СЕРДЦЕ

Бьется сердце в груди, прямо в такт метроному,
Разгоняя по телу горячую кровь.
Если б не было сердца — я б жил по другому.
Я б не верил словам. Я бы предал любовь.

Если б не было сердца — всё шло бы иначе
И Христос никогда не взошел бы на крест.
Люди жили бы скучно, не смеясь и не плача.
Отродясь бы не путал их черт или бес.

Пока сердце стучит, в мире полный порядок.
Ничего не кляну. Никого не продам.
Я такой какой есть, этот мой недостаток 
Мне родные простят, как простили бы вам.

Буду жить-поживать, и все же однажды 
Остановится сердце — замрет навсегда — 
И тогда я умру, словно путник от жажды,
Не нашедший в пустыне, где скрыта вода. 



ПОСЛЕДНИЙ БЛАЖЕННЫЙ

В этом городе позарастали дороги
И на окнах домов — пыли толстый налет.
По колдобинам ходят немытые боги,
Осеняя крестом свой зевающий рот.

Их последний блаженный сегодня с похмелья.
У него на груди трех церквей купола.
Ниспослал бы ему кто поганого зелья!
Вот тогда бы душа сразу и ожила.

Он бы взял да запел во всю прыть Чака Берри,
Оттого что давно крышу снес рок-н-ролл.
И с тех пор он во все невозможное верит,
И с тех пор он еще сам себя не нашел.

Он последний блаженный и снова с похмелья.
У него на груди трех церквей купола.
Ниспослал бы ему кто поганого зелья!
Вот тогда бы душа сразу и расцвела.

Вместе с ним им не в мочь, вместе с ним им так плохо.
Вот и ходят, одну только мысль и тая:
Раскрутить бы на «литру» заезжего лоха!
А заезжий тот лох, ну  конечно же, я.



ВОЛЧЬЯ СТАЯ

Заночую в поле, заночую.
Волчья стая запах мой учует.
Наводя тоску на всё живое,
Окружит меня, скуля и воя.

А затем, набравшись сил для схватки,
Налетит, с нее ведь взятки гладки.
Налетит, зверея с каждым мигом,
Чтобы не казалось горе лихом.

И раскрыв по шире жадно пасти
Станет мое тело рвать на части. 
Раздерет когтями и клыками...
Господи, что делать мне с волками?

Я и сам ведь, словно волчья стая,
На себя порою налетаю.
Не стелю соломку и воочью
Свою душу разрываю в клочья.

А душа, она ведь, вам, не тело!
Разорвал, глядишь, опять запела.
Разорвал, глядишь, опять живая.
Нипочем ей эта волчья стая! 



ПОРОХ

Как сыр этот город, сквозящий туманом, 
Дождем проливным заливающий Невский.
Лавируя между добром и обманом
Мы повод не ищем для смуты вселенской.

Мы порох. Нам стены сырые некстати.
Мы любим когда окрест строго и сухо.
Пусть лица в морщинах, пускай седы пряди,
Уйди, сгинь подальше, с косою старуха!

Ты в черном, ты в черном, мы в серых мундирах.
Нас только попробуй задеть — мы зажжемся.
Но войны не стоят любви или мира.
Мы долго живем, если что — разберемся.

Мы порох, хранимся в пороховницах.
Храни нас, Господь, оставляя без дела!
Друзья от тоски умирают в больницах,
Навек превращаясь в астральное тело.

Их души парят освещая планету,
Круги нарезая в просторах Вселенной.
Покой только снится, его нигде нету.
Мы порох, коль надо - то вспыхнем мгновенно. 



В ЗАГНИВАЮЩЕЙ ГЛУШИ...

В загнивающей глуши
Мы курнули анаши
И пошла, плясать как есть губерния.
Выходи кто здесь псковской,
Вологодский иль тверской.
Да плевать, откуда ты, наверное.

Раззудись же, каланча,
С молодецкого плеча
Да по девкам молодым похаживай.
Одна сделает минет,
А другая скажет "нет",
И опять вторично жизнь налаживай.

Дальше ж полная труба
И, конечно, не судьба,
А не веришь, то ступай к оракулам.
Там предскажут сей же миг
То, к чему ты не привык -
И завоешь, словно в книжке Дракула.

Будешь возлежать в гробу
С сигаретою во лбу,
Вспоминать, а сколько тропок пройдено.
За хоккей и за футбол,
И за славный рок-н-ролл,
Ну, а далее тоска ты, родина.



В ГОРОДЕ ГРЕХОВ

Вот они идут, их шаг не спешен
В городе грехов, где каждый грешен.
Пустоту прикрыть не могут беджи.
Выбраться из круга - нет надежды. 
Утром – кофе или чай с лимоном.
В городе грехов свои законы.
Ни к чему держаться за свободу.
Главное, костюмчик по дресс-коду.

Есть айфон и есть привычный офис.
Вместо жизни – карта, бонус, полис.
В городе грехов всё по ранжиру.
Не до компромата – быть бы живу.
Кто твою оплатит ипотеку?
Кто заплачет да по человеку?
Воротник рубахи шею стиснул.
Никаких крамольных больше мыслей.

В городе грехов корпоративы.
Пей ты да гуляй! – Вот все мотивы. 
Приголубь мельком свою голубку.
Задери на ней повыше юбку.
Ничего не вспомнит она завтра.
У нее такая, верно, Тантра.
Встретитесь сегодня на работе:
«Как тебе спалось?» - «Неплохо, вроде!»



НЕСМЕЯНА

Где ты, царевна моя Несмеяна?
Где ты, принцесса, заложница трона?
Как-то привиделась из-за тумана
В шелковом платье и в лапах дракона.
Я уж не помню, когда это было?
Я уж не знаю, а было ль на деле?
Только с тех пор мне всё-всё опостыло,
Чтоб ни случилось – дожди иль метели.

Где ты, царевна моя Несмеяна?
Груз непосильный, тяжелое бремя.
Вечером поздним иль утром ли рано
Я всё ищу... но безжалостно время...

В лапах дракона, в платье из шелка,
В темном палаццо, в одной ли из пагод,
Я всё равно ведь тебя да нашел бы,
Чтоб нам быть вместе хоть на день хоть на год.
Пусть фонари бы парили по небу,
Пусть фейерверки б сверкали над нами,
Ведь без тебя я нигде счастлив не был,
Ни за горами и ни за морями.

Где ты, царевна моя Несмеяна?
Груз непосильный, тяжелое бремя.
Вечером поздним иль утром ли рано
Я всё ищу... но безжалостно время... 


МАРКО ПОЛО

(Песня девушки)


Ты поднял флаг на белом корабле
И от меня - куда ведешь его?
Тебя со мной нет рядом на земле
И с этим мне не сделать ничего.

Моя любовь - твой дом на берегу,
Постель и кров, блаженство и очаг.
Я без тебя так долго не могу.
Мне без тебя - пойми же ты — никак.

Я буду ждать, пока объедешь свет,
Пока свои не завершишь дела.
Приди ко мне, как золотой рассвет,
Приди за то, что я тебя ждала. 



ОТЪЕЗД

Старенький, как этот мир, вагон.
Грязное купе, где пить да спать.
Ах, куда меня увозит он?
Сразу, верно, и не разобрать.

Ну, куда я еду? И зачем
Остается за окном вокзал?
Мало было что ли мне проблем,
Что себе всегда я создавал?

Проводница чай мне принесет.
Разговор я с нею заведу.
Я не знаю - что в дальнейшем ждет?
За какою стрелкой ждать беду?

Выйду в тамбур, воздуха глотнуть.
Паровозным поперхнусь дымком.
Верю я - удачен будет путь,
Не придется сожалеть потом.

На прощанье грустно улыбнусь.
Впереди - другие города.
Я сюда когда-нибудь вернусь,
Я вернусь когда-нибудь сюда. 



ТЕАТР ЗА СЦЕНОЙ

Из зрительного зала не всё видно.
Театр начинается за сценой.
И зрителю, наверное, обидно,
Что он слегка обманут Мельпоменой.

Ведь там идет совсем иная пьеса,
Где мизансцен никто еще не знает,
Где чтут святошу, ну а любят беса,
Где веселы, хотя душа страдает.

Театр за сценой, он такого рода,
Что счастье пулей пролетает мимо.
Здесь всюду плен и глупая свобода -
Жест, пластика, короче, пантомима.

Интриг планида, грязных сплетен морок,
Гримерок тесных нежные объятья.
Сюда заходят будто в Вечный город,
Чтоб уберечься или скрыть проклятья.

Как кислое вино - театр за сценой,
Оскомина, что кривит и поныне.
Пусть верность и подслащена изменой
Не самой главной в пьесе героини.


ТОТ БЕРЕГ

Он из дома утром выходит
И, не знаю - какой уж год -
По земле до сумерек бродит
И всё пытается найти брод.

Он заходит в реку по пояс.
Он ногою пробует дно.
Он внутри себя слышит голос:
- На тот берег попасть не дано!

Он смирился бы, может, с этим.
Он бы, может, дал задний ход-
Если б видел всё в черном свете
И не верил бы в то, что есть брод!

Он заходит в реку по пояс.
Он ногою пробует дно.
Он внутри себя слышит голос:
- На тот берег попасть не дано!

Но он верит, как в Бога, свято,
Затыкая голосу рот,
Что он скоро, возможно, завтра
Этот брод пресловутый найдет.

Перейдет тогда на тот берег
И по-новому станет жить.
Только не во что будет верить
Да и не о чем поговорить.


ГРИМ

Без галстука, без ретуши, без грима,
Пройдя немало на земле дорог,
Калики мы, иначе - пилигримы,
И за спиной у каждого свой бог.

Кто Моисея тащит по пустыне,
Кто в буреломы заволок Христа.
Простые вещи, истины простые
Сказать хотим - не вымолвят уста.

Забиты всякой повседневной чушью,
Заряжены до смерти Чумаком,
Без галстука - нас корчит от удушья,
А в галстуке - боимся всех кругом.

Плетем, плетясь по этой жизни сирой,
И увязаем в кружевах интриг,
Кто - сотрясая, как дубиной, лирой,
А кто - вливаясь в череду расстриг.

Не выдержав ни спринтерских нагрузок,
Ни городской на-и-свежайший смог,
Без ретуши - наш мир чрезмерно узок,
А с ретушью - немыслимо широк.

В нем напоказ всё - взгляды и поступки,
И выверен малейший даже жест.
Мы все по сути, верно, проститутки
И стриптизеры - был бы только шест.

И вновь крутись туда-сюда-обратно,
Ведь зрелищ жаждет не один лишь Рим.
Без грима - мы назойливо отвратны.
Поэтому мы и наносим грим.



СКАЗ О ПЕТРЕ И ПАВЛЕ

Святой Петр, гашиша отведав,
Явился домой к брату Павлу,
А тот, полон горестной думы,
Готовил на ужин грибочки;
И так провели они вечер -
В беседе о сфере высокой -
Забыв до утра совершенно
О служебных своих заморочках.

А на службе меж тем понемногу
Пред вратами народ собирался,
И роптал он уже не на шутку:
Где же стражи с ключами от рая?
Мало что ли при жизни терпели
Произвола чинуш-лиходеев,
И служивых, что службы не знают,
И законы на свой лад трактуют?..

Тут с собранием этим стихийным
По соседству Господь приключился.
Он прислушался к гласу народа
И к народу ж воззвал в исступленьи:
Не ропщите, неверные люди!
Не желайте возмездья и кары!
А не то силы ада проснутся
И вновь выйдет погибель Помпеи.

И народ словом божьим проникся:
Укротил в себе спесь и крамолу;
Тихо, чинно читать стал молитвы,
Крестным знаменем лоб осеняя.
Так на том и закончилась ересь
Соискателей райской малины,
А Петр с Павлом о сфере высокой
До утра говорили в кумаре.



ЛИСТЬЯ КОКИ

Шелестят на ветру листья коки.
В пальцах будто бы школьный мел.
Я люблю тебя. Чмоки-чмоки.
Без тебя мне, как на расстрел.
Ты моя ежедневная доза.
Обреченному - мне наплевать,
Что ты если и не угроза,
То скрипучая, в общем, кровать.
На тебе мне ломать свою душу
И стерильную рвать простыню,
И кусать от бессилья подушку,
Ужасаясь грядущему дню,
Где всё - в лом, отработаны сцены
И принц датский - всего лишь шаблон;
Где нет света, кругом одни стены...
Бейся, бейся о стены те лбом!
В исступлении бейся до крови,
Вспоминай как мальчишкой дрочил
И животную страсть звал любовью,
С каждой сучкой был нежен и мил.
Рок-н-роллу и джазу, и блюзу
Предпочтя невесть что и зачем,
Аллилуйя исполни Союзу,
Но других не затрагивай тем.
Променяв шум березок на коку,
Выбрав плена летальный исход,
Отдай тело заморскому богу
И молись не по-русски "my God ",
Чтоб в каком-то портовом борделе
Сгинуть - вам - не за фунт табака!-
За забытые в поле метели,
За избитую песнь ямщика,
За величие катафалка,
За надушенный черный фрак,
За всё то, что давно мне не жалко,
Хотя и невозможно никак. 



ПОКОЛЕНИЕ N


                     "Для нас не делают календарей
                      И нам не дарят любви фальшивой,
                      Но нас убивают словно зверей
                      Охотники за наживой"


В аптечной склянке кипит отвар,
На донышке шприца корчится разум.
Боже мой, мама, мир этот стар!
Лишь стукнуло двадцать - тут же сдал сразу.
Грамм героина быстрей свинца.
Следы от инъекций - рваная рана.
День изо дня и ночь без конца
Уносит вниз по теченью нирвана.
Туда, где трубы текут в подвал,
Где крысы ведут войну за объедки,
Где запах мочи и кошачий кал,
Где жизнь - на уровне лестничной клетки.
Где вместо кресел голый бетон,
Где - лучшее место для креатива.
В астральном теле астральный сон,
В котором всё хорошо и красиво,
Дабы в "больничке" потом не спать
Рассеянным взглядом буравя стену:
- Смогли же, сволочи, откачать!..
В реальность вернуть, подобную плену...



ПРИПЯТЬ

Ликвидаторам последствий катастрофы на ЧАЭС


Я не сплю уж давно ночь от ночи.
Пусть еще и осталась отвага,
Я боюсь закрывать свои очи,
Чтоб не видеть во тьме саркофага.
Знаешь, мама, наверное, странно,
Ведь такого нельзя предвидеть,
Но живет во мне эта рана -
Городок под названием Припять.
Эта рана во мне как заноза.
Проступают на лбу капли пота.
Если новая будет угроза,
Ликвидатор - то долг и работа.
Время будто не кануло в Лету,
Не прошло и не миновало.
Только многих уже в мире нету,
Самых лучших, пожалуй, не стало.
Знаешь, мама, наверное, странно,
Ведь такого нельзя предвидеть,
Но живет во мне эта рана -
Городок под названием Припять. 



ДИВАН

Мы взлетаем, а он не дает
Сделать взмах нам крылами.
Прижимает и давит, как гнет,
Управляя телами.
Обещает нам сон и покой
Перед праведным делом.
Обнимает и манит рукой,
Словно женщина в белом.
Зазывает, хотя б на часок
Окунуться в нирвану.
- Ну, расслабься, расслабься, дружок!
Уступи раз дивану!
Что дела? Да дела подождут!
Вот. Включай теле ящик.
Там про Май. Там про Мир. Там про Труд.
Это всё преходяще.
Неминуемо только одно -
Быть под гнетом дивана!

Я бы выкинул свой да в окно!
Только, думаю, рано.