Ах, дайте, дайте же надраться!
Родятся гениальные стихи,
И люди будут плакать и смеяться,
Придут ко мне замаливать грехи.
И не судите, просто дайте кружку,
И в сторону, подальше, за строку,
Не дайте мне с собой объединиться,
Иначе вас я не уберегу.
Я знаю слово, знаю мысль и тени,
Но хуже, знаю, как все это брать,
И не поможет падать на колени, -
Барашки не умеют врать.
А потому, не дайте мне засохнуть!
Пока я буду ссориться с собой,
Пройдут века и сменятся эпохи,
Останутся лишь храмы под луной.
И детский смех, быть может, даже хохот,
И клочья ненаписанных страниц,
Возлюбленных томящиеся вздохи
Без тел, без глаз, без лиц.