Они сидели за лакированными столами, немного ссутулившись, попивая горячий кофе из глиняных чашек. Кто-то смеялся, там, за стеной. Люминесцентный свет чётко прорисовывал складки на белых рубашках.
-Пётр, дай мне диск с философами.
-Что, опять плагиатом занимаешься?
-Да какой тут к чёрту плагиат, мне эпиграф написать.
-Знаю я твои эпиграфы, Петр подал диск, потерев его о штанину.
В офисе потемнело, и народу стало меньше. Настольные лампы местами погасли. Они вышли на лестничную площадку покурить.
-Что там с твоей книгой? - Павел стряхнул пепел на пол.
-Да, шефу не нравится. Говорит не вписывается в стратегию развития и нагнетает декадентские настроения в читателе, а нам сейчас нужна национальная идея. Где я им возьму национальную идею?
-Не волнуйся, шефу всё не нравится. Он уже достаточно долго находится в затяжном стрессе. - По лестнице протопала толпа мелких служащих, судя по выражению лиц которых, можно было уверенно сказать, что у них только начинается рабочий день.
-Хорошо, что хоть Пелевина пропустил, а то бы вообще кранты. Отдел детективов новую технику поставил, так штампуют себе такую чушь, что непонятно, как у людей рука поднимается такое писать.
-Да, зато у нас здесь все такие все заслуженные и знаменитые, что не хотят вообще ничего делать. Где, я тебя спрашиваю, азарт эпохи возрождения, а над Пушкиным, помнишь, как работали -как пчёлы в улье, и ведь какая отдача! - с оттенком горечи в голосе сказал Павел, раздавив окурок в жестяной пепельнице.
Пётр задумался и громким шёпотом сказал:
-А я тут подумал, а не создать ли рассказ, просто рассказ, коротенький такой рассказ, в котором показать всё, что здесь происходит. Конечно, никто не поверит, но всё же.
-Что, так просто взять и создать? -Павел недоверчиво улыбнулся. -Тебя шеф на сковородке поджарит, без масла, а чтобы погорячее было, твой рассказ на растопку пустит.
-Нам ли привыкать страдать за правое дело? -Пётр горько улыбнулся.
-Ну, ладно, предположим, что ты этот рассказ создашь, но как ты его доставишь, кто его напишет, кто, в конце концов его напечатает? Ты знаешь, у шефа руки длинные.
-У меня есть кое какие наработки. Я уже наладил связь с одним человеком, так что в любой момент...
-Делай, что хочешь, но ты мне этого не говорил. -Павел отвернулся и взялся за перила, собираясь уйти.
-Да, сдаёшь, сдаёшь... А тогда с Леонардо, спроектировали, таки картину, и вот - мировой шедевр, даже тронуть не смеет. А когда предлагали, чуть голову не оторвал. Я не понимаю, почему люди должны продолжать обманываться. Ведь это мы, авторы всех их бессмертных шедевров, всех книг и картин, мы диктуем творцу каждое движение пера, каждую ноту, каждую мысль. А эти несчастные продолжают верить, что они сами что-то могут, а потом, после смерти, разочаровываются, узнав правду. Помнишь, Лука пошутил, что кто-то там из нас стоит у входа в рай и контролирует вход, а теперь они всему этому продолжают верить. Понимаешь, ВЕРИТЬ. Мы обманываем миллиарды ни в чём не повинных людей. Не знаю как тебя, а меня это положение не устраивает.
-Ну предположим, опубликуешь ты этот рассказ, ну например в интернете, через того твоего человека, который, между прочим, сам будет гордиться собой, что такая прекрасная идея пришла именно ему в голову. Может, конечно, у него и возникнут мысли, не есть ли то, что он пишет - реально существующий порядок вещей, но из чувства гордости он эти подозрения отметёт. Так каким же способом ты надеешься открыть людям глаза, если сам автор будет считать твоё произведение просто интересной фантазией?
Пётр подумал и ответил:
-А пусть считает. Просто в конце я напишу: "Люди, всё, что вы только что прочитали и есть самая настоящая правда. Не верьте автору рассказа, что это он всё сам придумал. Можете мне не верить, но на самом деле вы - просто марионетки, и всё ваше творчество создаётся здесь, наверху, имея единственной своей целью направление человечества на путь, угодный Ему. Я знаю, что поверит в это один из тысячи, но это написано как раз для этого одного, чтобы хотя бы он стал по- настоящему СВОБОДНЫМ!" - он попрощался с Павлом и вернулся в опустевший офис. Когда Павел спускался по лестнице, на стене вспыхнул отблеск включённой настольной лампы.