Тихонов Олег Владимирович : другие произведения.

Когда лед, как вода

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пьеса для театра. (Неужели если из любви убрать секс, ничего не останется?)

  љOleg Tikhonov, 2003
  љAgency Magik Box, 2003
  
  Олег ТИХОНОВ
  
  
  "Когда лёд, как вода"
  
  (Неужели, если из любви убрать секс, то ничего не останется?)
  
  пьеса
  
  В пьесе использованы стихи японских авторов:
  Басё, Фудзивара-но Садаиё, Исикава Такубоку, Кикаку, Оницуру, Исса.
  
  
  
  Действующие лица:
  
  Генри
  Джулия
  Марта
  Он
  Она
  Директор театра
  
  
  
  Действие происходит в Лондоне в 1920 году.
  
  
  
  Темная сцена. По громкой связи на зрительный зал звучат команды технического ведущего спектакля. Помимо его голоса, в темноте, слышны шаги людей и шум перетаскиваемого реквизита.
  
  Тех. ведущий: Первому составу приготовиться. Даю второй звонок. Осветителям приготовить первую световую программу. Через две минуты даю третий звонок.
  
  Сцена постепенно освещается неярким светом. Последние приготовления к началу спектакля - техники, костюмеры.
  
  Тех. ведущий: Даю третий звонок.
  
  Звучит звонок.
  
  Тех. ведущий: Начинаем спектакль. Пошла фонограмма.
  
  Начало фонограммы, освещается сцена.
  Сцена представляет собой обратную сторону "сцены". В беспорядке расставлены детали декораций других спектаклей, реквизит, мебель.
   За белым полупрозрачным задником начинается действие "спектакля". Мы же наблюдаем только силуэты актеров, звуки, музыку, которая в течение всего спектакля становится то громче, то тише.
  "Сцена". Звучит увертюра "спектакля". Лирическая музыка, Они толи встречают восход, толи провожают закат. Выходят Он и Она. Шум моря и музыка мешают нам расслышать, о чем они говорят.
  
  "В глубинах сердец
  Подземные воды бегут
  Кипящим ключом.
  Молчанье любви без слов
  Сильней, чем слова любви".
  
  
  Приглушаются звуки "спектакля", освещается сцена (не полностью).
  Крадучись, мимо разбросанного хлама, проходит Генри, достает бутылку виски; делает несколько глотков из горлышка. Затем умиротворенно прячет бутылку обратно, садится на стул, раскрывает газету и, накрыв ею голову, засыпает.
  
  С противоположной стороны сцены выходят Директор и Джулия.
  
  Джулия: Боже, как здесь темно.
  Директор: Аккуратнее, мадам. Он должен быть где-то здесь. Обычно во время премьеры он всегда за кулисами с газетой и бутылкой виски.
  Джулия: Узнаю маленькие слабости большого гения.
  Директор (шепотом): Вот он. На стульчике.
  Джулия: Спасибо вам, дальше я сама...
  
  Директор уходит. Сцена освещается полностью. Джулия тихо подходит к Генри и призадумывается, как его разбудить. Рядом она обнаруживает бутылку, открывает ее и делает несколько глотков. Генри проснулся.
  
  Генри: Какого черта? Почему обязательно из горла? Вот стакан.
  Джулия: Привычка.
  Генри: Дурная привычка.
  
   Он выхватил бутылку из рук Джулии; протер рукавом горлышко.
  
  Джулия: Спасибо. Мой любимый сорт виски.
  Генри: Не стоит благодарности...или, быть может, еще?
  Джулия: (улыбаясь) Быть может, попозже.
  
   Генри, раздраженный, садиться в кресло, берет газету и делает вид, что читает.
   Джулия с любопытством осматривает сцену, прохаживаясь среди реквизита.
  
  Джулия: И что пишут?
  Генри: Прошу вас говорить потише, как никак, идет спектакль.
  
   Джулия подходит к Генри.
  
  Джулия: Так, что пишет "Таймс"?
  Генри: (раздраженно протягивает газету) Если интересует - прочтите.
  
   Джулия берет газету; перелистывает несколько страниц.
  
  Джулия: Ого! Как пишет "Таймс"! Премьера нового спектакля великого драматурга...ой-ой...сколько же заплатили этому писаке? Новое слово в драматургии...прекрасный актерский состав...сам маэстро присутствовал на всех репетициях...боже мой! Какой слог!
  Генри: (раздражается еще больше) Если можно, читайте про себя!
  Джулия: Но в "Таймс" про меня ничего не пишут.
  Генри: Я имел в виду, читайте не вслух!
  Джулия: Простите! Просто очень забавно...
  Генри: И что может быть забавного в газетах, кроме прогноза погоды?
  Джулия: Остроумно. (Кладет газету на реквизит) А весь этот хлам, простите, остатки декораций, от спектакля "Утонченный странник"?
  Генри: Да, от него. Почил на лаврах...только месяц продержался на сцене, и...
  Джулия: Здесь такая атмосфера, как на чердаке старого дома. Столько мебели и, столько вещей, с которыми были связаны чьи-то судьбы, жизни, страсти...я в детстве любила забраться на чердак и примерять старые бабушкины туфли, шляпки, бусы из фальшивого жемчуга, какие-то проеденные молью страусовые перья...
  
   Генри с интересом рассматривает Джулию, открывает бутылку и протягивает Джулии.
  
  Джулия: Благодарю. (Делает глоток) К тому времени бабушка вышла замуж в очередной толи пятый, толи шестой раз, уехала в Лиссабон. А я среди хлама и мусора нашла перевязанные розовой тесемочкой любовные письма, написанные ей каким-то воздыхателем. Мне тогда было 14, я читала "Пармскую обитель", и тут эти письма! Я прочитала два из них. По-девичьии разревелась...Я помню, скрыла их от мамы, и передала бабушке. Она долго смеялась со мной, перечитывая их.
  Генри: Вы были романтичной...
  Джулия: (громко) Ну, нет!
  
  
  
  За сценой - первые реплики "спектакля". Генри всплеснул руками, призывая Джулию говорить тише. Она замолчала.
  
   "Сцена"; Он и Она.
  
  Она: Меня это совершенно не раздражает...и потом, новый год не такой уж великий праздник.
  Он: И все же нужно прогуляться на Savigny platz.
  Она: Чтобы смешаться с толпой, и снова остаться только вдвоем...
  Он: Совершенно не обязательно. А то...
  Она: Ну, ну! Говори! Даже интересно услышать! Я не достаточно наслушалась твоих упреков!
  
   Она нервно прохаживается из стороны в сторону. Он молчит, это еще больше раздражает ее.
  
  Она: Так и будешь продолжать молчать?
  Он: Давай не будем портить друг другу праздник.
  Она: Не будем! Не будем!
  
   Она схватила со стола тарелку и швырнула ее на пол. Вместе с грохотом разбившегося фарфора громко заиграла музыка. Он включил патефон. "Сцена" затемняется.
  
  Джулия иронично посмотрела на Генри.
  
  
  Джулия: Интересная пьеса. Ты ее смотрел?
  Генри: Некоторым образом - да. Если вы пришли на премьеру - то несколько заблудились. Здесь выход не в зал, а на сцену.
  Джулия: А реплика, которая сейчас прозвучит, мне знакома. Если мне не изменяет память, дама должна скорбно произнести "Нет! Уж лучше уйти в монастырь, чем оставаться с этим неудачником...", и после этого зазвучит клавесин.
  
  На "сцене" звучит клавесин; Она произносит процитированные Джулией слова.
  
  Генри: Вы читали пьесу?
  Джулия: Нет. Была в такой же ситуации, звучала эта же музыка. А сама -говорила эти слова...
  Генри: Отель "Авангард"? Берлин? 20 лет назад?
  Джулия: Да. Да это было 20 лет назад. Я тогда носила сумасшедшую прическу, курила папиросы и любила одного негодяя.
  Генри: И крепко ругалась матом. Неужели - Джулия?
  Джулия: В этой пьесе меня зовут Мартой. Можешь теперь называть Мартой.
  Генри: Ты почти не изменилась...
  Джулия: Теперь курю сигареты, отрастила волосы и по-прежнему крепко выражаюсь.
  Генри: Твое коронное выражение - "Раскудрит твою на лево!"
  Джулия: В твоей предыдущей пьесе его произносила проститутка из борделя.
  Генри: "Раскудрит твою на лево!" Фантастическая фраза, как она украсила спектакль. Ну, за нас! За наше совместное творчество! Надеюсь, ты не будешь претендовать на авторство, и на часть гонораров?
  
  Джулия скривилась в улыбке и тут же сменила ее на серьезное выражение лица.
  Генри берет стоящую на полу бутылку, открывает и протягивает Джулии. Она делает большой глоток и вытирает губы рукавом.
  
  
  Джулия: За тебя! За лучшие годы, за молодость!
  Генри: За твои лучшие годы, которые ты отдала мне. Кажется, так ты сказала при разводе...
  Джулия: Не помню, но вполне возможно. У тебя слишком цепкая память. Мне даже не нужно писать мемуары - вся моя совместная с тобой жизнь - в твоих пьесах. Я по-прежнему осталась востребованной Музой?
  Генри: Скорее, такой бурный период жизни, что многим хватит на несколько воплощений.
  Джулия: Смешно, но в первых твоих пьесах, сразу после нашего развода, ты меня делал, синим чулком, чуть ли не монстром. А прошло 5 - 7 лет, и твое сердце оттаяло. Я уже была известной поэтессой, миллионершей, почти Флориенц Найтингейл. И вот теперь, там, за занавесом, я - Благочестивая Марта...
  Генри: Бог ты мой! Джулия!
  
   Генри в некотором замешательстве, обдумывает, стоит ли обнять Джулию.
  
  Джулия: И как ты поживаешь в своем монастыре?
  Генри: Скорее - в вертепе. Борюсь со зрительскими симпатиями.
  Джулия: И что сие означает?
  Генри: Они пытаются воспитывать меня, я же пытаюсь им навязывать свои мысли.
  Джулия: С каким счетом идет матч?
  Генри: Пока ничья. Один - один. Чаще бываю один на один с самим собой.
  Джулия: Неужели такое бывает? У тебя всегда с собой подружка? Еще со времен нашей совместной жизни.
  Генри: Ты говоришь о себе?
  Джулия: Твоя подружка бутылка, да кружка.
  Генри: О! Еще - "фляжка".
  Джулия: Несмотря ни на что ты прекрасно сохранился...
  Генри: Стоп! Просьба без нотаций.
  Джулия: Хотела сделать тебе "комплиман".
  Генри: С присущим сарказмом?
  Джулия: Хорошо, сменим тему разговора. О чем поговорим?
  Генри: О тебе.
  Джулия: Это скучно и примитивно.
  Генри: Расскажи, быть может, напишу новую пьесу. Что-то вроде "Генри и Джулия. 20 лет спустя".
  Джулия: (кокетливо) Всему свое время.
  Генри: Какая ты теперь, Джулия?
  
  
  На "сцене" продолжается действие.
  За гранитным парапетом показалась ледяная глыба. Серые металлические волны медленно несли по своей поверхности отражения луны и отражения двухгодичной давности.
  
  Она: Ты перестаешь оставаться самим собой.
  Он: И в чем это выражается?
  Она: Ты по-настоящему стал врать не только другим, но и себе.
  Он: До этого я по-настоящему врал только другим?
  Она: При чем искусно...
  Он: Теперь стал врать и себе...
  Она: Я этого не говорила.
  Он: Наверное, я сделал только одну, но главную ошибку...
  Она: Ты стал искренним с собой. Это так? Я угадала?
  
  Машина стояла около самой воды, только несколько шагов отделяли колеса от такого знакомого парапета. Рядом отражались очертания рекламной тумбы, в которой отражались Они. Снова появилась льдина, и медленно потекла ...
  Легкие сизые клубы сигаретного дыма взметнулись вверх.
  
  Она: Я так и думала. Я говорила тебе по телефону перед встречей. Это не оно.
  Он: Не оно - что?
  Она: Только то, что ты предполагал.
  Он: То есть, ты предполагала, то же, что предполагал - я?
  Она: А разве это - не так?
  
  В ответ он посмотрел на воду и тихо ускользавшую ледяную пластину.
  
  Он: Сегодня, действительно начинается весна...
  Она: Насколько я помню, я предупреждала о том, что в данный момент очень сильно тороплюсь...
  Он: И - что?
  Она: Как обычно - ничто... По сравнению с ситуацией внутри меня. Надеюсь - это устраивает.
  Он: Больше, чем ты хотела.
  Она: Теперь - я могу быть свободна?
  Он: Как обычно.
  
  Снова клубы сигаретного дыма пересеклись и разлетелись в сторону такой же сизой воды.
  
  Он: В прошлый раз - если я действительно помню, это было 4 года назад, там же, за сфинксами, так же вечером происходило все тоже самое, с точность до наоборот...
  Она: И.
  Он: Если я сейчас пойду покурить. Это будет нормально...
  Она: Кури - здесь.
  Он: Лучше - виски.
  Она: Все, как обычно - виски и виски. А, что еще кроме виски?
  Он: Теперь. И.
  
  Проплывавшая мимо льдина растворилась во тьме и на ее смену приплыла восьмиугольная пластина с красным багряным лоскутом ткани.
  
  
  Там, где упала слеза,
  Влажное
  Зерно от песчинок.
  Какой тяжелой ты стала,
  Слеза!
  
  
  Сцена. Генри сидит на стуле, Джулия задумчиво прошла в угол сцены. На "сцене" звучит музыка, они слушают. К музыке примешиваются шаги. Входит Марта, на "сцене" затемнение.
  
  
  Марта: Генри! Ты здесь?
  Генри: Марта? Что это тебя занесло сюда?
  Марта: Не удержалась сидеть в зале...это потрясающая пьеса...господи, какой ты у меня молодчина!
  
  Марта подходит и обнимает Генри, замечает стоящую в сторонке Джулию.
  
  Генри: Марта, познакомься, это...
  Джулия: (перебивает) Добрый вечер! Мадам Смит. Агентство "Милфорда".
  
  Генри удивленно обернулся в ее сторону.
  
  Генри: Это моя бывшая жена Марта. Познакомьтесь.
  Марта: Мы разошлись только полгода назад.
  Джулия: Очень приятно! Я тоже пришла сказать о своем восторге. Пьеса, у вашего мужа, действительно получилась прекрасной. Я, как представитель агентства, ведущего дела вашего мужа больше 15-ти лет, должна отметить, что последние три года фантастическим образом изменили творчество Генри. Прекрасные сюжеты, каждая пьеса проходит "на ура"...
  Марта: Спасибо. Вы считаете, именно последние три года изменили...улучшили, как правильно сказать, дорогой?
  Генри: Ты хочешь сказать, что...последние три года, Марта была моей женой.
  Джулия: Потрясающе! Вы оказываете удивительное действие на нашего гения. Насколько я в курсе, главную героиню зовут Мартой.
  Марта: Ну что вы...
  Джулия: Вы прекрасно знаете о женах, помогающих своим возлюбленным раскрывать свои таланты.
  Генри: Если вы не забыли, дамы, я сижу здесь рядом.
  Марта: Вы, действительно правы! Наверное, вы знаете его предыдущую пассию? Эта неврастеничка, как ее, господи звали?
  Генри: Ее звали Джулия.
  Марта: Да, да. Я видела ее фотографию, крашенная и наглая.
  
   Генри наливает из бутылки виски. Марта резко вырывает из его рук и бутылку и стакан.
  
  Марта: Во-первых, именно она приучила его к спиртному. Она была не только неврастеничка и алкоголичка, но и... взбалмошная, капризная и при этом развратная дама. Она его испортила, она не давала ему возможности раскрыться, как творческой личности. Она таскала его по курортам, а он был вынужден, втихоря, закрывшись, чуть ли не в туалете - писать свои пьесы.
  Генри: (перебивает) Не будь сплетницей!
  Джулия: Это он сам рассказал?
  Марта: Что рассказал?
  Джулия: Ну, вот эти подробности...
  Марта: Ну что вы? Он скрывал от меня, кто она и что. Это уже Симпсоны раскрыли мне глаза на эту особу. Да и не трудно догадаться, он описывал ее в самых разнообразных образах. Она прошла по его пьесам, как машина для подстрижки газонов.
  Джулия: Генри, поздравляю вас! Господь услышал твои молитвы! Марта прекрасно дополняет твое творчество.
  Марта: Ах...
  Генри: Благодарю вас. Марта, я тебе всегда говорил, что Симпсоны никогда не скажут ничего хорошего, не только о друзьях, но и о собственных родственниках. Ты же продолжаешь сплетничать. И потом, мадам из агентства. Ей совершенно не интересно знать, как создаются...как я пишу.
  Джулия: Нет, Генри. Вы скрыли от читателей и зрителей самое интересное. Вы модный драматург. Ваши пьесы популярны. Теперь публике становятся интересны не пьесы, а ваша личная жизнь. Если ваша личная жизнь яркая и скандальная, публика простит вам даже бездарную пьесу или роман! Вы думаете, что все эти громкие разоблачения, откровения, автобиографии и прочий мусор, это только лишь "рассказики". Нет. Это та солома, которую в нужный момент можно подстелить. Когда будешь падать.
  Марта: Вы действительно так считаете?
  Джулия: Я занимаюсь писателями и прочими драматургами уже 15 лет.
  Генри: Простите. Сколько лет вы работаете в агентстве?
  Джулия: 15.
  
   На "сцене" раздались громкие аплодисменты.
  
  Марта: Эх, пропустила мою любимую сцену. Когда я еще читала черновик этой пьесы, я сразу сказала, что она взорвет зрительный зал! Это написано. Легко, тонко, талантливо.
  Генри: Прости, Марта. Мне нужно поговорить. Это относительно пьесы...
  Марта: "Двадцать шесть минут о любви"? Это потрясающая...
  Генри: Марта!
  Марта: Все. Поняла. Ухожу. Я зайду после спектакля. Кстати, где будет банкет?
  Генри: Банкета не будет. Иди!
  
   Марта уходит, незаметно унося с собой бутылку. Джулия с улыбкой посмотрела на Генри.
  
  Джулия: Налей-ка мне стаканчик...
  Генри: Она унесла бутылку. Подожди, я схожу в буфет. Подожди, две минуты.
  Джулия: Хорошо. Не торопись. Мне некуда торопиться.
  
   Генри уходит. Джулия подходит к декорации и заглядывает на "сцену".
  
  "Сцена". Мягкий голубой снег падал на белоснежный песчаный пляж. Он скатывался по еще теплым зеленым листьям пальм, превращаясь в капельки воды. Море притихло.
  
  Она: Качается, качается
   На листе банана
  Лягушонок маленький.
  
  Она мило рассмеялась.
  
  Она: Это просто чудо! Посмотри, дорогой! Это же настоящий снег! Это фантастика!
  Он: Ничего удивительного...обычный рождественский снег.
  Она: Надо же! Уехать из Парижа за тысячу километров, чтобы встретить Рождество не под елкой, а под пальмой...и вот снег! Нужно обязательно искупаться! В детстве я всегда купалась под дождем, теперь первый раз буду купаться, когда на голову падает снег! Это чудо!!!
  
   Она разделась и вошла в воду. Она повернула голову навстречу снегу. Она ловила снег алыми губами. Он громко рассмеялся. Он поднял руку вверх. Поймал на ладонь несколько снежинок, поднес ладони к лицу.
  
  Зарыться
  В мягкий ворох снега
  Пылающим лицом...
  Такой любовью
  Я хочу любить!
  
   Она вышла из воды.
  
  Она: Ты плачешь?
  Он: Молюсь...чтобы ЭТО продолжалось вечно...
  Она: Странно. На губах несколько снежинок, а на вкус они соленые! Соленый снег! (говорит, словно цитирует книгу) Шел голубой соленый снег. Они сидели на берегу теплого моря, и будущее казалось им таким прекрасным и красивым.
  Он: И это только начало!
  
   Он обнял ее и завалил на песок. Они обнялись, и словно слившись в одно целое, замерли.
  
   Сцена. Входит Генри. Через плечо Джулии посмотрел на "сцену". У него в руках бутылка, он сел на стул и с помощью штопора, поставив бутылку на пол, принялся ее открывать.
  
  Генри: Если помнишь...это было в Ницце. Ты убежала из дома, чтобы встретить Рождество, как ты мечтала "под пальмой". Родители ужасно переживали. Мне устроили головомойку. А стало холоднее, чем в Париже.
  Джулия: Да, странное тогда было время.
  Генри: Ты о наших отношения? Как они стремительно и...действительно, странно развивались?
  Джулия: Не только это. Дома становилось совершенно невозможно жить. Ты же помнишь, мама вырастила меня одна, подходило время отправлять меня на учебу, денег не было. И она вышла замуж за этого подонка - Уильямса. Он был богат, так в меру конечно, но был дом, и была возможность отправить меня учиться в Берлин. Она терпела его. Терпела для меня. А я от этого еще больше переживала и чуть ли не впадала в дипресняк. В нем было что-то садистское. Он чувствовал, что мама живет с ним, что называется, скребя сердце. А он, видишь ли, очень ее любил. И издевался, как мог! Мы с подругами стали тоже глумиться над ним. На улице, как бы неожиданно, рядом с ним падало ведро с краской. Он свирепел, как дракон, но потом выяснялось, что измазанный краской он возвращался домой, и вымещал все на маме. Понимаешь, как сложно было это все видеть! Но уехать я тоже не могла! Как я могла спокойно учиться в Берлине, если осознавала, что каждый фунт, каждый пенни - стоили нескольких лет маминой жизни! Понимаешь теперь, почему тогда я не могла быть так часто рядом с тобой...
  
  
   Джулия вытерла холодную слезу; подошла к Генри и взяла бутылку, которую он ей протянул. После нескольких небольших глотков, она как-то странно для Генри рассмеялась.
  
  Джулия: Что нового происходит в мире искусств?
  Генри: Ничего. Ровным счетом ничего. На театр наступает кинематограф. Даже нас, театральных писак стали приглашать в сценаристы! Это вообще смешно. Всю жизнь писал диалоги, монологи, а теперь нужно писать для немых! Воистину, мир сходит с ума! Разговаривая, люди не всегда понимают друг друга, так теперь вообще не нужно говорить, прочитай титр!
   А вообще, ищем, ищем.
  Джулия: Истину?
  Генри: Боже упаси! Вдохновение.
  Джулия: И как дорого оно нынче?
  Генри: Как обычно. Цена - жизнь.
  Джулия: О, будь оно неладно это вдохновение! Разменивать собственную жизнь на холсты, чтобы поменять их на горсть гривенников. В результате получается, что жизнь-то размениваешь на эти гривенники.
  Генри: Ну, кто на гривенники, а, кто и на бессмертие.
  Джулия: Зачем это? Невозможно творить, думая лишь о том, чтобы остаться веках. А вдруг, не судьба стать бессмертным? Жутко обидно, наверное?
  Генри: Но об этом сам уже не узнаешь. Только потомки. Так что, обидно не будет.
  Джулия: И то верно. Она не стала твоей Музой?
  Генри: Ты о Марте? Она оказалась хорошей женой.
  Джулия: Что же развело Вас?
  Генри: Искал не женщину, но друга.
  Джулия: Поэтому остался один?
  Генри: И без женщин и без друзей.
  Джулия: Не обидно?
  Генри: Обида - неправильное чувство, обижаться - то нужно только на самого себя. Обижаешься на других - признаешь, что сам был когда-то не прав... И не количество ли ошибок определяет, насколько ты был счастлив?
  Джулия: Ты, действительно, так думаешь?
  Генри: О как сложно понять, что был не прав.
  О, как сложно понять, что был не прав три года назад...
  О, как сложно, когда боишься быть неправым и теперь...
  Джулия: Если верить собственным ощущениям, если верить собственному сердцу, то, даже когда ты терял, взамен получал еще больше... Расстройство от потери. Радость обретения нового. И даже ожидание нового - только ты мог превратить в праздник. Ты, наверное, просто жил и считал происходящее единственно верным решением проблем... Ты очень часто раздражал меня своей непосредственной отчужденностью, ты всегда мог позволить себе все что угодно. А окружающие тебя люди, включая меня, принимали это за неоспоримую истину. Откуда в тебе эта способность?
  Генри: Я хотел жить. И хочу жить!
  Джулия: А, другие?
  Генри: Ты же помнишь, я почти два года работал моряком на круизном судне. Мне было 19 лет, насмотрелся такого! Столько насмотрелся! И почему-то у меня возник вопрос - "Почему люди, у которых есть ВСЕ, ничего не хотят?" У них есть деньги, женщины, деньги, есть - все! И ничего не хотят!
  Джулия: Или не могут?
  Генри: (не обращает внимание на ее реплики) И, я, понял. Или подумал, что понял, что все не просто так!!!!! А если к жизни подойти с позиции объяснения геометрической теоремы!!!! То есть - "от противного"!!!!
  Джулия: От противного?
  Генри: (не обращает внимание на ее реплики) Да, именно, "от противного"! Если у человека есть все - и он ничего не хочет! Может быть, просто нужно ничего не хотеть!!!! И все будет!
  Джулия: (рассержена) И?
  Генри: Я перестал "хотеть" - у меня все стало! НЕ "ВСТАЛО" - стало! Все! Еще древние говорили: "Боги наказывают людей, исполняя их желания!!!!" У НИХ - все было!!!! Они, отряды новоявленных миллионеров! Отряды пожирателей жизни! Отряды лЮДЕЙ! Этого хотели! И этим - нехотением НИЧЕГО, их наказали БОГИ!!!! Я не хотел НИЧЕГО - получил! И это уже не НАКАЗАНИЕ!!!!! Не хоти - и БУДЕШЬ!!!
  Джулия: (рассержена) И?
  Генри: И. Это я пытаюсь писать в своих третьесортных пьесах, за первосортные деньги!
  Джулия: Но не прошелся ли ты бульдозером по чужим жизням?
  Генри: Только, как культиватор.
  Джулия: Не ассенизатор - ас - семининатор... В смысле - осеменял.
  Генри: Раскудрит твою на лево.
  Джулия: Стало сложно работать?
  Генри: Самому странно. Такое ощущение, что просто занимаюсь собственным уничижением. Или пытаюсь бороться с ленью.
  Иногда хочется написать хоть что-нибудь - и... все рассказал за столами... хотя это из Мопассана.
  Джулия: Мне казалось, что все дается тебе легко.
  Генри: Тогда, двадцать лет назад, я был более искренним с собой или теперь...Тогда я был откровенно одинок. Собственно об этом и писал. Про одиночество и возможность быть самим собой при этом. А теперь - понял, что только в одиночестве - могу. Нет. Это только лишь очередное проигрывание для самого себя.
  Однажды - ты откроешь дверь... это так просто, как поставить запятую.
  Всему свое время. И написанию шедевров - и их экранизации...
  
  
   Если умолкнешь,
   Что ты тогда, соловей?
   Зеленая птичка.
  
  
  Генри, засунув руки в карманы брюк, молча и медленно прошел в противоположную сторону сцены. Остановился. Обернулся в сторону "сцены".
  
  За прозрачной перегородкой - силуэты обнимающихся. Заело пластинку патефона. Но они не могут оторваться друг от друга и сменить пластинку.
  
  Стук иголки патефона, как метроном, становится все громче и громче.
  
  На сцене: Генри смотрит в сторону "Сцены" .
  
  Генри: Это правда?
  
  Джулия неожиданно насторожилась от этого его вопроса.
  
  Генри: Это правда? Что ты работаешь в компании "Милфорда"?
  
  Джулия молча отвернулась и медленно закурила сигарету.
  
  Генри: Это правда? Что все эти годы ты ведешь мои дела?
  
  Джулия подошла к краю сцены, молча продолжает курить.
  
  Генри: Это правда? Что...ну три года назад...мне нужны были деньги...я получил аванс за...я ничего не написал...деньги было не нужно возвращать.
  
  Джулия достала из кармана небольшую пепельницу, затушила сигарету и спрятала пепельницу в карман.
  
  Генри: Это правда? Что всё это была ты?
  
  Генри сел на краю сцены. Джулия закрыла лицо руками и тихо ответила, словно самой себе.
  
  Джулия: Да...
  
  Генри посмотрел на нее, она поймала его взгляд, и, словно спохватившись, уже наигранно, весело продолжила.
  
  Джулия: Да! Как здорово. Что я решила зайти к тебе сегодня! Ты не представляешь, как это здорово! Вот это всё! Я, словно, побывала в молодости...знаешь, как будто скинула с плеч 20 лет. Стала молодой, наивной, неуклюжей девочкой, ожидающей чуда и чудесного принца. Это, действительно, здорово.
  Генри: Это правда?
  Джулия: Да, какой ты молодец! Ты, как добрая фея - даешь людям надежду...быть может, даже помогаешь им верить.
  Генри: Зачем, зачем ты всё это делала?
  Джулия: О, Чарльз! Он ничего не знает! Он, собственно, и ничего не понимает. И не понимал. Чарльз! Это мой муж. Он вообще ничего не понимает. Он слишком умен для бытовых вопросов. Да! Кстати, ты ни разу не спросил "с кем я"! Так вот, Чарльз ничего не знал. Он прекрасный муж, замечательный человек.
  Генри: Чарльз Пойнт твой муж?
  Джулия: Он очень помогал мне. Он помогает мне. Во всём! Я его очень люблю. Не смейся! Такого человека невозможно не любить. Он - заботливый, уступчивый, немногословный. Чарльз - настоящий джентльмен. И никакие эмансипации, аэропланы, химическое оружие, новомодные купальники - не смогли его испортить. Он - джентльмен. Я его очень люблю. Он...он ничего не знал...
  Генри: Зачем ты это делала?
  Джулия: (неуверенно) Я думаю, ты понимаешь...
  
   Пауза.
   Не глядя на Генри, Джулия подходит к реквизиту, сдергивает серое покрывало - под ним два римских дивана. После паузы она многозначительно поворачивается в сторону Генри и, словно Клеопатра Цезарю, произносит:
  
  Джулия: (властно) Давай возляжем на диванах и продолжим разговор!
  
   Рядом с диваном она берет накидку, набрасывает на себя на манер тоги и ложится на диван. Генри берет бутылку и идет к соседнему дивану. Он не успевает лечь, говорит Джулия. Она говорит печально. Генри остановился и выпил виски.
  
  Джулия: Еще усилил тоску
   Этот уныло-тягучий
   Вихря вечернего шум.
   Зачем обычай придуман -
   В сумерках встречи ждать?
  
   Генри ложится на соседний диван, подыгрывая даме, вальяжно располагается на ложе. Пауза.
  
  Джулия: Я ждала, действительно. Ждала. Тебя...иногда. Иногда это было мучительно...иногда трагично...
  Генри: Запей.
  
   Джулия делает несколько глотков. Она продолжает говорить, теребя накидку.
  
  Джулия: Через два года я даже специально уехала в Америку. Думала все будет, как писал Лопе де Вега - "когда два сердца разделяет море..." Но все получилось, как писал ты. Ты ведь писал про нас. Твои портреты, напечатанные в газетах, просто, как злой рок преследовали меня. Они разжигали во мне то ненависть, то ревность, то страсть. До нашего развода, ты носил очки, для солидности... кстати, ты был такой молодой и аппетитный... Однажды ночью, в темноте, когда занималась любовью с Майклом, я поймала себя на мысли, что стараюсь не задеть рукой очки...но Майкл не носит очки!!! Я сбежала от него в Лондон.
  
   Пауза. На "сцене" - тишина. Словно ровный свет луны пробивается сквозь легкую занавесь. Генри поставил на пол бутылку, это отвлекло от мыслей Джулию.
  
  Джулия: Кстати, почему ты не носишь очки?
  Генри: Постарел. Теперь стараюсь выглядеть моложе. Вот парадокс человека - в молодости он хочет быть взрослее, к старости - хочет оставаться всегда молодым!
  Джулия Тебе - проще! Ты как коньяк, чем больше возраст, тем ты лучше!
  Генри: И дороже?
  Джулия: Судя по гонорарам - да.
  Генри: Которые, как теперь я выяснил - платила мне ты. Как это случилось-то? Если не секрет?
  Джулия: Это было в 1905 году, В Париже, на приеме в Русском Посольстве, организованном в честь тебя. Куда, ты в силу запоя не пришел... Пришла! Наверное, была готова предложить тебе вернуться! Вернуться ко мне! Вот до чего довел меня...сама пришла. Но судьба распорядилась иначе. Тебя не было. И мне пришла идиотская мысль - значит не судьба! Два раза в одну реку не входят, как говорят. Сквозь печаль, я смеялась, веселилась, предлагала за тебя тосты. Там и познакомилась с Чарли. Через полгода я стала его женой и твоим тайным покровителем... прости...я дура?
  Генри: Нет. Сейчас только лишь пытаюсь понять тебя. Знаешь, у древних был такой афоризм - "познай себя" во многих отношениях неверный афоризм - вернее было бы сказать "познай других!" так познаешь и себя.
  
   На "сцене" среди лунного сияния "проходят" силуэты героев, слышен стрекот цикад.
  
   Сливы весенний цвет
   Дарят тому человеку...
   Тому, кто ветку сломал...
  
   "Сцена", яхта медленно покачивалась на волнах около гранитной набережной форта. Она отпрянула от него, сделала несколько шагов и раздраженно говорит.
  
  Она: Убирайся! Пусть будет, так как ты хочешь! Хватит! Хватит!!!
  
   Он молча смотрит на нее. Она стремительно уходит. Словно спохватившись, он кричит ей.
  
  Он: Постой!
  
   Она остановилась и смотрит на него. Он, приглашая ее своим взглядом, спускается по гранитным ступеням к самой воде. Он остановился и развернул руки для объятия. Она, помедлив, идет к нему. Она все еще рассержена, но он обнимает ее, и они сливаются в поцелуе. Они стоят у самой воды; вдалеке видны огни яхт.
  
   Она вырывается из его объятий и пытается уйти. Но он берет ее за руку, и они садятся на гранитные ступени форта.
  
  Она: Прекрати! Хватит! Нужно заканчивать эту историю!
  Он: Пойми...мне сложно говорить об этом...я никому никогда не говорил...я к тебе неравнодушен.
  
   Он положил голову на ее колени. Они сидят молча. Только крик чаек слышен вдалеке.
  Они самые счастливые люди на свете.
  
   После паузы они вздрагивают от громкого смеха Джулии и Генри на сцене.
  
   Сцена; Генри и Джулия лежат на диванах и громко смеются.
  
  Джулия: Бедный! Как ты от меня натерпелся!
  Генри: Особенно в отеле в Праге, когда ты вырывала шнуры телефонов, посыпала меня толченым шоколадом, чтобы вывести из себя!
  Джулия: Тогда ты первый раз ударил меня. Правда, ударил не сильно. Но я взбесилась...
  Генри: И убежала в бар, как он назывался?
  Джулия: "Мефистофель", там были грязные красные скатерти, шумно и дымно, как в преисподней! Я выпила, наверное, 8 или 10 порций виски....
  
   От воспоминаний он рассмеялась еще громче. На сцену вышел директор театра.
  
  Директор: Господа! Тише! Вы сорвете своим смехом спектакль. Я услышал вас еще в фойе!
  Генри: Прости...воспоминая, развеселили нас.
  Директор: Давай, на полтона тише говорить...
  Генри: Ок! Разреши тебе представить мою бывшую жену. Джулия.
  
   Директор подходит к Джулии и по-приятельски целует в щеку. Генри удивленно умолкает, после паузы продолжает говорить.
  
  Генри: Так вы знакомы?
  Джулия: Некоторое время.
  Генри: Так вот, представь, это не только моя бывшая жена, и, можно сказать, моя муза, так она еще...
  Джулия: (перебивает) Он все знает.
  Генри: Как?
  Директор: Что такое неожиданное я знаю, что тебя удивляет?
  Генри: Что она жена Чарли Пойнта из агентства "Милфорда" и что...
  Директор: Ах, это? Пустяки!
  Генри: И давно ты в курсе?
  Директор: Точно не помню...
  Генри: А если вспомнить.
  Директор: Ну, лет 15, наверное.
  Генри: Потрясающе! Мой друг...(от возмущения задыхается) в тайне, в сговоре с...и мне ни слова!!!
  Джулия: Остынь!
  Генри: Вечерок удался! Так и пить можно бросить! Боже мой!
  Директор: Что тебя так возмутило? Что я знаком с женой директора агентства?
  Генри: Нет! Не это! А то, как вы искусно скрывали от меня...
  Джулия: Тебя самого?
  Генри: Меня - от МЕНЯ?
  Директор: Именно.
  Генри: И...меня...и...мне...я должен, что сделать для вас?
  Джулия: Ничего, кроме, как работать!
  Генри: А! Начинаю понимать! Все - на продажу! Драматург - такой же товар, как папиросы, кошачий корм и бензин! Зарабатывать можно на всем! Брать налоги на туалеты и кричать - деньги не пахнут! Можно прекрасно зарабатывать деньги на дружбе, на любви, на чести, на совести! Все - на продажу! Молодцы! Уважаю - вы достойные представители 20 века!
  Джулия: Это, наверное, текст очередного монолога, из нового шедевра?
  Генри: Не ерничай! Поставь меня на свое место!
  Джулия: Может быть наоборот?
  Генри: Поставь себя на мое место! Друг, с которым я делился самыми сокровенными мыслями, который помогал мне в трудную минуту, который спасал от...ну не важно - оказывается! Теперь! Неплохо зарабатывал на всем этом деньги! Женщина, которую я любил и почти боготворил - в это время рылась в моих долговых счетах, и оплачивала их, предлагая мне деньги за несуществующие романы!
  Джулия: Святоша! Но деньги-то ты брал сам! Что бы ты был без нас?! Ты обвиняешь нас в том, что все эти годы мы создавали тебе рекламу, помогали скрыть от прессы твой развратный образ жизни и алкоголизм! Добивались премьер твоих пьес в лучших театрах! И создали тебе безбедную жизнь! Оглянись!
  Директор: Генри, пойми. Джулия тебя любит. И это главное в этой истории.
  
   Джулия закурила сигарету, и, повернувшись спиной к мужчинам, сгорбившись, села на диван.
  
  Генри: Раздавили! Это у Моэма притча о ручье и нарциссе, когда ручей любил нарцисса за то, что его, ручья, красота отражалась в глазах нарцисса? Да у Моэма.
  Директор: Это написал Уайльд.
  Генри: (Обращается к Джулии) Может, процитируешь стишок из своих любимых японцев?
  
  
   Джулия затушила сигарету в карманную пепельницу, взяла бутылку виски и посмотрела ее на просвет, ухмыльнулась, сделала глоток.
  
  Джулия: Сердце мое, ты опять
   В тайне плакать готово!
   Все друзья мои
   Разбрелись,
   Каждый своей дорогой.
  
  Генри: Умеешь успокоить...
  Джулия: Даже не собираюсь тебя успокаивать. Живешь, в каком-то придуманном мире, и стоит хоть на йоту приоткрыть тебе глаза, ты барахтаешься, пытаешься скрыться, закрыться. Словно ничего не происходит! Глупо! Глупо и противно.
  Директор: Я тоже не намерен извиняться.
  Генри: Спасибо. Два ноль в вашу пользу!
  Директор: Подумай. Если бы ты узнал о том, что твоя жена, бывшая жена, стала женой директора агентства ведущего твои дела, 10 шансов из 10, что ты разорвал бы контракт. Сорвался бы в неизвестном направлении, уехал бы куда-нибудь на Кубу писать роман...там бы и остался.
  Генри: Не уверен...
  Директор: Не перебивай, пожалуйста. Джулия не вторгалась в твою творческую деятельность. Она только лишь исподволь вспоминала тебя и напоминала в нужное время о тебе. Чарли не самый податливый человек! Это я к тому, что никто твоего таланта не умаляет!!! Пойми это! Тебе помогали, как талантливому человеку, которому нужна поддержка и друзья! Ты слишком специфический человек! Вот и дружба получилась специфической...и только.
  Джулия: Запей!
  
   Генри молча сел на соседний с Джулией диван. На "сцене" раздались гудки парохода.
  
  Директор: Простите, начинается финальная сцена. Мне пора. Генри, не забудь, выйти на сцену на поклон. Не обижай премьер-министра, он сегодня пришел с женой и для тебя заготовлена корзина с цветами. С премьерой тебя!
  Генри: Отвлеки, пожалуйста, Марту. Не хочу, чтобы она приходила сюда.
  Директор: Хорошо. До встречи.
  
  Директор подошел к Генри, похлопал по плечу, и шепнул ему на ухо.
  
  Директор: Она развелась с Чарли два месяца назад.
  
  Директор подмигнул Джулии и удалился.
  
  Сцена. Пауза. Они сидят молча. На "сцене" снова зазвучал клавесин из начала спектакля. Музыка звучит все громче и громче! Она настолько громко звучит, что Генри зажал уши руками. Музыка замолкла. Тишина.
  Джулия встает и подходит к Генри почти вплотную
  
  Джулия: А что за новая пьеса "26 минут о любви"?
  Генри: Откуда ты о ней знаешь?
  Джулия: Марта о ней обмолвилась...
  Генри: А-а....
  Джулия: Это "что"?
  Генри: Моя новая пьеса.
  Джулия: О чем?
  Генри: О любви.
  Джулия: О любви.
  
   Джулия положила руку на голову Генри и стала теребить его волосы. Он неподвижно, не реагируя, сидит и смотрит на свои сплетенные руки. Джулия садится перед ним на корточки и кладет голову ему на колени. Через мгновение, Генри тихонько сползает на пол, и садится рядом с ней. Он положил свою голову на ее плечо, она по-прежнему теребит его волосы.
  
   На "сцене" умолк клавесин.
  
  Генри: Прости. Прости меня. Если сможешь.
  Джулия: Смогу.
  
   Гудки пароходов перемешались с шумом открывшегося занавеса между сценой и "сценой".
  
   "Сцена", на берегу пляжа, на спине лежит Он; Она сидит сверху и теребит его волосы. Теперь действие сцены и "сцены" перемешаны. На сцене сидят Джулия и Генри, его голова на ее плече.
  
  Она: Какой ты у меня глупенький! Такой большой ребенок! Давай заведем ребенка!
  Генри: Зачем? Чтобы он был похож на нас?
  Джулия: Он уже похож на нас!
  Она: У нас будут красивые дети?
  Он: Иначе даже не может быть!
  Джулия: Но только не такой умный, как ты!
  Он: Тогда, такой красивый как ты!
  Генри: И обязательно умный, как я.
  Она: Это будет не ребенок, а Британская Энциклопедия.
  Он: Тогда...
  Генри: Тогда, пусть их будет двое!
  Джулия: Этого еще не хватало!!!!
  Она: Нет! Двоих я не сдюжу...
  Он: Но и нас двое! В этом мире!
  Джулия: Зачем пополнять клиники для умалишенных?
  Она: Я себя не считаю дурой!
  Генри: Я тоже не считаю, что ты дура.
  Она: А вот про тебя...
  Джулия: Я лучше промолчу!
  Она: Хотя...
  Джулия: Хотя, чего хотеть!
  Генри: А как же это лето?
  Он: И многие лета!
  Генри: Ты о чем?
  Она: Хотя понимаю...я ж не дура...понимаю...иногда...
  Джулия: Рано или поздно все заканчивается.
  Генри: Ты о той истории на форте?
  Она: Да.
  Он: Тогда я первый раз сказал...
  Джулия: Что неравнодушен ко мне!
  Он: Это, наверное, и есть счастье?
  Она: Я слишком молода, для того, чтобы делать такие выводы.
  Генри: В нашем возрасте...
  Он: Пора бы и знать!
  Джулия: Я. Просто. Хочу.
  Она: Сказать тебе.
  Он: Не говори!
  Генри: Мне кажется, что я это просто чувствую.
  Он: Так зачем попросту...
  Джулия: Это не так! Не то! Не ОНО!
  Она: Однажды ты откроешь дверь!
  Генри: И?
  Он: Ты пахнешь морем.
  Джулия: А ты пахнешь солью.
  Генри: Потом?
  Она: Все лучшее будет потом!
  Джулия: Ты пахнешь любовью...
  Он: Это комплиман?
  Джулия: Это...
  Она: А мне говорили, что счастье - это ожидание счастья или когда вспоминаешь, что когда-то был счастлив...
  Джулия: Они не правы!
  Генри: Это был Мопассан.
  Она: Это всегда был ты!
  Он: Я возгордюсь!!!
  Джулия: Со мной не получиться!
  Генри: Только с тобой....
  Она: Никогда не говори "навсегда" и никогда не говори "никогда"!
  Джулия: Никогда!
  Он: И это навсегда?!
  Она: Я просто хочу быть с тобой!
  Джулия: И, точка!
  
  
   На "сцене" погасли огни. Занавес между сценой и "сценой" закрылся. На "сцене" раздались оглушительные аплодисменты.
  
   Сцена. Генри и Джулия продолжают сидеть. Он целует ее в голову.
  
  Генри: Теперь, мой выход. Меня ждут.
  Джулия: Иди. Я тоже жду тебя. Как эти двадцать лет...
  Генри: Вот ключи. Моя машина ярко-синего цвета. Она стоит прямо у главного входа. Подожди меня...я буду мигом!
  
  
  Генри поцеловал Джулию в щеку, положил в ее руку ключи и скрылся за занавесом. "Сцена" взорвалась громом аплодисментов. На занавесе различимы силуэты кланяющихся актеров и Генри.
  
  Джулия подошла к занавесу, прислушалась к шквалу аплодисментов. Немного призадумалась, и уже саркастически произнесла, три раза похлопав в ладоши:
  
  Джулия: Ты не думай с презреньем:
   "Какие мелкие семена!"
   Это ведь красный перец.
   Гм...гм...гм...
  
  Джулия берет бутылку виски, делает глоток, затем выливает содержимое в бутафорскую вазу, сверху вверх дном вставляет, пустую бутылку. Бутылку она прикрыла шляпой Генри.
  
  Джулия: Браво! Браво, маэстро!
  
  Она положила на стул ключи от автомобиля. Остановилась и постояла некоторое время. Аплодисменты на "сцене" стали затихать, Джулия быстро уходит.
  
  На "сцене" стихли все звуки, затемнение. Открывается занавес, разделявший сцену и "сцену". За письменным столом сидит Генри и печатает на пишущей машинке. Последнюю фразу он произносит вслух. Высоко взмахнув руками, как дирижер, ставит точку и блаженно откидывается на спинку стула.
  
  Генри: Ты не думай с презреньем:
   "Какие мелкие семена!"
  Это ведь красный перец.
  Гм...так...
  За - на - вес.
  Точ-ка!
  
   Входит Марта, она катит перед собой сервировочный столик с чайным прибором.
  
  Марта: Можно поздравить?
  Генри: Да! Уф! Закончил! Спасибо за чай...
  
   Генри встает, подходит к столику и делает несколько жадных глотков чая. Марта стоит рядом, поправляет свой передник. Она немного смущена и боится произнести даже слово. Но пауза затянулась и она говорит.
  
  Марта: Эту пьесу ты писал довольно долго...что-то не так?
  Генри: Все в порядке!
  
   Генри поставил пустую чашку на столик и обнял Марту за талию, аккуратно поцеловал в щеку.
  
  Генри: Скоро новый год. У меня родилась идея! Давай встретим новый год в Берлине! Ты хорошо знаешь Берлин! А я никогда там не был...поедем?
  Марта: Почему именно в Берлин? Хотя ты прав. Тебе нужно на киностудию, по поводу сценария, который тебе заказали. Конечно. Конечно, дорогой, поедем в Берлин.
  Генри: Умница. Не помнишь, куда я положил ключи от машины?
  Марта: Они, как обычно, на стуле.
  
   Генри берет со стула, оставленные Джулией ключи, с бутылки снимает шляпу и, помахав, Марте уходит со сцены.
  
   Марта садится перед пишущей машинкой, аккуратно вынимает лист; читает.
  
  Марта: Год за годом все то же:
   Обезьяна толпу потешает
   В маске обезьяны.
  
   Она кладет листок на стопку готовой пьесы. Задумчиво смотрит на бумаги.
  
  Марта: Год за годом все то же... Год за годом все то же...
   Обезьяна толпу потешает!!!
   В маске! Обезьяны...
   Год за годом!
  Затемнение и занавес.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"