Аннотация: "И снова тот же тихий звук, а следом - сдавленный шепот. Осторожное движение... из темноты возникла неясная фигура. Человек крался под деревьями, близко от костра. Вот он остановился, озираясь, потом нагнулся над кем-то из спящих. Нимве увидела, что в его руке тускло блеснуло лезвие меча..."
Глава 17
К третьему дню пути Нимве почти успокоилась и перестала тайком плакать по ночам. Вместо этого она беспрестанно размышляла, что же делать. Она припомнила все, что слышала о герцоге Окдейне. Сводный брат королевы, внебрачный старший сын покойного короля, герцог славился острым умом, образованностью и еще тем, что никогда не был замешан ни в какие политические интриги. Или, по крайней мере, об этом никто не знал. С ранней юности он служил в армии, где ему, по слухам, прочили блестящее будущее, однако сам он решил иначе. Лет пять назад оставив службу, герцог почти пропал из виду. Мало кто из жителей столицы знал его в лицо. И вот, стало быть, теперь он решил напомнить о себе, думала Нимве, шагая у борта телеги. Как ни крути, но ясно одно: сбежать от этого человека им поможет только чудо.
Еще один день встретили в дороге, и следующий за ним -- тоже. Герцог, видно, спешил, потому что останавливались лишь на обед и на ночевку. Хуже всего, что никто и не думал за нуждой отводить пленников в сторону, поэтому приходилось оправляться тут же, при остальных. Нимве благодарила Владык Стихий, что, по крайней мере, на ней длинная юбка. На настойчивые вопросы принцев, куда их все-таки ведут, герцог только усмехался, и эта неизвестность сводила с ума. И хотя пленники между собой почти не разговаривали, Нимве догадывалась, что ужасные предчувствия гложут не ее одну.
День за днем шагая около повозки, Нимве видела, что Мафхор тает на глазах. Ему не позволяли хоть немного прийти в себя, постоянно накачивали какой-то дрянью, и Нимве постепенно начинала догадываться, что ему дают. Когда-то, еще в детстве, она ездила с матерью в деревню, где им пришлось лечить парня, пристрастившегося к опиуму. Симптомы казались схожими... и Нимве вспомнила, что парень тот в конце концов умер. Мафхор худел, кожа словно истончалась, щеки поросли щетиной, глаза провалились, их обметало черным, а губы посинели, будто у мертвеца. Дыхание было едва заметно, маг не шевелился, и у повозки висел такой тяжелый запах, что Чик старался держаться как можно дальше, сколько позволяла цепь, а когда ветер дул в его сторону, зажимал ладонями нос и рот. Нимве не представляла, сколько еще идти, и сколько продержится Мафхор. В ее душе боролись злость на мага -- и сострадание лекаря, привыкшего помогать людям. Подобное издевательство над человеком, будь это хоть трижды Мафхор, приводило Нимве в бешенство.
В вечер третьего дня остановились как обычно, ближе к закату, и пленников привязали к деревьям, всех, кроме Нимве и Чика. Неподалеку развели костер, люди герцога ходили между деревьями. Было тихо и безветренно, из чащи тянуло влагой, пахло мокрой травой, сыростью и дымом, где-то поблизости резко, тоскливо кричала неизвестная птица. Нимве села у заднего колеса повозки, Чик прополз под телегой и привычно устроился рядом.
-- Как думаешь, -- очень тихо выговорил юноша, -- куда он нас ведет?
-- Откуда я знаю, -- так же тихо отозвалась Нимве, пытаясь пятернями расчесать спутавшиеся волосы. Чик повозился у нее под боком, устраиваясь, положил голову на скрещенные руки.
Люди герцога у костра варили похлебку. Двое, отделившись от сотоварищей, подошли к пленникам, начали разливать еду из котелка. Больше никто не швырял в сторожей мисками, все очень проголодались. Ели молча, Нимве, быстро прикончив обед и убедившись, что люди герцога заняты своим, подобралась к Мафхору. Приподняла ему голову и попыталась напоить водой из глиняной плошки, которую оставили в телеге сторожа. Маг не реагировал, и девушке пришлось силой вливать ему воду в рот. Мафхор был ледяной, дышал так тихо и редко, что не разобрать. Коснувшись его ладони, Нимве ощутила холод. За прошедшие дни похитители ни разу не ослабили ему веревки. Да у него гангрена начнется, подумала Нимве.
-- Чего ты с ним возишься, с этим предателем... -- пробурчал из-под телеги Чик. -- Камнем бы ему по башке...
Нимве не ответила. Лес дышал холодом, ночь обещала быть промозглой, и Нимве накрыла Мафхора своим плащом. Забравшись под телегу, легла рядом с Чиком.
Некоторое время они шептались, потом Чик уснул. Но к Нимве сон не шел. Чик грел ее с одного бока, а другой мерз, и девушка осторожно потянула на себя край плаща. В лагере продолжались разговоры, черные силуэты сновали среди деревьев, ярко светил костер. Не в силах побороть тревогу, которая не оставляла ни на минуту, Нимве пыталась понять, почему герцог не убил их еще на ферме. Но, с другой стороны, если он не убил нас там... тогда, может, он нас вообще не убьет... наверное, мы ему нужны живыми.
Нимве лежала, уткнувшись лицом в сгиб локтя, зажмурив глаза. Временами задремывала, но тут же просыпалась, будто от толчка. Разговоры постепенно стихли, похитители улеглись около костра. Герцога видно не было, он обычно ночевал в стороне, с двумя приближенными, под навесом из ветвей. Постепенно лагерь погрузился в тишину. Нимве услыхала лес, вкрадчивые, осторожные ночные звуки, скрытую жизнь, которая не прекращалась здесь ни на минуту.
Должно быть, она все же задремала, потому что, внезапно очнувшись, в первый миг не смогла понять, где находится. Чик сопел под боком, с головой забравшись под плащ, босые ноги торчали наружу. Замерзнет, подумала Нимве -- и тут же услышала со стороны деревьев тихий звук, будто кто-то скреб по металлу. Она приподняла голову. Было темно и холодно, костер почти не горел, лишь угли светились в темноте, будто глаза ночных зверей. Лагерь словно вымер, в отдалении кто-то храпел, да лошадь шуршала в кустах.
И снова тот же тихий звук, а следом -- сдавленный шепот. Осторожное движение... из темноты возникла неясная фигура. Человек крался под деревьями, близко от костра. Вот он остановился, озираясь, потом нагнулся над кем-то из спящих. Нимве увидела, что в его руке тускло блеснуло лезвие меча. Оцепенев, Нимве наблюдала, как человек выпрямился и скользнул в тень, а тихое лязганье не прекращалось. И тут девушку осенило: это наши пытаются сбежать!
-- Чик! -- она лихорадочно затрясла юношу за плечо. -- Чик, проснись!
Тот замычал, ворочаясь, но Нимве не отставала. Ее глаза завороженно следили за крадущейся фигурой. Куда он, подумала девушка, куда он идет?! Сердце больно колотилось о ребра. Чик поднял всклокоченную голову и громко спросил:
-- Чего такое?
-- Тише! -- Нимве сильно сжала его плечо. -- Смотри!
Миновал освещенное пространство, человек исчез в густой тени. А ведь он герцога ищет, замирая, поняла Нимве, он собирается его...
Она не успела додумать, потому что со стороны ночевки герцога раздались яростные крики, удары металлом о металл -- и лагерь сразу пришел в движение. В полосу света оттуда, где были привязаны пленники, выскочил кто-то лохматый, плечистый, и с маху ударил наручной цепью в лицо одному из герцогских. Тот пошатнулся, а лохматый вырвал у него из рук плеть и принялся ожесточенно хлестать нападавших, хрипло матерясь на весь лес.
Но юноша не унимался. Неизвестно, услышал Ларра, или нет, но он дрался так яростно, что прошло не менее пяти минут, прежде чем люди герцога исхитрились повалить его на землю. В страшной суматохе было не понять, сумел ли еще кто-нибудь из пленников освободиться. Свет факелов метался, выхватывая из темноты то чье-то лицо, то руки, тени деревьев вдруг вырастали, черными уродливыми гигантами вытягивались к небу -- и тут же сжимались до размеров карликов.
К повозке подбежали двое, один взмахнул палкой, раздался глухой удар, и Чик с криком отшатнулся. Нимве метнулась вперед, и, пока человек герцога поднимал палку, вцепилась в юношу и вместе с ним рухнула наземь, на колени.
-- Нет! Нет! -- задыхаясь, девушка ухватилась за нападавшего, повисла на нем всей тяжестью. -- Не надо! Он ничего не сделал! Он был тут! Все время был тут, вот, посмотрите! -- она нащупала цепь, которой были скованы кандалы Чика, и дернула кверху. -- Не бейте, не надо!!!
Человек герцога выругался, вырвал полу своей куртки из пальцев Нимве и отступил. Второй что-то сказал, и оба ринулись в темноту, где все еще метались люди и раздавались вопли.
-- Проверьте, что остальные привязаны! -- перекрывая страшный шум, раздался голос герцога. -- А этого -- сюда!
Постепенно беготня прекратилась. Не позволяя Чику встать, Нимве следила, как люди герцога снова развели костер. Сделалось светлее, и девушка разглядела неподалеку от огня, на земле, несколько распростертых тел. Ларру, которого держали трое, подтащили к костру и заставили встать на колени. Из темноты не спеша вышел человек, в котором Нимве признала герцога. Некоторое время герцог молчал, оглядывая лежащих. Потом ткнул одного из них носком сапога и громко произнес:
-- А ведь это, кажется, твой приятель, а, Инис?
Из темноты раздался глухой стон.
-- Смелый парень, -- заметил герцог. -- Ничего не скажешь. Но глупый. У него не было шансов. Впрочем, тебе под стать... Так... а это кто? -- он нагнулся над убитым. -- Этот не наш... А... да это слуга барона, кажется. Ваш слуга бежал как заяц, господин барон, -- любезным тоном сообщил герцог в темноту. -- А зря. От моих людей, как и от собак, бегать не следует. Теперь вот что. Кто был караульным?
Молчание. Герцогские испуганно переглянулись.
-- Я спросил, кто должен был караулить, -- повысил голос герцог. -- Вы что, языка лишились?
-- Он, ваша светлость, -- к костру вытолкнули молодого широкоплечего парня. Тот застыл, в ужасе глядя на своего господина.
-- Ах, вот кто, -- Окдейн натянул перчатки. -- Так ты, выходит, сторож?
-- Я... это...
-- Что -- "это"? -- осведомился герцог. -- Договаривай.
-- Простите, ваша милость... сам не знаю, как я...
-- Не знаешь, а? -- герцог подошел к нему вплотную, и парень, хоть и был выше него на полголовы, вдруг съежился, стал меньше ростом. -- Тебя поставили, чтобы охранять. Так?
-- Так, ваша светлость...
-- А ты что сделал?
-- Я... ну...
-- Ты уснул, -- сильно, без размаха, герцог ударил его по лицу. Парень откачнулся, на миг вскинул руки, но тут же их опустил. -- Хорошо выспался?
Парень молчал, будто и вправду лишился языка. Герцог пару секунд разглядывал его, а потом пнул в пах. Парень взвыл, согнулся пополам, и герцог молниеносно ударил его в ухо. Что-то хрустнуло, вой превратился в вопль, парень рухнул наземь, схватившись за голову.
-- Итак, ты выспался, -- спокойно молвил Окдейн. -- Цена твоего сна -- двое моих людей убиты, двое ранены. Пленники чудом не сбежали. Что еще? Ах, да. Меня тоже едва не убили, но это, право, такая мелочь, что ты, конечно, не обязан обращать на это внимания! -- герцог с силой пнул парня в ребра. Снова хруст и вопль. Поморщившись, вельможа приказал:
-- Уберите этого с глаз долой. Я с ним утром потолкую.
Его люди бросились исполнять приказание.
-- Теперь ты, -- герцог повернулся к Ларре. -- Кто все это затеял? Отвечай!
Ларра поднял голову. Один из сторожей дернул его, зазвенела цепь.
-- Значит, будем молчать, -- герцог подошел к костру, заложив за спину руки. -- Собираемся играть в героя. Только не пойму, какой в этом смысл? Эти, -- он кивком указал на тела, -- уже мертвы, и ты им не поможешь. Или, может, это ты затеял?
Ларра ничего не сказал.
-- Конечно, -- в голосе Окдейна звучало удовлетворение. -- Это твоих рук дело. Подумать только... У какого-то босяка -- и понятия о чести... Ведь ты мог бы свалить все на убитого виконта, -- герцог смотрел на Ларру сверху вниз. Тот упорно молчал. -- Дураком ты мне не кажешься. Зачем же было это устраивать? Разве не ясно, что затея была обречена изначально?
-- Да уж лучше попытаться, -- хрипло выговорил Ларра, -- чем, как собака, на цепи сидеть да смерти ждать...
Герцог помолчал, глядя на него.
-- Что же, -- сказал он. -- Это было смело. Но за все приходится платить. Ты должен понимать, что я не могу допустить неповиновения. Так что... Поднимите его, -- велел герцог. Сторожа поставили Ларру на ноги.
-- Отведите вон к тому дереву.
Ларру подтащили к ближайшему от костра дереву, привязали за поднятые руки спиной к огню, и один из людей герцога спустил с него штаны и задрал на голову рубаху. Другой подошел с плетью, остановился, примерился, взмахнул рукой... Раздался свист, от которого у Нимве мурашки побежали по спине, и Ларра дернулся. Даже со своего места девушка увидела, как на его коже вспухает темный рубец. Чик попытался высвободиться, но Нимве вцепилась в него мертвой хваткой и не позволила подняться.
Снова свист, и резкое движение, и пленник содрогнулся, запрокидывая голову, но ему не дали передышки. Плеть ударила снова, а потом еще, и еще. Ларра не издал ни звука, хоть кровь уже текла по его телу, и экзекутора это, похоже, раззадорило. Промежутки между ударами становились все короче. Минула, казалось, вечность, прежде чем Ларра начал вскрикивать, мучительно изгибаясь, а его спина, ягодицы и бедра превратились в темное сочащееся месиво. Нимве плакала, не замечая этого, конвульсивно вздрагивала при каждом ударе, будто били не Ларру, а ее, но Чика все равно не отпускала.
Наконец Ларра затих, безвольно повис на руках, ноги подкосились. Герцог приказал:
-- Довольно.
Его человек неохотно опустил плеть, отошел, а герцог произнес:
-- Надеюсь, вы хорошо смотрели, -- он обращался к невидимым в темноте пленникам. -- Не думайте, что я и с вами не обойдусь точно так же, как с этим. Публичная порка -- это иногда именно то, что требуется. Вряд ли вам понравится, ваши высочества.
-- Клянусь, ты заплатишь... -- ответил срывающийся голос принца Иниса. -- Ты за все... заплатишь, дядя... Будь ты проклят...
Герцог отозвался:
-- Всенепременно. Но, как я уже заметил вашему брату, вы слишком избалованны, и, видимо, не имеете понятия о почтении. Еще слово -- и вы присоединитесь к нему, -- он указал на Ларру, висящего с запрокинутой головой, в обмороке. -- Обещаю, что могу без хлопот вам это устроить, ваше высочество. Хотите?
Инис промолчал, Нимве услыхала только тихий звук, будто кто-то давился слезами.
-- Я так и думал, -- заметил герцог. -- Да здравствует благоразумие. Я отправляюсь спать. Этого, -- он снова указал на Ларру, -- позже снимете. Пускай немного повисит, чтобы остальные как следует запомнили. Доброй ночи, ваши высочества, -- поклонившись в темноту, он пошел мимо костра, в сторону своего навеса.
На другой день, спозаранку, двинулись в путь.
Нимве боялась, что Ларра не сможет идти, и герцог его попросту убьет, или бросит в лесу, как его люди поступили с телами виконта Кейтея и Агасти. Но Ларра, видно, был сделан из крепкого материала: он шагал за лошадью, как остальные, и даже почти не спотыкался. Рубаха на его спине сплошь пропиталась кровью, и наверняка любое движение причиняло ему невыносимую боль -- но никто не услыхал от него ни единой жалобы, ни стона, лишь на дневном привале Ларра лежал ничком, не шевелясь, и к еде не прикоснулся.
Чик не разговаривал, замкнувшись после гибели своего господина. Нимве видела, как он иногда украдкой вытирал глаза. Инис же, как оказалось, гораздо лучше умел владеть собой. Он и его брат вели себя гордо и с достоинством, но обоим это давалось все трудней. Пленники вымотались до полусмерти, кандалы в кровь стерли им запястья, одежда была в грязи, промокла от пота и обтрепалась. Грязные, чумазые, нечесаные, они походили на толпу оборванцев, где невозможным казалось отличить принца от слуги. Нимве не переставала ломать голову, как же быть, но ничего путного на ум не приходило. После попытки побега пленников охраняли очень тщательно, не оставляли одних ни на минуту, и не могло быть и речи, чтобы хоть как-то освободиться от кандалов.
Ларре становилось хуже, хоть он старался этого не показывать, однако Нимве замечала все наметанным глазом лекаря. Он почти не ел, его знобило, и идти ему было трудно. На привалах он лежал на животе, потому что сидеть не мог, но привязывали пленников теперь далеко друг от друга, и никто из них был не в силах ему помочь.
На пятый день пути, спозаранку, люди герцога, как обычно, разбудили пленников. И как обычно, один из них, парень возраста Ларры, подошел к повозке с чашкой и флаконом темного стекла в руках. Наклонился к Мафхору, но тут же отшатнулся, скривившись и выругавшись сквозь зубы, поставил флакон и повязал лицо платком.
Сидя у заднего колеса, Нимве украдкой наблюдала за ним. Он принялся щупать магу пульс, нахмурился, и у Нимве похолодело внутри. Девушка и без того опасалась, что Мафхор долго не протянет, а тут, следя за выражением лица пришельца, она решила, что маг умер. Но человек герцога отстранился, как ни в чем не бывало принялся возиться с пузырьком.
Нимве с облегчением пошевелилась, наблюдая за его движениями. Парень сунул руку в карман. Сколько они собираются его мучить, подумала Нимве, и в ней всколыхнулась ярость. Зрение сфокусировалось на человеке герцога и его руках, остальное перестало существовать. Вот руки осторожно вынимают стеклянную пробку... пузырек темного стекла стоит на поручне повозки. Стоит так неустойчиво... ему так легко упасть... Если парень повернется вот эдак... чуть-чуть заденет...
Нимве словно слилась с чужаком, чувствовала все его движения, ощущала, как работают его мышцы... а потом вдруг двинула локтем, почти незаметно, но этого хватило, чтобы... Человек герцога, повторив ее движение, задел пузырек, тот сорвался, полетел к земле. Парень отчаянно засуетился, попытался его схватить, но Нимве видела, как флакон падал вниз широким горлышком, и коричневая жидкость лилась на траву -- медленно, медленно, точно во сне. Чашка упала следом. Чужак не успел перехватить флакон. Стекляшка, блеснув, исчезла в высокой траве.
Упав на колени, парень судорожно зашарил у колеса повозки, озираясь по сторонам: видел герцог, или нет. Нимве сидела неподвижно, будто каменная. С глаз упала пелена, она глубоко вздохнула... Вернулись звуки, суета в лагере, разговоры... К телеге быстро подошел герцог, и парень замер на четвереньках, вытаращив глаза. Не надо было быть ведьмой или магом, чтобы ощутить его ужас. Герцог уставился на своего человека, перевел взгляд на Мафхора -- и процедил:
-- Та-ак... Все разлил?
-- Простите, ваша светлость...
-- Где флакон?
-- Я... я сейчас, -- парень лихорадочно ползал в траве. Герцог посмотрел на Нимве, но она, прислонившись спиной к колесу, притворялась, будто спит. Слуга наконец нашарил пузырек, поднял в дрожащей руке. Герцог грубо выхватил флакон, чуть наклонил и заглянул внутрь.
-- На порцию осталось, -- сказал он. -- У кого второй флакон? У тебя?
Парень не ответил.
-- Где второй флакон?!
-- Это... я... второй... ну, это...
-- Я слушаю!
-- Второй... -- вымолвил парень непослушными губами. -- Он... Простите, ваша светлость! Сам не знаю, как... -- стоя на коленях, он молитвенно сложил ладони.
Герцог внимательно осмотрел флакон.
-- Так это и есть второй? -- медленно проговорил он. -- Ты разлил запасной флакон? А с первым что?
-- А... он кончился... -- пролепетал парень.
-- То-есть, как -- кончился? Должно было хватить еще на день!
Парень хлопал округлившимися глазами.
-- Короче говоря, ты все ему споил? -- на щеках герцога заходили желваки, но он оставался спокоен.
-- Так точно, ваша светлость, вы ж...
-- А ты знаешь, что он может от этого подохнуть? -- осведомился герцог. -- Знаешь, или нет?
-- Но я ж...
-- Но тебе плевать, верно? Вам хоть кол на голове теши, ничего не поможет! Ладно. На порцию тут еще осталось. Дай ему. Быстро!
Вскочив, парень опасливо принял флакон из руки герцога. Грубо разжал Мафхору зубы и влил остатки зелья в рот.
-- Он выпил? -- герцог натянул черные замшевые перчатки.
-- Так точно... ваша светлость...
-- Дай сюда, -- герцог протянул руку, и парень подал флакон, но герцог не взял. Вместо этого он расчетливо и жестоко ударил слугу кулаком в лицо. Тот всхлипнул, пошатнулся, поднял руки -- и тут же получил удар справа. Парень ослеп, зашатался, но герцог не дал ему упасть, влепив пощечину слева, а потом коленом ударил в пах. Парень согнулся пополам, выпучив глаза и разевая рот, как рыба на отмели. Еще удар и еще... слуга, корчась, рухнул у колеса повозки.
-- Проклятое быдло... -- с яростью процедил герцог, его глаза сверкали. Он сильно пнул парня сапогом в ребро, и тот взвыл. -- Тварь...
Отступив, Окдейн стянул перчатки, оглядел -- и, с отвращением скомкав, швырнул наземь и пошел прочь. Пленники молча переглядывались, Нимве кусала губы, стараясь не выдавать торжества.
Приказа к отъезду не поступало необычно долго. Люди герцога слонялись по лагерю, парня, которого избил герцог, уволокли в кусты. Пленники сидели у деревьев, шепотом переговариваясь.
Через некоторое время к повозке подошел герцог с одним из приближенных. Оба хмуро уставились на Мафхора, зажимая платками носы. Нимве осторожно наблюдала за ними, притворяясь спящей. А ну как он теперь решит его убить, вдруг подумала она, и у нее перехватило дыхание. Девушка услыхала, как герцог глухо проговорил:
-- Этого хватит максимум на восемь часов. Конечно, он не сразу придет в себя, но... В конечном итоге он очнется, и вряд ли веревки смогут его удержать.
-- Но... если убить его сейчас... то... -- тихо отозвался приближенный. Они покосились на Нимве, но та сидела, опустив голову на грудь.
-- Этого никак нельзя, -- сказал герцог. -- Это порушит мне весь план. Проклятье! Криворукая скотина! Ничего этим людям поручить нельзя, все приходится самому делать! Я прикажу его над костром подвесить, узнает тогда... -- герцог сделал шаг в сторону и сказал иным тоном:
-- Однако это ничему не поможет. Надо думать, чем можно его усмирить, чтобы... -- он умолк. Нимве заметила через ресницы, что он шагнул к ней. Сердце у девушки сорвалось куда-то в живот, но глаз она не открыла. Герцог потыкал ее в бедро носком сапога, и только тогда она сделала вид, что просыпается.
-- Эй, ты, -- герцог глядел прямо на нее. -- Ты ведь у нас ведьма, а?
-- Кто? Я? -- Нимве постаралась сделать тупое лицо.
-- Не стой дуру, -- холодно отрезал герцог. -- Я отлично знаю, кто ты. Ведьма в девятом поколении -- это почти маг!
-- Так я же вам еще тогда говорила, ваша светлость, -- возразила Нимве, -- что никакой я не маг! А ведьма -- ну, это... Люди нас так называют просто! Я знахарка, и мать моя знахарка, и бабка с дедом знахарями были, а...
-- Молчать, -- приказал герцог. -- Ты мне комедию здесь не ломай. Раз ты знахарка, то должна в травах разбираться.
-- Ну... это... -- Нимве уже догадалась, к чему он клонит. -- Вроде как... но... я не...
-- Ладно, ладно, -- герцог поморщился. -- Хоть ты и мужичка, но я знаю, что не дура... раз сумела так далеко добраться... Поднимайся. Давай!
Нимве встала, звеня цепью.
-- Теперь вот что, -- сказал Окдейн, -- слушай внимательно. Ты пойдешь в лес. Найдешь нужную траву, ну, или что там у вас... и приготовишь снотворное. И чтобы без обмана! Потому что я его опробую... ну, скажем... -- герцог обернулся и указал на Чика, -- вот, скажем, на нем. Все ясно? Отвечай!
Нимве кивнула, стискивая ладони.
-- Вот и отлично. Эй, отвяжите ее!
Один из людей герцога бросился к повозке и начал отпутывать цепь. Герцог приказал:
-- Бери себе помощника. Пойдете с ней в лес. Пусть ищет все, что понадобится. И следите за ней. Если сбежит -- сдеру с вас шкуру. С живых. Все ясно? Шагом марш.