Не в будущее, а в хорошо забытое прошлое (туда ли зовёт нас теория "византизма"?)
При чтении статьи Н.М. Севериковой "Византизм как будущее России" ("ЭФГ" N 40-41, 42, 2008 год) возникает невольное ощущение, что что-то похожее мы уже проходили. И, действительно, на память при некотором сосредоточении внимания приходит известная со школьной скамьи триада: "православие, самодержавие, народность", - служившая основой политики русского царизма в дореволюционной России со времён Николая I. Её главной целью, по словам В.Д. Бонч-Бруевича, было "подве-дение всех инородцев и всех иноверцев к знаменателям "русская народность" и "православие" ("Силы русского клерикализма". - Газета "Искра", N 47, 1903 год). К каким результатам это привело, всем известно. Не случайно Россию того времени называли "тюрьмой народов". Поэтому народы России в 1917 году поддержали и свержение самодержавия и (после Октябрьской революции) действия Советской власти по отделению церкви от государства и созданию национальных автономий в рамках Союза Советских Социалистических Республик.
Так какие же новые обстоятельства открылись автору статьи в "византизме", являвшемся духовным предтечей русского царизма ("Москва - третий Рим"), которые позволяют ей рассматривать "византизм" в качестве основы будущего социалистического общества России?
Аргументы автора статьи главным образом сводятся к личным качествам и деяниям правителей крупных государственных образований - Византии и Киевской Руси - Константина Великого (285-337) и Великого князя Владимира (?-1015). На их фоне личность и деяния генерала и "народного героя" Андраника Сасунского (1865-1927), несмотря на его большой вклад в освободительную борьбу народов Кавказа против турецкой экспансии в Первой мировой войне, выглядят, конечно же, менее масштабными.
Первым столпом "византизма", по праву, назван император Константин I. Автор статьи утверждает, что "созданная Константином монархическая форма правления не была автократичной". Ну, а как же тогда называются его действия по введению наследственного права для этой формы правления, по самовольному объявлению одной из рядовых религий, которая даже в крупных городских центрах охватывала "сравнительно небольшую часть населения - одну пятую или меньше" (С.А. Токарев. "Религия в истории народов мира", 1976, с. 506), в качестве государственной, по подчинению христианской церкви (якобы ставшей "общественной организацией при Константине") лично императору? Такие действия, на мой взгляд, никак не назовёшь демократическими.
Граждане империи, по словам Н.М. Севериковой, "добровольно подчинялись Закону". Но может ли добровольно подчиняться Закону сторона, потерпевшая поражение в вооружённой борьбе, когда Константин на её крови в битвах за престол с Максенцием (в Западной части империи) и Лицинием (в Восточной части империи) прокладывал себе дорогу к власти? И как могли добровольно подчиняться Закону жители империи, продолжавшие исповедовать не государственную религию, а свои верования? По-моему, автор выдаёт в этом месте своей статьи желаемое за действительность.
Далее читаем в статье: "Константин Великий, создав "мировую империю", дополнил её мировой религией". Да, император Константин много сил положил на создание "католической" (по-русски: вселенской) религии. Но почему выбор пал именно на христианство? Не нанесло ли это ущерб населению, исповедовавшему другие религии? Ведь, в то время в империи были достаточно популярны другие религиозные верования, например, культы богини Ромы, Непобедимого Солнца, Юпитера Капитолийского, египетской богини Исиды (на Западе империи), персидского бога Митры (в римской армии) и др. Почему же ни одну из них не взяли в качестве основы наднациональной религии, а взяли подвергавшееся до этого преследованиям христианство? Оказывается, ларчик открывался просто! Константин являлся по материнской линии потомком иудейского царя Давида (смотри его генеалогическое древо в книге английского историка Л. Гарднера "Чаша Грааля и потомки Иисуса Христа". - 2001, с. 207 и 447-448). То есть христианство было религией, возвеличивавшей его царский род, включая пращура Иисуса, от брата которого - Иакова - тянулась его генеалогическая ветвь. Константину лишь оставалось, чтобы не вызвать резкого отторжения огосударствляемой религии со стороны нееврейского населения империи, добавить к ней некоторые элементы из других верований, что он не без успеха и сделал.
"Борясь с определённой непоследовательностью [христианского] вероучения, он [Константин] заменял некоторые христианские ритуалы сходными с ними по форме языческими традициями почитания Солнца, а также религиозными обрядами сирийского и персидского происхождения. Короче говоря, исповедуемая римской церковью религия являла собой сложный гибрид верований, умиротворяющий все непримиримые фракции" ("Чаша Грааля", с. 181). Но основа - иудейский Ветхий Завет - конечно же, осталась неприкосновенной. И вполне понятны в связи с этим действия императора по закреплению государственного статуса христианства. Прежде всего, на Никейском Соборе (325 г.), созванном тотчас же после провозглашения его императором всей римской империи (324 г.), он возвёл Иисуса в Божественную Троицу. Это позволило возвысить ему свой царский род до божественного уровня, а заодно дало возможность провозгласить себя Мессией, то есть ожидавшимся ортодоксальными иудеями и христианами царём-освободителем. "Теперь официально существовало лишь два объекта почитания: святая троица и сам государь император, только что провозглашённый Спасителем мира. Епископы римские впредь избирались на эту должность самим цезарем" ("Чаша Грааля", с. 184). Как говорится, скромненько, но со вкусом!
Ну, а какому позитиву можно приписать перенос столицы из Вечного города в Византий? Ведь, от добра добра не ищут! Как представляется, это обычный житейский прагматизм. Дело в том, что после завоевания власти с помощью отрядов христиан, состоявших преимущественно из представителей еврейского и других завоеванных римлянами народов, произошло возвышение статуса диаспоры и оттеснение на вторые роли представителей коренного населения империи. То есть Константин, оставаясь в Риме, всё время чувствовал себя находящимся на пороховой бочке. Только переехав со своими родственниками и поддержавшим его христианским окружением в Византий, он смог чувствовать себя в относительной безопасности. Для Римской же империи такой перенос столицы предопределил последующий её раскол и упадок.
Вызывает недоумение следующий пассаж автора статьи: "...Константин Великий на практике осуществил свою мысль о равенстве всех граждан. Его стремление реализовать учение отцов Церкви о социальной справедливости продиктовано мыслью о создании империи, которая стала бы "семьёй народов". О каком "стремлении реализовать учение отцов Церкви о социальной справедливости" говорит уважаемая Нина Михайловна? Или, проще говоря, о каких "отцах церкви" идёт речь? О Тертуллиане (160-222)? - Так он презирал "язычество" и в конце жизни порвал с христианской церковью. Об Оригене (185-253/254)? - Так его идеи о полном спасении всех душ и духов, включая дьявола, были квалифицированы христианской церковью как еретические. Современные же Константину Афанасий Александрийский (295-393) или Григорий Богослов (300-390) к моменту "судьбоносного" Никейского Собора были ещё слишком молоды, чтобы создать свои оригинальные учения. Максимум, на что они были способны, так это на отражение в редактируемых в то время евангельских текстах указаний самого императора. Более значительные фигуры среди общепризнанных "отцов Церкви", такие как Василий Великий (330-379), Амвросий Медиоланский (340-397), Августин Блаженный (354-430), вообще могли творить лишь после кончины Константина, и об их идеях он знать ещё ничего не мог. Получается явная неувязка.
Итак, как можно видеть, никакой идиллии в Римской империи при императоре Константине не существовало. Империя держалась на его сильной руке, опирающейся на военную и политическую поддержку церковного христианского окружения. А дальше последовало следующее.
Воспользоваться воздвигнутым Константином наследственным правом в Римской империи потомки самого Константина, которые могли бы быть непосредственными продолжателями его амбиционных замыслов, надолго не смогли - из-за междоусобиц быстро оборвалась мужская линия его рода. Что касается религии, то конкурирующие с государственной религией верования вскоре были совсем запрещены.
"Ближайшие преемники Константина завершили дело основания христианства как государственной религии. С перерывом в два года (361-363), падающим на время правления Юлиана Отступника, в течение 4 в. происходило последовательное укрепление позиций христианства в качестве официально-монопольной религии в Римской империи. Эдиктами 341, 346 и 356 гг. было запрещено языческое богослужение и в особенности жертвоприношения, приказано закрывать языческие храмы, предписано сжигать все сочинения языческих авторов, направленные против христианства, установлена система уголовных наказаний вплоть до смертной казни за переход из христианства в другую религию. Признание христианства единственной дозволенной религией было окончательно оформлено узаконениями Феодосия I (346-395). Против язычников начались такие же гонения, но иногда в ещё больших масштабах, чем прежние преследования христиан" (Крывелёв И.А. "История религий". - 1988, т. 1, с.51-52). Таким образом, религиозный плюрализм в империи окончательно был заменён деспотией одной, хотя и "мировой", церкви.
Вторым столпом реального "византизма" автор статьи считает князя Владимира, что выражено следующими её словами: "Обращение к христианству (988 г.) и распространение этой "благодатной" веры на Руси - величайшая заслуга Владимира. Подобно Константину Великому, мудрый русский князь, прозванный в народе "Владимир - Красное Солнышко", проникнут заботой о национальных интересах своей страны, о развитии культуры, процветании и могуществе Руси. <...> Митрополит [с 1051 г.] Иларион подчёркивает высокие нравственные качества Владимира - милосердие, доброту, человечность, присущие истинному христианину".
Ну, во-первых, какая же это заслуга отказаться от веры своих предков, утопив в Днепре изваяния их богов? Он действовал в этом случае не подобно Константину, а, наоборот, противоположно ему, поскольку внедрял чужую религию (если, конечно, не предположить, что она была ему родной по линии его матери - рабыни Малуши), не добавив к ней ни грамма из русо-славянских верований. Более того, внедрение сопровождалось насилием. Так, например, "крещение" киевлян он предварил открытой угрозой: "Если не придёт кто завтра на реку - будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, - будет мне врагом" (Изборник: Повести Древней Руси. - 1986, с. 43). "В прибрежном районе Киева, на Подоле, на месте разрушенных древних храмов [!] были возведены новые [в частности, христианский Софийский собор в Киеве]. В Новгороде дядя Владимира, воевода Добрыня, действовал куда жёстче: силой загнал словен в Волхов, а древнее капище Перуна разрушил. И в остальных краях Киевской державы все древние святыни и священные писания были уничтожены" (Калашников В.И. "Атлас тайн и загадок. Русь легендарная". - 2002, c. 78).
И в то далёкое время, и сейчас всем здравомыслящим людям понятно, что признание главенства чужого бога означает сначала духовное, а затем и материальное подчинение народу-богоносцу. Именно такой вывод следует из цивилизационной теории русского социолога Н.Я. Данилевского (1822-85): "...Прививка не приносит пользы тому, к чему прививается, ни в физиологическом, ни в культурно-историческом смысле" ("Россия и Европа". - В кн. "Византизм и славянство. Великий спор". - 2001, с. 463). Так оно и произошло с Киевской Русью.
"Византия стремилась привязать к себе религиозными узами своего сильного и беспокойного северного соседа, обретя в нём если не вассала, то, во всяком случае, союзника в борьбе с другими, не менее беспокойными соседями" ("История религий", т. 1, с.191). Киевский князь получил определённое место в византийской придворной иерархии, став стольником императора. Русские дружины затем использовались в составе византийских войск не только в 11, но и 12 веках. Вот вам, с позволения сказать, и забота о национальных интересах своей страны.
И, во-вторых, обращение Владимира в христианство произошло не в результате познавательного интереса ("услышал от своих посланцев, посетивших в Константинополе величественный храм святой Софии"), а несколько иначе. Как можно судить по историческим источникам, действия князя Владимира по внедрению христианской веры не были обусловлены какими-то высшими политическими или культорологическими соображениями, а имели чисто матримониальный характер. Дело в том, что в поведении князя Владимира поражало "необузданное женолюбие": у него, как засвидетельствовал летописец Нестор (11-нач.12 в.) в "Повести временных лет", помимо пяти "водимых" (т.е. законных) жён, было до 800 наложниц. Среди его наложниц была и вдова убитого им старшего сына Святослава - Ярополка. Кроме того, Владимиру часто "приводили для растления замужних женщин и девочек". Поэтому, когда в 987 году византийский император Василий обратился к князю за военной помощью в борьбе против внутренних мятежников, Владимир, ничтоже сумняшеся, поставил встречным условием выдачу за него замуж сестры императора, Анны. Помощь в составе 6-тысячного корпуса Византии была предоставлена и с успехом использована императором Василием. Однако выдавать царевну за князя он не спешил, рассчитывая, видимо, в улучшившихся для себя обстоятельствах уклониться от обязательств, данных "варвару". Тогда в 988 году князь Владимир в качестве средства давления подверг осаде и взял византийский город Корсунь (Херсонес). И когда император, исправляя положение, стал объяснять отсрочку тем, что христианам нельзя отдавать своих родственниц за "язычников", Владимир, не долго думая, тут же в Корсуни "окрестился" у местных попов, после чего и получил вожделённую невесту. А далее он в эйфории от удачи, захватив константинопольское духовенство и корсуньских попов, возвратился в Киев и приступил к "крещению" киевлян, предварив свои действия указанной выше угрозой. Таким образом, "смена религий для киевского князя была второстепенным обстоятельством, подчинённым главной цели - породнению с императорами" (Щапов Я.Н. "Предпосылки принятия христианства на Руси. Церковь в древнерусском государстве". - В сб. "Православная церковь в истории России". - 1991, с.14-16).
И это называется милосердием и добротой? Побойтесь бога! Убийство братьев, насилие над их жёнами, содержание гарема, брак по расчёту - всё это называется высокими нравственными качествами христианина? Ответа не требуется.
А вот что известно о развитии национальной культуры после внедрения христианства на Руси.
"Словесно-речевой и песенный фольклор, в котором, конечно, не могли не отразиться древнеязыческие верования, подвергся сильным преследованиям и оказался по существу в запрете. Церковь преследовала не только исполнение былин и сказок, но и в особенности практику древних народных зрелищ, народную музыку, пение, пляски и хороводы. Гусли, флейты, свирели, разные "сопелки" и "дуделки" рассматривались церковными моралистами как снаряжение дьявола, которым он завлекает и губит души людские. К скоморохам и бродячим актёрам церковь относилась примерно так же, как и к волхвам, при малейшей возможности она подвергала их преследованиям вплоть до физического уничтожения.
Если большинство жанров народного творчества не исчезло и в той или иной форме дошло до нас, то это могло произойти лишь вопреки тому террору, который на протяжении столетий практиковался церковью в отношении этого направления духовной культуры" ("История религий", т.1, с.212-213).
Кстати говоря, не выдерживает критики и "объединительная" версия для оправдания введения христианства в Киевской Руси, так сказать, для увеличения её "могущества", поскольку уже примерно через 100 лет (1097 г.) на Любечском съезде князей, состоявшемся по инициативе Владимира Мономаха, был провозглашён принцип "Каждо да держит отчину свою", а после смерти Мстислава I Великого (1132 г.) - сына Владимира Мономаха - Киевская Русь окончательно распалась на полтора десятка княжеств-государств (Орлов А.С. и др. "История России с древнейших времён до наших дней". - 1999, с. 36). Да, в общем-то, это и так ясно. Как может, например, славянская Россия объединяться со славянской же Беларусью на основе, скажем, мифологии ирокезов?
Как видим, не получается идиллии "византизма" и в Киевской Руси.
А теперь остановимся на тезисе обсуждаемой статьи: "русское - сиречь византийское - православие".
Здесь уважаемая Нина Михайловна, как и привлекаемый ею в качестве авторитета теоретик "византизма" К.Н. Леонтьев (1831-91), просто впадают в историческую ошибку. О каком "византийском православии" может идти речь применительно к христианству? Даже если обратиться к этимологии слова "православие", состоящего из двух односложных корней: "прав" (от слов "править", "правый") и "слав" (от слов "славить", "славный), и то можно увидеть их чисто славянское происхождение. Ни в древнееврейском, ни в древнегреческом, ни в латинском языках таких слов или словосочетаний при зарождении христианства просто не было, иначе бы они красовались сейчас в наших словарях (в частности, в "Словаре иностранных слов") и энциклопедиях как заимствованные из других языков. Не проходит и попытка отождествить со словом "православие" термин "ортодоксия" (греч. orthodoxia), который означает в русском языке: "неуклонное, строгое следование какому-либо мировоззрению, учению, направлению" ("Новый энциклопедический словарь". - М., 2006, с. 855). Ведь, вряд ли кому придёт в голову интерпретировать словосочетания "ортодоксальный иудей" или "ортодоксальный марксист" как "православный иудей" или "православный марксист". Необоснованность такой интерпретации подтверждает и "Словарь иностранных слов" (М., 1955), где понятие "ортодоксальный" (гр. orthodoxos) определяется как "правоверный; неуклонно придерживающийся определенного убеждения, направления, учения" (с. 502).
Кроме того, как можно было видеть выше, в религиозный букет, сформированный императором Константином при создании государственной религии, религиозные верования русо-славян просто не попали. Да, и в дальнейшем славяне, являвшиеся, как известно, врагами Византии, не могли оказать хоть какое-либо заметное влияние на византийскую ветвь христианства. Внедрение же христианства в Киевской Руси происходило ещё до разделения (1054 г.) христианства на западную (римскую) и восточную (византийскую) ветви и, тем более, до полного их разрыва после взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году - всё это время христианство существовало под единым именем, заданным ему императором Константином, - "католичество". Иными словами, никакого "христианского православия" в Византии вплоть до её исчезновения с исторической сцены в 1453 году и в помине не было. Более того, известный своим путешествием в Россию в 17 веке антиохский патриарх Макарий называл в своих записках русских функционеров не православными, а праведными христианами. И даже в 18 веке французские энциклопедисты (Россия [Russie], т. 14, 1765, автор Л. де Жокур) называли религию, внедренную в России из Византии, не "православной", а "греческой". Но хорошо известно, что греки никогда славянами не были.
Наиболее логичное объяснение происхождению термина "православное христианство" дал известный исследователь и профессиональный путешественник Виталий Сундаков.
"...Вера язычников на территории России называлась православием до принятия христианства. И лишь на Втором соборе [вероятно, имеется в виду собор 1654 года] Никон издал указ заменить слово "правоверный" христианин на "православный", чтобы примирить воинствующие религии. Древние славяне ("славяне", кстати, потому что славили своих богов, а не поклонялись им, поскольку у наших богов нет ни слуг, ни рабов) проецировали себя на богов в том смысле, что они были Сварожьи дети и Даждьбожьи внуки, но никак не рабы. В космогонии древних славян три мира - мир Прави (светлых богов и предков), мир Яви (явственный зримый мир) и мир Нави (потусторонний загробный мир). Славяне славили мир Прави и поэтому назывались православными..." ("Почему я до сих пор в России?", журнал "Знание-сила", N 7, 2003, с.77).
Таким образом, и здесь необходимо отделить мух от котлет. "Православное христианство" - это не исконное русо-славянское Православие. "Православное христианство" имеет те же самые корни, что и католичество, и протестантство, и масонство. И эти корни уводят нас в иудаизм, где уже давно выставлены приоритеты для богом избранного, а не для всех народов мира.
Итак, никаких новых или упущенных обстоятельств, свидетельствующих в пользу "византизма", по сравнению с политикой русского царизма, в статье не приводится. Так зачем же убеждать себя и читателей в желательности наступать на те же самые грабли в будущем? История показала, что не срабатывает подобная политика в нашей многонациональной и многоконфессиональной стране. И вряд ли она может соответствовать в ней идеалам будущего социалистического общества. Красота и гармония социального мира так же, как и мира природы в целом - не в унификации, а в многообразии красок.
Вот и получается, что не в будущее зовёт нас теория "византизма", а в хорошо забытое прошлое. Она в большей мере может устраивать как раз сегодняшнюю буржуазную власть с её авторитарным режимом правления (по Конституции Российская Федерация является президентской республикой), с её видимой невооружённым глазом опорой на РПЦ (освящающую своим участием все государственные мероприятия постсоветской России) и с её бутафорской, имитирующей заботу о народе, "социально ориентированной" политикой, которая почему-то приводит к вымиранию коренного населения страны. Кстати, упоминаемый выше К.Н. Леонтьев, наряду с церковностью и монархизмом, включал в "византизм" и сословную иерархию, а также проповедовал союз России со странами Востока как охранительное средство от революционных потрясений, то есть он скорее был противником, чем сторонником (в чём пытается убедить нас уважаемая Нина Михайловна) современных ему социалистических идей обновления мира.
Словом, в вопросе построения будущего социалистического общества теория "византизма" не может, на мой взгляд, служить альтернативой по-прежнему сохраняющей актуальность теории научного социализма и коммунизма, разработанной классиками марксизма-ленинизма.
Феликс Фёдорович Тягунов, Москва, ноябрь 2008 года.