Как-то раз шел мужик по берегу моря. Того самого, синего моря. Точнее, Красного. Шел, на чаек смотрел, слушал крики их, иногда нагибался и подбирал мусор - в мешок запихать. Совсем недавно он приехал в Эйлат из Иркутска и уже успел устроиться на должность "того, кто поддерживает порядок на диком пляже". Работа ему нравилась: ходи себе, подбирай бутылки, смотри на чаек и попыхивай сигаркой. Рай, а не работа.
И вот, смотрит он на одну из только что поднятых бутылок - а это и не бутылка даже, а бутыль. Из глины, запечатанная сургучом, с табличкой на иврите: "ОСТОРОЖНО: Джинн. Злой. Ни в коем случае не тереть!"
"Хм... - Подумал мужик. - Джинн, значит. Ну-ну, посмотрим, какой джинн..." - И потер. А зря, зря, лучше бы послушался надписи, как это делают немцы.
Задрожала бутыль, выплюнула сургуч - и нагрелась так, что мужик выронил ее на песок. Бутыль же продолжила нагреваться, и вскоре песок начал плавиться. Из горлышка пошел розовый дым, постепенно приобретая форму человека. Только очень большого. "В натуре, джинн" - мелькнула у мужика мысль. Он отошел подальше и стал наблюдать.
Джинн тем временем "обрел тело" и присел на песок, пристально глядя на мужика. Немая сцена длилась минут пять. Оба были напряжены и собраны.
- Итак, - начал джинн, - ты меня вытащил из бутылки.
- Ага, - подтвердил мужик. Его поначалу удивило, что джинн говорит по-русски, но потом он подумал, что джинну, наверное, много тысячелетий, и говорить он может на любом языке. Чего не выучишь от скуки?..
А джинн тем временем продолжал:
- Знаешь, в наше время ["какое это?" - подумал мужик] распространена дезинформация о джиннах. То их наделяют благородством, то делают рабами ламп, бутылей... Так вот: это все чушь. Благодарность за освобождение из бутылки - не более, чем выдумка людей, ничерта не смыслящих в хорошем, здоровом сне.
Джинн закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее. Мужик молчал, пытаясь понять, к чему произносятся все эти речи.
- И вообще, - продолжил джинн, - я ифрит, а не джинн. Я желаний не выполняю. И очень хочу есть. Ты б тоже хотел, поспи ты пару тысяч лет. И поэтому спешу тебе сообщить, что я тебя в скором времени убью и съем. Убежать ты не сможешь и помочь тебе никто не сумеет. Такие дела.
Джинн... точнее, ифрит улыбнулся и откинулся на спину.
- Эх вы, современные! - Продолжил он. - Я знавал такие бои, какие вам и не снились, видывал таких женщин, каких уже нет и быть не может. Мир - он всегда тяготеет к энтропии, деградации... Даже немного жаль, черт подери!
Мужик тем временем думал: "Так. Тихонько отойду подальше, а там - бежать, бежать! Пусть потом ищет меня во всем Эйлате..."
- Не получится, - сказал неожиданно ифрит. - Ты потер бутыль, я на тебя как компас настроен.
"Я что, сказал это вслух??" - Обалдело подумал мужик.
- Не-а, - опять встрял в его мысли ифрит, - я просто их читаю. Мысли твои.
Потом поднялся и уставился на мужика.
- А знаешь, ты мне нравишься, - говорит. - Ты честен. Не замыкаешься в себе, не стал уносить ноги, узнав, что я убью тебя. Могу исполнить одно желание. Но знай: если оно мне не понравится - непременно тут же убью, освежую и съем. Человечинка - весьма неплохое мясцо...
Мужик стал лихорадочно думать. Так... Наверное, за те тысячи лет, которые ифрит прожил на свете, он успел наслушаться всяких желаний, и нет такого, какое было бы для него не банальным. Черт, черт, черт! Надо что-нибудь простое и броское. О!..
Сказав свое желание, мужик зажмурился. А потом открыл глаза.
Он сидел за школьной партой, было ему девять лет, и писал он сочинение на тему: "Чему нас учили в детском саду".
"В детском саду, - писал он, - воспитатели уделяли много внимания тем знаниям и навыкам, которые нам потребуются в первые дни в школе. Они учили нас закрываться коленом от удара в пах, фронтально бить кастетом в зубы - да так, чтобы выбить их максимальное количество и унизить врага, учили прыгать с пятиметровой стены..."
Он поднял глаза на доску и тоскливо вздохнул. Как хорошо было в детском саду...