Аннотация: Цирк - это всегда праздник! А какие чудеса творятся за кулисами! Вы и представить себе не можете ...
ЖИЗНЬ В ИСКУССТВЕ
Лариса сладко зевнула и с удовольствием потянулась. Все вокруг сияло чистотой (как всегда, баба Маня постаралась). Лара повела носиком - баба Маня явно добавила в овсяную кашу кусочек мяса, пожалела меня, хотя начальство и не одобряет подобных излишеств.
Считалось, что артисты должны сидеть на строгой диете, а в цирке от исполнения этого правила иногда зависел успех номера.
Ну да ладно, до вечернего представления артистка успеет растрясти жирок, а на репетиции как-нибудь обойдется. Только бы эта вредная Изабелла не заметила.
"А ведь она может скоро прийти, надо торопиться", - с этой мыслью Лариса встала и побежала завтракать. "Ах, как вкусно! Недаром говорят - запретный плод сладок!"
- Мария Ивановна, я пришла, куда вы опять пропали? - донесся из коридора капризный голос.
Лариса вздрогнула, быстро опустошила миску и побежала умываться.
- Это она, Изабелла! Ненавижу! Так бы и скинула с ее глупой головы синтетический парик, который только щекочет ухо и не дает работать. Сколько раз ей говорили, что к шикарной лисьей шубе больше подойдет маленькая, аккуратная прическа, а не черные патлы во все стороны.
- В чем дело? Мария Ивановна! Мне же холодно! Давайте скорее шубу! - Изабелла явно начинала злиться.
"Так я и знала, она еще и скупердяйка, каких мало, эта Изабелла. Опять пришла в осенней курточке. Бережет свою дубленку. И, скорее всего, на трамвае сейчас поедем. Водить свою "Ауди" не умеет, а такси взять поскупится. Хотя получает за каждый выход большие деньги! Что она с ними делает? Квартира есть (даже две), дача есть, импортных тряпок полно. А детей нет. Стены она, что ли, деньгами собирается обклеивать?!"
Умывшись, Лариса отошла в тень. Пусть поищет, стерва жадная!
- Иду, Изабелла Адамовна, бегу! - послышался старческий голос бабы Мани, - сейчас шубочку вам подготовлю, - старушка страдала астмой, поэтому бежала медленно, а слова выговаривала с придыханием.
- Дождешься вас, как же, - сварливо ответила Изабелла, - самой придется все делать, будто я не народная артистка, а домработница, - народная артистка подошла ближе к Ларисе.
- Ларочка, давай, собирай свою компанию, - скомандовала она.
Лариса отвернулась, будто не слышала: "Вот еще, буду я перед тобой на задних лапах ходить. Служебную одежду полагается носить во время представления. Поедешь в курточке. Закаляйся, болеть меньше будешь. А то вечно: ах, моя голова, ах, давление..."
- "Лариса, ты что, глухая, живо делай, что тебе говорят!" - Изабелла покраснела от ярости.
"Здесь тепло, не улица все-таки. Ничего с тобой не случится", - подумала Лара.
- Миленькая, рыбочка моя, иди ко мне скорей, - с одышкой, шепотом заговорила подошедшая наконец баба Маня. - Ну что ты с ней споришь? Знаешь ведь, она - "народная". Чуть что не по ней, скажет директору, нам кормовые урежут. Иди, моя золотая.
Лариса с недовольным видом подошла к двери, дверь перед ее носом распахнулась, и вошла Мария Ивановна с малышами.
- Пойдем, Ларочка, что ж поделаешь, служба есть служба. А "народные" - они все с гонором. Плюнь ты на нее.
Лара нехотя приблизилась к старушке и вместе с ней вышла наружу: "Только ради тебя, баба Маня. Самой мне никаких кормовых не надо. Лучше голодать, чем пресмыкаться перед этой бездарью. Что она делает в номере-то? Вышла, постояла, повертелась, поклонилась и ушла. Это нам хлопают, а не ей. Я бы давно специально номер провалила, да зрителей жалко. Они повеселиться приходят, отвлечься от своей скучной жизни. Не всем же так везет - в цирке работать. Только Изабелла раздражает очень. Если бы какую-нибудь попроще, подобрее девушку вместо нее взяли... Да ничего не поделаешь. У начальства свои резоны.
Лариса ждать себя не заставила. Я, мол, свое дело знаю, а чувства оставляю при себе, когда это касается работы. Она подошла поближе к малышам. Те оживились, начали баловаться. Мария Ивановна, охая, помогала их усмирять, кого шлепком, а кого и за ухо легонько дергала.
Изабелла, глядясь в зеркальце, старательно подводила и без того накрашенные губы. Наконец вышли - как всегда, в последний момент. Лариса волновалась, боясь опоздать, но вида не показывала.
На улице подморозило. "Эх, в лес бы сейчас, - думала Лариса, - снежок скрипит, искрится, а пахнет-то как - елкой, спящими кустами, травой под снегом... Одно слово - природа".
Трамвай подошел не очень полный, но Лариса по опыту знала, что ближе к центру ехать станет гораздо труднее. Так и получилось. Через три остановки народу набилось, как селедок в бочку. Ее, само собой, прижали к Изабелле. Вонючий парик лез Ларисе в нос.
"Еще и надушилась, вредная баба. Судя по запаху, флакон "Шанели" на себя вылила. Знает ведь, что мне это вредно. Да и малыши чихать будут. Только о себе думает!"
Вагон встряхивало. Лариса морщилась и молча старалась увернуться от противного парика. Малыши волновались, но она бессильна была их успокоить в такой давке.
Какой-то вороватый парень, пользуясь подходящим моментом, попробовал залезть Изабелле в карман. Подумал - раз в такой дорогой шубе, значит - не бедная. В шубе к подкладке действительно были пришиты большие карманы. Парень запустил в один из них руку и сразу с криком отдернул. С пальца стекала струйка крови.
Правильно, не лезь. Ранка теперь нескоро заживет, а ума, может быть, прибавится. Парень обмотал палец несвежим платком и постарался протиснуться подальше в толпу. А Изабелла даже не оглянулась.
Вот и цирк. Вышли удачно, ни за кого не зацепились. И на том спасибо. До начала представления оставалось пятнадцать минут. Лариса с осуждением взглянула на Изабеллу, но решила, что беспокоиться не стоит. Их выход только в конце первого отделения.
У помощника директора цирка, Аркадия Львовича Цубербиллера, на беду, было другое мнение по этому поводу. Его худое лицо с длинным крючковатым носом высунулось из-за приоткрытой двери служебного входа, сверкающие черные глаза нервно рыскали по стоянке автомобилей для сотрудников, затем по дороге, ведущей к трамвайной остановке, и обратно, к машинам. При виде артистки его лицо побелело.
"Бедняга, - подумала Лариса, - как бы его Кондратий не хватил. Может, додумается нитроглицерин под язык положить? От этой Изабеллы у кого угодно может инфаркт случиться".
- Изабелла Адамовна, - закричал Цубербиллер, - вы в своем уме?! Может, вам казенный тулуп выписать? С какой стати вы ходите в подобном виде? Вы отдаете себе отчет...
- Да бросьте, Аркадий Львович, что с ней сделается, - прервала его легкомысленная артистка.
- Ну, знаете ли, это уж слишком. Мало того, что вы приходите за четверть часа до начала представления, когда у гримеров уже кончается рабочий день, рискуете сорвать представление, так еще и реквизит используете в личных целях. Сколько стоит эта шуба, вы знаете?! А разрешение у вас есть?
- Ну что вы распалились, в самом деле? Все будет хорошо. Шуба цела. Я уже загримировалась сама. Успокойтесь, Аркадий Львович, у вас же давление поднимется.
"Ишь, как она перед начальством белой и пушистой прикидывается. Сама-то разозлилась, потом на нас отыграется", - опыт по этой части у Ларисы имелся.
Ничуть не тронутая гневом начальника, Изабелла не спеша подошла к служебному лифту и поднялась на третий этаж, где были расположены гримерные.
Войдя в свою небольшую комнату, Изабелла подошла к окну, вынула из лаковой сумочки серебряный портсигар с дорогими импортными сигаретами и задумчиво закурила.
"Господи, да в своем ли она уме? - с ужасом подумала Лариса, - Малышам же вреден табачный дым. У них сейчас начнется аллергия!"
Непонятно, от дыма или просто для шалости, пятеро или шестеро малышей юркнули по углам, задевая на бегу различные баночки с кремами, пудрами, помадами, которые с грохотом покатились по полу.
- Караул, Лариса, Аркадий Львович, помогите! - закричала перепуганная артистка, бросаясь за беглецами. В комнату влетел помощник директора, увидел происходящее и тут же бросился к Изабелле:
- Стойте, не двигайтесь, а то все разбегутся! Я сам справлюсь. Тоже мне, артистка! С простой ситуацией самостоятельно справиться не можете!
Малыши визжали от радости и убегали, думая, что с ними играют. Невообразимый гам продолжался довольно долго, наконец в гримерную постучали.
- Войдите, - с трудом произнес запыхавшийся Аркадий Львович.
Неожиданно на пороге показалась внушительная фигура директора цирка. Юрий Николаевич никогда не повышал голос. Но все боялись и слушались его. Может, причиной тому был его представительный вид, а может - биополе какое-то особое. Никто не вдавался в такие детали. Просто знали, что с ним шутки плохи.
Вот и сейчас, стоило ему зайти и тихо сказать: " В чем дело? Ваш выход через пять минут. Быстро все по местам", тут же притихшие малыши вернулись на место.
На своего ползающего по полу помощника он даже не взглянул. Через минуту Изабелла, поправив немного волосы и надев черные туфли на высоком каблуке, была готова.
И вот он, долгожданный момент. Громкая музыка, переходящая в барабанную дробь, когда Изабелла легко забирается по канату под купол цирка, делает перехват руками на перекладину, и, подтянувшись, начинает медленно раскачиваться из стороны в сторону, как на качелях. Затаившая дыхание двухтысячная толпа зрителей, яркие огни. Общий вздох, когда она на лету снова ухватывается за канат.
Оглушительные аплодисменты.
Ради этих мгновений Лариса жила. За них она готова была простить Изабелле все.
Наконец артистка снова спускается на арену, кланяется зрителям. К этому моменту аплодисменты уже переходят в овацию. Слышатся крики: "Браво! Бис!"
Вдруг шикарная шуба Изабеллы распадается на много маленьких пушистых комочков с острыми мордочками и шикарными хвостами. Рыжие зверюшки быстро бегут с арены в служебную дверь. Быстрее всех бежит Лариса. Густая длинная шерсть колышется от быстрого бега, шикарный рыжий хвост она старается держать повыше от затоптанного за время представления ковра арены. Она - мама, и должна успеть поймать всех своих детей, а то и шуба не получится, и ей будет очень грустно. Но в этот раз, как и обычно, все заканчивается хорошо.