Аннотация: Даже победив в битве, барон Тристанский понимает, что война далеко не закончена. Перед ним встают вопросы, от ответов на которые зависит будущее.
Глава 4. Культ змеи.
Бои на верфи продолжались до следующего дня. Змеепоклонники, хоть и могли уже смело считать себя мертвыми, продолжали отчаянно сопротивляться войскам гарнизона, перешедшим в планомерное наступление. Не желая тратить жизни своих людей понапрасну, офицеры посчитались разумным использовать струйные огнеметы для зачистки помещений. Огнем полностью зачищались подвалы и подземные помещения, находившиеся в зоне боев или на участках, захваченных противником.
Спускаться туда было опасным делом, в узких коридорах и проходах среди лабиринтов труб и коммуникаций, основным видом боя становился индивидуальный рукопашный, а змеепоклонники в нем превосходили солдат гарнизона по всем показателям, виртуозно сражаясь как голыми руками, так и используя небольшие, остро отточенные клинки.
Лишь когда пламя выжигало помещение вместе со всеми прятавшимися там сектантами, солдаты спускались вниз, добивая чудом выживших после ачистки. Периодически совсем отчаявшиеся змеепоклонники переодевались в рабочие комбинезоны, притворяясь чудом выжившими работниками верфи, а потом со спины нападали на солдат. Хватило всего нескольких таких эпизодов, чтобы отряды зачистки начали бездумно расстреливать всех, кого находили, вне зависимости, во что кто был одет.
Змеепоклонники до последнего буквально зубами цеплялись за каждую пядь земли. Каждое здание, каждый перекресток, каждая комната превращалась в укрепленный пункт, даже в целую крепость, ощетинившуюся стволами. Такие укрепления, даже расстрелянные из артиллерии и разгромленные с воздуха, обязательно скрывали в себе еще несколько выживших, дожидавшихся, когда солдаты подойдут для проверки, после чего открывавших огонь на поражение. Чаще всего несколько секунд спустя их забрасывали гранатами.
Обезумевшие боевые роботы, которые вначале использовали как средство прорыва укреплений, теперь, кажется, вообще никому не подчинялись. Корветы в один из заходов сравняли с землей весь квартал, где засекли сигналы штаба управления, и роботы перестали получать приказы. Не отключившись окончательно, начали стрелять по всему, что движется, даже друг по другу, добавляя хлопот отрядам зачистки.
Последние организованные отряды змеепоклонников были оттеснены через заводские кварталы на пристани, где, среди разбитых кораблей, им устроили почти настоящую бойню. Даже не сближаясь для огневого контакта, войска гарнизона расстреливали зажатого на краю пропасти врага зажигательными снарядами или выбивали из укрытий танками "Бич", после расстреливая уцелевших из пулеметов. Никто в плен не сдавался, да и его сдачу измотанные и держащиеся только на одной верности клятве и чести солдаты вряд ли бы приняли. Последних врагов буквально сталкивали вниз с причалов, во тьму.
Только боевую тревогу после этого не сняли. Требовалось зачистить еще несколько кварталов, допросить тех выживших, кому посчастливилось уговорить солдат не добивать их, на предмет принадлежности к нападавшим, разобрать завалы, вынести тела. Очень много еще требовалось сделать. А работа на верфи была нужна уже сейчас. Каждый час простоя обходило баронату убытками. Райсор, приехавший на верфь из своего штаба в замке и контролировавший последние этапы операции, ломал себе голову по этому поводу.
Казна бароната была пуста, истощенная "Сакралом", а теперь еще стремительно уходила в минус, потому что большая часть заказчиков не согласиться признавать действительность простоев в производстве. Полученные деньги должны были бы сразу уйти на последние этапы работы над "Сакралом", так что его спуск тоже придется отложить.
***
Оперативный штаб переносили еще дважды, в зависимости от продвижения войск по верфи и освобождения недавно захваченных кварталов. Капитан Северед непосредственно руководил последними боями, порой даже собственным примером поднимая солдат в атаку. Эдварда он уговорил больше не влезать в бой, поскольку последние стычки уже не имели решающего значения, и рисковать жизнью барона не было нужды. В конце концов, согласившись с ним, Эдвард вернулся на "Вольф", где в тюремной камере его все еще дожидался пленник.
Никто не начинал допрос без барона, так как он хотел сам это видеть. Хотел сам понять, почему и ради чего столько жизней были принесены в жертву в этот день.
"Вольф" состыковался с одним из неповрежденных пирсов в торговой части верфей, где до сих пор стояло много неразгруженных товаров в огромных грузовых контейнерах, и даже несколько кораблей вольных торговцев, попавших в эту историю. Два были немного повреждены в результате обстрела со штурмовиков, но торговцам крупно повезло, что до этих причалов змеепоклонников не допустили, отбив все атаки буквально в паре кварталов отсюда. А так им теперь только оставалось сетовать на срыв всех сроков и надеяться, что убытки возместят власти.
Причал перед флагманом эскадры уже отгородили и расставили часовых, но Эдварда пропустили без всяких вопросов. Только внутри он смог перевести дух и переодеться.
Наконец-то избавившись от брони экзоскелета, основательно вымазанной в крови и копоти, Эдвард не без удовольствия умылся и перевязал несколько полученных царапин. Ни одна из них не выглядела как серьезное ранение, поэтому он не стал даже обращаться к врачам, у них и так хватало забот, гораздо более значимых, чем подобные мелочи.
Вернувшись на корабль, он решил переодеться во что-то более мирное, чем боевая броня. В шкафу в адмиральской каюте взял гражданский камзол с расшитой рубашкой. Высокие кожаные сапоги, взятые оттуда же, как и любая обувь на кораблях, были подкованы магнитными платинами, из-за чего цокали при каждом шаге. Надев чистую одежду, барон из всего оружия взял с собой лишь десятизарядный пистолет в аккуратной, больше декоративной, чем удобной, кобуре, а так же свою шпагу, с которой не привык расставаться.
Еще раз взглянув на себя в зеркало, Эдвард подумал, что не стоит в таком почти что положительном настроении приходить к пленнику. Допросы дело нечастое в Тристанском замке, но несколько инцидентов все же имели место. Детекторы лжи так и не оказались в состоянии действительно доказать, правду говорит человек или все же врет. Достаточно всего лишь нескольких психологических тренировок, чтобы обмануть любой прибор. А стресс так же основательно путает все показатели, мешая правду с ложь настолько, что уже не разберешь, где одно, а где другое. Так что самым надежным средством оставался обычный допрос.
В таких случаях нужно просто выбрасывать из себя все человеческое, забывать о том, что перед тобой тоже человек, разумное существо. На пленника надо смотреть как на кусок мяса, способный чувствовать разве что боль. Нельзя выдержать допрос, если смотреть на пленника, помня о его чувствах. А так это обычно и случается, когда один из допрашивающих в хорошем настроении. Нужно желать причинить боль, тогда ему будет страшно, тогда он сломается. В таком случае особенно эффективны групповые допросы, когда несколько извергов на глазах у остальных пленников издеваются над одним из их товарищей, вроде как чисто из удовольствия. Маленький секрет, что жертву всех пыток в этот момент настолько накачивают наркотиками, что боль практически не чувствуется. Это не для нее пытка, а для тех, кто на это смотрит. Больше всего на свете они будут бояться оказаться на месте этого человека, в роли живой куклы, которую методично и со вкусом превращают в инвалида, не способного даже моргнуть без посторонней помощи. Жаль, что такое не получится сделать только с одним пленником.
Эдвард потянулся, выходя из каюты. Может, пока стоит просто с ним пообщаться, посмотреть, что из себя представляет. Заодно, может быть, настроение и испортится, поскольку ничего хорошего от такого безумца ждать не стоило. А может быть, он еще чего-нибудь и сболтнет, не заметив. Сейчас была важна каждая крупица информации, которая только есть.
Тюремные камеры находились в самой глубине корабля, рядом с наиболее защищенными отсеками. Основная идея в том, что заключенные просто не смогут сбежать, даже если захотят, поскольку заблудятся в переплетениях коридоров, а так же, имеют очень большой шанс встретиться с охраной, которой здесь больше всего.
Для допросов там отвели специальное помещение, с гладкими стенами и полом. С весьма скудной меблировкой, состоящей всего из одного стола и нескольких металлических стульев. Все остальное, необходимое для допроса, вносилось и выносилось, чтобы не захламлять помещение, а так же чтобы минимизировать количество опасных предметов внутри, не создавая у пленников лишнего желания попытаться вырваться отсюда. На дальней стене помещения висело большое зеркало во всю стену, на самом деле отражавшее изображение только с одной стороны, а с другой, внутренней, бывшее простым стеклом. Армированный материал зеркала даже мог выдержать очередь из автомата. За ним располагалось еще одно помещение, уже для следователей, решивших понаблюдать за пленником, как один себя ведет. Порой в такие моменты они показывали то, что не стали бы делать во время допроса. И именно туда Эдвард и направился в первую очередь. Два флотских следователя, служивших на корабле, вместе со своими ассистентами поприветствовали его, стоило только войти.
- Ну что, приводите его, - кивнул Эдвард, - И вообще, как он себя вел?
- Да практически никак, господин, - сказал один из следователей, - мы думали, что будет буйствовать, как остальные. Все другие пленники словно с ума сошли, когда очнулись: на ограждение кидаются, пытаются до охраны дотянуться, визжат о том, как всем отомстят без разбора. Даже бить их пробовали, все равно никакого эффекта. Отдышатся и снова давай орать. А этот словно не из их компании. Спокойно сидит на одном месте, будто медитирует. И на охрану никак не реагирует. Господин, я многое уже успел повидать, когда в уголовном департаменте работал, так что могу сказать, что либо он уже со всем смирился, либо только к чему-то готовится.
- То, что он смирился, весьма сомнительно, - покачал головой Эдвард, - он на меня не произвел впечатления сломавшегося человека, когда его взял в плен. Такие скорее себе вены вскроют. Конкретно он до сих пор не пытается это сделать. Как можно объяснить такое поведение? Не думали, чем это связано?
- Он старший был, возможно, воспринимает все совсем иначе, чем его подчиненные, - сказал один из следователей, - И для него плен не то, что для остальных. Это только предположения... До сих пор он отказывается разговаривать.
- Все, что можно использовать как оружие, мы у него отобрали, - твердо сказал его товарищ, - разве только ногти не повыдергивали. Единственное, чего он сможет добиться при попытке к бегству, так только собственных побоев.
- Может, он считает, что его Великий Змей выручит своего верного слугу? - ухмыльнулся Эдвард, глядя сквозь стекло, как двое охранников, под прикрытием третьего, вооруженного автоматом, вводят пленника и усаживают его на стул. Бывший главарь сектантов был закован в кандалы на руках и ногах, а специальные крепления в полу, державшие цепи, не позволяли ему даже с места сдвинуться, - Такой ход мыслей возможен?
- У дикарей возможно все,- пожал плечами следователь, - я сам их практически никогда не видел, но даже если половина из того, что про них рассказывают, правда, то от них можно даже ожидать амулетов, останавливающих пули. В любом случае, сейчас это всего лишь предположения, потому что отказывается идти на контакт. К тому же мы уже получили сообщение, что на трофейном корабле нет никаких записей о полете. Они или все стерли или так и не удосужились записывать. Как итог, у нас нет ничего о них. Никто даже имени своего не назвал. Мы, правда, особо и не пытались узнавать такие мелочи.
- И правильно, - кивнул Эдвард, - жаль только, что он вряд ли во мне признает человека, взявшего его в плен. Без бронированного шлема не сумею вызвать у него нужные ассоциации. Ладно, охрану оставьте за дверью, а я все же с ним попытаюсь поговорить. Только все равно будьте готовы. Не знаю к чему, но лучше ко всему, что угодно. Так надежнее.
Прямой связи между помещениями не было, так что пришлось выходить обратно в коридор, огибать поворот и входить в ту же дверь, в какую самого пленника ввели пару минут назад. Он сам, правда, на скрип открывавшейся двери почти не отреагировал, только голову повернул. Посмотреть, кто еще решил скрасить его одиночество.
Эдвард прошел мимо и сел на стул напротив него. Пленник спокойно выдержал прямой взгляд барона и ответил так же, но тоже не добился ожидаемого успеха. Пришлось хозяину корабля первым нарушать молчание.
- Итак, тебе есть, что сказать? - глубоко вздохнув, спросил Эдвард, чувствуя, как сам напрягся против воли. Ничего не скажешь, этот человек производил впечатление даже просто сидя на одном месте. Наверное, он столько лет правил этими безжалостно обманутыми и развращенными идеей живого бога психами, что определенное поведение, как и уверенность в собственной значимости, у него уже отложилось в подсознании. И теперь просто не мог себя по-другому вести.
В простой серой робе арестанта, без своей одежды и жутковатого шлема оказался всего лишь простым человеком, только почти два метра ростом и гораздо шире в плечах самого барон. Эдварду тогда помог экзоскелет, а так, без брони, вряд ли бы смог одолеть подобного силача. Легче было бы просто застрелить.
Змеепоклонник даже не пошевелился, никак не отреагировав на его попытку начать разговор. Только глубоко вздохнул и выдохнул, даже не посмотрев на Эдварда. Мягко сказать, ожидаемая реакция, если судить по тому, что успели ему рассказать следователи. И все же к такому обращению барон не привык, тоже давно привыкнув, что все считают чуть ли не своей обязанностью продолжать разговор с ним, помня о его титуле и значении.
- Собираемся молчать? - спросил Эдвард, - И до каких пор это продлится? Знаю, ты меня понимаешь, на мостике уже успели сказать друг другу пару ласковых, так что не притворяйся глухонемым, не получится.
Вот теперь пленник пошевелился. Упоминание о разговоре на мостике свело к минимуму раздумья о том, кто с ним разговаривал. Свое значение для врага он уже успел понять, видно по тому, как себя держит.
Довольно легко прийти к такому выводу, если тебя сразу же не пристрелили и не засунули в биореактор, на фоне того, как обошлись со всей остальной командой. И логично, что допрашивать его будет не простой охранник, а кто-то более важный и значимый. Может, даже догадался, что сам барон пытается завязать с ним разговор. Все это могло и казаться глупыми размышлениями, но вот последнее упоминание заставило его призадуматься. Если с ним уже виделись на мостике, то это могло значить только одно.
- Ты был тем воином, что не дал мне погибнуть с честью? - спросил он словно нехотя, пристально посмотрев на Эдварда, - Ведь ты тогда был под тем доспехом?
- Начнем с того, что вопросы здесь задаю я, - растянулся в улыбке барон. Кажется, он сумел зацепить своего собеседника за живое. А это очень хорошо и даже полезно для продуктивного продолжения разговора. Главное в этом отношении не перегнуть палку, иначе можно обидеть слишком сильно и тогда он вообще перестанет говорить. Держать ровно на таком уровне, чтобы человек чувствовал себя обиженным, но при этом все время пытался восстановить свою честь, видел для этого путь, не понимая, что таким образом лишь выкладывает на стол, все, что знает.
- Однако, - сказал Эдвард после пулуминутной игры в гляделки, - если тебе это настолько важно, то тогда отвечу на твой вопрос. Назовем это авансом к дальнейшей дружеской беседе. Да, это я тот человек, что взял тебя живым. Не дал натворить тебе еще бед и продолжать зазря губить человеческие жизни.
- Ни одна жизнь, потраченная сегодня, не была погублена зря, - с вызовом ответил пленник. Тебе для него это уже было личным делом. Не сумев победить в бою, он теперь пытался выиграть словесную дуэль, доказать Эдварду его слишком незначительную роль в том, что происходит, - Великий Змей решил, что мы должны были пасть от рук непосвещенных, значит, в этом и состоял его план. Убивая нас, вы только приближали момент его торжества. Я буду стоять рядом с его троном, а ты падешь! - закончил он гордо и уставился на Эдварда, ожидая, что на такое можно сказать.
- Интересная теория, - Эдвард откинулся на спинку стула и спокойно выдержал взгляд дикаря, - Ты хочешь сказать, проигрываете вы или побеждаете, все равно выигрывает этот ваш Великий Змей? Неплохое оправдание, не находишь? Скажи, а зачем тогда нужно было ему, чтобы вас сегодня всех перебили? Чем могут ему помочь горы наваленных друг на друга тел последователей? Что в этом такого? Ты вообще хоть представляешь, сколько народа погибло сегодня?
- Пути Великого Змея закрыты для всех нас, простых смертных, - уверенно сказал пленник, - мы даже не пытаемся понять предназначение данных нам указаний. Лишь ревностно выполняем его волю, чтобы потом увидеть день его величия.
- Указаний? - Эдвард схватился за проскользнувшее слово, - Значит ли это, что вы получаете инструкции к действиям, что нужно и что ненужно делать? И кто вам их дает? Не ври мне, что сам Великий Змей. Ни за что не поверю, чтобы любой из всего пантеона богов, выдуманных или нет, снизошел до того, чтобы общаться по душам с каждым из своих верующих. Кто вам раздает эти указания?
- Нам говорят их наши жрецы. А им говорит сам Великий Змей. Значит, мы их слышим от самого нашего бога, хоть и чужими устами, - с нажимом сказал дикарь, словно требуя, чтобы в это поверили. Только так и никак иначе.
Эдвард слушал его, не зная, что и сказать в ответ. С одной стороны, человек, пробившийся к верхам власти, не мог не понять, что религия, какой бы она не была, так или иначе служит руководящей верхушке. Нет, даже не так: сама религия всегда представляет собой надежды людей, истово мечтающих о том, что где-то действительно есть мир лучше, чем видишь сейчас. Что все страдания будут оправданы, что люди вообще не зря живут на земле, а с какой-то целью. А вот уже те общественные институты, которые создает религия, они уже становятся под ярмо власти. Или сами становятся властью. Религия правит душой человека. И порой это даже гораздо важнее, чем все деньги и светские обещания лучшей жизни. Священник перед алтарем, жрец на капище, или колдун, пляшущий перед костром, дарят людям надежду, о которой не могут мечтать никакие политики. А это, наверное, самый дорогой товар. Религия дарует власть над душой человека. Такая возможность слишком заманчива, чтобы не позариться на нее ради корыстных целей. Именно с этого шага и начинается то, что одни назовут фанатизмом, а другие оболваниванием.
И все же, те, кто наверху, редко под это попадают, ведь сами и руководят таким процессом. А здесь такие фанатичные бредни из уст командира эскадры. Он ведь не может не знать, что этот Великий Змей всего лишь очередное страшное пугало, придуманное только для того, чтобы люди в него верили. Все равно как голограмма. Только гораздо больше по масштабам. Остается только понять, действительно ли он в это верит или всего лишь городит эту чушь только для того, чтобы Эдвард убедился, что имеет дело с очередным оболваненным дураком, из которого ничего не вытянешь. Пока еще можно продолжать разговор и еще немного поковыряться в его сознании. Пытки все равно никуда не денутся, если до них все же придется дойти.
- Что это такое вообще, ваш Великий Змей? - спросил Эдвард после раздумья, - Действительно какая-то змеюга гигантских размеров или что-нибудь более аморфное? Допустим, вы решили, что он реально существует. Есть какие-нибудь доказательства тому? Кроме, разумеется, ваших жрецов, способных еще и не такой бред придумать, лишь бы отвязаться от настоящей работы. Хоть кто-нибудь его видел?
- Ты настолько же глуп, как и все остальные непосвященные. Великий змей был всегда и он до сих пор с нами. Он везде и в то же время нигде. Нашими чувствами мы не может его увидеть или услышать. Лишь только душой, тем даром, что наградил каждого человека, даже самого загрубевшего в своем невежестве, мы может понять, что Змей действителен, как я или ты. Даже сейчас он рядом с нами, поддерживает меня и горюет о тебе, что ты не способен его услышать.
- Неужели? - Эдвард даже оглянулся, - И где он, по-твоему? И что же ты вообще раньше молчал, что твой бог на моем корабле? Ничего не подготовлено для встречи такой важной персоны. Уж простите нас, Ваша Божественность, - сказал в пустоту барон, - мы не подготовились, были слишком заняты последнее время, расстреливая ваших поклонников, - добавил он уже жестче, обращаясь к пленнику, - Перестань мне говорить всякие глупости. Кто вам дал наводку на Камские верфи? Зачем они вам сдались? И вообще, откуда вы прилетели? Про культ этого идиотского змея здесь слыхом не слыхивали. Вы не могли узнать это кроме как через вторые руки. Отвечай!
- Ты, в своей глупости и низости, даже не пытаешься понять, что творится вокруг тебя! - воскликнул пленник, - Неужели ты действительно веришь, что весь мир это только то, что вокруг тебя? Что нет ничего другого, более скрытого, но такого же реального, как это стол, за которым сидим? Великий Змей это все! Без его величия не было ничего, кроме бесконечной тьмы.
- Тьмы и с ним хватает, - жестко сказал Эдвард, оборвав пленника на середине мысли, - если ты не заметил. Мы все родились в мире, в котором нет естественного света. И выживаем только потому, что не признаем эту темноту как свою среду обитания. И дело тут не в твоем змее.
- Как раз в нем, - сказал пленник, - это одна из его великих заповедей. Вечных и неприкосновенных, в которых скрыт смысл нашего предначертанного пути. Мы дети света, бредущие во мраке в поисках своей цели. Мы должны хранить свет, иначе заплутаем в вечной тьме, как бессловесные создания, утратившие знания.
- Ты вообще хоть сам веришь в то, что говоришь? - удивился Эдвард, - Что же за изверг этот ваш Великий Змей, что засунул свои создания в ту дыру, которую им теперь приходится называть своим домом? Или он от скуки это наделал, решив развлечься на недельке и посмотреть, как люди будут копошиться среди развалин, пытаясь не сдохнуть и не пойти на корм каким-нибудь тварям, которых даже в бреду не выдумаешь. И все же не о том речь. Что бы ни было с этим змеем, изволь мне разъяснить, какого дьявола вы напали на верфи? Что там понадобилось вашему змею?
- Великий змей создал детей света в мире тьмы, чтобы они нашли тот путь, которым не смогли пройти все другие. В этом смысл его творения.
- Да прекрати ты уже болтать про своего Змея! - рявкнул Эдвард, уже не в силах выслушивать этот фанатичный бред. Кажется, пленник действительно верил во все это. У него даже лицо светлело, когда начинал говорить, а голос становился как у учителя, говорящего с маленьким ребенком. Только теперь начала вырисовываться вся пирамида контроля этих сектантов. Это не глава, а такой же обманутый болван, как и все те рядовые бойцы, бросающиеся на пулеметы в твердой уверенности, что Змей защитит их от снарядов, и даже не обращающие внимания на груды тел мертвых товарищей. Он действительно верил в существование этого бога, а значит, дальнейшие расспросы по этой теме просто вели в никуда. Придется тогда давить на реальность, а не на обобщенные разговоры.
- Он не мой, - почти обиженно сказал пленник, - Он в каждом человеке, вне зависимости от того, хочет он этого или нет.
- Человек сам решает, что будет у него внутри, - отрезал Эдвард, - И сам выбирает, во что ему верить, вне зависимости от всяких пресмыкающихся. Отвечай, зачем вы напали на Камские верфи? Тоже Змей велел? Или уже сами решили чем-нибудь там поживиться? Говори честно, без обмана. Все равно вытянем из тебя всю правду, хочешь ты этого или нет.
- Мы пришли забрать лишь то, что принадлежит нашему Богу, - без тени смущения сказал пленник, глядя на Эдварда, - у непосвященных, не понимающих, что они творят своими руками.
- И что же здесь должно принадлежать вашему богу? - спросил Эдвард больше для проформы. Скорее всего, тот единственный объект, который не затронут бомбежками с воздуха, - Здесь все построено нашими руками. Ничего стороннего нет и никогда не было. И я даже не могу представить, что вы искали.
- Корабль, - твердо сказал пленник, - мы искали тот корабль, что был построен здесь. Он никогда не принадлежал вам. Он был построен по повелению Великого Змея и только он может властвовать над ним. Все остальные непосвященные, встав на его борт, погибнут страшной смертью.
- Вот это шутка! - однако, смеяться ему не хотелось. "Сакрал", конечно, из ряда вон выходящий корабль, но то, что о нем вести распространились так далеко, что и отследить не получится, было неприятным сюрпризом, - Вы там что, совсем с ума посходили? Этот корабль собственность его заказчиков. И никого больше. И зачем он вам вообще мог понадобиться корабль такого класса? Что вы с ним делать будете?
- Он должен стать острием меча, на котором будет принесена истинная вера в сердца людей, - сказал пленник, - только для этого он и создавался. Ни для чего больше он служить не может. Потому вам и не дано управлять им.
- А вам значит, дано? - спросил Эдвард, - Как вообще такие, как вы, способны управлять боевым кораблем? Откуда у вас знание столь высоких технологий? Вы же дикари. Только и можете, что бегать с копьями от мутантов. Как мы смогли освоить и сохранить технологии такой сложности?
- Жрецы Великого Змея открывают нам многие тайны. Все в этом мире сделано его мыслью, поэтому нет ничего, что сокрыто от него и разума наших жрецов. Они дали нам умение управлять этими кораблями и нести с них лучшие знания.
- В виде артиллерийского обстрела? - спросил Эдвард, - Это просто потрясающе, какие хорошие знания. Особенно для тех, кто под них попадает. Скажи на милость, ты хоть раз видел человека, попавшего под объемный взрыв? Видел, как его внутренности вылезают наружу от перепада давления? Это проповедует ваш бог? Кто не с нами, тот против нас, так что ли?
- Это вынужденный вред, без которого нельзя обойтись, - согласился пленник, - и мне жаль, что души непосвященных, павших сегодня, не смогут найти дорогу в лучший мир. Как и ты в свое время, будешь продолжать метаться по этой земле, не находя покоя и выхода.
- Забудь про мою душу, - отрезал Эдвард, - я и без тебя знаю, куда она попадет. Отвечай на заданный вопрос. Откуда у вас боевые корабли такого класса? Где вы могли поддерживать их в таком хорошем состоянии? Хорошо еще, что ядерного оружия у вас не было, а то погибло бы куда больше людей.
- Корабли дал нам Великий Змей. Многие из них были забыты или заброшены, потому что некому было хранить их, как завещано. Наши жрецы помогли отобрать лучшие и починить их с помощью тех, что уже нельзя поднять в воздух. Много времени ушло на подготовку к этому полету. Мы искали среди племен лучших, кто больше всего способен к сложным знаниям и тому, чтобы их осуществлять. Итоги нашего труда ты мог оценить сегодня в небе, - сказал пленник с усмешкой, - и можешь быть горд, что смог победить таких воинов, как мы. Только, в конце концов, ты победить не сможешь. Наши силы будут расти раз от раза. И когда ты проиграешь, уже ничто не спасет твои земли от наших мечей. Мы пройдемся подобно урагану, сметая все на своем пути и обращая в веру свою лишь тех, кто достоин этого, кто способен увидеть свет в вечной тьме.
- Где это место? - спросил Эдвард. Может, картина описанного дикарем была и преувеличена, но ничего хорошего все равно не предвещала. Особенно обещание других налетов. Если хотя бы половина того, что он сказал, действительно реальна, то получается, что эти одурманенные сектанты нашли заброшенную корабельную верфь где-то на неисследованных территориях. Событие, конечно, редкое, но такое вполне могло случиться. Живущие на Рейсвальде знали об окружающих территориях очень мало. Во многом из-за того, что там ничего не было, кроме старых развалин величественных городов да изуродованной приспособительными мутациями живности, превратившейся, по большей части, в страшных и опасных хищников, некоторых из которых не брало даже прямое попадание из плазменной установки.
Исследования окружающих территорий велись редко и не систематично. Сведений о землях, находящихся за границами подконтрольных территорий на поверхности и колоний на нескольких островах, почти не было. Исследованная местность пролегала только по маршрутам торговых и пассажирских перевозок. И в первую очередь связано это было с тем, что на неразведанных территориях слишком велика вероятность сложить свою голову и очень мала надежда найти что-то стоящее. Такими вещами занимались только отряды из замка Сталк, организовывающие целые экспедиции в поисках древних технологий и тайных построек.
И даже по сравнению со всем этим слишком мала вероятность, что дикари могли разобраться, что так к чему относится. А вот эти как раз сумели не только понять, но и все запустить при помощи своих жрецов, к которым Эдвард даже начал испытывать нечто вроде уважения. Превратить кучку сектантов, поклоняющихся какому-то жуткому идолу в команду, способную управлять кораблем и довольно неплохо вести себя в бою, не каждый сможет. Такое дело действительно вызывало уважение. К тому же Эдвард уже давно усвоил, что нельзя недооценивать противника. Лучше пусть его слабость окажется приятным сюрпризом.
- Какое место? - спросил пленник, явно уходя от ответа.
- Где вы нашли заброшенные корабли. Где вы тренировали свои команды. Где обитают эти ваши жрецы. То самое место, откуда вы стартовали, - перечислял Эдвард, - именно вот это место. Мне нужно знать его точные координаты. Сейчас ты должен мне сказать, где оно находится. Так, чтобы его можно было найти. Вы пользовались той же системой координат, что и мы на своих кораблях. Так что не ври мне.
- И что ты хочешь? Думаешь, прилететь туда и уничтожить нас, пока мы еще слабы? Ничего из этого у тебя не выйдет. Неужели ты думаешь, что сможешь это сделать? Что те корабли, которые ты сбил, единственные, что у нас были? Тебя будет ждать целая эскадра, способная отразить любое нападение. Ничего я тебе не скажу, в свое время ты и сам о нем узнаешь, когда тебя привезут туда, как пленника.
- Ты мне его назовешь сейчас, - твердо сказал Эдвард, - прямо здесь и сейчас. И да, я прилечу туда и выжгу все к чертовой матери. Я убью каждого, кто считает своим богом того мутанта, что кличут Великим Змеем. А потом вытащу из их нор твоих жрецов, чтобы они лично увидели то, что натворили, уговорив вас напасть на Рейсвальд. А потом убью и их, чтобы никто и никогда больше не вспомнил об этом культе. И даже сравняю с землей это место, чем бы оно ни было.
- Ты ничего от меня не узнаешь, - твердо сказал пленник, нисколько не испугавшись описанной Эдвардом картины, - можешь пугать меня, а можешь пытать, но ты не услышишь ни одного слова о нашем убежище. Все, что ты должен был бы знать, уже услышал. Единственное, чем можешь облегчить свою участь, так это освободить меня и с извинениями отпустить, чтобы мы были более мягки с теми, кто решит сразу сложить оружие перед видом наших боевых кораблей.
- Ты уже проиграл, - резонно заметил Эдвард, - вы готовились к этому, тренировались, но все равно не смогли ничего сделать. Мы разбили вас, не потеряв ни одного корабля. И теперь ты пытаешь испугать меня другими такими атаками? Тогда мы разобьем вас еще раз. И будем бить до тех пор, пока у вас не останется кораблей. А потом мы все равно узнаем, откуда вы прилетаете, так или иначе. И все равно убьем каждого, кого найдем. Так что не растягивай это дело, скажи сейчас. Другого выбора у тебя нет. Если не скажешь это сейчас, то тогда придется вытягивать из тебя эту информацию, гораздо более жестокими методами, чем можешь себе представить. Если не хочешь почувствовать на себе умения моих людей, то говори сразу.
- Ты думаешь испугать меня болью? - с удивлением в голосе спросил пленник, - Ты сам даже не знаешь, что такое боль. А я знаю это. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. И тебе не напугать меня такими угрозами. Все это сказал, чтобы ты знал, кто победит тебя. Пусть не сегодня и даже не завтра. Вы не в силах устоять против этого.
- Значит, не скажешь? - Эдвард поднялся. Конечно, можно сейчас пропустить его через следователей, которые, сменяя друг друга, будут допрашивать его несколько суток подряд, пока, наконец, не сломается. Только такой выход требовал бы много времени, которого у них, получается, не было. Если дикарь не соврал, то против Рейсвальда готовился настоящий крестовый поход, о котором никто здесь даже не подозревал. И дикарь об этом говорит с такой уверенностью, что почти можно не сомневаться. Он своими глазами видел эти силы.
Разобщенные баронаты, даже под общим руководством короны, могут не устоять перед таким ударом. Некоторые при нападении даже попытаются заключить союз с захватчиками, надеясь что-нибудь от этого предательства выгадать для себя. Не стоит этого отрицать, такова порода людей, ничем не исправить.
Необходимо было точно выяснить все детали, прежде чем обращаться к королевскому двору. Старый король слишком болен, а нового еще даже не выбрали. И пока партии будут грызться между собой, извне может быть нанесен удар. Время очень точно выбрано. Словно у них здесь есть свой человек.
Конечно, он должен быть, шпион или переметнувшийся, кто еще мог бы рассказать им о таких событиях. Кто-то, кто знает все, что творится здесь. Такой человек, что собирается из всего этого извлечь выгоду, но в результате будет обманут даже больше остальных.
- Ничего больше не скажу, - сказал пленник, - Ты узнал все, что надо и даже больше. Остальное ты должен увидеть своими глазами, и увидишь истинное величие моего бога.
- Ладно, тебе же хуже, - сказал Эдвард и, встав, спокойно вышел за дверь. За ней уже стояли оба следователя, тоже с взволнованным видом. В силу специфики своей работы они не могли не обращать внимания на любые мелочи, даже кажущиеся порой самыми невероятными. И естественно, слова дикаря и им запали в душу.
- Господин, - сразу спросил один из них, - вы верите в то, что он сказал? Неужели у них действительно есть достаточно сил, чтобы захватить наш остров?
- В том и проблема, что это кажется нереальным, - сказал Эдвард, посмотрев через небольшую стеклянную вставку в двери на пленника. Тот продолжал так же спокойно сидеть, как на приеме. Со спины казалось, что даже крайне доволен собой, - но я не имею права забыть обо всем этом, как о глупой выдумке. К тому же, то, что сегодня видели, косвенно подтверждает его слова. Как часто дикари летают на боевых кораблях?
- Господин, об этом должен узнать король. Это угроза всему анклаву! - сказал один из следователей, но Эдвард его оборвал.
- Запомните, сейчас об этом пока никому не слова, - приказал следователям, - Нас могут поднять на смех перед всем Рейнсвальдом. И если слова этого дикаря все равно окажутся правдой, все равно никто не будет к этому готов. С этого момента дело переходит под контроль разведки бароната. Вы оба также переводитесь туда до конца расследования. Для начала, пленника необходимо перевезти в замок, позаботьтесь об этом. Потом пошлите людей проверить трофейный авианосец. Пусть все облазят. Нужно найти серийные номера деталей, следы сварки и клепки. Мне нужно знать, где делался этот корабль или он действительно собран из разных кусков. Далее, найдите капитана Севереда. Установить за ним слежку, но так, чтобы ничего не заметил. Если у него только возникнут подозрения, что кто-то за ним следит, всех разжалую и отправлю на рудники, до конца жизни из шахты не вылезете...
- Извините, господин, за то, что перебиваю, - сказал один из следователей, - но вы действительно считаете, что он может иметь к этому какое-то отношение? Он ведь сам сражался против этих сектантов, не жалея себя. И думаете, что передавал им сведения о том, куда нанести удар?
- Слишком уж много сходится, - пожал плечами Эдвард, - он единственный, кто связан с "Сакралом" и родом не с Рейнсвальда. Если речь идет о захвате острова, то этот налет мог быть всего лишь фикцией, чтобы мы убедились в надежности нашего капитана как своего союзника. И еще поднимите информацию о его прошлом. Я хочу знать как можно больше, вплоть до того момента, как он научился на горшок садится без посторонней помощи. Его я просил разведать информацию о том, кто мог на нас напасть. А от вас прошу узнавать о каждом его шаге.
- Что делать, если это все же не он? Нельзя терять столько времени, идя по неверному пути, - засомневался следователь, - нужно начать проверять и другие варианты. Людей должно хватить. А если не получится со своими силами, запросим помощи у внутренней службы безопасности Камского бароната. Это ведь их территория, как ни крути. Надо прочесать всю верфь и связи с другими анклавами. Ведь много кто мог сливать информацию подобного толка.
- Самое противное, - заметил Эдвард, - что такую информацию мог знать лишь очень узкий круг людей. У нападавших были даже подробные планы внутренних секций "Сакрала", не говоря уже о схемах самой верфи. Такие данные не каждый рабочий знать может. К тому же они отличного качества, со всеми нужными указаниями и подробными пометками. Начните и в этом направлении работать. Проверить обоих архитекторов, только аккуратно. Нужно иметь на них хоть какой-то компромат, прежде чем давить. Также проследите за командирами штабов и охраны, главным бригадиром и руководителями монтажных работ на "Сакрале", но без прямых обвинений. Подстройте под обычную проверку после налета. Если здесь есть действительно такой человек, что работает на другую сторону, то вряд ли забеспокоится. Потом спускайтесь вниз по иерархии, проверяйте каждого, кто имеет доступ к таким документам, а так же всех, кто с ними связан.
- А что с нашим пленником делать? - спросил второй следователь, - Держать в темнице?
- Нет, конечно, - даже удивился Эдвард, - то, что я ему и сказал. В пыточную его, выжать из него все, что отказался мне рассказать. Только все же с ним немного осторожно. Он нужен живым, палку не перегибать. Если помрет до того момента, как скажет координаты, то отвечать тоже будете лично. И потом, даже если сам будет пытаться покончить с жизнью, не давать ему. Координаты еще надо будет потом проверить, если выбьете... то есть, никаких "если", когда выбьете. Вдруг он все же соврал. Должен быть живой и в сознании к тому моменту, как найдем их базу, какой бы она не была. С этим тоже ясно?
- Так точно, господин, - кивнули оба, - сделаем все, как велите. Вас не подведем.
- Сейчас мне нужно устроить одну встречу, но продолжайте держать меня в курсе всех дел, - сказал Эдвард, посмотрев на часы, - как только найдете Севереда, дайте мне знать. Хотя, кажется, думаю, он будет там же. Тогда начинайте следить за ним сразу после встречи. Насчет финансирования тоже не стесняйтесь. Слишком уж важен нам "Сакрал", и слишком много в него вложено. Так что работать, не смыкая глаз и не покладая рук.
- Можете на нас положиться господин, - кивнул один из следователей, - Все найдем. Только, на все это все равно потребуется время. Слишком много вариантов, сразу разобрать все это точно не получится.
- Все равно ничего другого нам не остается, - пожал плечами Эдвард, - остается только надеяться, что этот удар нанесли преждевременно, не рассчитав своих сил и всех последствий.
Следователи почти сразу ушли, получив все необходимые указания. Теперь им нужно вернуться в основной офис внутренней службы, рядом с Тристанским замком. Только там можно было получить доступ ко всем необходимым материалам и каналам информации.
Отпустив их, Эвард, еще немного постояв перед дверью и вяло раздумывая о том, кто же их пленник на самом деле или кем был в своей прежней жизни, до того момента, как ему голову забили всем этим религиозным бредом. А потом, все же вспомнив о важности встречи победителей последнего сражения над Камской верфью, которую теперь требовалось организовать, решил все же сходить и туда, пока без него не приняли какого-нибудь важного решения.
Мощная установка связи "Вольфа" теперь, когда отключили генератор помех, позволяла связаться даже с Камским замком. Найти почти всех удалось с капитанского мостика, за исключением капитана корсаров, опять отправившегося на осмотр места последних боев, но Райсор пообещал его найти и тоже привести с собой. Собраться все должны были в Камском замке, недалеко от верфи.
До замка, конечно, еще требовалось доехать. Находился хоть и совсем близко к верфями, но все-таки на порядочном расстоянии, учитывая масштабы самой верфи. Воздушный транспорт над верфью только начали разрешать к полетам, хотя боевая тревога еще действовала. Сейчас над верфью в темноте, если приглядеться, даже можно было разглядеть мигающие огоньки аэромобилей служб новостей, пытающихся снять самые горячие материалы для ближайшего выпуска. Уже очень скоро весть о нападении на Камскую верфь станет достоянием всего Рейсвальда, и тогда снова пойдут разговоры, что подобные структуры, имеющие стратегическую важность для всего острова, не должны находится в чей-то частной собственности, а обязаны перейти под власть короны. А если быть реалистом, то той группировки, на поддержку которых опирался король. В любом случае, это будет крайне невыгодно для Райсора, а соответственно, и для Эдварда.
Большую часть разгоревшихся пожаров потушили или локализовали, так что небо практически отчистилось от помех. К сожалению, возникла другая проблема, на шум боя и запахи дыма и свежепролитой крови, слеталось большое количество самых различных летающих тварей, которые в прежнее время старались держаться как можно дальше от защитных периметров Рейсвальда, успев за несколько поколений выучить, что зенитные установки бьют без промаха. Однако запах крови сводил хищных тварей с ума, и они бросались в атаку, не обращая внимания на то, что происходит вокруг них. Сейчас их было еще не очень много, но количество только увеличивалось. Поврежденные батареи не могли развернуться во всю мощь, а уцелевшие воздушные дроны тоже полностью не справлялись со своей основной задачей - сбивать все живое, что приближается к верфи. Хорошо хоть, что опасность от них была не настолько велика, как от напавших боевых кораблей.
Эдвард, периодически поглядывая на небо, справедливо опасаясь оказаться мишенью для атаки какого-нибудь хищника, решившего оторвать голову именно ему, быстро пошел по причалу, направляясь к ближайшей посадочной площадке. Титул барона гарантировал, что там точно найдется транспорт, способный доставить его к Камскому замку.
Чуть дальше, на причале уже лежала одна сбитая тварь, подлетевшая достаточно низко, равно настолько, чтобы кто-то из солдат, разглядев ее в тепловой прицел, успел срезать длинной очередью. Своими размерами не впечатляла, Эдвард лично видел тварей и гораздо крупнее по габаритам, и гораздо опаснее. И все же каждый раз при виде подобных чудовищ внутри что-то замирало. Возможно, это была только реакция на их уродство. Даже эта тварь, не больше трех метров в размахе крыла, была в твердом костяном панцире грязно-бурого цвета, между пластинами которого пучками торчала грубая черная шерсть. Вместо головы была какая-то уродливая пасть, с тремя мандибулами и без всяких намеков на глаза или уши. Единственное, что походило на органы осязания, это многочисленные волдыри на брюхе. Такие разновидности были известны на Рейнсвальде, где не гнушались изучением различных мутантов, в основном только для того, чтобы выискивать новые и более эффективные средства их уничтожения. Подобные органы обычно заполнены жидкостью, очень чутко реагирующей на тепло. Потому тварь и прилетела сюда, привлеченная пожарами. Как-то она могла отличать искусственное тепло от тепла живого тела, потому и бросилась не в самое пекло, а на людей.
Хотя с одной стороны, отвращение барона было связано не только с уродством. Мутанты были символом того, чем мог стать сам Эдвард, если ему бы повезло родиться не здесь, а где-нибудь в племени дикарей на поверхности. Все эти существа, хищные и не очень, ведь не только из эстетических соображений развивались до такого извращенного вида, порой больше похожего на оживший бред из кошмаров сумасшедших, а лишь в попытке выжить и не послужить кормом для других, более удачливых хищников. А ведь люди тоже пытаются выжить и не погибнуть.
Самому Эдварду повезло родиться здесь, где можно с уверенностью сказать, что сохранился хоть какой-то осколок цивилизации. Только ведь есть и другие места, где человек не может похвастаться подобным. Есть, конечно, и биологические мутанты, пятно на общем лице человечества, подлежащее только уничтожению, но сейчас речь даже не о них. Кто знает, что происходит в душе человека, постоянно сталкивавшегося с проблемой собственного выживания? Нельзя сказать, что пройдя через всю кровь и жестокость на своем пути, он останется человеком. Более вероятно, что превратится внутри в такую же тварь, не останавливающуюся ни перед чем, чтобы и дальше выжить, сохранить свое существование, порой не оправданное ничем, кроме самого факта борьбы за выживание. Лучше это, чем откровенные мутации, или хуже?
Даже здесь, в Рейсвальде, люди порой теряли все человеческое. Те же Гористары, если верить сплетням, гуляющим во всех кругах общества, уже давно успели прославиться своей жестокостью. У них даже была закрытая арена, где только ради развлечения хозяев, десятки рабов рвали друг друга на части, чтобы утолить их жажду крови. Ни один мутант не станет убивать просто ради удовольствия, если только окончательно не лишился рассудка. И с другой стороны, эта вечная борьба за власть тоже не порождала в людях положительных черт характера. Ведь и отойти в сторону от нее не получается. Если сходишь с дистанции, то тебя просто съедают, раздирая между теми, кто еще продолжает бороться. Ничего человеческого, того, чем обычно кичатся разумные существа, поднимая себя над неразумными мутантами, здесь нет.
Все здесь звери, жестокие и беспощадные, только одни умеют убивать гораздо лучше других, вот в чем заключается разница, та нечеткая граница между разными видами. Наверное, разумность даже определяется тем, сможешь ли убить такого же, как ты сам, не ради еды или из защиты, а просто так, из одного лишь удовольствия или жажды власти, чтобы доказать другим, что лучше, чем кажешься.
Эдвард перевернул носком ботинка голову мутанта, задумавшись над этим. Может, они даже более приспособлены к этому миру, чем люди. Как и эти дикари, напавшие на верфи. Может, именно их примитивизм и дает им больше шансов на выживание? И на победу?
Вскоре труп должны унести отсюда роботы из службы уборки, если только есть свободные от уборки тел на улицах. Эдвард, брезгливо перешагнув через пробитое в двух местах крыло, поспешил пройти дальше, пока не прилетел какой-нибудь другой падальщик, привлеченный легкой добычей. Ну, уж нет, пока он жив, будет жить и Рейнсвальд. Слишком много его связывает с этим местом.
Ближайшая посадочная площадка была не так уж и далеко, около диспетчерской вышки рядом с пристанью. Обычно она предназначалась только для служебных машин, но сейчас ее реквизировали и для военных нужд. Туда перебрасывали подкрепления, когда теснили с этого направления змеепоклонников, а позже там обустроили что-то вроде временного лагеря отряды зачистки. Сейчас там просто стояло несколько вооруженных военных полицейских и должны быть, по меньшей мере, две машины в резерве.
У выхода с пристани, рядом с цепью охраны, уже остановился бронетранспортер с размещенной на крыше зенитной установкой, состоявшей из пары спаренных скорострельных пулеметов, по несколько стволов каждый. Уже активная, она вращалась в разные стороны, время от времени запуская длинные очереди трассеров высоко в небо, когда некоторые из хищников подлетали слишком низко. Из открытого люка в борту вышли несколько солдат, больше занятых тем, что творится в небе, чем на земле. У каждого были мощные нашлемные тепловизоры, совмещенные с датчиками движения, чтобы засекать любых летающих тварей, залетевших в воздушное пространство верфи. Держа наготове дальнобойные винтовки, солдаты крутили головами, выискивая возможные мишени.
Эдварда все же довольно быстро заметили и зашевелились. Змеепоклонников здесь уже не было, даже отряды зачистки дали добро, так что сразу поняли, что кто-то из своих. Только поодиночке здесь редко передвигались даже в мирное время, не то, что сейчас. Один даже снял с глаз прибор, получше разглядеть, кто к ним сейчас приближается. И только тогда, увидев действительную картинку, а не искаженные контуры картинки тепловых узоров, разобрал, кого именно видит.
- Господин барон! - к Эдварду подошел старший всей группы, когда поняли ситуацию, - Вам нельзя здесь находиться в одиночку! Извините, но я буду вынужден просить вас покинуть открытое пространство, в воздухе слишком много хищников, понадобится какое-то время, чтобы от них избавится. А до этого вам лучше не покидать пределы зданий.
- Спокойно, солдат, - отмахнулся барон, - я не желаю дожидаться, пока меня сцапает один из таких летунов. Мне нужно попасть на ближайшую летную площадку, и чем быстрее, тем лучше. Только дойти до здания диспетчерской, а там уже меня никто не тронет. А до нее совсем немного осталось.
Высокая башня диспетчерской, с большим блюдцем главного помещения наверху, из которого еще выше в небо поднималось несколько антенн радио и видео связи, была буквально у них за спинами. Всего через улицу от транспорта начиналось технические здания космопорта, через которые, не выходя на улицу можно было пройти и к самой взлетной площадке. Обернувшись и посмотрев на него, освещенное несколькими из уцелевших уличных фонарей, солдат подумал несколько секунд, а потом все же кивнул.
- Внутри должны быть ребята из Четвертого стрелкового полка, - сказал он, - сейчас заменяют там прежнюю охрану, чтобы мародерства не было. Попробуйте найти их капитана, он скажет вам, есть ли свободная техника. Только еще раз прошу вас, не рискуйте собой понапрасну, особенно теперь.
- Не стоит волноваться, - кивнул Эдвард, - просто делай свою работу, я со своими проблемами как-нибудь сам справлюсь. Лучше сам постарайся не погибнуть.
- Господин, если вы подождете несколько минут, то мы сможем организовать вам сопровождение, так будет лучше, - в последний раз попытался солдат, и в этот раз Эдварду уже не получилось остаться одному. Старший группы выделил отряд из нескольких стрелков, хотя бы до тех пор, пока не войдет внутрь.
Дойдя до стены технических построек, барон без всякого удивления обнаружил, что в ней нет ни одной подобающей двери, кроме большого пролома, в котором застрял разбитый штурмовой экзоскелет. Совершенно незнакомого строения, значит, оставшийся от нападавших. Место пилота, раньше прикрытое бронепластинами, было вдребезги разворочено от прямого попадания ракеты или артиллерийского снаряда примерно такой же мощности. Два дежурных робота из ремонтной бригады, чуть потрескивая и попискивая датчиками, методично разбирали остатки боевой машины, складывая снятые детали в стальной контейнер.
Сама дверь оказалась гораздо дальше, у почти разобранной баррикады, где работало еще несколько роботов, растаскивавших последние заграждения и собирая разбросанные по дороге стрелянные гильзы. Самый крупный из них, явно из уборочной службы порта, шурша щетками и поливочными механизмами, счищал с покрытия тротуара следы крови и темные пятна ожогов от разрывов гранат или энергетического оружия.
В дверях стояли два боевых дрона с тяжелыми пулеметами и один из солдат, явно скучавший и только временами бросавший взгляды на небо, периодически подсвечиваемое очередями трассеров или залпами зенитных орудий. Увидев барона, подскочил как ужаленный и отдал честь, приложив руку к виску.
- Господин барон! Сержант Гаррен, Четвертый стрелковый полк, группа технического автономного оружия. Разрешите узнать цель вашего визита?
- Мне необходимо попасть на посадочную площадку диспетчерской, - сказал Эдвард, - в небе сейчас не совсем спокойно, поэтому решил срезать через здание, чтобы лишний раз не рисковать головой. Надеюсь, это достаточно веская причина пропустить меня, сержант? - конечно, он не мог не пропустить барона, но обязан был узнать, зачем пропускает кого угодно через свой пост. Сержант был из войск Камского герцогства, но Тристантский баронат слишком важный союзник, чтобы в чем-то ему отказывать. Да и просто бы сержант не рискнул бы перечить борону, хоть союзнику, хоть любому другому.
- Конечно, господин, - кивнул сержант, бросив едва заметный взгляд на дверь, наверное, убедиться, что не заперта, - вы можете пройти, только внутри еще работают ремонтные команды, и людей практически нет, так что сильно рискуете заблудиться. Это не зал ожидания, а генераторная, чень легко потерять дорогу, если не знать точно, куда идти.
- Ничего, постараюсь держаться одного направления, - не стал обращать на это внимания Эдвард, - там дальше, надеюсь, есть выход к другим помещениям или больше из генераторной никуда не попасть?
- Господин, мы пойдем с вами, - сказал один из солдат его сопровождения, - проводим вас о самой площадки. И прошу вас не отказываться. Нельзя, чтобы человек вроде вас один ходил по служебным помещениям. Пусть там врагов уже нет, но рисковать все равно нельзя.
Эдвард глубоко вздохнул, но согласно кивнул головой, все равно от этих ребят уже не отвяжешься. Да и с охраной будет действительно спокойнее.
- Есть технические и два сервисных коридора между генераторной и корпусом диспетчерской. Если все же заблудитесь, старайтесь держаться толстых разноцветных кабелей. По ним идет питание к тамошним компьютерам. А на выходе вас встретят ребята из охраны, отведут уже на площадку, - отойдя в сторону, охранник открыл дверь, пропуская их внутрь.
Только зайдя, Эдвард даже немного пожалел, что не пошел гораздо более длинным путем по улице к входу в терминалы стыковочных причалов грузовых доков, предназначенных для простых пассажиров и пилотов, а не для техников и сервисных роботов, как этот вход. Генераторная еще до того, как стать полем ожесточенной перестрелки, больше походила на запутанный лабиринт энергетических ускорителей, преобразователей тока, трансформаторов, датчиков и целых выводков кабеля, а после прошедшегося по ней дыхания войны и вовсе стала окончательно непроходимой. Только ремонтные роботы, посверкивая сварочными аппаратами или резаками, мигая сигнальными огоньками, время от времени показывались среди обломков, восстанавливая поврежденные детали или удаляя и заменяя то, что уже нельзя починить.
В подобных случаях барон обычно пользовался техникой, чтобы быстро пересечь территорию, но в той суматохе, творившейся на Камской верфи после боя, легче было передвигаться на своих двоих, самым старым и надежным способом. Правда, теперь пришлось здорово поплутать здесь, прежде чем нашел выход из нее. Дверь располагалась на уровне второго этажа, до которой можно было дойти по железной лестнице, начинавшейся довольно далеко в стороне. Света в помещении при этом почти не было, только небольшие фонарики ремонтных роботов, да несколько уцелевших настенных фонарей, светивших, как говорится, только себе под нос. Успев проклясть все здесь, Эдвард, в конце концов, все же оттуда выбрался, уже понимая, что порядком запаздывает. Возможно, его и будут дожидаться, а может, решат, что будет достаточно поставить перед фактом принятых решений.
Дверь распахнулась от одного нажатия. Солдат снаружи предупредил, что там должен быть еще один пост охраны, но на самом деле с другой стороны оказался только перевернутый пластиковый стул, да брошенная винтовка с маркировкой войск Тристанского бароната.
- Вот тебе и охрана, - заметил Эдвард, прикрывая дверь, - куда они ушли? За пивом, что ли? Решили на посту победу отметить? Ну, офицер вам устроит, если найдет, - самому ему это не казалось таким уж важным. Пост здесь играл чисто символическую роль, поскольку ни внутри, ни снаружи врагов уже не осталось. Солдаты здесь могли следить только за ремонтными роботами, работающими уже по установленной программе и почти никак не реагирующие на события, происходящие вокруг них. Может, именно из-за этого часовые решили отлучиться.
За дверью была только небольшая площадка, с которой спускалась винтовая лестница на первый этаж. Тут была, похоже, небольшая комната отдыха для служащих космопорта, устроенная в получившемся проеме между основным зданием и корпусом генераторной. И внизу, у основания лестницы, Эдвард нашел одного из охранников. Никуда за пивом он не отлучался, как оказывается. Да и вообще что-либо делать очень проблематично, когда у тебя в шее торчит нож. Рана была совсем свежая, даже кровь продолжала медленно капать на пол. Накапало ее, правда, совсем немного, удар был очень точным, ровно между шейными позвонками. Бедняга, наверное, умер, даже не успев ничего почувствовать.
Эдвард сразу прижался спиной к стене, обдумывая всю ситуацию, и жестом велел остальным солдатам быть начеку. Рука сама легла на эфес шпаги, но доставать ее пока не стал. Убийца, скорее всего, не успел бы далеко уйти за такое короткое время, и оставался где-то рядом. Однако вряд ли он будет вертеться рядом с такой уликой, как труп солдата. Это точно не мог быть один из случайно уцелевших змеепоклонников, отряды зачистки всех выловили, используя все доступные средства отслеживания. Надо быть очень умелым и очень быстрым, чтобы исчезнуть из поля зрения тепловизоров, детекторов движения и дыхания, даже многоканальных сканеров. Нащупав левой рукой рукоятку пистолета, Эдвард глубоко вздохнул еще раз и про себя просчитал до пяти. Одно из самых простейших средств привести мысли в порядок, которое помогает даже в самых стрессовых ситуаций.
Жаль, что с собой сейчас нет хотя бы простого ручного фонаря. У солдат есть тепловизоры, а сам он получается как слепой котенок. Погибнуть как этот бедолага, получив кинжал в шею, совсем не хотелось. Из этого первое правило - не отходить от стены, пока не убедишься, что в помещении действительно нет противника. Он был в этом уверен всего пару минут назад, но теперь от этого чувства не осталось и следа. Вариантов действия у него оставалось совсем немного. Можно было или вернуться назад, найти сержанта у дверей и поднять тревогу. Второй вариант заканчивался точно так же, только тогда дойти надо будет до охраны в башне диспетчерской. Сейчас ему легче казалось добраться до диспетчерской. Снова пробираться через генераторную Эдварду показалось большой ошибкой.
Дорогу он не запомнил, да и не смог бы запомнить при всем желании. Наверняка уже роботы разобрали какие-то из завалов и нагородили других из снятых деталей и срезанных обломков.
Решить, куда идти, се-таки не успел. Рефлекторно среагировал на чуть слышный щелчок, даже не сразу показавшийся реальным. Сказались отработанные военные навыки, доведенные до автоматизма. Эдвард резко присел и отскочил в сторону, а в стену, в то место, где секунду назад была его голова, наполовину вошла тонкая металлическая стрелка, едва заметно вибрировавшая.
Барону даже не понадобилось вспоминать, к какому оружию требуются подобные снаряды. Это очень дорогое и смертельное оружие, названное "Гадюка", наверное, из-за такой же подлости его применения, запрещенное короной Рейнсвальда для производства, и использующееся только опытными профессионалами, диверсантами или наемными убийцами. Стрелка из сверхпрочного и сверхлегкого сплава титана разгоняется газовыми зарядами в узком канале ствола. Принцип похож на действие духового ружья у дикарей, но только гораздо мощнее, на расстояние до километра. Она не способная пробить тяжелый доспех, но от нее этого и не требуется. Стреляют в уязвимые части, сочленения защиты или открытые участки кожи, в лицо, к примеру. Достаточно одной царапины, чтобы убить человека. При контакте стрела из специальных желобков выпускает смертоносный яд, парализующий нервную систему человека за пару секунд.
Бросив беглый взгляд на нее, Эдвард тут же отскочил в другую сторону. Сейчас нельзя было даже замирать на одном месте, невидимый стрелок вполне мог уже снова зарядить свое оружие. Он на ходу опрокинул стол, с которого на пол полетела чудом уцелевшая посуда, и присел за ним. Стол металлический, должен выдержать попадание из такого оружия. Стрелок, видно, сомневался в этом, поэтому все же выстрелил прямо в столешницу, проверяя крепость. Стрелка вошла в металл, но пройти его не смогла, выйдя с другой стороны всего на пару миллиметров. Это одновременно расстроило барона и обрадовало. Пока он в безопасности, но и высунуться никуда не может, стрелок наверняка пристально следит за столом, не покажется ли оттуда что-нибудь, во что можно выстрелить.
Солдаты открыли огонь, так и не увидев снайпера, но хотя бы в попытке ему помешать. В результате стрелок переключился на них. Еще один выстрел, и стрела побила горло одному из охранников, а остальные кинулись в рассыпную, прячась за чем только возможно. Только спустя еще пару секунд невидимый враг нашел себе еще одну жертву - один из солдат на ходу круто развернулся, когда ему в плечо попала стрела, и повалился на пол, уже мертвый.
Почему выстрелил только сейчас, а не сразу, когда Эдвард стоял наверху, ничем не прикрытый и не способный никуда деться? Этот вопрос возник в голове почти сразу же, как только чуть успокоился от нахлынувшего адреналина в момент прыжка. Значит, не мог или не хотел. Последнее спорно, особенно учитывая то, что все же выстрелил, в конечном итоге. Не мог. В помещении стоял ряд ящиков с запасными деталями или бобинами кабелей, которые довольно часто выходили из строя, потому всегда имелся определенный запас. Может, за ними и прятался. Тогда ему стрелять вверх было очень неудобно, для этого требовалось высунуться из-за своего укрытия, а если стрелять на одном уровне, то можно бить прямо через щели между ящиками. Эдвард поправил на руке перчатку, не толстую, но можно было надеяться, что сразу не оцарапаешься, и чуть прикоснулся к острию стрелки. Не разобрать, как именно торчит. Потому придется хоть немного протащить внутрь. Сжав зубы, и почти не дыша, барон зацепил ее самыми кончиками и потянул на себя. Сначала не поддалась, прочно застряла в металле, но потому все же немного прошла. Не было широкого острия, просто хорошо отточенная металлическая палочка, одинаковой толщины почти по всей длине, можно пропихнуть через отверстие.
Когда отпустил ее, оказалось, что теперь она внутри почти на половину сантиметра. Все равно очень немного, но хотя бы можно разглядеть, под каким углом вошла в столешницу. Угол был прямой. Были не сверху, а примерно с такой же высоты. Эдвард вздохнул чуть легче. Кто бы этот враг ни был, он хотя бы не висит где-нибудь на потолке. Однако, что же с ним делать, яснее не становится. Надев на ствол пистолета снятую с руки перчатку, он чуть высунул ее из-за столешницы. И в ту же секунду ее пригвоздила к полу еще одна стрелка. Продолжает следить, чтобы его!
Повинуясь мгновенно возникшей идее, Эдвард негромко вскрикнул, а потом чуть слышно захрипел, изображая предсмертную конвульсию. Единственный раз за всю свою жизнь ему довелось увидеть, как действует такое оружие, но из памяти такое уже не вылетает. Особенно, если понимаешь, что этот выстрел предназначался для тебя. В тот раз ему просто очень сильно повезло. В момент выстрела с ним поравнялся солдат из парадного караула. Стрелка, уже летевшая в Эдварда, попала бедняге в шею. Солдат, сам того не ведая, спал барону жизнь, ценой своей собственной.
Снайпера нашли, но Эдвард тогда понял, что на самом деле происходит. Этот выстрел из толпы означал, что, не смотря на все усилия, потраченные на колонизацию и развитие Вальтира, небольшого острова в парсеке от Рейнсвальда, он так и остался непокоренным. Население только делало вид, что признало власть Тристана, а на деле продолжало поддерживать еще действующие партизанские отряды, подпольные группы, готовившие террористов, даже втайне вспоминать прежнюю власть, не дававшую им ничего, кроме унижений. Такова природа этих людей. И тогда Эдвард был вынужден перейти к гораздо более жестким мерам.
Едва заметный звук шагов, раздавшихся в другом конце помещения, заставил Эдварда насторожиться, мигом забыв обо всем прочем. Видно, снайпер купился на его нехитрое представление. Значит, не такой уж и профессионал, каким сперва показался. Слишком быстро пошел проверять, надеясь на собственную точность. Многое нельзя узнать иначе, кроме как на собственной шкуре. Например, то, что враг тоже может не действовать по шаблонным схемам, а больше импровизировать на ходу, в реальности просто не представляя, что надо делать. Мир полон любителей, а не строгих профессионалов, заранее все просчитывающих.
Шел уверенно, почти не скрываясь, думая не о Эдварде, а о солдатах из его охраны, потому не по прямой, а обходным путем, медленно подходя к столешнице. Подождав, пока шаги раздадутся максимально близко, барон со всей силы толкнул стол ногой, посылая ее вперед. Проехалась по полу совсем немного, столкнувшись с препятствием, а точнее, с чьими-то ногами.
Эдвард уже держал пистолет наготове, когда вставал. И сразу выстрелил, когда заметил движение. Противник был в защитном костюме, созданном специально для диверсий и разведки. Вся площадь поверхности костюма состояла из фотоэлементов, как принимающих информацию, так и отражающих ее. Те, что на спине, переводили изображение на лицевую часть, получая проекцию того, что находилось за спиной человека, в результате создавая эффект невидимости. Только при движении можно было заметить подлог. А так же сама "Гадюка" была отлично видна.
Не ожидавший того, что жертва окажется еще живой, снайпер чертыхнулся на незнакомом языке и едва не упал, когда его в ноги ударила столешница. Обретя равновесие, уже увидел перед собой поднявшегося барона, обнажившего шпагу. Мгновенно поднял свое оружие, но выстрелить не успел, Эдвард выстрелил первым из пистолета, попав в кисть руки. "Гадюка" упала на пол, не успев выпустить еще один заряд. Зашипев от боли, снайпер не стал даже и пытаться поднять свое оружие, а сразу отпрыгнул в сторону, уходя от следующего выстрела, направленного уже ему в голову. С довольными криками показались солдаты, взяв на мушку снайпера, но не стреляя, боясь зацепить своего барона, которого, думали, уже потеряли.
Эдвард стрелял, ориентируясь на искажение картинки, когда противник попытался уйди из поля зрения. Следующие два выстрела прошли мимо, но уже третий все-таки достиг поставленной цели. Пуля попала в едва заметный силуэт, разбив несколько маскировочных секций костюма. Вскрикнув от боли, противник все-таки спрятался за ящики, но теперь Эдвард его уже так просто отпускать не собирался, понимая, что стоит утратить инициативу, как к нему можно будет подкрасться с любой стороны почти незамеченным. Навалившись на ящики, он просто обрушил все на пол, заодно завалив и своего противника. В двух были банки с изоляционными красками, естественно, раскрывшихся от удара. Уже весь заляпанный, костюм уже не мог спрятать своего хозяина, пытавшегося выбраться из-под наваленного на него мусора. Эдвард ударил шпагой, но тот успел прикрыться какой-то металлической деталью, попавшейся ему под руку. Шпага разрезала ее почти насквозь, но сам удар был отведен. В ответ снайпер ударил его ногой в колено, заставив отступить. И почти сразу же ему в грудь ударили две пули из солдатских винтовок. Пошатнувшись, он зарычал от боли, когда часть энергии удара, почти поглощенного защитным полем, достигла ребер.
Удар был сильный, сустав заныл, требуя немедленно сесть и снять напряжение с ноги, но отступать еже было нельзя. Эдвард ударил шпагой снова, в этот раз не прямо, а с замаха, отсекая врагу руку. Силовое поле вокруг шпаги чуть зашипело в момент удара, когда на нее брызнула кровь из разрезанных сосудов. Рука, начисто срезанная одним движением, упала рядом, а из раны брызнула кровь. Снайпер заорал от боли, схватившись уцелевшей рукой за жуткую рану, но Эдвард ударил снова, возвратным движением отсекая и вторую руку. Третий удар был на добивание, просто прекратить предсмертные муки.
Следом подбежали солдаты, держа оружие во взведенном состоянии. Барона узнали сразу, оружие опустили, но не сразу поняли, что здесь произошло. Старший группы, не убирая пистолета, подошел к Эдварду.
- Господин барон, не стоило так рисковать! - спросил он с ноткой восхищения в голосе. Мало таких начальников, которые могут подать личный пример. И еще меньше таких, кого следует уважать.
- Спокойно солдат, - сказал Эдвард, убирая шпагу обратно в ножны, - Вы вели себя достойно. А вот вашему начальству пора устроить выговор, за то, что пропустили при зачистке такую птицу. Я не я буду, если этот парень не из Гильдии Убийц, хотя и непонятно, что он вообще здесь делает.
- Господин, разрешите поинтересоваться, что здесь делать члену Гильдии? Они не рискнули бы взять контракт на убийство барона.
- Вот и сам хочу это узнать, - Эдвард на ощупь нашел на костюме молнию и расстегнул ее. Под ней оказалась легкая полевая форма неизвестного образца, скорее всего, даже не форма, а просто одежда защитного цвета. Естественно, все карманы пустые, иначе при надетом костюме все это будет очень мешать. Шлем снимался отдельно, а под ним оказалось лицо человека с явными признаками мутаций. Волос практически не было, даже следов бритья не было. Надбровные дуги сильно выдавались вперед и вместо бровей на них начало появляться что-то вроде чешуи. Глаза, широко раскрытые от боли, в свете фонаря, взятого у солдата, оказались ярко желтого цвета и с вертикальными зрачками. Нос почти исчез, от него остались только две вертикальные щели между глазами. Все свободное пространство кожи были покрыто татуировками в виде переплетающихся змей, уходивших и дальше, за воротник. А на лбу была татуировка в виде уже знакомой символики, такая же змея, свернувшаяся кольцами.
- Это снова один из этих же сектантов, - сказал солдат, разгибаясь, - не могу поверить, что отряды зачистки кого-то пропустили, господин. К тому же, никого в таких костюмах никто не замечал во время боя. Если они только вообще не вступали в него. Да и все равно, так или иначе, себя бы обнаружили. Здесь был очень жаркий бой.
- Если они вообще в него вступали... - повторил Эдвард, тоже поднимаясь, - они могли спрятаться, пользуясь общей шумихой. А с таким костюмом можно скрыться, если знать как. Вопрос тут даже в другом: на что можно тут рассчитывать? Они даже не смогли бы далеко уйти от своей лежки. Как и этот парень, слишком сильно ему пришлось наследить, вот и вызвал подозрения. Просто выжить хотел? Маловероятно.
- Господин барон, пусть этим занимается внутренняя безопасность, - почти попросил солдат, - вам не стоит бегать за каждым уцелевшим сектантом. Я сейчас настоятельно прошу как можно быстрее покинуть это место. Мы вас проводим, куда вам требуется, и чем быстрее, тем лучше. И так с меня спросят, почему не проследит за безопасностью и не смог обеспечить ее.
- Я, наверное, могу решить, что мне можно, а что нельзя, - жестко ответил Эдвард, заставив солдата пожалеть, что полез с советами, - вызови сюда еще раз группу зачистки, пусть облазят каждый уголок и найдут, где он прятался. Может, здесь еще такие есть. И проследи, чтобы тело забрали не роботы, а из службы безопасности, теперь это их головная боль.
- Будет сделано, господин барон, - кивнул солдат, - и все же, я настоятельно прошу вас покинуть эти места как можно быстрее. Не могу позволить себе еще одного неожиданного нападения. Мне начальство за это голову оторвет.
- Хорошо, - согласился Эдвард, тоже решив, что на сегодня с него приключений хватит. Лучше дальше обойтись без них, - дойдем до посадочной площадки. Дальше ваша помощь не понадобится.