Тихонов Виктор Валерьевич. Феи сорочьей бухты

ФЕИ СОРОЧЬЕЙ БУХТЫ

Сороки не летают над морем. Лишь вороны рискуют составить конкуренцию чайкам над полосой прибоя. Только не в Сорочьей бухте. Над поселком день и ночь стоит оживленный гам этих черно-белых созданий, вытеснивших из своих владений более крупных конкурентов. Живущие в поселке птицы постепенно перенимают плохие привычки людей, и порой над бухтой разносится ругань, подслушанная пернатыми у грузчиков в порту. Но жители поселка привыкли к шумным соседям. Да и сами они совсем не тихий народ.

Отделенный от метрополии бурным морем и часовыми поясами Поселок не пользуется вниманием столицы и совсем не тяготится своей заброшенностью. Жители предпочитают из года в год жить своей жизнью: море, порт и изредка бросающие в гавани якорь огромные круизные лайнеры. Туристы с борта судна удивленно рассматривают Поселок: небольшие беленые домики, спускающиеся с окружающих бухту холмов узкие улочки, церковь, мэрию и самое важное здание Поселка - контору капитана порта, где все и началось.

- Вот видишь, я был прав - свет еще горит. Даже в такой глуши в конторе должен торчать хотя бы один дежурный клерк. Заявим морской протест и в порт. Я не собираюсь пропустить карнавал!

К слабо освещенному зданию подошли двое. Даже издалека, в темноте бросались в глаза их белые мундиры с золотыми нашивками. Офицеры с лайнера, раздвинувшего своей огромной тушей мелкий флот поселка и упершегося своим носом, казалось, прямо в двери таверны "Ночная Гавань", на площади перед которой собирался шумный карнавал, посвященный прибытию белого теплохода, началу лета и просто хорошей погоде. Пройдя по слабо освещенным коридорам капитании, штурмана постучались в приоткрытую дверь, из-за которой лился свет, и слышались голоса. И тут же торопливо протиснулись в щель, увидев огромного черного пса,, без малейшего звука появившегося в темном конце коридора. Клерка в кабинете не оказалось, там, похоже, только закончили ремонт и наводили порядок. Уровень глаз залетевших из темноты коридора офицеров оказался гораздо ниже ног девушек, стоящих на стремянке и занятых развешиванием гардин на высоких стрельчатых окнах. Короткие платья странного покроя, похожие на паруса корабля прошедшего через бурю, были не в состоянии скрыть от глаз офицеров юность, прелесть и все то, что так приятно видеть мужчине под случайно вздернутой ветром юбкой молодой девушки. Офицеры свято блюли честь моряка, их легче было убить, чем смутить, но оправдываться было глупо, а ссылаться на грозного пса - просто смешно. Штурман прокашлялся, стараясь сфокусировать взгляд на лицах. Получалось так себе. Впрочем, девушки, казалось, даже не заметили неловкости ситуации. Их было трое, юные, ослепительно красивые... или это так показалось из темноты коридора?

- Помощь! - Обрадовано провозгласила красавица, стоящая на самом верху. Облако ее светлых вьющихся волос делало девушку удивительно похожей на Венеру с картины великого итальянца. - Вы поразительно вовремя и вы нам сейчас поможете!

Белокурая красавица не ожидала согласия, она повелевала и время, казалось было столь же послушно ей, как и все окружающие. Штурман даже не успел осознать, как в тот же миг в его руках оказалась гардина, а рядом еще одна девушка, поправлявшая материю, и разглядывающая его весело и открыто, как совсем юная девочка, разглядывающая новую куклу. Работа спорилась, и штурман довольно быстро осознал, что в их помощи никакой необходимости не было. Просто девушкам было приятнее заниматься делом в компании моряков, С двух сторон они подбадривали и поощряли его приятеля, вошедшего в рабочий азарт, а штурман и его соседка остались сами по себе. Оглядев своих подруг, девушка улыбнулась и предложила:

- Давай сбежим! Карнавал вот-вот начнется.

Они уже почти проскользнули в дверь, когда вслед донеслось:

- Младшая, не забудь вернуть моряка на судно!

- Это мои сестры, - пояснила девушка удивленному штурману. - А на судно ты успеешь. Утром все пойдут на работу и карнавал закончится.

Ну а пока веселье было в полном разгаре. На площади кружились в танце пары, в бокалах пенилось местное молодое вино, жарились прямо на улице ракушки и колючие местные крабы с грозно торчащими клешнями. Они танцевали, пили, смеялись и все время держались за руки, чтобы не потерять друг друга в людском водовороте. Штурман смотрел в огромные карие глаза и ощущал каким-то высшим чутьем, что эта ночь и эта девушка с карими глазами и короткой стрижкой русых волос лучшее, что случалось с ним в его жизни. Он даже попытался позволить себе слегка... но был бит по обнаглевшей руке со словами - после, не спеши. И это обещание окрашивало вечер еще более яркими красками. А потом они устали и отправились бродить по узким припортовым улочкам. Штурман рассказывал о большом мире, и она слушала его заворожено и доверчиво, как слушает трехлетний ребенок о китах, на которых покоится мир.

Кривые улочки поселка скрывали не только целующиеся парочки. Тускло сверкнул нож в неверном свете луны. Штурман, стиснув до хруста зубы, сделал шаг, сегодня он не мог отступить. Но это была ночь любви, а не смерти. Рыкнул, внезапно оказавшийся совсем рядом большой черный пес. Крепкие и нежные руки обняли плечи моряка, на головорезе с навахой повисла жгучая черноволосая красавица. Шепча на ушко противникам одни и те же слова восхищения и поощрения, женщины аккуратно развели самцов по разным переулкам. Эта мир слишком опасен, пусть поживут еще те, лучшие, которые не умеют делать шаг назад.

И был берег моря и ласковые волны, и валялся на песке белый мундир, накрытый платьем, похожим на парус корабля, прошедшего бурю. Описывать это бесполезно. Если у вас в жизни была подобная ночь, вы сейчас прекратили читать и ушли мыслями в прошлое, если ее не было... мне вас жаль.

Наутро штурман стал Капитаном. Он списался с огромного белого лайнера и принял под свое командование старенький пароходик, торчавший в гавани Сорочьей бухты. Обветренный всеми штормами, убеленный сединами капитан лайнера долго уговаривал штурмана не рушить свою карьеру. А потом встал и протянул ему новенькие капитанские погоны.

- Молодец, мальчик. Тридцать лет назад я не решился...

Так в жизнь Поселка вошел молодой Капитан. Совет бухты составляли мэр, капитан порта, священник, врач и он, Эль Капитано, как его уважительно приветствовали торговки на рынке. Но ему всегда казалось, что Поселком весело и властно правят Сестры. Старшая, повелевавшая временем и людьми, Средняя, тихая блондинка с удивительными раскосыми, чуть кошачьими глазами и лукавой улыбкой, способная погасить любой спор и уладить разногласия и Младшая, дарившая всем радость и ощущение свежести этого мира. Поселок трудился, веселился и жил вместе с остальным миром и чуть-чуть отдельно от него. Сестры колдовали в швейной мастерской, причудливые платья-паруса были их творением, так же, как робы рыбаков и грузчиков, сутана священника, делавшая его похожим на птицу и даже шикарная бандана Навахи, главаря портовых бандитов. Капитан уходил в море. И возвращался. А когда какой-нибудь сплетник начинал рассказывать ему, как веселилась Младшая на очередном фестивале полной луны, моряк не обращал внимания, только его глаза, цвета морской волны вдруг темнели, как море перед тайфуном, и правдолюбцу становилось неуютно и тревожно.

Заведение появилось в Поселке внезапно как осенний шквал, валящий на борт баркасы, возвращающиеся в бухту с уловом. Банкир решил, что Поселок слишком долго стоял в стороне от основной задачи цивилизации - добычи больших денег. Заведение сверкало и сияло, приглашая гостей насладиться и потратиться. Но появившиеся гости удивили и насторожили Сестер. Это были люди из-за холмов, одетые в смокинги и роскошные вечерние платья. Чужая, неведомая жизнь пыталась вторгнуться в их владения. Когда же Сестры отправились на разведку во вражеский стан, представительный секьюрити просто не пропустил их в "заведение для элиты". Само это слово было чуждым Поселку, так же, как слова "политика" или "национальные интересы". Вселенная Сорочьей бухты, казалось, дала трещину, и тогда Средняя сестра сказала на семейном совете:

- Нам нужен Капитан.

Кто подсказал Банкиру этот странный пиар ход, осталось загадкой. Но в Поселке было объявлено, что Заведение готово устроить в рекламных целях "туземную свадьбу". Лучших кандидатур, чем Младшая и Капитан не нашлось. И крепость пала. Карнавал длился неделю, а может и месяц, точно никто после сказать не мог. Поселок ворвался в Заведение, как вода хлещет в пробоину обреченного судна, и остался там навсегда. Приезжать на ночное пати в смокингах стало просто неприличным, а модницы сменили вечерние наряды на платья, похожие на паруса шхуны, попавшей в шторм. Даже представительного секьюрити сменил на посту Наваха, так и не снявший своей шикарной банданы. А рядом улыбалась гостям жгучая черноволосая красавица, должен же кто-то останавливать бывшего бандита, если он по привычке схватится за нож.

Пассажирки, попадавшие на борт пароходика почему-то, любили общаться с молодым капитаном, более охотно смотревшим на морские волны, чем на их подтянутые фитнесом и пластикой фигуры. Но Капитан лишь однажды всерьез заинтересовался одной из них. Дама из мира Большой моды была доставлена в поселок и ознакомлена с творениями Сестер. И Дама забыла о капитане, спутницах и цели своего путешествия. На ее глазах рождалось чудо, которое невозможно придумать, спроектировать и сшить. Роскошные и слегка затрапезные платья, подобные парусам корабля, прошедшего через тайфун, были готовы покинуть Сорочью бухту и завоевать мир.

Банкир, в сущности, был не человеком, а функцией. Если бы вместо Заведения было выгодней построить крематорий или концлагерь, он бы не задумался ни на секунду. Но звезды сошлись так, как решила Старшая. Первый показ мод состоялся именно в этих стенах. Успех, шумный как удары шторма о волнолом гавани, известил о начале новой эры. Sorochiya bay stile завоевал подиумы на то короткое мгновение, которое суждено всем шедеврам изменчивого мира моды. Сестер звали в Париж и Нью-Йорк, и Капитан даже в какой-то момент испугался, не сделал ли он глупость. Но берега Сорочьей бухты не смогли размыть даже потоки славы и денег. Когда прилив схлынул, Капитан облегченно вздохнул - вселенная устояла. И тут же сам подверг мир новому испытанию.

Это случилось во время осеннего карнавала. Слишком много веселья, слишком много молодого вина. Ощущение сладости запретного плода и что-то бесшабашное, мужское. На следующее утро Капитан никак не мог поднять глаз на Младшую сестру. И на Старшую тоже.

- Мы... - начал было он, но тут же взял себя в руки и поправился. - Я виноват. Я не должен был. - И поднял глаза на Младшую. Та смотрела ласково и чуть насмешливо.

- Он до сих пор не понял! - Рассмеялась Старшая. - Мы чуть больше, чем сестры. И совсем чуть-чуть меньше, чем одно целое. Главное, мне понравилось.

- А когда-нибудь и мне понравится, - улыбнулась Средняя, послав через стол воздушный поцелуй.

Голова пошла кругом, но взглянув в глаза Младшей, Капитан понял, что не стал многоженцем. Просто если звезды когда-нибудь сойдутся в странный узор... мужчине нужно чувствовать себя полигамным самцом, но настоящему мужчине не надо ничего доказывать, достаточно этого ощущения.

Шли годы, и первым это заметил Диего, большой черный пес, не поднявшийся однажды со своей лежанки. Когда собаку похоронили, Средняя сестра спокойно сказала - я схожу к собачнику за Диего. Черный щенок, толстолапый и широколобый, уверенно направился к опустевшей лежанке. Через какое-то время Капитан заметил, что Сестрам не пришлось что-либо объяснять ему или обучать нового обитателя дома. Диего вернулся. Большой, молчаливый, надежный. А жители Поселка без удивления наблюдали, как стареющий Капитан прогуливается по набережной в окружении трех юных сестер.

- Мы стали мягкими и добрыми! А мир - безопасным и пресным! - Наваха сидел в кресле, а старый приятель, лысый цирюльник Педро поправлял его роскошную седую косу. Поправлял в последний раз. - Нет, ты представляешь, эта ученая каракатица, наш врач, заявил, что я сдохну через два дня. И что мне нужно лечь к нему в больницу! Мне! В больницу! - Педро поморщился, на его вкус это звучало хуже портовых ругательств. - Знаешь, приятель, мне кажется, это началось с появлением в Поселке капитана. Если бы Сиала не оттянула тогда меня от этого франта, я бы пустил в ход наваху. И все было бы по-другому.

Приятели на миг задумались. Кто знает, какой была альтернативная вселенная, промелькнувшая у них перед глазами. Каждый из нас однажды мог изменить этот мир. Но многие ли воспользовались своим шансом?

- К морскому черту больницу! Дайте выходу тело и телу ход! - Проорав девиз портовых банд, Наваха рванул на груди рубаху, плеснул на кожу из подвернувшейся склянки одеколона, в котором мускус забивал все прочие запахи, и отправился в "Ночную Гавань" в свой последний загул. Он не умер ни через два дня, ни через неделю. Он пил со всеми, кто пришел попрощаться с последним настоящим бандитом. И с мэром, и со священником, и с Капитаном. Ночь на пролет он танцевал с юными сестрами и старой Сиалой, а днем запирался в своей каморке наверху. И снова был вечер и заглядывал в окна таверны изумленный доктор.

Только спустя полгода стало ясно, почему Сорочья бухта подарила Навахе этот месяц. Тайная страсть. Старый бандит оказался художником. Откопала холсты Сиала, решившаяся, наконец, сделать приборку в его комнате в мансарде таверны. Картины были везде - на полу, на стенах, на кровати. И старуха отнесла набросок с пирующими на бухте каната корабельными крысами Банкиру. Решила, что сюжет близок душе богатея. Банкир купил рисунок и еще дюжину картин. Последние он приказал развесить в холле Заведения, а крыс повесил у себя над столом. А через два года построил галерею, посвященную великому сыну Поселка. Старуха Сиала любила ходить по ее залам, рассматривать тонкие девичьи фигурки на берегу моря, знойную черноволосую красавицу, выглядывающую из-за плеча брутального художника с навахой и рассказывать посетителям, каким пьяницей и бабником был гениальный живописец.

В тот сезон молодой капитан взошел на мостик старого парохода. Еще пытался Капитан доказать, что ему хватит сил подняться на борт и умереть как положено капитану, в море, но сестры ласково уложили его обратно в постель. Модницы не дождались обнов, работа в мастерской была заброшена, сестры провожали своего Капитана. Прав был художник Наваха. Мир изменился. Не было последнего, отчаянного и нелепого загула. Капитан уходил спокойно, в своей кровати, слушая рассказ Младшей о последних событиях в Поселке, заворожено и доверчиво, как слушает трехлетний ребенок о китах, на которых покоится мир

- Мы будем его помнить, хотя он не был лучшим, - сказала Старшая.

- Мы будем его помнить, хотя он не был самым преданным, - сказала Средняя, поглаживая широкий лоб Диего.

- Мы будем его помнить...

Лучшим был яркий метеор, всколыхнувший Сорочью бухту, когда карнавал не прекращался целый год. Самым преданным был Диего, оставшийся даже после смерти. Но сестры будут помнить своего капитана.

Кто поймет сердце женщины?

Оставить комментарий © Copyright Тихонов Виктор Валерьевич (victor-vt@rambler.ru) Размещен: 01/08/2017, изменен: 01/08/2017. 16k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Это самое странное произведение, написанное мною. Все мои рассказы появились на свет довольно необычно - я увидел их во сне. Поэтому они короткие, не более двух страниц. Но этот сон длился, и длился, и длился. Временами я просыпался и мне казалось, что я сплю уже целую неделю. Потом я засыпал и сон продолжался. Я не знаю, что со мной случилось в ту ночь.

Тихонов Виктор Валерьевич : другие произведения.

Феи сорочьей бухты