Аннотация: Вы когда-нибудь оставались со своими страхами наедине? В полной темноте, имея под рукой только маленький фонарик?... Добро пожаловать на борт. Мы начинаем погружение...
Вам кажутся темными мои слова?
Тьма в наших душах - это вам не кажется?
Джеймс Джойс
Снежный вихрь обвивал город, лежавший в глубине мрака, беспросветной снежной паутиной, и, укладывая эту кристаллически кружевную сажу на всевозможные поверхности, создавалось впечатление, что на улице не так уж и темно. С электричеством дела обстояли прескверно, поэтому фонари не было возможности включить вовсе. Лишь иногда в редких окнах был виден огонёк от свечи или свет какого-нибудь старого светильника.
Всего в нескольких километрах от одинокого и безжалостно наполняющегося снегом города, тонувшем в темноте, заплутала девушка, которая не вернулась домой до начала снежной бури, и, теперь, безуспешно пытаясь прикрыть глаза от летящего обжигающего холодом пепла, пытается найти хоть какую-то помощь. Но что можно найти в горах, где кроме снега и ветра ничего нет?
Практически в слепую, она набрела на небольшую пещерку, на которую со всех сторон давили снежные массы. Внутри было тепло, но недостаточно, чтобы отмёрзнуть как следует. Сколько прошло времени с тех пор, как началась буря? Несколько часов? Несколько суток?
Включив фонарик, девушка осмотрелась, и, не найдя ничего интересного решила устроить себе увлекательную и, возможно, безумно бессмысленную экскурсию по своему временному логову.
На первый взгляд, ничего примечательного в этой выбоине малюсенькой горы не было. Ну а вдруг, если пройти немного глубже, там будет нечто интересное, а?
- Не переживайте так, Владимир Ефимович, - сказал Сан Саныч.
Там, где работал Владимир, сплошь и рядом были одни учёные. Кругом белоснежные халаты, словно они находятся не на исследуемой территории (собственно, быть им больше и негде), а в любой абсолютно типичной больнице.
- Да, ты прав. Зря я это... Наговариваю.
В полумраке было заметно, как все учёные сидят на своих местах, жадно ловят холодные лучи местного освещения, которые ещё чуть-чуть и выйдут из строя, и деловито работают. Не то, чтобы они не могли сделать нормальное освещение, не было ни одной возможности этого сделать. Уж слишком ограничены ресурсы.
-Вот дрянь, - злобно сказал начальник. - Они бы хоть на час в сутки включали солнце, ироды!
- Уже пятый день, - выкрикнул кто-то.
Владимир Ефимович подошёл к Сан Санычу и озадаченно спросил:
- Санёк, ты скажи мне, как профессионал. Вот снег шёл несколько дней, да? Могло же это повлиять на скопление снега на той высокой горе?
- Ну да. Хочешь сказать, она могла одна в такую погоду по горам шляться?
- У людей искусства свои странности. Ты же знаешь.
Да уж. Многого он добился этим вопросом. Ещё бы. Надежда - это всё, что остаётся у человека, когда его разум начинает хотя бы частично окутывать мрак.
Владимир, как обычно, пришёл домой и лёг спать, оставив включённый свет на кухне, чтобы если вдруг внучка вернётся домой, он проснулся от щелчка выключателя. Конечно, нужно было экономить электричество, но в данной ситуации, ему так было спокойнее.
Отойдя на добрую сотню метров вглубь пещеры, слегка похолодало, но не настолько - умереть от холода нельзя было. Желтоватый свет фонарика, который был, можно сказать, единственным надёжным источником света, бегал по каменным стенкам и не предвещал ничего хорошего. Кое-где были довольно узкие проходы, поэтому, она решила идти, не ответвляясь от широких проходов. В крайнем случае, она могла запоминать куда идёт, но какой адекватный человек станет забивать голову ненужной информацией, да ещё и в таких адских условиях?
Сама не заметив, она ушла очень далеко от входа в пещеру, но это нисколько не пугало её: свет у неё был, по сквозняку она могла понять, где выход. Единственное, что могло надломить её уверенность - был голод. Да и плевать. Переждет бурю здесь и пойдёт спокойно домой. Главное - не остаться без света.
Внезапно, в той стороне, где был вход в пещеру, послышался сильный шум, словно, экскаватор своим ковшом закидывал картонную коробку, в которой она находится.
Прибежав к источнику шума, худшие её предположения подтвердились. Гигантская ледяная глыба, мало того, что перекрыла вход, так ещё и засыпала порядка двадцати метров пещеры. Замечательно. То, что должно было помочь ей выжить, в итоге сыграло с ней злую шутку и теперь непонятно что будет дальше. Интересно, откуда столько снега на такой маленькой горе?
Пытаясь не поддаваться панике, она двинулась назад, вглубь пещеры. Может там есть хотя бы малейший намёк на выход? Как ни странно, сквозняка в пещере не убавилось ни на грамм, а значит, возможность того, что в этой пещере есть выход, откидывать нельзя.
Повернувшись спиной к месту, где когда-то был выход, девушка с ужасом смотрела в темные проходы; два узких и один широкий. Ещё пару минут назад она с уверенностью шла вперёд, а теперь стоит, словно вкопанная, и боится сделать шаг навстречу своему, возможно, единственному спасению. Конечно, пару минут назад у неё был выбор: выйти прямо в объятия ледяной бури либо переждать погодные невзгоды в пещере. Именно это придавало ей уверенности и сулило некую защищенность в возможных вариантах отхода. Но не была ли это лишь иллюзия выбора?
Подняв фонарик на уровне локтей, она сделала уверенный шаг в недра пещеры, и через считанные минуты оказалась на том месте, где была ещё до того, как её лишили выбора.
Владимир, уходя на работу, не выключил свет, оставленный включённым на ночь. Он истово верил в то, что его внучка может вернуться в любой момент домой, затем и оставлял свет, чтоб она подумала, что он дома, ждёт её. О большем он не думал. Как и не думал о том, что будет, если она всё таки придёт и не найдёт его. Разве может быть что-нибудь хуже обманчивых ожиданий? Неосознанно, Владимир кормил свой эгоизм верой в лучшее будущее, но это была не более чем простая безысходность.
- Судя по отчётам, за озером с гор сошла небольшая лавина, - сказал Владимир Ефимович. - Более подходящего места для внезапного исчезновения найти будет трудно, Палыч.
- Вован, скажи мне точно чего ты от меня хочешь, и я тебе доступно объясню, почему это невозможно.
- Давай просто возьмём один экскаватор, пару человек и сгоняем туда. Это займёт пару часов.
- Ох. Ну и запросы у тебя. Ты хоть понимаешь, что людей мы не сможем набрать, а про топливо и расходный материал, оборудование и машины я уж вообще молчу. Сам видишь какая ситуация.
- Я уболтаю Саныча. Весь расходный материал с топливом запиши на мой счёт.
- Сделаю всё, что в моих силах.
Работая на своём привычном рабочем месте, освещенным скудно светящей лампочкой, Владимир часто отвлекался и, по правде говоря, работать вовсе не мог или не хотел. Поэтому, он пошёл к начальнику, чтобы уйти немного пораньше домой. Туда где всё ещё горит тёплый свет надежды . А может быть она уже выключила его.
- Слышал, ты собираешь поисковую экспедицию?
- Это сильно сказано, шеф. Хочу пару человек, которые смогут сделать всё по науке. Чтобы я понял, в конце концов, почему.
- Наука не отвечает на вопрос "почему?", Владимир Ефимович. Она отвечаете вопрос "а почему бы и нет?".
- Чего?
- Ты, как учёный с большим багажом знаний, должен был понять, о чем я. Видимо, ещё рано. Пойдёшь, кстати, на пару вопросов к дому правительства?
- Обязательно.
Владимир загруженно пошёл домой с надеждой в то, что внучка уже сидит дома и ждёт его.
Увы, чуда не произошло.
Вы когда-нибудь оставались со своими страхами наедине? В полной темноте, имея под рукой только маленький фонарик? Ей, как художнику, обожающей полотна Врубеля, было до чёртиков интересно, какого это - обретать своего демона. Более подходящего случая ей не могло подвернуться под руку. Но в то же время, она была напугана, и не могла думать о таких тривиальных вещах как искусство. Да, именно тривиальных.
Пройдя немного глубже, она, неожиданно, почувствовала легкую слабость в ногах. "Вероятно, это было последствие блужданий по холоду в поисках дома" - подумала она.
Всё время, как она шла, фонарик освещал, в основном, её ноги, чтобы случайно не споткнуться о какую-нибудь неожиданную преграду.
Повернув фонарик на стену пещеры, она увидела там какую-то наскальную живопись. Девушка стала разглядывать их, и нашла эти рисунки, какими-то футуристично старыми. Словно, племена Майя высекали на камне странные знаки, возможно, буквы и что-то вроде птичек, рыбок и необычной формы летательных аппаратов.
Сняв перчатку, она начала водить своими тонкими пальчиками по неуверенным линиям и пыталась понять их смысл. Может это какой-то знак? Попытка общения? А вполне возможно, что она попала, в своего рода, музей древних племён. Или не таких уж и древних. Она так и не определила, какому временному промежутку может это принадлежать. Очень было похоже на всё сразу.
В этом ещё одно проклятие людей искусства. Вечно они пытаются понять себя и найти в себе отголосок того, что поможет им постичь не только мир, но и самих себя. Вот кровь из носу надо разобраться во всем том дерьме, которое какой-то психопат вкладывает в свои картины. Некоторые подобное явление называют Синдромом Поиска Глубинного Смысла. Не вижу ничего в этом плохого до тех пор, пока это не выходит за рамки адекватности.
На этой мысли фонарик начал мигать. Её охватило сильное волнение. Если батарейки сядут, а на морозе это происходит в разы быстрее, то это конец.
Спустя минуту апериодичной работы источника света, батарейки разрядились, оставив девушку в кромешной тьме.
Добро пожаловать на борт. Мы начинаем погружение.
День поисковой экспедиции настал. Владимир Ефимович, оставив включённый свет на кухне, выехал, взяв с собой всю экипировку и инструменты, к дому правительства. Просто послушает, сольётся с толпой и будет делать вид, что Вопрос Солнца его интересует, а после свалит к месту сбора учёных.
- Произошла небольшая авария. Прошу Вас потерпеть немного, мы работ....
Владимир не дослушал и ушёл к своим ребятам искать внучку.
Они собрались, словно сонм в Илионе - с величественной судьбоносностью.
После долгих изнурительных расчетов, ребята приняли решение аккуратно продвигаться вглубь снежных масс, не прибегая к экскаватору и другой крупной технике. Это было слишком опасно.
Через какие-то пару часов они обнаружили, что откопали целый вход в пещеру.
- Айда все вместе туда. Отличное место, чтобы переждать непогоду.
- Не-е, я туда не пойду, - протянул Палыч. - Там А - темно, и Б - страшно.
- Поэтому мы и пойдём все вместе, - вмешался Сан Саныч.
Теперь она поняла, что бездна и в правду начинает вглядываться в тебя, если ты долго вглядываешься в неё.
Девушка сидела на корточках в полном замешательстве, боясь сделать любое малейшее движение. Она буквально ощущала, как со всех сторон её обнимают лапы холода, теней и мрака. От этой мысли её начало мутить, и еле сдержавшись, чтоб не вырвать, ей показалось, что она заметила блик света, где то вдалеке. Быть может, просто показалось?
Приглушённый свист бури сверлил лучше любого сверла, нагнетал лучше, чем "Реквием по мечте" Моцарта. Ей было некуда деться от тьмы, которая с каждой минутой всё сильнее выедала её изнутри. Даже если закрыть глаза - увидишь тьму.
"Это ведь даже не тьма. Это бледная тень того, что когда-то представлял из себя мрак" - ловила она себя на мысли.
Девушка попыталась вспомнить хотя бы одну мрачную картину, которая хоть немного могла бы сравниться своей жуткостью с этим треклятым местом, с его губительной атмосферой. Ничего. Все самые мрачные картины, обычно, написаны самыми яркими красками. Ведь художник - раб поколения. Он пишет картину, а не то, что она изображает. И это делает её мрачной даже при использовании ядерно светлых красок.
Да и плевать. Холст стерпит всё. Любое извращение. У него же нет нервной системы, верно?
Ей вспомнилась история с Вавилонской башней. Зачем Бог допустил начало строительства "лестницы в небо", если в итоге все равно вмешался в её строительство путём смешения языков? Он трус или на то были свои, безумно важные причины? Кого он скрывает внутри себя? Кого я скрываю в себе?
Если же художник видит всю жизнь один лишь мрак и тьму, то сработает ли тут правило Платоновской пещеры? Увидит ли он во тьме тень жизни, которую никогда не познает или взглянет на мир "новыми красками"?
Её мысли варились в котле черепной коробки и плавили восприятие напрочь. Тут уже не было того, что осталось после утраты света. Здесь красовалось нечто иное.
Пройдя метров тридцать, Владимир и его компаньоны нашли только тупик. Никаких проходов и даже малейших намёков на присутствие тут человека. Нужно искать дальше.
К концу дня они перелопатили всё вдоль и поперёк. Никаких следов. Совершенно.
Он сидел на своём рабочем месте и обдумывал произошедшее. Успеха экспедиция не достигла, но они хотя бы попытались найти пропавшего человека. Единственное, что она ему оставила - картины. Что ему с ними делать? Смотреть на них что ли?
Продавать он их не хотел, так как кому сейчас нужны картины, когда вокруг столько проблем? Просто нет такого человека из оставшихся, которого интересует высокое искусство. Да и память о своей внучке не хотелось терять. Память - всё, что у нас есть. Но в то же время Владимир не хотел жить прошлым, ведь прошлое - роскошь эгоиста.
Именно в этот момент в сознание Владимира Ефимовича начало приходить осознание того, что, возможно, её никогда не найдут. Первые ростки мрачных сомнений начали прорастать в нем.
- Слышал, твоя кампания не добилась успехов? - поинтересовался шеф.
- Да, шеф, - поджав губы, сказал Владимир. - Не знаю даже теперь что делать. Жених у неё есть, вместе уже немалым больше четырёх лет. Пьяница тот ещё.
- И он не помогал с поисками?
- Небось, сидел в каком-нибудь кабаке, если хоть один ещё открыт.
- Слышал, что народ уже планирует мятеж дома правительства?
- Да что ж всем там не живётся-то без солнца?
- Подрывает производство. Таким ученым, как ты, работать в темноте неудобно.
- Можно отправить нашего геолога исследовать одну пещеру?
- Мы не располагаем нужными ресу...
- Я всё оплачу, - прервал Владимир.
После рабочего дня, он, идя домой, всё ещё надеялся увидеть её дома.
Чуда снова не произошло.
Становясь с тьмой одним целым, погружаясь в неё с головой, у тебя не остаётся ничего кроме тьмы. Ты видишь вокруг себя одну лишь тьму, начинаешь слышать тьму. А может, вы все это выдумали? Не бывает ведь реальности кроме той, которую мы носим в себе. Прячем, как зеницу ока.
Девушка встала и, не справляясь с дикой головной болью, стала смотреть перед собой, в тьму.
Вдруг, перед собой в темноте она увидела какой-то пробегающий силуэт. А вдруг это был человек, который тоже прятался от бури, но боялся показаться? Куда он побежал?
Она встала и побежала за ним, не боясь то, чего скрывала от неё темнота. Тщетно, силуэт, словно растворился в тьме.
Следующие три шага девушки были сделаны словно в пустоте. Никакой твёрдой почвы под ногами. Будто из под неё просто высунули твердь.
Пролетев добрых три метра в полной темноте, и ударившись об узкий пролёт пещеры, по ощущениям она сразу поняла, что у неё открытый перелом руки.
Холодное, безвременное пространство разрезало пронзительным истерическим криком, наполненным болью.
Девушка лежала на выпуклой поверхности и рыдала от боли. Болела спина, голова, а теперь ещё и рука. Интересно, много крови она уже потеряла?
В условиях полной темноты она не могла оказать себе необходимую помощь. Страха уже не было, нет. Были лишь рвотные позывы, которые она кое-как сдерживала.
Нет, не смогла сдержать.
Хотела бы она посмотреть на себя со стороны в данный момент. Даже непонятно чего было больше: крови, слез или рвоты.
Теперь она могла стать одним целым не только с тьмой, но и с холодным камнем, на котором она лежала уже, наверное, полчаса.
"Вот заболеть сейчас ещё не хватало, надо вставать" - подумала она.
- В этой пещере очень много фумаролы, Владимир Ефимович, - сказал геолог.
- Что это значит?
- Это значит, что любой человек не сможет там находиться дольше часа. Он попросту отравится углекислым газом. Если повезёт, останется жив, но галлюцинации словит небывалые.
- Значит, нам повезло что мы не нашли её внутри этой пещеры?
- Не знаю повезло или нет, но найти бы её окоченелой в снегу возле пещеры было бы не многим приятней.
У дома правительства собралась огромная толпа и кричала о бесполезности главы города и что-то ещё в этом роде. Владимир не слушал. Он всё равно пришёл ненадолго.
Когда он уходил домой, толпа начала забрасывать дом правительства коктейлями Молотова.
Дома он выключил свет на кухне и отправился спать под нервные крики повстанцев.
Девушка с трудом встала и шла в полубреду, куда глаза глядят. Её мысли заполняло слишком много и одновременно ничто.
Зачем люди начинали строить Вавилонскую башню, если Бога не существует? Кто вообще выдумал эту легенду?
В этом, наверное, суть человека - придумывать себе Богов, а потом бороться с ними. А может эта легенда - попытка изменить мир? Ведь для этого нужна всего лишь красивая легенда и море крови.
Внезапно, прямо за поворотом она увидела свет фонаря. Это был выход из пещеры. Она спасена. А была ли она вообще в опасности? Только человек может извести сам себя до полусмерти, а потом всеми силами исправлять это.
Выйдя из пещеры девушка повернулась ко входу. Однажды один великий художник - или не художник, чёрт его знает, - сказал "Всегда радуйтесь". Радоваться чему? Даже сейчас, когда она нашла выход, единственным правилом была фраза "уходя не грусти, приходя не радуйся". Кто знает что ждало её на следующем метре.
Теперь ей достоверно был известен тот демон, что появляется на полотнах Врубеля. Она, можно сказать, пропустила его через себя, через свой разум, своё восприятие.
Так что же у нас остаётся в дни, когда надежда уходит? Печаль? Отчаяние? А может осознание безысходности?
Мы сами плетём свою печаль год за годом, отбрасывая надежды и ожидания. Наши судьбы переплетаются с судьбами сотни людей и они выводят конец клубка с совершенно другой стороны.
Нашу жизнь можно разделить на три части, как и это произведение: размышление, сражение и поражение. Каждая неизбежно следует друг за другом, как циклично, так и единожды. И каждая по определенному влияет на жизнь человека. Лишь при совладении со своими внутренними демонами можно переиграть это правило, уничтожить его.
Так вот. Зачем я тебе всё это рассказал? За единственной причиной скрывается один безумно важный вопрос. Вы когда-нибудь погружались во тьму?...