Аннотация: Раасуждение о текущем моменте...или о народном обычае наступления на одни и те же грабли в истории
У меня нарастает ощущение, что моя страна стремительно теряет свободу политического манёвра, что остаётся всё меньше и меньше линий развития, которые могут быть реализованы, которые могут обеспечить государству достойное будущее. Иван Ефремов методологически описывал данную ситуацию под названием "стрелы Аримана", как закономерное сужение возможности выбора, при котором последовательно выбираются худшие варианты из возможных.
Бездарно разворован и растрачен впустую советский потенциал - мощь великой державы. Завершились, во многом не начавшись, либеральные реформы, которые должны были обеспечить стране интеграцию в глобальный миропорядок. Что-то было начато, но не закончено, что-то развалено, но не до конца, что-то народилось, но так и не пробилось сквозь нагромождение инородных элементов. В итоге мы имеем страну-химеру, механически составленную из разнородных элементов - или же ситуацию, описанную в басне дедушки Крылова, о том, как Лебедь, Рак и Щука подрядились перевести воз с поклажей.
Дефицит времени и ресурсов ограничивает будущность страны. По моим представлениям, будущая судьба России может осуществиться в трёх вариантах.
Первый вариант - не до конца реализованная идея о врастании Северной Евразии в глобальный мир в качестве колонии XXI века, то есть формально независимой территории с минимальным населением и минимальными атрибутами государственности под международным протекторатом. Этот сценарий описана Александром Зиновьевым. В том, что "золотой миллиард" по-прежнему заинтересован в этом, что потребность в этом нарастает год от года и что в российском истеблишменте существует серьёзная поддержка этих планов - сомнения нет. Но ряд препятствий помешал реализации данной идеи ещё в 90-е, во времена полной деградации российской государственности. В настоящее время сопротивление подобным планам только возрастает нарастает.
В начале 90-х подобный сценарий мог осуществиться. Эйфория свободы и демократизации подготовила страну к мысли о необходимости вхождения в братскую семью всемирной демократии. Судьба России стала бы тогда судьбой евангельского блудного сына, возвратившегося под отчий кров. Россия снова бы вливалась бы в свою историческую родину - Европу. Эпоху СССР следовало бы признать непонятным зигзагом истории, отступлением от мирового стандарта, забыть как кошмарный сон.
Почему же этого всё-таки не произошло - вопрос сложный.
Основную роль сыграла эгоистичная и близорукая политика Запада, который вместо экономической и политической интеграции пост-коммунистических государств бывшего СССР принялся за их эксплуатацию. Сотни миллиардов выкачанных долларов обеспечивали процветание западной экономики. Но эта ситуация наглядно показала россиянам, что означает доверяться Западу и следовать его планам. Бывший СССР старательно выполнил условия негласного договора - уничтожил свою военную мощь, разрушил устойчивую плановую экономику и конкурентоспособные отрасли промышленности, отказался от своих идеалов. Взамен интеграции он получил только кредиты и высокомерные поучения о недостаточной степени демократизации. Вряд ли этот исторический опыт будет забыт в ближайшее время.
Другое - то, что идеологи демократизации, доморощенные и зарубежные, недооценивали коренных различий между двумя цивилизациями. Россию и Европу разделяло очень многое, они всегда были непонятны друг другу: во время существования СССР такое положение только окрепло. Политтехнологическая интервенция времен перестройки смогла на какое-то время затушевать проблему, но решения её не предложила. Россия и Запад не смогли найти общих интересов, которые бы оправдали трудности переходного периода. В результате всё вернулось на круги своя.
Ситуация начала 90-х повториться не может, в народе окрепло разочарование в демократических идеалах, а также ненависть, вполне оправданная, к Западу.
Что касается другой стороны, самого глобального общества, то Запад упустил шанс укрепить свои позиции за счет территории, ресурсов и населения России. Геополитические конфликты двадцать первого века для Запада закончатся неизбежным поражением: вряд ли какая-то из западных держав спустя сто лет останется в ранге мировой. Союз с Россией или хотя бы её благожелательный нейтралитет, безусловно, мог бы продлить историю глобального общества. Теперь глобальное общество обречено и это вполне заслужено.
Второй вариант будущей России - сопротивление будущности номер один.
Это отрицание всего, что принесли горбачевская перестройка и ельцинская демократизация, возрождение великой российской державы, блюдущей национальные интересы, реваншизм - стремление отомстить неким "врагам" за перенесённое унижение и восстановить былое влияние могучего Советского Союза. В какой-то мере этим ожиданиям соответствовал путинский курс "управляемой демократии". Действительно, начиная с 2000 года была восстановлена элементарная государственность в стране. В этом интересы народных масс и правящего режима совпадали, а Владимир Владимирович по праву пользовался широкой поддержкой.
Образ грядущей великой России до сих пор не определён - так как нет согласия по вопросу, что считать золотым веком России, к чему надо стремиться.
Для большинства - это СССР эпохи застоя, мировая сверхдержава, соперничавшая за мировое господство, обеспечивающая безбедное существование всем своим гражданам, общество, в котором не было преступности и социального разграничения. Этот имидж нещадно эксплуатируется путинскими политологами, но с советскими реалиями он имеет мало общего.
Определенной популярностью пользуется достаточно туманный образ Российской империи, погибшей от рук большевиков-христопродавцев. Поскольку ни о какой исторической преемственности в современном обществе говорить не приходится - а реальных представлений о государстве столетней давности сохраниться не могло, то популярность образа царской России следует отнести к особому патриотическому умонастроению, отрицающему роль большевизма. Эта идея достигла своего пика в начале 90-х, когда возврат в "до-семнадцатый год" рассматривался как альтернатива глобализации. Но и сейчас эта идея довольно жизнеспособна. Управляемая демократия, в общем, движется в этом направлении, а если удастся повысить идеологическую роль церкви и заменить православием (в политическом союзе с традиционными религиями) современный разброд и шатание в идейной сфере - то эта задача может считаться выполненной. Любопытствующим рекомендую вчитаться в "Проект "Россия" и поразмыслить над слухами, которые связывают безымянных авторов с Администрацией Президента Российской Федерации.
Сейчас не воспринимается всерьёз политический аспект России родноверческой, исконно-славянской, истинно арийской. Это направление кажется экзотическим, в политическом отношении его придерживаются маргиналы вроде русских фашистов и клубы любителей старины - последние к политике весьма равнодушные. Как-то неловко обсуждать прошлое величие великой славяно-арийской империи, которая якобы дала культуру всему населению Земли и которая пала под заговором иудеев и христиан. И то, что нынешнее плачевное состояние России - прямое следствие предательства одурманенного населения по отношению к святым заветам предков.
В данном случае настораживают исторические параллели, воспоминания о том, как вполне демократическая Веймарская республика с согласия большинства населения стала Третьим Рейхом. Нацистские идеологи акцентировали свою идеологию на возвращении к самым корням германской нации, на отрицании всего того, что, по их мнению, ослабляло народную волю - еврейском капитализме, сюсюкающем христианстве и почитании заграничной культуры. А народ весьма высокого уровня образования, создатель одной из величайших мировых культур, поддержал эту идеологическую конструкцию, потому что увидел в ней необходимый импульс возрождения страны после поражения в Первой мировой войне и неудачных опытов с демократией.
В современной России присутствуют все элементы удавшегося фашистского сценария - укоренившаяся в массах тяга к восстановлению величия сверхдержавы, неприятие демократии, которая только ухудшает положение в стране, гораздо более ясно выраженное неприятие капитализма и навязываемых западных стандартов образа жизни.
Если же исходить из вульгарной марксистской формулы: "Бытие определяет сознание", то созданный сейчас строй - государственный монополистический капитализм с рудиментами социальной направленности и тягой к тоталитарной "управляемости" всех сфер жизни - гораздо большее соответствует Германии 30-х годов двадцатого века, чем какому-то демократическому государству начала двадцать первого века. Коли экономическая основа строя фашистского типа уже создана, то перестройку сознания можно считать свершившимся фактом. Гитлер потратил много времени из-за того, что он порядок его действий был обратным - сперва сознание, то есть идеология, а уж потом бытие, то есть экономика.
Какова бы ни была выбранная идеология в качестве конечной цели - СССР, Российская империя, Арийская империя - механизм осуществления может быть только один. Это гражданская война, в ходе которой должны произойти перераспределение собственности, возврат реального производства в сферу государственного надзора, слом бюрократии в ходе превращения её из самодовлеющего слоя в механизм, подчинённый государственному управлению, перевоспитания широких народных масс, окончательно отвыкших от созидательного труда.
Гражданская война не обязательно должна осуществляться в тех крайних формах, которые нам известны по событиям 1917 - 1920 - х годов. На самом деле гражданские войны заняли в истории России гораздо больше времени и были в целом не менее кровопролитны чем горячая фаза конца десятых годов. Начало двадцатых годов - подчинение большевистской диктатуре партийных функционеров прежних народных Советов; конец двадцатых - ликвидация самостоятельного крестьянства как экономической основы поворота к частному, не государственному развитию экономики; тридцатые года - тотальные мероприятия, как превентивные, так и оправданные, по ликвидации малейшей оппозиции сталинскому курсу. В советской истории на этом латентные гражданские войны прекратились, чтобы вновь вспыхнуть в конце восьмидесятых - начале девяностых. В ходе так называемых перестройки и демократизации вновь решался вопрос о переделе собственности: на этот раз переход её из общественного достояния в частное владение. Формально происходящее совершалось в рамках законности и с одобрения большинства населения, фактически - незаконно или по законам, составленным задним числом, с широким применением насилия во всех формах.
Если проводить аналогии c "настоящей" Гражданской войной, то 90-е годы по характеру действий основных сил сопоставляются с 1917 - 1918 годами. Тогда Россия оказалась в хаосе самостийной партизанщины, никому не подчиняющейся и находящейся в состоянии войны всех против всех. Мафиозные бригады воевали против государственных органов и друг против друга, федеральные органы - против провинциальных, национальные лидеры - против общероссийских. Единственное, на чём сходились все участвующие лица - на том, что их действия должны быть скрыты от лохов, то есть от подавляющего большинства населения. Поэтому чрезвычайно острая и кровавая борьба не была зафиксирована в народном представлении именно как явления одного порядка, как перипетии одного процесса. Благодаря статистике и СМИ последствия "великой криминальной революции" и "катастройки" прошли по разделу криминальных разборок или имущественных споров хозяйствующих субъектов.
Начало правления Путина имеет черты сходства с 1919 годом, когда наконец-то одна из сторон обрела подлинную регулярную армию. С её помощи большевики девяносто лет назад разгромили белогвардейцев, так и не перешедших к правильной организации военных действий, а так же подавили недовольство народных масс. Путин создал свою регулярную армию - мощный бюрократический аппарат, с помощью которого раздавил криминальное ополчение и склонные к излишней самостоятельности государственные органы эпохи перестройки. Правда, бюрократия вышла из-под контроля и сама фактически овладела властью, сделав всенародно избранного президента номинальной фигурой.
Если продолжать аналогии, то 2010 год имеет соответствие судьбоносному году 1921, году великих потрясений и радикальной смены курса правящей партии. Нарастающий вал народного возмущения, развал народного хозяйства, достигший критической черты, наглядно показал большевикам, что их государство военного коммунизма нежинеспособно. У правящей верхушки хватили мудрости и твёрдости изменить политику на всех направлениях, что позволило стране хотя бы выжить. К 2010 году все последствия либерлизации экономики и крайне неэффективного управления стали налицо:это осознаётся всеми, даже правительством. Но поворот сверху, вроде того, который осуществил Ленин, надежда очень слаба. Нынешняя власть неспособна ни на что.
Закончена ли двадцатилетняя скрытая гражданская война?. Так как она не создала дееспособного государственного устройства, то следует ожидать новой фазы, в ходе которой актуальнейшая задача перераспределения собственности в интересах общества должна получить очередное разрешение.
Третий вариант - хаос и анархия, слом государства и переход к образу жизни, основанному на насилии. Именно так развивались события сто лет назад - от революции 1905 года к революциям 1917-го, Гражданской войне 1917-1920 годов.
Почему-то внутреннее положение России считается достаточно устойчивым и позволяет относить возможность социального конфликта к бесплодным попыткам политических маргиналов. В этом есть определенный резон - действительно, сейчас нет ни одной значимой политической силы, которая бы желала смены власти насильственным путём, могла бы взять на себя ответственность за неизбежный кровавый хаос, а потом была бы способна перестроить страну на свой манер. Солидные партии вполне вписались в существующее государственное устройство, сыгрались в свой политический театр, где у каждого персонажа есть определённое амплуа в общем сценарии.
Данное представление основывается только на неверном, некритическом прочтении событий 1917-1920 годов. Над нами до сих пор довлеет версия "Истории Коммунистической партии Советского Союза" об организованном характере Великой Октябрьской Социалистической революции и последующем планомерном характера строительства основ советского государства. Учитывая массовый характер фальсификаций в советское время можно определенно сказать, что это было составлено задним числом, подо что были подогнаны факты, а всё, что не вписывалось в эту концепцию - проигнорировано.
Если исходить из советской официальной концепции революционной ситуации, то, действительно, переворота ожидать не следует. Власть может деградировать, сколь ей заблагорассудится, народ может безмолвствовать или протестовать, но пока нет организованной политической силы, русский бунт неопасен. Увы, на самом деле это не так.
Из конспектирования первоисточников марксизма-ленинизма нынешние политические лидеры уяснили, что революционная ситуация характеризуется следующим образом: "низы" не хотят старого и когда "верхи" не могут по-старому, лишь тогда революция может победить". Вооруженные этой теорией большевики подготовили революционную ситуацию, дали буржуазным партиям выполнить первый этап, а потом постепенно обеспечили бескровный переход к социалистическому этапу революции в обеих столицах. Затем наступило триумфальное шествие Советской власти по всей стране, которое было прервано монархистами и консерваторами. Только под руководством ВКП(б) народные массы завоевали себе свободу и процветание.
Насколько эта версия объективна - судить без тщательного изучения всех фактов невозможно. Лично мне представляется, что в начале 1917 году планировался верхушечный переворот, который должен был избавить государство от наиболее одиозных черт монархизма и обеспечить переход к общеевропейскому стандарту парламентаризма. Выполнить данную задачу без разрушения функционирующих элементов государственного строя было бы невозможно: поэтому они подверглись организованной атаке. То, что переворот намечался в стране, втянутой в войну, инициаторов особо не смущало - политика им представлялась подобием шахматной партии, в которой шах королю приводил к проигрышу партии. Но даже незначительное потрясение, по плану локализованное в Петербурге и Москве, вызвало цепную реакцию, которая прокатилась по всей стране. К лету 1917 года была уничтожена власть всех уровней в стране, а также разложена армия на фронте. Большевики в этот период были только одной из многих действующих сил, которые действовали по принципу "чем хуже - тем лучше". Более того, они были одной из немногих политических сил, которые до "апрельских тезисов" Ульянова-Ленина (обнародованных в апреле 1917 года) вообще не готовились к захвату власти в стране. И только воцарившийся хаос привёл их к мысли, что победителем в нём может стать любая политическая сила. В конечном итоге общими усилиями при атрофии власти и полном равнодушии населения правительство организовали большевики в коалиции с другими левыми. Они удержались у власти в первые ршающие дни и получили поддержку населения только потому, что ничем не проявляли недовольство переделом земель на селе и не препятствовали распространяющейся анархии под лозунгом "Грабь награбленное!".
1917 год наглядно показал, как в течение нескольких месяцев вполне стабильная ситуация может перерасти в неуправляемый хаос. В канун Февральской революции страна была истощена войной, идущей два с половиной года - но такие же бедствия испытывали все основные европейские участники Первой Мировой. Центральные державы даже находились в худшем положении. Нельзя сказать, что война была уже проиграна Россией - ни на Восточном фронте, ни обще стратегически с точки зрения Антанты. Революционные потрясения и взрыв сепаратизма пережили большинство участников Первой мировой - но только в России произошла радикальная смена власти. Причём непредвиденная для тех, кто эту власть захватил. В теории ВКП(б) считала невозможной победу социалистической революции в России на данном историческом этапе, тем более без помощи мирового пролетариата в форме всемирной революции. Так или иначе, практика опровергла теорию.
1918, 1919 и 1920 годы - это история возрождения хотя бы примитивных форм государственности. Победителем вышла та сила, которая не останавливалась буквально ни перед чем ради обретения власти в полном смысле этого слова. Большевики прошли через массовое методичное уничтожение всех противников, через подчинение себе всех областей жизни, даже через отказ от своих идей. И они победили, потому что смогли дать стрене чёткие вектор развития.
Если рассматривать ближайшую перспективу, то есть 2009-2010 года с точки зрения событий 1917 года, то можно обнаружить слишком много совпадений. Та же самая внешняя стабильность, прикрывающая неразрешённые глубинные противоречия в обществе; та же апатия населения по отношению к существующему строю, отсутствие значительных социальных слоёв, которые бы смогли при необходимости подняться на его защиту: то же непонимание и неприятие стратегического курса правительства, который ввергает страну в кризисы и делает жизнь простых людей сплошным бедствием. Пока интересы народа и власти сходятся в одном - в страстном желании стабильности, нормального существования, причём любой ценой - хотя бы за счёт низкого уровня жизни и отсутствия гражданских свобод. Но, как мы помним, отнюдь не народ решил свергнуть монархию в 1917 году. Так что и сейчас нельзя быть уверенным в том, что где-то в подполье политической Москвы не зреет заговор против правящего режима и что его участники не готовят (а то и приводят в действие) пункты плана дестабилизации страны.. Если окинуть мысленным взором весь наш политический бомонд, то придётся сделать печальный вывод - в нём отсутствуют зрелые общественные лидеры, знакомые с историей своей страны и способные осуществлять свои цели. Есть люди, способные осуществить верхушечный переворот на манер действий Ельцина в 1991 году - но среди них отсутствуют те, кто способен прогнозировать дальнейшее и вернуть страну к стабильности. И нет никаких политических инструментов ограничения того, чтобы сиюминутная выгода для нескольких господ не обернулась бы бедствием для огромной страны. В этом похожи монархия Николая Второго и управляемая демократия Медведева Второго. Они обе беззащитны перед переворотами, так как не имеют поддержки в обществе - хотя лидеры государства уверены в обратном.
Так нельзя что сбрасывать со счетом катастрофический характер развития событий - он всегда будет актуален при существующем строе.
В итоге будущее Российской Федерации или другого государства в ее границах выглядит далеко не радужно.
Даже сама возможность возрождения страны, восстановление полноценной экономики и перенацеливание общества на созидание вместо потребления будет иметь весьма неприятные последствия.
Тому режиму, который выйдет победителем из очередной гражданской войны и начнёт обустраивать Россию по своему представлению, неизбежно придётся перейти к насилию, не подкреплённому никаким финансовым стимулированием. Общество не будет иметь возможности оплатить восстановление страны одновременно с достойной оплатой всех участвующих в этом. Выход из разрухи в 20-х годах, возрождение 40-х годов после Великой Отечественной - наглядная иллюстрация к тому, что предстоит перенести стране. Впрочем, восстановление экономик, разрушенных войнами - в любой стране процесс крайне болезненный. Положение в Германии или в Японии во второй половине 40-х годов было ненамного лучше чем в СССР.
В ближайшее время Россия встанет лицом к лицу с этой проблемой. Поток нефтедолларов иссяк, аккумулированные в Стабфонде огромные средства работают на экономику США или тают от инфляции, сама страна не только не производит экспортной продукции, но и сама находится в опасной зависимости от импорта. Такое положение пока не вызывает тревоги в обществе только потому, что до сих пор действует инерция советского импульса, до сих пор страна довольствуется проеданием советских запасов. Когда этот период закончится, придётся переналаживать сложившуююся уродливую экономику, вновь создавать материальную основу производства и снова догонять ушедшие далеко вперёд западные страны. Трудно изобрести другие методы, чем те, которые использовались большевиками и которые рассматриваются как репрессивные. К сожалению, объективно тогда изобрести что-то более гуманное было невозможно: точно также складываются обстоятельства и сейчас. Для накопления средств придётся применять реквизиции и снижать оплату труда, в остановке дефицита товаров - вводить карточную систему распределения, чтобы рационально испоьзовать немногие ресурсы - административно управлять экономикой на плановой основе, а параллельно - подавлять сопротивление инакомыслящих и тех, кто не имеет желание тратить свою жизнь во имя отдалённой перспективы. Кроме того, в обществе во многом размылось или вообще исчезло представление о труде как единственном источнике благосостояния. Государству придётся принуждать к систематическому тяжёлому труду собственное население. Умонастроение общество таково, что мобилизовывать и подвигать его на решение подобных задач можно только насилием.
...Когда я писал вышеприведённый отрывок, то меня не покидало ощущение дежа-вю. Россия упорно кружится по кругу, возвращаясь к ситуции столетней давности и снова готовясь использовать старые решения своих проблем. Страна постоянно, подобно маятнику, раскачивается от диктатуры к анархии, ищет в государственном диктате и централизации спасение от хаоса, не подозревая, что именно они неизбежно приводят в развалу системы. Я не слышу о принципиально иных решений чем те, которые были уже реализованы и привели к плачевным результатам. И это делает меня пессимистом. Введение демократии хоть в 1917 году, хоть в начале 90-х приводит к анархии, возрождение государства в 20-х годах двадцатого века и в 2000-х - к диктатуре бюрократии.
Настало время поиска новых, принципиально иных решений.
Меня настораживает то, что вся чехарда реформ совершалась в рамках единого государства, что инициатива всегда исходила из центра и насильственно навязывалась огромной стране, зачастую без учёта условий, в которых пребывали различные её части. Меня пугает то, что центр отгородился от бедствующей страны высокой стеной собственного благополучия и даже не подозревает о наличии проблем в регионах.
Это заставляет меня обращаться к опыту сибирского областничества. Если оно было преследуемо всеми правящими режимами и если правление режимов заканчивалось крахом - то, возможно, в иной идее есть рациональное зерно, которому пора прорасти и дать всходы для спасения Сибири и всей страны.