Аннотация: Начало одной восточной истории... Находится в работе
За две недели до того, как мне должно было исполниться семнадцать лет, моему уважаемому папеньке взбрело в голову выдать меня замуж.
-Хватит, засиделась в девках уже! На уме одни шалости! Пора уже взрослеть и о материнстве думать!
И чего он так взбрыкнул, ума не приложу? Неужели это ведро с киселем, о которое он споткнулся не далее чем сегодня утром, так негативно на него подействовало? Так нечего вставать раньше положенного срока, к тому же, ведро предназначалось вовсе не для него - просто я хотела проучить сынка нашего соседа, который вместе со своим непутевым чадом приехали к нам в гости. Кстати, подоплека визита была мне ясна еще до того, как они переступили порог нашего дома: сосватать меня за этого заморыша с соломенными волосами, который к тому же еще и ниже меня ростом. Мальчугана перспектива стать моим мужем испугала еще больше, чем меня - его женой, поэтому мы заключили негласный договор пакостить друг другу по мере сил и возможностей, чтобы возненавидеть друг друга окончательно.
С тех пор в нашем доме стали происходить непонятные вещи: то Мелдон после обеда не смог оторвать мягкое место от стула по причине его прилипания к оному, то мое новое платье оказывалось распято на дверце шкафа (когда он это только сделал, паршивец?!), то сладкий пирог в его тарелке становился вдруг отчаянно соленым, то кто-то неожиданно подбросит мне в комнату дохлую ворону и спрячет ее в укромном уголке, а я потом хожу и ищу, что же тут протухло. И вот, наконец, ведро, мое последнее изобретение. Оно должно было угодить своим содержимым точнехонько в макушку Мелдона, когда тот откроет дверь комнаты. Оставалось только прицепить. Но я убежала за хитроумным устройством, приводящим весь механизм в действие, оставив ведро с киселем у комнаты мальчишки. На мою беду батюшка почувствовал с утра сильную нужду и отправился спросонья в заветную комнатку. Я как раз выбегала из своих покоев (они находятся этажом ниже), когда раздался звон, дикий вопль и шум падающего тела. Не чуя под собой ног, я взлетела по лестнице и увидела следующую картину: папенька, распластавшись на полу, лежит в луже киселя, а его голову кокетливо венчает ведерко с огромной вмятиной. На шум сбежалась вся округа: мамки, няньки, дворецкий с лопатой в руке, слуги и служанки, моя матушка, поспешно завязывающая халат, сосед и, наконец, Мелдон. Вот его-то я меньше всего хотела видеть. Зато он, разобравшись в ситуации, посмотрел на меня так злорадно-торжествующе, словно лично подписывал мне смертный приговор.
Впрочем, так оно и было.
Словом сказать, папенька был не в восторге от моей шутки. После всех нехороших слов в адрес судьбы, которая якобы подбросила ему столь непутевое создание в качестве родной дочери (эти слова я благоразумно опускаю) и нянек, которые за семнадцать лет не сумели вбить в голову ребенка простые истины хотя бы о приличном поведении (эти фразы тоже не привожу дословно), папочка немножко выпустил пар и извинился перед соседом, сообщив, что ему теперь стыдно родниться с таким хорошим человеком. Короче, свадьба отменялась.
Мы с Мелдоном украдкой облегченно выдохнули.
Но не тут-то было.
Сосед, который все это время почему-то добродушно ухмылялся, заявил, что лучшей невестки ему не надо, что моему чувству юмора можно только позавидовать и что его сын будет просто в восторге от такой партии.
Так как о свадьбе вслух еще ничего не говорили, народ ахнул и заприжимал руки к сердцам. Мамочка моя нахмурилась, но ничего не сказала. Зато папенька, сначала растерявшийся под ее взглядом, распрямился и сказал:
-Все, Изабелла, пора тебе замуж. Хватит, засиделась в девках уже! На уме одни шалости! Пора уже взрослеть и о материнстве думать!
Тут я возмущенно фыркнула, демонстративно развернулась и пошла вниз по лестнице.
-Изабелла, - кричал сзади папенька, - Изабелла, сейчас же вернись!
Вот еще, подумала я, раз мне идут наперекор, то и я не лыком шита. Ни за что, ни за что на свете не пойду замуж за Мелдона!
Вечером (я из вредности не ходила на завтрак и обед) ко мне в покои спустились папенька с маменькой. Я возлежала на кровати, усиленно делая вид, что меня интересует узор на потолке.
-Доченька, - позвала меня матушка, - отец хочет с тобой поговорить.
Я слегка кивнула головой, показывая, что слушаю.
-Изабелла, - решительно начал папа. Его тон мне чрезвычайно не понравился: скорее всего, это означало, что наш король принял решение, и, похоже, не в мою пользу. - Я намерен простить тебе все твои выходки, включая ведро с киселем. Спишем это на детские шалости. Я даже смирился с тем, что ты меня позоришь перед соседями своими манерами и неумением слушать и подчиняться отцовским приказам. Так уж и быть, я отменил твою свадьбу с Мелдоном, чему он, по-моему, несказанно обрадовался. Но я прошу тебя исполнить последнюю отцовскую волю.
Я с интересом уставилась на него: неужто папенька собрался помирать? Вроде с утра был здоров как бык, ну, отъеденное пузо не в счет.
-Я прошу тебя самой выбрать себе жениха. Не закатывай глаза, пожалуйста! Я хочу выдать тебя замуж, чтобы иметь надежную опору в виде зятя в дальнейшем будущем. Поэтому я устраиваю бал, на который прибудут женихи со всех концов света. Надеюсь, среди них тебе хоть один да глянется. Ну вот, пожалуй, все... Что скажешь, Изабелла?
Я медлила с ответом. Если скажешь нет, папенька разъярится и, чего доброго, сам найдет мне женишка вроде Мелдона. Скажешь да, навеки повяжешь себя узами, которые полностью ограничат свободу, столь любимую мною.
Пока я молчала, папочка додумал за меня сам:
-Ну, знаешь, принцесса, неблагодарная ты дочь. Я всю жизнь потакал твоим капризам и делал все, что захочешь. Почему бы не получить хоть малую толику благодарности взамен? В общем, хочешь не хочешь, бал через две недели. Готовься.
И он метеором вылетел и комнаты. Мама за ним. За дверью слышно было, как он возмущался:
-Вот родила ее одну, вот и избаловали девку. Это хочу, это не хочу! Сделай, как я скажу! Надо было родить штук пять, тогда бы не выделывалась! Сказал бы, что лишу наследства, мигом бы паинькой сделалась!
Мама его успокаивала:
-Да, девочка у нас с характером. Зато посмотри, какая красавица! Я уверена, на бал съедутся женихи со всех концов света, чтобы только посмотреть на нашего чудесного ребенка! Она выпустит пар и образумится. Вот увидишь, все будет хорошо.
Их голоса по мере продвижения по коридору стихали, пока, наконец, не смолкли совсем.
Да, тяжелая это работа - быть принцессой, к тому же и еще единственной наследницей трона.
Последующие две недели замок буквально сходил с ума.
Он, сто лет не видавший тщательной генеральной уборки, подвергся этому испытанию в полной мере. Служанки носились с ведрами и тряпками, счищали паутину с потолков (пауки были крайне недовольны и выражали свой протест, падая на головы несчастным, потревожившим их покой; затем, будучи с визгом сброшенными на пол, собирали пожитки и переселялись в другую комнату, плетя там свою паутину и замышляя новые коварные планы мести), стряхивали пыль с гобеленов (одна служанка по имени Мирт опрометчиво тряхнула старое полотно, с которого мелкими песчинками закружился в воздухе рисунок, так что бедная девушка с ужасом уставилась на холст, в мгновение ока ставший ковриком для ног; эту идею предложила я, чтобы ей не влетело от нашей внушительной экономки Бартлби, которая потом долго удивлялась стратегическим запасам ковриков для ног, которые находчивые служанки несли ей со всех концов замка), протирали ржавые рыцарские доспехи. Ошеломленная Бетта обнаружила в одном из них осиное гнездо, чем была напугана до полусмерти, со всех ног бросившись бежать из замка, и больше ее никто не видел. Старый садовник Джей-Джей-Ча-Ча (это его так зовут, симпатичное имя, не правда ли?) взялся избавить осиное гнездо от нашего общества, за что мы ему были очень благодарны. Выполнив поручение, садовник вернулся на свой пост, прикрикнув на молодых подчиненных, которые, опершись на лопаты и грабли, смотрели вслед мне, неспешно прогуливавшейся по саду. Да, действительно, посмотреть было на что: золотистые локоны, ярко переливаясь на солнце, ниспадали мне до талии, бирюзовые глаза были обрамлены пушистыми ресницами, талию наш садовник мог бы обхватить двумя ладонями, сложенными вместе. Сегодня на мне было золотисто-коричневое платье, в лиф были вставлены красивые янтарные камешки, подол одеяния тяжелыми волнами уходил вниз.
Сад у нас большой, и для предстоящего празднества от него отделили примерно половину для турнирного поля. Там бравые рыцари будут сражаться за честь быть оцененным мною. Ну-ну. По краям лужайки воздвигли трибуны, в центре поля сделали разметки для собственно участвующих. Чтож, неплохо. Но стоило ли столько усилий предлагать лишь для того, чтоб устроить мне смотрины? Не понимаю.
Я стала возвращаться обратно в замок, и вслед мне неслись восторженные и томные вздохи, которые сменились грозным окриком Джей-Джей-Ча-Ча, и парни живо включились в работу.
До обеда было еще далеко, и я решила пройтись по замку, поглядеть, что уже сделано и где что надо подправить.