Аннотация: Немного отдыха от сражений. Барон Тристанский приезжает в замок, где снова встречается со своей невестой
Глава 7. Камский замок.
Эдвард вернулся во внутренний двор перед воротами, пройдя через барбакан, переваривая все услышанное. Рассказав то, что посчитали нужным, оба представителя Ордена ушли обратно в бурю, словно и не боялись заблудиться в облаках пыли, поднятых завывающим ветром.
Внутри самого замка следов недавнего боя практически не осталось, только кое-где заканчивали последние штрихи, закрашивая подпалины и заделывая последние сколы. Размещенные по периметру двора мастерские работали, восстанавливая боеспособность гарнизона после последнего нападения, дверь в одну из таких была открыта, а прямо перед входом несколько механиков, о чем-то в полголоса разговаривая, перебирали движок трофейного бронетранспортера.
Внутри двора сейчас собрались военные машины патрульного конвоя, готовясь к новому выезду. Солдаты, вернувшиеся из объезда по приграничным территориям, время от времени поглядывали вверх, хотя в той темноте, если не считать лучей прожекторов, лениво ползающих по небу, все равно ничего не получалось разглядеть. Все экипажи выбрались из своих машин, воспользовавшись остановкой, и занимались какими-то своими делами, в основном заключавшимися в том, чтобы ничего не делать, но выглядеть очень загруженным. Иначе кто-нибудь из офицеров действительно может дать какое-нибудь задание.
На солдатах были нашивки Тристанского бароната, и Эдварду показалось, что это даже был тот самый конвой, который снарядили для Изабеллы, когда вывозили из Тристанского замка. По идее, он уже доехал, к ней как раз и направлялся, если бы не неожиданные посетители из Ордена, так что вполне могло оказаться правдой. Заинтересованный таким фактом, барон решил узнать точно.
Прошел мимо нескольких машин, мимоходом отвечая на приветствия солдат, но больше никак не обращая на окружающее никакого внимания. Все мысли сейчас были сосредоточены только на Изабелле, важнее всего было увидеть живой и невредимой, самому убедится в этом.
Подошел к передовой машине, стоявшей в голове конвое, бронетранспортеру класса "Вихрь". Такие машины предназначены для особо сложных операций, композитная броня могла выдерживать даже самый немилосердный обстрел, но сейчас спокойно стояла, раскрыв все люки. Такие тяжелые машины вообще были не очень поворотливы, но в тот момент барона беспокоила только безопасность возлюбленной, если их атакуют, потому и приказал снарядить в конвой подобную технику, мало ли что могло случиться в дороге. "Вихрю" хватило бы сил выехать из-под любого огня. Кроме того, в машине было целых шесть десантных люков по всему периметру, обеспечивающих мгновенную эвакуацию в случае необходимости.
Кивнув часовым, Эдвард залез в носовой люк и хлопнул по спине человека в комбинезоне водителя, с чемоданчиком инструментов ковырявшемся в проводке. Он обернулся, и чуть было не разбил себе голову о потолок отсека, резко распрямившись в попытке отдать честь по всем правилам.
- Спокойно, солдат, - махнул рукой Эдвард, - Как я понимаю, этот конвой был отправлен из Тристанского замка перед нападением?
- Так точно, господин. Мы пережидали, пока не снимут боевую тревогу над верфями, чтобы доехать сюда. Теперь вот ждем дальнейших указаний. Прикажете готовиться к отправлению?
- Нет, конечно, можете дальше отдыхать. Вы заслужили. Лучше ответь мне, где сейчас груз, который вы должны были сюда доставить?
- Господин барон, мы привезли его и выгрузили, с рук на руки передав слугам герцога Камского. Так что теперь вам надо спрашивать уже у самого герцога, его люди должны быть в курсе этого. Мы все свои задачи выполнили и ничего больше о грузе не знаем.
- Хорошо, тогда у меня будет к тебе еще одна просьба, - сказал Эдвард, присаживаясь на одно из сидений, - можно одолжить рацию на несколько минут?
- Конечно, господин барон, - сразу согласился водитель, заглянув в кабину, через минуту вернулся с небольшой черной трубкой, с тремя небольшими антеннами разной длины, - только она выстроена на общую частоту. Они уже старые, не ловят многие сигналы, но вполне рабочие.
- Мне хватит, - принял рацию Эдвард и попытался настроить нужную частоту. Довольно скоро сигнал был пойман, благо его источник находится совсем рядом, и голос на другом конце линии довольно четко и ясно поинтересовался, что от него требуется. Чуть подстроив громкость, барон переключил ее на двустороннюю связь, - с вами разговаривает барон Тристанский. Прошу, соедините меня с герцогом, скажите, что очень важно.
Обещали сделать все возможное и попросили не отсоединяться. Эдвард чуть заметно хмыкнул. Самый обычный автомат приемник, просто с записью мелодичного женского голоса. Можно даже не представляться, все равно сделал бы, как попросил, не став даже разбирать, кто именно подсоединился к линии. Такие автоматы полезны тем, что заменяют сразу отдел телефонисток, но набор команд у них на этом фоне очень скудный, они даже не умеют отличать прямые вызовы по линии от тех, кто случайно нашел частоту, но не подключен к ней. Как сейчас Эдвард через армейскую рацию, буквально на ощупь подыскал.
- Говорит приемная герцога Камского, - в этот раз голос, кажется, принадлежал уже человеку, - с кем имею честь разговаривать?
- С вами связался барон Тристанский, - еще раз сообщил Эдвард, чувствуя уже некоторое раздражение. Можно было бы, в принципе, сразу на приемную переводить, а не мучить каждого абонента перебросками от одного вопроса к другому, причем совершенно одинаковыми, - соедините меня с герцогом Райсором, пожалуйста.
- Одну минуточку, господин барон, не отключайтесь.
На линии что-то щелкнуло, сообщив о переключении между аппаратами, а через секунду Эдвард услышал в рации знакомый голос.
- Да, я тебя слушаю, - сказал Райсор усталым голосом, - только, если можно, давай чуть быстрей, а то у меня тут совещание с клиентами, хочется как можно скорее отвязаться от него. У тебя что-то важное?
- Для меня очень, - подумав, ответил Эдвард, отойдя подальше от кабины в пассажирский отсек, - скажи, куда ты разместил приехавший груз? А то его уже нет в машине. Неохота искать по всему дворцу, решил сразу у тебя спросить, благо ты пока еще здесь.
- Мать штормов, Эдвард! - Райсор все же не выдержал, - Друг мой, неужели ты думаешь, что по этому поводу стоит связываться по незашищенной частоте?! Ты же сам постоянно твердишь о прослушке и шпионаже. Кто же знает, на что Гористары исхитряться, чтобы подготовить удар исподтишка. Они ведь могут и догадаться, что за груз к нам приехал. Я перешлю тебе информацию по этому вопросу зашифрованным файлом. Ты сейчас где находишься?
- Вообще-то, у тебя во дворце. Далеко убежать не получилось, - пожал плечами Эдвард, не сразу поняв главный смысл вопроса, - Или ты так жаждешь от меня избавиться, что уже мысленно отпустил на все четыре стороны?
- Эдвард, тебе тоже не мешало бы выспаться как следует, - тяжело вздохнул Райсор на другом конце линии, - я спрашиваю, где конкретно во дворце. Чтобы объяснить, где ближайший терминал, если не в курсе. К твоему портативному компьютер я не могу подсоединиться, в замке гражданская сеть, так что тебе придется побегать.
- Сейчас я во внутреннем дворе первого уровня, стою прямо перед главными воротами, - Эдвард вышел из бронетранспортера и посмотрел по сторонам, - здесь сейчас форменный беспорядок, знаешь ли. Конвой только что приехал, машины разгружают, ремонтируют какие-то дефекты. В общем, все как всегда.
- Во внутреннем дворе? - переспросил Райсор, - если мне не изменяет память, то в мастерской должен быть компьютер с доступом к информаторию. Там разузнай. Вышлю тебе файл, как только подключишься. И прочитав, сразу удали... не хуже меня знаешь. И больше не отвлекай меня, прошу! - закончив разговор такой ярко выраженной просьбой, он отключился.
- Благодарю, солдат, - Эдвард бросил рацию водителю и зашагал к мастерской.
Там сейчас и без него забот хватало. Несколько единиц техники, поврежденной в бою, приволокли сюда, с заданием как можно быстрее ввести обратно в строй. Не смотря на разгром нападавших, никто не был уверен, что они не вернуться снова, как только до них дойдут сведения о поражении, только теперь с требованием реванша. Потому всю технику, которая еще подлежала восстановлению, даже трофейную, срочно ремонтировали, загружали новым боезапасом и отправляли обратно на боевое дежурство. С совсем устаревших единиц трофейной техники, а так же с того металлолома, который уже не подлежал восстановлению, снимались все возможные и годные в дело запчасти и переустанавливались на еще рабочие машины. Броню же просто спаивали плазменными горелками, заделывая дыры и пробоины.
Сейчас основные усилия в мастерской сосредоточили на тяжелом костюме "Протектор", мощной боевой махине размером с пассажирский автобус, устаревшей, но еще вполне оправдывающей себя в обороне. Уже давно отправившиеся к праотцам создатели этого штурм-костюма, без всякого творческого подхода думали в русле старых аксиом, что "чем толще броня, тем сложнее ее пробить, и чем больше пушка, тем больше урона нанесет врагу". И все же в этом бою даже ему крепко досталось. Вся правая рука была раздроблена в кучу металла, а большая часть лицевой брони была изъедена вмятинами и пробоинами от нещадного обстрела. Основное орудие, зенитная модель пушки "Хэви Даб", было вообще снято с креплений и отброшено в сторону, ствол и зарядный механизм оплавились от частой стрельбы, и больше уже никуда не годились, кроме как на переплавку.
Увернувшись от закопченного ремонтного дрона, пролетевшего мимо него с каким-то обломком, крепко зажатым в манипуляторах, Эдвард по узкой железной лесенке поднялся наверх, к двери старшего механика. Она была распахнута настежь, чтобы хоть немного проветрить помещение. Внутри было накурено так, что вполне вероятно, вскоре клубы табачного дыма станут осязаемыми, упорно не желая покидать недавно оккупированную территорию. Где-то в середине этого тумана, уткнувшись в компьютер, сидел старший механик мастерской. Во всяком случае, если верить нашивке на рукаве куртки, наброшенной на спинку стула.
- Можно? - Эдвард постучался в косяк двери, тщательно пытаясь скрыть так и пробивающееся выражение отвращения от накуренности внутри.
- Конечно, можно, - не оборачиваясь, ответил механик сварливым тоном. Голос, уже давно просаженный в каком-то кабаке, плохо передавал интонации, пряча все под жуткой хрипотой, но даже ему не получилось скрыть все раздражение, - что еще вы сюда приперли? Какой еще металлолом нужно обратно в строй ввести?
- В общем-то, никакой, - пожал плечами Эдвард, не зная, следует ли назваться, или в таком разговоре, когда собеседник повернулся к тебе спиной, столь подробно выражающей все его эмоции и чувства, можно и дальше оставаться безымянным. В любом случае, это было даже забавным, - мне просто хотелось бы на несколько минут одолжить у вас компьютер, надо сверится с информаторием.
- Да неужели? - вопрос риторический, но он четко предполагал под собой отказ, без возможности оспорить, - а больше вам ничего не надо сделать? Может, ботинки почистить? - механик был настолько возмущен просьбой, что не выдержал и развернулся. И, увидев Эдварда, всю свою гневную тираду сразу же закончил придушенным писком, поняв, с кем сейчас разговаривал, - Господин барон? Я... не хотел... дьявол.... Простите меня, я думал, что не с вами разговариваю...
- Все нормально, не тревожьтесь, - махнул рукой Эдвард, внутренне забавляясь видом такой быстрой смены настроений у человека. На него было жалко смотреть, сразу растерял всю уверенность и терялся в догадках, что с ним случится после того, как нахамил дворянину, - вы действительно думали, что не со мной разговаривали. Ну что, теперь все-таки дадите мне компьютер на несколько минут?
- Конечно, господин, - старший механик подскочил со стула, как ошпаренный, - прошу вас, можете пользоваться, сколько вам будет угодно.
- Ну, мне много и не требуется, - сказал Эдвард, открывая базу информатория. Он подключился к серверу Райсора и послал запрос, в ответ на который уже через пару минут пришел зашифрованный файл. Компьютер не смог его прочитать, поскольку шифр очень редкий, всего несколько человек имели к нему ключи. И Эдвард как раз был одним из таких людей. Только сначала файл требовалось перекинуть на личный компьютер, небольшой универсальный прибор, висевший на левой стороне пояса.
Никаких других сведений о прибытии Изабеллы сюда не было, в силу договоренностей о тайне ее пребывания здесь. Информаторий всегда был общедоступен, а значит, тогда бы вся затея с целью скрыть нахождение ее здесь, летела в тартарары. Так что в этом плане Райсор выполнил взятые на себя обязательства. Оставалось только и дальше сохранить их в тайне.
- Премного благодарен, - поблагодарив механика, все еще с нервным видом жевавшего уже потухший окурок, Эдвард вышел. Чуть ли не на ходу подпрыгивая от мысли о том, что сейчас снова увидит свою невесту, гораздо раньше, чем рассчитывал по первоначальному плану. Возможно, в этом единственный положительный момент неожиданного нападения на верфи - барон получил законный повод приехать в Камский замок, без лишних вопросов и рассуждений.
Изабелла остановилась там же, где они жили, когда вместе гостили у Райсора последний раз. Как будто это было только вчера, он еще отлично помнил, как восхитили будущую преемницу Карийского бароната расписанные потолки и стены с резными панно. Художник, оформлявший помещение, проявил изрядную долю фантазии, стараясь уйти от бессмысленного однообразия этого мира, рисуя прекраснейшие сады с огромными цветками и розовые небеса, покрытые небольшими белыми облачками, причем с размахом, пытаясь изобразить нечто большое и прекрасное. На панно были и люди, молодые девушки и юноши в легких нарядах резвились среди всего этого великолепия, смеющиеся и ни о чем не задумывающиеся. Что очень нечасто можно было увидеть сейчас, когда постоянная борьба пригибает к земле и заставляет о чем-то постоянно волноваться, изгоняя из головы веселые мысли.
Изабелла была просто заворожена этими картинами, с грустью понимая, что ничего из этого никогда не будет на самом деле. И все же буквально не могла оторваться от них, вовлекая Эдварда в бессмысленные мечтания о том, что было бы прекрасно на самом деле оживить пустующие равнины поверхности, заваленные камнями или развалинами старых городов, или же расчерченные прямыми линиями шоссе, квадратами куполов заводов и парников, неровными язвами шахт открытой добычи.
Территории Рейсвальда в ее грезах расцветали такими же прекрасными садами, под голубыми или розовыми небесами, и люди переставали драться друг с другом за ресурсы и средства производства, просто наслаждаясь жизнью. Пусть это были и несбыточные мечты, но они грели душу и хоть как-то поддерживали воображение. И очень приятно было смотреть на ее глаза, когда рисовала в своих мечтаниях такие картины. Они становились светлее и наливались радостью, не похожей на другие чувства, которые барон видел на ее лице.
Только человека, подобного Эдварду, прошедшего не через одно сражение, разучившегося искать прекрасное, когда речь идет о гораздо более приземленных и непосредственных вещах, такие мечты почти не трогают. Какие сады могут расцвести под небом, лишенного светила? Какие растения могут прорасти на камнях, лишенных даже почвы и влаги? Какие цветы распустятся среди бетонных развалин и железных остовов навеки вставших автострад? Что сможет прорасти на берегах отравленных кислотами и разложением рек, на пустошах, продуваемых всеми ветрами и радиоактивными туманами? Растения быстро гибнут, стоит только снять крыши с плантаций, даже просто разбить там несколько секций. Они не выживут без закрытых оранжерей, без мощных фильтров для воды и почвы, без искусственного освещения и поддержания температуры. А тому, что порой все же прорастает, очень далеко от места в райских садах.
Этот мир был жесток, и только жестокость в нем расцветала, все остальное либо прогибалось под постоянной борьбой за выживание, либо погибало. Рай здесь не построишь, можно лишь прижиться в этом аду. И все же Эдвард не хотел ее разочаровывать, послушно соглашаясь с такими наивными мечтаниями и фантазиями.
Остановившись перед ее дверью, барон остановился и пожалел, что сразу не позаботился о каком-нибудь подарке. Не хотелось приходить с пустыми руками, но сейчас все равно уже ничего не исправить. Поправив камзол, постучался в створки.
- Войдите! - голос был звонкий и довольный. Приятно ее было слышать после всего пережитого. Порой начинаешь ценить в своей жизни самые простые мелочи, на деле и оказывающиеся единственными настоящими среди всеобщего самообмана о том, что прогресс все же постепенно идет вперед. Орден тоже в этом заблуждается. Прогресс не может быть вечным, лишь только хаос и разрушение могут быть бесконечными.
Изабелла уже по-хозяйски расположилась в отведенных комнатах. Весь багаж, который у нее был с собой, сейчас свален большой кучей чемоданов и кейсов посреди комнаты, заняв место отодвинутого в сторону журнального столика. Наполовину распакованные кейсы, с одними свертками, аккуратно разложенными рядом с чемоданами, и другими, брошенными тут же в бесформенную кучу. Пустующие шкафы уже постепенно заполнялись разнообразными вещами, без которых она, кажется, и секунды прожить не могла, хотя Эдварду, привыкшему к почти спартанской обстановке военной и походной жизни, они были не то, что бесполезны, но даже порой просто непонятны. Однако, это девушка, и такое ей было не только простительно, но иногда даже необходимо.
- Эдвард! Как я рада, что с тобой ничего не случилась! - она, бросив очередное платье, которое только что присматривала, куда бы повесить, кинулась к нему на шею, - Ты даже не представляешь, что я уже успела себе надумать, когда сообщили, что ты прямо над герцогством уже воюешь! Нас даже остановили, ждали окончания, чем там все решится. Я места себе не находила! Тебя ведь могли ранить или даже убить.
Эдвард улыбнулся, на секунду припомнив, как бились о его броню пули змеепоклонников, или как только натренированные рефлексы спасли от отравленной стрелы, способной убить одной царапиной. Как объяснить любимому человеку, что постоянный риск собственной жизнью - необходимость, без которого нельзя обеспечить ему безопасную жизнь? Ведь он мог отказаться от помощи Райсору, бросить его умирать, испугавшись боя. Только кто тогда сможет обещать, что змеепоклонники, закрепившись на верфях, не пошли бы после этого на Тристанские земли, тем более, что те совсем рядом. И лишь покачал головой в ответ на все ее тревожные мысли.
- Успокойся, ничего бы со мной не случилось, я был в полной безопасности, - он обнял ее и крепко прижал к себе, - И вообще, куда без тебя могу деться? Или ты думаешь, что какие-то варвары способны нас разлучить?
- В любом случае, - она несильно стукнула его пальцем по носу, - я убедилась окончательно, что тебя нельзя далеко отпускать. Стоит только оставить одного, как сразу куда-то встреваешь. Порой даже начинает казаться, что ты это специально устраиваешь, чтобы меня позлить. Наверное, только и ждешь какого-нибудь момента, чтобы снова отправиться со своими солдатами в какую-нибудь заварушку. Так и остался маленьким мальчиком, не терпится поиграть в войнушку.
- Скоро сможешь окончательно взять меня под опеку, - улыбнулся Эдвард, - как только станешь полноправной баронессой Тристанской. Тогда и будешь удерживать меня от глупых предприятий. Да и думаю, мне не захочется далеко от тебя уходить.
- Сколько раз тебе говорить, это плохая примета, - Изабелла сделала грустное личико, - называть титулом до замужества. Так можно и не дойти до свадьбы.
- У плохой приметы уже не остается времени. Наша свадьба будет совсем скоро, как только разберемся с дикарями. Ты же не хочешь отмечать этот день под рев пушек? Ничего плохого за эти дни все равно не успеет случиться. А даже если успеет, думаю, не будет поводом для того, чтобы откладывать свадьбу.
- Ты слишком в себе уверен, - уже серьезнее сказала его возлюбленная, - а это когда-нибудь плохо кончится. Ведь ты все-таки не бог, а простой смертный.
- Что ты сегодня только о плохом думаешь? - Эдвард отпустил ее и сел на диван, - На тебя так встреча с Респиром подействовала? Я вообще сожалею, что не приказал его выгнать сразу, как только увидел. Вместе с Гористаром, будь он проклят. Они не стоят даже того, чтобы у тебя испортилось настроение.
- Милый, сам подумай, с чего мне думать о хорошем? Я уехать не успела, как ты снова очутился в самом пекле. Конечно, Райсор твой друг, да и политика эта тоже никуда не девается. Только ты подумай, каково это с моей стороны, сидеть почти в полном неведении, от сообщения к сообщению, ждать известий жив ты или нет. Пулю ведь все-таки не уговоришь лететь мимо. Я буквально с ума сходила, пока мы стояли за сотню километров от того места, где тебя могли убить в любую секунду. И ты еще спрашиваешь, почему думаю о таких вещах? Я волнуюсь за тебя еще сильнее, чем за себя саму. Даже представить не могу, что буду делать, если тебя не станет.
- Не принимай это так близко к сердцу! Его все равно не хватит, чтобы обхватить весь мир. Даже мы не в состоянии все исправить, - Эдвард погладил ее по волосам, а потом обнял за плечи, посадив рядом с собой, - Я не потому во все это ввязываюсь, что очень люблю это дело, а потому, что иначе и жить нельзя. Таков наш мир: тут либо ты, либо тебя. И оставлять тебя одну тоже не собираюсь.
- Да знаю я, что мир такой, мне уже и папа говорил такое. Только ведь все равно сердцу не прикажешь успокоиться, а душе не велишь принимать все, как есть. А я очень боюсь тебя потерять. Неужели и дальше так будет, что мне придется дожидаться тебя из каких-то походов, снова за какие-то цели или идеи? Я видела вдов, у которых мужья так и не вернулись из таких походов. Некоторые ведь до сих пор ждут, верят и надеются, что они еще живы, где-то точно так же пытаются снова найти их. Не хочу так. Каждый день молюсь Небу, чтобы хоть ты образумился и слишком втягивался в эти дела, - она надулась, стряхнув с плеча руку Эдварда, но не поднялась, давая ему второй шанс.
- Знаешь, наверное, очень хорошо, что мы познакомились уже после событий в Такийской провинции. Вот для меня был бы сюрприз, когда вернулся оттуда и узнал, что ты слегла в постель на нервной почве. Я ведь там действительно чудом выжил, хоть и потерял много хороших друзей. И потом тоже видел вдов, к которым привозили небольшие коробочки. Все, что осталось от их мужей и сыновей, удалось вырвать у мутантов. И я тоже видел их слезы. Только ведь даже такой кошмар не заставив мир измениться. Он все равно останется прежним, - высказал Эдвард, - дорогая, пойми, что положение меня к очень многому обязывает. Если уйти от дел, то уже через пару месяцев будем стоять на улице с протянутой рукой, пропустив весь баронат сквозь пальцы так, словно его никогда и не было. Ты ведь не хочешь этого?
- Выбирая между тобой и баронатом, я, конечно, выберу тебя, - серьезно сказала Изабелла, - лучше бедный, но живой. Ты мне вне гроба нравишься гораздо больше. И я совершенно не хочу однажды получить несколько твоих кусочков в маленьком металлическом кейсе. А к этому все и идет, если и дальше будешь так носиться от одного сражения к другому. Ведь отлично знаю, что даже на нашу помолвку ты приехал прямо с поля боя. Каких-то дикарей несчастных гоняли. Скажи, неужели это было настолько важно, чтобы ты там лично присутствовал?
- Важно, - спокойно кивнул барон, - мы проверяли новую технику. Мое личное присутствие там было просто необходимо.
- А я тебе вообще нужна? - Изабелла вскочила с дивана, - Неужели какие-то танки важнее тебе, чем наша свадьба? Я видела, как моя мать изводилась, когда отец уходил защищать границы бароната. Она ведь и поседела раньше времени из-за этого. И я тоже ведь волнуюсь за тебя порой даже больше, чем за отца.
- Это радует, - согласился Эдвард, поднявшись с дивана и подойдя к бару, налить чего-нибудь освежающего, - однако, быть бедным уже меня не устраивает. Во-первых, тогда твой отец мне и близко к тебе подойти не позволит, не говоря уже и о самой свадьбе, а во-вторых, тогда тебе и в глаза посмотреть не смогу, поскольку, как глава семьи, обязан обеспечить тебя всем необходимым, а сделать этого не смогу. Не думаю, что будешь от этого в восторге. Так хорошо говорить, сидя во дворце и ни в чем себе не отказывая. Тогда простая жизнь и может показать романтикой. Только на деле там нет ничего хорошего. То же самое, что и здесь, плюс постоянные денежные проблемы, когда не получается осуществлять каждое желание, и на все приходится копить. Это не мой выбор.
- Твой выбор, получается, в конце концов, оставить меня вдовой? - надулась Изабелла, - Сгинуть где-нибудь без вести, оставив меня с пустой надеждой, что когда-нибудь вернешься? Так, что ли?
- Ну почему сразу сгинуть? - Эдвард залпом выпил бокал и поставил его на место, - не все ведь погибают. Многие возвращаются и спокойно доживают свой век в тишине и покое. Даже твой отец, к примеру, с ним ведь ничего плохого не случилось. Остался жив и здоров, не смотря на то, что успел пережить в свое время.
- Мой отец - счастливый случай, - сказала Изабелла, - я очень этому рада и хвала тому на небесах, кто за этим проследил. А тогда как же твой отец? Он ведь так и не вернулся, хотя мне рассказывали, что этот полет даже к разряду "средней сложности" не относили, считали совсем простым, а в итоге эскадра вернулась без него. Тогда ведь ты и стал не наследником, а полноправным бароном Тристанским.
Здесь она была права. Его отец, прежний барон Тристана, старый и опытный вояка, прошедший не одно сражение, лично участвовавший в штурме пиратского гнезда на Сатирхе, пропал без вести почти восемь лет назад, оставив Эдварда сиротой. Его мать умерла при родах, не смотря на все усилия врачей, а хорошим педагогом отца назвать очень сложно. Нельзя даже сказать, что любил он сына как-то особенно нежно, в первую очередь всегда видя в нем наследника титула барона и всего феода, укреплению которого сам немало поспособствовал. И потому, пока многие сверстники Эдварда баловались богатыми игрушками под присмотром нянь, то он уже под строгим надзором отца или одного из его генералов, если сам он отсутствовал, изучал военное дело, основы экономики и политики. Свое первую казнь Эдвард увидел в возрасте десяти лет, когда публично вешали пойманных пиратов, грабивших торговые суда, курсирующие из бароната в колонии Рейсвальда. Его отец тогда стоял рядом с ним, заставляя не отворачиваться, а смотреть, как задыхаются в петле эти преступники, снаружи похожие на обычных людей. И тогда Эдвард и выучил произнесенную отцом фразу, в духе его воспитательных рассказов: "запомни, все, что сегодня увидел. И никогда не забывай об этом. Нужно уметь прощать, но не меньше нужно умение карать. Кровь всегда была лучшим фундаментом для будущих великих свершений. И ничто так прочно не удержит людей, как власть, которая не только говорит, но и готова подтвердить свои слова силой".
А в первый раз Эдвард участвовал в настоящем бою, когда только отметил свое шестнадцатилетние. Только боем это тоже сложно было назвать, скорее избиением. Два корабля Тристанского бароната напали на поселение дикарей, нарушивших границы колонии и убивших нескольких охотников. Никаких переговоров с ними даже не пытались вести, справедливо считая, что из этого все равно ничего не выйдет. Дикарь лучше всего понимает только язык силы, и лучше всего следует указаниям, сказанным именно на нем. Надо лишь только помнить о тонкой грани между подчинением и ненавистью. За которую нельзя заходить без особых причин, если только не хочешь получить целую армию врагов, мечтающих всадить тебе кинжал в спину при первой же возможности. И тогда и надо было показать всем остальным дикарям, что будет наказанием за неповиновение.
Наверное, это было самым сильным впечатлением за всю его жизнь. Больше ничего в жизни не способно так потрясти, как вид циничного и планомерного истребления людей, у которых не было никаких средств защиты. Примитивные копья и винтовки, конечно, не в счет. Корабли подходили на бреющей полете и накрывали весь поселок ураганным огнем батарей, после чего полыхающие обломки зачищала воздушная кавалерия - небольшие одноместные установки с антигравитационным двигателем, вооруженные пулеметами или скорострельными гранатометами, лучше всего подходившие для подобных целей. Больше всего запомнилась безуспешная попытка нескольких дикарей развернуть какой-то ржавый механизм, больше всего похожий на не до конца отремонтированную зенитную пушку. Они не успели даже зарядить ее, когда ракета воздушного кавалериста угодила точно в орудие. Взрывная волна снесла и установку, и весь расчет, и даже упряжку с несколькими животными мутантами в десяти метрах от них.
Уцелевших после этой бойни собирали на окраине, вытаскивая из-под развалин или из каких-то допотопных укрытий, всех сгоняя в одну кучу в центре выжжженой деревни. Выжило совсем немного, всего около десяти человек, да и те бы долго не протянули. Их ослепили и отпустили на все четыре стороны, чтобы рассказали о том, что здесь произошло. Лишь только гораздо позже Эдвард, наконец, смог понять, что порой без подобной жестокости нельзя обойтись. Ведь порой люди не понимают или не хотят понимать слова.
Так что Эдвард не особо горевал по поводу гибели родного отца, приняв это как должное. В него еще в детстве вбили, что настоящий солдат должен принять смерть на поле боя, рано или поздно, выполняя приказ и служа своему отечеству. Боль утраты довольно быстро вытеснили впечатления от церемонии принятия титула и присяги на верность короне. Король, теперь лежащий при смерти, тогда казался полным силы. И от него, пусть и истощенного неумолимым временем и болезнями тела, жалкой оболочки великого духа, исходило такое чувство величия и достоинства, только усиливаемое роскошью дворца и чопорностью свиты, что забыл заранее заготовленные слова, и внутри не осталось ничего, кроме, так казавшего к месту, благоговения.
- Ну да, в этом ты права, - согласился Эдвард, прокрутив в голове воспоминания, - в этом случае мне повезло только в том, что семейство оказалось достаточно бедным на родственников. Иначе бы меня, тогда еще несовершеннолетнего, просто бы подвинули в сторону. И кстати, мы бы в таком случае так бы и не встретились. Ты ведь помнишь, как это случилось?
- Эдвард, не уходи от темы, - сказала Изабелла, встав с дивана и подойдя к нему, - твой отец умер вдали от дома, оставив тебя одного. А я хочу, чтобы у наших детей был настоящий отец, а не его фотография в рамке.
- Я понимаю, чего ты хочешь от меня, - он повернулся к ней, - но я не могу поступить, как ты просишь. Просто не могу, слишком много всего стоит на карте. Слишком много я могу потерять, если отступлюсь. И даже тебя могу потерять, если сейчас возьму и уйду от дел. Сейчас только лишь пообещаю, что никому не позволю себя застрелить, сожрать или что-то в этом роде. В любом случае вернусь к тебе, мирно и спокойно воспитывать детей и доживать старость. И все-таки, ты помнишь, как мы встретились?
- Не напоминай, - она легонько оттолкнула его, - мне до сих пор стыдно и за тебя, и за себя. Я была жутко неуклюжей, в первый раз вышла в свет, после всех этих нянь и воспитательниц.
- Неужели? - удивился Эдвард, - а по-моему, это я вел себя как последний идиот, а ты блистала так, что все остальные казались бледной тенью. Я и так чуть не умер со страха, пока решался подойти к тебе.
- Так ведь бал был в твою честь! Мне ты тогда показался очень смелым. Это я, наоборот, жутко боялась, что кто-нибудь ко мне подойдет, а сама при этом что-нибудь спутаю или ошибусь. У вас, мужчин, с правилами этикета гораздо проще, а у девушек одних реверансов при представлении не меньше десяти вариантов. И все надо помнить. А у меня в тот день от волнения в голове совсем все спуталось.
- Но ведь ты тогда правильно сделала, когда я все-таки набрался храбрости подойти? - улыбнулся Эдвард, вспоминая свои чувства в тот момент. Он даже так не боялся, когда поднимал солдат на штурм позиций противника, чувствуя лишь упоение сражением, дикую и шальную мысль о том, что просто не может погибнуть в день своего триумфа. А те десять метров, что требовалось пройти от стола до прекрасной девушки, что весело щебетала у одной из колонн зала со своими подругами, стоили ему, по меньшей меры, нескольких лет жизни из-за потраченных от волнения нервов. Буквально сразу взмок, как только решился на этот шаг, словно шел на смертную казнь, с уже подписанным приговором в руках. Еще немного, хотя бы одна лишняя мысль, так бы и не решился, пропустив такое счастье.
Это случилось сразу после войны с герцогом Силистрии, колониального бароната Рейсвальда. Прежде такие баронаты не считались даже полноценными феодами в системе иерархических отношений Рейсвальда, но в этот раз усобица возникла не из-за территориальных или торговых споров, а только из-за династических отношений. Силистрийские герцоги были прямыми родственниками Тристанского рода, приходясь ему одной из младших ветвей. Прямых династических законов, регулирующих такие отношения, не существовало. Точнее сказать, какие-то законы и обычаи существовали, но они столько раз переписывались под отдельных личностей, столько за всю историю было придумано или переделано родословных и генеалогических древ, и столько архивов или данных было утеряно в ходе многочисленных внутренних усобиц, что на них мало кто обращал внимание, задавшись какой-то конкретной целью. Герцог Силистрии, Альдетер, заявил о свое старшинстве и праве на Тристанский титул, как самого старшего из оставшихся представителей рода. Эдвард, сумевший как-то сохранить старые связи отца при королевском дворе, уже знал, на подобные выпады там смотрят косо, потому ответил отказом, уверившись, что король и двор не станут вмешиваться в конфликт на стороне Силистрии. Альдетер же, закусив удела и уверенный, что сможет быстро сместить малолетнего отпрыска, напал первым, ударив сразу по Тристанскому замку всеми силами, но был отброшен. Тогда в Эдварде и проявился полководческий талант, хотя до сих пор хорошим полководцем его не считали, поскольку был очень осторожен и не торопился жертвовать людьми, считая, что лучше долгая война без больших сражений, чем одна кровавая мясорубка, где сразу подводились все итоги. Противостояние с Силистрией вылилась в трехмесячную войну планомерных осад и контрударов. Потеряв в битве под Тристанским замком большую часть своего флота, Альтедер запросил мира, но от претензий на титул не отказался, потому война продолжилась. Старые офицеры отца поддержали молодого барона в его плане, медленно, но верно громя сопротивление Силистрии, блокируя гарнизоны и перерезая коммуникации. Многие косо смотрели на союз с корсарами, где за право беспошлинной торговли в тристанских портах наемники громили торговые линии Силистрии, но такой ход больно ударил по торговле бароната и, соответственно, всей экономике, почти полностью построенной на вывозе ресурсов.
Все закончилось штурмом замка, в котором укрылся Альтедер. Эдвард довольно долго готовился к этому, слишком хорошо представляя, во-первых, в какое побоище может превратиться этот штурм, а во-вторых, еще не забылся опыт успешной обороны своего замка, когда Альтедер истощил свои силы и утратил инициативу в войне. Сначала пришлось зачищать территорию будущего сражения, готовить тяжелую осадную технику. От прямого штурма отказались, а перешли к технике правильной осады. Дальнобойная артиллерия и ракетные установки многочасовыми обстрелами сминали оборону противника, разрушали укрепления и сокращали численность гарнизона. Флот блокировал все подходы к крепости, не пропуская никого и ничего внутрь. Были даже подкуплены некоторые офицеры в осажденных войсках, чтобы как можно сильнее ослабить оборону.
В конце концов, решились на штурм. Осада и так уже затянулась и выходила слишком дорого, к тому же основные ее цели были выполнены. Почти все укрепления разрушены, а гарнизон полностью деморализован, отчаявшись найти выход из ситуации. И все же битва была более, чем страшной. Все понимали, что это последнее сражение, после которого может быть либо победа, либо поражение. И все же Альтедер был побежден. Он сдался с остатками гарнизона, потеряв всякую уверенность в продолжении сопротивления. И подписал мир, но с уже более жесткими условиями. Он не только отказывался ото всех претензий на титул барона Тристанского, но и признавал вассальную зависимость от Эдварда, терял свободу во внешней и внутренней политике. Просил только сохранить ему жизнь, которая была щедро дарована.
Эдвард понимал, что оставляя его в живых, оставляет еще одного врага, который только и будет ждать возможности, чтобы отомстить. И все же не стал его убивать. Просто не смог, еще не настолько огрубел, чтобы спокойно приказать убить человека, и так все потерявшего. Альтедера признали виновным в развязывании войны, в нарушении дворянского кодекса, нарушении суверенных интересов другого феода, отказе признавать решение короля и еще в нескольких преступлениях.
Неудачливый родственник был лишен всех титулов и званий, лишен даже своего родового имени, клеймен и пожизненно заточен в глубоких подвалах королевских казематов, где в забвении и темноте доживали свой век самые страшные преступники Рейсвальда, и откуда уже нет выхода. Может, ему даже было бы и лучше, если бы сразу убили, чем такое существование, но нынешнего его мнения Эдвард уже не знал. Никто не знал, что там происходит, кроме того факта, что ничего хорошо быть там не может и не должно.
Официально мирный договор между дворянами подписывал король, а потом был бал в честь конца войны и молодого барона, теперь подтвержденного королевским согласием законного наследника Тристанского бароната, сумевшего не только не прогнуться под тяжестью навалившихся на него вместе с титулом обязательств и проблем, но и сумевшего защитить свой титул. Окончательно доказал, что не зря получил его, не только по праву крови, но и по праву деяний.
И вот, уже закончив принимать поздравления по случаю победы, и постепенно уйдя от своих сопровождавших, высших чинов армии и администрации бароната, молодой барон, наконец, избавившись от всеобщего внимания, попал в другую, еще более проблемную ситуацию. Его буквально окружили молодые девушки, пытаясь привлечь его симпатию. Они отлично представляли, какой хорошей партией может стать этот юноша, а ведь он всего в первый раз появился в высшем свете, до этого времени ограниченный отцовской волей или военными проблемами. Родитель сам не любил все эти приемы, считая их пустой тратой времени и денег, и сына не отпускал на подобные встречи, объясняя тем, что не усвоит там ничего хорошего, кроме умения улыбаться человеку, которого ненавидишь.
Эдвард, попав в такой переплет, понял, что просить помощи у своих советников в подобном вопросе совершенно бессмысленно, поскольку ни с войной, ни с экономикой навязчивое внимание противоположного пола никак не связано. Стараясь все же держаться вежливо, поддерживая какой-то совершенно бессмысленный разговор с молодыми дворянками, периодически менявшимися, то ли отталкиваемые другими соперницами, то ли просто разочаровавшись в своих стремлениях добиться успеха, молодой барон, в конце концов, не нашел ничего лучше, кроме как просто сбежать. Почти получилось, он попросил отойти, сказав, что должен сделать еще одно важное дело, но на самом деле ретировался к столу с напитками, где в тот момент собрались уже умудренные возрастом и опытом бароны и герцоги, обсуждавшие вопросы политики. И, взаимно улыбаясь, обливали друг друга грязью, поскольку во дворце, по приглашению короля, собрались даже самые непримиримые враги, разумно посчитав, что оскорбление королевской воли может только отрицательно сказаться на их собственном положении. Там Эдвард, как герой дня, тут же был втянут в одну из дискуссий, где довольно ярко обсуждали, насколько правомерно для ведения войны использование корсаров в качестве наемников.
И в просвет между двумя королевскими генералами, сверкавшими своими орденами и соответствующими познаниями, он увидел ее. В окружении нескольких подружек и стоявших позади двух чопорных женщин пожилого возраста, выполнявших роль телохранителей при девушке, только одним своим видом отгоняя от нее придворных ловеласов. Она, беззаботно болтая и махая веером, тоже бросила взгляд в его сторону. И, наверное, успела заметить, как он на нее смотрел. Прикрыв лицо веером, она отвернулась, но последний брошенный взгляд, кажется, так и застыл перед Эдвардом.
- Кто эта девушка? - самым некультурным образом прервав своего собеседника, рассуждавшего о том, почему в династических войнах, и так занятии довольно разорительном, не должны участвовать наемники со стороны, спросил молодой барон у остальных.
- Кто именно? - это был довольно известный своими тонкими знаниями всех интриг при дворе, граф Розенталь из свиты короля. Вся его жизнь была посвящена исключительно тому, чтобы быть в курсе всех интриг и сплетен во дворце. Нынешняя тема разговора была ему совершенно неинтересна, но он оставался только потому, что и Эдвард оставался здесь, а с ним связан весь сегодняшний вечер. И естественно, сразу закрутил головой, пытаясь понять, про кого Эдвард заговорил, чтоб чуть позже превратить все это в горячую новость, которую можно будет позже рассказать.
- Вон та девушка, - пояснил Эдвард, еще не знавший, кто перед ним, - у той колонны. Она сейчас разговаривает с подружками. С такой внушительной охраной из двух нянь. Кто она?
- Молодой человек, - Розенталь улыбнулся, насколько позволял рот. Кажется, не зря выслушивал всю эту чепуху про корсаров и сражения, дотерпев до момента, когда уже будет, что рассказать. Симпатии молодого барона наверняка придутся к месту в будущей череде слухов, - у вас очень хороший глаз, раз вы заметили эту красавицу. Это молодая баронесса Карийская, радость и надежда ее отца. Она ведь тоже первый раз в большом свете. Барон все же решился показать ее обществу, хотя, наверное, и опасается, что на такую красоту могут позариться многие из местных сердцеедов, ведь ко множеству прочих ее достоинств, к ней прилагается большое приданное. Кроме нее у барона нет детей, а значит, ее муж получит вместе с такой красотой еще и Карийский баронат в наследство. Насколько я помню, ей совсем недавно исполнилось двадцатилетие, так что теперь она полностью совершеннолетняя. Как бы ей эта свобода не ударила в голову. Ведь всякое может случиться. Как случай с герцогиней Сафийской с Саальта. Вы ведь уже слышали эту историю? Весьма любопытная вещь.
- В познаниях дворцовых сплетен я весьма слаб, знаете ли, - заметил Эдард, практически не слушая больше Розенталя, распушившего во всей красе все свои перья заправского сплетника, как только оказался в центре внимания. Что-то там про молодую наследницу, попавшую в большой свет и тут же с головой утонувшей во всех доступных развлечениях, от самых невинных и простых, до последней степени падения моральных принципов. Все внимание молодого и удачливого барона привлекла молодая баронесса. Пока он разговаривал, к ней уже успел подойди какой-то разодетый франт, уцепившийся за ее внимание не смотря на лица нянь, темневших все больше и больше, но не в силах отогнать поклонника, так как он еще не сделал ничего плохого.
Налив для храбрости еще один стакан крепкой настойки, Эдвард неожиданно для себя почувствовал, что начинает бояться, что опоздает и внимание девушки окончательно завоюет кто-то другой. Такого с ним еще не случалось. Другие девушки, что практически напоказ выставляли свое желание познакомиться с ним ближе, подобного результата не добивались даже всеми усилиями. Огражденный до этого момента строгими наказами отца от соблазнов высшего света, Эдвард получил весьма устойчивое моральное воспитание, в котором четко говорилось, что любое чувство должно быть настоящим и проверенным, иначе это непозволительная роскошь расходовать себя на пустые идеи, обещания и обманутые надежды, которым все равно не суждено сбыться. От всех прочих девушек буквально лезло во все стороны стойкое ощущение желания подыграть, опутать барона своими отточенными женскими чарами, лишь только потому, что он богат и знаменит. В любом другом случае они бы даже не посмотрели на него. И потому для него они были совершенно безразличны, на одно, и довольно невыразительное, лицо.
Здесь же уже сам Эдвард понял, что небезразличен к тому, как отнесется к нему эта девушка. Хотелось подойти к ней, но в то же время его охватил жуткий страх, что поведет себя как-то не так, скажет что-то не то, и все его надежды тут же разваляться в одном косо брошенном взгляде.
- Барон, вы какой-то рассеянный, - из состояния внутреннего ступора его вывел прямо заданный вопрос, когда, кажется, не ответил на обращенную в его сторону реплику, - Должно быть, уже устали? Эти балы на самом деле достаточно сильно изматывают, хотя на них, вроде, ничего и не делаешь.
- Нет, господа, - Эдвард все-таки решился, сам себе напомнив, что здесь ждать лучшего момента не приходится. Сейчас хотя бы можно прикрыть собственную глупость, которая просто обязана была проявиться, как ему казалось, тем фактом, что именно он и был главной причиной встречи, и, соответственно, уже успел устать, так как постоянно кто-то его втягивал в самые различные разговоры, бесполезные и глупые. И именно из-за всего этого и успел порядком устать от всего этого. Допив бокал одним глотком, Эдвард поставил его на стол, - Прошу извинить меня, но мне нужно отойти.
Надо было пройти всего лишь меньше десяти метров, чтобы дойти до девушки, но казалось, что легче перебежать под огнем противника от одного укрытия до другого, чем пройти это расстояние через бальный зал. И при этом страшно нервничал, сам не зная толком, почему. Вроде бы даже ничего сложного, просто подойти и представиться, но в тот момент ему это казалось очень трудным делом.
И только когда и поворачивать назад уже было поздно, Эдвард понял, что никакого другого пути даже не предвидится, только тот, что уже успел выбрать.
- Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор, - он вклинился прямо посередине какой-то замысловатой фразы ее собеседника, вызвав хихиканье среди ее подружек. И заодно почувствовав, что начинает краснеть от смущения. Собравшись с духом, продолжил, - у меня возникло стойкое ощущение, что нас друг другу еще не представили. Глядя на вас, мне кажется, что это ужасное упущение, которое мне очень хочется исправить...
- Барон, мне кажется, что вы вмешивайтесь в чужой разговор, - ее собеседник не дал даже девушке рта раскрыть, к тому же сразу сделав попытку убедить Эдварда, что ему здесь явно не рады, - с вашей стороны, мне кажется, это очень невежливо.
- Думаю, что в данный момент я обращался не к вам, - заметил барон, - и все еще храню надежду услышать голос девушки, если она, конечно, сама хочет со мной разговаривать.
- Конечно, господин барон, - будущая баронесса сделала аккуратный реверанс, краем глаза взглянув на своих нянь. Те одобрительно кивнули, значит, этикет не нарушила. Сам не зная, как следует поступать в таких случаях по предписанным правилам, Эдвард поклонился в ответ и представился. Девушка улыбнулась, - Баронесса Карийская, Изабелла. Я в первый раз в высшем свете, и еще не успела познакомиться со всеми... со всеми... - она смутилась, забыв окончание заученной фразы, покраснела и прикрылась веером
- Мне очень приятно познакомится с вами, поскольку я тоже в первый раз на таких приемах, - ответил Эдвард, с ужасом понимая, что запас заранее подобранных в голове фраз стремительно подходит к концу. А о чем именно надо будет говорить дальше, совершенно не представлял, - И я могу надеяться, что вы меня не покинете так быстро?
- Барон, вы же вроде как уже представились? - теперь уже сам оказавшийся в роли третьего и лишнего, ее предыдущий собеседник не собирался сдаваться так быстро. Хотя для него это должна была быть всего лишь еще одна победа на личном фронте. Пусть и та, которую сейчас могли украсть,- Скажите, что вам еще надо?
- Думаю, еще немножко внимания этого очаровательного создания, - сказал Эдвард, даже мысленно поблагодарив этого ловеласа, что как-то затягивает разговор. Без него фразы бы уже закончились. И повернулся к Изабелле, - Надеюсь, что вы согласитесь уделить мне еще несколько минут?
- С удовольствием барон, - Изабелла улыбнулась так, что Эдвард почти начал чувствовать, как его сердце медленно тает, - если половина того, что о вас рассказывают, правда, то вы, должно быть, очень смелый человек.
- Смотря, что обо мне рассказывают, - Эдвард, конечно, знал, что его будут обсуждать на этой встрече, но вот так услышать, что уже попал в верхнюю строчку в рейтинге сплетен, было несколько неприятно, - мало чему стоит верить без всяких свидетельств. Хотя это нередко оказывается правдой и на проверку. Вот я, например, раньше был уверен, что ангелов не существует.
- А теперь? - Изабелла уже переключилась на него, так что прежний конкурент остался не у дел, но еще настойчиво стоял рядом, тоже дожидаясь момента, чтобы снова вклинится в разговор.
- А теперь я вижу одного перед собой, - развел руками Эдвард, - и понимаю, что мир на проверку может удивить тебя приятными сюрпризами. Хотя и не часто.
- Барон, вы уже делаете девушке комплимент? - засмеялась Изабелла, - Вам не кажется, что вы немного торопитесь? Вы меня знаете меньше пяти минут.
- Я, к сожалению, не обучен большинству правил этикета, - извинился Эдвард, - и уж точно не представляю, каким образом могу куда-то торопиться.
- Барон! - к ним подскочила племянница герцога Хаервика, одна из тех, что еще не отказалась от надежд завлечь Эдварда, - а мы вас почти потеряли. Вы же сказали, что ненадолго отойдете, а вас уже сколько нет.
- Извините, встретил старого товарища, - довольно кисло улыбнулся ей в ответ, понимая, что сейчас его могут очень даже легко оторвать от Изабеллы, которая даже немного похолодела, увидав другую девушку, торопившуюся к нему, - всего одну минуту, и я к вам вернусь.
Он взял за руку Изабеллу и поцеловал, как бы в знак прощания, но на деле только для того, чтобы оказаться как можно ближе к ней. И почти попросил:
- Может быть, вы поможет мне сбежать от этой компании, пока не растащили меня на куски. Ваше общество мне гораздо приятнее.
- Барон, вы не можете обойтись без приключений даже здесь? - спросила Изабелла, но при этом еще и задорно улыбнулась. Ведь общество строгих нянь, не позволявших ей сделать и шага в сторону от строгих правил этикета, ей тоже порядком надоело.
- Для вас просто Эдвард, - ответил он ей, понимая, что большего и не нужно.
Приятные воспоминания о прошлом неожиданно развеял зашедший к ним Райсор, как всегда, в своем стиле, без всякого стука и еще за дверью начав какую-то длинную фразу из собственных размышлений. Он был одни из немногих людей, кому были простительны подобные налеты.
- Ты снова без стука? - заметила Изабелла, ничуть его не стесняясь. После первой встречи он стал и ее хорошим другом, кого уж точно не следовало выставлять за дверь даже при всей его мечтательности.
- Что? - прервав собственную мысль, переспросил Райсор, а только потом, все же переварив и осознав услышанное только что, понял, о чем его спросили, - Да зачем было стучаться, я ведь все равно знал, что вы внутри. К тому же твой смех, который отлично слышно даже в коридоре, не знаю уж, что следует винить в первую очередь, качественную акустику помещений или твои вокальные данные, предупредил меня о вашем хорошем настроении. Так что своим видом я все равно не мог ухудшить ситуацию.
- Райсор, дело даже не в этом, - заметил Эдвард, - может, что...
- Друг мой, - прервал тот его, - я отлично знаю тебя и не хуже знаю Изабеллу. Ни за чем таким жутким я вас застать не мог. Все, что дозволено правилами, третий не может испортить одним своим появлением.
- Я уже тебе говорил, что ты несдержан на язык? - заметил Эдвард, - Если даже и да, то повторю еще раз. И, к тому же, зачем ты вообще сюда пришел?
- На правах хозяина узнать, как устроилась гостья, - пожал плечами Райсор, словно это было и так очевидно, - к тому же я догадывался, ты тоже здесь, скорее всего, особенно после того, как звонил мне и выяснял, где и что надо искать. А с тобой мне уже надо поговорить с глазу на глаз, через видео такой разговор лучше не озвучивать. Не хочу, чтобы об этом мог услышать кто-то еще.
- Мальчики, вы можете хоть немного перестать думать о своих делах? - с грустью спросила Изабелла, - порой мне кажется, что если вас отодрать от них, вы тут же засохнете, как цветок без поливки. Даже просто отдохнуть не можете!
- Не мы такие, а мир такой, - оправдался Райсор, - я был бы очень не против, чтобы этих проблем у меня вообще не было, но они сами сегодня... или уже вчера... вечером прилетели и начали обстреливать все, что попадалось на глаза. Так что, хочешь или не хочешь, но пришлось на них обращать внимания.
- Ладно, давай ближе к делу, - сказал Эдвард, - от Изабеллы все равно у меня никаких секретов нет. Что случилось, раз ты даже сюда пришел, а не подождал более удобного и подходящего момента?
- Насчет тех чертежей, что ты нашел на авианосце. Твои люди уже начали над этим работать, я дал им в помощь всех, кого только можно, так что первые результаты у нас уже появились. Уже успели допросить обоих главных конструкторов, но у одного стопроцентное алиби. Он практически все свое время проводил в офисе, а оттуда практически нереально переслать любые данные дальше поста у входа, к тому же все подобные файлы давно защищены от копирования. А вот со вторым небольшая проблема все же возникла. Его допросить не получилось...
- Сбежал? - переспросил Эдвард, - Хотя бы есть предложения, куда?
- Нет, он не сбежал. Его убили, распяли и выпотрошили. Не уверен, что именно в такой последовательности, но не суть важно. В момент нападения он находился на верфях, и не успел попасть эвакуироваться. Попал чуть ли не в самую середину зоны высадки. Естественно, уже возникла версия, что он оказался там специально. С его стороны, если действительно был предателем, разумно желать оказаться как можно дальше отсюда, а не оставаться здесь и дальше... после того, как скрысился...
- Райсор, а можно не выражаться? - спросила Изабелла, не привыкшая к таким фразам. В женской половине такие вульгарные фразы и выражения звучат гораздо реже или не звучат вообще. Там старательно идет воспитание без оглядки на обычную жизнь, с ее грубыми и порой даже жестокими реалиями. Однако стоит только выйти на улицу, как большая часть прочно установленных правил поведения и указаний разбивается вдребезги. Мужская же половина гораздо проще в этом отношении, особенно после того момента, когда начинаешь обучаться основному ремеслу дворян Рейсвальда, военному делу. Здесь лучше все знать самому и на деле, чтобы не допустить ошибок, поскольку второго шанса обычно никто не дает. И тогда и привыкаешь к простым, порой даже очень грубым выражениям, но которые позволяют в два или три слова выразить все, что думаешь, или задать нужную мотивацию солдатам, чем тянуть время в обширных и запутанных монологах. Лучше грубо, но эффективно.
- Прошу прощения... после того, как проявится его предательство. А об этом мы бы все равно узнали, рано или поздно. И тогда бы взяли его в оборот. Такое точно не захочется любому нормальному человеку, чтобы с ним работали допрашивающие, если только он не самоубийца. Может, он и пытался сбежать, но у него ничего не вышло. То ли эти ребята посчитали, что раз он им больше не нужен, то можно и в расход пустить. Или же, наоборот, не признали в нем своего и порешили, как и других несчастных, кого не успели эвакуировать. Только это всего лишь одна из версий, которые сейчас прорабатываются. Твои люди, Эдвард, продолжают искать утечку, но я предложил работать в другом направлении. Все файлы на серверах с чертежами, даже не секретные, защищены от любого копирования. Их нельзя даже без разрешения перебросить с одного сервера на другой. Все как раз из-за боязни утечки информации. И тут ты находишь эти чертежи, составляющие тайну наивысшей важности в Камском герцогстве, где-то у черта на рогах. Мы даже начали проверять наших программистов под детектором лжи, но не думаю, что из этого выйдет толк. Кто-то подключился к внутренней сети и скачал оттуда все, что нужно без всякого нашего ведома. И это даже еще страшнее, чем любое нападение на верфи. Там хотя бы врага видно. А тут вообще непонятно что.
- Значит, ты думаешь, что это был кто-то из своих, так что ли? - сделал вывод Эдвард, - Даже не наемный конструктор, а свой по крови. Райсор, у тебя же не такая большая семья. И все они могут получить доступ к этим чертежам... Это значительно расширяет круг поисков от более раннего. Практически до бесконечности можно будет прорабатывать различные варианты. Неужели нет ничего, что могло бы его сузить?
- Думается, на Рейсвальде у него все равно должно быть хоть какая-то связь или убежище, откуда можно контактировать с теми, кто его нанял, - сказал грустно Райсор. Признавать предательство от людей, которым веришь, всегда очень тяжело, - Такая работа не кратковременный процесс, а очень даже трудоемкий. Наши сети отлично защищены, хотя, как оказалось, даже такую защиту все равно можно обойти.
- И снова мы возвращаемся к тому же, с чего и начали. Только с подозрений и никаких конкретных зацепок, - пожал плечами Эдвард, - так можно очень долго искать. Только боюсь, что у нас этого времени все равно не хватает. Даже если мы убегаем от чьего-то слишком развитого воображения.
- Пленный больше ничего не говорил? - спросил Райсор с надеждой, - никаких зацепок, кроме угроз? Может, хоть что-то?
- Если бы было хоть что-то еще, то я бы обязательно об этом сказал. Он вообще ничего конкретного не сказал. И думаю, не столько потому, что не хочет, а потому, что не знает. Он фанатик, а фанатикам не нужны знания, достаточно устойчивой веры в правильность своих мыслей. Тогда они пойдут на что угодно, чтобы выполнить то, что считают предначертанным. Думаю, ни имен, ни, тем более, действительного положения вещей, он просто не знает.
- Значит, у нас остается Северед, - сказал Райсор, - более реальной зацепки у нас пока просто не существует. Хотя искать придется и дальше. Подожди минутку, меня вызывают, - он включил свой передатчик, но почти сразу же перенес изображение на настенный экран, чтобы и Эдварду все было хорошо видно.
На экране проявилось изображение офицера Камской службы безопасности. Он выглядел усталым, но с чувством человека, выполнившего свой долг.
- Господин, по указанию барона Тристанского мы проверяем весь трофейный корабль, но первый результаты уже налицо. Этот корабль не был построен в одном доке, он больше напоминает сборную солянку из всего и вся. Отдельные детали совершенно неизвестных нам маркировок, другие больше похожи на переработанные куски металлолома, втиснутые в подходящее место. Некоторые детали мы сумели определить. В основном, устаревшие, они с различных заводов, с которыми мы сейчас поддерживаем контакты, но таких немного. Большая часть маркировок похожа на наши, но аббревиатуры нам неизвестны. Будто другой язык. Такое чувство, что корабль брался как какая-то основа, может, старый остов, который уже восстанавливалась долгим ремонтом со всеми доступными средствами. Когда у нас появятся еще данные, мы вам сообщим.
Изображение исчезло. Отключив коммуникатор, Райсор хмыкнул.
- Ну, ясно хоть, что это не Гористары. Окончательно. Они бы не стали настолько унижаться, собирая запчасти для кораблей со всего света. Легче тогда просто новые построить, благо для этого у них есть достаточно крупные верфи.
- Очко в пользу Севереда, - заметил Эдвард, - я тоже думал, что корабли прошли через сильный и подробный ремонт, но не думал, что детали доставали издалека. А вот он предложил идею про посредника-торговца. У того ведь детали могли копиться годами, с самых разных уголков всего этого мира. В таком случае, надежды, что он может что-нибудь отыскать, значительно увеличиваются.
- Я лично в него верю, - сказал, словно невзначай, Райсор, - как бы там не было, но он человек чести. И так бы просто клятву он не стал бы приносить.
- Иерархи свои клятвы постоянно нарушают, - вспомнил Эдвард, - так что не знаешь, как себя с ними вести.
- Иерархи? - переспросила Изабелла, - а это кто еще такие? В первый раз о них слышу. Еще какая-нибудь темная сторона ваших приключений?
- Почти что так, - заметил Райсор, - особенно слово "темная" в их отношении. Это весьма странный орден, чем-то похожий на монашеский, только гораздо более агрессивный. Они ищут какую-то ерунду, а по пути еще стараются установить везде, куда дотянуться, свой порядок, который считают истинно правильным. А для этого, считают, все способы хороши. Глава ордена дает им разрешение не только давать любые клятвы, которые от них попросят, но и с легкостью нарушать их, если того требует дело. Мы с ними очень нерегулярно торгуем, хотя бы потому, что ближайшее укрепление этого ордена находиться за целую пропасть парсеков отсюда, к тому же, даже если бы были близко, не думаю, что торговля шла оживленнее. Каждый раз просто бездушно обманывают при любой сделке. На них только давить можно, чтобы хоть какую-то прибыль выгадать. В основном обмениваем у них высокотехнологическое оружие на старинные артефакты или предметы роскоши. Они очень аскетичны в плане красоты и богатства, но дают на обмен просто бесценные вещи, в которых не видят никакой пользы.
- Даже не знала, что такие есть, - удивилась Изабелла, - мой отец с такими не торговал. Даже ни разу о них не упоминал, хотя ему только дай шанс, тут же, как и вы, о делах начнет вести беседы.
- Может, они и не знали, кто с ними торгует, - пожал Райсор плечами, - Все-таки расстояние слишком велико, чтобы безопасно гонять корабли в обе стороны. Я, например, торгую с ними через посредников на Колхире, а те уже снаряжают караваны до еще какого-то городка, где уже есть эмиссары иерархов. Они оценивают товар и ведут обмен. Я даже живого ни разу не видел, только истории об их лживости.
- Знаешь, а вот мне все на ум приходит совсем другая мысль, - сказал Эдвард, вклиниваясь в обсуждение иерархов, - что сегодняшнее мое желание провести остаток дня в покое с треском провалилось. Так что, если никто не против, предлагаю сейчас спустится и пообедать, тем более, что в тишине данного номера этого сделать уже не получится. Или уже поужинать, не знаю, сколько сейчас времени. Потому что я, например, жутко голодный. Последний раз ел нормально, кажется, только на приеме в честь нашей помолвки.
- Может, лучше все же сюда заказать? - спросила Изабелла, - в ресторане сейчас наверняка полно народа, там даже просто поесть не получится, не говоря о том, чтобы уединится. А я хочу еще с тобой побыть, прежде чем снова куда-нибудь денешься. Раз уж нельзя тебя на месте удержать, так хоть побудь со мной, пока еще здесь. Ты даже сейчас никак не можешь успокоиться, что уж говорить про ресторан, где наверняка найдете еще кого-нибудь с новой темой для разговора.
- Можно и заказать, я не против того, чтобы и здесь остаться, - сказал Эдвард, - в этом отношении я полностью в твоем подчинении. Хочешь, могу отсюда вообще никуда не выходить, пока снова не отправлюсь в Тристан.
- И когда ты собираешься туда возвращаться? - спросила Изабелла с легкой обидой, - Я думала, ты здесь останешься, вместе со мной.
- Остался бы, честное слово, но ведь и тебя будут искать в первую очередь именно там, где буду я. И в этом случае мне лучше всего быть как можно дальше от тебя, чтобы никто не мог к тебе даже приблизиться.
- Вот по этому поводу можешь не беспокоиться. Как и обещал, сделаю все в лучшем виде. Никто и близко подобраться не сможет. За своих людей я ручаюсь, - вступил Райсор в разговор.
- Однако же, верфи ты едва не потерял, - поддел его Эдвард, - если бы помощь вовремя не подоспела, сейчас там дикари должны хозяйничать.
- Это совсем другое, - запротестовал Райсор, - никто даже подумать не мог, что будет нападение такого масштаба. К тому же ты сам видел, как здесь все запутано.
- Да ладно, не оправдывайся, от такого никто не застрахован. К тому же, если бы я не доверял тебе, то и не стал бы просить приютить на время свою невесту.