Тихомиров Максим : другие произведения.

Крылья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:


   Максим Тихомиров
  
   Крылья
  
   На верхней галерее внешнего кольца стен гулял ветер.
   Кресло, поскрипывая ступицами колес, катило мимо источенных временем и ветром зубцов. За зубцами под низкими сизыми облаками тяжело ворочалось свинцово-серое тело океана.
   Когда-то давно Кларисса научилась не задевать камня кладки на поворотах галереи, и за бессчетное количество лет и кругов по внешней стене колеса выточили в монолите гранита едва заметные колеи. После сильных штормов колеи блестели двумя тонкими полосками воды - словно два ручья, текущих по кольцу из ниоткуда в никуда, словно две серебристых змеи, кусающих себя за хвосты, словно символ двойной бесконечности.
   Бесконечности, в которую Кларисса заключена, словно муха в янтарь.
   Занимался обычный серый день короткого в этих широтах лета. Ветер с ночи окреп и гнал на скалы под стеной высокую волну. Мир наполнял запах рыбы, водорослей и йода.
   Чайки, нахохлившись, сидели на парапете галереи, словно странные белые горгульи, перемежаясь с черными горгульями бакланов. При приближении Клариссы они нехотя переваливались за край стены, чтобы через мгновение взмыть с презрительным криком в потоках взвихренного воздуха высоко-высоко, к подбрющью напитанных влагой туч, и величаво закружиться там в неспешном хороводе.
   Когда-то давно она плакала совершенно безутешно, наблюдая за полетом птиц. Это время прошло.
   С открытой площадки угловой башни ей открылся берег. Выходящий далеко за кольцо прибрежных рифов мол с ребрами волноломов был пуст. Лишь у его дальнего конца прыгала на волнах утлая лодчонка. Кто-то из слуг вернулся с уловом.
   Странный звук пробился сквозь свист ветра и рокот волн - словно гудела где-то за облаками огромная пчела. Звук то появлялся, то вновь пропадал, заглушаемый посвистом ветра среди зубцов стены, но с каждой минутой делался громче.
   Что-то приближалось, скрытое облачной пеленой.
   Кларисса подалась вперед всем телом. Пальцы вцепились в обода колес, подкатывая кресло к самому краю площадки. Ветер сорвал с головы капюшон и завладел гривой ее волос. Нити серебряной паутины заткали мир, и Кларисса досадливо отбросила их с лица.
   Кларисса не волновалась. Долгие годы одиночества научили ее выдержке и стойкости. Она была готова встретить лицом к лицу любую напасть и отвести любую беду от тех, кто доверился ей однажды и по сей день почитал ее как Защитницу и Госпожу.
   В миле от нее из облачного плена, прорвав завесу туч и впустив в сумрачный мир сурового северного лета ослепительно яркий клинок солнечного луча, вырвался странный предмет.
   Сияющий в солнечном свете сложный крест со сдвоенной перекладиной, или, скорее, огромных размеров стрекоза, крылья которой в полете оставались неподвижными. Вытянутое тело оканчивалось острым плавником, а нос странного сооружения венчал пребыстро вращавшийся полупрозрачный диск.
   В том, что это нечто рукотворное, Кларисса не сомневалась ни на миг.
   На ее глазах механическая птица, словно прячась от кого-то, нырнула к самым волнам, едва не коснувшись пенных гребней, и стремительно помчалась сквозь водную пыль по направлению к суше.
   К ней, Клариссе.
   Она ждала его, не шелохнувшись. Внутренняя пружина закручивалась все туже с каждым пройденным небесным скитальцем ярдом. Совсем скоро напряжение ее достигнет предела, и в мгновение ока сила, равной которой нет больше в этой части обитаемого мира, выплеснется наружу, чтобы разрушать, убивать, менять и создавать заново - если это будет угодно ей, Клариссе.
   До кромки прибоя оставалось с полмили, когда Кларисса поняла, наконец, замысел небесного гостя. Его полет стремился к простертой далеко в море каменной длани мола. Подобно простой лодке, удивительный аппарат собирался пристать к нему.
   Все ближе к лику вод. Жадные руки пенистых валов тянутся к нелепым крыльям, под которыми приделаны узкие длинные лодочки, по одной с каждой из сторон округлого тела небесного корабля. Вот волны касаются их, и за хвостовым плавником гостя вырастают каскады брызг, рисуя белопенный пунктир дороги на неспокойном теле просыпающегося океана.
   И вот:
   - когда Кларисса уже переводит дыхание и ослабляет безумное напряжение внутри, решив, что ни сама нелепая машина, ни те, кто находится внутри нее, угрозы для жителей острова не представляют;
   - когда небесный гость уже скользит по гребням волн у самого мола, замедляя ход;
   - когда на пирс высыпают все, кто живет у стен замка и питается морем, чтобы помочь безумцу причалить или собрать обломки в случае его неудачи -
   в этот момент две быстрые и неотвратимые в своей целеустремленности тени прорываются сквозь облачный щит прямо над приближающимся к пирсу небесным гостем.
   Камнем падают на него, пятная небесную серость чадными дымными следами, вырывающимися из-под хищно заостренных крыльев.
   Плюют струями огня, который не гаснет, даже коснувшись бушевания волн.
   Смешной и нелепый аппарат, словно мелкая птаха, пытающаяся избежать острых когтей сокола, мечется, спасаясь от разлившегося по небу и воде пламени.
   Тщетно.
   Сдвоенные крылья охватывает огонь. Лопаются скрепляющие их нити. Конструкция искажается, словно сгорающий в пламени свечи мотылек пытается взмахнуть крыльями в последнем тщетном усилии.
   Кларисса физически чувствует боль чужого прерванного полета.
   Зловещие тени проносятся над замком, отчаянно дымя и рассыпая черный снег копоти. Острый запах, словно от бесчисленного множества раскаленных масляных ламп.
   Накатывает, заставляя невольно пригнуться к камню плит, сдвоенный громовой раскат, заглушая крики бакланов и чаек.
   Мгновение глухоты. Оглушительная, до звона, тишина.
   Слух возвращается, принося оглушительный вой, рев и треск. Из моря огня пылающей бабочкой вырывается гибнущий аппарат, подскакивает над горящим морем, с треском разбивая одно из крыльев с подвешенной под ним лодочкой о непоколебимый гранит пирса, и ввинчивается в воздух, перемахнув стену и осыпав Клариссу дождем искр - лишь для того, чтобы упасть в крепостной двор со звуком рухнувшего птичника.
   Кларисса разворачивает кресло и смотрит вниз.
   В едином костре полыхают обломки небесной ладьи и курятника, в котором она нашла последний приют. Несушки с безумным кудахтаньем кругами носятся по двору, воздух полон дыма, пуха и перьев, слуги ковыляют к пожарищу с баграми и ведрами, полными воды.
   А посреди двора ничком лежит странное существо.
   Жестом остановив уже занесших багры слуг, Кларисса покатила к ближайшему пандусу, не озаботясь тем, чтобы проследить, замечен ли и верно ли понят ее знак.
   Иначе и быть не могло.
   Пока она, придерживая ладонями вращение колес, неспешно спускалась во двор, из облака вновь вынырнул острокрылый огнедышащий хищник. Снизившись до самых стен, густо рассеивая копоть и утробно рыча, он описал над замком круг, словно присматриваясь к царившей в его дворе суете. Кларисса видела, как что-то, напоминающее своими очертаниями человеческую голову, шевельнулось внутри прозрачной капли на зловеще загнутом клюве громовой птицы. Потом, качнув крыльями, птица взмыла в низкое небо и исчезла в облаках, унося с собой эхо громового раската.
   Слуги почтительно расступились при ее приближении и склонились в поклонах.
   Кормчий небесного корабля лежал он на спине, разбросав руки и ноги, покрытые тлеющим мехом. Его грудь чуть заметно поднималась. Огромные тусклые глаза слепо таращились в небо. Мгновение спустя Кларисса поняла, что это затемненные стекла в оправе из грубой кожи. Полумаска, призванная защищать глаза от ослепительного света солнца над облаками.
   Она рассмеялась.
   - Окатите его водой и несите внутрь, - распорядилась она.
   Слыша за спиной встревоженный ропот слуг и плеск воды, заглушенный шипением гаснущего пламени, она покатила прочь.
   Улыбка блуждала на ее тонких губах.
  
   ***
   Порс открыл глаза и понял, что умер и оказался в аду.
   Боли не было. Он помнил, как полыхал в жидком пламени весь мир вокруг, как горел аэро, как пылал он сам. Потом были удар и небытие.
   Забвение.
   Вынырнув из этого забвения, он должен был бы испытывать ужасную боль - если бы оставался жив.
   А раз боли нет, то и не жив он боле. Порс принял это как должное, не в силах ничего изменить, и обвел адские чертоги взглядом.
   Странные деформированные создания с влажно поблескивающей зеленоватой кожей, хлопочущие вокруг, несомненно, были служителями Нечистого. Багровые сполохи гуляли по мрачному камню низких сводов. Удушливый жар давил на грудь. А над Порсом склонился сам Дьявол.
   Лик Дьявола был прекрасен.
   Был он женщиной, и был он сед.
   Ниспадающие волосы имели тот удивительный оттенок серебра, который наводит на мысль о Вечности. Легкие как пух, они прятали за своей невесомой сетью узкое неземное лицо, бледность которого не могло скрыть даже играющее на гладкой коже пламя.
   Из-за завесы волос на Порса внимательно смотрели удивительные глаза, полные неистового внутреннего огня.
   Выражение, которое Порс прочитал в них, граничило с безумием того рода, которое можно встретить у блаженных, которых неосторожно коснулся Господь в своей извечной беспечности, открыв им столь многое, что вырвал душу их из прочего смертного мира, оставив мятущийся разум скитаться до Судного дня на зыбкой грани между земной явью и непостижимостью райских кущ.
   Однако мог ли Господь коснуться Дьявола в промысле своем?
   По всему выходило, что мог. И коснулся.
   В глазах склонившегося над Порсом существа сияла память о свете Небес.
   И жила там неимоверная тоска по ним, и ужас, порожденный их утратой.
   Там был весь мир со всеми переживаниями, которые только мог познать смертный, и много еще того, что смертному прочувствовать не дано.
   Не было там лишь злобы.
   Не было там и ненависти.
   А была там боль.
   И страдание.
   И сострадание.
   - Меня зовут Кларисса, - представился Дьявол. - Я хранительница этого места. Как твое имя, чужеземец?
   - Порс, - пересохшее горло не слушалось. Вышло больше похоже на карканье, чем на имя, но Дьявол понял.
   - И кто же ты, смертный по имени Порс? - спросил Дьявол.
   Порс усмехнулся. Запекшиеся губы лопнули, придав соленый вкус единственному слову, которым только и стоило ответить на вопрос Нечистого.
   - Человек, - ответил Порс.
   И приготовился умереть вновь. Окончательно и бесповоротно.
   Но Дьявол лишь рассмеялся, и его смех раскатился под нависающими сводами ада звоном тысячи крошечных колокольчиков, о которые разбилась вдруг тысяча хрустальных кубков.
   Эхо этого смеха еще звучало, когда Дьявол протянул свою тонкую изящную руку и коснулся его.
   - Встань и иди, человек Порс, - молвил Дьявол, все еще усмехаясь.
   И вернулась боль.
   И сквозь боль Порс понял, что все-таки жив.
  
   ***
   Трапезный зал был огромен.
   Со своего конца длинного стола, покрытого снежно-белой скатертью, Порс едва мог разглядеть лицо хозяйки, сидевшей напротив. Впрочем, "сидевшей" не было верным словом.
   Белые ниспадающие одежды не могли полностью скрыть хрупкое тело, изломанное в самых неожиданных местах. Громоздкая рама, более всего напоминавшая установленную на высокие колеса дыбу, при помощи сложной системы ремней и блоков удерживала тело хозяйки на весу, не позволяя ему касаться земли.
   Передвигалась она, вращая колеса руками, и делала это с грацией, за которой угадывались долгие годы борьбы с тяжким увечьем, лишившим ее способности ходить. Когда она двигалась, все сооружение чуть слышно поскрипывало, словно снасти парусника при легком ветре.
   - Как вам у нас, человек Порс?
   Мягкий баритон вывел его из прострации. Хозяйка этих мест со снисходительным любопытством разглядывала его со своего края стола. Ниспадающие на лицо волосы скрывали улыбку, которая чувствовалась в голосе.
   Как? Порс задумался.
   Первые дни слились для него в череду пробуждений от забытья, в котором его преследовали кошмары, составленные из пламени, падений и собственной агонии. С пробуждением возвращалась боль, которую прогоняли прикосновения мягких рук, горький вкус отваров и зелий и легкие уколы в предплечья. Странные пучеглазые существа бережно омывали его тело и оборачивали его полотенцами из трав. Жидкости немыслимых цветов лились из алхимических сосудов по гибким трубкам в его вены. Его сломанные конечности распрямлялись все больше с каждым пробуждением, и страшные ожоги затягивались новой кожей.
   Периоды забытья становились все короче, и наконец Порс смог подняться. Ему принесли одежду, простую, но добротно сшитую, и позволили выходить наружу.
   Замок потряс его.
   В обрывках воспоминаний, полустертых катастрофой и близостью смерти, он помнил, как вырастали зубчатые стены, затмевая небо, как сверкал в прорвавшемся из-за туч луче солнца шпиль главной башни, очертания которой были необычны, но казались странно знакомыми.... Он никак не мог понять, что они ему напоминают, а потом на воспоминания уже не осталось времени: перехватчики настигли-таки его, и мир застлала огненная пелена.
   Теперь же, прогуливаясь по квадрату внутреннего двора, поднимаясь на стены и башни, он смог наконец оценить всю смелость замысла неведомого архитектора.
   Замок стоял на утесе, венчающем выступающий далеко в море каменистый мыс, и казался скорее продолжением скалы, нежели творением рук человеческих. Замок словно был выточен в монолитном теле скалы тысячелетними усилиями ветра, дождей и волн, органично вписываясь в окружающий суровый ландшафт.
   У подножия утеса прибой облизывал черные кости ангелов, бездну лет назад вплавленные навечно в камень небесным огнем.
   Порс находил следы давнего гнева небес на камнях стен, на арках, замыкающих обзорные галереи, на зубцах кладки башен. Стоило поддеть чешуйку лишайника, пятнающего здесь и там древний камень, или отвернуть шапку мха у подножия стен, или просто стереть слизистый налет водорослей с парапета - и глазам открывались наплывы на швах кладки, словно камень разогрелся, оплыл и потек, словно воск, как это бывает при извержении вулкана, когда горят сами скалы.
   Замок завораживал красотой и уродством. Порс подозревал, что в его восприятии уродство это порождено лишь неспособностью простого смертного в полной мере понять и оценить великий замысел неведомого древнего зодчего.
   Он и не пытался этого сделать. Чувствуя себя крошечной человеческой пылинкой в тени древних стен, он бродил по стенам, коридорам и подземельям. Его везде встречали сдержанно, но доброжелательно, и повсюду мог он ходить свободно.
   Даже будучи лишен свободы, он не чувствовал себя пленником.
   Этим утром молчаливый слуга принес Порсу комплект одежды гораздо более строгого вида. Когда Порс, одевшись, появился во дворе замка, замершие двумя растянувшимися через весь двор шеренгами друг напротив друга слуги обозначили ему путь, упирающийся в двери покоев госпожи.
   Чувствуя сильное волнение, Порс перешагнул порог и оказался в обширном светлом зале, где ждали его изысканно сервированный стол, обильный завтрак - и хозяйка.
   Завтрак протекал в основном в молчании. Но вот был задан очередной вопрос, и пришла пора на него отвечать.
   И Порс ответил правду.
   И удивился этой правде сам.
   - Это одно из самых спокойных мест в мире, что я только встречал за время своих странствий.
   - Спрашивайте, смертный, - подбодрила хозяйка, видя его замешательство. К еде, которой был щедро уставлен огромный стол, она так и не прикоснулась - впрочем, как и сам Порс.
   - Как вышло так, что об этом месте никто не знает? Оно кажется таким...
   - Древним? - закончила за него хозяйка замка.
   - Да, госпожа.
   - Мы слишком удалены от цивилизации. Живем просто и замкнуто, - ответила хозяйка. - Мало кто слышал о нас, еще меньше видели нас, и уж точно никто никому никогда о нас не рассказывал.
   Она вновь улыбнулась.
   Порсу в который уже раз стало не по себе.
   Он знал, что в своем головокружительном бегстве сильно отклонился к северу от привычных морских путей и воздушных трасс, стремясь сбить со следа имперских ищеек. Карты этих негостеприимных мест были на редкость неточны, и северные их пределы испещряли белые пятна. Однако Порсу было известно наверняка, что и сам приютивший его остров, и венчавший его замок не были нанесены ни на одну из карт. То, что он отыскал его, не ища, в лихорадочной спешке своего отчаянного бегства, было лишь волей случая, игрой провидения, счастливой случайностью.
   Счастливой ли?
   Порс подозревал, что и остров, и замок пребывали в безвестности для всего остального мира по единственной, очень простой, причине.
   Никто и никогда раньше не возвращался от их берегов и стен, чтобы поведать об этом месте людям.
   Но он должен был уйти.
   Любой ценой.
   Каждый миг своего пребывания на острове он помнил о той буре, что собиралась в покинутом им мире, и о которой он должен был предупредить свой народ.
   Порс собрался с духом.
   - Моя госпожа,- начал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
   - Да, смертный? - существо, распятое на деревянной раме, смотрело на него не мигая, чуть склонив к плечу свою изящную головку.
   Даже если бы Кларисса не называла его так практически каждый раз, когда к нему обращалась, Порс все равно ни на миг бы не забыл о пропасти, разделявшей его и хозяйку замка.
   Чувствуя себя жалкой мышью, оставшейся наедине с котом, Порс старался сохранить чувство собственного достоинства и продемонстрировать хозяйке свои рассудительность, независимость и бесстрашие.
   Даже будучи калекой, она сохраняла в себе несгибаемый дух вкупе с непостижимой внутренней силой. Присутствие этой силы Порс чувствовал, находясь рядом с ней, постоянно. Мурашки разрядов кололи его кожу и топорщили волосы, словно он находился в центре грозы.
   Если бы он не был человеком нового времени, верящим во всемогущество науки, то назвал бы силу, которой лучилась хозяйка замка, магией.
   Или волшебством.
   -Моя госпожа, - Порс поднял взгляд и посмотрел прямо в бездонные глаза искалеченного создания напротив. - Я бесконечно благодарен вам за спасение моей ничтожной жизни. Я в неоплатном долгу перед вами и вашими подданными, приложившими столько усилий для того, чтобы я смог наконец поблагодарить вас лично.
   - Но? - смеялись глаза из-под путаницы волос. - Я слышу явное "но" в ваших словах, смертный.
   - Я не смею больше занимать ваше внимание своей скромной персоной, - сказал Порс. - Долг, приведший меня сюда причудливым путем счастливых для меня случайностей, снова зовет меня в путь. Посему не смею более злоупотреблять вашим гостеприимством и хотел бы откланяться.
   - И даже не прикоснетесь к завтраку, смертный? Маленьким человечкам свойственно регулярно питаться. Я еще не забыла этого, хотя давно уже не принимала гостей.
   Вдоль позвоночника Порса прополз ледяной муравей. За невинными словами стояли долгие, долгие годы, на протяжении которых трапезный зал не видел ни единой человеческой души.
   Сглотнув, он продолжил.
   - Цепь событий, приведшая меня в вашу гостеприимную обитель, сложна и запутана. Я не в праве проливать свет на большую часть из того, чему стал свидетелем, равно как и рассказывать о событиях, вольным или невольным участником которых я стал в недавнем прошлом. Могу лишь сказать, что сведения, обладателем которых я стал в итоге своих злоключений, крайне важны как для моего сюзерена, так и для всего народа моей страны. Жизненно важны. Располагая этими знаниями, моя страна сможет дать достойный отпор врагу, чей злокозненный разум замыслил вероломное нападение на мою родину. Мой долг - донести это знание до тех, кто нуждается в нем.
   - Иными словами, вы были лазутчиком в стане врага, смертный Порс? - спросила его хозяйка.
   - Скорее соглядатаем, - Порс посмотрел ей в глаза. В них не было презрения, которое он опасался там найти, впервые в присутствии хозяйки озвучив цель своей миссии на Восточном Континенте.
   Там были любопытство, понимание и сострадание.
   И Порс начал рассказывать, чувствуя странную потребность излить душу этому странному, всемогущему деформированному существу - хотя бы для того, чтобы поделиться хоть с кем-то тем тяжким грузом знания, что лежал на его сердце так долго.
  
   ***
   Кларисса следила за выражением лица смертного, рассеянно перебирая в пальцах пряди волос.
   В голосе Порса явственно слышалась дрожь крайнего волнения. Он был предельно откровенен с ней в эту минуту.
   Слыша его голос, Кларисса, как наяву, видела раскинувшуюся на полконтинента державу, вобравшую в себя десяток вольных королевств прошлого и подмявшую под себя всех своих ближайших соседей, разбросавшую щупальца колоний по отдаленным частям света и не думающую останавливаться в своем росте до тех пор, пока не займет все пространство пригодной для обитания человека суши и не получит власть над просторами вод и небес.
   Описывая жизнь в этом огромном государстве, Порс повествовал о многомиллионном народе, трудившемся в едином порыве с неистовым прилежанием на благо своей родины и единодушно поддерживавшем стремление императора безмерно расширить ее границы.
   Она слушала, чуть покачивая головой в такт плавному течению его речи, а перед внутренним взором ее проходили те человеческие империи, свидетелем рождения, расцвета и неизбежного краха которых она была за свою жизнь - жизнь столь долгую, что казалась она бесконечной.
   Сколько было их? И сколько еще будет?
   Ведь маленьким человечкам так свойственно состязаться с богами. А для того, чтобы коснуться неба, нужен высокий постамент на надежном фундаменте.
   Такой, как империя.
   Или башня высотой до небес.
   Но ничто из того, что было создано людьми за всю историю человечества, не может спорить с богами вечно.
   Кларисса слушала и грезила наяву.
   Грезы ее полны были упругого биения крыльев, чувства полета и гордости противостояния буре.
   И огня, сжигающего ее жизнь, ее прошлое, всех, кого она знала и любила.
   Всех, кроме нее самой.
   Одна.
   Всю эту вечность она оставалась одна, несмотря на вереницу человеческих и нелюдских лиц, которые прошли мимо за долгие годы одиночества, ненадолго задерживаясь рядом с ней в попытке скрасить ее тоску.
   Она помнила всех их.
   И все они все еще были тут - на острове и в ее сердце.
   А Порс все не умолкал, и в какой-то момент она начала задавать вопросы.
  
   ***
   - Я прибыл в Империю Востока на корабле беженцев и был с распростертыми объятиями принят в стане врага, имея при себе некий саквояж, в двойном дне которого были укрыты кое-какие секреты военных инженеров Запада, что добавило весомости моим уверениям в лояльности к имперскому режиму. Мне приходилось проявлять всю возможную осторожность для достижения успеха моей миссии. От меня не ждали молниеносных результатов, и вся операция была рассчитана на десятилетия.
   Порс почувствовал, что голос подводит его, но нашел в себе силы продолжить.
   - Влившись в жизнь своей новой "родины", не брезгуя никакой работой в мастерских, проектировочных конторах и заводских цехах, я постепенно обратил на себя внимание людей, близких к правящему кругу и Императору. Это заняло не один год, но результат стоил потраченного времени. К тому времени я обзавелся семьей. У меня была прекрасная жена, подарившая мне сына...
   - Что с ними сейчас? - прервала его Кларисса, впервые показав, что следит за его рассказом не из одной лишь вежливости.
   - Вне сомнения, мертвы, - ответил Порс голосом, лишенным эмоций. - Я имел дом в предместье, членство в аэроклубе и авторитет в своей ячейке проимперской партии. Я получил высокий пост на государственной службе и возглавил комитет, контролирующий работы по созданию воздушного флота, а также самостоятельно занимался проектированием воздушных кораблей для будущей небесной армады.
   - Вы своими собственными руками ковали меч, который должен пронзить сердце вашей родины? - приподняла бровь хозяйка.
   - Подобный исход был просчитанным риском. Цель оправдывала средства, использованные для ее достижения. Возможно, на родине меня ждет трибунал и каторга за пособничество врагу, но я готов к этому, и годами живу с этой мыслью. Невозможно бояться вечно.
   Зато теперь я могу сказать, что знаю все о воздушном флоте врага моей родины и очень многое - о его сухопутных войсках и флоте морском. Мне известны и во многом именно мною и спроектированы уязвимые места воздушных левиафанов Империи; плодами моих многолетних усилий стали неявные пока недостатки в конструкции небесных кораблей. Мне известны в силу высоты моего поста основные положения военной доктрины Империи. И мне известны сроки готовящегося удара.
   Я знаю, когда начнется война.
   Именно это знание я несу сейчас...домой.
   Слово это далось ему с явным трудом. Он отвык думать о своей стране иначе, как о противнике Империи. Будь проклята жизнь, прожитая взаймы!
   - Мне пришлось в спешном порядке сворачивать свою деятельность, ибо оказалось, что ни я, ни моя страна не располагаем тем временем, на которое была рассчитана моя миссия, и за которое моя страна должна была вывести на новый уровень свою промышленность и укрепить свою оборону, чтобы быть способной сопротивляться могущественному врагу.
   - Вы настолько отсталы? - удивилась Кларисса.
   - Мы юная нация, и мы осваиваем новый материк. Нам приходится выживать. Мы быстро учимся, но нам предстоит выучить еще многое. Наша монархия - самая конституционная из всех, существующих на сегодняшний день. Наш лидер харизматичен, но он не тиран. Будучи самой прогрессивной из наций в современном мире в плане политического устройства, мы безнадежно отстаем в технологическом плане, и это, вкупе с чрезвычайными природными богатствами Западного Континента, который человечество начало осваивать лишь пару столетий назад, делает мою страну лакомым кусочком для захватнических планов Империи Востока. На будущий год в землях Империи предсказаны засуха и неурожай, а значит, следует ждать голода и бунтов, потому Император вынужден ускорить воплощение в жизнь своей стратегии. Удар будет молниеносным, и приготовления к нему сохраняются в тайне до последнего момента. Мой демарш должен был изрядно спутать планы имперских военачальников, но, боюсь, это лишь ускорит неизбежное.
   - Но вы решились на побег?
   - Границы Империи закрыты вот уже год - страна на военном положении. Шифры ненадежны, и никто в мире еще не изобрел способа мгновенно связываться с адресатом. Исчезнув в одночасье и завладев аэро, воздушным судном, в прибрежной зоне, я решился на отчаянный ночной рывок сквозь противовоздушные заслоны. Побег мой не остался незамеченным. Перехватчики Императора настигли меня спустя сутки погони. И вот я здесь. И теперь я сам, моя судьба и судьба моей страны и моего народа находятся исключительно в ваших руках, госпожа. Ваше слово способно изменить мир.
   Порс умолк. Внешнее спокойствие давалось ему очень дорого. Ожили мысли и чувства, которые он сознательно загнал в дальний угол своего сознания, чтобы не чувствовать душевную боль каждую минуту каждого дня.
   С трудом оторвав взгляд от поверхности стола, он бездумно взглянул в выходящее замковый двор окно. За окном неяркие отсветы привычно серого дня играли на сложной конструкции из ограненых стекол и линз, венчающей шпиль главной башни замка.
   Долгую минуту Порс рассматривал башню, с каждой секундой - все более осмысленно.
   Его глаза постепенно наполняло узнавание.
   Потом на смену ему пришло понимание.
   Наконец он перевел глаза на хозяйку.
   Та смотрела на него в упор.
   - Бедный маленький человечек, - только и сказала она.
   Скорбь в ее глазах была неподдельной.
  
   ***
   На следующее утро Порс очнулся от тяжелого сна, вызванного успокаивающим настоем, который его заставили выпить накануне служители замка. Он почти не помнил собственной вспышки бессильной ярости, последовавшей за окончанием аудиенции. Чувство стыда быстро прошло, сменившись безразличием. Все, чем он жил и к чему стремился, пошло прахом. Отказ госпожи отпустить его сделал его дальнейшее существование бессмысленным, лишив самой воли к жизни.
   Не притронувшись к завтраку, он вышел во двор - и с удивлением обнаружил, что ворота замка открыты, и за их распахнутыми створками его ждет в своем кресле Кларисса. Ее волосы и одежды развевал утренний бриз.
   - Прекрасный день для прогулки, смертный! - весело крикнула она.
   Рядом с ней слуга придерживал за седло некий предмет, в котором Порс безошибочно опознал грубо, но добротно изготовленный бицикл с цепной передачей, явно предназначавшийся ему.
   Порс приблизился к хозяйке, и она жестом предложила ему занять место в седле двухколески. Не дожидаясь его, она легко коснулась колес пальцами и покатила прочь по вымощенной грубыми плитами светлого камня дороге по направлению к отдаленным холмам. Порсу ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней.
   Колеса бицикла постукивали на стыках плит, ноги вошли в нужный ритм, поочередно толкая вперед-вниз шатуны, цепь с шуршанием бежала по шестерням передаточного механизма, рогатый руль так и просился в руки, делая управление простым, удобным и безопасным.
   Через некоторое время Порс понял, что получает удовольствие от прогулки.
   Кларисса без видимых усилий держалась чуть впереди, и спицы в колесах ее громоздкого кресла слились в сверкающие прозрачные круги.
   Не стремясь обгонять хозяйку, Порс любовался открывшимся ему наконец пейзажем вне замковых стен.
   Остров был невелик, и представлял собой всхолмленную равнину, невысоко поднимающуюся над океаном и круто обрывающуюся в него утесами скал. В центре острова над окрестностями возвышался холм, поросший вереском и карликовой березкой. Древние камни, образующие несколько концентрических колец с порталами прямоугольных арок, венчали его вершину. Дорога, слегка извиваясь, вела к ним.
   Подъем дался Порсу нелегко. Кларисса рассмеялась, глядя на его побагровевшее лицо, но он, не смутившись, улыбнулся в ответ. Ее дыхание не сбилось, и испарина не покрывала высокого лба.
   Порс слез с двухколески и осмотрелся вокруг.
   Вертикально стоящие камни превышали его рост по меньшей мере втрое. Плиты, перекрывавшие порталы, нависали над множеством менгиров, радиальными лучами расходившимися от центра сооружения вниз по склонам холма.
   В центре кромлеха находилась сложенная из гигантских плит кубическая камера, стены которой покрывали сглаженные ветром и полускрытые лишайником барельефы.
   Кларисса молча наблюдала за тем, как он обошел каменные кольца по периметру, осмотрел камеру в центре и вышел на противоположный склон холма.
   Перед ним открылась равнина, на которой возвышались курганы.
   Курганов было много. Паутинно-тонкие нити тропок соединяли их меж собой, грубые камни окружали каждый из них прерывистыми оградами. Часть камней была обтесана в виде кельтских крестов, часть имела явно антропоморфные очертания, часть была просто поставленными на попа плитами гранита и известняка. Встречались мраморные фигуры и бюсты в античном стиле, изъеденные временем до полной неразличимости черт лиц изваяний.
   Некрополь.
   Место вечного упокоения.
   Последний приют всех тех, чья нога некогда коснулась земли этого острова.
   Не было нужды спрашивать хозяйку о цели, с которой она привела его в это место. Все было очевидно.
   Место казалось неухоженным и запущенным лишь на первый взгляд. Присмотревшись, Порс заметил аккуратные букеты цветов, возложенные к каждому из курганов. Цветы были свежими.
   Розы. Алые и белые, как снег.
   Как морская пена.
   Как крылья чайки.
   Крылья.
   Порс бросил быстрый взгляд на хозяйку. Кларисса, казалось, потеряла к нему интерес и смотрела сейчас на бег волн по густо-синей равнине моря и была похожа на грустную белую птицу, заключенную в грубую клетку инвалидного кресла. Глаза ее были печальны.
   Еще не время. Порс спрятал поглубже посетившую его мысль, от которой учащенно забилось сердце.
   Позже.
   Кларисса обернулась к нему.
   - Вон там, - указала она на один из курганов, - лежит тот, кого звали Одиссей. Воспетый вашими поэтами, он так и не вернулся на Итаку. Он остался здесь. Навсегда. Возвращение же его - выдумка слепого старика. На самом же деле история Одиссея для остального мира закончилась после его встречи с Калипсо. Здесь. На этом острове.
   Глаза Порса расширились в удивлении. Но он молча ждал продолжения.
   - Под тем курганом, - переместилась указующая длань, - в своем драккаре покоится Эрик Огневолосый, стремившийся на запад в поисках Зеленых Земель и лучшей жизни для своего народа, а нашедший лишь этот остров, одиночество, забвение.... И смерть.
   - И еще он повстречал здесь женщину, верно? - внезапно охрипшим голосом спросил Порс.
   Ее улыбка была красноречивее любого из ответов.
   - Мерлин, - Воздух над курганом, на который указывал изящный пальчик Клариссы, дрожал, словно разогретый неведомым жаром. - Спит там вечным сном в сотканной из воздуха колонне после встречи с девицей по имени Нимуэ. Он был невыносим, и не было никаких сил ждать, когда он тихо упокоится от старости. Возможно, когда-нибудь и наступит день, когда я разбужу старого брюзгу. Я тоскую по нему. Я тоскую по всем им.
   Кларисса все говорила и говорила. Нескончаемый поток имен, знакомых и незнакомых, все лился и лился с ее губ. Сотни и тысячи имен.
   На покрытой курганами равнине перед потрясенным Порсом лежала вся человеческая история. Мифы и легенды обрели здесь свой покой.
   И для него здесь тоже найдется место. И на его курган снова и снова будет ложиться букет роз, алых и белых, еще долгие годы после того, как падет его страна под натиском имперских легионов, и после того, как падет и будет разорвана на куски хищными молодыми государствами сама Империя, и после того, как род человеческий исчезнет с лица земли, уступив место под остывающим солнцем сильным и юным новым расам.
   - А здесь, в окружении своих подвигов, своих друзей, врагов и возлюбленных, изваянных в камне, покоится Король Былого и Грядущего, и с ним покоится в ожидании своего часа дарованный ему некогда Девой Озера меч по имени Экскалибур, вернувшийся в место, породившее его много лет назад. Меч ожидает нового героя, способного изменить мир, и Дева хранит его покой.
   - Моргана.
   - Да, смертный.
   - И остров этот носит имя...
   - Да. Ты угадал, смертный. Авалон.
   Авалон.
   С вершины холма замок на фоне иссиня-черных, с белыми барашками пены, волн, в окружении бесконечного хоровода чаек выглядел очень мирно. И странно - еще более странно, чем обычно. Непривычный ракурс изменил восприятие Порса, и ему наконец открылась истинная суть этого загадочного сооружения.
   Все стало на свои места.
   - Маяк, - одними губами, скорее себе, нежели чтобы быть услышанным, сказал Порс. И не удивился, услышав в ответ над самым ухом негромкое:
   - И снова верно, смертный. Маяк. Совершенно особенный маяк.
   - Сколько же ему лет? - спросил Порс.
   - Не счесть, - рассмеялась Кларисса и, коснувшись колес, покатила, все быстрее и быстрее, вниз по склону холма, мимо вересковых пустошей и цветущих рододендронов, по древним плитам римской дороги.
   Молчаливой тенью за ней следовал Порс, погруженный в свои мысли.
  
   ***
   День шел за днем, и Порс проводил их в прогулках по замку и размышлениях. Ему наконец было позволено выходить за ворота без сопровождения, и он подолгу гулял по поросшим вереском холмам, навещая уснувших под курганами героев.
   Узнав, что в замке есть библиотека, он поспешил в ее тишину, торопясь вдохнуть волшебный запах ветхой бумаги и старой кожи древних фолиантов. Скитаясь между пыльных столбов неяркого дневного света, проникавшего в чертог сквозь плотный бархат занавешивающих окна штор, он бродил от стеллажа к стеллажу, оставляя в покрывавшей пол пыли единственную цепочку следов. Свитки папируса, связки полуистлевшего пергамента, стопки глиняных таблиц, носящие на себе следы давнего пожара, скованные цепями тома в переплетах из кожи неведомых животных, проложенные папиросной бумагой иллюстрированные альбомы, перевязанные испещренной вязью иероглифов тесьмой - полки были полны сокровищ, и лишь немногие из них Порс мог прочесть. Языки большинства были Порсу незнакомы, однако ему постоянно казалось, что темное помещение полно тихих голосов, зовущих его к себе, и Порс готов был поклясться, что его призывают сами книги - так велика была заключенная в них мудрость.
   Под прозрачными сводами оранжереи среди зарослей незнакомых растений он отыскал цветник, полный кустов белых и алых роз. Вдыхая их аромат, Порс сквозь политое дождем стекло наблюдал за ежедневными прогулками Клариссы по крепостной стене.
   Кларисса надолго замирала на обзорных площадках башен, слепо вглядываясь в морскую даль. Часами она следила за полетом чаек над башнями, слушая бесконечный гомон расположившейся на скалах под стенами птичьей колонии. Все ее существо в такие минуты тянулось ввысь, стремясь освободиться от громоздкой колодки кресла, к которому она была навеки прикована. Ее взгляд блуждал по пологу туч - но видела она яркий свет солнца над облаками из своих воспоминаний.
   План, который Порс замыслил во время первой прогулки по острову, наконец приобрел внятные очертания. Теперь надо было верно выбрать время.
   Случай не заставил себя ждать.
  
   ***
   С момента появления Порса на острове минул месяц, когда на заре одного из дней в миле от берега вынырнул из глубины и закачался на волнах механический кит с тремя горбами на крутобокой спине.
   Слуги разбудили Порса, и он, сонно жмурясь и на ходу запахиваясь в непромокаемый плащ, взбежал на стену. Кларисса молча протянула ему зрительную трубу, чему Порс совершенно не удивился. Сквозь отшлифованный хрусталь линз и косые струи дождя он увидел совсем рядом, как в среднем из горбов искусственного исполина приоткрылась дверца, и десяток рослых мужчин, облаченных в блестящие черные плащи, спустили на воду извлеченную из чрева кита лодку, которая без весел и паруса споро устремилась к берегу, оставляя за собой пенный след.
   Кларисса расслабленно следила за приближением лодки. Рядом безмолвно застыли слуги. Ничего больше не происходило, и, видя всеобщее спокойствие, Порс тоже не проронил не слова.
   Лодка пришвартовалась к пирсу, и черные зашагали к замку. Плащи их развевались на ветру, головы защищали глубокие шлемы, глаза укрывали широкие очки.
   - Ваши враги? - спросила Кларисса.
   Порс, сжимая кулаки, кивнул.
   Бежать было некуда.
   Совладав со своим страхом, Порс спросил:
   - Что с ними будет?
   - Они просто исчезнут, - был ответ.
   - Как Одиссей? - смог усмехнуться Порс.
   - Увы, нет, - было неожиданно видеть, что это огорчает хозяйку замка. - На острове есть место лишь для одного человека за раз.
   - Значит?
   - Верно. Никто не вернется домой, - отрезала Кларисса и подняла руку в указующем жесте. Чувствуя, как электричество наполняет воздух, Порс успел крикнуть:
   - Нет!
   Бездонные глаза, в которых плескалась неимоверная мощь, вцепились в его взгляд.
   - Назови мне причину, смертный!
   - Если они не вернутся, те, кто послал их, поймут, что я уцелел! - Порс почти крикнул это.
   - Пусть присылают других! - недобро рассмеялась Кларисса. - Сгинут и они! Ты в безопасности здесь, смертный!
   - Если они поймут, что я уцелел, если хотя бы заподозрят это, то развяжут войну немедленно, не завершив подготовку, и тогда моя страна лишится последнего шанса устоять в грядущем Армагеддоне! Мы не успеем подготовиться и дать отпор могущественному врагу!
   Кларисса колебалась.
   - Но, оставшись здесь, ты не сможешь предупредить свой народ, и исход все равно будет один!
   - Всегда остается надежда, - бессильно ответил Порс. - Всегда....
   Мгновение, показавшееся Порсу вечностью, Кларисса пристально смотрела ему в глаза.
   - Будь по-твоему, смертный, - молвила наконец владычица замка. И, озорно сверкнув глазами, добавила: - Люди никогда не перестанут удивлять меня!
   Рывком развернув кресло, она в сопровождении сомкнувшихся вокруг нее слуг отправилась встречать незваных гостей.
   Порс, цепенея от предчувствия беды, нагнал ее только у открывающейся на пирс калитки в основании одной из башен.
   Дальнейшее слилось для него в череду странных видений.
   Вот Кларисса, трогательно-нелепая в удерживающих ее на весу путах, радушно приветствует командира черных у стены замка.
   Вот черная десятка, не обращая ни малейшего внимания на странность ее состояния и игнорируя нечеловеческую природу ее слуг, разбредается по замку и его окрестностям. Никто не чинит им препятствий.
   Вот солдаты волокут к ногам командира обугленные останки аэро и щедро политую его, Порса, кровью, одежду, в которой он бежал с Восточного Континента.
   Вот один из солдат с поблескивающим линзами ящичком в руках обходит замок. Ящик издает сухие металлические щелчки и производит яркие магниевые вспышки.
   Вот откуда-то извлечено полуразложившееся человеческое тело, что вызывает бурю положительных эмоций среди гостей. Приблизившись, Порс видит у трупа свое лицо. Солдаты не обращают на него самого ни малейшего внимания, проходя совсем рядом.
   Вот тщательно упакованное в черный клеенчатый мешок тело и обломки воздушного судна грузят на борт, после чего черные садятся в лодку и скрываются в чреве подводного корабля. Спустя несколько минут на том месте, где громоздилась его туша, нет боле ничего, кроме бегущих волн.
   - Что вы сделали с ними, госпожа? - спрашивает он Клариссу.
   Та весело отвечает Порсу:
   - Наваждение, смертный! Фата-моргана. Отвела им глаза. Обычное дело на Авалоне.
   - Что же они увидели, моя госпожа?
   - Выжившую из ума старуху, обитающую в развалинах маяка на краю света, которая в красках поведала им о судьбе несчастного пришельца с неба, нашедшего свой конец у ворот ее скромной обители.
   - Но дагерротип? Тот ящик у одного из солдат! У них будут снимки...картины, показывающие истинную суть вещей!
   - Все можно обмануть, - смеется в ответ Кларисса. - Все, что вы придумали и еще только придумаете, маленькие человечки, будет подвластно мне, раз уж даже вы смогли научиться с этим управляться.
   - А тело?! Что это было? Дохлый тюлень? Изготовленное из мертвых ощипанных птиц чучело? Дельфин?! Ведь скоро они освободятся от ваших чар, моя госпожа, и иллюзия их уже не обманет!
   - Просто один из слуг, - слышит он в ответ, и сожаления в этом ответе не больше, чем если бы речь шла об утрате домашнего любимца. - Такой милый... Они всегда рады услужить мне.
   - Но...
   - Порс, милый мой Порс. Потрудитесь приглядеться к себе, и все сразу поймете. Я не пыталась обмануть их в этом. Я просто дала им то, что они искали.
   Заподозрив неладное, Порс подносит к глазам руку.
   Долгую минуту он смотрит на бугристую зеленую кожу, обтягивающую его пальцы, и на сочащиеся слизью перепонки между ними.
   Потом начинает кричать.
  
   ***
   В последующие дни Порс грезит наяву, и грезы его полны холода и стремительности океанских течений, блеска чешуи рыб в преломленных поверхностью моря солнечных лучах и гипнотизирующего покачивания щупалец анемонов на подводных скалах. Воспоминания, принадлежащие не ему, проносятся перед его внутренним взором, и он видит себя скорчившимся в желейном пузыре икринки рядом с тысячами подобных ему существ, чувствует упругое биение хвоста в теплых мелких лужах, оставленных отливом на обнажившемся морском дне, совершает первые неуверенные прыжки по пляжу в погоне за жужжащей добычей.
   Ночами его охватывает странное оцепенение, не имеющее ничего общего со сном. В холодном сумраке утра его посещает воспоминание о волшебнице Цирцее, обратившей спутников Одиссея в свиней, и он снова начинает безумно хохотать.
   Смех его похож на кваканье лягушки.
  
   ***
   - Сделка, - слышит Кларисса хриплый голос у себя за спиной. В горле говорящего клокочет вода болот.
   Она медленно разворачивает кресло, оторвавшись от созерцания танца птиц над гребнями волн. Видит его, одышливо опирающегося на парапет. Движения его неумелы и скованны. Он так еще и не привык к своему новому телу. Огромные глаза с россыпью золотых крапин вокруг узких зрачков вращаются независимо друг от друга. Похоже, он и видит-то ее с трудом. Бледный язык явно помимо его воли выстреливает между тонких губ широченного рта, облизывая подсыхающие роговицы глаз.
   Тот, кого совсем недавно звали Порс, стоит перед нею в нечеловеческом полуприседе. Вся его скособоченная фигура выражает страдание.
   - Доброе утро, смертный, - приветствует его Кларисса. - Вы уже завтракали?
   Лишь несколько секунд спустя она узнает в ужасном хрипе, рвущемся из его горла, смех.
   - Когда я думаю о еде, то начинаю замечать, как привлекательно выглядят мухи, и сколь аппетитно шевеление червей в выгребной яме. Благодарю, госпожа. Я не голоден.
   Он спокоен и отрешен, замечает Кларисса. Отчаяние покинуло его, унеся с собой тоску и страх. Он смирился со своим новым обликом, как смирился со своим положением вечного пленника.
   Кларисса чувствует привычное удовлетворение.
   Но его следующие слова изумляют ее.
   - Я предлагаю вам сделку, моя госпожа.
   Она смеется долго и искренне.
   - Что может предложить мне смертный? - отсмеявшись, спрашивает она. Люди поистине удивительны и забавны. Ей будет их не хватать, когда эпохи спустя человечество канет наконец в темные воды Леты.
   - Крылья, - просто говорит Порс.
   Кларисса чувствует, как все ее естество рушится в пропасть, лишенную дна.
   Как?! Как смеет он?..
   И - как он узнал?!
   Он спокойно наблюдает, как на ее лице изумление сменяется негодованием, негодование - гневом, на смену которому приходит наконец...
   Надежда.
   И он понимает, что победил.
  
   ***
   Наблюдая сквозь окно за суетой слуг вокруг мастерских, Кларисса ловила себя на мысли, что более всего желала бы, чтобы гордеца, осмелившегося бросить ей вызов и вынудившего пойти у себя на поводу, заключив нелепое в самой своей сути соглашение, постигла неудача. Тогда она смогла бы поквитаться с ним за унижение, которому он неосознанно подверг ее, посулив то единственное, чего она была лишена во всем блеске своего всемогущества.
   И в очередной раз она отдала должное удивительной проницательности смертного, сумевшего разгадать ее тайну, безошибочно определив единственное уязвимое место в стене из запретов и нечеловеческой силы воли, которой она оградила себя от боли, охватывающей ее каждый раз, когда она смотрела на парящих в поднебесье птиц.
   Тысячи лет смирения и покоя пошли прахом в один день.Она остро чувствовала сейчас, насколько тесен для нее этот жалкий островок, к которому привязали ее судьба, увечье и воля богов.
   Слуга замер перед ней в почтительном поклоне. Она подняла на него глаза.
   - Смертный говорит, что ему нужно снять с вас мерку, моя госпожа, - в его голосе испуг мешался с негодованием. А ведь ему даже мысль о том, что какой-то смертный будет касаться ее тела, должна казаться кощунственной, подумала она.
   - Зови его, - усмехнулась Кларисса.
  
   ***
   Сжимая в руках мерную ленту, Порс выжидающе смотрел на хозяйку замка. Пальцы его рук жили собственной жизнью, сплетаясь и расплетаясь независимо от его воли. Казавшиеся неуклюжими, при должном навыке владения ими эти гибкие зеленоватые отростки превращались в инструмент куда более совершенный, чем человеческие пальцы.
   Развернув кресло так, чтобы Порс видел ее спину, Кларисса сделала неуловимое движение плечами. Одежды белопенным каскадом соскользнули с ее плеч.
   Спина Клариссы, некогда стройная и способная свести с ума мужчину совершенством своих линий, теперь была одним сплошным огромным рубцом. Стянутая бледными жгутами шрамов плоть бугрилась уродливыми узлами и наростами под пергаментно-тонкой, до предела натянутой кожей, сквозь которую выпирали острыми гранями неправильно сросшиеся кости. Подобные следы могло оставить лишь пламя ужасающей разрушительной силы, когда-то коснувшееся этого совершенного в прошлом тела, изломав кости его и опалив его плоть.
   Пламя Гнева Господня.
   Обрубки сгоревших крыльев прорывали израненную плоть на уровне лопаток, словно голые ветви дерева. Среди иссохшего пергамента кожи тут и там желтела кость.
   Скользнув взглядом вдоль искривленного позвоночника, Порс вздрогнул и отвел глаза.
   Ноги Клариссы...
   То, что он считал увечьем, видя всю тщательность усилий, с которыми Кларисса прятала от чужого взгляда свое странное тело, на самом деле было лишь особенностью ее анатомии.
   Ангел оказался гарпией.
   - Как я вам, смертный? - пряча за насмешливым тоном тайную боль, спросила Кларисса, обернувшись к нему. - Занятная шутка богов, да?
   - Вовсе нет, - отозвался он, не в силах оторвать глаз от двух рядов мешками обвисших грудей с тяжелыми темными сосцами по обе стороны от острого, как нос быстроходного парусника, киля грудины. Сейчас, лишенная одежды, Кларисса выглядела не более человеком, чем он сам.
   - Зачем вам...это? - Порс указал на кресло. - Небеса лишили вас возможности летать, но не ходить.
   - Ходьба всегда причиняла мне боль, смертный. О, с каким наслаждением я лишилась бы ног, а не крыльев! Отняв крылья, боги наказали меня еще и тем, что заставили землю и камни жечь мои ноги при каждом шаге. Я почти сошла с ума от бесконечной боли, когда, наконец, один умелец соорудил это. Он спас мой рассудок...почти целиком.
   Ее улыбка выглядела сейчас особенно жалкой.
   - У вас прекрасные мастера, моя госпожа, - заметил Порс.
   - Но до сей поры среди них не было ни одного, кто знал бы о полете столько, сколько известно вам. А мое колдовство не действует на меня саму. Богам было прекрасно известно, как лучше всего меня наказать.
   - За что? - спросил Порс, начиная свои измерения.
   - За гордыню, зовущую подниматься все выше, - ответила гарпия.
  
   ***
   Месяц спустя Порс вновь предстал перед хозяйкой замка.
   - Все готово, моя госпожа, - поклонившись, сказал он. - В силе ли наш договор? Я выполнил свою его часть.
   - Вы сомневаетесь в моей честности, смертный? - нахмурилась Кларисса, чувствуя, как трепещет в груди сердце.
   - Но ведь это честность Морганы, хозяйки Авалона, - обезоруживающе улыбнулся в ответ Порс, растянув свои жабьи губы.
   - Верно, - Пальцы Клариссы в замешательстве выбили короткую дробь на ободе колеса. - Вы проницательны, как никто, Порс.
   - Что-то не так? - обеспокоился Порс.
   - Уточним условия нашей сделки, смертный. Я обязалась вернуть вам ваш изначальный облик и свободу в обмен на то, что вы попытаетесь вернуть мне способность летать.
   - Все так, моя госпожа.
   - Вы должны понимать, что это было для меня больше игрой, развлечением, нежели действительно договором. Столь немногое на этом острове способно развлечь меня.
   - Я и не думал в этом сомневаться, госпожа. Но свою часть соглашения выполнил честно.
   Кларисса вспыхнула.
   - Мне ничего не стоит завладеть плодом твоих усилий и без того, чтобы исполнять глупые условия, которые мне осмелился выставлять жалкий человечек! - загремел ее голос, и кресло, придвинувшись вплотную, нависло над Порсом, угрожая раздавить его.
   Он не шелохнулся.
   - Какую именно часть нашего договора вы не в состоянии выполнить, Кларисса? - мягко спросил он.
   Она сказала. И объяснила, почему.
   Помолчав, он снова поднял на нее глаза.
   - Пусть будет так, - и Кларисса с удивлением обнаружила в глубине его лягушачьих глаз совершенно человеческую радость. Уже уходя, он спросил:
   - Где и когда бы вы предпочли испытать мое...творение, госпожа?
   Чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди, Кларисса сказала ему и это.
  
   Лестница виток за витком поднималась внутри главной башни замка. Сначала Порс еще пытался считать оставшиеся внизу ярусы башни, но скоро уже сбился со счета. Ступени все карабкались вверх, а рядом с ними сложные леса поддерживали спиральный пандус, по которому без видимых усилий, катила вверх Кларисса. Десяток слуг поднимали следом за ними обернутые промасленной тканью части конструкции.
   Подъем все не кончался.
   - Насколько высока эта башня на самом деле, моя госпожа?
   - Когда-то ее именовали Вавилонским столпом, - ответила Кларисса. - Своей вершиной она касалась небес. История ее разрушения известна каждому. Прах ее строителей слагает этот остров. Но она и теперь все еще высока.
   Долгое время спустя лестница за очередным поворотом открылась вдруг на кольцевую галерею, огражденную изящными перилами, над которой нависали тяжелые линзы огромного фонаря. Галерея парила среди небесной лазури, словно лишенная опоры. Далеко внизу, полускрытый белоснежным пологом облаков и полотнищами тумана, катил свои воды океан.
   Щурясь от солнца, ослепительно-яркого на этой высоте, пытаясь наполнить легкие ледяным разреженным воздухом, Порс озирался по сторонам, чувствуя, как его естество наполняется чистейшим восторгом.
   Даже управляя аэро, он не испытывал ничего подобного.
   - Почему вы никогда не поднимаетесь сюда, госпожа моя? - спросил он.
   - Здесь слишком близко небо, - ответила Кларисса. - И слишком сильна боль.
   Замолчав и отвернувшись, она рывком освободилась от одежд, и слуги с необычайной расторопностью принялись закреплять на ее деформированном теле ремни и растяжки.
  
   ***
   Крылья были прекрасны.
   Огладывая себя и с чисто женским негодованием досадуя на отсутствие зеркала, именно здесь и именно сейчас, Кларисса украдкой пыталась поймать свое искаженное отражение в многогранных стеклах, за которыми прятался фонарь маяка.
   Порс превзошел сам себя, воплощая в жизнь смелый замысел изобретателей прошлого, стремившихся дать крылья человеку и поднять его в воздух исключительно силой его собственных мышц. Основной причиной неудач, постигавших их раз за разом, была изначальная неприспособленность человеческого тела для выполнения подобной задачи. Порс же имел дело с совершенно иным материалом и не сомневался в верности собственных расчетов.
   Тело Клариссы было предназначено для того, чтобы летать, летать долго, далеко и высоко. Ее кости и мышцы были созданы для полета.
   Порсу только и оставалось, что вернуть ей некогда утраченные крылья.
   С этой задачей он справился блестяще.
   Сложное сооружение из изогнутого дерева, тончайшего металла и тщательно выделанной кожи как влитое, сидело на спине Клариссы, удерживаемое на ее теле десятками ремней.
   По ее знаку слуги склонились над креслом, и через мгновение он впервые увидел Клариссу без него.
   Складывая крылья и расправляя их вновь, она сделала несколько шагов по галерее. При ходьбе она переваливалась с боку набок, утратив всю грацию и изящество, не оставлявшие ее даже в уродливых тисках кресла. Когти на ее ногах звонко цокали по каменным плитам. Чуть заметно запахло паленой кожей, и из-под ног гарпии потянулся легкий дымок. Она не обращала на это никакого внимания.
   Лицо Клариссы сияло предчувствием счастья. Пальцы рук побелели, вцепившись в перила.
   Порс замер рядом.
   - Что дальше? - спросил он.
   - Один шаг, - ответила без улыбки Кларисса. - И то, чего я уже не ожидала ощутить.
   Она с прищуром оглядела Порса.
   - И учти, смертный, если твои крылья не удержат меня в небе, я буду навещать тебя в твоих страшных снах!
   Порс кивнул, не зная, шутит ли она. Чувствовать боль и отчаяние вечность, не имея возможности уйти...
   Он бы точно попытался.
   И башня, вознесшаяся выше облаков, наилучшим образом подходит для того, чтобы пытаться прервать свою бесконечную жизнь.
   Снова и снова.
   В который раз она стоит здесь, наверху, готовая шагнуть вниз?
   Порс зачарованно наблюдал, как поднявшийся далеко внизу ветер понес прочь облачную вату.
   Занавес тумана вдруг раздернулся от горизонта до горизонта, и во влажной, пронизанной плетением солнечных лучей дымке Порс впервые увидел Армаду.
   Занимая всю восточную сторону горизонта, еще очень и очень далеко, обманчиво маленькие из-за огромного расстояния, по краю вогнутого блюда океана медленно ползли корабли Имперского Морского Флота. Столбы дыма из тысячи труб подпирали небо. А над дредноутами, крейсерами, авиаматками и десантными транспортами гордо реяли сотни воздушных левиафанов Флота Воздушного, и с верхних палуб летающих китов на тонких струях дыма из пороховых ускорителей легкими пушинками взмывали, направляясь в сторону острова, башни и Порса, боевые аэролеты.
   Порс смотрел во все глаза, сжимая кулаки в бессильной ярости. Отчаяние захлестнуло его с головой.
   - Поздно, - только и смог выдавить он. - Я не успел.
   Объединенный Имперский Флот, уповая скорее на внезапность удара, чем на подготовленность к войне, покинул порты своей приписки на полгода раньше, чем Порс предполагал даже в самых смелых своих прогнозах.
   Кларисса же была невозмутима. Казалось, происходящее лишь забавляет ее.
   - Отчего же? - спросила она.
   Порс недоуменно воззрился на нее. Он чувствовал, как внутри вновь закипает самоубийственная ярость, но ему было уже все равно.
   Слепо шагнув к хозяйке замка и судеб, он наткнулся на ее оценивающий взгляд.
   - Не спешите умереть, смертный, - сказала Кларисса. - Пока мы живы, нет в целом мире ничего, что мы не смогли бы изменить.
   Повинуясь ее жесту, слуги один за другим скрылись внутри башни, и Порс остался наедине с бессмертной.
   Несколько минут спустя за рифлеными стеклами маяка вспыхнул и начал разгораться неяркий еще в свете дня огонь. Порс смотрел на него во все глаза, ощущая себя мотыльком, которого безудержно манит пламя свечи, и нет никаких сил сопротивляться этому зову.
   - Порс.
   Чей-то голос вывел его из оцепенения. Он с усилием перевел глаза на стоящую рядом женщину с плащом угольно-черных крыльев за сгорбленной спиной.
   - Давным-давно, когда град Вавилонский, ныне надежно скрытый на дне океана, был величайшим городом мира, а Зиккурат-до-Небес еще только строился, возводившие его люди и нелюди говорили на едином языке. Ныне одна лишь я, пережившая людей и богов, знаю этот язык. И лишь мне ведомы Слова Призыва, которым не в силах сопротивляться ни одно существо из живших раньше и живущих по сей день. Люди забыли этот язык после Гнева Богов, излившегося на мятежную землю, но память о нем живет в каждом человеческом сердце.
   Порс все еще не понимал.
   - Я же говорила, что это - совершенно особенный маяк. Свет его виден даже из-за горизонта, и ни одна живая душа не сможет миновать его, пока он зажжен. Кроме того, я намерена петь.
   Улыбка ее стала застенчивой.
   - Не делала этого бездну лет, - пояснила она. И видя его недоумение, рассмеялась: - Мой милый Порс! Что вы помните о сиренах?
   - Сирена, - выдохнул он. Кларисса отвесила ему насмешливый поклон.
   - К вашим услугам, смертный. Бегите. У вас есть еще время.
   - Что?! - ему показалось, что он ослышался.
   - Бегите! Ворота открыты. Песнь моя не действует на расу моих слуг, не подействует и на вас. На северной оконечности острова, под приметной скалой, вас ждет лодка. В ней вы найдете то, что вам причитается за нарушенное мною обещание. Да благоприятствует вам ветер! И... - она помедлила, - благодарю.
   - За что? - спросил Порс. Все случилось слишком быстро, и он не поспевал за стремительным развитием событий.
   - За надежду, - ответила Кларисса и, взмахнув крыльями, легко взлетела на перила, вцепившись в них когтистыми лапами.
   - Но вы же еще даже не опробовали их! - вскричал Порс, бросаясь к ней.
   - Вы не уверены в творении своих рук? - озорно улыбнулась она.
   - Расчеты верны! Я же не даром посвятил этому большую часть своей жизни, - в раздражении ответил Порс. - Но...спешка! Отсутствие возможности для испытаний, наконец, вся странность этого места.... И я не знаю...
   - Но ведь вы же не пытались убить меня, смертный? - оборвала поток его слов Кларисса.
   - Нет! - пылко воскликнул Порс.
   - Тогда есть только один способ проверить, преуспели ли вы в трудах своих, - сказала Кларисса.
   И шагнула в бездну.
   Порс закрыл глаза.
  
   ***
   Небо ударило ее в грудь так, что перехватило дыхание, как было каждый раз, когда, гонимая безнадежностью и отчаянием, она шагала в пропасть, стремясь обрести наконец вечный покой и зная, что в конце пути ее ждет лишь еще большая боль, но не забвение.
   Уплотнившийся воздух вывернул ее руки до острой боли в лопатках и оглушительно засвистел в ушах. Застонав, она расправила крылья и с усилием взмахнула ими.
   Небо бережно подхватило ее, обняло, приласкало и понесло, кричащую от восторга, ввысь в нежных ладонях восходящих потоков.
  
   ***
   Хлопок крыльев заставил его открыть глаза вновь.
   Кларисса парила рядом, и ветер развевал ее светлые волосы. Покачивая крыльями, она удерживалась на месте, глядя на Порса в упор.
   И улыбалась.
   Глаза ее были полны счастья.
   - Вот видите, смертный? - задорно крикнула она. - У вас получилось!
   Порс кивнул.
   - Вы развлекли меня и исцелили от вековой скуки, - кричала Кларисса, а он только кивал в ответ. Спазмы сжали его горло. - Теперь вас ждет долгая дорога. А меня - потеха, равной которой я не видела целые века! Прощайте, человек Порс. И не оглядывайтесь в пути.
   Сложив крылья, она скользнула вниз, к далеким облакам.
   Больше Порс никогда ее не видел.
   Повернувшись, он бросился бежать вниз по бесконечной лестнице.
   За его спиной все ярче разгорался огонь маяка, и сирена начала свою пронзительно печальную песню.
  
   ***
   В предзакатный час, когда свет маяка окончательно рассеял тучи над океаном и затмил звезды, первый из броненосцев Армады распорол свое необъятное брюхо о выросшие из драконьих зубов скалы у острова, взорвавшись дымным снопом искр, а несметные полчища бакланов, фрегатов и чаек низвергли с небес первого из воздушных левиафанов, который рухнул в океан, потеряв весь летучий газ сквозь пробоины в оболочке, коим не было числа.
   В рифах у острова вздрогнул и зашевелился, распрямляя бесчисленные щупальца, разбуженный песней сирены от тысячелетнего сна Вавилонский Зверь.
   Бойня началась, и у людей не было шанса уцелеть в ней.
   Порс не видел ничего из этого.
   Песнь сирены наполняла его лишь легкой грустью; неподвластный силе ее призыва, он правил утлой лодчонкой, держа курс на запад, и заходящее солнце светило ему, словно маяк, сквозь туго натянутую попутным ветром ткань паруса.
   Гибкие тонкие пальцы, покрытые зеленоватой кожей, бережно поглаживали лежащий у него на коленях продолговатый сверток.
   В нем, надежно укрытый слоями промасленного пергамента и непромокаемой ткани, ждал своего часа некий меч, который последний его владелец именовал Экскалибуром.
   Улыбаясь во весь свой широкий беззубый рот, Порс возвращался домой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"