Аннотация: Капитан корсаров возвращается на Рейнсвальд, где ему предстоит восстановить старые связи и найти новые
Глава 6. Старые друзья.
Эдвард чувствовал себя, по меньшей мере, глупо, стоя в одиночку у ворот Камского замка в ожидании двух мистических посетителей, которые должны были прийти сюда в скором времени, если верить записке, полученной пять минут назад. Самое удивительное, что каким-либо другим образом связаться со следователем не получалось. На рабочем месте его не было, а на личные вызовы просто не отвечал. Барон пока не стал поднимать тревогу, в ожидании дальнейшего развития событий. Вероятнее всего, он еще не мертв, а кто-то на время его спрятал, дабы не болтал лишнего, пока не решат, что делать с самим бароном. Если этот кто-то, желает остаться в тайне, то получается вполне разумная тактика. Сам Эдвард поступил бы точно так же. Однако, это все-таки его человек, и без его личного на то позволения подобного не стоит вытворять. Об этом тоже стоит напомнить.
Ветер постепенно усиливался, и нес с собой целые тучи колючей пыли, так что без защиты дышать почти не получалось, только с помощью пылевой маски можно не опасаться забитых песком легких. Если и дальше придется ждать, то просто плюнет и уйдет. Вряд ли у кого-то хватит ума идти через начинающуюся бурю.
Эдвард лениво ковырял носком ботинка кучку песка на краю дороги, из которой теперь просматривался череп с раскрытой челюстью. Буквально за воротами живых куполов и замков резко заканчивались ухоженные территории, где за чистотой следили роботы и работники, так что останки мертвых прямо под стенами могли оставаться годами. Этот череп, видно, лежал очень давно, даже зубы начали выпадать.
А потом детектор движения на поясе начал пищать, предупреждая, что кто к нему подходит. Прожектора со стен не освещали место непосредственно перед замком, уходя заметно дальше, куда легче стрелять артиллеристам, предупреждая атаки противника, так что у самых ворот было довольно темно и ничего не видно. Фонарем Эдвард не пользовался принципиально, справедливо полагая, что небольшой луч света не столько помогает хоть что-то увидеть, сколько выдает самого человека для врага, остающегося в темноте. Детектор был гораздо надежнее.
Положив руку на рукоятку лазерного пистолета, Эдвард подождал, пока точки, отмеченные на радаре, подойдут как можно ближе, а потом крикнул в темноту: "Стой и назовись!", сразу уйдя на несколько шагов в сторону, чтобы не получилось выстрелить на звук.
- Барон, вы действительно честный человек, если пришли встречать нас один, - ровный и спокойный голос был все же достаточно громким, чтобы перекрывать шум усиливающегося ветра, - и мы тоже сохраним свою слово, подтвердив сказанное в посланном вам письме.
Из темноты на слабый свет фонарей на воротах вышли двое в больших плащах с широкими капюшонами, полностью закрывавшими лица. Длинные рукава также хорошо скрывали ладони, и не видно, что в них могли держать. Переложив пистолет в левую руку, Эдвард протянул правую для рукопожатия. Вышедший вперед путник чуть подождал, словно раздумывая, а потом тоже протянул свою ладонь, тонкую и аккуратную, в легкой кожаной перчатке, белоснежно чистой. Однако пальцы оказались у него поразительно сильными, такое могло быть только у имплантата. Рука была механической, на месте старой раны.
- Только сначала давайте зайдем внутрь, погода не располагает для прогулок под открытым небом, - сказал путник, бросив быстрый взгляд вверх, - под крышей будет гораздо спокойнее.
В гостиную, однако, оба путника заходить отказались, сказав, что лучше будет сделать так, чтобы их никто посторонний, а лучше вообще никто, кроме самого барона, не увидел. Так что просто зашли в первое же здание во внутреннем дворе замка, в автомастерскую. Механиков там уже не было, рабочий день закончился, только стоял наполовину разобранный бронетранспортер, рядом с которым на цепях покачивался вытащенный из его недр разбитый бронебойным снарядом двигатель.
- Рассказывайте, что вы хотите? И что вам вообще надо здесь? - прямо спросил Эдвард, присаживаясь на сложенные в стопку катки для гусениц.
Оба путника первым делом сняли капюшоны. Первый заговоривший с бароном, выглядел лет на шестьдесят, и одна его щека была затянута агументической кожей, скрывавшей оставленные там шрамы, а левый глаз был заменен на кибернетический имплантат, настраивающий на различные частоты и условия освещения. На лысой бритой голове под кожей просвечивались тонкие металлические нити нейронных связей имплантата с мозгом.
Его напарник оказался намного моложе и без имплантатов, но он не был человеком, а рептоидом, спокойным и с умными глазами, смотревшего только на старшего, вероятно, своего учителя.
- Мы представляем Орден, - сказал старший, - вы наверняка о нас слышали, только под разными именами и разными причинами. И в этот раз Орден хочет помочь Рейнсвальду избежать грядущей страшной угрозы.
- Орден? - переспросил Эдвард, - В первый раз о такой организации слышу. Зачем вы хотите помочь нашему острову? Какая вам от этого выгода?
- Цели Ордена вы вряд ли сможете оценить. Мы пытаемся помочь очень долгому и трудному процессу восстановления цивилизации в этом мире. Разумные существа разобщены и больше воюют друг с другом, чем помогают себе и другим. Орден следит за каждым очагом зарождающихся цивилизаций и помогает тем, кто в этом нуждается. А так же борется с теми, кто преследует совершенно противоположные цели. Вам должна понадобиться наша помощь. Потому мы и связались с вашим человеком.
- Надеюсь, с ним все в порядке?
- Не беспокойтесь за него, он в целости и сохранности...
- Так чем вы хотите нам помочь и что хотите взамен? - спросил Эдвард, больше заинтересованный, чем испуганный таким неожиданным появлением Ордена, о существовании которого вообще узнал впервые.
- Взамен мы хотим, чтобы вы тоже помогли нам, когда мы попросим. Возможно, это случится скоро, а возможно, что и никогда. Орден обладает огромной разведывательной сетью, однако он тоже ничего не знал про напавших на вас. Теперь мы должны выяснить, насколько угроза серьезна. Вы, когда что-то обнаружите, скажете нам, а мы, в свою очередь, передадим вам всю информацию, которую сможем получить. И если угроза действительно окажется серьезной, то Орден придет на помощь, со всеми средствами, на какие только способен. Вы уже дошли до того уровня, который можно назвать цивилизацией, и если погибнете, это станет сильным ударом по Ордену, где на Рейнсвальд возложены большие надежды.
- Постараемся их оправдать. Откуда вы собираетесь начать? Наш человек уже отправился на поиски нужных сведений.
- Мы знаем. С ним летит и один из наших людей. Мы свяжем его с вами при необходимости. Он лучший в своем деле и еще ни разу не оправдал возложенных на него надежд. Заодно проследит, чтобы капитан корсаров не предал вас.
Эдвард успел только удержаться от того, чтобы на лице не отразилось его удивление. Действительно, эти люди подтверждали свои слова делом.
***
Северед почти нежно погладил перила на мостике крейсера. Не считая случаев тестирования систем "Сакрала" прошло уже несколько циклов, с тех пор как в свой последний раз поднимался на мостик корабля. И он ведь действительно думал, что больше никогда не сможет подняться в небо, разве только в роли пассажира. Однако тот или та, что отвечает за фортуну в его жизни, все же сжалилась и изменила свое первое решение. Сейчас капитан корсаров снова стоял на мостике, управляя полетом через пространство на сверхсветовых скоростях. Совсем маленькой ложкой дегтя было то, что корабль все же был не его, а просто отдан на время в аренду, пока не выполнит поставленной перед ним задачи.
И все же даже такая отравляющая его эмоциональное состояние, очень близкая к эйфории мысль не могла полностью испортить это до боли знакомое чувство полета, когда кажется, что ты и корабль неразрывно связаны. В это действительно легко поверить, особенно если команда опытная и понимает своего капитана с полуслова. А сейчас с ним были те ребята, что выжили вместе с ним, после того, как ввязавшись во внутренние дрязги на Саальте, он глупо потерял свой собственный корабль.
- Да, капитан, рулевой проводит последний анализ систем, будем готовы полностью через половину минуты, - кивнул он, даже не повернув головы. В отношении внутренних связей команды корсары выгодно отличались от сил Рейнсвальда. Все эти глупые наставления, как следует обращаться к высшему по званию, как поворачивать голову, кому можно смотреть в глаза, а кому нужно, просто отсеивались. Конечно, были среди корсаров и такие капитаны, что держали своих людей чуть ли не в состоянии рабов, но надо понимать, что если команда все-таки поднимется, то шанс, что усидишь на своем месте, очень мал. В команде Севереда все равны, точно распределяя полномочия только в момент полета, когда от быстроты принятия решений зависела жизнь всех, не считая званий и должностей.
- Дейсл, передавай в машинное отделение, чтобы запускали основные двигатели.
Райсор, его нынешний сюзерен, оказавшийся не только внешне, но и на деле очень порядочным и честным человеком, выделил ему легкий крейсер из флота своего дома, чтобы не прилетать с пустыми руками. Туда, куда сейчас собирались лететь, являться без корабля означало сразу поставить себя ниже самых последних из опустившихся капитанов. Лахарн, стоянка корсаров, вольных пиратов и просто разбойников, где-то нашедших корабль, но не способных по-настоящему использовать его, ломал таких мгновенно, заставляя забывать и о прежней гордости, и о прежней жизни, какая у тебя была. Там ты только то, как себя подашь. И главное, если сможешь удержать эту репутацию. Северед когда-то смог это сделать. Было очень давно, но до сих пор помнил даже мелкие детали из того дня, когда впервые поднялся на мостик своего первого корабля.
Загудели основные двигатели, отводя корабль на безопасное расстояние от острова, где уже можно применять прыжковые двигатели. Система прыжков здесь, наверное, осталась единственной, какую еще можно было использовать без риска попасть в проблемную ситуацию, из которой обычно не бывает выхода. Известно было несколько способов быстро перемещаться на большие расстояния, но почти все они себя не оправдывали. Хуже всего оказалось с подпространственными двигателями. Они работали по раньше подтвержденному принципу, что кроме трех видимых человеческому взгляду измерений существует еще одно, в котором первые три изменяются совершенно произвольно. Это позволяло использовать так называемые "червоточины", где корабль, рассчитав правильные координаты появления входов и выходов из этих дыр в реальное пространство, сохраняя нормальную стабильность, может пройти практически в любую точку пространства. Более продвинутые версии таких двигателей позволяли самим создавать эти червоточины, управляя ими в нужных тебе целях. Трудоемкий, но очень эффективный процесс.
Однако, здесь это не работало. "Червоточины" или не открывались вовсе, или на деле оказывались слишком нестабильными, чтобы их использовать. Ходили легенды, будто кто-то смог выжить, попадая в такие передряги и даже после рассказать то, что увидел. Это было либо какое-то безумие форм и цветов, не похожее ни на что и не поддающееся описанию на нормальном языке, либо какие-то другие миры и места, не виденные никем прежде. Лично для себя Северед нашел адекватное объяснение этой проблемы, хотя и не утверждал, что только оно и правильно. О пространственных аномалиях и закрытых территориях, выпадающих из этой реальности, известно было всем, кто хоть немного проводил время за границей укрепленных и стабильных анклавов и поселений. Либо сам видел, либо слышал от кого-то. И именно из-за такой многомерности этого измерения, "червоточины" оказались слишком нестабильным путем, не в состоянии уложиться в эти многомерные границы.
Прыжковые же двигатели оказались наиболее эффективными в подобных условиях. Они работали на принципе, оставшимся реальным и здесь. Гиперпрыжок обозначал резкое ускорение не только самого корабля, но и всего объема пространства вокруг него. В результате сила стабилизации трехмерного измерения пыталась оттолкнуть эту часть, резко вышедшую из привычного состояния. Правильное направляя перемещение и вовремя регулируя скорость, можно было всего за несколько часов пересечь такое расстояние, какое в обычном состоянии потребовало бы сотни полных циклов пути, пусть и с максимальным ускорением, и даже больше.
- Готовность к прыжку номер один! - доложил Ганс, убирая руки с пульта, - весь алгоритм загружен. Можно начинать.
- Приготовится к прыжку! - приказал капитан, сам усаживаясь в кресло перед основным монитором. Более гибкие и податливые, чем обычные предметы мебели, они надежно и прочно фиксировали тело человека, чтобы в момент прыжка ничего не повредить.
- Прыжок через три, два... - начал Ганс, но как всегда, слово "один" утонуло в резко ускорившейся реальности. Той ее части, что была вырвана прыжком из всего остального, требовалось еще несколько секунд, чтобы стабилизироваться. Сейчас весь звук остался далеко позади. А на месте корабля только вихрящийся след ионов, очень медленно тающий в воздухе.
- Прыжок, - изрек Ганс, когда реальность восстановилась, и они снова обрели возможность слышать друг друга, - до выхода из состояния гиперпрыжка осталось шестнадцать с половиной стандартных часов.
- Вахта остается на своих местах, - сказал Северед, поднимаясь со своего кресла. Теперь на мониторе, раньше показывавшем чистое небо перед Камскими верфями, теперь был только ровный серый тон, периодически мигавший черными искрами. Камеры наблюдения просто не успевали схватывать цвета и изображение, - все остальные могут быть свободны.
Потянувшись, он подошел к трехмерной карте, на которой сейчас был показан крупным планом Кайса, остров, на западной части которого вольготно расположился Лахарн, сейчас, наверное, еще больше разросшийся. Честно говоря, весь анклав больше всего походил на неимоверно растянувшиеся причалы, где швартовались корабли каждого воздушного бродяги, решившего передохнуть. И вечный спутник любой пристани, где сходили на берег моряки, портовый район, предлагавший любые развлечения на любой вкус. Вот что такое Ларахн, если судить по первому взгляду.
И только если присмотреться чуть глубже, то можно увидеть всю мерзость, скрывавшуюся под внешне яркими вывесками и нарядными костюмами зазывал и продавцов. Дешевые наркотики, свободно продающиеся на каждом углу. Паленый алкоголь сомнительного происхождения, залитый в бутылки с переклеенными этикетками. Загибающиеся от той же наркоты шлюхи, готовые на что угодно ради очередной дозы. Воры и убийцы, способные зарезать человека за лишнюю монету. Сутенеры, подсаживающие на наркотики молодых рабынь, чтобы сделать из них безвольных кукол, приносящих деньги. Вышибалы долгов, калечившие людей до инвалидности даже за косой взгляд. Вечные разборки, где порой гибнут отличные парни. Банды шпаны, не нашедшей себе место в этом мире, подобные шакалам, разрывающим на части любого, кто покажется достаточно слабым.
А если присмотреться еще лучше, то можно увидеть и тех, кто всем этим правит. Самокоронованные царьки этого острова, дергающие за ниточки подпольной и явной жизни Лахарна, торгующие наркотиками, оружием и людьми, не задумываясь о том, что каждая их сделка ломает десятки жизней. И постоянно грызущиеся друг с другом, за новые прибыли или территории портовых районов, уже разделенных на сферы влияния, но от того не положившие конец спорам.
Северед служил одному такому, добравшись почти до самых вершин или низов, кому с какой стороны смотреть, этого подпольного общества. Того звали Бальтор, но никто не взялся бы утверждать, что это его настоящее имя. Он командовал самой большой гильдией корсаров в Лохарне и мало кто осмеливался перечить этому человеку. А кто все же пытался, очень быстро оказывался в какой-нибудь канаве с перерезанным горлом. Бальтор был одним из тех немногих людей, которых Северед искренне, от души ненавидел, но в тоже время так же искренне уважал за строго определенные принципы, которыми мало кто мог похвастаться, и за относительную, по рамкам Лахарна, справедливость. И при этом не мог ничего сказать ему в лицо. А тот в ответ, если не любил, то очень ценил такого капитана, от которого всегда стабильно приходил большой доход, хотя часто напоминал, что капитан старается избегать лишней крови, а потому он все же никогда не станет настоящим корсаром.
Если змеепоклонники все же как-то связывались с Лохарном, то Бальтор просто обязан был это знать. Это не такой человек, что упустит подобного клиента, от которого можно ждать не только сиюминутных покупок, но и долгосрочного сотрудничества, приносящего большие прибыли. Только добраться до него будет сложно, хотя какие-то подвязки уже есть, с пустого места начинать не придется.
***
Крейсер пересекал пространство между островами с огромной скоростью, быстро приближаясь к месту назначения, но расстояние было настолько велико, что для этого все равно требовалось шестнадцать часов, за которые можно отдохнуть и снова устать от однообразия полета. В таком состоянии крейсер практически не контактировал со всем окружающим пространством, так что ему не грозили даже столкновения. Даже вахта на борту была больше символической, на те редкие случаи, если в технике пойдут сбои и понадобится вмешательство человека в управлении.
В это свободное время Северед решил сначала заняться своими записями, в которых еще не до конца разобрался, помешали последние события на верфях. Выбранное им занятие, чтобы скрасить серую скуку полетов, требовало не только хорошей памяти, но и регулярного возвращения к нему в мыслях и на деле. Публичные библиотеки Рейсвальда, к которым он получил нормальный доступ лишь после того, как поступил на службу к герцогу Камскому, одарили запасники огромной кучей материалов, которые успел только отсканировать или скопировать, но даже толком прочитать не выдавалось до сих пор времени. Так что сейчас не только можно было, но даже нужно привести все это в порядок.
Дверь каюты, чуть слышно шипя, аккуратно закрылась за ним, после чего привычным уже движением снял камзол и бросил на кровать. Налив себе в кружку свежего кофе из раздатчика в углу, Северед сел за стол и чуть поправил регулировку стула. Отхлебнув немного, и кивнув в знак признания качества вкуса, капитан приступил к разбору своих записей, решив начать с самых старых. Это были копии из фондов архивов главной библиотеки острова, куда с незапамятных времен свозились сведения со всего Рейнсвальда, не бывшие секретными или не настолько важными, чтобы ни с кем не делиться. Сейчас базы данных достигли таких масштабов, что ни один, даже самый старый, архивариус не мог сказать точно, что и где храниться. А собственные, хоть и кратковременные, поиски в недрах баз данных привели к очень интересным находкам.
Первая же запись относилась к периоду, совпадавшему с примерным заселением острова. Еще даже речь не шла ни о каких баронатах или доминионах. На всем очень обширном пространстве острова было всего лишь несколько маленьких поседений, слишком медленно развивающихся и расширяющихся из-за постоянной угрозы мутантов, имевших логово где-то в центре острова. Легенды об этом Северед уже слышал, но найти прямое им доказательство было уже из ряда вон выходящей находкой. Порой он даже начинал думать, что где-то внутри него умер неплохой историк, оставшийся только в виде развлечения.
"День шестнадцатый с основания колонии. Сегодня разъезд на восточном от колонии направлении натолкнулся на группу мутантов, видно, специально устроивших в этом месте засаду. Нехарактерное для этих тварей поведение, до этого момента всегда нападавших в лоб и только стаей. Похоже, они учатся у нас нашим же умениям. В этом бою мы потеряли троих солдат, и я велел ограничить расстояние, на которое удаляются от границ охраняемой зоны разъезды. У нас на счету каждый человек и нельзя допускать подобные потери только из-за того, что мы недооцениваем нашего врага. Порой я начинаю задумываться над тем, что попытка основания здесь колоний не самая удачная мысль, пошедшая в реализацию, но теперь отступать уже поздно. К тому же нам до сих пор идет очень хорошее финансирование и поставки от Ордена Чистоты, хотя мы так еще и не поняли тех мотивов, по которым нас так финансируют. Колония балансирует на грани выживания и уж точно не приносит никаких доходов.
День семнадцатый с основания колонии. Мутанты снова появились у наших стен. Мы разогнали их орудийным огнем с трех кораблей, по тревоге пришедших от центрального поселения, но меня беспокоит больше то, как они себя вели. Все прежние их атаки больше напоминали самоубийственные налеты, когда они перли всем скопом прямо на укрепления. Теперь же ясно видно, что они пытаются устроить какую-то организацию. Единственное, что у них есть, это численность, хотя мы так и не нашли нормального ответа на вопрос, как такие орды могут здесь прокормится. Только таким преимуществом тоже надо уметь пользоваться. Последние события показывают, что теперь они как раз учатся этому. Если я не ошибаюсь, то у нас в ближайшее время могут возникнуть очень большие проблемы.
Из состояния внутренних дел мне хочется отметить уже возникающее движение сепаратистов. Две колонии из северных участков освоения уже требуют увеличения общих поставок и дополнительного вооружения, объясняя это тем, что именно они и выдерживают основной натиск мутантов на острове. Уже пытались им объяснять, что многим приходится даже хуже, чем ситуация, сложившаяся у них. Они же только повторяют свои требования, грозя в ином случае объявить независимость и выйти из общего собрания колонистов. Это будет нам очень сильным ударом, поскольку там сейчас достраивается оружейный завод, необходимый всем как воздух. Шахты, развернутые на западной оконечности скоро будут пущены в ход, а на севере должно быть большое количество тяжелых металлов. Вместе это обещает меньше независимости от внешних поставок, но по отдельности все они будут просто грудой металла.
День восемнадцатый с основания колонии. Сегодня в центр колонии прибыли эмиссары Ордена Чистоты. Мы предоставили им все планы застройки, того что сумели достигнуть и того, что только еще предстоит. Только, кажется, им не это надо. Гораздо сильнее их заинтересовали трупы мутантов, несколько которых мы не сожгли, как обычно, а решили препарировать, пытаясь разобраться, что там и к чему. Сказали, что если мы сможем достать такого живым, то сразу улучшат финансирование. Я не понимаю, зачем они им нужны, подобных тварей полно в округе, а на поверхности еще и не такие чудовища встречаются. Так же эмиссаров заинтересовало логово мутантов, которые мы смогли заснять со спутника инфракрасными камерами. Больше всего это похоже на развалины какого-то города. Мы здесь уже встречали руины других поселений, созданных явно уже после последнего Катаклизма в этих местах. Остатки прежней, еще докатаклизменной цивилизации, здесь тоже встречаются, но не в больших масштабах. У меня есть такое чувство, что эмиссары знают об этих местах даже больше нашего, только почему-то ничего не хотят говорить. Все это очень странно, но напрямую спрашивать с них ничего не хочется. Если они хотели, то рассказали бы все сами".
Северед положил скан архивного планшета на стол и, расслабившись, откинулся на спинку кресла. Пару раз упоминавшийся Орден Чистоты разбудил в нем какие-то сомнения. И сейчас ему хотелось вспомнить обо всем этом.
Кажется, где-то уже слышал это словосочетание, но в памяти не возникало никаких образов, хотя бы немного связанных с ним. Вполне может быть, что это всего лишь очередной анклав, не сумевший выдержать все испытания судьбы, весьма суровой в этом мире, и теперь уже растаявший в глубине прошедших веков, но почему-то сейчас он казался очень важным. Что-то было с ним связано, какая-то старая легенда, услышанная в свое время где-то в Небом забытом кабаке на одной из пиратских стоянок, на которой как-то раз пришлось остановиться. Потянувшись, Северед взял кружку с кофе и отглотнул еще немного.
Хотя, подождите. Это было на Фатоне, небольшой деревушке, выживавшей только за счет охоты на каких-то странных тварей, со слюной, способной прожечь даже танковую броню. Вот именно из-за нее туда периодически залетали корабли корсаров, забирая ее бочками, как очень важный химический реагент для заводов в других анклавах. Сейчас от нее уже ничего не осталось, какие-то дикари взяли ее штурмом и выжгли все подчистую, а с жителей сняли кожу и повесили на пепелище.
Только он приезжал туда раньше. Там была еще стоянка сталкеров, которые туда тоже изредка забредали, по каким-то своим нуждам. Обычно с ними отношения очень прохладные, но в подобных местах соблюдалось какое-то подобие нейтралитета. Вот и получилось так, что его команда распивала самогон местного производства буквально за одним столом с отрядом сталкеров, вынужденных отклонится от своего прежнего маршрута из-за встречи с какими-то опасными тварями. Сюда зашли пополнить припасы и зализать раны. Пострелять не получилось, потому трения между корсарами и сталкерами переросли в обыкновенное соперничество, кто кого перепьет. А за таким делом, учитывая крепость местного пойла, языки развязывались очень быстро. Вот так командир отряда, немного захмелев, начал рассказывать, и очень интересно, о своих прежних приключениях. Вот от него Северед и услышал про Орден Чистоты. Прикрыв глаза, корсар попытался в памяти, как можно подробнее, восстановить ту ситуацию.
Потолок из сухой земли, скрепленный железными и пластиковыми полосами, местами чуть осыпающийся. Вытоптанный земляной пол, по которому размазано столько грязи, что даже непонятно, где кончается земля и начинается мусор. Грубо обточенные столы и плохо сколоченные стулья, скрипевшие от каждого резкого движения. В руке большая кружка с местным пойлом, от одного запаха которого уже начинаешь пьянеть. Сталкер на стуле на противоположной стороне стола, внимательно смотрит прямо тебе в глаза сквозь полупустую бутылку из плохого стекла. Залпом опустошив свой стакан, он, тыча пальцем в сторону Севереда, с видом проповедника начинает свою историю, больше даже для себя рассказывая, чем для собеседника.
- Вот ты... Летун. Грабишь, убиваешь, насилуешь. А вот низко спускаться боишься. Как ты говоришь? Поверхность это? А вот ни черта это не поверхность. Просто самый верхний слой той свалявшейся кучи, которую мы зовем своим домом. Вы просто витаете где-то среди обломков, непонятно какой силой держащихся в воздухе. А мы все это прямо тут ложкой хаваем, разве только не давимся. Вот ваша поверхность просто самый тонкий и верхний слой этого ада. Можешь мне не верить, но вот я тебе расскажу одну историю. Все это чистая правда, будь ты на моем месте, язык бы проглотил от страха. Если вообще живым бы выбрался. Я тогда еще совсем молодой был. И сталкер, спокойствие душе его, кто меня этому ремеслу учил, однажды и говорит, что ему рассказали о месте, где можно такую добычу поднять, что потом вообще всю жизнь ничего не придется делать, только в потолок поплевывать. Честно скажу, я потом эту тварь, такое наболтавшую, не нашел, хотя старался. Хотел спросить, с чего это все взял. А может и самого его туда засунуть, чтобы посмотрел, каково это. Ну, это не к делу... К делу то, что этим местом оказался древний, всеми заброшенный бункер. Его кто-то словно врезал в развалины. Сработан был уже явно позже, но выглядел, как влитой. Надо было тогда уже понять, что что-то не так. Вокруг ни одной живой твари, даже грызуна ни одного не было. Только слишком уж хотелось перед всеми добычей похвастать. Ворота там заперты были, а на них знак. Я такой знак уже в жизни не забуду, как не стараюсь. Два полумесяца, в разные стороны повернутые, а посередине меч, рукоятью вверх. Называли парней с такой символикой Орденом Чистоты. Замка никакого не видно, но двери не открываются. Мы все равно их вскрыли, взрывчаткой. Хотя ее много понадобилось. Так вот... Внутрь заходим, а прямо в проходной кости сплошняком лежат, а между ними остатки униформы. Что там было, я до сих пор не знаю, но народа очень много погибло. Стали мы вдвоем вниз спускаться, а вокруг ничего нет только разруха, будто второпях грабили, а потом бросали, что хватали. И ничего полезного, все только какие-то бумаги трухлявые, да приборы разбитые. Мой учитель уже обругал всех и вся, что сюда сунулись, только сразу бросать это дело не хотели, все-таки вниз шли еще лестницы, уровней под нами было не счесть. Значит, может ниже еще что-нибудь будет. Так вот, уровне на восьмом мы услышали шум. Его ни с чем не спутаешь. Такой бывает, только когда генераторы работают, и ток по проводам бежит. Вот здесь мы уже и испугались. Ведь вентиляция не работает. Мы уже с кислородными масками, иначе дышать очень сложно, а тут генераторы работающие. Если бы кто в живых оставался, наверняка бы вентиляцию включил, чтобы не задохнуться. А если не было никого, то ни один генератор бы столько не проработал без присмотра. Когда спустились ниже, тогда на нас и напали. Я до сих пор не понял, кто это был. Только успел с одного маску сорвать, когда уже на землю повалили. Так у него там ничего не оказалось. Череп, обтянутый какой-то гнилью. Они мертвы были еще до того, как мы в них стрелять начали, потому и не смогли им ничего сделать. Мне еще повезло, успел вырваться, а вот на товарища моего навалились всем скопом, даже дернуться не смог. Но у них на костюмах такие же эмблемы видел. Они были монахами этого ордена. Искали истину в этом мире. Думали, что так создадут лучший мир. А нашли вот что. Так что даже истина у нас с адским лицом. Страх - он под нами. И чем глубже спускаешься, тем хуже дела. Вы вот на самом верху, даже примерно не представляете, что происходит...
Северед хмыкнул про себя, вспоминая продолжение. Сталкер потом, продолжая говорить, совсем запутался в своих размышлениях, начав обвинять корсаров чуть ли не в том, что они виноваты, что на небе нет солнца. Дело чуть ли не до драки дошло.
Больше в записях Орден Чистоты не упоминался. Во всяком случае, до тех пор, пока его не оторвали от этого занятия.
- Капитан, - в дверь постучались, - мы прибываем к Лохарну. Вам, наверное, стоит выйти на командный мостик.
- Сейчас буду, - он собрал в кучу все свои записи, успев только отметить, что время прошло быстрее, чем казалось. Наверное, снова засиделся. Заодно, пока разбирался в бумагах, почувствовал в душе какое-то слабое шевеление, больше всего напоминающее волнение. Он не был на Лохарне уже больше пяти лет, с тех самых пор, как остался ни с чем, кроме горстки верных людей, на Саальте. А ведь этот остров был первым пристанищем на его пути, где смог почувствовать себя как дома. Милым его, конечно, не назовешь, но и оно было гораздо лучше того, откуда сумел сбежать в свое время. Там у него были первые друзья, там в первый раз он нашел себе достойное применение, там он впервые познакомился с девушкой. Такие вещи прочно привязывают сердце и душу человека к одному месту, чем бы оно не было на самом деле. Дом это не то место, где ты рождаешься, а то, где ты начинаешь чувствовать, что живешь не зря.
***
Северед вышел обратно на капитанский мостик, стараясь не показывать тех чувств, что в данный момент боролись внутри него. Одновременно и надежда увидеть это место вновь, и страх увидеть то, что там все изменилось. А изменения за такой срок тут обязательно должны были наступить, иначе это был бы не Лохарн.
- Приготовиться к переходу в нормальное пространство, - объявил штурман, глядя на мелькающие столбики цифр, - четыре деления. Три... Два... Одно...
Экраны одновременно потемнели, а потом будто действительно ожили. На них начали проявляться изображения, передаваемые с внешних камер. И на главный монитор выводилось изображение большого острова, висящего в целом ореоле маленьких обломков и островков, вращающихся вокруг него с различной скоростью. Сам остров был не самым большим, по большей части состоявший из скальных пород, в центре образующих настоящий хребет, из-за чего подземное строительство было очень затратным. Скальные основания были облеплены развалинами старых городов, и давших начало анклаву. Почти весь Лахарн был основан на развалинах какого-то старого, еще докатаклизменного мегаполиса, с сохранившимися башнями небоскребов и даже частью метрополитена. На базе этих развалин, по-новому обживаемых и постоянно ремонтируемых и перестраиваемых, и появился Лахарн, разраставшийся последнее время, правда, в сторону гаваней, уже от первого до последнего болтика принадлежащим рукам местных умельцев. Первоначально кланы, начинавшие торговлю с внешним миром с их помощью, рассчитывали обогатиться, но в результате дело пошло иначе. Корсары быстро вытеснили их с рынка, отобрав, в том числе и совершенно не рыночными методами, все, что те успели создать.
Первое, что бросалось в глаза, был Лахарский маяк, указывавши й всем идущим в гавань кораблям, что уже близко к месту назначения. Под него обустроили самый высокий из сохранившихся небоскребов, для большего пространства снеся верхушки всех зданий, что могли его закрывать. Невероятной мощности ионный прожектор, испускающий мертвенно-бледный поток света на такое расстояние, что был виден на сотни километров вокруг, работал от собственного реактора. Хоть и не приносил никакой конкретной прибыли, все же был полезен буквально всем. Наверное, потому за всю историю Лахарна против маяка не совершалось ни одной диверсии, кроме единственного случая, связанного с сектой "Черного Солнца". Эти безумцы в свое время попытались поднять восстание и разрушить город, будучи уверенными, что именно так и смогут обрести единение с этим миром. Отряды корсаров и местной самообороны жестоко подавили восстание, поголовно вырезав как самих сектантов, так и всех тех, кто когда-либо был с ними связан.
- Сколько до него осталось? - спросил Северед, не сразу оторвав взгляд от открывающегося вида на город.
- При прежней крейсерской скорости около часа пути, - сразу доложил штурман, - мы специально выпрыгнули в пространство чуть дальше, чем обычно, поскольку не знаем расписания маршрутов. И пройти придется по обходному пути.
Как все же изменчив этот мир. Понадобилось всего около шестнадцати часов, чтобы пройти двенадцать парсеков, но чтобы пройти всего лишь сто сорок километров потребуется еще час времени. Несоотносимые расстояния, но каждый раз приходится по-новому приспосабливаться, по-новому считать время.
Почти сразу же система обнаружения доложила, что они захвачены локаторами и что на них уже нацеливаются автоматические защитные орудия. С обороной в Лахарне приходилось считаться, поскольку прибывающие на пристани корабли, в подавляющем большинстве своем были далеко не мирными. Раньше довольно часто случалось, что прямо на приколе корабли начинали стрелять друг в друга, независимо от того, что залпы орудий могли причинить вред кому-нибудь еще. Не реже бывали случали, что бои происходили в непосредственной близости от верфей. В конце концов, больше боясь за собственные вклады, чем за безопасность посетителей, главы кланов отдали приказ стрелять на поражение по тем, кто не хочет считаться со всеми остальными только из-за того, что его корабль вооружен. Так, парочку драчунов разорвали на части сконцентрированным огнем защитных батарей. Напуганные таким ярким примером, остальные успокоились, решив разбираться со своими проблемами уже где-нибудь подальше, на безопасном расстоянии.
- Говорит служба безопасности вольного порта Лахарн! - заговорил динамик внешней связи довольно гнусавым голосом со странным акцентом. Говорили так, будто тяжело довались для произношения любые согласные звуки, - Немедленно назовите себя и сбросьте скорость, иначе откроем огонь на поражение.
- Говорит крейсер "Силистия" - сказал Северед, велев рулевому сбавлять скорость. Останавливаться приказа не было, значит можно продолжать движение, пусть и немного медленнее, - Командует капитан Северед Альквир. Просим разрешения на стыковку.
- Подождите, проверяем возможные причалы, - и примерно через минуту сообщил, - Свободен причал А-8, второй стыковочный порт. Капитан Северед, вы, извините за вопрос, не состоите ли в какой-нибудь гильдии корсаров? Мы могли бы сообщить о вашем прибытии главе гильдии.
- Я состоял, - честно ответил капитан. Все службы охраны были связаны со всеми основными кланами, заправляющих в Лахарне, врать им не стоило, могло возникнуть еще больше проблем, чем если сказать честно, - но теперь считаю обязательства полностью расторгнутыми. Никому докладывать не надо, спасибо за предложение.
- Как скажете. Рады приветствовать вас, капитан Северед. Стыковочный шлюз чист, можете швартоваться, - с добродушной интонацией сказал невидимый диспетчер и отключился.
Шлюз А-8 находился чуть ли не у самого начала причала, поэтому пришлось лететь мимо всех выстроившихся кораблей, аккуратно выстроившихся вдоль него. Вся эта инженерная конструкция полностью висела в воздухе, далеко выдаваясь за край острова. Ее почти ничего не удерживало, лишь только постоянная работа мощных гравитационных двигателей обеспечивала всей конструкции стабильность. Откуда появлялось столько энергии, чтобы они работали без перерыва, никто не говорил, но ходили легенды, что и здесь существует нуль-реактор, благодаря которому пристани до сих пор не упали вниз. Главы кланов в этом отношении хранили полное молчание, а слишком любопытные довольно быстро исчезали.
Как всегда, пилот, даже после вынужденного простоя не растерявший навыков, ювелирно пристыковался к шлюзу. Тихое шипение доложило, что корабль подхвачен затворами и уже никуда не денется, пока не будет получено разрешение на взлет.
- Экипажу далеко не расходится, - сказал Северед, спускаясь к выходу, - состояние готовность номер три, постоянно поддерживать связь со всеми членами команды, спустившимися на берег. Не забывайте, что теперь мы здесь уже не свои. Возможно, придется очень быстро отсюда улетать. И еще одно, - он повернулся к своему старшему помощнику, старому и верному другу, с которым проделал почти весь свой путь от самых низов, - присматривайте за этими ребятами с Рейсвальда, что нам дали в команду. Может, у них и ничего нет такого на уме, но до конца я им еще не доверяю. И потом, здесь тоже не тристанский приемный зал, лишние раненные на борту нам совершенно ни к чему.
У дверей шлюза их встретила обычная команда досмотра. Точнее сказать, она так называлась просто по привычке, по аналогии с другими портами, с более строгими правилами. Здесь никто и никогда не проводил досмотр содержимого груза и всех внутренностей корабля. Все отлично знали, что если и обнаружатся запрещенные главами кланов грузы или наемники, то наказание только одно - смерть для всего экипажа и реквизиция судна. Лучше доложить об этом сразу и самим, получить все определенные ограничения и не волноваться по этому поводу. Пускали все равно всех, таков был один из основополагающих законов вольного порта Лахарн. Если ты не собираешься причинить вред остальным гостям и мирным жителям, то можешь проходить, даже если у тебя на борту корабля лежит пятьсот тонн сжиженного нервно-паралитического газа.
- Добро пожаловать в Лохарн, - во главе четырех вооруженных дронов и двух солдат в защитных костюмах, стоял офицер в форме службы безопасности. Лахарн никогда не страдал такими вещами, как расизм или шовинизм, поэтому встретить тут можно было практически кого угодно. В этот раз офицером оказался представитель гуманоидной расы схорнов, высоких и стройных существ, с гибкими трехпалыми руками и ногами с коленями, выгнутыми в другую сторону, чем у людей. Лица у них совершенно не походили на человеческие. По паре небольших, круглых глаз с каждой стороны прятались в многочисленных складках кожи, но при этом центр лица был идеально гладким, только три небольших щели вместо носа. Да челюсть, где вместо зубов были жесткие жевательные пластины, не прикрытые губами. Сфокусировав все четыре глаза на Севереде, офицер поинтересовался, - Везете ли предметы или товары, внесенные в черный список?
- Только я и мои люди, - развел руками Северед, - больше ничего на корабле нет. Мы здесь остановились размяться и закупить топливо и снаряжение. Больше ничего не собираемся делать.
- Тогда приятно вам провести время, - кивнул офицер, - сколько примерно времени собираетесь здесь простоять?
- Не больше пары дней. Если представится возможность, проведем чуть дольше. Надеюсь, у нас есть такая возможность?
- Конечно. У нас достаточно свободных шлюзов, чтобы не беспокоить вас по меньшей мере, месяц. Больше не смею вас задерживать, - офицер откланялся и покинул Севереда.
Сам капитан простоял возле шлюза чуть подольше, решив посмотреть, сколько людей из экипажа решат покинуть корабль, пока есть такая возможность. В город отправились практически все, за исключением нескольких человек из дежурной вахты.
Портовый район начинался сразу за дверьми пристани. На одной стороне жуткие, покрытые многолетней грязью и копотью грузовые роботы разгружали товары челноков с кораблей, а прямо напротив них уже блистали вывесками самые различные забегаловки. Некоторые из таких, на редкость дешевые и паршивые, где рисковал задержаться только совсем бедный матрос или опустившийся наркоман, размещались прямо в пустых старых грузовых контейнерах, одном или нескольких, поставленных один на другой. Порт был втиснут в развалины старого мегаполиса, и во время застройки не очень смотрели на эстетическую часть архитектуры, убирая лишь только то, что мешается. Потому кое-где еще торчали ржавые фонарные столбы, заклеенные самыми разнообразными объявлениями, какие-то указатели, на которых все равно уже ничего нельзя было разобрать, остатки старых тротуаров или даже остовы древних машин. В некоторых из них, порой лежавших прямо посреди старой дороги, тоже открылись лавочки, с товаром самого сомнительного вида. Чаще всего там торговали мелкие дельцы наркотой, собирая вокруг себя каких-то нищебродов, набравших на дозу, чтобы хоть на полчаса забыться от собственного мерзкого состояния души и тела. Если у одной из таких Северед углядел бы своего матроса, то в жизни больше не пустил обратно на свой корабль.
Чем дальше от шума пристаней, тем больше и богаче становились различные бордели, кабаре и клубы, тем меньше попадалось нищих, которых охранные дроны, начинавшие появляться на улицах, выгоняли обратно в бедные районы. Тем больше становились деньги, которые сюда вкладывали хозяева, а посетители, наоборот, выкладывали на прилавки.
- Слышь, мужик, - к капитану, спокойно шедшему по улице, прицепился уличный делец, в видавшем виды плаще с длинными полами, - ты, гляжу, при деньгах. Оттянуться не хочешь? У меня травка тут первый сорт. Контрабандный товар.
- Пошел вон, - процедил Северед, удостоив наркодельца одни беглым взглядом, - Еще раз тебя увижу, прострелю колено. Понятно объясняю?
- Понятно, чего еще говорить, - сразу тот ретировался, поняв, что нашел не того клиента. Северед уже сталкивался с подобными "ходоками", как их здесь называли. И они очень редко предлагали настоящий товар, больше специализируясь на новеньких. Их травка действительно сбивала с ног, но пока клиент валялся без сознания, разглядывая свои наркотические бредни, такой "ходок" успевал обчистить все его карманы, или даже куда-нибудь утащить. Ходят истории о целых общинах бомжей, загнанных в остатки канализации мегаполиса, нищих и без шанса выбраться. Такие не гнушались даже человечиной, если такое блюдо попадалось.
Сам Северед уже знал, куда ему надо идти. Надо было навестить одного старого друга, который ему успел крупно задолжать, но теперь, вероятнее всего, уже успел благополучно забыть об этом, с легкой душой похоронив своего приятеля на скалах Саальта, вместе с кораблем. Только до него еще следовало добраться, а начинать поиски означало дернуть за ту ниточку, которой повязаны очень многие. И значит, известить всех, что он вернулся.
Капитан чуть улыбнулся. Может, не стоит тратить время и силы на то, чтобы самому найти бывших работодателей, а дать знать им о себе и чуть подождать, пока сами к нему не придут. Не самый плохой из всех возможных вариантов. Может, стоит даже и попробовать. Он подтянулся и направился к выделявшему даже на общем фоне зданию. Раньше это было, наверное, каким-нибудь торговым центром или даже общественным местом, где люди собирались, чтобы отдохнуть от повседневной суеты. Высотой почти в десять этажей, с огромным куполом вместо обычной крыши, наверху которого раньше была смотровая площадка, а сейчас установили целую крепость, скорострельные орудия которой были направлены вниз, на улицы с людьми, как грозное предупреждение всем и каждому.
Огромные, почти во всю стену, витрины из кристаллического стекла, теперь не такого яркого, а захватанного руками и заляпанного грязью, были в основном закрыты занавесками и прочными решетками. Остававшиеся открытыми окна на первом этаже позволяли заглянуть мельком в этот мирок для избранных, куда пускали далеко не всех. Когда-то у Севереда был возможность посещать это место, но сохранилась ли она теперь, еще не знал.
Охранниками у входа было четыре мутанта, чьи предки когда-то в прошлом бывшие людьми. Только теперь их потомки слишком сильно изменились, чтобы и к ним использовать этот термин. Перекаченные, с настолько раздувшимися мышцами, что местами кожа лопалась, непропорционально маленькой головой, почти без признаков лба, и дебильным выражением лица, одетые в металлическую броню прямо на голое тело, а в руках держали увесистые дубины из камня или металла. Из-за крайне низкого уровня интеллекта им нельзя было доверять даже самые простые вещи. При этом же их отлично тренировали, заставляя во всем слушаться своего командира, бывшего для них ничем иным, как хозяином, абсолютным и непререкаемым. Если он говорил идти и прыгать с обрыва, то мутант с радостью бежал выполнять такой приказ.
Их хозяин, уже немолодой тратиан, одетый в добротный костюм из кожи варанов и перепоясанный оружейным ремнем с двумя пистолетами, стоял чуть позади, сложив руки на груди. Тритианы мало чем отличались от обычных людей, кроме глаз без зрачков и четырехпалых ладоней. Больше отличия были внутренние, но Северед никогда не занимался препарированием, а потому такие особенности его совершенно не интересовали.
Пропускали внутрь только избранных. Тех людей, у которых были при себе разрешения на вход или членство клана. Всех остальных задерживали еще у дверей, в довольно грубой форме сообщая, что прохода нет и лучше развернуться, пока не обошлись более грубыми методами.
Закутавшись в камзол поглубже, и подняв воротник, Северед протолкнулся сквозь толпу обычных зевак, постоянно собиравшихся здесь в слабой надежде найти возможность пробраться внутрь, и подошел ближе к входу. Один из охранников, угрожающе покачивая дубиной, больше похожей на вырванный из стены кусок арматуры с оставшимися на нем кусками бетона, преградил Эдварду путь. Зачем ему вообще нужна была дубина, не совсем понятно, поскольку запах, исходящий от него, сбивал с ног не хуже любого оружия.
- Хотите пройти, господин? - заметил его тритиан, отвернувшись от списка разрешенных лиц, - извините, но данное заведение для весьма узкого круга лиц.
- Я думаю, что вхожу в этот круг, Сантис, - спокойно сказал Северед, опустив воротник, давая разглядеть свое лицо и вспомнить, кто он такой, - думаю, мое появление не должно тебя удивлять.
- Ээээ... - тритианец сразу замялся. Капитана корсаров он помнил хорошо, в лицо, раньше даже не спрашивая жетона клана для входа, но никаких известий о нем не было очень долго. Его даже успели вычеркнуть из списков и официально записать в покойники, как неожиданно воскреснул перед дверьми одного из мест собраний клана и требует пропуска. С одной стороны, в клане уже не числится, а значит, не имеет на это права, но с другой, его оттуда не выгоняли, а просто похоронили. А имеют ли право на восстановление пропавшие без вести и вычеркнутые за давностью лет капитаны, никто не знал. Таких прецедентов еще не было.
- В первый раз на моей памяти ты мямлишь, - сказал Северед, - ты дашь мне пройти или же так и будешь дожидаться, пока я здесь помру от старости?
- Нет, конечно, - нашелся тритианец, - а в клане уже известно, что вы вернулись или вас так еще и считают погибшим?
- Откуда я знаю?! - справедливо возмутился Северед, - Вы ведь не устраивайте здесь информаториев "по интересующим вас вопросам". Или мне прикажешь спрашивать разрешения у тех уличных торгашей, что вы держите? И прежние связи все равно уже не действительны. Просто пропусти меня внутрь, чтобы я мог, наконец, о себе сообщить!
- Конечно, капитан, - закивал тритианец, - с возвращением!
- И тебя чтобы так же встречали, - пробурчал Северед, проходя мимо. Сантиса потому и поставили командовать этими мутантами, поскольку ни на что серьезное у него смелости не хватало. Говорили, он был одним из родственников кого-то из высших членов клана, потому до сих пор еще где-то держался за не очень сложные занятия и не вылетел, как полагается, со свистом. К капитанам корсаров, входящих в клан всегда относился с мягкостью и неким своеобразным уважением, по большей части состоящим из зависти, поскольку сам всегда хотел стать таким, но никто не решался доверить ему корабль. С теми же, кто зависел от него, был ненормально жесток и не упускал случая поиздеваться. Напоминал чем-то Респира, виденного в Тристане, только гораздо более податливого и контролируемого.
Внутри здание разительно отличалось от того, как выглядело снаружи. Хоть и снаружи поражало своими размерами, но не так сильно отличалось от всего остального, такое же грязное и старое, как и все остальное. Однако на самом деле за такой серой и невыразительной оболочкой скрывались поистине королевские хоромы. Пол из мрамора, выложенные панелями стены, на которых висели в резных рамках картины и стилизованные под старые лампы светильники. Столы, закрытые свежими и чистыми скатертями, вокруг которых были расставлены мягкие диваны и кресла. С потолка свисали огромные люстры на сотни свечей. Огромный бар в центре помещения, с не меньшим выбором напитков, способных угодить даже самый самому привередливому из посетителей. На сцене сейчас никто не выступал, только оркестр наигрывал мелодии из ныне популярных. Молодые официантки с рабскими ошейниками разносили меню и заказы. Было немноголюдно, но здесь никогда и не бывало толп веселящегося народа.
Северед, отстранив уже подошедшую с меню официантку, сразу направился к лестнице на второй этаж. Ее охраняли, но здесь все эти посты тоже были больше номинальными. Если тебя пропустили внутрь, то все могли быть уверены, что ничего вредного для клана ты делать не собираешься. На второй этаж вход был разрешен всем посетителям, только для того, чтобы подняться еще выше, была нужна уже очень веская причина, и то все равно мог далеко не каждый пройти.
Коридор на втором этаже был отделан еще богаче. Он вел к залу для азартных игр, а если повернуть направо, то вышел бы в кабаре. Когда-то здесь были отдельные магазинчики, вынужденные соседствовать друг с другом, но теперь здесь все перестроили, поставив панельные стены, с обоями из бархатистого материала, и деревянной обивкой понизу. Висели небольшие лампы, освещавшие коридор мягким светом, а на полу был настоящий ковер. Эдвард уверенно прошел в кабаре, где сейчас всего для нескольких гостей разыгрывалось представление, и поднялся по винтовой лестнице на галерею, где практически не было народу, только за столиком в углу сидел уже изрядно подвыпивший богатей, лапавший сразу двух девушек.
Искомый человек, как Эдвард и рассчитывал, сидел за стойкой бара, лениво цедя из бутылки какую-то гадость в свой стакан. За то время, пока Северед отсутствовал, он кажется, стал только еще толще. Жирные бока свисали со всех сторон стула, а его любимая кожаная куртка уже не застегивалась даже на животе.
- Калахера, подогретого, с тмином, - сказал Северед рабыне, стоявшей за барной стойкой. Лично он считал, что подобными делами должен заниматься автомат или человек, который специально тренировался для подобной работы, но не молодая девушка из какой-то небесами забытой деревушки, разграбленной работорговцами, поставленная сюда только из-за вкусов начальства. Однако, спорить не собирался, главное, чтобы сделало все как надо. Конкретно эта девчонка была еще совсем новенькая, даже страх в глазах не успел исчезнуть. Лишь только нервно кивнула, услышав заказ, и тут же бросилась его выполнять, естественно, перепутав стаканы.
- Только один человек из всех, кого я знал, может заказать подобную дрянь, - толстяк отвернулся от сцены и облокотился на стойку так, что она затрещала. Даже не посмотрел на капитана, углубившись в свои мысли, - отличный был мужик, не смотря на то, что не знал, для чего мы здесь живем. Жаль только, что сдох ни за что.
- Никогда не хорони человека, пока лично не увидишь его труп, - заметил Северед, - может, и ошибаются злые языки, говоря, что он мертв.
- Так его уже пять лет здесь не было. А раньше постоянно появлялся... - только теперь толстяк повернулся в его сторону. И подавился на середине предложения, разобрав, с кем же сейчас разговаривал, - Северед? Ты же помер!
- А я и не знал! - театрально удивился капитан, - и что же мне теперь делать? Пойти и повесится? Или что-нибудь интереснее предложишь?
- Вечно у тебя чувство юмора неправильное! - обрадовался толстяк и попытался обнять Севереда, но у того не было никакого желания быть впечатанным в эту давно не мытую кучу жира, поэтому довольно ловко вывернулся. Не обратив на это никакого внимания, толстяк продолжил, - А ты изменился! Какой-то более суровый стал.
- Жизнь проучила, - кивнул Северед, - а ты, как я погляжу, все такой же жадный и похотливый жирдяй, что и раньше. Поправился, как видно? И как, все так же мучаешь бедных девочек своими приставаниями, что и раньше?
- Это моя слабость, ты же знаешь, - сокрушенно развел тот руками, - и не могу сказать, что так уж они и мучаются со мной.
- Мне-то не заливай, - отрезал Северед, - давай, рассказывай, что сейчас здесь происходит, пока я куда-нибудь не вляпался. Чувствую, тут успело немало поменяться за то время, что здесь отсутствовал. Даже чтобы сюда войти, пришлось спорить.
- Ты же знаешь, что здесь ничего не бывает бесплатно, а уж тем более, такая вещь, как информация. Она ведь, как сам знаешь, вещь бесценная. Кто ей владеет, тот правит миром, - толстяк театральным жестом развел руками, - хотя тебе, как старому другу, сделаю скидку. Надеюсь, ты оценишь.
- Конечно, оценю, - согласился Северед, - даже еще прибавлю. Например, старые долги, о которых мы теперь так быстро забываем. Или ты здесь настолько спился, что уже и то, что вместо чести у тебя было, забыл на дне стакана?
- А вот ты все помнишь, - укоризненно покачал толстяк толстым пальцем, больше похожим на разваренную сардельку, - и ни о чем никогда не забываешь. Ладно, так и быть, введу тебя в курс дела по доброте душевной. Сейчас наш клан еще держится, но вряд ли это продлиться еще долго. Для тебя ведь новостью будет, что Бальтор скончался?
- Что? - Северед, только поднесший стакан к губам, поставил его на место, - Как скончался? Такие люди ведь сами по себе из жизни не уходят. Или я уже совсем отстал от жизни?
- Ну, официальная причина смерти, про какую сказали, сердечный приступ, - пожал толстяк плечами, - но только ты, скорее всего, прав. Не думаю, что приступ может случится после того, как тебе в еду яда насыпали. Вслух об этом не говорят, но Селафир как-то здесь напился и принялся болтать о чем не следует. Так вот, он и тявкнул, что у нашего прежнего хозяина, когда нашли в кровати, все лицо почернело и язык наружу. Это сикилийский яд, он парализует гортань и человек задыхается. В любом случае, отравил его кто-то из своих, потому что вся пища всегда проходит через дегустаторов, а они, на удивление, все живы и здоровы. Так что, сам думай, какой тут приступ.
- И кто теперь во главе? - поинтересовался Северед, мысленно чертыхнувшись. Бальтор хотя бы знал, что он существует на этом свете, с ним можно было поговорить. А, в зависимости, кто сейчас у власти, факт его смерти мог вызвать большие проблемы.
- Да фактически те же, что и прежде. Старший сынок, как ты помнишь, краса и гордость папаши, так и не вернулся из Треугольника, а младшему стоило родиться девочкой, с его характером. Вот его теперь и поставили главным. А за спиной у него теперь вся старая компания. Бальтор их крепко держал, а теперь они его сынком крутят, как хотят, да делят наследство. Пока грызутся друг с другом, другие кланы начинают нас постепенно вытеснять с улиц. Мы все еще во главе, но такими темпами через пару месяцев уже ничего не останется. Сейчас самые большие интриги крутит Зиновил, он вообще хочет сдвинуть сынка Бальтора и самому напрямую командовать, но другие против, поскольку им самим так управлять не получится. Боюсь я, что клан вообще может разделиться.
- Знаешь, не первые и не последние тогда будем, кого разодрали внутренние дрязги, - сказал Северед, - когда сильный лидер уходит, остальные начинают крушить все, что он построил. Это, считай, закон.
- Звучит почти как тост, - улыбнулся толстяк.
- Потом бухать будешь, - не поддержал его корсар, даже не подняв свой стакан, - Давай дальше, что еще есть интересного?
- Ну, дальше в основном последствия. Мы отступаем по всем фронтам. Так, клан Абальдира уже забрал у нас пристань В-5, которую Бальтор захватил чуть ли не в начале своего правления. А Союз промышленников уже собирает коалицию, чтобы вообще подвинуть кланы корсаров с пристани. Боюсь я, что многие могут к ним теперь переметнуться. Нам ведь больше нет, вокруг кого группироваться. Эмиральда та же чуть ли не в открытую кричит, что Бальтор подмял под себя почти всю торговлю сталью. Ее люди чуть ли не каждую неделю грабят наши караваны, пока Зиновил и другие науськивают друг на друга верные отряды наемников. К тому же в последнее время у нас все больше проблем с каннибалами.
- А эти-то каким боком могут здесь мешать? - удивился Северед, - еще, помню, когда совсем зеленым пацаном был, на них ради развлечения охоты устраивали. Хотя, шуткой это было опасной. Стоит отбиться от группы, живьем съедят.
- Вот в том и беда. Они там под землей совсем, наверное, оголодали, теперь на улицы лезут. Даже охранные дроны не помогают. Все проходы и люки, какие нашли, мы, конечно, запечатываем, но они все равно лезут, как крысы. Пока, в основном, всякую рвань и пьянь утаскивают, но люди постепенно начинают нервничать. По улицам уже опасно ходить становится.
- Я и не заметил, - пожал плечами Северед, - такой же бардак, какой и обычно.
- Это потому что по центральным улицам шел. А вот где народа мало, так уже меньше, чем втроем, ходить небезопасно. И шпаны, конечно, всякой хватает, но эти хотя бы просто грабят, живым отпускают. А быть съеденным... на это никто не согласится. Так что вот такие дела.
- А кто из корсаров сейчас здесь? - спросил Северед, - из тех, кого мне не противно видеть, разумеется. И, кстати, как у нового начальства отношение к старой гвардии? Ну, ты понимаешь.
- Да никак, - толстяк потряс подбородком, - на корсаров теперь смотрят как на бездонный мешок с деньгами. Естественно, в первую очередь требуют с таких, кто действительно делом занимается, как ты в свое время, а не всяким курокрадством. Казна клана стремительно пустеет, а кроме как рейдов, новых источников дохода не предвидится. Кое-кто уже плюнул на это дело и бросил все, сейчас уже как одиночки курсируют. В основном, как раз твои старые товарищи. О них даже не спрашивай, никогда не известно, когда вернуться и откуда прилетят. А из тех, что в клане еще, здесь только Вистрид, но думаю, с ним тебе не очень хочется здороваться.
- С этим работорговцем? - переспросил Северед, - даже не подумаю. Я и так уже обещал ему при встрече морду набить, за его хамские выходки. А что, все остальные в рейдировании?
- Представь себе, да. Парням не дают ни секунды покоя. Стоит только прилететь, как из корабля выгружают все, что привезли, даже процент с добычи урезали, и тут же гонят на новый рейд. Типо, очень мало, сколько привез, нужды клана не окупает.
- Такими темпами они долго у власти не простоят, - заметил Северед, - корсары, конечно, народ терпеливый, перелеты приучают, но долго на себе, как на волах, ездить не позволят. Я бы лично не позволил.
- Вот к этому все и идет. А другие кланы только и ждут, когда мы тут друг с другом сцепимся по-настоящему. И готовятся разорвать нас на части, как только ослабнем достаточно. Не в самое лучшее время для клана ты вернулся.
- Вижу, тебя самого не очень беспокоит такое положение дел, - сказал капитан, все-таки добравшись до своего заказа, - не видно, чтобы ты готовился к чему-то особенному. Как всегда, сидишь и распиваешь все подряд, в перерывах между своими домогательствами к каждой юбке.
- А что я? - толстяк улыбнулся во весь рот, - я к политике никакого дела не имею, и на меня никто не смотрит. Придет новый хозяин, я буду верно служить и ему. Мой мир, который хочу видеть, ограничивается этими стенами, больше мне ничего не интересно и не нужно, если честно сказать. Вот какая мне будет польза, если сейчас ввяжусь в эти дрязги? Никакой, одни только проблемы.
- Как всегда, - кивнул Северед, - ладно, теперь у меня к тебе только один вопрос остался. Где сейчас Виктория?
- Викуся? Эээ, брат... - сразу заерзал толстяк, почувствовав себя неуютно, - о ком вспомнил. Раньше надо было об этом думать.
- Что значит, раньше? - посуровел Северед, - с ней что-то случилось? Или это уже твоих рук дело? Не так уж много времени прошло, чтобы она померла со старости или слишком постарела, чтобы здесь ее держать.
- Не то, чтобы постарела... - протянул толстяк, - сам же знаешь, она наполовину эльфийка, такие очень долго не стареют. Тут в другом проблема...
- Так в чем проблема?! - Северед схватил толстяка за шиворот и резко подтянул к себе, так что тот чуть не свалился со стула. Всяческое дружелюбное отношение между ними исчезло, словно его никогда и не было. Хоть и дружбы, как таковой, тоже никогда не было. Не было повода враждовать. А вот сейчас, кажется, такой повод нашелся. И положение было явно не в пользу толстяка, ни разу за свою беззаботную жизнь толком не пускавшего в ход кулаки.
- Продал я ее, - залепетал тот, стараясь удержаться на стуле, - сам знаешь, это не простая девчонка, эльфов уже сколько лет никто не видел. А я, дурак, сболтнул случайно, какая здесь редкость выступает. Сам подумай, мне ведь надо, чтобы здесь народа побольше было.
- Продал?! - Северед даже ушам своим не поверил. Не зная, как еще выплеснуть свою досаду, он со всей силы треснул своего собеседника лицом об барную стайку, так что поставленные стаканы полетели в стороны. Девушка испуганно отшатнулась, не зная, как себя вести, но корсару было не до нее. Весь мир сейчас был только вокруг этой кучи жира, бесхребетной и жадной до любой наживы, - Мразь ты последняя! Сколько раз я предлагал тебе то же самое! Но каждый раз ты находил повод мне отказать! А стоило мне исчезнуть, как ты сбагрил ее первому же попавшемуся уроду! Зачем ты так поступил? Сколько он тебе заплатил?
- Да не хотел я ее продавать! - прохрипел он, - вообще повезло, что за нее вообще деньги получилось выбить. Просто приказали отдать ее.
- Кому?! - Северед выбил из-под него стул и свалил толстяка на пол. Тот, размазывая кровь из разбитого носа, даже не пытался сопротивляться. Уже успел выучить, что корсару сопротивляться не стоит, он только злее от такого становится. Со своими габаритами мог разве только весом задавить, но сил, как таковых, у него почти не было, в то время как корсар отлично знал, куда надо бить, чтобы было больнее и так, чтобы уже никогда человек не смог оправится.
- Харакин ее забрал! - промямлил, стараясь закрыть руками лицо. Смотреть на Севереда ему было страшно. В таком состоянии он ведь мог его и до смерти забить, не смотря на всю охрану. Капитан был довольно воспитанным, даже начитанным, но никто и никогда не мог обвинить его в такой вещи, как доброта или умение прощать. Такие вещи вообще ни для кого из выживших на Лахарне не характерны. Ему самому такое тоже никто не мог поставить в вину.
- Проклятое небо! - выдохнул Северед и еще раз, больше для отвода души, с силой впечатал жирную морду толстяка в стойку бара. Не зная, как еще выплеснуть свою досаду, он отпустил его и сел обратно на стул, с мрачным видом наблюдая, как толстяк, шлепая губами, пытается вытереть разбитое лицо и утереть кровь.
- Северед, ты же знаешь... я не хотел... - толстяк, довольный, что так легко отделался, почувствовал слабину. Били его не в первый и, увы, далеко не в последний раз. Даже к такому можно привыкнуть, особенно, если при этом не стараются тебя убить. А то, что мог сделать такой капитан, как Северед, знал не понаслышке. Самому несколько раз, когда еще молодые были, приходилось видеть, как он разбирается со своими противниками. И не только на кулаках.
- Заткнись, пока не помог, - устало велел Северед, в душе которого сейчас совершенно непонятно, что происходило. Он не любил Викторию, до этого дело не доходило, но, в тоже время, уже успел как-то привязаться к ней. Даже пытался ее выкупить, хотя это дело было заранее обречено на провал. Такую редкую и, без всякого сомнения, очень ценную рабыню, не продали бы даже за гораздо большие деньги, чем те, что он мог предложить. Вот так приходилось платить каждый раз, чтобы снова увидеться с ней. И теперь, возвращаясь, узнает, что ее продали, - Ты извлек выгоду даже из смерти родной матери, если бы была возможность. Удавишься за любую монетку. Будто я тебя не знаю.
- Капитан... Серьезно. Не хотел ее продавать. Она куда больше денег приносила, чем те, что за нее дали. Да и знал я, что вернется один из моих самых любимых клиентов. Без тебя здесь гораздо скучнее было. Только не мог я отказать. Жить еще хотелось. Жизнь, знаешь ли, такая штука, которая гораздо ценнее всего, что можно предложить. И она у меня одна. Второй не будет.
- Если бы я посчитал, что ты продал ее по доброй воле, то ты уже валялся с простреленным горлом, - процедил Северед, снова взяв стакан со стойки. На него, по счастью, кровь не брызнула. Отглотнув немного, он посмотрел на своего приятеля, - Говоришь, Харакин ее забрал? Он ведь из нашего... черт, никак не могу привыкнуть, что уже не часть клана. Так он из этого же клана? В чем смысл?
- Себе, лично. Только в этом и смысл, - толстяк попытался сесть, но стул свалился. Решив не утруждаться, просто прислонился к стойке, - ты же его знаешь. Вернее, знал. Он сейчас здорово в гору пошел, все к самым вершинам подбирается. И, естественно, хочет, чтобы у него было все лучшее. Он меня пригрозил распять прямо на площади, если я ее не продам. Считает, что ему все можно. И, самое страшное, все другие тоже так считают. Вот и творит, что хочет.
- А прижать его не пробовали? - почти лениво осведомился Северед. Настроение резко упало, до самого прескверного, и даже исправлять его не хотелось, - Быть не может, чтобы всем уж так и нравилось, когда только один всем командовал. И чтобы другие члены тоже ничем не возмущались.
- Все остальные держаться в стороне. Да и он не такой уж дурак, дальше своей территории не суется. Один раз, правда, рыпнулся. Своих наемников отправил один притон под себя подмять, с соседней территории. Да их там так встретили, что весь Лахарн эту канонаду слышал. Прилетел тогда сюда, весь в пене, требовал начать войну против своих противников, дескать, они, отправив его восвояси, дали пощечину всему клану. Сорвиголовы здесь, естественно, тоже были, дай только повод за пушку схватится. Действительно, все дело чуть до натурального побоища не дошло, хорошо хоть, наверху все это на корню прирезали. Сказали, что любой, кто сейчас Харакина поддержит, может сюда не возвращаться. А он сам или остынет, или получит пулю в голову. Так что дело замяли.
- Мне нужно к главе клана, - сказал Северед, - чем быстрее, тем лучше. Кто бы там сейчас не стоял. Только не к номинальному, а к настоящему. И желательно, минуя всю эту показную бутафорию.
- Извини, но тут я уже ничем тебе помочь не могу, - пожал плечами толстяк, - ты и сам уже такого шороху навел, когда сюда явился без всякого прикрытия. Могу поспорить на свою честь, Сантис уже доложил по цепочке, что ты снова объявился. И сильно сомневаюсь, что ждут тебя с распростертыми объятиями. Если только соглашаться будешь на все подряд, только тогда, наверное, не тронут.
- Ты издеваешься? Да? - выгнул бровь корсар, - На все соглашаться? Еще одна ездовая собачка им понадобилась, видите ли. Я в этой вашей каше, в какую клан превратился, долго бултыхаться не собираюсь. Мне только надо закончить пару старых дел, тогда и уберусь отсюда.
- Северед, ты же мне друг? - улыбнулся толстяк, - Я как другу говорю, они из тебя все жилы вытянут. На куски порежут, если не согласишься. Ты думаешь, что тебя так легко отпустят? Ты сам видел наши правила в действии. Они работают только когда устраивают тех, кто всем заправляет. И их игнорируют, когда хотят сделать по-своему. Тебя пять лет не было, за один твой должок процентов грабежа будут мучить, пока не сдашься.
- Они меня бросили умирать на Саальте, среди обломков моего корабля. И за пять лет ни одна гадина даже не попыталась разузнать, жив ли я или мои люди. Ты хоть помнишь, каково это, каждый день жить как последний, перебиваться тем, что удалось вырвать. Мы даже не могли себе на хлеб заработать, за голову корсара во время войны там такую цену назначали, что последний бомж был готов рискнуть тем, что еще у него оставалось, ради этой награды. А теперь, значит, я за все это еще и платить им должен? И что еще сделать? Ботинки вылизать?
- Надо будет, будешь и ботинки лизать, - сказал, еще даже не дойдя до конца лестницы, Сантис. Он прямо весь светился. Вероятнее всего, ему и велели доставить Севереда на ковер в штаб-квартиру клана. Привести такого знаменитого капитана, к тому же, вероятно, в чем-то провинившегося, казалось ему очень важным делом, за которое потом должны очень хорошо наградить, - Капитан, времена меняются. И об этом надо помнить. Теперь у тебя уже нет столько прав, как раньше. Ты сейчас никто, и жизнь твоя тоже ничего не стоит.
- Сантис, ты осторожнее, - толстяк привстал и снова уселся на стул. И заметно побледнел, перескакивая взглядом с тритиана на корсара. Северед внимательно смотрел на своего будущего конвоира, не отвечая на его реплики. И, конечно, был далеко не в восторге, что приказали его отвести к главе клана такой мелкой пешке, которую даже никто всерьез не воспринимал. Это была не похвала для Сантиса, а прямое оскорбление капитану. Чтобы знал, где его место.
- Капитан, позвольте подняться и проследовать, куда скажу, - сказал Сантис, не в силах сдержать улыбку, полностью проигнорировав обращенные к нему слова, - если будете вести себя хорошо, то с вами ничего не случится. И, пожалуйста, не вынуждайте заставлять вас. Поверьте, это будет неприятно не только вам.
- Если ты пришел пригласить меня куда-то проехаться, - ответил Северед, - то для начала запомни одно простое правило вежливого тона. Не прячь за пазухой оружие, если хочешь выглядеть мирно.
- Ну ладно, признаю, - согласился Сантис и вытащил оттуда пистолет. Взяв его поудобнее, нацелил на Севереда, - мне действительно неохота вас уговаривать. И если не хотите получить в своем теле еще одно отверстие, следуйте вперед.
- Это, во-первых, - продолжил корсар, вставая со стула. Вид направленного ему в грудь пистолета ничуть не пугал. Пришлось пережить вещи куда более страшные, чем эта. Такое положение дел сейчас даже больше злило, чем пугало, - а во-вторых, у нас возникла одна небольшая проблема, с которой я не могу смириться.
- Неужели? - удивился Сантис, - И какая же?
- Ты поднял на меня оружие, - спокойно сказал Северед и обнажил шпагу.
Именно сейчас Сантису и следовало выстрелить. Даже со всей своей отточенной реакцией, капитан корсаров не смог бы увернуться от посланного грудь заряда. Только приказано было доставить его живым, потому и заколебался, не зная, как следует поступать, чтобы избежать наказания, таким образом дав Севереду пару секунд.
Сделав шаг влево и вперед, уходя с линии прицела, капитан наотмашь сделал выпад шпагой, заставив Сантиса отскочить, когда перед глазами, всего в какой-то паре сантиметров, пронеслось убийственной остроты лезвие. Только сейчас и нажал на спуск, но теперь уже перед стволом никого не было. Плазменный заряд пронесся рядом с Севередом, чуть опалив плечо, и попал в ряды бутылок за стойкой. Выпивка и осколки стекла полетели во все стороны. Рабыня успела только закричать, как в нее угодил второй заряд, выпущенный в спешке, когда Сантис просто давил на спуск, не отпуская пальца. Полностью снес всю верхнюю часть головы, оставив на стенке позади красный, чуть дымящийся ореол брызг.
Третий выстрел уже был более прицельным, но все равно, Сантис не мог толком стрелять, пытаясь увернуться от шпаги Севереда. А тот, напротив, точно знал, что делать. Сделав еще шаг вперед, он ударил шпагой сверху вниз, рассекая руку тритианца у самой кисти.
Заорав от страшной боли и схватившись за истекающий кровью обрубок, Сантис отшатнулся, зацепился ногой за стул и свалился на спину. Северед, пинком ноги оправив в сторону пистолет вместе с отрубленной кистью и пальцами, все еще державшимися за рукоятку, оглянулся по сторонам. На них обратили внимание, особенно когда стрелять стали, но, в принципе, подобные разборки были делом не таким уж и редким, а потому, в основном зале даже разбираться не стали, что случилось.
- Ты что делаешь? - зашипел тритиан, со страхом в глазах глядя снизу вверх на корсара, - Тебя ведь только за это на куски рвать будут. Медленно, маленькими частями, слушая, как ты орешь от боли. Ты сто раз успеешь пожалеть, что я сейчас промахнулся. Бросай оружие, если жить хочешь.
- Не в твоем положении сейчас ставить условия, - резонно заметил Северед, подойдя к нему и приставив шпагу к подбородку, - так же не в твоем положении сейчас мне угрожать. Обычные люди, кто может видеть действительное положение вещей, в таких случаях просят пощады или что-то в этом духе. Не факт, конечно, что их при этом пожалеют, но хотя бы соответствует ситуации.
- Ты же не собираешься... - уже куда менее твердым тоном прошептал Сантис, но договорить не успел. Махнув шпагой, Северед начисто срезал ему нижнюю челюсть. Даже не смог как следует закричать, кровь заливала глотку, превращая вопли боли в непонятное булькание. Попытался перевернуться, надеясь не захлебнуться собственной кровью, но Северед одним ударом в плечо пришпилил его шпагой к полу. Агония длилась недолго, вряд ли больше трех или четырех минут. Тритиан просто перестал дергаться, а глаза остекленели.
Вытерев шпагу о ближайшую скатерть, Северед повернулся к толстяку, в тихом ужасе ожидавшего продолжения и больше всего на свете боявшегося того, что сейчас наступит и его очередь. Даже охрана не шла, хотя он давил на "спасатель", маленький маячок у себя в кармане, без перерыва. Наверное, Сантис отключил, посчитав, что может среагировать на выстрелы. Вот как бывает, когда слишком на себя решил понадеяться. А может, потому, что боялся, будто он заступится за Севереда.
В любом случае, сейчас эта чертова роботизированная охрана не отвечала. А позвать простых, живых наемников, которые сидели этажом выше и сейчас наверняка опять распивали хозяйские запасы, хоть чем-то развлекая свое однообразное сидение в одной и той же комнате, он боялся. Их можно было вызвать только по рации, во избежание самых разных недоразумений, когда вызывали по всяким пустякам, вплоть до личных разборок, просто нажимая на кнопку. Необходимо четко сказать причину, по которой нужно вызвать. На все остальное подходили роботы.
- Убраться тут надо будет, - сказал Северед, убирая шпагу обратно в ножны, - он, похоже, перед смертью и обделаться успел. Трус несчастный. Ладно, думаю, перед входом меня целый кортеж ждет. Если все будет хорошо, еще свидимся.
Одним глотком выпив остаток содержимого стакана, капитан корсаров пошел к выходу, на прощание еще успев помахать рукой.