионах начал складываться особый тип государства - государства в полном смысле этого термина, как его понимает наука. Настоящее государство основывалось на прямом угнетении человека человеком, создании мощного бюрократического аппарата для этого, в том числе армий, развития ростовщичества и торговли до крайней степени, при которой объектом продажи становились даже люди и земля. Государство имело возможности для тотального подавления личности, встраивания человека как детали в единый механизм. История цивилизации - это мартиролог подавления личности во имя всевластия чиновников и денег. Этот процесс развивался постепенно, захватывая всё новые и новые территории, терпел неудачи, но в конечном итоге к двадцатому веку охватил весь мир.
Пространство к северу и к востоку от них имело свой путь развития.
В первую очередь он характеризовался отсутствием многих формальных признаков государства - централизованной власти, бюрократии, прямого порабощения человека государством или высшими сословиями, развитого денежного обмена, а также обслуживающих их письменности и науки. При этом так называемые не-государства (или до-государственные образования) в Северной Евразии успешно выполняли сугубо государственные функции вроде обороны, наступления, организации хозяйства и товарообмена, не говоря уже о культурных достижениях. Северная Евразия не знала античного рабовладения, массового закрепощения общинников, полной зависимости человека от власти и денег. Основу северо-евразийской государственности составляли свободные общины, обладавшие полными правами на родовые угодья: связь между родом и его землёй, ресурсами территории, считалась неразрывной и никто не мог на неё посягнуть. Северо-евразийские государства вырастали как временные объединения множества общин на основании завоевания или же на добровольных началах. Внешне (подчеркну - с европейской точки зрения) это выглядело как непрерывная чехарда в смене правителей: фактически же такие государства обеспечивали непрерывность развития всем своим подданным, так как политические катаклизмы не имели объективного основания для разрушения основ хозяйствования. В этом отношении Северная Евразия была не более кровожадной, чем та же Европа.
Современная история не в состоянии описать зарождение и функционирование таких социальных механизмов - так как основана на изучении принципиально других "цивилизованных" государств. Исходя из умозрительных схем наука отказывает в праве на существование северо-евразийской цивилизации, кочевых и лесных культур. Механизм мгновенного объединения и мобилизации степных обществ, их умение организовывать наступательные и оборонительные компании, внедрение в осёдлую среду и ассимиляции разнородных этнических элементов до сих пор не познан и порождает фантастические предположения.
Для северо-евразийской государственности был естественнен своего рода естоственный федерализм. Северная Евразия состояла из множества весьма разнообразных ландшафтов, что естественно порождало разнообразие форм жизни и хозяйственных укладов. Исходя из здравого смысла практика власти в Северной Евразии ограничивалась признанием покорности и поддержанием минимальной лояльности в покорённых общинах. Для проведения бюрократических экспериментов, как в "цивилизованных" государствах, у евразийской власти не было ни оснований, ни сил.
Московия - Великороссия - Россия - Русское царство - Российская империя - СССР являются продуктом синтеза евразийских и "цивилилизованных" традиций. "Циыилизованное" влияние известно больше: это имперская линия от Рима через Византию и постоянные контакты с европейскими феодальными государствами. Правда, первоначально это привело лишь к образованию Киевской Руси, разделённой на множество уделов. Но не стоит сбрасывать со счетов влияние якобы дикой Евразии. Монгольские завоевания, создание сперва единой империи, а позднее - ряда государств с монгольскими династиями, привели к интересному эффекту. Там, где монголы внедрились в цивилизованные государства и были позднее изгнаны, произошло образование мощных централизованных империй: таковы иранские Сефевиды, китайские Мины, русские Рюриковичи (а с определённой натяжкой - и индийские Моголы). Абсолютистские королевства в Европе появились много позже. Этот факт заставляет подозревать, что в "ордынском" типе государственности были заложены элементы создания государств Нового времени и что осёдлые "цивилизованные" народы смогли воспользоваться этими достижениями евразийской государственности.
Любопытно, что хотя в Великороссии - историческом ядре России - были бескомпромиссно ликвидированы все евразийские вольности, то по отношению к завоёванным и присоединённым территориям империя продолжала политику естественного федерализма. Она заключалась в признании особых прав новых подданных, сохранение за ними родовых земель, образа жизни, языка и религии. Руссификация и насильственная христианизация имели место, но никогда не проводились с европейской жестокостью и не доводились до завершения. Поэтому Российская империя стала "тюрьмой народов", а не их могилой - как в Европе, где были созданы мононациональные государства. В этом можно заметить рудименты евразийской государственности, соблюдение обеими сторонами неписанных, но весьма прочных традиций.
Окончательный слом евразийского естественного федерализма произошёл только в СССР.
7. Унификация по-советски.
Теория тотальной имперской унификации стала практикой в СССР, в иных условиях. Путём социальных преобразований и культурной перестройки во второй половине двадцатого века сложилось монолитное общество, в котором не было места представлениям об особом пути развития части страны и сепаратизм стал однозначно восприниматься как преступление. Разгадке данного феномена посвящено множество исследований, но до сих пор имеются только разрозненные теории, которые не в состоянии описать явление системно.
Относительно темы моих рассуждений следует указать на всеобщность и всепроникаемость советской модели хозяйствования. Она базировалась на организации работы (а также и остальных сфер жизни человека) в рамках производственного коллектива. Производственный коллектив во всех отраслях экономики, на всей территории страны и во всех областях жизни воистину стал "школой коммунизма", способом формирования особого типа личности со специфическим патриотизмом и отношением к стране. Надо отметить, что производственная составляющая коллектива, его умение выполнять хозяйственные задачи, отнюдь не считалось главным критерием его деятельности. Не менее важным считался социальный аспект - через трудовой коллектив шло обеспечение всех социальных гарантий и воспитания лояльного гражданина.
Советскому человеку государство представлялось коллективом высшего порядка, который, как и его частная ипостась по месту непосредственной работы, в обмен на честный труд предоставлял все положенные блага. Советский человек имел представление о сложности и взаимосвязанности такого устройства, о том, что сбой в системе взаимоотношений болезненно отзывался на всех. Благополучие каждого основывалось на благоденствии грандиозного предприятия-коллектива "Советский Союз".
Требовать отделения части территории или какой-то отрасли в таких условиях, переход к иным формам жизни или хозяйствования могло рассматриваться только как причинения ущерба всему населению страны. В коллективистском советском обществе это вызывало подсознательное неприятие: поэтому сепаратистские или автономистские замыслы не могли найти питательной почвы. Такой образ мыслей также сформировал особое прочтение истории Государства Российского, о котором я упоминал выше - анахронистическое, не подкреплённое историческими фактами, распространение советских реалий на восприятие предшествующих эпох.
Но в Советском Союзе негласно/незаконно существовали иные способы хозяйствования, которые воспитывали другой подход к патриотизму.
Советская бюрократия становилась самодвлеющей силой в государстве: посколку социалистический общенародный уклад не давал возможности преобразовать фактическое влияние чиновничества во владение общегосударственной собственностью, то в верхушке общества с симпатией были встречены и либеральные и рыночные идеи.
В годы застоя расширялась теневая экономика - как в форме нелегального производства товаров, так и в форме их нелегального распространения: "по блату", "из-под прилавка" и так далее среди избранных.
В национальных окраинах монополию на распределение государственных средств имело местное руководство - такова была плата за лояльность. В республиках СССР и национальных автономиях РСФСР влияние центра было сведено к минимуму.
Советское общество, во многом благодаря централистской модели руководства, оказалось беззащитно от внутреннего разложения, тем более исходящего сверху. Рыночные реформы обеспечили передел собственности в интересах советской бюрократии.
8. РФ - система скрытого экономического сепаратизма
Крушение СССР, явление крайне сложное и многоплановое, может быть описано как развал единого социалистического хозяйствования, возобладание теневой экономики, преступный передел собственности. Для бывшей страны с плановой экономикой это имело катастрофические последствия. Поскольку, как указывалось выше, единообразие социалистической экономики обеспечивало единство общества и страны, то развал плановой экономики привёл к её фактическому расчленению.
В настоящий момент в РФ, которая де-юре живет по единообразным законам, на самом деле существует несколько самостоятельных укладов, которые находятся в разной степени зависимости друг от друга, имеют разные механизмы функционирования, влияние на развитие государства, цели и общественные группы - носители соответствующего мировоззрени, зачастую - собственные вооружённые формирования (весьма значительные, достигающие размеров армейских соединений) .
Политика Путина имела определённые успехи в восстановления минимальной государственности в стране, но не смогла покончить со скрытым экономическим сепаратизмом и угнетающей формой зависимости от глобального миропорядка.
Первый из них, самый динамичный и влиятельный, обеспечивает вхождение территории России в глобальный миропорядок, обеспечивает добычу полезных ископаемых и их транспортировку на Запад. Территориально уклад привязан к обеим столицам РФ, где глобальный мир практически внедрился в государственный организм и находится в отношении инородного тела. Влияние глобалистов ограничено так называемыми "рентабельными" отраслями, то есть теми, которые позволяют получить прибыль на международном рынке. Если в 90-х "глобалисты" были полностью независимы от официальной власти, то в 2000-х положение изменилось. Политика Путина имела определённые успехи в восстановления минимальной государственности в стране, но не смогла покончить со скрытым сепаратизмом и угнетающей зависимостью от глобального миропорядка.
Государственный уклад - тот, который лежит на поверхности и служит единственной опорой страны. К нему относятся государственные монополии и госпредприятия разных уровней подчинённости, отрасли, обеспечивающие обеспечение жизнеспособности страны, легальные финансовые институты. Его особенность состоит в том, что кадры, управляющие им - созданная Путиным новая бюрократия - чувствует себя самостоятельной силой и не управляется из центра: она совершенно автономна.
Наконец самый отсталый и малозаметный, но к которому принадлежит значительная часть населения - натуральное хозяйство в сельской местности при минимальной поддержке государства. В городских условиях подобный уклад сочетается с мародёрством на бесхозной собственности. Иногда такой уклад приобретает агрессивный характер и приобретает влияние на государство - например, в северо-кавказских автономиях, в которых старый добрый разбой - абречество перенесён в другие регионы страны и подпитывает малые родины кавказских ОПГ.
Есть ещё несколько укладов, менее значительных. В таких условиях особое значение приобретает теневая экономика, которая находится под контролем организованной преступности, но тем не менее выполняет общегосударственную функцию - служит связующим звеном между укладами, обеспечивает перемещение средств и ресурсов. Но без ведома официальной власти и в своих интересах.
Иначе говоря - суверенное якобы государство Российская Федерация де-факто разделено на несколько автономий нового типа, которые не имеют формальных атрибутов самостоятельности, но тем не менее воздвигли между собой практически непреодолимые границы и развиваются в противополжных направлениях. Ни одни из этих укладов не заинтересован в существовании единого государства, в любом случае - не способен проявить волю и инициативу в создании легальной экономики в общегосударственных масштабах. Воспитанное в таких условиях население только по инерции считает себя гражданами "единого и неделимого" государства. При этом каждый из так называемых "россиян" прекрасно осознаёт своё место в сложившейся системе хозяйствования, враждебно относится к представителям прочих укладов, а в случае кризисной ситуации склонен искать путь собственного выживания, но никак не отдавать свою жизнь за абстрактную Родину. Государство не имеет ни желания, ни возможности изменить данную ситуацию; возможно, федеральные органы даже не подозревают об остроте проблемы.
Поэтому сибирское областничество в современных условиях не является призывом к развалу страны, который является свершившимся фактом без всякого участия гипотетических областников и немногочисленных националистов. Углубляющееся расчленение страны обусловлено объективными экономическими причинами и является продолжением процесса деградации хозяйственного организма СССР. Современное областничество - это всего лишь поиск выходя из сложившейся ситуации для отдельных территорий в тех условиях, когда федеральные органы не способны справиться с возрождением страны или прямо занимаются вредительством на этом пути.
9 . Стратегия и тактика современного областничества.
Современный оппозиционный настрой в РФ, несмотря на вовлечённость в него большинства населения страны, дозорганизован по многим причинам. Одна из них - неопределённость отношения к роли современного российского государства. Это обстоятельство имеет прямое отношение к пониманию задач областничества.
В предельно упрощённом виде к рассмотрению должны быть приняты две версии.
Первая. РФ есть преемница Российской империи - СССР, до сих пор является суверенным государством, способным осуществлять собственную внутреннюю и внешнюю политику в интересах большинства сограждан. Эта версия активно внедряется в сознание россиян, но объективный анализ практических шагов правительства заставляет в этом сомневаться.
Вторая. РФ представляет собой глобалистский проект по контролю за бывшей территорией СССР. Степень самостоятельности страны, возможность проведения её собственной политики зависит от степени вовлечённости в будущий миропорядок.
Термин "глобализм" описывает тенденции, которые наиболее ярко проявились в мировой политике за последние два десятилетия после крушения мировой системы социализма.Оставшиеся в качество победителей ведущие западные державы во главе США не имели соперников в проведении собственной политики. Ими начато политическое и экономическое переустройство мира по собственному сценарию: ресурсы всей планеты должны достаться "золотому миллиарду", остальное население имеет только право на выживание на оставшиеся крохи. Сценарий развала СССР и нынешнее состояние РФ находит логичное объяснение только в рамках данной теории "глобализма".
При рассмотрении теории глобализма не имеет особого значения, что является его руководящим центром - правительство США, некое теневое интернациональное правительство или же мы, как жертвы глобализма, имеем дело с равнодействующей разнонаправленных усилий государств, полических и финансовых институтов, общественного мнения ведущих западных стран. При любом варианте характер воздействия на судьбу Сибири будет одинаков.
Глобалистский проект освоения ресурсов бывшего СССР может иметь только медленный поэтапный характер. Запас прочности, накопленный в СССР, не позволяет прямо и в ближайшее время действовать без камуфляжа, которым является нынешняя РФ.
Историческое областничество имело дело с Российской империей и с Советской властью. Обе формы государственной власти в России осуществляли политику в интересах правящих классов державы - российской бюрократии или партийной номенклатуры. Россия в обоих случаях была суверенным государством. В том случае, если принимается версия о суверенном характере нынешней РФ, то деятельность нового областничества должна производиться методами столетней давности. Областники смогли привлечь на свою сторону симпатии населения Сибири и Европейской части России и развернули активную прпопаганду своих взглядов. Установление парламентаризма позволило создать в Государственных думах первого созыва одну из самых сильных фракций, которая поднимала вопросы экономического развития Азиатской России. В 1917 году областники предложили федеративное устройство исчезающей империи и объявили Сибирь автономией с целью избавить свою страну от ужасов начинающейся Гражданской войны.
Вхождение Сибири в глобальный мир отдельно от России не означает её вступление в круг цивилизованных и процветающих государств на равных условиях. Требования 'рентабельности' и 'эффективности', которые имеют в глобальном мировоззрении характер религиозных догм, для сырьевого придатка (нынешнего положения Сибири) имеют вполне определённое значение.
Ближайший аналог насильственного внедрения бывшей страны с высокоразвитой экономикой к глобальному миропорядку - судьба Ирака. Хотя Ирак формально не лишился атрибутов государственности, всё же он фактически разделён на несколько укладов, имеющих территориальную привязку. Ценность для союзников по анти-саддамовской коалиции в первую очередь представляют нефтяные месторождения и сопутствующая инфраструктура - они взяты под прямой контроль оккупационными войсками. Естественными союзниками в разрушении прежнего авторитарного Ирака были национальные и религиозные меньшинства - им удалось создать фактически независимые анклавы с собственным самоуправлением, вооружёнными формированиями и прочими атрибутами государственности; их существование определяется лояльностью оккупационному режиму. Прочее население Ирака и оставшаяся территория не представляют для США никакого интереса. Они выживают по мере возможности, находясь во власти полукриминальных землячеств - территориальных общин. Единственный метод обращения с ними - карательные операции в ответ на прямые нападения так называемых 'террористов'. Акции не имеют особого успеха, и, как можно подозревать, вовсе не добиваются конкретной цели: главное - держать десятки миллионов человек на грани выживания в обстановке контролируемого хаоса, всестороннего насилия. Создать полноценную экономику и обеспечить приемлемое существование большинства иракцев в таких условиях невозможно. Итогом может быть только безопасное для глобального мира снижение численности населения до требуемого минимума.
По аналогии с предложенным сценарием (в более мягкой форме он был реализован также в Югославии) Сибирь в глобалистском мире будет разделена на несколько зон-укладов. Сейчас неважно, окажется ли таким итог существования 'суверенной' РФ или же деградация россиянской власти сделает просто ненужным её существование. Практика российской власти вполне соответствует глобалистской теории.
Те отрасли, которые обеспечивают добычу полезных ископаемых, транспортировку и обработку, интегрируются в глобальный мир, станут его частью. Этому будут сопутствовать повышение уровня жизни и обеспечение защиты-изоляции от зоны контролируемого хаоса. Возможно, на территории Сибири появятся более-менее стабильные районы, в которых удастся обеспечить относительно цивилизованный образ жизни. Цивилизованные - в смысле обеспечения условий выживания, но никак не по критериям демократичности или либеральности. Это будут весьма жёсткие авторитарные режимы: общество будет поддерживать их и согласиться платить эту цену, так как перед глазами будет кошмар зон контролируемого хаоса - войны всех против всех.
Глобалистский мир не считает нужным поддерживать даже минимальный уровень жизнеобеспечения, организованности и борьбы с насилием в тех случаях, когда речь идёт о лишнем населении, человеческом балласте, в услугах которого глобалисты не нуждаются. Поэтому весьма сложное и затратное городское хозяйство Сибири постигнет разруха, выхода из которой не будет. Сибирский климат сделает непригодными к обитанию все города без систем водоснабжения, отопления и канализации. Городское население резко сократится без поставок продовольствия, медицинской помощи и чудовищного уровня преступности, которая станет нормой жизни и единственным средством существования. Больше шансов на выживание имеет население сельской местности, но и оно окажется во власти полевых командиров.
Единственное, что пока спасает Сибирь от 'иракизации' - то, что глобальный мир до сих пор не имеет положительного опыта эксплуатации объектов такого масштаба и то, что российское правительство до сих пор удачно справляется с поставленной задачей адаптации территории к потребностям глобального миропорядка.
Общественное сознание знакомо с определённым сценарием разделения государства на отдельные самостоятельные территории.
Общественному мнению представляется, что получение независимости Сибири будет происходить аналогично цивилизованному распаду СССР (при благоприятном развитии событий) или в результате силовой акции как в Югославии (при сопротивлении центра). Отделившаяся Сибирь получала бы при этом все атрибуты государственности и ту долю суверенности, которую ей позволили бы сложившиеся отношения с другими странами. Примерно так представляли себе это прежние областники и такой вариант можно было бы рассматривать в том случае, если бы РФ и прочие государствами были бы суверенными во всех отношениях.
Относительно такой схемы сейчас существуют серьёзные сомнения. Глобалистское сверх-общество (по определению Александра Зиновьева) не является отдельным государством или группой государств: это система, не имеющая чёткой территориальной привязки, состоящая из интернациональных политических, финансовых и идеологических институтов, которые контролируют все стороны жизни Запада. Теневое правительство никогда не выступает прямо - под ширмой национальных интересов задачи глобалистского общества выполняют политики, банки, армии тех или иных государств. Только относительно КНР можно с уверенностью сказать, что эта страна не управляется глобалистами. Степень зависимости РФ от глобалистов не определена, но, как можно понять по косвенным признакам, весьма велика.
Подлинная независимость Сибири ради её обитателей, развития производительных сил, создания свободного и процветающего общества в общемировой системе глобализма невозможна. Отделение Сибири от Евроссии может быть глобалистским проектом по оптимизации системы управления Северной Азии. Никакого приниципиального изменения в положении Сибири как сырьевого придатка РФ независимость не принесёт - изменится только то, что Сибирь станет такой же сырьевой колонией без лишнего управляющего звена в виде Москвы.
Поэтому настоящая автономия Сибири может осуществиться только в одной форме - в автономии от глобального сверх-общества. В зависимости от этой стратегической цели должна выстраиваться тактика отношения с Российской Федерацией: сотрудничество равноправных союзников - если Россия осуществляет анти-глобалистскую политику, и подготовка к разрыву - если РФ эксплуатирует свою восточную часть в интересах глобалистского интернационала.
Одним из просчётов исторического областничества была зацикленность на проблемах Сибири, признание только её колонией в границах Российской империи. Глобалисты не рассматривали прочие демократические и национально-освободительные движения как естественных союзников. Лозунг переустройства России на федеральных началах, объединения всех течений такого рода был выдвинут слишком поздно - в 1917 году, когда господствовали совсем иные экстремистские настроения. Новое сибирское областничество должно стать составной частью общего федералистского фронта России, в котором для сибиряков не менее важным чем собственная 'вольгота' будет достижение той или иной степени автономии для всех, кто это пожелает - в Поволжье, на Кавказе, Карелии, самой Москве.
Автономия Сибири - понятие условное. У неё нет шансов состояться в одиночку в современных условиях. Выстоять может только оборонительный союз антиглобалистских автономий. В узком смысле под ним подразумевается конфедерация территорий, возникших на месте распавшегося СССР, в широком смысле - в мировом масштабе. Мировой системе глобализма может противостоять только антиглобалистский интернационал. Новая мировая война может быть выиграна, если линия фронта пройдёт не только по контуру вольготной Сибири - полем боя должен стать весь земной шар. Сибирь как источник ресурсов может играть ключевую роль. Предпосылки для отпора есть: глобализм неизбежно порождает сопротивление тех, кто ощущает в нём гибель своего мира. В самих США достаточно сильны позиции тех, кто будет естественным союзником вольготной Сибири.
'За нашу и вашу свободу!' (с)
10. Механизм осуществления 'вольготы'
Новейшая история России даёт образец создания подлинной автономии от федеральной власти - положительный по механизму, но отрицательный по поставленной задаче и возможному результату. Создание Ичкерии весьма поучительно для областничества, так как в условиях современной России и в рамках федеративного государства удалось реализовать автономию, пользующуюся полным внутренним самоуправлением и обладающую огромным влиянием на центр. Остаётся только сожалеть, что все усилия и чудовищные жертвы с обеих сторон были направлены на создание архаичной структуры, не способной к любому развитию, и основывающую свою деятельность на примитивном грабеже. В долгосрочной перспективе этот эксперимент окончится для чеченцев как народа плачевно: в лучшем случае они уцелеют в горной части своей республики в нескольких аулах.
Чеченцы интуитивно ощутили слабые места бюрократической государственной системы. Это относится не только к Российской Федерации, в которой все проблемы обострены до крайности: в принципе, столь же уязвимо любое современное государство.
Они смогли реализовать модель 'сетевого общества' - явление это имеет множество названий в зависимости от того, какой теоретик считает себя его первооткрывателем. В общих чертах: сетевое общество не имеет чётко выраженной социальных специализации и дифференциации, бюрократической пирамиды управления. Оно состоит из единомышленников, объединённых в самоуправляемые независимые общины: внутри общин царит строжайшая дисциплина, между общинами связи весьма слабы, они могут выступать как конкуренты или противники в каких-то конкретных вопросах. Сетевое общество для консолидации обязательно должно иметь явного врага - оно может состояться только в условиях политического давления 'не-наших' на 'наших'; иначе у общин, составляющих такое общество, нет стимула к объединению. При необходимости - угрозе извне или же необходимости объединения действий для распространения - происходит выделение харизматичных лидеров и энергичной ударной группировки, которые берут на себя функции управления, координации и проведения активных действий. Сетевая структура, лишённая явных признаков управленческой пирамиды, официальных лидеров и специализированных органов власти, весьма устойчива к ударам извне: противник вынужден наносить удары вслепую, не понимая логики управления и не догадываясь об эффективности своих действий. Потери в структуре автоматически заполняются естественным резервом - общины в сущности примитивны, в них нет чёткой специализации и любой член является универсалом: солдатом, менеджером, рабочим и так далее, способен выполнять поставленную перед ним задачу. Серьёзные потрясения вызывает только ликвидация общепринятых лидеров или же внесение раскола, поскольку подрывает главное преимущество сетевого общества - его единство. Такое общество способно мимикрировать, проникать во все стыки бюрократического механизма, заниматься подрывной деятельностью, избегая при этом ударов мощной государственной машины.
По сходному принципу организованы многие народы, проживающие в чужеродной среде, мафиозные группировки, еретические религиозные культы и политические течения. Единственный эффективный метод борьбы с народами или политическими направлениями, управляющимися таким образом - их полное истребление или изоляция. Так следует понимать политику массовых ссылок по национальному признаку при Сталине, интернирования японцев при Рузвельте и холокост в нацистской Германии. Других способов борьбы с сетевыми обществами у бюрократически управляемых государств нет.
Чеченские общины по родственному признаку, кланы-тейпы, оказались весьма жизнеспособными в период деградации советских социальных структур 90-х годов. СССР несколько десятилетий методично и жестоко сокрушал традиционные социальные связи и препятствовал образованию новых, поскольку они мешали создании новой исторической общности 'советский народ'. Без идеологии и планомерной организации со стороны государства подавляющая часть населения СССР превратилась в амфорную массу. Кавказские землячества быстрее многих образовали организованные преступные группировки, которые фактически стали выполнять квази-государственные функции низшего уровня. Великая криминальная революция привела эти группировки в теневую власть. Две чеченские компании, провальные для центра, наглядно показали, что и военном отношении бюрократическая военная машина не может подавить организованное по сетевому принципу партизанское движение, к тому же имеющее активную поддержку извне. Нынешние отношения между Москвой и Грозным отражают фактическую капитуляцию центра перед автономией: Чечня отказалась от формальной независимости потому, что существующее положение во всех отношениях выгоднее и обеспечивает фактическую независимость чеченцев от России.
'Большая Ичкерия', то есть полная сетевая структура чеченского народа в нынешней РФ, включает в себя следующие элементы:
- территориальное ядро - собственно Чеченская Республика-Ичкерия, в которой проведён геноцид русскоязычного населения и фактически действуют только местные традиционные законы;
- система власти Чеченской Республики - формально бюрократически организованная, фактически - отражающая баланс сил между тейпами и харизматичными вождями, вооружённые формирования из нукеров и народного ополчения под видом силовых структур;
- бывшие чеченские ОПГ на всей территории РФ, которые со временем трансформировались в финансовые учреждения, производства и центры влияния на многие сферы в России и даже в международных отношениях;
- чеченская диаспора, не обязательно напрямую связанная с центрами влияния, но лояльная к ним и находящаяся в состояния взаимовыгодного сотрудничества: этнические чеченцы обложены своего рода налогом на поддержание общечеченского общака, а в качестве компенсации имеют защиту у центров влияния.
Давление, которое чеченское сетевое общество оказывает на население России, в конечном итоге выразится в мощном противодействии - геноциде самих чеченцев и всех, кто воспринимается как их сообщник. Это произойдёт при любом ослаблении федеральной власти, выразится в погромах, в которых чеченцы будут лишены своего структурного преимущества и будут раздавлены многократно превосходящим по численности противником.
По аналогии с построением чеченской версии сетевого общества в недрах Российской Федерации вполне осуществима реализация идей сибирского областничества (или федералистского переустройства всей страны).
Население Сибири поражено общей болезнью 'россиянства'. Исторически оно составляет идеальный материал для объединения в рамках государства, но само государство самоустранилось от этой роли и только усугубляет деградацию общества. Сама потребность объединения осознаётся большинством населения.
Популярная идея способна привести к консолидации в новом варианте - в формате сетевого общества, без чёткой структуры. Ведущей идеей может быть элементарное выживание новой общности 'сибиряков' - представленные варианты развития событий губительны для населения Сибири. Сибиряки попросту никому не нужны в грядущем глобальном миропорядке. Начальная стадия такого процесса описана в 'Проект 'Россия'. Любопытно, что авторы этой идеи не представляют себе точного соотношения средства и цели: им представляется, что описанная ими сетевая структура возрождения России приведёт к восстановлению Российской империи или православного СССР, то есть централизованного бюрократически устроенного государства с господствующей идеологией. Мне представляется это крайне сомнительным: если сетевое сопротивление способно что-то создать, то только федеративное или конфедеративное объединение территорий на демократической основе. И вряд ли они согласятся добровольно трансформироваться во что-то иное.
Объединение сибиряков может происходить в группы и общины по всем направлениям: политическим, религиозным, экологическим, спортивным, краеведческим. В этом смысле любопытен опыт расширения националистических настроений в Германии 20-х годов, который шёл по всем направлениям и вовсе не определялся усилиями одной НСДАП. Собственно, критерий отделения 'своих' от 'чужих' прост: признание за человеком права решать собственную судьбу и судьбу своей земли. А этому противоположны не так много мировоззренческих систем - крайние формы либерализма и 'россиянского' патриотизма. Задача первичных объединений - пропаганда идей, выдавливание из местной идеологии противоположных идей, приучение к консолидации на такой основе. Оптимальным методом политической борьбы может служить ненасильственное сопротивление, обоснованное и организованное Махатмой Ганди.
Экономической основой сетевой структуры областничества могут стать предприятия - как в советские времена они вполне способны играть роль воспитания масс, их объединения и социального организатора. Постепенное расширение, негласное объединение в холдинги таких производств и торговых фирм сможет выдавить с сибирского рынка 'чужие' общероссийские или транснациональные компании. Производственные ячейки смогут поддерживать материально областническое движение. Одновременно с этим - подрывать основу монополистического общероссийского рынка, экономической основы 'Россиянии', и лишать доходов глобалистскую экономику..
Центрами влияния могут стать тайные общества, способные действовать всеми доступными способами против коррумпированных государственных органов, криминальных группировок и попыток силовыми методами восстановить статус кво.
Как это ни странно, ничто из написанного выше не является подрывом существующего конституционного строя, поскольку в Конституции 1993 года нет прямых запретов на преобразование общества в интересах большинства населения мирными средствами. А опыт Чечни показывает, что власть смиряется даже с прямой подрывной деятельностью и фактическим сепаратизмом, геноцидом в отношении государствообразующего народа, если они подкреплена силой. 'Аргумент - кулак, сжатый перед носом' (с).
В теории в правовом государстве авторитарного толка, которой якобы является сегодня РФ, успех может иметь широкое общественное движение, которое способно избегать прямых столкновений с силовыми органами, но в то же время переустраивать все сферы жизни по своему. Только РФ правовым государством не является и на насилие распоясавшейся бюрократии явно придётся отвечать адекватно...
Итогом такой деятельности может стать общественное движение, объединяющее наиболее инициативную часть населения Сибири, способное лоббировать свои интересы на общегосударственном уровне, изменять местное законодательство, регулировать на местах экономическую и социальную жизнь. Чеченский опыт может (и должен быть!) повторён, но в иных масштабах и во имя созидания.
События могут принять неблагоприятный оборот, то есть распад РФ или передача территории под прямое управление глобалистов произойдут ранее установления контроля над Сибирью областниками. Тогда существующая областническая структура станет основой сопротивления и борьбы с оккупантами; оно расширится за счёт вливания патриотических про-российских сил.
Можно сказать, что в определённой степени это реинкарнация принципов северо-евразийской государственности, возрождения их в новых условиях.
11. Оптимальное состояние Сибири
Сибирь не может существовать отдельно от Северо-евразийской цивилизации: она её часть, разрыв между общим и частным гибелен для всех. Но обстоятельства таковы, что насильственно сохраняющееся объединение в составе РФ не только является препятствием для естественного развития Сибири, но даже служит инструментом уничтожения всех остатков оригинальной цивилизации. Прежние Российская империя и СССР всё-таки по-своему учитывали местную специфику и действовали, исходя из своих собственных приоритетов - в первую очередь господствующих классов. Имперские и советские власти трудно заподозрить в добровольной сдаче всего государства, его отдельных территорий в угоду тем или иным собственникам или правительствам. Когда такие попытки проявлялись - следовал отпор патриотически настроенных элементов.
Как показал советский опыт даже эксперименты социальной направленности являются провальными, если они проводятся во имя абстрактной идеи, без учета пожеланий населения и без адаптации к местным условиям. Насильственная индустриализация Сибири была связана с уничтожением её оригинальной культуры и адаптации к местным условиям. Как только исчезла потребность со стороны государства и промышленность Сибири оказалась брошенной на произвол судьбы - Сибирь откатилась не то что в 30-е годы, предшествующие индустриализации, а гораздо дальше, поскольку даже те примитивные формы хозяйствования требуют своего восстановления. Мы имеем дело с опытом, которой обошёлся Сибири очень дорого, и обязательно должен стоять перед умственным взором при очередных посулах извне.
Поэтому оптимальное положение Сибири - в составе федерации, которая объединяет примерно бывшие территории Российской империи - СССР. Впрочем, контуры Северо-евразийской цивилизации не ограничивались бывшими границами. К ней можно причислить Тибет и Монголию вне Поднебесной, Афганистан вне Ирана, Курдистан вне Турции - то есть те земли, которые достаточно поздно были интегрированы в другие цивилизации.
Евразии - одно из немногих мест на земном шаре, где численность населения и количество потребляемых ресурсов соответствует естественному богатству территории. Поэтому исчезает потребность в агрессии для захвата ресурсов, что станет лейтмотивом политики нашего века.
В том случае, если проект подлинной федерации на месте РФ покажет свою усточивость и станет привлекательным - нельзя исключить формирование чего-то вроде Движения Неприсоединения нового образца, то есть стран, которые не желают участвовать в грядущем переделе мира и объединятся в оборонительный союз. В обстановке неизбежных войн XXI века федерация Северной Евразии может иметь совершенно неожиданный облик.
Основой экономики преобразованной Сибири и всей обновлённой федерации должна стать разумная изоляция от общемирового рынка. По этому поводу ранее высказался Паршев в книге 'Почему Россия не Америка'. Лично я не вижу серьёзных аргументов против, да и слышать их со стороны не приходилось. Сама действительность либеральной экономики РФ, которая открыла ранее замкнутый мир социалистических стран мировой экономике, наглядно подтверждает, что странам с таким уровнем 'рентабельности' там делать нечего. Гораздо перспективнее организация плановой внутренней экономики, которая будет способствовать обмену ресурсами.
...К сожалению, сейчас речь идёт не о том, какой вариант развития лучше. Актуальным является выживание в очень сложных условиях, которые угрожают деградацией или даже уничтожением большинства населения.
12. Культурный аспект проблемы.
"Вольготная" Сибирь не может быть создана политическим актом - например, формальным объявлением независимости или широкой автономии в составе Российской Федерации. Такое может пожелать только враг. Подлинная независимость достигается продуманной экономической стратегией и созданием особой культуры. Политика является только формальным оформлением свершившихся событий, изменений в других областях жизни.
Об экономическом аспекте независимости Сибири указано выше.
Настало время поговорить о культурном.
Без особой сибирской культуры "вольгота" будет фикцией.
В качестве аналогии и подтверждения тезисов о роли культуры могу сослаться на судьбу коммунистической идеи в России. Победе большевиков в 1917 предшествовало вызревание социалистической идеи начиная с 40-х годов девятнадцатого века, внедрение идей в широкие массы - причём в разные социальные слои и в различных формах. В этом заключалась истинная причина победы коммунистов - в том, что в рамках общероссийской культуры вызрела особая субкультура и её разделяла значительная часть общества - достаточно сильная и инициативная, чтобы сломить сопротивление и увлечь за собой инертное большинство. Роль большевиков свелась к занятию лидирующей позиции, ликвидации других направлений той же социалистической мысли и мобилизации народа по общеизвестным коммунистическим принципам.
По моему мнению, сибирская культура прошла скрытую фазу своего развития, в ней проявились все основные части и она в состоянии стать целостным мировозрением. То, что сибирская культура не фиксируется как нечто целое и сформировавшееся, объясняется тем, что даже её творцы не считают себя таковыми. В случае социального заказы отдельные фрагменты могут быть сведены в единое целое.
Необходимость создания особой сибирской культуры актуальна по следующим соображениям.
Первое. В условиях всеобъемлющей глобальной манипуляции сознанием только собственная культура способна создать преграду для противодействия этому. Не случайно внедрение глобализма начинается с разрушения культуры: объектом манипуляции может быть только человек, лишённый чётких критериев различения фундаментальных понятий добро-зло, правильно - не правильно, своё-чужое. Человек, принадлежащий к какой-то культуре и сознательно разделяющий её ценности, является уже субъектом сопротивления.
Второе. Роль культуры становится главной в сетевом обществе, в котором ослаблены другие методы консолидации - по бюрократическому или меркантильному принципам. В данном случае культура позволяет безошибочно отделять 'наших' от 'не-наших', поддерживать социальные связи в ячейке - общине и между общинами, даёт возможность лидирующим группам управлять всем сетевым обществом путём обращения к базовым ценностям.
В связи с деградацией российской культуры, совершающейся с ведома и при явном попустительстве российской власти, её место должны занять другие культуры. Я не разбираю сейчас вопрос о будущем общероссийской культуры - в первую очередь потому, что судьба любого социального явления в первую очередь зависит от объективной необходимости в нём. Я не считаю, что рождение сибирской культуры должно уничтожить или подорвать культуру российскую - английская и американская культуры благополучно сосуществуют третий век и подпитывают друг друга.
Подчёркиваю, что гипотетичная сибирская культура в соответствии с моим представлением об областничестве должна рассматриваться как органичная часть "высокой" российской культуры, как следующий этап ее развития сообразно местным условиям и специфике исторического момента, а также - как естественная союзница других традиционных культур, сопротивляющихся разложению глобальной анти-культурой. Вольгота - это естественное явление культурного развития, в котором не существует застывших форм и исторических образцов, препятствующих появлению чего-то нового.