Она шла по сумеречному лесу, прислушиваясь к каждому шороху. В ее движениях была торопливость, будто у нее была цель, и она может опоздать. Ноздри ее широко раздувались, она была напряжена. Каждая мышца тела была налита невиданной энергией. Да, ее вела в чащобу определенная цель. И эта цель была - уйти как можно дальше от людей. От человеческого жилья. От цивилизации. Зачем - она пока не понимала. Она только знала, что это - ОПАСНОСТЬ. Но для нее или для тех, кто оставался там, где мерцали неоновые рекламы, она не знала. Просто знала что ТАК НАДО. И уходила.
Уши ее ловили каждый шорох, каждый звук. Слух был необычайно обострен. Она слышала, как в норе под корягой ссорится мышиное семейство, не в силах поделить остатки ореха. Как журчит ручеек в десятке метров от нее. Как тяжело ворочается барсук, пробуждаясь для ночной охоты.
Но она не останавливалась. Дальше, дальше, еще дальше! Кричало ее тело. И вело ее все глубже в лес.
И вот наконец, поляна. Странное бессилие овладело ей. Одежда стесняла движения, вызывала зуд и беспокойство. Хотелось избавиться от нее, отбросить наконец эти жалкие признаки цивилизации. К черту условности! В свидетелях только луна! И вот уже прочь летит платье и белье. Свобода! Она дышит полной грудью и улыбается луне.
Однако слабость не дает держаться на ногах. Она ложится, прижимается всем своим обнаженным телом к влажной, приятно прохладной земле. Трава ласкает ее тело, луна купает своими лучами, земля шепчет, рассказывая ей свои сокровенные тайны. Нега и покой овладели ее телом. Она слушает, внимает всем сердцем откровениям земли, и тело ее растворяется в блаженной истоме, улетает к звездам и спускается в глубины земли. Она постигает мудрость веков. Она обещает себе запомнить все, что узнала, и принести это людям. И... проваливается в забытье, уходя в неизведанный и загадочный мир снов.
А в это время белая тигрица открывает глаза. Ее разбудил лунный свет. Он будоражит кровь, зовет и обещает удачную охоту. Тигрица потянулась всем своим могучим телом. Какое блаженство, потянуться после долгого сна. Она распласталась по земле, как обычная кошка, проехалась животом по шелковистой траве, зевнула во всю пасть. Ей нравилось ощущение силы и легкого голода.
Тигрица поднялась с земли и мягко переступая лапами, стала прогуливаться по поляне. Из кустов шел непонятный запах. Знакомый и в то же время пугающий. Хотя в кустах точно не было живого существа. Тигрицу беспокоил этот запах, он манил и гнал ее. В данный момент ей хотелось уйти от него как можно дальше.
И тигрица послушалась велению инстинкта. Она бесшумной молнией метнулась в темноту прочь от поляны.
Она бежала во тьме, ее тело, полное энергии и силы, неслось с удивительной легкостью. Но чем дальше она уходила, тем сильнее ею овладевало беспокойство. Она улавливала движения живых существ и шорохи ночной жизни, и это беспокоило ее и влекло.
Она была голодна. Голод начал заполнять ее тело, жажда крови овладела ей. Больше всего на свете ей хотелось сжать в когтях мягкое, трепещущее тело, насладиться вкусом крови во рту. Она жадно прислушивалась к ночному шепоту.
И вот уже она слышит звук. Звук ее жертвы. Тигрица превращается в бесшумный призрак. Она крадется, растворясь в тени, ее тело само превратилось в тень, она медленно и неслышно подкрадывается все ближе к ничего не подозревающей добыче, и только вздыбленная шерсть и лихорадочный блеск глаз говорят насколько она напряжена.
И вот жертва уже на расстоянии прыжка. Мгновенная пауза, прыжок, и ее тело летит вперед с невероятной силой и быстротой, будто пружина, до предела сжатая а затем выпущенная из рук. И вот уже в ее зубах бьется, наполняя рот теплой кровью маленькое тело.
Но жажда убийства не отпустила ее. И вот она движется дальше, выискивая новую жертву. А луна улыбается сверху загадочным блеском, будто бы знает что то, что неизвестно тигрице.
Новая жертва и новые поиски... Погоня, предсмертный хрип, хруст костей на зубах и соленый привкус... и так час за часом... И вот луна уже не так ярка, и небо начинает сереть, предчувствуя приближающийся рассвет. Голод стих, и тигрицей овладевает желание вернуться к тому странному запаху, что прогнал ее.
Она возвращается назад. Находя дорогу по только ей ведомым ориентирам, она проделывает все тот же путь на лунную поляну. К запаху, который теперь заполняет все ее существо и манит. Приятный и пугающий, родной и чуждый одновременно. Он нужен тигрице.
И вот поляна. Она уже не залита луной, только розоватые блики зарождающего рассвета освещают заросли, откуда идет запах. Но тигрице не нужен свет. Мягко ступая, она приближается к кустам. Вздрагивая от напряжения она втягивает запах, и медленно подходит все ближе. Неведомая опасность пугает ее. Но движения нет, нет и звуков со стороны кустов. И вот тигрица приближается к предметам, источающим этот запах. Странная тоска овладевает ей. Она ложится на эти странные предметы, прижимается к ним всем телом, и замирает. Ей не хочется больше никуда бежать. Она устала. Она хочет спать. И даже первые лучи солнца не мешают тигрице. Сон окутывает ее тело мягким саваном.
А в это время на поляне просыпается женщина. Удивленно смотрит на свое обнаженное тело, на странные бурые пятна на руках. Рядом обнаруживает одежду. Торопливо одевается, пытаясь вспомнить как она сюда попала. Ничего. Ноль.
Она спускается к ручью, умывается. Странные пятна и на ее лице. Где же она так перепачкалась? Ну да ладно, неважно, нужно выбираться отсюда. И она уверенно шагает прочь. Как будто знает куда идти. А ведь и правда, знает! Она же была уже на этой поляне, странно что она забыла это! Поэтому и точно знает где выход на дорогу, что не раз уже просыпалась здесь в лесу. Удивленная, она пытается понять, что происходит. Но постепенно мысли уводят ее в сторону.
Она вспоминает, что завтра рабочий день, что снова нужно вставать на рассвете и идти на работу. Где начальник кричит на нее, а она не смеет поднять на него глаз, и не смеет ответить на хамство и грубость. Где соседский мальчишка толкает ее и по многу раз звонит в дверь, убегая. Как ей хотелось поймать его и надрать ему уши! А еще хамоватая продавщица в магазине, и сосед, с его ночными танцами под грохочущую музыку. И многие-многие другие, которым хотелось закричать, ответить, нахамить в ответ или сделать больно. Но нельзя. Она не имеет права причинять боль. Это запрещено. Она же человек. И не должна отпускать свою злость. Так ее учили. И она терпела. Терпела, когда хотелось сорваться и закричать как она всех ненавидит. Вместо этого она виновато улыбалась. И только раз в месяц странное беспокойство одолевало ее. И она подолгу сидела у окна, глядя на луну и мечтая быть свободной от запретов.
Но это было вчера. А сегодня она шагала по лесу, навстречу людям и обыденной жизни. Навстречу запретам. Как всегда. Из года в год. Из месяца в месяц. До следующей полной луны. Которая вновь позовет ее к свободе.