Говорят, что все писатели после смерти попадают в созданные ими миры. Героям данного рассказа предстоит проверить, так ли это на самом деле...
Все писатели попадают в рай
Тверская область, июль 2007 г.
Хорошо сегодня было в лесу, благодатно. Старая Онисья то и дело довольно жмурилась, подставляя лицо июльскому солнцу. Уже через неделю, судя по прогнозам, тепло пойдет на убыль, так что еще можно было вкусить его остатки. В августе обещают прохладу и затяжные дожди.
Онисья пригляделась, чтобы проверить свою подопечную - внизу, у Топлого озера, сидела Вера с книгой в руках. Они, несмотря на дальность пути, часто бывали здесь, почти каждый день лета. Вера любила это место, говорила, что здесь она отдыхает душой и набирается вдохновения. Это было неудивительно - окрестности и вправду были живописными. Почти круглое озеро к середине лета поросло ряской и рано зацвело. Протоков здесь не было, и рыбы не водилось. По краям водоема сплошь стояли развесистые плакучие ивы, их ветви разрослись в разные стороны. Благодаря этому казалось, что ракиты эти бело-зеленые - юные девушки, которые, кокетливо наклонившись, смотрятся в зеркальную гладь. Заросли деревьев и дали название их подмосковному селу - Ивушкино.
А название озера тоже произошло не просто так. Говорили, что давно здесь от неразделенной любви утопились несколько девиц. Слава у озера была нехорошая. Поэтому местные сюда не ходили по привычке, а приезжавшие на летний сезон постояльцы - из-за слухов и страха. Оттого здесь всегда было безлюдно, что Верочке очень нравилось.
Старуха поднялась и, кряхтя, начала спускаться к мосткам. Она подошла к девушке и окликнула ее. Та, словно очнувшись, вздрогнула и вполоборота посмотрела на свою сиделку. Улыбнулась.
- А, это ты, Оня. Извини, я увлеклась.
Онисья усмехнулась своим мыслям и покачала головой. Достала из кармана большой гребень и начала расчесывать волосы Веры. Хорошие они у нее были, густые, длинные. Старая сиделка любила заплести из них что-нибудь эдакое, на старинный манер. Поэтому девушка частенько щеголяла с красивыми прическами. А сегодня это было и вовсе необходимо - они ждали важных гостей. Видно было, что Вера с утра нервничала. Поэтому Онисья и уговорила ее отправиться сегодня сюда - чтоб сил перед встречей набраться. Озеро успокаивало ее не хуже чтения. Впрочем, у Веры имелось еще одно, самое лучшее средство для отвлечения.
- Повезло тебе, Верочка, такой дар иметь. Создавать иные миры, да такие интересные. Вот бы побывать в одном из них.
Вера Володина была писательницей, очень известной. Вместе со своим другом детства Владимиром Успеховым за девять лет они издали уже шесть книг, и сейчас седьмая, заключительная, была на подходе к завершению.
- Наш редактор как-то сказал мне, что все хорошие писатели обязательно после смерти попадают в созданные ими миры. Я обещала ему там симпатичный домик у озера.
- Ох, а старой Онисье там местечка не найдется? Хотела бы и я посмотреть, прочувствовать, как там живется.
Сиделка и вправду зачитывалась произведениями этой пары. До того они интересно писали, что оторваться было невозможно до последней страницы. И это учитывая, что зрение у пожилой женщины с годами становилось все хуже.
- Конечно, Оня, ты что! - засмеялась Вера, захлопывая книгу. - Самым верным друзьям - самые лучшие места! Ты будешь жить вместе со своими детьми в нашей стране Махаон, где вечно тепло и все счастливы.
- Тепло, это хорошо, - одобрила та. - А то от холода и сырости у меня суставы ломит.
- А еще у тебя будет собственный дракон!
- Дракон? - ахнула старая. - Куда ж он мне? Зачем?
- Да-да, дракон! - радостно захохотала Вера, довольная, что поразила сиделку. - Огромный белый дракон с красным гребнем. Он будет стремительно летать, нося тебя на спине, и рычать будет при этом, словно сирена!
- И как ты это представляешь? Как я на него взберусь? С моей-то спиной? - сиделка радовалась тому, что отвлекла писательницу от грустных дум.
- А ты будешь вечно молода, - на полном серьезе ответила выдумщица. - В стране Махаон все юны и красивы.
- Ну, Верочка, теперь мне есть для чего жить и умирать совсем не страшно, - Онисья тем временем заплела ей пышную косу. - Ну что, поедем домой?
Вера тяжело вздохнула, собираясь с духом, и кивнула головой. Она спрятала книгу, ловко развернула руками кресло, и старая сиделка покатила ее вверх по мосткам.
Оказалось, гости уже прибыли. Яркая видная женщина с длинными темно-рыжими, почти красными, волосами по-свойски расположилась на их кухне и уже накрывала на стол. Онисья вкатила Веру в дом по пандусу. Тут же показался высокий стройный мужчина в очках и с легкими залысинами. Он протянул руки и с нежностью обнял Верочку.
- Здравствуй, Володя, - казалось, писательнице было тяжело говорить, - я так рада, что ты приехал.
- Дорогие мои, знакомьтесь! - громко объявил Владимир. - Это моя Алевтина.
Вера с вымученной улыбкой пожала руку рыжеволосой. Значит, все же правда. Значит, Онисья правильно ее предупреждала. Она все не хотела ей верить, а это действительно было так - с сегодняшнего дня ее жизнь круто изменится.
- Мне многое нужно вам рассказать! - воскликнул Володя. - Садитесь к столу, мы столько вкусностей привезли.
Они пили чай с конфетами и домашними плюшками. Владимир много говорил про свою работу, а старая сиделка отмечала только, как все сильнее темнеет лицо Верочки. У Онисьи сердце болело от мысли, как теперь поменяется их привычный уклад жизни. С приходом Алевтины в жизнь Владимира все, что они создали за восемь лет, может пойти прахом.
Владимир Успехов был не только известным писателем. Точнее, стал им уже после того, как получил свою первую профессию - врача. Писательство, уже гораздо позже, с поступлением в ординатуру, стало сначала его хобби, а потом и вторым призванием.
Сейчас, к тридцати шести годам, имея в запасе много лет врачебной практики, он стал отличным специалистом в области детской ортопедии. Впрочем, с его говорящей фамилией, успех в обеих областях ему был просто гарантирован.
С Алевтиной он познакомился, когда она привела к нему на прием своего восьмилетнего сына. У них с этой женщиной завязался бурный роман, который длился уже на протяжении полугода. Он все никак не мог признаться в этом Вере, а почему, и сам бы не ответил. Не хотелось ему травмировать подругу детства, уж очень она у него была чувствительной и впечатлительной. Тем более, не хотелось этого делать сейчас, когда она вела работу над заключительной частью их романа.
И если раньше он приезжал в Ивушкино каждые выходные, чтобы повидаться с Верой и Онисьей, поработать над книгой, да и просто отдохнуть на природе, то вот уже полгода, как он стал делать это все реже и реже, отговариваясь занятостью на работе. Сначала стал появляться раз в две недели, потом раз в месяц, а сейчас они не видели его уже два месяца.
Онисья видела, что Вера страдает, печалится, и стала поговаривать, что у Володи, возможно, завелась женщина. Но писательница не хотела в это верить и радовалась редким минутам, когда Успехов звонил ей или обсуждал с ней сюжет по Интернету.
И вот сейчас все, наконец, встало на свои места. Чутье и опыт не подвели старую женщину. К ним в дом постучалась рыжеволосая москвичка, которая имела планы забрать у них Володю.
Владимир допил чай, откинулся на спинку стула и, оглядывая родные стены, довольно произнес:
- Эх, как все же хорошо в деревне-то! Благодать!
- Так и приезжал бы ты почаще, Володенька, раз хорошо, - мягко укорила его Онисья.
- С удовольствием бы, Онечка! - ответил тот. - Да работа не пускает! Скольким людям моя помощь требуется, ты не представляешь.
Онисья краем глаза отметила, как сморгнула слезу молчавшая все это время Вера. Вот уж кому действительно требовалась его помощь!
- Впрочем, думаю, что отныне мы с Алей будем выбираться сюда как можно чаще! Да, Аль? И Димку привезем! Вот уж ему понравится здесь!
Алевтина, на секунду замявшись, все же выдавила из себя улыбку и кивнула.
- Но как же...
- Это еще не точно, - покачал он головой, знаком давая понять, чтобы она не продолжала. И тут же перевел разговор на другую тему: - Ох, знали бы вы, какие пироги она печет! Да, Аль? Научишь моих девчонок такие пироги печь?
- Что же нас учить-то? - Онисья встала и начала убирать со стола. - Мы и сами с усами, пироги печь умеем. И пироги, и шанежки, и ватрушки. Да, Верочка?
Писательница затравленно посмотрела на нее, ища помощи. Сиделка прекрасно знала, что девушке несподручно заниматься готовкой из-за инвалидного кресла. Все хозяйство лежало на плечах пожилой женщины, в ее годы еще остававшейся крепкой и сильной. Да и некогда особо Вере было - она усердно писала книгу, надеясь найти повод, чтобы позвонить и порадовать Володю. Онисья залюбовалась своей подопечной: все-таки она была гораздо красивее этой приезжей москвички. А с косой, перекинутой через плечо, ей и вовсе было не дать ее возраста.
- Что же вы, молодежь, пойдете книгой заниматься? А то читатели, и в моем лице тоже, заждались!
Рыжеволосая хотела что-то вставить, когда старуха добавила:
- Алевтина, деточка, ты поможешь мне тут? А может, и рецепт у тебя какой необычный есть?
Она увела ее, оставляя Володю с Верой наедине. Писательница застенчиво глядела на своего соавтора. Они так давно не виделись, что она даже растерялась, не зная, что ему и сказать. Но тот сам взял инициативу.
- Пойдем, покажешь мне, что нового случилось в мире Махаон?
Она засмеялась - он знал ее слабые места. Писательство - это призвание, а когда у тебя нет других занятий, этот процесс поглощает без остатка. Вера иногда могла засидеться за рукописью до поздней ночи. А если б не забота Онисьи, то и вовсе могла бы забыть, что такое сон.
Успехов привез ее в кабинет - он был оборудован специально для нее - и они сели за стол, плечо к плечу. Володя уставился в монитор компьютера, проглядывая записи, а Вера сидела, не шелохнувшись. Она упивалась этими минутами, что они проводили вместе.
Владимир же, который последние полгода немного времени отдавал написанию заключительной части, снова вспомнил, каково это - вершить чужие судьбы. Он снова вспомнил, что владеет самой сильной магией - магией слова. Что по его велению строятся дома, гибнут континенты, возрождаются государства и рушатся замки. А в каждом разрушенном замке обязательно сидит принцесса, и одну, свою, он уже спас. Сейчас она сидела рядом с ним, в роскошном белоснежном платье, с пышной косой, перекинутой через плечо и лавровом венке на голове.
- Ты самая прекрасная! - прокричал он ей. - Выходи за меня?
- Ты же знаешь, что я обещана другому, - ответила ему принцесса.
- Тогда я буду биться за тебя на турнире и выиграю право быть твоим мужем!
Она засмеялась и поцеловала его.
И вот уже они перенеслись на турнирное поле, а вокруг сидели сотни болельщиков, которые кричали и рукоплескали победителю. Отец принцессы произнес благодарственную речь, а ее мать бросила к его ногам алый цветок.
Принцесса соскочила с кресла и бросилась к любимому...
- Ты все записала? - очнулся Володя.
- Конечно, - ответила довольная Вера. Ее тонкие пальцы так быстро порхали над клавиатурой, что Владимир невольно засмотрелся.
Так было всегда. Именно так и проходил этот процесс создания их общего мира. Часто спрашивали - как им удается писать вместе? Владимир, смеясь, говорил, что они изобрели аппарат для чтения мыслей. В лучшие времена именно так и было - соавторы постоянно угадывали мысли и завершали друг за дружкой фразы. Вера в такие моменты неизменно хохотала, заражая его хорошим настроением. А Успехов сидел и любовался утонченными чертами ее лица и думал, что он самый счастливый человек на свете. Неизвестно, что было бы, если бы она не открыла его талант.
Они были знакомы с детства. Бабушка привозила Верочку в Ивушкино каждое лето, снимала дом по соседству с тем, где жил Володя с матерью. Он был старше ее на три года, но, несмотря на это, они сразу подружились. Бегали купаться на речку, ходили на рыбалку и за ягодами в лес. Вера неизменно придумывала разные истории, и они разыгрывали их прямо в лесу. Чаще всего она была принцессой, а он ее рыцарем. Именно эта сказка и легла в основу их последней книги.
Так продолжалось, пока Вере не исполнилось тринадцать. Тогда бабушка, ее единственный опекун, скончалась. Веру отдали в московский интернат, где и помыслить не могли ни о каком Ивушкино. Время шло, девочка, конечно, скучала по летним забавам со своим лучшим другом, но постепенно все забылось.
Они встретились, когда ей было двадцать три, а ему двадцать шесть. Он как раз поступил в ординатуру и зашел в кафе отпраздновать событие с друзьями. У окна сидела Вера, и так сложилась судьба, что именно в этот момент она повернулась в сторону входа и взглянула на него.
После они встречались не раз. Владимир был влюблен. Он даже сделал ей предложение. Но у девушки был жених, и поэтому она отказала Успехову. В порыве откровения Володя решился прочитать ей стихотворение, которое написал для нее. Она была поражена, и велела немедленно хвастаться другими шедеврами. Девушка призналась, что давно мечтает написать роман, но ей не хватает для этого мужской точки зрения, и предложила ему попробовать написать что-то вместе.
Через год, после многочисленных часов работы, в спорах, обсуждениях и даже ссорах и родился на свет их первый роман. Успехов помнил, как сияли глаза девушки, когда они ехали на их первую в жизни презентацию книги.
Внезапно Володя вскочил на ноги и протянул Вере ладонь.
- Идем танцевать.
- Что? Но как же... - писательница указала на инвалидное кресло.
- О, нет, принцесса, сегодня ваш вечер, и вы будете танцевать!
Он вывез ее в центр кабинета и сделал поклон. Она, как сумела, тоже поклонилась ему. Затем он принялся кружить ее и выделывать такие уморительные па, что Вера просто заходилась от хохота.
Благодаря совместной силе их воображения они вновь перенеслись в старинный замок, где в свете пламени тысяч свечей они танцевали на балу. И не было пары красивей, чем они. Гости, люди, приехавшие из других королевств в страну Махаон, с восхищением смотрели на тонкую фигуру девушки в белоснежном платье и бедного рыцаря, сумевшего победить соперника на турнире. И вот они в танце уже переместились во двор, полный суматохи. Вокруг скакали призрачные шуты, с грохотом проносились невидимые колесницы, с визгом бегали детки, гомонили люди. А для Владимира не было ничего прекраснее карих глаз его принцессы, от которых не хотелось отрываться. С трудом отведя взгляд, он перевел его на ее губы и вознамерился поцеловать, как вдруг...
Иллюзия пропала.
В дверях стояла Алевтина. Она с недоумением смотрела на их пару. Владимир застыл в нелепой позе, до неприличия приблизившись к губам Веры. Рыжеволосой это, разумеется, не понравилось. Ведь Володя миллион раз утверждал, что между ним и его соавтором ничего нет. Лишь только творческий процесс, хотя в это смутно верилось.
- Володя, у тебя телефон звонил, кажется, это Иберштайн.
- Я перезвоню ему позже, - писатель поднялся с колен. - Мы работаем над завершающей сценой. Хочу сначала закончить.
Аля нахмурилась, но молча удалилась.
Работа больше не спорилась. Принцесса и рыцарь покинули эту комнату. Два писателя в тишине сидели перед компьютером, думая каждый о своем. Наконец, Владимир решился:
- Я должен тебе кое-что сказать...
- Ты вылечил ее сына? - перебила его Вера.
- Что?
- Диму. Ты вылечил ее сына, восьмилетнего мальчика?
- А, да, конечно. У него был легкий случай, и мы быстро поставили его на ноги.
Владимир осекся. Всегда было неловко говорить такие вещи при Верочке. Нужно сказать, что в ортопедию он ударился по большей части из-за нее, когда в ту страшную ночь узнал прогноз врачей. Подруга его детства оказалась прикована к инвалидному креслу и вряд ли когда-либо еще сможет ходить. Тем не менее, Вера не сдалась. Она осталась прежней, не озлобилась и свято верила в то, что однажды Володя найдет средство вылечить ее.
После этого Вере пришлось уйти с работы. Впрочем, она и в этом нашла плюс, ведь теперь можно было все свое время уделять любимому процессу - созданию новых миров.
Успехов тут же увез ее в Ивушкино и поселил в старом доме своей матери, которой уже к тому времени не стало. На первый гонорар он нанял ей сиделку из местных. Так в их доме появилась Онисья, у которой, по ее словам, собственное гнездышко опустело после того, как пятеро выкормленных птенцов разлетелись, кто куда. Пожилая женщина очень печалилась, что сыновья редко навещают и почти не принимают участия в ее судьбе.
Оня с удовольствием взялась за "воспитание девочки". Владимир же стал пропадать на работе, всеми силами пытаясь обеспечить Верино существование. Он хотел, чтобы она ни в чем не знала нужды. Жених ее, как узнал о случившемся с ней несчастье, сразу же исчез за горизонтом. Так и остались они... трое против всего мира.
Читатели ждали продолжения, подгоняли их. Вере с ее увечьем в деревне было заняться нечем, поэтому она все силы положила на написание второй книги. Володя приезжал каждые выходные, и тогда они творили вместе.
Дверь снова открылась.
- Володя, телефон просто разрывается. Подойди, пожалуйста, наверное, это важно.
Писатель взглянул на Веру, словно прося у нее прощения, и она кивнула. Он вышел из кабинета. Зато Алевтина вошла и села на его место, пристально глядя на Веру.
- Вы что-то хотели? - писательница не выдержала ее взгляда.
- Ваши написания книги всегда проходят вот так?
- Как - так?
- В интимной обстановке, - разумеется, рыжеволосая намекала на их почти-поцелуй, за которым она их застала.
- О, еще и не такое бывало, - не в манере Верочки было врать, но именно сейчас и именно ей почему-то захотелось сказать что-то резкое.
- А Володя говорил, что у вас нет никаких отношений.
- Как это, никаких? - парировала Вера, отвернувшись к монитору. - Самые что ни есть творческие отношения.
Внутри она просто сгорала от ревности. Почему этой рыжеволосой так повезло, что ее выбрал Володя? Писательница корила себя за нерешительность. Сейчас она понимала, что тогда, полгода назад, Володя в один из уикендов приезжал не просто так. Видимо, уже будучи знаком с Алевтиной и не зная, как поступить правильно, он снова сделал Вере предложение. Но сделал его так неожиданно, что та растерялась. Она сказала ему, что они просто друзья и соавторы. Почему это сорвалось с ее губ, она и сама не поняла. Но сейчас все встало на свои места - Володя тогда дал ей последний шанс быть с ним. Но она отказала, и этим сама освободила его. Так что чего теперь было удивляться, глядя в серые глаза этой рыжей собственницы.
- Вера, послушайте, - продолжила она, - у меня есть сын. Ему нужен отец. Володя спас его, и тот теперь души в нем не чает. Впрочем, это взаимно.
- Что вы хотите этим сказать? - напряженно глядя в экран, спросила писательница.
- Вера, я прошу вас отойти в сторону.
- Как видите, я не могу этого сделать, - криво усмехнувшись, показала та на свое кресло.
- Я понимаю, что в вашем положении жить очень тяжело... хотите, я буду высылать вам деньги?
- Деньги? Мне не нужны ваши деньги! - вскричала Вера так, что Алевтина зашикала на нее.
- Что же вам тогда нужно?
- Мне нужен... Володя.
- Как вы не понимаете, вы только мешаете ему!
- Скорее, я мешаю вам, - горько усмехнулась писательница, - говорите все своими словами.
- Вы не можете удерживать его вечно. Ему уже тридцать шесть, он хочет семью. Он хочет ребенка. И я могу ему дать его.
На глазах Веры появились крупные слезы.
- Вы правы, дать ему ребенка я не смогу никогда.
- Вы давите на него и держите своим недугом, как на прочном поводке. Он не виноват в том, что с вами случилось.
- Ах, не виноват! - Вера так резко развернула кресло, что Алевтина испуганно отпрянула назад и вскочила на ноги. Писательница подъехала к ней на кресле и, глядя снизу вверх, зло прокричала:
- Значит, он не рассказал вам! Не рассказал самого главного!
- О чем это вы?
- Это он виноват в том, что у меня оказали ноги!
- Что?! - побледнела Алевтина, схватила стул и тяжело уселась на него.
- Да! Да! Мы ехали с презентации нашей первой книги и...
- И я решил покрасоваться, - завершил за нее фразу Владимир, тихо открыв дверь и входя в комнату. За ним маячила фигура взволнованной Онисьи. - Решил, что с такой фамилией сумел оседлать успех. Что мне все по плечу. И выжал максимально возможную скорость, пытаясь впечатлить соавтора, которая умоляла меня остановиться. Но остановило меня только отлетевшее колесо.
- Боже... - Алевтина от ужаса закрыла рот рукой.
- Узнав, что Вера больше никогда не будет ходить, я поклялся, что сделаю все для ее комфортной жизни. И еще я пообещал ее вылечить.
Вера неуверенно улыбнулась, глядя на него. Этим летом наметился маленький прогресс в ее выздоровлении, о котором она еще ему не говорила.
- Все это, конечно, печально, - пришла в себя рыжая, - но ты хотел что-то сказать ей.
Писатель так сурово взглянул на нее, что она сникла.
- Вера, - Владимир подошел к девушке и взял ее за руку, - не так я представлял этот наш разговор, но что же поделать. Меня приглашают в Германию.
- Это же отлично! - воскликнула она. - Ты же всегда этого хотел!
- Да, но...
- В чем дело, Володя?
- Его приглашают на ПМЖ, - ответила за него Алевтина.
Где-то позади них охнула Онисья, но они даже не заметили этого.
- То есть... навсегда? - прошептала Вера.
- Вера, послушай. Передо мной открываются удивительные возможности! Немецкие технологии и возможности творят чудеса! У меня будет возможность вылечить тебя! А со временем и перевезти туда!
- А как же наша книга? Ведь написать осталось совсем чуть-чуть.
Владимир тяжело вздохнул.
- Я должен дать ответ клинике Иберштайна завтра утром. И сразу же отправиться в путь. Работы будет много, но я уверен, что мы будем с тобой общаться по Интернету как можно чаще.
- Ты из Москвы не мог вырваться два месяца, что уж говорить о Германии, - усмехнулась Онисья.
- Соглашайся, - чуть слышно проговорила Вера, едва сдерживая рыдания.
- Что?
- Соглашайся! - выкрикнула она и, насколько хватало сил, быстро выехала из комнаты.
Поздно вечером, когда она уже собиралась лечь спать, к ней постучался Успехов.
- Вера, прошу тебя, давай поговорим.
Она не открыла ему и не ответила. Он еще какое-то время упрямствовал, но, наконец, сдался. Вера услышала, как что-то тихонько прошуршало по полу. Она обернулась и увидела, что он просунул под порог конверт.
Девушка подъехала к двери и с трудом подобрала послание. Вскрыла его и начала читать.
"Дорогая моя Вера!
Писатели мы или нет?! В Махаоне рыцарь именно так вручал весточки своей принцессе, чем же мы хуже?
Я не могу передать словами, насколько ты мне дорога и как сильно я не хочу разбивать твое сердце. Именно поэтому прошу тебя - в третий раз, между прочим! - выйти за меня замуж. Если ты меня любишь, если все твои слова были ложью во спасение моей бренной души, то напиши мне! Напиши мне письмо, моя принцесса, и я брошу все! Останусь с тобой или заберу тебя с собой в Германию - как пожелаешь! Если нет - я пойму.
П.С. Жду твоего ответа до завтрашней зари. Нет ничего более романтичного.
П.П.С. Шучу, просто мне чужеземному алхимику ответ дать надобно.
Твой В."
Радостная улыбка играла на разрумянившемся лице Веры. Она несколько раз перечитала записку, одновременно смеясь, плача и целуя бумагу с любимым витиеватым почерком. Судьба подарила ей, такой нерешительной, еще один шанс. И она не собиралась его упустить.
Полночи она писала ему послание, три раза перечеркивая текст и переписывая заново. Когда окончательный вариант был готов, она осторожно открыла дверь, прокатилась на кресле до двери комнаты, где спал Владимир, и просунула конверт под его дверь. Счастливая и успокоенная, она вернулась в комнату, с легкостью перебралась в кровать и уснула.
Вера не знала, что Алевтина, которой постелили в комнате для гостей, тоже в ту ночь тоже не спалось. Она тихо прошла по коридору и улеглась рядом с Володей. Он уже умиротворенно посапывал и даже не услышал, как она появилась. Но рыжеволосой не спалось и здесь. Отчаявшись заснуть, она подошла к окну, чтобы приоткрыть форточку и впустить свежий воздух. Но вдруг она увидела полоску света в коридоре и заметила, как кто-то, а без сомнения, это была ее соперница, просунула под дверь записку. Как только звуки в коридоре стихли, Аля прокралась к входу в комнату, вскрыла конверт и в свете мобильного телефона прочла написанное. В ярости она смяла бумагу, засунула ее в свою сумочку и вернулась в кровать. Просто так сдаваться она не собиралась.
Владимир проснулся, когда начало светать. Он поспешно осмотрел комнату в поисках записки, но ничего не обнаружил. Расстроенный, он разбудил Алевтину и начал собираться. На кухне обнаружилась записка от Онисьи о том, что они с Верой уехали на Топлое озеро.
Что ж, решил Владимир, все, что мог, со своей стороны он сделал. Если Вера настолько не хочет видеть его, что специально уехала, не прощаясь, то и он не будет ей докучать. Похоже, что седьмой том в их творчестве и впрямь будет последним. Если они и его-то допишут.
Он отправил сообщение доктору Иберштайну о своем согласии. Теперь осталось только собрать оставшиеся вещи, доехать до Москвы и сесть в самолет. По всей видимости, счастливые финалы случаются только в книгах.
- Скорее, Онечка, не успеем же! - торопила старуху Вера.
- Не торопи меня, детка, не то из тебя кособокая принцесса получится!
Вера сегодня поднялась ни свет ни заря. Так ей хотелось все подготовить к тому времени, как Володя придет к ней. Она нашла в шкафу длинное белое платье, разбудила Онисью и уговорила ее отправиться к Топлому озеру. Сиделка ворчала, конечно, но когда выдумщица посвятила ее в свои планы, даже обрадовалась. Надо же, эти голубки за одну только ночь успели столько дел наворотить. Точно, как Ромео и Джульетта. Только с хорошей концовкой.
За это лето ноги Веры достаточно окрепли, упражнения, которые она постоянно делала, дали свои плоды. И вот, спустя долгие годы, девушка наконец-то смогла сама вставать. Более того, она даже научилась делать несколько шагов. Именно это она и хотела показать Володе.
Онисья заплела ее волосы в высокую прическу. Теперь Вера, облаченная в белое пышное платье, выглядела вполне по-королевски.
Сиделка провезла девушку по мосткам до самого конца, и они принялись ждать.
- А я вам не помешаю? Может, мне уйти и спрятаться?
- Оня, не говори глупостей. Ты нам родной человек, как ты можешь нам помешать?
Встало солнце, птицы завели свои разговоры. Ивы удивленно перешептывались. Кто эта принцесса в белом платье, спрашивали они. Вера, сгорая от нетерпения, только загадочно улыбалась им.
- Где жених-то? - не выдержав, через час спросила Онисья.
- Должен вот-вот прийти, - ответила писательница, а у самой от страха вспотели ладони.
Неужели он передумал? За одну ночь? Как он мог так предать ее? Так посмеяться над ее надеждами? Над ее любовью? Неужели это правда?
Правда, правда, правда, перешептывались ивы, словно насмехаясь над безутешной влюбленной.
Вера так долго вглядывалась вдаль, надеясь различить любимую фигуру, что даже глаза заболели. Его не было. Наконец, когда полуденное солнце стало припекать, Онисья не выдержала.
- Я туда не вернусь, - упрямо замотала головой Вера.
- Да нет его там уже давно, и след простыл, - отрезала старуха. - У него самолет в пять вечера, он уже на пути в Москву! И думать о тебе забыл.
Сердце Онисьи обливалось кровью, глядя на разочарованное лицо ее подопечной. Как же так, как же Володя посмел так посмеяться над девочкой? Да ноги? его в их доме больше не будет, уж Онисья об этом позаботится. В крайнем случае, перевезет Веру в свой старый дом.
Она снова попыталась уговорить писательницу покинуть озеро, но та ни в какую не соглашалась. Тогда сиделка достала из коляски провиант. На сытый желудок любая печаль кажется пустяком.
- Давай перекусим хотя бы. Твой рыцарь и не знает, какие вкусные упустил шанежки.
После еды Вера упросила Онисью побыть тут еще немного, ей хотелось почитать книгу, чтобы успокоиться. Старая женщина, поворчав, согласилась и отправилась на свое любимое место на солнечном пригорке. Оттуда ей было хорошо видно Веру. Солнышко приятно припекало, и вскоре сиделка закемарила.
Вера открыла книгу, но не смогла прочесть и страницы. Разочарование жгло ее изнутри. Она не могла поверить, что после всего, что они прошли вместе с Володей, он вот так запросто ее кинул. Пальцы прошлись по страницам и вытащили на свет записку - ту самую, которую она вчера спрятала сюда.
Она снова и снова перечитывала текст, пытаясь разгадать тайный смысл его слов и мучая себя несбывшимися надеждами. Конечно, Володя за ночь одумался. Зачем ему она нужна такая - калека без будущего? То ли дело видная Алевтина, которая, к тому же, могла родить ему еще одного сына.
Вера обернулась - старая Онисья сладко дремала на солнышке. Да и не успеет она добежать до нее, даже при всем старании.
И тогда Вера встала. Она поднялась из своего кресла и, робко и нетвердо, сделала первый шаг. Затем еще один. И еще.
Она стояла на краю мостков. Озеро, темное и глубокое, так и манило к себе. Прыгай, прыгай, прыгай, шептали ей ивы.
Вера неуверенно оглянулась назад. Больше ей ничего не остается. Ничто отныне ее не держит в этом мире. А ведь все могло быть совсем иначе. Одно неверное решение - одна оборвавшаяся ниточка человеческой жизни. В реальном мире все гораздо сложнее, чем в книжном. Это там она может вершить судьбы. А ее судьбу уже, кажется, написал кто-то другой.
Прыгай, прыгай, прыгай, бесновались тем временем ивы.
И Вера занесла ногу над манящей бездной.
Всего один шаг - так много и так мало! - в бесконечность. И нет ничего. Ни страха. Ни боли. Ни предавшего ее сердце Володи.
Онисья проснулась он тяжелого всплеска. Она привычно нашла взглядом кресло Веры - пустое! - и все поняла.
- Ой, старая, что ж ты наделала, что ж ты не досмотрела! - завыла она.
Что делать и куда бежать? Веру из воды она вытащить точно не сможет. До села, где можно позвать на помощь, два километра. Тогда она решилась, вытащила из кармана сотовый телефон, подаренный Володей, и неслушающимися пальцами набрала его номер.
- Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, - выдала трубка.
- Ах, ты, холера! - в сердцах она выбросила трубку в кусты. - Помогите! Помогите! Помогите-е-е!
Как ни странно, она услышала голоса. К ней приближались люди.
- Там, там! - задыхаясь, кричала она, указывая в сторону озера. Доковыляв до ближайшего дерева, она прислонилась к нему спиной и схватилась за сердце. Если еще не поздно, Верочку могут спасти.
- Что же ты наделала, Вера, - причитала она, периодически срываясь на крик, - что же ты наделала?!
Ровно через год к старой Ивушкинской церкви подходил мужчина. Он робко постоял на пороге, перекрестился и зашел внутрь. В помещении пахло ладаном, было пусто. Никого, кроме старушки, продающей свечи, видно не было. Владимир приобрел у нее парочку и поинтересовался:
- А вы не знаете случайно, где в том году похоронили писательницу Веру Володину?
- Самоубицу-то? Как же не знаю, знаю! Как на кладбище выйдете, направо свернете и до оградки. За оградкой и найдете ее.
- За оградкой? А что, на территории места не хватило? - нахмурился Успехов.
- Так не положено на кладбище-то! - всплеснула руками бабка. - Самоубийц всегда так хоронят. Отречённые они. И нет им места в раю.
Владимир не нашелся, что на это ответить. Он покинул церковь через заднюю дверь и прошел, куда было сказано. Почти сразу он увидел ее могилу, помеченную тусклой каменной плитой. Приблизившись, он пригляделся и с трудом различил высеченные даты рождения и смерти. Провел рукой по поверхности камня и огляделся. По другую сторону оградки стояло еще два таких же безликих памятника - видимо, там похоронены те, другие самоубийцы, что тоже бросились в Топлое озеро. На кладбище не было ни души. Некоторые памятники удивляли своими формами, но в основном преобладали простые деревянные кресты. У Веры даже креста не стояло. Не положено, как сказала бабка.
Успехов аккуратно переступил через невысокую оградку. Он присел прямо на колени рядом с могилой отступницы, провел рукой по земле и прошептал:
- Ну, здравствуй, Вера. А у нас с тобой книга новая вышла. Я тебе ее привез.
Он достал из-за пазухи томик в яркой обложке и прислонил его к камню. Ответом ему была тишина. Стал накрапывать дождь. Легкие капли падали на их изданную рукопись, скользя по глянцевой обложке и намачивая страницы. Писатель перевел взгляд чуть выше - за надгробием возвышались заросли тальника. Работа Онисьи, понял Успехов. Даже в его отсутствие старая сиделка осталась верна своей подопечной. Она знала, как Верочка любила ивы.
Тишина разъедала. Когда шквал горестных мыслей стал совсем невыносимым, Владимир с силой провел кулаком по глазам и вскочил на ноги.
- Прости меня, Вера, прости меня за все.
Он почти перепрыгнул обратно через оградку и, не оглядываясь, помчался в сторону церкви. Прошел через залу к выходу, но вдруг затормозил и спросил у бабки, которая с любопытством на него глядела:
- Извините, а вы не знаете, Онисья еще проживает в Ивушкино?
- О-о-о, опоздали вы. Уж два месяца, как сын к ней приехал. Хотел с собой увезти, да Кондратий шибанул старую на радостях. Скорая приезжала, на всю округу сирена визжала. Потом сказали нам, что преставилась она. Недавно сорок дней по ней справляли.
Успехова как из холодного душа облили. Не увидел, как Веру похоронили, и с Онисьей тоже попрощаться не успел.
Ноги сами несли его к Топлому озеру. Два километра он прошел в полной задумчивости. Ему вдруг ни с того, ни с сего вспомнился рассказ Верочки про то, как она распределяла места в их мире после смерти в этом. И как они, попивая чай на кухне, смеялись, представляя Онисью, боком залезающую на дракона. Белого с красным гребнем. Визжащего от радости, словно сирена. Оня тогда ворчала, хмурилась оттого, что над ней смеются. Но потом неизменно по-доброму улыбалась, зная, что и они не со зла. И вот сейчас увез Онисью ее бело-красный дракон в прекрасную страну Махаон. Туда, где она больше не будет знать горя и печали.
Он вышел к озеру. Здесь, как и всегда, никого не было. Местные и раньше-то не шибко жаловали это место, а после самоубийства писательницы и вовсе ходить сюда перестали. Погода тоже не радовала. В сумрачном свете Владимиру это место показалось зловещим. Дождь усилился, крапая по водной поверхности. Развесистые ивы словно с осуждением качали кронами и перешептывались, увидев его. Зачем он пришел сюда, недовольно шептали они друг другу, зачем тревожит покой усопших?
Успехов спустился к мосткам и пошел к месту, где Вера сделала свои последние шаги. Он достал из пиджака бумагу, сложенную в несколько раз.
- Я не знал, Вера! - прокричал он в сторону озера. - Я не знал...
Порыв поднявшегося ветра унес его слова в сторону дальних ив.
- Чего ты не знал? - раздался сзади женский голос, и писатель развернулся в обратную сторону. От ужаса или радости - он сам не понял! - ноги подкосились, и он чуть не упал.
Там стояла Вера. Она была легкая, эфирная. Казалось, ее фигура была соткана из капель дождя. Сквозь нее продувал ветер, а она не исчезала.
- Вера... - прошептал Успехов. - Я только вчера прочитал твою записку, нашел совершенно случайно в вещах Алевтины. Я не получал ее. Она спрятала ее от меня.
Еще один порыв ветра, такой сильный, что пришлось зажмуриться. Открыл глаза и слегка отпрянул - Вера подошла вплотную. Можно было разглядеть каждую черточку ее лица. Как такое может быть?
- Я ждала тебя здесь. Ждала почти полдня.
- Я думал, что ты не хочешь меня больше видеть и знать! Поэтому я ушел! Я работал как проклятый в Германии, старался разработать для тебя новую методику лечения! Ты не брала трубку, и я думал, что ты обижена, как и Оня... я не знал, как вымолить ваше прощение. Только подумал, что, дописав книгу, смогу это сделать и приехать к тебе. Ты не представляешь мое состояние, когда соседки сказали, что ты умерла год назад...
- Прочти мне ее, - вдруг перебила она.
- Что?.. - осекся он.
- Прочти мне мою записку.
Владимир, может, и удивился этой просьбе, но вида не подал. Он снова вынул записку из кармана, разгладил ее и начал читать:
- Дорогой мой Володя...
- Дорогой мой Володя, - вторила ему Вера, закрыв призрачные глаза. Она словно вспоминала, что писала год назад и улыбалась этому.
- Как только встанет солнце, я буду ждать тебя на круглом ивовом озере. Тебе придется сразиться с парочкой драконов, но именно там ты узнаешь, что всю жизнь я любила только тебя.
- Любила только тебя, - смакуя слова, закончила Вера, открыла глаза и снова улыбнулась.
- Зачем же ты солгала мне тогда там, в кабинете?
- Я только держала тебя здесь. Мне хотелось, чтобы ты уехал в Германию. Хотелось, чтобы ты реализовался в жизни.
- Вера, я реализовался в жизни. Я писатель. И твой соавтор. Это единственное, что для меня важно. И свой самый главный роман я уже написал.
Дождь прекратился, выглянуло солнце. Вера словно зажглась изнутри. Капли дождя, из которых состояла ее фигура, осветились миллионами маленьких огоньков.
- Вера, я так без тебя скучаю.
Но она не слушала его. Напевая под нос какую-то мелодию, она пританцовывала, руками развевая свое пышное платье.
- Вера.
- Давай потанцуем? - предложила она и сделала книксен. Он вздохнул, но согласился на эту провокацию. Она задорно кружилась вокруг него, в движении становясь размытым радужным пятном. Периодически ее ноги выходили за пределы мостков, но она не падала, а продолжала висеть в воздухе.
- Вера, - наконец, не выдержал Владимир. - Я не могу жить без тебя.
Только тогда она остановилась и серьезно посмотрела на него.
- Мне тоже без тебя грустно. Но в мире Махаон мне хорошо.
- Как ты туда попала? Говорят, самоубийц не пускают в рай.
- Я в нашем с тобой мире. И Оня тоже тут. Это и есть наш собственный рай. А когда придет и твое время, мы обязательно встретимся с тобой на том ивовом озере.
- Что, если я не смогу попасть туда? И не увижу тебя снова?
- Обязательно попадешь. Ведь все писатели после смерти попадают в созданные ими миры. Разве ты разучился верить?
Она засмеялась и вдруг пропала. Осыпалась на землю дождевыми каплями.
Владимир еще какое-то время постоял, надеясь, что она появится. Но этого не происходило. Ему вдруг начало казаться, уж не наваждением ли это все было. Он поглядел на ивы - они молчали.
И тогда писатель решительно прошелся до конца мостков. Он представил, что именно здесь стояла коляска Веры, когда она решила подняться из нее. Онисья рассказала это соседкам, а те передали ему.
Владимир занес ногу над водой. Он пытался представить, что в этот самый момент чувствовала Верочка. Темное нутро озера так и манило потерявшего все человека. Прыгнув туда, у девушки с неработающими ногами точно не было шансов выплыть. А сможет ли он? И будет ли пытаться? Или стоит подождать отведенного ему срока? Может, лучше своим ходом, проторенной дорожкой, так сказать?..
Так трудно решиться сделать этот шаг... всего один шаг, отделяющий его от бесконечности.
