- Эмма Григорьевна, а куда мы идем? - все-таки спросил Юрка, спускаясь рядом с Эммой по лестнице.
Сначала он думал, что они просто пройдут в класс, и Юрка спокойно шел следом за учительницей, любуясь плавным движением полных бедер. Все-таки женщины это существа совсем непохожие на мужчин - решил Юрка, обдумывая, как вырабатывается женская походка. То, что это дается с рождения, казалось не очевидным, даже у девчонок в корпусе было заметно - одни совсем как мальчишки, а другие уже вот как Эмма... Идут, и не хочется глаз отводить. Юрка улыбнулся, представив плац, где девчонки вместо строевой вырабатывают этакую походочку. Но когда Эмма миновала учебную зону, он заволновался. И задал все же волнующий его вопрос.
Эмма слегка фыркнула, не замедляя шаг, но все же ответила:
- Андрей Петрович и Валентин Ильич решили, что тебе лучше переждать визит прессы в дисциплинарном изоляторе, - Юрке показалось, что он уловил в ее голосе оттенок иронии или печали.
От этих слов стало нехорошо, что такое дисциплинарник ребята рассказывали, а с другой стороны Федюня там был и ничего, а уж Юрка всяко не слабее Федюни. Страх тут же прошел, осталось удивление.
- Но вы тоже считаете, что это справедливо? - рискнул он задать вопрос, - Я ведь ничего такого не делал, почему дисциплинарник?
- В данном случае, что я считаю неважно, Грачев, - Эмма остановилась у дверей медицинской части, осторожно заглянула в дверь.
- Грачев, вообще-то, тебя должен был тут встретить Отто Карлович, - негромко сказала она, - но, понимаешь, он задремал, у него были сложные дни, давай не будем его будить?
Вот это невезуха! Юрка, наконец, понял, в чем дело. Его просто хотели убрать чтобы он не попался на глаза журналистам, мало ли, вдруг кто-то узнает, в конце концов, его папа был достаточно известен. Недаром еще на линейке родился вопрос о журналистах. Самое простое было, сказаться больным и пересидеть визит гостей у доктора. Однако, все решили за него.
- Конечно, Эмма Григорьевна, - серьезно кивнул Юрка, злить Эмму не хотелось, да и мысль о дисциплинарнике не пугала, лишняя возможность отоспаться.
Эмма улыбнулась. И Юрка опять подметил, как преображает улыбка строгую учительницу.
Первое на что обратил внимание Юрка в медчасти, это уютно свернувшийся на кушетке Шприц. Укрывшийся халатом доктор дремал чему-то улыбаясь во сне.
- Сюда, - шепнула Эмма, показав, на неприметную дверь и Юрка послушно прокрался мимо спящего.
Тут он уже бывал, Юрка едва сдержал ухмылку, вспомнив приключение. Щеки вспыхнули, и он покосился на Эмму, интересно она помнила или давно забыла ту ночь? Хотя, что для нее какой-то мальчишка? Но Эмма перехватила взгляд, еще раз улыбнулась немного грустно и кивнула на шкафчик возле двери:
- Одежду сюда повесишь, только сначала зайди в туалет. Надеюсь, ты будешь вести себя разумно, и звать на помощь охрану мне не придется?
Кажется, Эмма шутила.
- Я тоже надеюсь, - отшутился Юрка и поинтересовался, - А может я в одежде туда? Все-таки ни за что вроде, а?
Эмма задумалась на минутку, но потом покачала головой:
- Нельзя, Грачев. Правила есть правила, раздевайся и не тяни время... У меня еще дел полно.
Значит, не врали ребята. В изоляторе раздевали, чтобы наказанный чего-нибудь над собой не учинил. Юрка почувствовал, как жаром вспыхнули уши. Казалось бы пустяки, да и не в первый раз уже, но раздеваться перед преподшей все равно было как-то неловко...
Юрка пожал плечами подошел, продемонстрировал рот, даже язык высунул.
- Повернись, наклонись вперед. Хорошо, - продолжала командовать Эмма.
Юрка подчинялся автоматически, думая только об одном, заметно ли как горит у него лицо и уши. Федюня смог, значит, нет в этом ничего страшного.
- Пойдем Грачев, - голос Эммы звучал сухо и слегка отстраненно, - если все будет хорошо, к ужину тебя выпустят.
- А если нет? - коротко уточнил Юрка.
- Значит, придется еще потерпеть, - пожала плечами Эмма, - вечером тебе принесут поесть и выведут умыться.
Она, подтолкнула его за плечо к распахнутой двери. Обитая мягким светлым дверь за Эммой закрылась. Юрка остался в одиночестве.
В изоляторе было тепло, гораздо теплее, чем в спальне и дискомфорта Юрка не испытывал. Пол под ногами мягко спружинил. Тоже обшитый чем-то светлым и упругим, как и стены и двери. Этакая мягкая клетка два на два метра. Юрка подпрыгнул, дотянувшись рукой до потолка, потом с разворота ударил ногой в стену, вспоминая движение. Маваши-гери, в Корпусе на занятиях предупреждали, что это только для продвинутых бойцов, но мальчишки пижонили... Юрка повторил удар - стена приятно пружинила, ударил еще раз, и... Вспомнил про камеру наблюдения в плафоне. Вернее, не вспомнил, просто подумалось, что вряд ли в таком месте оставят без присмотра. Прикинув, как хихикают, наверное, те, кто за ним наблюдают, подчеркнуто неторопливо опустился на пол. Сделал пару отжиманий, с удовольствием ощущая напряжение мышц и сел по-восточному сложив ноги. Впереди было долгое ожидание вечера, жаль, книжек в изоляторе не полагалось, а зря... От скуки люди тут отличниками становились бы. Что ж время было, оставалось чем-то занять себя. Яркий свет из матового плафона в замкнутом помещении немного давил на глаза. Наверное, если находится здесь достаточно долго, это станет мучительным.
Юрка закрыл глаза и задумался. Сквозь веки все равно пробивался неприятный свет, чтобы отвлечься от этого раздражающего давления он представил себя идущим в белом тумане стелящемся от реки, было свежо и прохладно о чем-то шелестели деревья... Белые ночи, любимое время года мамы. Прогоняя ненужные мысли Юрка открыл глаза и мир реки, тумана, лета исчез выдавленный суровой реальностью. Хотя уже было ясно, Алена не врала, когда показывала, как снимать утомление, тоску, как изредка забывать о окружающем. Хотя он еще ни разу не пробовал повторить ее урок - помня слова об опасности навсегда сбежать в сны наяву.
Что ж сейчас есть удобная возможность попробовать, тем более будет нелишним ускорить ход времени в этой клетке. Нужно только сосредоточиться, изгнать лишние мысли из головы... Однако, мысли разбегаться не желали, наоборот упрямыми стадами неслись вскачь, перепрыгивая с одной проблемы на другую. Эмма, журналисты, спящий Шприц, Леха... Интересно не засни доктор, убрал бы он его сюда или это была бы версия для остальных кровососов? Трудно сказать... Наверное, все же убрал бы, ведь камера наблюдения наверняка работает, а в дежурке днем сидит оператор. Это ночами дежурные кровососы подрабатывают, раз все равно ночь не спать, так хоть лишняя ставка оператора... Деньги правят миром, как издевался иногда папа, подразумевая, что по-настоящему правят миром те, для кого деньги лишь инструмент, а не цель.
Подумалось интересное - ведь Леху, похоже, прятать не собирались, с одной стороны ясно Юрки Грачева на самом деле не существует, но все же... Получается, что? Кто-то допускает мысль, что среди журналистов будут те, кто послал Красотку? Им хотят показать, что это бесполезное занятия? Или он уже совсем дурит...
Мысли становились все медленнее и неповоротливее и Юрка задремал. А проснувшись, понял что потерял ориентацию во времени. Сколько он проспал? Несколько часов? Несколько минут? Все так же горел плафон, те же белые мягкие стены... И сколько ему еще сидеть в этой мягкой клетке. Минуты, часы? Прислушавшись к себе Юрка ничего не ощутил, никуда не хотелось, наверное, времени прошло не так много. Ну что ж стала понятна еще одна подлянка штрафного, время тут не поддавалось контролю... Стоит отвлечься и ты уже вне потока времени. Юрка принялся мысленно напевать песню, одну из любимых - длинная баллада минут на пять пения. Где-то он читал, что можно определять небольшие отрезки времени, распевая песни... Вслух почему-то петь не получилось, звук собственного голоса казался чужим и жалким. Стены похоже глушили звуки, потому никакого удовольствия не было. Песенка закончилась, однако ощущение обретенного времени не пришло - ну просидел пять минут, а толку. Становилось скучно, поэтому Юрка решил плюнуть на камеру и немножко размяться. Мысленно ухмыльнулся, вспомнив, что спортсмены древности тоже не утруждали себя одеждой. Почему-то это воспоминание улучшило настроение. Комплекс занимал примерно полчаса, обычная утренняя разминка, правда, проводил ее Юрка в том темпе, который заставлял не отвлекаться на посторонние мысли. Прошло неплохо, хотя выступивший пот казался неприятным. Вытереть его было нечем, и это раздражало. Подумалось, что будет, если кто-то не дотерпит до оправки... Впрочем, наверняка обивка непромокаема - струя воды из шланга и все. А может, так оставят, наслаждаться запахами, с них станется...
В конце концов, окончательно утомившись, Юрка уселся спиной к стене, откинув назад голову, он пытался восстановить дыхание. И тут стена исчезла - он едва не упал на спину, но тут же вскочил на ноги. Поняв, что прислонился к двери, которую сейчас открыли, Юрка вздрогнул и прикрылся ладошкой, все же не одет, а Эмма хоть и видела все, но... Против ожидания, в дверях стояла не Эмма, заспанный взъерошенный Шприц.
- Юра? - чуть задыхаясь, выпалил доктор, - Выходи, быстрее.
Шприц сунул ему одеяло. И почти волоком потащил за собой. Скомандовал:
- Быстро ложись на кушетку лицом к стене и делай вид, что спишь.
Повторять Юрке не пришлось. Воспитанник Корпуса знал, что иногда приказы некогда обсуждать их нужно выполнять и быстро.
Едва Юрка успел укутаться одеялом и закрыв глаза, задышать ровно, как послышались шаги. Что-то забубнили неразборчиво. Затем он услышал спокойный голос доктора:
- Я против этих бесед, у мальчика подозрение на простуду, сейчас он тихо спит. Впрочем, внезапные скачки температуры бывают в этом возрасте. Но причин будить и допрашивать ребенка я не вижу и не позволю, как врач.
Юрка врубился, наверное, гости потребовали показать им воспитанника Грачева и изолятор в котором его держат. И доктор решил, что Юрке следовало изобразить больного и спящего.
- Так чем болен мальчик? - приятный женский голос шептал над ухом.
- Подозрение на восполение легких, - мрачно сообщил доктор, - впрочем, только подозрение, но на всякий случай я решил пронаблюдать ребенка.
- А теперь покажите нам изолятор, - сказал какой-то мужчина.
- Вы в нем находитесь, - сухо сообщил Шприц.
Снова вкрадчиво заговорила женщина:
- Нет, мы про штрафной изолятор, в котором содержат провинившихся детей.
Шприц хохотнул иронично:
- Вас тоже поймали на эту байку про жуткий карцер? А что страшный садист Шпренцель всех пытает уколами, не говорили?
Голоса стали отдаляться. Доктор уводил гостей. Юрка открыл глаза. Внутри было прохладно и пусто. Да, этих доктор обманул, возможно, сам Юрка поверил бы его словам. Только вот был он в том карцере, которого нет. И теперь вполне верил рассказам о тех, кто сходил там с ума.
- Все, отбой, - вернувшийся доктор дышал тяжело, будто кросс пробежал, - можешь просыпаться.
Юрка перевернулся на спину и сразу задал вопрос, который мучил его больше всего:
- Отто Карлович, мне возвращаться... Туда?
Худое лицо доктора сморщилось, как будто он не понял, о чем его спрашивают, но тут же пошло красными пятнами.
- Юр, - он присел на край койки, - ты меня извини... Сморило, а Эмма... Ну она меня бережет... В общем...
- Да что вы, - смутился Юрка, - мы же тут работаем, вы и я... Я думал для дела надо, но трудновато там.
- Юра, а ты сам понимаешь, зачем ты тут? - неожиданно спросил Шприц.
Но Юрка не думал над ответом, слишком простой вопрос.
- Отто Карлович, я так же как и вы просто делаю свое дело... - Юрка подумал и окончил честно, - а еще я хочу помочь Лешке, он хороший парень.
Доктор кивнул, отвернулся, и что-то неразборчиво пробормотал себе под нос. Что-то о том, что войны не детское дело. Юрка горько подумал, что Вилли тоже любил жизнь, хоть и ребенком не был... Да и себя Юрка ребенком давно не ощущал. Нет, он не ребенок, он офицер и этим гордился.