Воистину, мир это не то, что строится, но то, что разрушается...
Жель об упадке мира
Такого сильного оже ещё не было. Люди испуганно сбились в кучки и лишь вздрагивали от могучих ударов по панцирю жеодда. Тот ворочался и издавал гулкие звуки, словно постанывал. Экиль сидел рядом с Эей, держа её влажную ладонь в своей. Благодаря этому он мог слышать негромкий, но весьма напряженный спор между её отцом, жегом Эстемарфазом, и лидером охотников, одноухим Эрегади.
- На север нужно! - Эрегади горячился и толкался. - Эмворр наш стар, он всё меньше даёт еды, а аптиков нет совсем! Это из-за жары, точно тебе говорю! И отказов становится больше. На полюсе прохладней, туда нужно идти!
- Эмворр знает, куда идти, - медленно отвечал седой вождь. - Он там, где опасностей меньше. И разве Фгарр и Щумм не ушли пять оже назад на север? С тех пор нет от них вестей, как бы не сгинули...
- Кпельчет они там нашли, чего ж возвращаться! - запальчиво вскрикнул одноухий. - Сидят теперь, наслаждаются, зачем им другие жеодды? А мы тут впроголодь... - он отвернулся и заплакал.
При упоминании Кпельчета все встрепенулись. Всем хотелось туда, где не бывает отказов, где доверчивые аптики сами прыгают в руки, где прохладный воздух и чистое небо. Но где этот Кпельчет? Может, и нет его вовсе. Экиль мысленно отвлекся от страшных ударов, сотрясающих жеодд, и принялся вспоминать. Десять оже назад всё действительно было лучше. Друззы находили время для танцев и песен, вместе встречали рассветы, меньше ссорились и боялись. Они были многочисленнее и сытнее. Теперь отказы приходят один за другим, только успевай замазывать раны жеодда. Далеко никто не ходит, а всё равно люди пропадают. Нити их таскают, что ли? Эстемарфаз ничего не может поделать - стареет, теряет сию, того и гляди, присоединится к предкам в сердце жеодда. Кто тогда станет их жегом? Эрегади? Слишком нетерпелив и самонадеян, к тому же мало сии. У Экметаша сия хороша, но пассивен и пристрастился к жимери. Экиль предложил бы своего друга Эйофа - не по годам рассудителен, справедлив, сии довольно, да только молод ещё. Таких жеодды не выбирают. А всё же было бы хорошо, если бы Эйофа! Тогда у Экиля появилось бы больше свободы, может быть, даже на другой жеодд сумел перебраться - обсудить всякое-разное. Он помнил древние легенды о подобных друззах: их эмпатическая связь-сия почему-то была очень слабой, что создавало им большие проблемы в родном жеодде, зато позволяло без риска для себя посещать чужие. Уже много поколений никто не слышал о странниках, но Экиль был уверен - он из таких. Все эмпаты, а я инпат. Да, я почти не слышу Эмворра, зато для меня открыт остальной мир. Надо только пробовать.
Горе последним: Солнце придёт выжечь им глаза, ветер - отравить...
Жель о великом и окончательном отказе
- Очнись! Оже закончился! - Эя трясла его за плечо. - Вот чудной - спать в такой момент!
Момент действительно был душещипательный. Друззы обнимались, прыгали от радости, плакали и смеялись. Страшный оже позади, теперь камни долго не будут падать с неба, а значит больше времени можно проводить снаружи. Все высыпали под яркие ночные звёзды.
Следом за соплеменниками вылез и Экиль. Жеодд возвышался над ним громадной чёрной горой; он покряхтывал, вздрагивал, словно дышал. Глубокие раны избороздили его спину. Будет работа для женщин. Эйоф, главный по корням, уже ходил среди могучих тугих жгутов, присматривался, цокал языком. Опасная работа - в любой момент какой-нибудь даже самый маленький отросток может непроизвольно сдвинуться и задавить кроху-человека. Нужно быть хорошим эмпатом, чтобы почувствовать и предугадать. Нет, ему, Экилю, не быть с жеоддом накоротке. Да понимает ли он всё значение этого гиганта для человеческой жизни? Друззы живут в жеодде, питаются его плодами, спасаются внутри от многочисленных опасностей: жары и холода, ядовитых испарений и удушливых газов, метеоритных потоков и землетрясений, радиации и пожаров. А умирая, они уходят в сердце жеодда и соединяются с предками, оставаясь живыми для чутких сией. Увы, не для Экиля...
- Побежали! - Эя, как всегда, застала его врасплох. - Ну, побежали, засиделись же!
Экиля долго упрашивать не пришлось. Отметив вдалеке одинокую острую скалу - всё, что осталось от земных гималаев и анд, - они ринулись во весь опор. Обычно, если попадался рыхлый песок, побеждала более лёгкая Эя, если почва поплотнее - опережал он. Вот и сейчас Экиль далеко вырвался вперёд, наслаждаясь скоростью. Обернувшись, он с разочарованием увидел, что Эя бежит трусцой назад, к маленькой фигурке отца. Зачем-то вернули. Ну и пусть! Мчаться - после долгих дней, проведённых в тёмном и тесном жеодде, - такая радость! Над головой мерцают звёзды, ночь тиха и мирна. Как жаль, что люди не могут всё время проводить снаружи, как надоело прятаться от этих постоянных отказов! И неужели пророчество верно и вскоре им придётся навсегда закрыться в жеоддах, потому что настанет вечный отказ? А выдержат ли они?
Вокруг простиралась бесконечная однообразная пустыня - древний лик этого мира. Экиль добежал до скалы и повернул назад. Негромкий звук заставил его остановиться и насторожиться. Любой звук означал опасность, полагалось немедленно скрыться в жеодде. Но звук не приближался, лишь ритмически повторялся. Любопытство пересилило: Экиль выглянул из-за скалы и увидел... Эрегади. Перед ним лежало несколько тушек аптиков. "Ух ты, - подумалось Экилю, - у нас будет вкусное мясо!". Но только он хотел выдвинуться к одноухому, чтобы поздравить с удачной охотой, как вновь раздался звук. Из норы вылез аптик и пополз к Эрегади. Тот быстро схватил его и свернул шею. "Вот как! - удивился Экиль. - Какая хорошая у Эрегади сия, чего ж он её скрывает?". Экиль решил наблюдать дальше. Охотник убил ещё нескольких зверьков, затем, как ни в чем не бывало, зарыл их в песок и пошёл к жеодду... с пустыми руками!
Экиль беспомощно смотрел ему вслед. Он не мог ничего понять, кроме того, что Эрегади поступил странно и неправильно. Однако вскоре желание отведать редкое лакомство возобладало; Экиль выкопал добычу и гордо понес её домой. Скажу, что нашёл, а Эрегади пусть кусает локти.
На этот раз Экиль порадовался, что он не эмпат - таким свирепым взглядом сверлил его одноухий охотник. Может, и сделал бы что нехорошее, да тут появились нити...
Берегитесь: вас настигнет смерть, которую вы не заслуживаете...
Жель о нитях
- Оро! - Взбалмошный крик висел в воздухе. Друззы, толкаясь, ныряли в спасительное нутро жеодда. Экиль был дальше всех. Но бежать не спешил. Вместо этого зачарованно смотрел на серебристые порхающие извивы. Он знал: нити были одним из самых смертельных отказов. Они не жгли огнем, не обливали ядом, однако никто не мог противиться их гипнотическому зову. Подальше от родных жеоддов уводили они людей, поближе к разверзающимся страшным дырам, откуда, как считалось, вылезают чудовища и пожирают любого. Конечно, никто этих чудовищ не видел, наверняка это сказки для маленьких, но факт остаётся фактом: захваченные нитями никогда не возвращались. А жеодды практически не ощущали оро, потому не могли предупредить об опасности.
Нити танцевали совсем близко, уже над Экилем. И он, такой нечувствительный, вдруг почувствовал их призыв следовать за ними, куда-то туда, в сторону... Нет, ему не туманили рассудок, не подавляли волю, не морочили видениями, но словно настойчиво объясняли, растолковывали глупцу, что нужно туда, потому что... А почему нужно, Экиль не мог понять. Но уже готов был поверить, ведь не могут же такие красивые создания быть опасностью, навроде оме или ошебеви! Стоп, а вдруг это и есть зов? На кого-то он действует, подавляя волю, а на Экиля вот так...
Истошные крики соплеменников вернули Экиля к реальности. Нити продолжали мерно колыхаться в воздухе, Экиль последний раз взглянул на них и бросился к Эмворру. Жеодд немедленно захлопнул за ним створки хода, повернулся хвостом к нитям и грузно тронулся. Подальше от любой опасности - таков был стимул любого жеодда, позволявший ему выживать в этом неприветливом мире. А с ним выживали и люди. Пока выживали...
Внемлите: нет кораблям пустыни пристанища, нет отдохновения...
Жель о гибели жеоддов
В жеодде они провели два сонных дня. Затем прятались от оглушающих порывов ошпеша. Затем охотились на аптиков, но ничего не поймали. Затем переждали внезапное оме: Эмворр, похоже, прочуял его поздно и не успел уйти достаточно далеко. Их шатало и кидало с такой силой, что плакали даже самые стойкие. Только закончилось землетрясение, как наступил охор. Не залеченные до конца раны жеодда пропускали этот жестокий и непонятно откуда берущийся - при постоянной-то жаре! - холод. Умерли три друзза, в том числе старая Ээ, мать Эи.
Девушка сильно переживала и за отца. Эстемарфаз откровенно сдал в последнее время, почти не покидал своей лежанки. Эрегади всё громче призывал идти на север, в его поддержку раздавалось всё больше голосов. Разногласия и раньше бывали в жеоддах, но всех примиряли пророчества, в которые верили безоговорочно. Вот и сейчас друззы Эмворра с замиранием сердца ждали жель. Но их жеодд молчал. Он был слаб, изранен, ему требовался отдых. Может быть, действительно нужно на север?
Однажды Эмворр ускорил ход. Так он делал в двух случаях: чаще всего избегая очередного отказа, совсем редко - если почуял другой жеодд. Второе событие было, разумеется, радостным, поэтому друззы, вскоре также ощутившие близость чужого жеодда, бросились обниматься. Но счастье их длилось недолго. Умирающей развалиной предстал перед ними Шеголл - некогда самый крупный и опытный жеодд в мире; разорванный и сожжённый правый бок точно указывал на причину гибели. В последнее время стали появляться необычные ограки, которых не успевали предвидеть даже жеодды. Огненная струя внезапно вырывалась из земли под самые облака, расплавляя песок и камни. Как она могла подняться к поверхности, не сотрясая почву? Экиль решил, что огонь использует уже имеющиеся трещины, которые уходят на большую глубину. Раз так, наступит день, когда все жеодды и весь мир провалится в одну гигантскую трещину, не спасёт даже полюс...
После встречи с Шеголлом уныние охватило жеодд. Тогда поднялся Эстемарфаз и молвил:
- Если Эмворр молчит, буду говорить с предками! Никогда не оставляли они нас в беде, не оставят и сейчас.
Все знали, что это значит. Эя в волнении бросилась к Экметашу.
- Нельзя! - с дрожью в голосе говорила она. - Предки дают ответ сильным, слабых же забирают к себе. Отец слаб, нельзя!
- Сейчас все слабы! - подслушал её Эрегади. - Правильно, пусть говорит!
Эстемарфазу помогли добраться до сердца жеодда - самой большой каверны, опутанной желтоватой светящейся плесенью. Чтобы связь с предками была устойчивее, полагалось чем-то отвлечь сознание жеодда. Например, что у людей закончилась вода. Жеодды дорожили своими симбионтами, очищавшими их постоянно зараставшие внутренности, - и вот Эмворр послушно остановился, вбуравился мощными корнями глубоко в недра и принялся нащупывать влагу. В это время Эстамарфаз, наглотавшись жимери, вошёл в транс и установил контакт с предками. Плесень вокруг него запульсировала, окрасившись красным. В отличие от жеодда, с которым каждый друзз всё время ощущал глубокую эмоциональную связь, приносившую удовлетворение, предков побаивались и беспокоили редко. Считалось, что они завидуют живым, хотя, казалось бы, чего тут завидовать? В их времена отказов было меньше, жеодды могучее, а люди счастливее. Экиль для себя решил, что это потому, что у предков уже нет будущего, только прошлое. А ведь будущее интереснее хотя бы тем, что оно неизвестно!
Случившееся далее подтвердило его размышления. Вдруг, растолкав друззов, ворвался Эрегади. Все с ужасом ощутили мощный напор его сии. Он выбрал оптимальный момент: ни жеодд, ни жег не в силах были помешать ему. Да и захотели бы? Разве не разумно повиноваться тому, чья воля подавляет твою, чьи чувства заставляют тебя сопереживать, чьи цели ты ощущаешь важнее собственных? Правда, может, не стоило убивать старого вождя, но ведь он был так слаб и нерешителен! Неужели так и некому заступиться за плачущую Эю, которую новоявленный жег уже приготовил себе в жены?
Вперед выступил Эйоф. Экиль как-то рассказал ему об Эрегади и аптиках; смотритель корней не мог допустить, чтобы племя возглавил тот, кто ради тщеславия способен обречь его на гибель. Поединок их сий не уступал легендарным боям древности. Даже Эмворр притих, ощутив в своём нутре буйство эмпатической стихии. Даже предки были довольны, наслаждаясь редкими ощущениями. Даже Экиль почувствовал накал страстей, хотя и не мог оценить их угрозу. А она была реальна: вскоре Эйоф схватился за голову и осел замертво. Эрегади победил и здесь. Да и как могло быть иначе: ведь он тренировался!
Первым же приказом нового жега было изгнание Экиля, Экметаша и ещё нескольких недовольных друззов. Изгнание означало смерть. Почему же Экиль не бросился с кулаками на обидчика, не боролся за свою жизнь и подругу, не открыл соплеменникам истинное лицо Эрегади? Не будем судить строго. Тысячелетия социальной эволюции и приспособленчества сделали из этих постлюдей бесхребетных конформистов, гипнотически привязанных к своему жеодду, своему лидеру и знающих только одну силу - сию. В подобной иерархии место Экиля было в самом низу; Эе позволялось с ним возиться, как с дурачком, слабоумным. Кто бы всерьёз послушал такого, какие у него были шансы? Так что, ступив на песок, Экиль почувствовал что-то вроде облегчения. Пусть ненадолго, но он на свободе, под звёздами, в огромном и интересном мире. Жаль, никто, как, впрочем, и всегда, не разделял с ним этого настроения.
Клянусь ветром и вечностью: это было, а потому не может не быть...
Жель о рождении мира
Всхлипывая, изгнанники сбиваются в кучку. Укрыться негде, разве что в этой ложбинке. Экметаш затягивает древний жель о рождении мира. Крепнущим, на удивление сильным голосом он поёт о том, как могучие и юные жеодды выходили из-под земли в юный и чистый мир, как бороздили его просторы от края до края, как срослись с людьми, как воевали и дружили. Как смеялись над отказами, порою на спор бросаясь в сильнейшие из них; и как они же повиновались великим жегам древности, словно слепые аптята. Но всё это было давно, а сейчас всё не так...
Экиль любил этот жель, но и сдаваться был не намерен. Для начала он пойдёт, поищет аптиков, нужно же подкрепиться. Как знать, не придётся ли улепётывать от какого-нибудь грозного отказа? Отойдя на приличное расстояние, он понял, что слишком поздно. Широкая трещина-офа внезапно разверзлась неподалеку, отрезав ему путь к своим. На горизонте показались несколько вихрей ошпеша, приближавшихся с невероятной скоростью. Экиль на мгновение залюбовался грозной поступью колоссального урагана. Жалел ли он, что гибнет вне жеодда, лишённый возможности продолжить существование в виде бесплотного предка? Пожалуй, нет. Что толку в ещё одном-двух десятках оже? В конце концов, их жеодд нарвётся на ограк, или на оуну, или на разъедающий дождь-ошебеви - конец для всех один. Тут нужно что-то большее, чем простой жеодд...
Нити! Их уже знакомый призыв Экиль ощутил даже раньше, чем увидел серебристое мерцание. Куда они зовут? И будет ли там хуже, чем здесь? Первые порывы ошпеша уже швырнули в лицо Экиля горсть сухого песка. И он без колебаний бросился за танцующими на ветру прядями. Рядом раскрылся подземный ход - чёрная бездонная воронка. Зажмурившись, Экиль прыгнул... и попал на нечто мягкое и упругое. Дыра мгновенно затянулась, отрезая Экиля от урагана и внешнего мира. Абсолютная темнота не давала осмотреться. Вдруг стенки хода завибрировали и принялись сжиматься, обволакивая человека чем-то липким. Великие Отцы, неужели вы правы? Это какая-то ловушка, может быть, желудок подземного чудовища, да не всё ли равно, где погибать? Теряя сознание от страха и удушья, Экиль успел почувствовать, как куда-то стремительно и бесконечно падает...
Говорю: не знаем мы этих посланцев и никогда не узнаем...
Жель о странниках
Очнулся Экиль там, где меньше всего ожидал: в сердце неизвестного жеодда. Но каким же огромным оно было! Его свод терялся высоко над головой, и даже яркое мерцание толстого слоя съедобной плесени не могло показать истинные размеры.
Липкий кокон распался; Экиль нерешительно встал. Если это живой жеодд, к нему можно обратиться. Как жаль, что сии у Экиля недостаточно даже для элементарных вопросов!
"Вполне достаточно, - раздался в голове странный, явно нечеловеческий голос. - Моё ядро настроено на сознание обычного человека. Ведь ты попал сюда, услышав зов? Почему вы не спешите, на поверхности уже небезопасно?! Немногие до сих пор приходили ко мне и все были мертвыми. Ты первый, кто добрался живым. Это хорошо. Уже всё готово. Я жду вас".
Экиль почти ничего не понял из того, что сказал ему голос. Но он уяснил главное: этот невероятных размеров и силы жеодд был другом и спасителем. Почему он раньше не слышал о нём? "Где же ты?" - задал он вопрос.
"В центре планеты. А теперь отдохни - я должен разобраться с твоей памятью. Здесь что-то не так".
И Экиль опустился на что-то мягкое и упругое. Очнувшись, он уже будет всё знать...
Невероятно давно начался процесс перерождения мёртвой планеты в живой суперорганизм. Да и была ли Земля когда-либо мёртвой? Некоторым просто удобно считать её таковой.
Протожеодд рос, набирал силы, приспосабливал под себя земные недра. Это заняло сотни миллионов лет. Наконец, он почувствовал, что пора. Солнце стало меняться: стабильное светило превращалось в грозовое предупреждение. Оставалось сформировать структуры, нужные для поддержания жизни обитателей планеты, которые пожелали бы спастись от смертоносных лучей и отправиться к новому дому. И тут что-то пошло не так.
В процессе поиска оптимальных решений мегажеодд породил множество тупиковых образований - дегенеративных квазижеоддов, которые были сочтены неподходящими и извергнуты вовне. Они должны были просто умереть и сгнить - но этого не случилось. Ренегаты выжили - они попали на поверхность и образовали тот симбиоз с людьми, к которому были склонны и на который оказались возможны. К ним роковым образом приспособились и люди. Они обрели сильную эмпатическую связь с жеоддами, при разрыве которой предсказуемо умирали. Поставив свою судьбу в полную зависимость от "движущихся городов", новая раса людей, называвших себя друззами, потеряла собственную волю к жизни. Теперь она полагалась исключительно на инстинкт жеоддов и их пророчества, которые на самом деле были лишь дегенеративным искажением основной цели породившего их мегажеодда - перерождения Земли.
Меж тем планетарный жеодд нашёл искомую формулу и подготовил себя к комфортному пребыванию сколь угодно большого количества людей. К несчастью, его последние терраформы (вкупе с активностью Солнца) почти погубили всё живое на поверхности. Нити возвращались ни с чем, коконы приносили лишь несколько мёртвых тел.
И вот - безусловная удача, которая помогла понять и устранить причину. Мегажеодд, изучив Экиля, перепрограммировал зов нитей, дабы сначала подавить эмпатическую связь людей с поработившими их ренегатами. Ведь ещё не поздно?
"Никогда не поздно раскрыть глаза", - сказал сам себе Экиль, разглядывая из отверстия подземного лаза предрассветный пейзаж Земли. Он отверг предложение остаться внизу и ожидать прибытия соплеменников. Пусть верхний мир обречён, но у него ещё есть время насладиться путешествием по нему, покататься на чужих жеоддах, разоблачить и наказать всевозможных эрегади. Он расскажет людям, что внизу есть мир, который не требует от них эмоционального рабства, не пугает откровениями о всеобщей гибели, не убивает землетрясениями и ураганами. Новую жизнь и новый дом сулит он и готов безвозмездно служить людям. Лишь самостоятельности требует он от них, самостоятельности инпатов...
Экиль вышел навстречу встающему Солнцу. Теперь он не боялся смертоносного жара, как и любого другого отказа. Над его плечом порхали дружелюбные нити, готовые мгновенно развернуть спасительный кокон. Больше не будет желей, решил он.