Аннотация: Взгляд на Омск как историю отдельных поселений министерств и ведомств, а не как на единый городской организм
Представление о населении Омска как относительно однородном, имевшем плавное историческое развитие параллельно росту численности, о сложение самосознания такой общности как "омичи" - мало соответствует действительности. Это идеологическая фикция, созданная идеологами власти для оправдания своих манипуляций с обитателями Омска. На самом деле существует всего несколько достаточно кратких исторических периодов, когда действительно складывались объективные условия для образования так называемых "омичей". Правда, не всегда они использовались. Для Омска характерны скорее крайняя подчинённость общегосударственным интересам в ущерб собственным и развитие под воздействием внешних импульсов, чем под влиянием внутренних. Эволюция омского самосознания не имела объективных оснований.
Мне всегда представлялось, что почти сто лет Омск захлёстывали волны переселенцев, которые в конце концов уничтожили и растворили в себе остатки коренного городского населения века девятнадцатого. Во второй половине двадцатого века сложился сверх-индустриальный облик города, в котором тон задавали предприятия тех областей промышленности, непосредственно Омск не обслуживавшие и имевшие крайне мало связей с городом - и уж тем более с прилегающей местностью. В нынешней терминологии это были "вертикально структурированные предприятия", то есть связанные с центром в Москве и со смежниками - по всей стране. Если советская статистика осторожно сообщала, что на долю министерства среднего машиностроения (читай - оборонки) и нефтехимического комплекса в Омске приходилось до 80% выпускаемой в городе продукции, то в соответствующей пропорции можно представить долю активного населения, которое жило интересами своей отрасли, а уж никак не своей малой родины. Причём населения наиболее образованного и высокооплачиваемого, настоящего 'миддл - класса' Советского Союза, опоры правящего режима и стабильности в стране. В Советском Союзе, как уже неоднократно отмечалось, предприятие выполняло в первую очередь функцию организации населения, а уж потом - производство некой продукции. Весьма значительная часть населения Омска воспитывалась в лояльности своему главку, министерству, стране, жило интересами своей отрасли, зачастую чувствуя себя в Омске на временном местожительстве. Пик таких настроений пришёлся на 40-60-е годы двадцатого века. Только позже появляются условия для слияния работников промышленных гигантов с остальной частью населения. Тогда появилось второе поколение, рождённое от эвакуированных, зэков и насильственных переселенцев, выходцев со всех концов огромной страны и сибирских деревень. Для них Омск был уже родиной, хотя бы в том ограниченном смысле, который допускался советской идеологией. В сытый и стабильный застой начиналось осторожное пробуждение городского самосознания, ощущения себя чем-то отличного от остальной массы "советского народа", лояльного городского патриотизма. К сожалению, лояльность общегосударственным советским интересам в годы перестройки и развала страны сыграли свою роль в судьбе Омска 90-х: лишённый идеологии государственной и не выработавшей собственной, город оказался без достойных ориентиров. Всё дальнейшее было уже агонией, гальванизацией организма, впавшего в кому.
Если углубляться в историю Омска, для темы данного очерка вовсе необязательную, то для города всегда было характерно превышение доли государственных людей (в самом широком смысле этого слова) над собственно горожанами, которым по идее и надлежало воплощать и отстаивать чисто городские интересы.
Омск зародился как гарнизон, численность армейцев, расквартированных в крепости и приписанных к Омску полков до начала девятнадцатого века превышала собственно городское население. Само население, кстати, во многом состояло из выходцев из солдатской среды или же обслуживало российскую армию. Только когда в предвидении войны с Наполеоном на запад ушли сибирские дивизии, а Омске из регулярных остался только гарнизонный батальон - только тогда мощная крепость со скромными посадами - форштадтами наконец-то стала городом.
Весь девятнадцатый век в Омске тон задавали чиновники общесибирской администрации и сибирские казаки, которых тоже трудно причислить к выразителям узко-городских интересов. Они блюли общегосударственные идеалы, перед которым омские занимали второстепенное место.
Достаточно краткий период, когда город планомерно рос и, вдобавок, имел некоторое развитие самосознания - последние десятилетия девятнадцатого века.
И тут же происходит внедрение первого корпоративного поселения, которое радикальным образом меняет судьбу города. Прокладка Транссиба сделала город крупнейшим городом Сибири, важнейшим транспортным и промышленным центром Азиатской России. А на окраинах Омска появляются два обособленных железнодорожных посёлка. Они строились на казённые деньги и находились в ведении Министерства путей сообщений, этого своеобразного государства в государстве. Помимо обслуживания строительства и обслуживания стратегической магистрали корпоративный железнодорожные поселении играли огромную роль в организации столыпинской реформы в Западной Сибири и, чего идеологи царской индустриализации не предвидели - служили боевым ядром революционного пролетариата. До конца 30-х Атаманский хутор (в советское время - Ленинск) и Куломзино (соответственно - Кировск) даже не входили в состав города, считались отдельными посёлками, позже - городами. В градостроительном отношении эти два района слились с центром только в конце 50-х. Их население имело мало общего с омичами и играло в истории Омска особую роль.
Двадцатые-тридцатые, когда Омск оставался на обочине индустриализации, дали городу очередную передышку от внедрения общегосударственных интересов. Его промышленность развивалась за счёт увеличения местной, ориентированной на обслуживание города, области и региона. Было несколько осторожных попыток строительства ведомственных микрорайонов, как например, городок Водников. Но недостаток средств ограничивал их возведением нескольких бараков или двухэтажных бревенчатых домов. Их размещение не согласовывалось с общегородским генпланом (благо, такового и не было), они не относились к общегородскому жилищному фонду. Следы такого строительства все еще встречаются в Омске .
Предвидение большой войны снова ввело Омск в поле зрения общегосударственной политики и экономики. Ему предстояло стать 'сибирским Детройтом', центром комплексного автомобилестроения. Грандиозное строительство намечалось на восточной окраине. Я не встречал упоминаний о том, планировалось ли наряду с возведением огромных по тем временам заводов строительство заводских посёлков. Дело в том, что сталинская индустриализация имела интересную особенность: строительство промышленных объектов очень редко сопровождалось плановым строительством жилья для рабочих. Это даже породило оригинальный термин - псевдоурбанизация. Стремительный рост городского населения (так, в Омске ) не сопровождался увеличением городов в строгом социалистическом смысле этого термина - как организованного места проживания жителей. Власти всех уровней в условиях тотального дефицита ресурсов организованно строили только промышленные объекты, предлагая строителям и рабочим самим заботиться о своём проживании (точнее - выживании). Поэтому заводы обрастали скопищами бараков, землянок, изб деревенского вида, да ещё в окружении огородов и картофельных делянок, весьма необходимым компонентом выживания в то скудное время. В полной мере такая картина относилась к Омску. Предприятия по мере сил помогали своим рабочим, но их возможности в этом отношении были крайне ограничены. Следует добавить, что даже такая помощь была недоступной многим категориям населения, которые не относились к официальной элите сталинского общества - пролетариату.
Возможно, какие-то градостроительные планы были. Об этом косвенно свидетельствует факт существования посёлка шинного завода. Это единственное производство автомобилестроительного комплекса, которое не было перепрофилировано в годы Великой Отечественной, и которое, следовательно, можно рассматривать как сохранившийся элемент первоначального замысла. Застройка посёлка Шинников происходила в 40-50-х, была прерванной войной, и возобновлена в послевоенной время. Исходя из этого, можно предположить, что планировка Октябрьского района в районе улицы Богдана Хмельницкого в целом соответствовала первоначальным планам застройки рабочих посёлков. Строительство двухэтажных домов началось в 1942 году, а окончательная застройка улицы относится к 50-м. В определённом смысле появление массива корпоративных поселений на восточной окраине Омска (фактически - нового города) было задумано в конце 30-х, подверглось изменению в годы войны и реализовано с существенными изменениями в послевоенные годы. Так появлялись корпоративные поселения авиастроительного завода, производства авиадвигателей, давшие начало целому городскому району - Октябрьскому. К нему примкнули еще несколько предприятий оборонного комплекса. К военным и послевоенным годам относится развитие ещё одного компактного района такого рода - южного промышленного узла на базе ТЭЦ-2 и танкового завода. В застройку Центрального района также вклинилось военное производство.
Список можно продолжить - в целом весьма значительная территория города была занята предприятиями, обслуживающими нужды державы.
Чтобы описать специфику развития отдельных составляющих Омска, придётся ввести (за неимением лучшего) понятие 'корпоративного поселения', то есть места компактного проживания работников крупного предприятия.
Крупное предприятие по определению не могло находиться в ведении местных властей, оно строилось в соответствии с общесоюзными планами, комплектовалось квалифицированными руководством и кадрами по специальному набору с родственных предприятий, находившихся в других частях страны. Организационно предприятие встраивалось в предельно централизованную систему управления и полностью находилось под командованием министерства или ведомства-главка в Москве. Для советского строя было характерно закрепление работников в рамках одного завода или, шире - ведомства. Считалось, что такие кадры наиболее квалифицированы и лояльны. На это была направлена система материальных поощрений, социальных услуг предприятия и общая идеологическая атмосфера, критиковавшая 'летунов', то есть людей часто перемещавшихся с одного рабочего места на другое. Таким образом формировалась относительно замкнутая система циркуляции работников в рамках одного ведомства: они по мере надобности перемещались с одних ведомственных квартир на другие, командировались или оседали на предприятиях одного ведомства - но в разных местах.
Кроме того завод всегда находился в тесной связи с другими предприятиями отрасли, постоянно обмениваясь ресурсами, информацией и кадрами. Не меньшее значение имели смежники, тоже находившиеся на значительном территориальном удалении. Таким образом предприятие, имевшее размещение в каком-то населённом пункте, на самом деле гораздо крепче было связано с промышленностью по всей территории СССР, также имевшей весьма условную территориальную привязку.
На руководство предприятия формально местная власть не могла оказывать никакого воздействия. На самом деле советская модель власти была сложнее и позволяла хотя бы частично учитывать местные интересы.
Всё же крайне интересная (добавим - во многом до сих пор загадочная) история омской оборонки, её идеологии, её населения и влияния на самый город не является темой данного очерка. О ней надо писать особо и тут она служит только фоном истории Нефтяников как предпосылка и существовавший пример организации заводских посёлков в Омске.
Отличие Нефтяников от уже существовавшего "города в городе" - омской оборонки заключалось в том, что на северо-западе Омска впервые в полном объёме был реализован план комплексной застройки предприятия общесоюзного значения и заводского посёлка. Причём - на якобы пустом месте, без влияния дополнительных факторов, искажавших первоначальный замысел.
Предприятия ВПК, как правило, располагались на окраинах исторического Омска, с одной стороны препятствуя развитию жилой застройки, которая упиралась в промышленные корпуса - с другой, многократно ускоряя строительство за ними. Город как бы "перепрыгивал" через промышленный трамплин и расползался по вектору, проходящему через заводы.
Таким образом складывался современный Омск - крайне растянутый по всем направлениях на правом берегу, что диктовалось расположением промышленных предприятий. Освоение Левобережья как спального района промышленных гигантов началось в 70-е, когда удалённость правобережных окраин стала критичной - их обитатели тратили на поездку к центру более часа.
Если внимательно присмотреться к плану современного Омска, то становится очевидно, как исторический центр оказался подавлен корпоративными поселениями, и вместо планомерного, последовательного и эволюционного расширения судьба города диктовалась внешними импульсами, которые порождали жилые массивы, служившие стране, а не городу.
Роль исторического Омска во второй половине двадцатого века по отношению к разросшимся промышленным окраинам была примерно такой же как
средневековой королевской столицы по отношению к феодам формально лояльных герцогов. За столицей сохраняется сакральность власти и некий пиетет, а на самом деле власть находилась в других руках.