Ти Александр Сергеевич : другие произведения.

Как я предал вашу маму. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все имена и события вероятно, что вымышлены. А может и нет. В любом случае, все совпадения случайны. Внимание! Содержит нецензурную лексику, сексуальные сцены, грязные мысли, запойноалкогольный бред и немного любви. Автор не пытается никого обидеть или задеть чьи-либо чувства. Всем удачи и любви!


Александр Ти.

КАК Я ПРЕДАЛ ВАШУ МАМУ. Часть 1.

0x01 graphic

Содержание:

1.Конец (Вместо P.S.)

2.Игра Фиалки.

3.В отпуске.

4.Ира, Ирочка, Иришка.

5.Память.

6.Спасибо, доктор.

7.Музыка.

8.Два человечка.

9.День рождения смерти.

10.Ритуал.

11.Цифры.

12.Много С.

13.Иркино счастье.

14.Jazz & Blues.

15.Две минуты.

16.Бумерангом.

17.С добрым утром, любимая.

Все имена и события вероятно, что вымышлены. А может и нет. В любом случае, все совпадения случайны.

Внимание! Содержит нецензурную лексику, сексуальные сцены, грязные мысли, запойноалкогольный бред и немного любви.

Автор не пытается никого обидеть или задеть чьи-либо чувства.

Всем удачи и любви!

Для общения: suntee@mail.ru (пишите если хотите, отвечу всем!)

Посвящается Е.А. и Е.А. Люблю вас!

Конец (Вместо P.S.).

  
   Она была прекрасна. Как же я соскучился, чёрт. Как же давно я её не видел, честно соскучился по ней. Её грустные, безумно грустные глаза, растрепанные от влажности локоны, её уставшая, немного сутулая фигура. Для меня она была прекрасна несмотря ни на что. Я любил её, чертовски сильно любил и очень соскучился за эту неделю. А она ненавидела меня. Я знал это. Ненавидела за то, что я не смог её простить, в этом была моя вина. Но мне было абсолютно не важно ненавидит она меня или нет, я любил её, болезненно сильно любил. Для меня она была прекрасна. Прекрасна в своей ненависти. Я любовался ей, просто лежал и любовался.
   Я лежал лицом вниз на холодном полу лестничной площадки. Руки за спиной ныли, участковый, падла, перестарался затягивая наручники. Они вдвоем с помощником так усердно строили из себя крутых копов, прыгая на мне сверху и пытаясь застегнуть браслеты, что даже фуражки послетали. Со стороны это возможно даже смешно выглядело. Два мента, ползают по лежащему навзничь телу и пыхтят, потеют, стараясь застегнуть наручники, фуражки валяются на полу. А вот быть этим телом не смешно. Этим телом был я. Норматив по застегиванию наручников на задержанного, если бы такой был, они бы не сдали, уже пару минут по мне ползают, хотя я вроде и не сопротивляюсь. Наконец им это удалось, представители вершины эволюции в форме полицейских одолели, таки глупую железку.
   Но мне было плевать на все происходящее. Я лежал и любовался ей. Она была рядом. Просто стояла рядом, ненавидела меня и наблюдала как меня пытаются повязать. Она была прекрасна в своей ненависти. Как же я всё-таки люблю эту тварь...
  
  
  

Игра Фиалки.

  
   Она уже почти засыпала, когда вдруг противно запищал лежавший на тумбочке у кровати мобильник. Сон прошел так и не успев толком утащить её в своё царство. Не вставая с постели, она протянула руку и поймала норовившего свалиться на пол от вибрации виновника ночного шума. Звонок вдруг прекратился. Экран телефона показывал пропущенный вызов и время, два часа ночи. Номер был незнаком ей, но она догадалась, она знала кто звонил. Сердце предательски участило свой ритм, остатки сна улетучились в ночь. Она знала, звонил ОН. Она ждала его звонка. Ждала и знала - он позвонит, обязательно позвонит рано или поздно. Он всегда звонит.
   Не думая ни секунды, она нажала кнопку вызова. В трубке послышались гудки, один, второй, третий... Отвечай же! Пятый гудок оборвался на середине, ОН снял трубку на своем конце невидимого провода.
   -Привет, солнце! -услышала она его голос. Она ждала его услышать. Ждала именно эту фразу: Привет, солнце!
   -Привет! -она чувствовала, как бешено заколотилось сердце в маленькой груди от его голоса, как вновь подкатило к горлу. Он звонил ей, а значит она ему нужна. Нужна сегодня, сейчас. Он всегда звонил ей тогда, когда она была ЕМУ нужна.
   -Я соскучился, солнце. Приедешь?..
   Да! Конечно приеду! Черт возьми или господи, неважно, я приеду! Прилечу! Проносилось в голове, а хотелось кричать. Она вновь забыла, как уже тысячу раз кляла и ругала себя. Ругала за то, что стоит ему позвонить и она переставала быть собой, переставала думать, переставала бояться. Он просто звонил, а она летела к нему забыв обо всем. Завтра вновь она будет себя ругать. Но это будет завтра, а сейчас она ему нужна и плевать на остальное.
   -Я приеду. -прошептала она и положила трубку...
  
   Она не очень помнила, как и зачем оставила свою анкету на портале мобильных знакомств, на что надеялась. Это было спонтанное решение, да и заняло всего минуту времени. Она и забыла об этой анкете. Ник-Фиалка, возраст-18 лет, рост, вес, увлечения, цель жизни... Просто заполнила все по порядку аккуратно и забыла об этом.
   Напомнила ей об этом пришедшее однажды смс-сообщение: Привет! Познакомимся? Просто, банально, ничего лишнего. Она не знала, отвечать ли? Да и просто не знала, что и как отвечать. Не клеилось у нее с парнями хоть ты тресни. Ни в школе, ни теперь в университете. Не получалось общаться, не получалось нравиться, не получалось флиртовать, привлекать. Она просто еще не умела всего этого в свои восемнадцать.
   Она была влюблена по уши в мальчишку одноклассника, но за годы безответной любви даже намекнуть не смогла о своих чувствах, не то что-бы признаться. Ей нравились парни, которых она встречала в универе, с которыми жила в общежитии, но хоть как-то дать понять им, сделать шаг не могла. Она вовсе не была уродиной, напротив, милая симпатичная девушка. Да она не красилась ярко, макияж почти не использовала, носила очки делавшие её похожей на зубрилу-ботаника, да, стеснялась своей очень маленькой, почти отсутствующей груди, но в ней было столько красоты и обаяния, сколько нет и в тысяче наштукатуреных сисястых барби. Но парни не видели этой её красоты, видели в ней просто друга. Друга, а не девушку. Даже тот мальчишка, в которого она была влюблена в школе, признался ей на выпускном, что считает её своим лучшим другом. Она не знала, что не так?
   Все подружки влюблялись, строили какие-то по-детски неуклюжие отношения с мальчиками, встречались, с огоньком в глазах и радостью в голосе рассказывали ей о своих романах. А она была одна, слушала и безумно желала хоть раз узнать, что это такое быть с кем-то. Любить, быть любимой, ссориться, мириться, просто быть в этих самых отношениях. Да просто целоваться с любимым человеком в конце концов. Но не получалось. Никак не получалось узнать этого. Нет, она вовсе не спешила повзрослеть или отдаться кому-нибудь. Она хотела именно отношений. Настоящих отношений. Когда ревешь в подушку ночами, когда ждешь звонка каждую минуту, когда кричишь от ревности и обиды, когда сердце замирает от голоса или взгляда любимого. Любви, будь она проклята, любви она хотела...
   "Приветик! Как тебя зовут? Расскажи о себе." -набрала она ответную смс. Стерла, вновь набрала, снова стерла. Пошлая слащавая банальщина. Казалось вечность, придумывала, что написать поумнее, но не слишком, в итоге вновь набрала тот -же самый текст. Несколько минут просто разглядывала буквы на экране телефона не решаясь нажать кнопку ОТПРАВИТЬ. Выдохнула, нажала. Словно издеваясь над её нерешительностью, пластиковая бездушная скотина запросила подтверждения её же действий. ВЫ УВЕРЕНЫ? Она вновь задумалась на секунду. ДА!
  
   Такси несло её по ночному городу к нему. Пробок не было, откуда им взяться в такое время. В салоне машины разливался шансон и пахло цветами. Не живыми, химическими цветами, запертыми в маленьком флаконе ароматизатора. Она не обращала внимания. Ни на музыку, ни на запахи, ни на ночной город, ей не было до всего этого дела. Она думала о нем. Как же давно он не звонил. Как давно они не были вместе. Ей ужасно этого не хватало.
   Он действительно давно не звонил. Она успела почти завести новые отношения. Она уже умела это делать легко и непринужденно. Она научилась нравиться мужчинам, сводить их с ума. Это ОН её научил.
   "Приветик! Как тебя зовут? Расскажи о себе." -написала она тогда ему в ответ. Он ответил почти сразу же. Она ответила ему. Они переписывались весь вечер и всю ночь. Лишь на следующий день она вдруг поняла, что ей чертовски легко общаться с этим практически незнакомым человеком. Общаться ни о чем и обо всем сразу, рассказывать секреты, делиться мечтами и просто писать глупости. Она не стеснялась, не боялась его.
   Всего несколькими сообщениями он расположил её к себе, от былой нерешительности и зажатости не осталось следа. Ей хотелось болтать с ним без перерыва, она не думала ни о чем, лишь ждала его сообщений. Все комплексы казалось просто улетучились. Уже следующим вечером она просто набрала его номер и позвонила. Позвонила сама, первой. Просто потому что захотела.
   -Привет!
   -Привет! -его голос оказался мягким, вкрадчивым и еще больше располагающим. Он влюблял в себя, успокаивал и возбуждал одновременно.
   -Просто захотела услышать твой голос... -она удивлялась сама себе. Откуда такая уверенность? Где та девчонка, что стеснялась до икоты и не могла не то что бы заговорить, написать сообщение даже знакомому парню?
   Они проболтали почти час, пока предательский мобильник не напомнил ей о том, что сотовая связь далеко не бесплатна и её баланс исчерпан, оборвав их разговор. Он тут же перезвонил, и они с удовольствием спустили на болтовню баланс и его телефона. А потом она не могла уснуть до утра, ей просто не хотелось. В голове происходило слишком много всего, рождалось слишком много мыслей, что-бы просто взять и уснуть. Хотелось скорейшего, сиюминутного наступления нового дня, что-бы вновь звонить ему и говорить, говорить, говорить...
  
   Вдруг она поняла, что такси проехало нужный поворот. Она сразу сказала об этом таксисту.
   -Там Гоголевский мост на ремонт закрыт. -пояснил водитель, -Придется круг сделать. Не переживайте, просто чуть подольше.
   Чуть подольше... У нее не было лишних чуть подольше, скоро утро и она торопится к нему. Рядом с ним, время для нее летело незаметно и терять его понапрасну она никак не хотела. В этих чуть подольше потерянные минуты ИХ любви и наслаждения, ЕГО объятия и поцелуи, ЕЁ счастье. Оно случается не так часто. Всего этого она конечно не сказала, лишь молча разглядывала ночной Петрозаводск, проносившийся за окном такси.
   Подумав о его нежных поцелуях, она слегка поежилась. Возбуждение легким электричеством пробежало по телу. Она вспомнила их первый поцелуй. Это была их первая встреча вживую, наяву. Она ждала этой встречи с самого первого дня их виртуальнотелефонного знакомства. Делала намеки в сообщениях, открыто писала, что желает перевести их знакомство в реал и встретиться, а он словно играл с ней, все не назначал встречи или свидания. Он даже причину не называл, просто однажды сказал, что еще не время. Она нервничала, сходила с ума от миллиарда мыслей и домыслов, залезавших в голову. Почему он не хочет встретиться? Что не так? Когда наступит это время, черт побери? А вдруг он женат? Вдруг все это обман, злая шутка? Время шло, он писал и звонил как ни в чем не бывало, общался словно не слышал или не понимал её намеков и откровенного желания. Она злилась, клялась все прекратить, не тратить нервы, считала, что все это неспроста. А потом он просто написал, приезжай. И она приехала.
   В тот вечер они просто стояли и разговаривали. Просто разговаривали. А потом случился поцелуй. И снова это была какая-то игра. Он чувствовал, знал, что она хочет. С улыбкой наглого кота он смотрел на неё, как она ловит каждое его слово, не сводит глаз с него. Черт побери, он видел, как она жаждет его поцелуя, наслаждался этой игрой и не спешил. Вдруг взяв её за талию и слегка прижав к себе, глядя ей прямо в глаза, слегка наклонился и приблизил свои губы к её губам остановившись в каких-то микронах от поцелуя. И она не выдержала, впилась в его губы. Впилась резко, неумело, целоваться ей еще практически не выпадало случая в жизни. Он тут же взял инициативу и поначалу нежно до дрожи, затем все настойчивей, его губы и язык подарили ей один из самых волнующих моментов в жизни. Он победил в тот вечер, выиграл в этой игре.
   Уже ложась спать, она решилась наконец открыть ему свою главную женскую тайну, о которой почему-то слегка стыдилась до этого рассказать. Долго раздумывала написать или нет и наконец решилась. Она была девственницей. И самое главное, первым своим мужчиной она видит только его. В тот вечер она поняла, что пропала, что влюблена в него до безумия. А ночью она впервые плакала. Она открыла ему свою тайну, открыла свое желание и чувство, а он не ответил...
   Такси остановилось у знакомого подъезда, она расплатилась и вышла. Свет в его окне горел, он ждет её. Минута, еще всего минута и четыре этажа до счастья. Минута и он откроет дверь впуская её. Поможет снять пальто и схватив прижмет к стене и будет жадно впиваться в её губы. От него пахнет коньяком, сигаретами и животной страстью. Его руки будут раздевать её наслаждаясь молодым и таким возбуждающим телом. Губы и язык вновь исследуют каждый сантиметр, каждый атом её нежной гладкой кожи, заставляя покрываться мурашками. Боже как же она скучала! И она отдастся ему полностью, вся без остатка. Она позволит ему все, абсолютно все. И сама сделает все для него. С ним, только с ним, она никогда не стеснялась ничего, абсолютно ничего. Наедине с ним она теряла все внутренние тормоза и ограничения, они просто переставали существовать. Для них вдвоем никогда не было ничего запретного в любви. Сколько времени им отведено, сколько осталось до утра, они будут пить друг друга до капли. Как в тот, их первый раз.
  
   В ту ночь она впервые плакала. Она открыла ему свою тайну, открыла свое желание и чувство, а он не ответил. Не ответил и на следующий день. Она ненавидела себя за то, что открылась ему, испугалась, что потеряла его. Через два дня вечером он позвонил как ни в чем не бывало.
   -Привет, солнце! -услышала она его голос. Она ждала его услышать. Ждала именно эту фразу.
   -Привет! -её голос дрожал. Дура возьми себя в руки!
   -Я соскучился, солнце. Встретимся?
   Да! Да! Да! Сто тысяч миллиардов ДА хотелось прокричать в трубку. Она знала зачем он зовет её встретиться. Знала и безумно этого желала. Всем сердцем. Всем телом. Да!
   Та ночь, их первая ночь, случилась совсем не так как она себе это представляла в фантазиях и мечтах. Нет, она вовсе не придумывала себе какой-то ванильноцветочной романтики. Просто все было не так. Но она не пожалела ни капли. В ту ночь все было как в каком-то тумане, мысли путались, желание и страх боролись в девичьей душе и захлестывали её через край. Она тонула в пучине новых ощущений. Им просто снесло крышу ураганом желания. Они любили друг друга как сумасшедшие, сдержать руки, губы и тела вообще не представлялось возможным. Ни один даже самый разумный мозг во вселенной не смог бы управлять страстью той ночи. Управлять такой стихией просто невозможно. Он стал её первым мужчиной. Она отдалась ему полностью, вся без остатка. И позволила ему все, абсолютно все.
  
   Они лежали на полу. Два обнаженных тела, обессиленные и счастливые. Она нежно гладила его голову и ощущала животом его горячее дыхание и лёгкую небритость. Непонятное чувство тревоги не давало уснуть, несмотря на усталость, божественно приятную усталость во всем теле. Они вновь выложились полностью, отдали все силы друг другу, любили как в последний раз.
   И вдруг она испугалась, что, если это действительно последний раз. Что если он больше не позвонит, и она никогда не услышит родного: "Привет, солнце. Я соскучился." Их отношения, если их можно было вообще назвать отношениями, для многих казались неприемлемыми. Ни подруги, ни сестра, ни мама, никто не понял таких отношений. Это и не было отношениями, это была игра. Он играл с ней, она поняла это. Поняла и приняла правила этой игры, играла наравне с ним. Играя с ней, он сделал её сильной. Она перестала стесняться самой себя, своего тела, стесняться проявлять, показывать свои чувства и эмоции. Она забыла о страхах и комплексах, зажатая пугливая девочка осталась там далеко позади, ещё на старте игры. Играя она раскрепостилась настолько, что могла легко осуществить любые самые смелые и безбашенные фантазии, о которых раньше даже думать считала неприличным. Он вытаскивал из её тихого омута на свет таких чертей о которых она и не подозревала. В милой скромнице, как оказалось, жила развратная смелая женщина. И ей это нравилось, она это полюбила. Она полюбила себя такой новой, она себе нравилась. Он разбудил в ней эту женщину и за это она его любила.
   Он мог пропасть на неделю, месяц или даже несколько, мог не писать и не звонить, она не знала где и с кем он. Поначалу она ревновала, сходила с ума, обещала себе бросить его к чертям собачьим. А он как ни в чем не бывало однажды звонил и она, забыв о всех своих обещаниях летела к нему за счастьем. Он исчезал, она ждала, все повторялось снова и снова. Она уже перестала ревновать, просто запрятала чувство ревности очень и очень глубоко внутри себя, закрыла на сто тысяч замков и выкинула все ключи. Она знала, он позвонит, обязательно позвонит и будет с ней, будет. Она приняла правила игры и не нарушала их, не требовала от него ничего.
   Она не сидела и просто ждала его, нет. Встречалась с другими, пыталась строить отношения, старалась жить. Она уже не была той зажатой серой мышкой, не умевшей даже общаться с мужчинами. С ним она раскрепостилась, стала смелой до чертиков, флиртовала, влюбляла в себя. Стройная, дьявольски красивая, она заставляла желать себя, хотеть и при этом оставалась холодна и недоступна. Одним взглядом она могла свести с ума мужчину и заставить добиваться себя так как ей хотелось. Правила устанавливала она, правила игры, играть в которую научил её ОН.
   Она встречалась с другими, строила отношения, но звонил он и она бросала всё, забывала. Лишь он мог успокоить желание её тела. Как бы долго они не виделись, их тянуло, они стремились навстречу друг к другу, как заряженные частицы, что подчиняются неведомой обычным людям силе.
  
   Она нежно гладила его голову и ощущала животом его горячее дыхание и лёгкую небритость.
   -Я люблю тебя, Саша. -прошептала она тихо, стараясь не разбудить его. Она впервые решилась нарушить правила.
   -Я знаю. -услышала она вдруг в ответ и ощутила, как он сжал руками ее ягодицы, а горячие, чуть шершавые, обветренные губы и язык уже ласкают её живот спускаясь все ниже и ниже. Она закрыла глаза и раздвинула ножки пропуская его наглые поцелуи к заветной цели.
   Их игра очень скоро закончится.
  
  
  

В отпуске.

  
   -Жив ещё? -спросила она, входя в мою квартиру.
   -Пока да, но я стремлюсь это исправить.
   -Придётся тебе помешать, извини.
   Сегодня она не выглядела школьной учительницей или строгой бизнес леди. Спортивный костюм, кроссовки, волосы стянуты в тугой хвост, рюкзак за спиной. Спортсменка, комсомолка и просто красавица.
   -С чего вдруг? -поинтересовался я, -Мне свидетели ни к чему. Работы нет, что ли?
   -Сказала же, считай я в отпуске.
   -Отпуск надо проводить там, где можно расслабиться, отдохнуть. -бросил я и вернул своё тело на диван.
   Она меня не слушала, скинув кроссовки и рюкзак, прошла на кухню, быстро окинула взглядом царивший там хаос, покачала головой и направилась в комнату, убедиться, что и там я успел устроить запойный бардак.
   -Ты если собрался сдохнуть, то делал бы это хоть в чистоте. Знаешь, как в некоторых индейских племенах была традиция, встречать смерть в чистом жилище, чистой одежде, ну и самому быть чистым.
   -Я тебе говорил, что ты странная?
   Она меня не слушала и продолжала:
   -А ты ещё вроде и жив, а запах словно труп. Детскую не загадил хоть?
   -Нет, комната дочек неприкосновенна.
   Олеся ничего не ответила, прошла на кухню, нашла там несколько полиэтиленовых пакетов, вернулась и стала собирать в них мусор. Пустые бутылки, мятые пивные банки, пачки от сигарет, содержимое пепельницы, все отправлялось в пакеты.
   -Слышь, ты че приперлась? -недовольно поинтересовался я, наблюдая как она разрушает моё последнее пристанище алкоголика.
   Она на мгновение оторвалась от своего занятия и пристально посмотрела на меня, прямо в глаза, убивающе презрительным взглядом. Чёрт, какие же у неё красивые глаза.
   -Вали в душ, приводи себя в порядок. -с укором сказала она и продолжила уничтожать следы моего запоя.
   -Я не могу, пока ещё не могу.
   Вертикальное положение я не мог принять, мой организм был отравлен и не выдерживал абсолютно никаких телодвижений.
   Закончив с мусором в комнате, Олеся переместилась на кухню. Через минуту оттуда послышался шум воды и звон посуды, моя незваная гостья видимо решила избавить меня и от скопившегося в раковине тоже. Вот неугомонная. Что ей от меня нужно и какого хрена она пытается разрушить мой депрессивно-алкогольный мир, я никак не мог понять.
   С большим трудом, мне удалось заставить свое тело принять сидячее положение. Опустив руку, я пошарил за диваном, нашел пакет с пивом и достал одну банку. Холодненькое ещё. Руки тряслись и плохо слушались, с трудом удалось подцепить кольцо банки. Открыв её, я с жадностью, почти залпом, выпил половину. Мгновенно подкатила тошнота. Пил я уже несколько дней, сколько точно не знал. Я не знал какой сейчас день недели, какое число на календаре, сколько времени. Мне было глубоко плевать. Было больно. Чертовски, сука, больно внутри. Эту боль я пытался хоть немного заглушить, отключить чувства алкоголем. Но никакого облегчения не наступало, становилось лишь хуже. Хотелось перестать думать, вспоминать, сожалеть. Хотелось перестать любить ЕЁ, забыть. Но ни хрена не выходило. Лишь в моменты алкогольного беспамятства и отключки становилось пусть немного, но легче. В такие моменты я не думал о ней, моей жене. Но наступало тяжёлое похмельное отрезвление и боль возвращалась вновь. Я не мог её забыть. Она была моей болью и как бы я не пытался избавиться от неё, я любил её, любил свою боль. Любил жену.
   Квартира вдруг стала заполняться, казалось уже забытыми навсегда, колдовскими ароматами свежеприготовленной пищи. Все эти дни я практически не ел и соответственно не готовил. Не видел смысла. Почти сразу же в комнате появилась Олеся, в руках у неё было по тарелке с дымящейся ещё яичницей.
   Она уже успела переодеться, точнее просто сняла спортивный костюм, на ней была лишь футболка. Призывно торчащие сосочки маленькой аппетитной груди, выдавали отсутствие бюстгалтера. Хороша, чертовка! В другой ситуации, меня бы это даже возбудило. А сейчас я понял, что бестыже разглядывая её обтянутую тканью грудь, думаю о груди совсем другой девушки. Своей жены.
   -В курсе, что у тебя кроме яиц больше нет ничего из продуктов? -спросила она, ставя тарелки на журнальный столик, -Даже хлеба пару кусков всего и то засохший. И молоко в холодильнике скисшее между прочим, если мука есть, можно блинчиков напечь.
   Она казалось разговаривает сама с собой или с каким-то невидимым собеседником, но никак не со мной.
   Какие к черту блинчики? Что вообще нужно этой девчонке здесь?
   -Я не хочу есть, не могу. -прервал я её.
   Она вновь засверлила меня своими красивыми глазками.
   -Через не могу! Не поешь-всё бухло отправлю в унитаз. -пригрозила она и фактически силой вложила мне в руку вилку.
   -Тебе это на хрена?
   -Когда я ем, я глух и нем. Ешь давай.
   -Сколько сейчас времени?
   -Начало первого уже. -ответила она и видя моё замешательство уточнила, -Ночи, первый час ночи.
   Она с аппетитом принялась за яичницу. С трудом и я впихнул в себя приготовленную Олесей пищу и запил все остатками пива из банки. Тошнота накатила с ещё большей силой.
   -Плохо? -спросила она, собирая тарелки, -Ложись, я сейчас посуду помою и приду.
   С этими словами она упорхнула вновь на кухню. Она удивляла меня все больше.
   Я уронил голову на подушку и закрыл глаза. Меня сразу подхватила алкогольная карусель и закрутила в бешеном танце вызывая ещё большую тошноту. Пришлось перевернуться на живот и немного свесить голову с края дивана, стало легче, алкоаттракцион отпустил меня. Я мгновенно отключился, просто упал в чёрную яму без каких-либо сновидений.
   Долго поспать мне не дали, уже через пятнадцать минут Олеся аккуратно, но настойчиво трясла меня за плечо.
   -Вставай, сделаю постель по нормальному и ляжешь.
   -Что тебе нужно?
   -Ничего. Вставай сказала.
   Я встал и пошёл на кухню прихватив с собой подушку. Швырнул её на скамейку кухонного уголка и лег сам. Дежавю, блять. Так было и раньше, поругались с женой, взял подушку и на кухню. Только жены у меня больше не было. Даже по нашим ссорам я скучал, даже этого мне не хватало.
   Я взял со стола пачку сигарет, достал одну и чиркнул зажигалкой. Сделал две затяжки, понял, что курить не могу и затушил сигарету, с силой вдавливая её в дно пепельницы.
   -Чего психуешь? -входя за мной на кухню спросила начинавшая мне уже надоедать Олеся, -Пошли я постелила по-человечески, а то вообще, как бомж обитаешь.
   -Слушай, тебе какого хуя от меня вообще нужно? Я тебя не звал, ты на хрена приехала?
   -Хочешь поговорить пошли. -спокойным, убийственно спокойным тоном сказала она, развернулась и ушла в комнату.
   Вот ведь непробиваемая, сука! Я взял подушку и пошёл за ней.
   Она не обманула, сделала то чего я все эти дни не делал ни разу, расстелила диван. Мне в пьяном угаре было вообще не до постели, спал, точнее отключался, как и где придётся.
   -Ложись. -она рукой махнула, указывая на диван.
   Я вдруг заметил, что себе она постелила на полу рядом. Стало неудобно. Я её конечно не звал и вообще не понимал, с чего вдруг она ночует у меня, но все равно как-то неудобно, блин.
   -Я на полу лягу. -сказал я, -Спи на диване.
   Это не было притворным гостеприимством. Я просто вдруг понял, что не хочу спать на этом диване, не могу. Это был наш с женой диван, наш. Сотни ночей мы спали на нем вдвоём, любили друг друга, ругались, мирились, смеялись. Он связан с нашей жизнью. Той жизнью, что закончилась, оборвалась. Всего неделю назад этот самый диван, был свидетелем нашей последней ссоры, нашего последнего примирения, нашего последнего секса.
   -Тогда сделаем по-другому. -вдруг решительно заявила Олеся, -Будем спать на полу.
   Она тут же стащила одеяла и подушки на пол и постелила нам обоим.
   -Не бойся, храпеть не буду. -со смехом добавила она, -Приставать тоже, если не хочешь конечно.
   Я лег, накрылся одеялом и понял вдруг, что спать не хочу.
   -Ты мне так и не ответила на вопрос, тебе чего от меня нужно? -спросил я свою гостью поворачиваясь к ней.
   Она лежала и просто смотрела на меня.
   -Обними меня, пожалуйста. -прошептала вдруг она. Из энергичной неугомонной фурии она неожиданно превратилась в нежную девочку, ищущую заботу и простое человеческое тепло. Сколько ещё всего в этой девчонке, чёрт.
   Я протянул руку и она, прижавшись всем телом, положила голову мне на грудь. Она была полностью обнаженной. Я аккуратно обнял её и понял, что не чувствую ничего. Молодая, красивая девушка, прижимается ко мне сексуальным, горячим телом, обвивает ногами, а мне просто приятно и все. Обнимая её, я думал совсем о другой женщине.
   Через пять минут, по мерному тёплому дыханию, я понял, что Олеся спит.
   Она так и не ответила мне на вопрос.
  
  
  

Ира, Ирочка, Иришка.

  
   Она росла счастливым, со всех сторон обласканным любящими родителями ребёнком. Единственным ребенком. Ира, Ирочка, Иришка. Единственный ребёнок в семье всегда получает много. Много любви, много внимания, потакание любым капризам.
   Родители души не чаяли в своей дорогой девочке и давали ей все, что могли. Да, жили не богато, мало кто в Советском союзе жил на широкую ногу, но для любимой Иришки родителям было не жалко ничего, хоть последнего рубля. Для них она конечно же была самой лучшей среди всех детей. Лучшей по сравнению с детьми друзей, лучшей среди детей из детского садика, лучшей в школе. Для любого родителя своё чадо всегда является самым лучшим, самым умным. Своя кровиночка как никак. Это нормально и это естественно.
   Каждый родитель ужасно боится избаловать своё ненаглядное чадо. Боится и все равно балует. Так и с Ирой. Её родители, впрочем, как и многие, считали, что ребёнку ну никак нельзя расти одному одинешеньку. Единственный ребёнок в семье мол будет слишком избалованный и вырастет эгоистом. В общем родители всерьёз считали, что второй ребёнок поможет им скрыть огрехи в воспитании первого и поэтому усердно пытались состряпать Ирине сестричку или братика. Но попытки были безуспешны и родительские надежды на второго ребёнка таяли с каждым годом. Надежды таяли, а любовь и внимание к единственной дочке росло прямо пропорционально. Ира получала все больше и все лучше. Это нормально и это естественно.
   Все закончилось, когда ей было десять. Весь её привычный, такой удобный детский мир ребенка-одиночки исчез. Пусть и случайно, но родители подарили ей наконец-таки долгожданную сестренку. В её жизни появилась СЕСТРА.
   Ира была рада. По-настоящему рада. Она этого тоже ждала, ведь родители убедили её за годы своих безуспешных попыток детопроизводства, что братик, или сестренка, это чертовски круто и безумно весело. Но очень скоро Ира поняла, что её жестоко обманули и радость от обретения родной сестренки сошла на нет. Она вдруг перестала быть единственной и ненаглядной для мамы и папы и это было очень больно для ребёнка десяти лет и ни капли не круто и не весело.
   Ей вдруг перестали давать привычную дозу внимания, любви и ласки. Этого стало в разы меньше. Её капризы и желания теперь не то что не исполнялись по первому требованию, их вообще перестали слышать и брать в расчет. Родители теперь бегали и суетились вокруг так долгожданной сестренки. Ире казалось, что у неё просто отняли всю родительскую любовь и ласку и отдали вдруг появившейся сестре. Родители очень долго ждали второго ребёнка и теперь, когда их мечта наконец осуществилась, словно бы просто переключились с одной, надоевшей дочки, на вторую, новенькую.
   Ирочка не понимала, что произошло? Почему её вдруг перестали любить? Она металась от мамы к папе и не находила ответа. Да и не нужен ей был ответ. Нужна была любовь. Она ждала, требовала той любви к которой привыкла. И никак не могла понять почему из-за прибавления в их семье, она лишилась возможности быть центром всеобщего внимания. Слепая родительская любовь, как и её отсутствие, способна сломать, покалечить и даже убить неокрепшую детскую психику, непознавшую еще всю жестокость и несправедливость предстоящей жизни. Иринка в одиночку наслаждалась нежностью, казалось бескрайнего океана родительской любви. Но появление младшей сестры выбросило ее на берег этого океана, он оказался не таким уж бескрайним, мал для двоих детей. Теперь ей приходилось только наблюдать как в нем топят сестру, а ей доставались лишь брызги случайных волн и редкие приливы. Ира отошла на второй план, ей отвели роль старшей сёстры, помощницы. Роль, в которой уже не было той лавины родительского обожания и внимания к своему единственному отпрыску. Роль, в которой у неё забрали все, что было, дав взамен лишь обязанности. Любой ребёнок понимает, что обмен получается так себе. Да и попробуйте у взрослого, сколько бы лет ему не было, отнять его привычный мир, в котором он счастлив. Разве кто-то на это согласится? Нет, конечно. Вот и Ира не согласилась.
   Не согласилась и запротестовала. Только вот мало кому из взрослых дано понять детские протесты. Для них это всего-навсего капризы растущего человечка, не более. Есть конечно родители, считающие себя знатоками детских душ, но их знаний хватает лишь на один диагноз - переходный возраст. Вот и Ире родители поставили подобный диагноз и как лечение прописали наказания. Шансов полюбить младшую сестренку просто не оставили. Как она могла любить существо, укравшее у неё родителей, маму и папу?.. Тех маму и папу которые безумно любили её, свою единственную ненаглядную Ирочку. Которые её не ругали, не наказывали, а лишь восхищались. Так Ира, Ирочка, Иришка превратилась в капризного, непослушного ребенка, а затем и в трудного, как говорили родители, подростка. Превратилась не сама, её такой сделали мама и папа. Назначили. А она всего лишь хотела пусть не любви, но внимания. Хоть какого-нибудь внимания.
   Теперь же на неё обращали внимание только тогда, когда она делала всё неправильно, вразрез с родительским мнением и устоями. Да, это было хреновое внимание, наказания, крики, серьезные разговоры с отцом. Но всё же это было внимание. Пусть так, став плохой девочкой, но она могла вырвать у младшей сестры хоть толику родительского времени для себя. Это нормально и это естественно.
   Поняв всю тщетность своих протестов и попыток вернуть былую родительскую любовь, попросту устав ждать её возвращения, она вдруг обрела цель. Свою первую серьёзную цель в жизни. Поскорее начать жить самостоятельно, самой, без родителей и их постоянных упреков. Без младшей сестры.
   Учеба после окончания школы. Вот оно! Вот он путь к избавлению от родительского гнета и непонимания. Они и так уже стали давно далеки друг от друга. Ира уже давно не считала себя частью этой семьи. Семьи в которой царила любовь и взаимопонимание. Царила, когда Иры не было дома. Поэтому она появлялась дома все реже. И вот, подтянув учёбу, едва окончив девять классов, Ирина рванула поступать в училище. Ей было абсолютно все равно где и на кого учиться, это было не важно. Главное лишь бы учиться не в этом, уже ненавистном Мурманске, подальше от надоевших предков с их любимой младшей дочерью. Пусть и дальше попку ей целуют, пылинки сдуют, а она Ира уедет из этого дома, станет свободной. Она очень спешила во взрослую, самостоятельную жизнь. Это естественно, это нормально.
   С упрямством обиженного ребёнка она легко достигла своей цели. Вихрем ворвалась в как ей чудилось взрослую жизнь. Она наслаждалась обретенной вдруг свободой, как парашютист, сделавший шаг из самолета и паривший теперь в свободном полете.
   Незаметно для себя она уже превратилась из нескладной девочки подростка в молодую, симпатичную девушку. Поняла, что привлекает парней и взрослых мужчин, но ещё не научилась это использовать. Просто была ещё слишком молода для этого и поэтому раздаривала свою любовь и тело любому, кто обращал на неё внимание.
   Студенческая жизнь затянула её в бесконечный водоворот гулянок, алкоголя и случайного секса. Для неё это было неотделимой частью свободы. Чем больше в её жизни было мужчин, тем взрослее она себя ощущала и независимей. Она делала все, что ей запрещали ранее. Пила, курила, спала с кем хотела. Порой студенческие попойки затягивались на несколько дней, и она просто теряла все ориентиры во времени и пространстве отключаясь в алкогольном угаре. В такие дни она даже не знала с кем спит. Незаметно для себя, ей удалось научиться выключать все чувства в такие моменты. Ей казалось, что и нет никаких чувств уже. Напивалась в компании, отключалась, а кто и как использует любые отверстия её тела, ей было плевать. Она считала себя слишком взрослой, чтобы строить из себя недотрогу, чтобы отказать любому, кто её хотел, хотел её тело. И не отказывала. Но долгожданная свобода оказалась крайне недолгой и вскоре принесла свои плоды. А точнее плод. Так Ира, Ирочка, Иришка забеременела в первый раз.
   Она испугалась. Чертовски испугалась. С этим она не знала, как справиться самостоятельно. Она была одна со своей нежданной беременностью, совсем одна. Кандидатов на должность случайного отца случайного ребёнка было слишком много. Разумеется, все они не спешили бороться за первенство в этом вопросе и предоставили это право Ирине, кто-то предложил аборт, кто-то просто послал на хуй, отказавшись от титула отца. Это естественно и это нормально. Она вдруг оказалась никому не нужна, ни друзьям, ни подругам, оставшись один на один с зарождавшейся внутри жизнью и предстоящими проблемами. Свободный полет оказался всего лишь падением вниз.
   Она испугалась. Но не того, что осталась одна. Испугалась, потому что поняла, без родителей ей не справиться. Нужно возвращаться домой, туда откуда так стремилась убежать во взрослую жизнь и с которой не справилась. Возвращаться побежденной, униженной. Видеть взгляды и слышать упреки, которые надеялась больше никогда не услышать и не увидеть. Возвращаться, что-бы стать еще большим изгоем для своих родителей. Возвращаться, потому что нет другого выхода. И она вернулась.
   Вернулась тем маленьким ребенком, которого пыталась убить в себе навсегда повзрослев. Маленькой девочкой Ирочкой, жаждущей родительской любви, понимания, заботы и помощи как никогда. Ей сейчас это было очень нужно. Нужно, что-бы мама, обняла, пожалела, поплакала вместе с ней. Отец успокоил, сказал, что все будет хорошо. Да ей нужна была их поддержка, черт побери. Простая родительская поддержка и любовь. За этим она вернулась. За помощью.
   Конечно же она получила помощь в родном доме. Помощь, но не понимание. Родители не поняли и не простили дочери проступок. Её не пожалели, не успокоили. Отец не сказал, что все будет хорошо, а мама плакала не от сочувствия к дочери, а от тяжести свалившегося на них позора. Даже придуманная история об изнасиловании, не вызвала той реакции родителей на которую Ира так надеялась, так рассчитывала. Их больше волновал позор, пересуды и разговоры знакомых, соседей, многочисленных родственников. Избежать всего этого можно было только одним способом - убить внука, не становиться вдруг бабушкой и дедушкой. Они заставили Иру сделать аборт. Помогли.
   Но хуже всего и самым большим унижением, для неё было то, что всё это родители выставили как урок для младшей сестры. Урок, как нельзя делать, как нельзя подводить родителей, как нельзя жить. Не дай бог вырасти такой как бестолковая Ирина!
   Именно тогда Ира вдруг поняла, она пример для сестры. Как бы она не поступала, плохо ли хорошо ли, в какую задницу не попадала, она пример для младшей сестренки. Она увидела, сестра смотрит на нее с обожанием, как на взрослую. Младшая сестренка росла комнатным цветочком, ежедневный уход, полив, удобрение, идеальная температура, грунт и освещение. Родители словно цветоводы идеалисты следили за ней, любые ростки сорняков собственной мысли вырывались с корнем раз и навсегда.
   Мама и папа воспитали из младшей сестры даже не человека, а маленького безвольного робота, без собственного мнения, мыслей, возможности думать и принимать какие-либо решения. Все решают они, а сестренка только принимает их решения. Её даже не приходится убеждать или уговаривать, она надрессирована родителями так, что все сказанное ими принимается как единственно верное.
   И причиной такого воспитания была она, Ирина. С оглядкой на неё, на бестолковую, распутную старшую, родители растили в клетке зашуганого ручного зверька, методично убивая в нем зачатки личности и собственного Я.
   А она, Ирина, для нее просто кумир. Старшая сестра, пошедшая против воли родителей, поступающая так как хочется, это была её мечта, стать хоть чуточку похожей на Ирину. Младшая сестренка усилиями родителей представляла из себя всего лишь кучку мягкого податливого пластилина. Из неё можно слепить, что угодно, вложить любые мысли, запрограммировать как захочется. И Ире это понравилось. Она обязательно сделает из Светланки женщину по своим меркам и правилам, с учетом всех своих ошибок.
   Это была её новая серьёзная цель в жизни.
  
  
  

Память.

  
   Она разбудила меня в семь утра. Пыталась тормошить, сначала легонько, потом все сильнее и наглее, но я категорически не хотел просыпаться. Вернее, я проснулся, но усердно делал вид, что сплю и не чувствую её попыток заставить моё тело бодрствовать. Тогда она неожиданно прекратила меня трясти, и я тут же почувствовал, как её рука медленно спускается по моему животу пытаясь попасть в трусы и завладеть моей утренней эрекцией.
   -Это запрещенный приём. -сказал я, поймав её шаловливую руку в сантиметрах от цели. Она победила, я был вынужден признаться, что не сплю.
   -А нечего притворяться, что спишь. -сказала она, -Доброе утро. Пошли пить кофе и на пробежку.
   -Ты издеваешься? Какая к черту пробежка? Тебе надо-ты и бегай на здоровье, меня не трогай, я спать хочу.
   -Поднимайся! -приказала она, -Кофе, пробежка и душ, вот план на утро. А потом поедем за продуктами в супермаркет, у тебя из еды нет ничего.
   -Ага, сейчас. -я убрал её руку и перевернулся на живот, -Хрен тебе, дорогая! Сон, алкоголь и сон -вот мой план на все оставшееся время. Не мешай мне пытаться сдохнуть, пожалуйста.
   -Не думай, что ты победил. -заговорщицки зашептала она мне на ухо, -Я бы на твоём месте ещё и задницу прикрыла, мало ли.
   -Окей! -сказал я и резко поднялся, скидывая одеяло, -Побежали.
   Она лежала рядом все так же обнаженной полностью. Красивое тело, идеальные формы. Я засмотрелся на несколько секунд. Маленькая грудь, аккуратные тёмные кружки призывно торчащих сосков, плоский животик, стройные ножки и манящая тонкая полоска волос на лобке. Тело, созданное для любви. Она с хитрой улыбкой наблюдала как я любуюсь её телом, было видно, что ей это нравится, льстит.
   -Это запрещенный приём. -сказал я, отвернулся от её красоты и пошёл в туалет.
   Через пятнадцать минут, выпив по чашке кофе, мы стояли у двери. Оба в спортивных костюмах, готовые к пробежке. Я открыл, пропустил её на выход первой и закрыл за ней дверь. Бегать я не собирался.
   Она вернулась через полчаса. Сделала вид, что обиделась и не хочет со мной разговаривать. Но мне было все равно, пока она мучала своё молодое тело утренним забегом по холодным Мурманским улицам, я успел выпить четыре рюмки коньяка.
   -С утра бухаешь? -укоризненно спросила она, увидев на столе початую бутылку.
   -Ты бегаешь, я бухаю, каждый бодрится по-своему с утра. И заметь, я тебя пить не заставляю, не навязываю свой образ жизни.
   -Дурак ты! -огрызнулась она.
   -А я и не спорю, дурак. Если ты забыла, то я тебя не звал. Не нравится - до свидания.
   Она ничего не ответила, лишь бросила презрительный взгляд и ушла в душ. Я налил себе полную рюмку коньяка и закурил. Я победил. Не люблю, когда со мной играют, пытаются командовать, управлять. Очень не люблю. Сразу начинаю делать всё на зло, поперёк. Но странное чувство, я вроде и победил её сейчас, выиграл, а удовлетворения от этой победы ноль. Абсолютно никакого. Наоборот, ощущение какого-то стыда, что обидел человека. Вот ведь сучка!
   Я опрокинул в себя содержимое рюмки, затушил окурок в пепельнице и пошёл за ней. Дверь в ванную была незаперта. Душ был включён, она сидела на дне ванны уткнувшись лицом в коленки и тихо беззвучно плакала, лишь плечи слегка подрагивали. Струи воды падали на её вздрагивающую голову, терялись в волосах и стекали теплыми ручейками по худенькой спине.
   -Заканчивай. -все, что смог я сказать. Выключил душ, снял с вешалки полотенце и нежно набросил ей на плечи. Она оторвала голову от коленей и подняла на меня заплаканные глаза. Мне стало не по себе от происходящего. Сама картина была даже мила, красивая девушка, слёзы делают её ещё красивее, роднее. Мне не понравились мои эмоции, вызванные этим, мои воспоминания.
   Наша первая ссора с женой, тогда ещё моей девушкой. Наша первая по-настоящему серьёзная ссора. И её слёзы. Её первые слёзы в наших отношениях. Тогда ни она ни я ещё не знали, их будет в нашей с ней жизни много, слишком много. Я не помнил уже причину той ссоры, кто был виноват, кто прав. Была летняя ночь, мы отдыхали за городом, когда это произошло. Да и мне плевать на причину было и тогда, и сейчас. Это были её первые слёзы и с каждой слезинкой она становилась роднее и любимее мне. Я крепко обнимал её, целовал глаза, пытаясь выпить каждую слезинку. Я не хотел, что-бы она плакала и одновременно мне это нравилось. Её первые слёзы открыли мне её настоящую. Ту, которую я и полюбил. Ту которую я помню и люблю.
   -Заканчивай. -сказал я Олесе накрывая её плечи полотенцем.
   Мне не понравились эти воспоминания. Я пытался, хотел от них избавиться навсегда. Забыть слёзы жены, забыть её настоящую, забыть, что люблю её. Забыть.
   Я взял Олесю за плечи, поднял на ноги, укутал получше полотенцем и обхватив руками за талию вытащил из ванны. Она повисла на мне, крепко обхватив руками шею и смотрела прямо в глаза, в упор. Бляха, какие же у неё красивые глаза, две синие планеты настоящей жизни и счастья.
   -Прости. -прошептала она, не отводя глаз, -Нальешь мне коньяка? Холодно...
   Я подхватил её за попку и приподнял, она, повиснув на мне, все так же обвивая руками шею, закинула ноги мне за поясницу. Гипнотически нежный, глубокий взгляд казалось пытался пробиться внутрь меня, в мою душу, искал вход прямо в сердце. Мне вдруг стало её жалко. Щемящее чувство тоски и желания счастья в её прекрасных глазах вдруг подсказали мне ответ на вопрос. Я понял, что ей здесь нужно и мне стало её жалко. Что то, что она давно вычеркнула из своей судьбы, что сломало её и выкинуло на обочину жизни, вдруг вновь всплыло в её памяти. Вновь растревожило душу и мешало спокойно жить. И причиной всего этого, каким-то образом являюсь я. Память жестокая, подлая тварь, она не спрашивает место и время, режет, крамсает на куски острым лезвием воспоминаний, когда захочет, когда совсем не ждёшь. Как не старайся спрятать в себе воспоминания, они найдут выход, пробьются рано или поздно, как не ухаживай за огородом, а ростки сорняков все равно вылезут, воруя соки у цветов. Она искала во мне соучастника, то что нас объединяет неведомым образом. Она искала помощь, а помощь требовалась мне самому.
   Я принёс её в комнату, опустил на все ещё лежащие на полу одеяла и ушёл на кухню. Взял со стола начатую бутылку коньяка, достал две рюмки из навесного шкафчика, остатки шоколада из холодильника и лежащий на блюдце уже подсохший, порезанный на дольки лимон. Со всем этим я вернулся в комнату. Олеся все так же сидела на полу на нашей импровизированной постели, на ней уже была знакомая мне футболка, а полотенце обматывало мокрые волосы.
   -Прости. -вновь зачем-то повторила она.
   -За что? -спросил я, раскладывая все принесенное с кухни тут же на полу.
   -Не знаю. -пожала она плечами, -Сорвалась.
   -Любой однажды срывается, рано или поздно обязательно. Нельзя быть все время сильным, как не старайся. Что у тебя случилось?
   Я разлил по рюмкам коньяк и разломал на дольки остатки шоколадной плитки. Затем взял обе рюмки и протянул одну Олесе.
   -Так что?
   Она взяла рюмку и выпила все содержимое в три глотка. То, что произошло дальше, как она скривилась, выпучила глаза и жадно стала хватать воздух ртом, подсказало мне, что употребляет она не часто. Я сразу взял с блюдца подсохшую дольку лимона и отправил ей в рот.
   -Жуй, лимон перебивает. Шоколадку?
   Она молча закивала головой, сдерживая выступающие на глазах слезы, практически выхватила у меня протянутую ей шоколадку и сунула в рот.
   Вслед за ней выпил и я, взял дольку лимона, но закусить не успел, Олеся придвинулась ко мне и просто влепила поцелуй. Всего несколько секунд, балансируя на тонкой грани невинно- безобидного, но при этом чувственного до дрожи.
   -Ещё налей. -с хитрой улыбкой сказала она, отстраняясь от моих губ.
   -Ты опять мне не ответила. Что тебе от меня нужно?
   Она вздохнула и отвела свой ангельский взгляд в сторону.
   -Просто тогда, в твой день рождения, когда я приехала к тебе, -она грустно улыбнулась и вновь направила на меня свет своих маленьких синих планет, -Я тогда поняла, что тебе нельзя быть одному. Никак нельзя, я знаю. В таких ситуациях быть одному, наедине со своей болью это умереть. Я знаю.
   Я разлил по рюмкам коньяк и протянул одну Олесе, она взяла и продолжила:
   -В такое время рядом нужен кто-то обязательно. Кто не будет жалеть или корить, кто не будет принимать чью-то сторону, кто выслушает если нужно или просто не даст наломать дров сгоряча. Я знаю, поверь. Нужен тот, кто вытащит тебя из дерьма, в которое тебя втаптывают, нужен. Кто удержит тебя на свету.
   Я понял, она такая же, как и я. Мы соучастники. Нас объединяет дерьмо, в котором нас пытались утопить.
   -Кто тебя вытащил?
   Она опустила глаза.
   -Врачи. -тихо сказала, не глядя на меня и залпом опустошила рюмку.
  
  
  

Спасибо, доктор.

  
   Телефон вновь зазвонил. Он достал его из кармана, нажал кнопку отмены звонка и швырнул на панель приборов. Жена доставала со своими звонками и сообщениями уже который день. Задолбала, сука! Он не ночевал дома уже почти неделю. Подумаешь встретился с одноклассниками, побухали пару дней. Истеричка хренова! Подумав немного, он взял телефон и переключил в беззвучный режим. Сегодня он совсем не хотел разговаривать с женой и что-то выяснять. Не потому что обижался, а больше из-за того, что планировал попытаться замутить наконец с этой молодой докторшей педиатричкой, которую возил по вызовам. Если не получится, думал, тогда и помиримся с женой, а то яйца уже ноют, нужно сбросить накопившееся.
   Дверь подъезда наконец распахнулась и на крыльце появилась та самая докторша. Молодая блондинка, на вид еще девчонка, худощавая невысокая. Если приглядеться, то хоть и с трудом, можно было догадаться, по уже появлявшимся морщинам на усталом, начинавшем стареть лице с обилием косметики, что она не так уж молода. Но он был рад, что ему досталось работать хотя бы с ней, остальные врачихи были далеко за сорок, а эту можно и отодрать разок если что. Так он подумал, когда увидел её в первый день работы и сразу стал, как он сам говорил друзьям и другим водителям в поликлинике, окучивать доктора Светлану Валентиновну на предмет секса. Водилы посмеялись над его идеей отыметь её, мол ничего не выйдет, Светка замужем, двое детей и все такое. Ничего и не таких недотрог ломали и в койку укладывали! Хотел даже поспорить с мужиками, но не стал. Доказывать им что-то не видел смысла, но азарт трахнуть недоступную докторшу остался. Он не привык к бабским отказам.
   Он работал водителем в детской поликлинике временно, родственник устроил на своё место пока сам был в отпуске. Поначалу он не особо обрадовался этой временной работе, но, когда увидел, что придётся возить Светлану Валентиновну, самого молодого врача в поликлинике, согласился. И с первого дня включил все своё обаяние, от которого пало много девчонок с раздвинутыми ножками. Тем более в очередной раз сильно поссорились с женой и секса на горизонте не предвидится как минимум неделю. А Светка вроде, как и не против, смеётся над его шутками, даже самыми дурацкими, поддерживает разговор, да и просто симпатизирует, по взгляду понятно. Это распаляло, заводило ещё сильнее. Азарт трахнуть её рос и крепчал.
   Он разглядывал её, нагло бестыже пялился и раздевал глазами, давая понять, что хочет её. Грудь, пусть и небольшая, но вроде не обвисшая хоть и дети есть, задница нормальная, да и вообще стройная вроде, миниатюрная даже, на девочку похожа. Мордашка так себе конечно, да и хрен с ней, страшнее баб трахали и ничего. На разок другой вполне сойдёт. От этих мыслей член наполнялся кровью и хотелось просто взять и распластать эту докторшу прямо здесь в машине на сидении, подмять под себя. Ну ничего, устроим вам любовь, Светлана Валентиновна, устроим.
   Дверь старенькой "Волги" со скрипом открылась, прервав его мысли, вызванные скопившейся в тестикулах семенной жидкостью, и он повернул ключ в замке зажигания.
   -Куда дальше, шеф? -спросил он шутливо, когда она села на пассажирское сиденье рядом с ним и постарался одарить ее самой обаятельной и теплой улыбкой.
  
   Она вдруг проснулась. Последние месяцы она жила словно во сне, дом, работа, дети, дом, снова работа. Дни и недели жизни пролетали мимо скорым поездом, а она стояла на перроне отставшим пассажиром, с багажом, но без билета. Вокруг сновали и суетились другие пассажиры, приезжали, уезжали, поезда жизни доставляли их из пункта А в пункт Б, их встречали и провожали родные и любимые, они плакали, смеялись, они жили. А она стояла одна. Совсем одна и никак не могла понять, в какую сторону ей нужно двигаться и нужно ли вообще. Она застряла на этой станции.
   Дома в семье было все плохо, там не было любви и счастья. Она не любила своего мужа, давно не любила и вдруг поняла, что не в силах больше это скрывать и притворяться. Не в силах больше играть в семью, играть в счастье и фальшивую любовь. Ну нет этого счастья, нет любви. Она не любила его уже давно. Поняла это ещё до свадьбы, семь лет назад. Дура! Нужно было тогда быть смелей! Тогда семь лет назад. А она тогда испугалась.
   Она была студенткой, когда встретила его. Одна, в чужом городе, который никак не хотел её принимать. Он появился в её жизни вдруг, случайно, но именно тогда, когда ей это было нужно. Тогда, когда разочарование от самостоятельной жизни уже достигло критической отметки, когда хотелось все бросить и послать к дьяволу. Она оказалась абсолютно не готовой к этой взрослой жизни. Она привыкла жить решениями родителей, советами и наставлениями старшей сестры и вдруг этого не стало. Без этого она не знала, как жить, как принимать решения самой, как это иметь своё мнение. Она этого просто не умела, не научили. Друзей не было, подруг, которым можно доверять не было, любовь обернулась болью, её просто использовали и бросили как одноразовый контрацептив. Ей не с кем было даже поговорить, открыться. Хотелось просто сдохнуть здесь и сейчас. Но появился он.
   Познакомились банально, в клубе. Она была с подругой, соседкой по общежитию, шикарной жгучей брюнеткой с потрясающей точеной фигуркой. Молодой напуганный воробей рядом с красивым чёрным лебедем. Она была лишь дополнением общества красотки, словно нелепый аксессуар подчеркивающий достоинства и грацию лебедя. Так проходили их каждые выходные. Каждые выходные подруга купалась в море мужского внимания, изредка вспоминая о ней и пытаясь с кем-нибудь познакомить. С кем-нибудь из тех, кто не подходил ей самой. Воробьев принято подкармливать крошками.
   Но он вдруг все изменил, начал играть не по правилам, наперекор. Он обратил внимание на НЕЁ. Только на неё. Не из жалости, нет. Он смотрел на неё горящими глазами, откровенно флиртовал, пытался впечатлить, очаровать. Она боялась, искала подвоха. Боялась подпустить его близко, довериться. Заноза в сердце после неудачной любви ещё саднила и напоминала болью, что отношения бывают крайне жестокими. Она ещё не забыла, как полюбила, как подарила мужчине своё сердце, пыталась подарить, была готова на все. Но её сердце оказалось ненужным, отвергнутым, её чувства оказались на хрен не нужны. От неё взяли только тело, только её девственность, её чистоту. Первый опыт оказался поганым. Физически ей было все равно, не так уж цеплялась она за свою невинность, морально было хуже, ощущение, что отымели не тело, а душу. Трахнули, кончили и выбросили. Отношения бывают крайне жестокими, когда нужны только одному. И она боялась повторения, очень боялась.
   Он это знал, не давил, не торопил, но и не отступал. Был рядом, старался окружить теплом и нежностью. Он ждал её. Ждал и делал все, что-бы она доверилась ему. И она сдалась. Он был ей нужен в этом чужом городе. Он стал ей другом, он заменил ей подруг, она влюбилась наконец. Он поддерживал её во всем, во всех ситуациях, что бы не случалось он был на ее стороне. Проблемы с учебой, непонимание или конфликты с одногруппниками, он никогда не выяснял права она или нет, он просто был за нее. И именно это она в нем полюбила.
   Когда она поняла, что больше не любит? Она не помнила. Первые мысли об этом стали возникать у нее в голове еще до свадьбы. Люблю, не люблю, привычка, устала, влюбленность... Мыслей становилось все больше, сомнений в будущем их отношений тоже. Она думала о расставании как о неизбежном все чаще. Тогда она впервые струсила. Струсила признаться ему во всем, рассказать. Он видел, чувствовал все её сомнения. Пытался выяснить все, поговорить, обсудить, он хотел все исправить, черт побери. Потерять её он не мог себе позволить. Он любил её. Безумно любил.
   Тогда, семь лет назад у неё не хватило духа все оборвать. А вскоре они узнали, что станут родителями и ей уже было не до этого. Свадьба, беременность, рождение дочек-двойняшек, их жизнь круто изменилась, давая им шанс все исправить, все наладить, давая ей шанс ПОЛЮБИТЬ.
   Он любил её. Любил все сильнее с каждым днем. Любил и страдал. Видел, что-то не так, подкоркой чувствовал, душой, сердцем, что она не любит. Семь лет старался добиться, вернуть её любовь и... сдался. Просто устал бороться и сдался. Она подарила ему любимых дочек, семью, но не смогла подарить свою любовь. Не смогла полюбить. Дура! Нужно было тогда быть смелей! Тогда семь лет назад.
  
   -Куда дальше, шеф? -прервал её тяжкие мысли голос водителя Саши.
   Хороший вроде парень, улыбается ей всегда, видно, что заигрывает. Черт, как же она отвыкла от этого, от мужского внимания. Забыла уже когда последний раз с ней флиртовали, как это приятно.
   -Аскольдовцев восемь корпус два. -назвала она адрес сверившись с блокнотом, -Последний вызов на сегодня вроде.
   Она вдруг проснулась. Поняла, что еще способна нравиться мужчинам. Еще не все потеряно, пронеслось в голове, мне всего двадцать девять, можно попытаться все изменить. Сестра Ирина все-таки права, нужно жить для себя наконец. Не для семьи, не для детей, не для работы, а для себя.
   Рано, слишком рано все произошло. Слишком рано появились дети, семья. Не успела для себя пожить, в своё удовольствие, совсем не успела, господи. Все подруги с завидной регулярностью выкладывают в сеть сотни фото своей счастливой беззаботной жизни, кто на море, кто в Париже или Египте, отдыхают в клубах и ресторанах, крутят романы, заводят любовников. Даже старшая сестра, купается в любви и внимании мужчин, меняя их как перчатки. А что она? Работа, дом, дети, работа дом, дети. Никакого просвета или перспектив. Максимум, что ей дано это ежегодный отпуск с детьми в деревне у родителей мужа. Она устала от всего этого. Ей хочется море, Парижа, Египта, клубов и ресторанов, романов и любви. Права всё-таки Ирина, ох как права. Нужно наконец жить для себя. Не для детей, семьи или работы, а для себя.
  
   -Приехали. -вновь прервал её размышления водитель Саша.
   Она повернулась к нему. Нежно улыбаясь он смотрел ей в глаза. Пристально, нагло, по-мужски. Он вдруг притянул её правой рукой за шею и поцеловал. Поцеловал осторожно. Она замешкалась на секунду, в груди предательски затрепетало, как тогда, семь лет назад, первый долгожданный поцелуй мужа. Она ответила на поцелуй.
   Несколько минут их губы не отпускали друг друга. Затем он вдруг слегка отстранился и все так же рукой притянул её голову к своему паху. Мгновение и её рот оказался занят его членом, а еще через полминуты наполнился семенем.
   -Спасибо. -услышала она, поднимаясь и вытирая с губ сперму рукавом своего белоснежного медицинского халата.
   Она рванула дверцу автомобиля и резко вышла, направляясь к подъезду. В голове билось только одно слово, СПАСИБО...
  
   Она не помнила, как добралась домой. По пути автоматически купила дочкам два киндер-сюрприза, это был ежедневный ритуал. Все сделала словно на автопилоте. Попав домой сразу была атакована дочками, муж забрал их из садика и уже успел покормить, о чем они втроем со смехом и отчитались вернувшейся с работы маме. Она это плохо помнила, голова была забита до отказа совсем другими переживаниями. В тот вечер она выпила полбутылки припасенного мужем коньяка, просто, что-бы ни о чём не думать, забыться.
   Уже засыпая, она услышала сигнал мобильника, пришло смс. "Мне понравилось как ты сосёшь мой член. ;-) Повторим? Ты увидишь меня в деле крошка." Откуда он взял номер моего телефона? Как же пошло это всё, ужасно пошло!
   Она уснула даже раньше дочек, просто отключилась от всего происходившего вокруг. Ей хотелось хоть как-то заглушить идиотское СПАСИБО стучавшее в голове в ритм бешено колотившегося сердца.
  
   В половине девятого утра она уже была возле поликлиники. Хотела прийти пораньше, что-бы не столкнуться с ним, но закон подлости нарушить не удалось. Все водители стояли на крыльце служебного входа поликлиники, курили, что-то живо обсуждали, как всегда. Он тоже был там. Опустив глаза, она попыталась как можно быстрее прошмыгнуть в дверь мимо собравшихся мужчин. Он не поздоровался, лишь улыбнулся и отвернулся дальше разговаривать. Она ему была более неинтересна и даже слегка разочаровала, слишком просто, слишком. Неинтересно.
   В два часа дня, старенькая "Волга" вновь повезла их по адресам больных детей, работа есть работа. Она и хотела этого избежать, избежать его общества, но все другие машины уже были заняты. Она еще не знала, что все водители поликлиники теперь совсем не прочь "покатать" доступную докторшу.
   Он даже не стал далеко отъезжать от поликлиники, просто заехал за стоявшие рядом гаражи и заглушил мотор. Улыбаясь, не говоря лишних слов, он по-хозяйски кивнул ей указывая на свою промежность и расстегнул молнию на джинсах. Она секунду помешкав, наклонилась и приняла в рот еще вялый, пахнущий мочой член. Нужно жить для себя наконец. Не для семьи, не для детей, не для работы, а для себя...
  
  
  

Музыка.

  
   Она тогда жила в Питере. Красивая, послушная девочка. Радость и гордость родителей, самая умная и прилежная ученица в классе, любимица всех. Ей нравилась музыка. Очень нравилась. Абсолютно любая музыка, грустные баллады, классические переливы, весёлые хиты однодневки и заставляющий думать джаз, она все это впитывала как губка. Пела и танцевала дни напролет. Музыка была для неё жизнью, воздухом. Её личным наркотиком, её удовольствием и счастьем. Музыка позволяла ей не замечать, как родители управляют её маленькой жизнью, лишают права выбора и голоса. Как она существует по придуманному ими шаблону. Она любила их, любила маму, папу и старшую сестру. Верила им, верила их словам и решениям. Родные не могут обмануть, они умнее и опытнее, а значит правы. Она жила под музыку и мечтала жить так всегда. Обычные детские мечты.
   Родители конечно же заметили любовь дочери к мелодии и отдали маленькую девочку в музыкальную школу. Её не спрашивали, просто привели и сказали учиться. Обычная родительская любовь.
   Она с азартом познающего мир ребёнка увлеклась учебой, готова была сутками терзать купленное для этого родителями старенькое пианино. Ей нравилось извлекать мелодии из этого чёрного лакированного аппарата, заставлять его петь. Петь так, как хотелось только ей. Музыка теперь зависела от неё, она сама стала музыкой. Грустной и мелодичной, когда не было настроения, зажигательной и весёлой, когда не было повода грустить. Девочка, ставшая музыкой.
   Она растворилась в музыке, жила в ней. Это помогало ей не видеть всего происходящего в их большой семье. Не замечать, как все чаще ругаются родители, как более успешный и богатый друг семьи все чаще приходит в гости к маме, как они закрываются в комнате, когда папы нет дома и как счастлива после этого мама, как папа все больше и чаще выпивает, как старшую сестру выдают замуж за нелюбимого, но богатого, как папы вдруг не стало в их доме, как мама вдруг запретила им даже вспоминать о нём. Лишь музыка помогла ей пережить всё это, лишь музыка.
   Заканчивая школу, она не собиралась расставаться с музыкой. Музучилище, консерватория, такой ей виделась дальнейшая жизнь. Обычные детские мечты. Но мама и живший теперь с ней друг семьи, претендующий почему-то на роль папы, решили по-другому. Музыка казалась им делом не серьёзным и самое главное неперспективным и не прибыльным. Обычная взрослая прагматичность.
   И вдруг музыка пропала, стала исчезать из её жизни. Звуки и мелодии, что еще оставались в душе ребёнка, были полны трагизма, слёз и горя. Она мечтала покинуть бывший когда-то родным дом, он стал для неё адом. Её терзала тайна, заставляла плакать по ночам и не приходить домой, страшная ужасная тайна. Лишь однажды она призналась старшей сестре, открыла все. Со слезами она рассказала ей, что появившийся вдруг в их жизни мамин друг, стал относиться к ней совсем не как к дочери, даже не как к ребёнку. Его больше привлекали проявлявшиеся девичьи формы, её растущая грудь, оформлявшаяся попка. Она не была для него дочерью, она была его желанием. А однажды, пока мама была на работе, он, изрядно выпив, просто вошёл в её комнату, закрыл крышку пианино и заставил её встать на колени. В тот вечер она чистила зубы и полоскала рот казалось бесконечно, ревела от обиды и боли, сдирала десны в кровь закрывшись в ванной и чистила, чистила, чистила. Она плакала, мечтала, что однажды вернётся папа и защитит её. Она знала, верила, папа её не обидит. Она ждала его. Обычные детские мечты.
   Лишь сестре она открыла эту тайну и пожалела. С ужасом она узнала, что сестра пережила подобное давно и не видит в этом ничего страшного, стареющая мама уже давно не интересует друга семьи, он пришёл жить к ним не как отец. Просто теперь старшая сестра стала замужней, и он переключился на неё, ещё совсем девчонку. Обычная взрослая "любовь".
   Это так и осталось их с сестрой тайной. Так она думала. Но однажды, придя к сестре, она уже не помнила зачем, просто старалась реже быть дома, она застала лишь мужа сёстры. Он знает её тайну, она сразу это вдруг поняла, знает. Пыталась сопротивляться, пыталась, но звонкие, обжигающие пощечины поставили её на колени и заставили вновь пережить две минуты ада. Она сидела на полу и вытирала слёзы рукавом, слёзы вперемешку со слюной и спермой. Но мужу сёстры этого было мало. Превосходство над этой шестнадцатилетней девчонкой возбуждало, наполняло его силой. Её унижение и беззащитность лишь еще больше распалили его. В тот день она узнала, что такое анальный секс. Она уже не плакала, слез не было. Молча лежала на животе закрыв лицо руками, стараясь, мечтая отключиться, не чувствовать стыд и боль, причиняемые ей пыхтящим сзади, потным от похоти мужчиной. И лишь шептала про себя: "Папа, папочка, помоги. Прошу тебя, папа..."
   Обычное детское горе.
   Ни мама, ни сестра не смогли её защитить, они просто сделали вид, что ничего не произошло, все хорошо и естественно. Для них виноватой была она сама.
   В ту же ночь она ушла из дома, уехала к бабушке в деревню, родителям отца. Мама и сестра ей этого не простили, они вычеркнули неперспективного отца из своей жизни и требовали от неё того же. А она их предала. Обычная взрослая жестокость.
   Отца она не застала, его уже не было в этом мире, он не мог её защитить. Он слишком сильно любил её маму и не смог пережить предательства. Он любил её, любил дочек, продолжал любить и после измены мамы, после развода, любил. Эта любовь и убила его. Слишком много себя он вложил в свои чувства, не оставив себе ничего.
   От него остались лишь письма, много писем к любимым дочкам. Маленькие листочки бумаги, содержащие безумную любовь и теплоту, боль утраты и нежность. Она перечитывала их миллион раз, каждое слово, каждая буква рассказывали ей о том, чего её лишили, что у нее украли. О детстве. Обычном детстве с любящими мамой и папой. Она не получала этих писем, мама методично и зло отправляла их обратно, она решила все за них. Решила, что муж не давший ей богатой жизни, не достоин быть отцом. Она наказывала его за то, что не любила, за то, что он не оправдал её надежд, за то, что он не простил ей предательства.
   И тогда она возненавидела свою мать. Обычная детская ненависть.
   Она вернулась в Питер. Вернулась, что-бы жить по-новому. Жить наперекор извращенным представлениям о жизни родных. Что-бы найти то, чего в её семье не стало с уходом отца, любви, настоящей искренней любви. И она влюбилась. Честно, искренне, по уши. Первая любовь захлестнула её ураганом и заставила забыть обо всем, о матери, лишившей её детства, о сестре, предавшей её, о мужчинах, использовавших её тело. Она забыла обо всем, для неё существовал лишь он. Он подаривший ей любовь, надежду, научивший вновь мечтать и жить. Он, вернувший в ее жизнь музыку. Обычная, сжигающая все на своем пути первая любовь.
   Он был музыкантом и за его музыку она готова была простить ему все на свете, алкоголь, наркотики, назойливых поклонниц. Лишь бы быть с ним и его музыкой. Они любили как сумасшедшие, до дна, до последнего вздоха, до изнеможения. Все вокруг считали, что они не пара, совсем не пара. Он малоизвестный музыкант, она студентка-психолог. В их пару никто не верил. Мать, сестра, его друзья, казалось все вокруг против их любви. Он всего лишь музыкант, это всё не серьёзно - твердила мать, он не даст тебе хорошей, достойной жизни - вторила ей сестра, вы и ваши дети умрете в нищете - кричали они хором. Они не видели в их любви богатства и достатка, не видели даже перспективы или намёка на это, а значит таких отношений быть не должно. Им было чуждо то, во что она глупая наивно верила, сама любовь.
   Но музыка любви в её сердце была громче, она заглушала всё лишнее. Она не слушала их, ей было плевать. Несмотря ни на что, они были вместе, у них была музыка.
   Всё закончилось однажды. Она два года пыталась забыть тот день. День её смерти. День, когда умерла музыка. Забыть и навсегда вычеркнуть из своей жизни. Ей это почти удалось, но я каким-то образом растревожил её память, разбудил.
   Это случилось за несколько дней до их свадьбы. Она летела домой окрыленная неожиданной новостью, летела, что-бы поделиться ей с любимым, они мечтали об этом, ждали. Но дома застала в постели его и свою сестру. Обычное, самое обычное предательство.
   Сестра с матерью не скрывали, это был их замысел, они считали, что спасают её неразумную от ошибки, оберегают, открывают глаза. Убивая её, они надеялись на лучшее для неё же. Обычная жестокость.
   Врачи спасли Олесю, вытащили с того света. А вот её неродившегося ребенка не смогли. Олеся об этом никому так и не рассказала, ни мать, ни сестра, ни он, так и не узнали, кого убили. Больше Олеся их никогда не видела, они умерли для неё. Как умерла её музыка.
  
   -А здесь, в Мурманске как оказалась?
   Олеся посмотрела на меня и протянула пустую рюмку. Я взял её, что-бы наполнить, но бутылка оказалась пуста. Мы все так же сидели на полу, на куче одеял и подушек.
   -Здесь тётка моя живёт, сестра отца. Вот я и рванула на север, да мне и не важно было куда, лишь бы уехать, хоть на край света.
   -У нас коньяк закончился. -сказал я, показывая ей опустошенную бутылку.
   -Я засыпаю уже. Может тихий час устроим? Немного поспим, а потом в магазин за продуктами съездим, давай, а?
   -Давай.
   Мы были уже изрядно пьяны. Не привыкшая к возлияниям Олеся поплыла давно, я пока держался, но то, что пил я уже много дней подряд давало о себе знать. Мы легли рядом, просто тут же на полу.
   -Обними меня, пожалуйста.
   Я обнял её крепко прижав к груди. Через пять минут она уже мирно спала, по-детски счастливо улыбаясь во сне.
   Странная штука жизнь, странная и несправедливая. Она постоянно испытывает людей устраивая экзамены на человечность. Одних бесконечно бьёт и ломает, пытается утопить в дерьме, но они несмотря ни на что остаются чистыми и светлыми людьми. Другим даёт всё, любовь, семью, детей, счастье, а они не ценят и сами ищут помойку что бы вымазаться. Жестокие экзамены.
   Или может это бог и это он пишет чужие судьбы как романы? Я никогда не верил в бога, не получилось. Да и как поверить? Если всё, что происходит это по его божьей воле, то он, извините, та ещё сволочуга.
   Олеся спала. Чистый, светлый человечек, достойный счастья и любви. Только вот сука-жизнь, судьба и сценарист всевышний так не считают.
   Я крепче прижал её к себе и закрыл глаза.
   Из ноутбука мерно лилась музыка, потрясающей красоты мелодия, которая по своему трагизму как никакая другая подходила сейчас под царившую атмосферу горя.
   -Седьмая симфония. -сказала она тогда, в день нашего знакомства, -На мой взгляд, самая лучшая вещь Бетховена.
  
  
  

Два человечка.

  
   Два человечка, он и она, жили на свете не зная друг друга. У каждого была своя жизнь, свои мечты и планы, каждый шёл своей тропинкой намеченной судьбой. У каждого она была своя, эта самая судьба. И на внутренний вопрос, кто я? Каждый мог ответить, я это Я.
   Тропинки вели их вперёд, петляя вправо и влево, то поднимаясь в гору, то вдруг резко спускаясь, но всегда вперёд. Сквозь чащи и заросли невзгод, колючие кусты несчастной любви, спотыкаясь об обиды и предательства, согреваемые редкими лучами солнца счастья, они шли вперёд. Иногда их тропинки пересекались с другими, чужими тропами, дорогами и даже шоссе, просто пересечения, случайные перекрёстки.
   Им было суждено встретиться, этим двум человечкам. Просто, однажды, нечаянно встретиться. Их тропы вдруг слились в одну и дальше они пошли вдвоём, рука об руку, два человечка, он и она.
   Они встретились в ночном клубе, просто увидели друг друга, он увидел её, она его. Всего один взгляд меняющий жизнь. Жизнь двух человечков. Их окружала сотня тел, лиц и судеб, но они видели лишь друг друга той ночью. Существовали лишь они двое. Кто, как и зачем свел их тропки в ту ночь вместе и соединил, они не знали. Для них главное, что были они теперь вдвоём, перестали быть одинокими странниками.
   Поначалу их тропа была узкой неудобной, казалось слишком тесной для двоих путников. Но они шли вперёд и не просто учились быть вдвоём, а старались помогать, поддерживать друг друга на общем пути. Учились идти вдвоем в одном направлении, одной дорогой. Это был их путь, путь двух человечков. Я, превратилось в МЫ.
   Их тропа превратилась в дорогу. Самую настоящую дорогу, со своими правилами, по которой мало идти, её нужно строить. Строить самим, прокладывать путь дальше. Мосты, перекрёстки, остановки, дальше дорога зависела лишь от них.
   Первый поцелуй, первая ссора, их первая ночь, они строили свою дорогу участок за участком, по метру продвигаясь вперёд.
   Просто мы, превратилось в МЫ СЕМЬЯ. Их стало четверо, дорога становилась все шире, они сами с усердием делали её такой, обустраивали. Их любовь, их путь подарили дороге ещё двух шедших теперь рядом путников. Двух маленьких человечков.
   Их путь становился все радостнее, все счастливее, все комфортнее. Вчетвером они не замечали километров, весело продвигались вперёд по уже превратившейся в шоссе дороге, стараясь соблюдать правила и не попадать в аварии.
   Они строили семью, свою семью. Он, она и дочки-двойняшки. Четыре человечка. Казалось им все нипочем. Они строили свою семью, со своим счастьем, своими ошибками, своими ночами и солнечными днями.
   Но однажды случилось то, к чему их семья оказалась не готова. Она засомневалась. В правильности пути, в верности направления. Ей вдруг стало казаться, что другие дороги лучше, там прочнее покрытие, там выше скорость и нет ограничений. Ей хотелось лететь по шоссе на полном газу, уходить в неуправляемые заносы, рисковать. Ей казалось, что в её жизни ещё есть нерастраченные силы и она может двигаться с большей скоростью чем предписывали правила. Попутчики мешали ей, они тормозили её, не давали вырваться вперёд. Они гасили появившуюся жажду скорости.
   Они вдруг заметались по дороге, перестраиваясь из ряда в ряд, нарушая правила, искали остановки передышки. Входить в повороты становилось все труднее. Она рвалась вперёд, на другое, новое шоссе. Он пытался обустроить привычный, их семейный путь. Она пыталась вернуть своё свободное Я. Он искал шанс сохранить их МЫ.
   В панике они проскочили перекрёсток на красный свет, упустили из вида предупреждающие знаки. На крутом вираже их выбросило с главной дороги на обочину и обратного пути не было. На шоссе осталось двое. Двое забытых, преданных родителями, не знающих дороги и правил путешественников. Два маленьких человечка. Итог ИХ трудного пути.
  
  
  

День рождения смерти.

  
   Пока я выгружал пакеты с продуктами из багажника, Олеся рассчиталась с таксистом. Была уже почти полночь, ехать в гипермаркет на ночь глядя была её идея. Я долго не соглашался и сопротивлялся променаду за покупками, я вообще не собирался в ближайшее время покидать квартиру, когда хочется сдохнуть не до шопинга. В моих планах было просто лежать и продолжать пытаться убить себя подручными средствами, алкоголем. Олеся приводила множество, как ей казалось, веских аргументов, пустой холодильник, отсутствие в квартире даже хлеба, просто нужно прогуляться и проветриться наконец. Ни хлеб ни любые другие продукты мне на хрен были не нужны, я согласился только после угроз доставать меня и выносить мозг до тех пор, пока мы все-таки не смотаемся в магазин. Проверять шутит она или нет я не стал, и мы поехали.
   Сначала мы заехали в кафе и поужинали. Мне есть не хотелось абсолютно, алкогольное отравление убило аппетит напрочь, хотелось только пары бокалов пива, подлечить пытающуюся взорваться голову. Но моя неугомонная спутница и тут проявила упрямство и заставила заказать еще и, хотя бы салат. В итоге мы съели по цезарю, я с курицей, она с креветками, я заправился наконец пивом, легче голове кстати не стало, а Олеся выпила зеленого чая. Она не переставала меня удивлять.
   Затем мы целый час бродили по огромному ангару, называемому гипермаркетом, совершали покупки. Олеся по-хозяйски сновала между стеллажей выбирая нужное, а я покорно катил вслед за ней тележку. Первым делом мы конечно посетили продуктовый отдел, это и было нашей основной целью. Олеся отбирала нужные продукты, тщательно проверяя срок годности на каждой упаковке и складывала все в тележку, периодически интересуясь моими предпочтениями в еде. Основным критерием при отборе продуктов была простота и легкость в приготовлении. Что бы мне не пришлось при необходимости заморачиваться с готовкой. Вообще я люблю и умею готовить, делаю это очень даже неплохо, просто сейчас у меня был сложный период в жизни. Маленькая смерть-период, когда обычно только пьют, а не готовят. Поэтому Олеся и отбирала именно такие продукты, ничего лишнего. Посетить отдел алкоголя не удалось, в Мурманске приобрести горячительное можно только до девяти вечера. Ну и ладно, коньяк у меня еще был в запасе. Уже по пути на кассу, Олеся напомнила мне о том, что чайник у меня в квартире накрылся медным тазом и я собирался приобрести недорогую замену усопшему в виде термопота. Пришлось разворачивать тележку и возвращаться в гущу стеллажей, искать отдел бытовой техники.
   Со стороны мы не представляли из себя ничего необычного. Стандартная молодая пара совершает покупки, обычнейшая картина. Олеся как заправская жена тщательно выбирала необходимые продукты, попутно вспоминая, что требуется, укоризненно качала головой если я вдруг пытался взять то, что она считала необязательным. А я, как и все мужья понуро катил за ней тележку с продуктами. Самая обычная среднестатистическая семья.
   Вся нелепость и сюрреализм ситуации были в другом. Мы не были мужем и женой, не были друзьями или родственниками, мы и парой то не были как таковой. Если бы тогда у нас спросили кто мы друг другу и мы ответили честно, как есть, нам никто не поверил бы. Я и сам думал раньше, что такого не может случиться в принципе ни с кем, ну только если в какой-нибудь грустной комедии, но это не считается. Дело в том, что Олеся была проституткой, а я был её клиентом, когда мы познакомились. Вот такая правда.
   Олеся была проституткой, девочкой по вызову. Я заказал её в свой тридцать четвертый день рождения, двадцать третьего апреля, в три часа дня. Заказал не как подарок для себя любимого, не для удовольствия и удовлетворения сексуальных желаний. Заказал даже не для себя. Для жены. Точнее для мести своей жене.
   В день рождения, я пил уже с утра, так, что прошел он глубоком тумане. В тот день я узнал об измене жены. Я и раньше догадывался, был практически уверен в том, что она мне не верна, но в тот день я получил подтверждение. От её же любовника.
   Он сначала испуганно лепетал, пытаясь убедить меня, что это какая-то нелепая ошибка, но ему пришлось сознаться. Он просил прощения, убеждал, что был не в курсе о том, что она замужем и вообще это её инициатива, это она его бедолагу соблазнила, а он не очень-то, и хотел. Этим он взбесил меня еще больше. Я не собирался устраивать разборки, мне просто нужна была правда. Светку жену даже жалко стало. Могла бы хоть мужика нормального в любовники выбрать, достойного. Мало того, что водитель с её работы, вульгарнее служебного романа не придумать, так еще и кинул её, подставил сразу как жареным запахло. Дура баба, дура...
   В общем день рождения начался так, что я запил с самого утра. Отправился в магазин, накупил коньяка и пива, приготовил легкую закуску на скорую руку и запил.
   А дальше мой воспаленный ревностью, обидой, злостью и соответственно выпитым коньяком мозг родил идею мести. Измена за измену. Дурацкий идиотский план, что еще могло появиться в голове пьяного и злого человека, заключался в следующем, жена возвращается с работы и застает в нашей постели другую женщину. И не просто женщину, а женщину в сто миллионов раз красивее и сексуальнее жены. Я хотел сделать ей больно.
   План я придумал, но сразу возникла проблема с его осуществлением. Таких знакомых женщин у меня не было. Не было красивее жены, не было сексуальнее, не было даже тех, кого можно просто застать в моей постели. К измене я как-то не готовился, ни сейчас ни в каком-либо будущем не планировал изменять жене, любил я её, дурак. Проблема решилась быстро. Я вдруг вспомнил, что по работе общаюсь с владелицей, скажем так, массажного салона. Так по крайней мере указывалось в её визитной карточке. Ничего такого, чисто деловые отношения, она обслуживала у меня свою старенькую Митсубиши. В общем через пять минут я уже звонил и заказывал себе девочку. Самую красивую, самую сексуальную, самую шикарную. Они приехали в три часа дня, за час до прихода жены, как я и просил. Так мы и познакомились с Олесей.
   Олеся была красива, действительно красива. Среднего роста, блондинка, стройная фигурка, маленькая грудь и самое главное потрясающе красивые глаза. На мгновение мне показалось, что она напоминает мне кого-то. На ней была белая блузка, и темный брючный костюм, этакая сексибизнесвумен или учительница.
   -Здравствуйте! -еле слышно поприветствовала она меня, когда я забирал её из машины.
   Я не ответил, заплатил мамочке за два часа работы и повел Олесю в квартиру.
   -Проходи, располагайся. -показал я ей жестом руки на диван в большой комнате, когда мы вошли в квартиру, -Пить, что нибудь будешь? Есть коньяк и пиво. Тебя как зовут, кстати?
   -Олеся. Если можно, чай.
   -Окей, Олеся, чай так чай. А я продолжу бухать с твоего позволения.
   -Да конечно. -спокойно сказала она, -Лена сказала у вас сегодня день рождения, поздравляю.
   -Слушай, а у вас так принято с клиентами, на вы общаться? -спросил я наливая себе очередную порцию коньяка.
   -У нас?
   -Ну, в смысле у проституток. Извини если обидел.
   -Да нет ничего, я не обижаюсь. Проститутка есть проститутка. А на вы мне проще начинать общение с новыми людьми особенно если они меня старше. Извини если обидела. -она улыбнулась.
   -Молодца! -я впервые за день рассмеялся, -Уела.
   Вдруг ожил лежавший на журнальном столике мобильник и известил меня о поступившем сообщении. Поздравление с днем рождения, первое за день и как потом окажется единственное. С незнакомого номера и без подписи. Точнее подпись была. Твой Ангел. Именно по ней я сразу понял от кого это сообщение. Это была она, моя Фиалка. Человек, которого я много лет назад обидел сильнее всех в своей жизни, которому сделал очень больно, чувствами которого играл и использовал, меня поздравил лишь он. Так паршиво и тоскливо мне не было никогда, сердце завыло раненым волком.
   Она осталась там, в Петрозаводске. Я играл её чувствами, знал, что она любит меня и играл. А она терпела. Терпела и ждала. Тогда я не думал об этом абсолютно. Фиалка была всего лишь одной из десятка девушек в моей записной книжке, маленьким нежным цветком из большого букета. Она знала и терпела. Стерпела даже когда я всё прекратил раз и навсегда, когда встретил свою будущую супругу. Свою Светланку. Стерпела и продолжила любить и ждать, я знаю. Вот и сейчас, безумно теплое поздравление, единственное поздравление. И подпись, Твой Ангел. Теперь я знаю, как может больно сделать тебе твоя же любовь. Прости меня, мой Ангел.
   Я залпом опрокинул в себя рюмку коньяка, отломил кусок шоколада от лежавшей на столике плитки и тоже отправил в рот. Затем открыл ноутбук и включил музыку, первое, что попалось, не выбирая. По комнате сразу разлилась потрясающей красоты мелодия, которая по своему трагизму как никакая другая подходила сейчас под моё внутреннее состояние.
   -Седьмая симфония. -еле слышно сказала Олеся, улыбаясь, -На мой взгляд, самая лучшая вещь Бетховена.
   -Ты какая-то странная проститутка.
   -Музыкальная школа. -она мило улыбнулась, -А ты, много общался с проститутками?
   -Нет, ты первая у меня если честно. Просто как-то по-другому все представлялось. Ты ломаешь все мои представления о вашей профессии.
   -Ты имеешь, что-то против?
   -Против чего? -не понял я вопроса.
   -Нас, проституток. Меня, например...
   -Нет. Я против шлюх.
   Она вдруг как-то зло засверлила меня своими прекрасными глазками.
   -Я не шлюха, ясно? Я прямо сейчас отдам твои деньги, и ты извинишься, урод!
   -Притормози. -я решил объясниться, -Я не называл тебя шлюхой, вовсе нет. Извини. Проститутка и шлюха это разное, абсолютно разное. Я нормально отношусь к тому чем ты занимаешься, это работа. А вот шлюх не понимаю и презираю. Разница в том, что проститутка работает, а шлюха просто ебётся с кем попало, вот так. Вот, например, жена моя-оказывается шлюха, сестра её-шлюха. Для них измена ничего не значит. Как их назвать? Шлюхи. Измена позорнее проституции, я считаю, как ты её не оправдывай. Если бы я ей изменил, я был бы шлюхой. И у меня было много шансов, много возможностей ей изменить, но ведь нет, ни хрена. Я настолько люблю и уважаю её, блять, что даже сейчас, зная, что она мне не верна, я не могу, сука, переступить через свои чувства. Я люблю эту тварь и не хочу, не могу ей изменить. Мы пока еще семья, а я семью с этим человеком строил не для того, что-бы ей изменять с кем попало.
   Меня явно понесло, словарный понос, вызванный злостью, обидой и алкоголем, выплескивался на мою гостью. Остановиться было невозможно, и я рассказал ей все. Абсолютно всё и даже больше. Про себя, про жену, что узнал о её служебном романе с водителем в поликлинике, про её сестру, бесцеремонно влезающую в нашу семью, обо всем. Поток ругательств, ненависти и... любви к жене.
   Олеся молча слушала мои пьяные словоизлияния. Мне видимо нужно было сейчас с кем-то поговорить, высказаться. Мне не нужны были советы или сочувствие, вовсе нет. Мне нужен был слушатель. Так получилось им оказалась проститутка.
   Она молча сидела и выслушивала весь поток ругательств, злобы и обиды который я не мог сдержать. И вдруг спросила, глядя мне прямо в глаза, прожигая светом своих синих алмазов:
   -Ты любишь её?
   -Да. -не раздумывая ответил я, -Люблю, не смотря ни на что люблю. И ощущение, что с каждым годом, днём, каждой секундой всё сильнее люблю. И знаю, что буду любить. Буду.
   Я налил коньяка себе в рюмку, резко до краёв и залпом выпил.
   -Знаю, что все закончилось, знаю. И надо бы как-то постараться забыть, заглушить свои чувства, а не могу, бля. Никак не могу её не любить, хоть ты тресни. Знаю, что она меня не любит, давно уже не любит. Пытался как-то все вернуть, надеялся. А потом устал, она так и не смогла меня полюбить, увы. -я снова наполнил рюмку и продолжил, -Она просто позволила мне любить себя и мне этого было достаточно. Но любви одного не хватило на двоих видимо. И знаешь, я ни хрена не жалею, вот ни сколько. Даже если бы мне тогда, девять лет назад, сказали, чем всё закончится, как хуёво и больно будет, я бы всё равно не отказался от неё. Время с ней это лучшее, что было у меня в жизни, честно.
   Я выпил.
   Я выговорился, но легче не стало. Да и не искал я облегчения, я думал лишь об одном, что дальше? Что, сука, дальше? Только этот вопрос стучал в голове, бил колоколом.
   Надо девчонку отправлять, скоро жена придёт. Не буду я ей изменять, придумал херню. Как же хочется сдохнуть. Без неё, без моей Светланки мне не нужно ничего.
   Я вдруг понял, всё понял. Я люблю человека которого нет. Её давно уже нет моей Светланки. Она умерла. Я любил человека, которого когда-то узнал, принял, впустил в свою душу. И она там жила, жила памятью, той моей любимой Светланкой. Я любил лишь образ, который не мог забыть. Я виноват, чертовски сука виноват, что упустил тот день. День, когда она умерла. Прости меня, любимая, я виноват.
   Олеся неожиданно прервала моё падение в пропасть тяжких размышлений, в которую меня тянули обида с алкоголем.
   -Простишь? -спросила она вдруг меня, -Сможешь её простить?
   -Не знаю. -я задумался, -Хотел бы, очень хотел бы простить. Но знаю, что не смогу. Если бы она поговорила со мной, сказала, что любит другого, я бы понял и отпустил, отпустил её. Психовал бы конечно, но отпустил, я люблю её и хочу, что-бы она была счастлива. Если она счастлива с другим, я бы это принял, пусть так. Сам не дал ей счастья, пусть другой, лишь бы ей было хорошо. А вот предательства принять не могу. И не прощу, хоть и очень хотел бы простить.
   -А жить с этим сможешь?
   -Вряд ли. -я знал, что не смогу, -Попытаться можно, но рано или поздно это всплывет и все равно не даст нашей семье жить спокойно, будет медленно убивать.
   Она вдруг задумалась о чем-то.
   -Вам надо попытаться, дать семье шанс, попробуй жить с этим несмотря ни на что. Ради ваших дочек. Дайте им шанс на семью. Не прощай раз не можешь, да и нельзя прощать измену женщине. Прощая её, ты показываешь свою слабость, а вот этого уже она же тебе и не простит. Женщины не прощают мужскую слабость. Просто попробуй с этим жить, забыть, что ли.
   Мы оба замолчали. Я обдумывал её слова, казалось бы, правильные даже слова, она просто сидела и смотрела на меня, размышляя о чём-то своём. Тягучая тишина вползла вдруг в комнату.
   -Бля, я проститутку вызывал, а не психолога.
   -И там и там оплата почасовая. -рассмеялась Олеся, тоже поняв нелепость происходящего.
   Потом вдруг опомнившись посмотрела на часы и встала.
   -Пойду я. -сказала она, наклонилась и чмокнула меня в щеку, -Жена твоя скоро придёт с работы, пойду.
   -Давай.
   Я уже давно отказался от своего замысла, не буду я изменять жене, не дождется. И прощать не буду.
   Уже в дверях Олеся вдруг повернулась и сказала:
   -Не накосячь. Пожалуйста, не накосячь. Не делай глупостей.
   И ушла.
   Вот так мы познакомились. Я не думал, что увижу её еще раз.
  
   Я все-таки накосячил в тот день. Когда жена вернулась с работы у нас конечно же случился скандал вселенского масштаба, она забрала детей и ушла к своим родителям. Прощать измену я ей не собирался. Помнится, все это с трудом, было выпито уже очень много к тому времени, да и увидев её, злость накатила с неимоверной силой, сдержать себя шансов не было. Моя Светланка умерла, а этот человек был мне чужой, совсем чужой. Так мой день рождения и стал днем смерти нашей семьи.
   Я запил. Не знаю сколько я пил, день, два, счет времени был потерян и искать его я не собирался. Напивался, засыпал, просыпался, вновь напивался. Упасть вниз очень легко, а когда потерял хоть какой-то смысл цепляться и карабкаться вверх, вообще проще простого. Вот я и падал.
   А потом позвонила она. Сквозь тяжелый алкогольный сон, я вдруг услышал звонок телефона. С трудом нащупал его под диваном и нажал кнопку ответа.
   -Привет! -это была Олеся, -Накосячил?
   -Ну да.
   -Так и знала. Можно было не спрашивать. На твоем месте десять из десяти наломали бы дров. Совсем всё плохо?
   -Если разбираться, то хочется сдохнуть.
   -Ясно. Сейчас приеду. -сказала она тоном, не принимающим возражений.
   -Если ты по работе, то её здесь нет ты же знаешь...
   -Дурак ты, считай, что я в отпуске. -засмеялась она и положила трубку.
  
   Пока я выгружал пакеты с продуктами из багажника, Олеся рассчиталась с таксистом, затем взяла коробку с купленным все-таки термопотом и мы поднялись в квартиру. Потом она разбирала покупки, методично отправляя продукты то в холодильник, то в навесной шкафчик, а я достал из заначки бутылку коньяка, две рюмки и уселся за стол.
   -Подожди секунду, -с легким укором в голосе сказала она, увидев мои приготовления, -Закусить хотя бы сделаю по-быстрому.
   Она открыла холодильник и через минуту передо мной стояла тарелка с кружочками колбасы и ломтиками сыра. Она помыла руки и села рядом со мной.
   -Знаешь, -вдруг начала она задумчиво, -Я решила уехать.
   -Куда? -спросил я, открывая коньяк.
   -К бабуле, в деревню под Вологдой. Не хочу в Мурманске жить больше, не принимает меня этот город, не сложилось у нас с ним.
   Она грустно улыбнулась и взяла протянутую рюмку, наполненную коньяком.
   -Когда поедешь.
   -В воскресенье думаю. Так, что ещё два дня буду мешать тебе сдохнуть.
   -Зачем уезжать? -я спрашивал просто так, я знал зачем она решила уехать, -Думаешь там получится?
   -Не знаю. -она пожала плечами, -Если бы мы могли знать, что и как будет дальше в жизни наперед, то не попадали бы во всякое дерьмо.
   Мы выпили, молча, не чокаясь, каждый за своё. А потом вновь переместились в комнату на лежавшие на полу одеяла и просто разговаривали. Разговаривали казалось бесконечно и не могли наговориться.
   Уже сквозь сон я вдруг почувствовал, как её губы и руки пытаются разбудить моё тело. Я не стал сопротивляться, не видел смысла. Мне больше некому было изменять. Я притянул Олесю к себе. Две маленьких синих планеты, сквозь пелену слез одарили меня своим светом. Силы иссякли лишь к утру, и мы уснули. У нас в запасе оставалось еще два дня.
   Нас ждала другая, новая жизнь. Мы не знали какая, где и с кем. Если бы мы могли знать, что и как будет дальше в жизни наперед, то не попадали бы во всякое дерьмо. Но мы к сожалению, не знали.
  
  
  

Ритуал.

  
   Тяжело вздохнув, судья встала и направилась к двери. Вслед за ней тоже самое сделала и молоденькая девочка секретарь. Через минуту я остался в зале один, сопровождавший меня капитан был вынужден оставить меня и отправляться в участок.
   И я и он уже прекрасно знали, чем закончится этот процесс. И судья, и секретарь тоже были в курсе, решение было вынесено заранее и заседание не имело смысла. Все это знали, но соблюдали, мать его, ритуал. Судья судила, секретарь записывала, капитан страдал от похмелья, я делал вид, что участвую во всём этом. В общем было довольно скучно.
   В суд мы приехали к десяти, как и было назначено. Всё началось через полчаса, появилась секретарь, за ней судья и процесс пошёл. Всё предполагалось сделать быстро. Всё было уже решено, все это знали и тянуть смысла не было. Судью ждали другие, более интересные дела, секретаря ждал чай и свежие сплетни в кабинете, капитана ждало холодное пиво, меня ждала камера номер восемь. Скучно.
   Мы все четверо понимали, смысла во всем этом нет, лишь дурацкая необходимость соблюдения ритуала заставляла нас здесь находиться сейчас.
   Судья по очереди зачитала протокол задержания, показания и обвинение и предоставила мне шанс объясниться. Я же не видел смысла, что-то ей объяснять, о чём и был вынужден сказать. Да, протокол написан задним числом и я его в глаза не видел, да, показания лживы от первой до последней буквы, да, обвинение абсурд. Но смысла рассказывать об этом скучающей тётеньке в мантии я не видел. Ну не было смысла рассказывать правду, не было. И не потому, что доказать я всё равно ничего не смогу, а просто не хочу. Не хочу рассказывать, как руками супруги меня пытаются упрятать за решетку, как её используют для разрушения собственной семьи, нашей семьи, как её сестра из-за денег своего любовника лишает своих племяшек мамы и папы. Слишком длинная история вышла бы, слишком. Марать имя своей пока ещё жены во всем этом говне я совсем не хотел поэтому попросил дать мне уже мой срок и вернуть в камеру, мужики ждут, да и обед пропускать неохота.
   Но вдруг выяснилось, что судья женщина адекватная, она решила не терпеть то, что бумаги составлены мягко говоря не верно, участковый Изюмов столько раз переписывал протокол и показания, что в итоге написал полный бред где противоречил не только сам себе, но и здравому смыслу, а местами даже законам физики. Нам всем четверым стало ясно, что плевый десятиминутный, казалось-бы процесс затянется на весь день. Эх, прощай обед тюремный.
   Судья объявила перерыв и удалилась, секретарь убежала за порцией чая и сплетен, капитан поехал к участковому за новыми, более вменяемыми документами и разливным Чешским, а я, оставшись один просто лег спать, прямо на скамейке в зале суда.
   Смешно, но я абсолютно легко и непринужденно мог сейчас уйти. Даже не сбежать, меня никто сейчас не охранял, следить за мной был назначен похмельный капитан, но судья отправила его исправлять бредятину участкового, я мог просто встать и уйти. Спокойно не торопясь и ищите меня потом. Мне даже захотелось именно так и поступить, просто для того, что-бы позлить лишний раз используемую против меня систему, хоть какое-то удовольствие от всего этого получить. Но мне было просто лень. Хотелось поскорее всё закончить, эту битву я проиграл и принимал поражение, война ещё впереди. Я просто решил поспать в зале суда, такое тоже не всем выпадает.
   День предстоял скучный.
   День ритуального жертвоприношения.
  
  
  

Цифры.

  
   Он был уже довольно пьян. Выпивать начали ещё днём на работе, отмечали день рождения сослуживца. После работы он приехал домой, но взбудораженный вином находиться в пустой квартире он не мог. Клуб, кафе, бильярд, ему было не важно куда ехать, лишь бы не быть одному, не быть дома. Его жилище, съёмная однушка на окраине Петрозаводска, отталкивало царившим там одиночеством.
   Он не любил быть один, совсем не любил. Целый год он стремился к этому, стремился наконец жить один, а теперь бежал от этого. Бежал без оглядки.
   Это был выматывающе тяжёлый год. Год расставания. Целый год понадобился, чтобы прекратить, убить безнадёжно больные отношения. Расстаться с ней. Целый год понадобился, чтобы остаться одному и понять, что как раз этого он не выносит, не может жить один. Он отвык от одиночества, но и с ней быть больше не мог.
   Пять лет они строили свои отношения, это была как им чудилось даже любовь. Они давно жили вместе, мечтали о своём доме, о детях, о семье, о простом человеческом счастье, быть вместе всегда. Она мечтала об этом честно и искренне, всем сердцем, строила планы, придумывала имена их детям, она любила его и всё это, всю дальнейшую жизнь видела лишь с ним. Он думал о том же самом. Но не с ней. Он давно не любил её, давно.
   Целый год он пытался закончить их отношения, они давно не были для него радостью став просто обязанностью, привычкой. Привычкой жить с ней, разговаривать, просыпаться, иногда заниматься сексом. Его всё это не радовало, а лишь тяготило. Даже сексом с ней он не мог больше заниматься, находил любые предлоги избежать постели, мечтал, что бы она уставала на работе и не думала об этом. Он конечно хотел интима, организм здорового молодого мужчины требовал удовлетворения. Он не хотел её. Давно уже не хотел.
   Целый год он пытался разорвать их отношения, выстраивал стену между двумя любящими когда-то людьми, стену от неё. Она любила, он знал это, болезненно и без оглядки любила его. Любила и страдала. Он целый год не мог ей всё объяснить, не мог признаться, что разлюбил. Он мечтал, что бы она прекратила всё сама. Просто вдруг поняла всё и перестала его любить. Так было бы легче для всех, он считал. Он не хотел быть виноватым в разрыве и всё делал для того, что-бы она ушла сама, грубил, загуливал, изменял, открыто плевал на неё. Она истерила, скандалила и... прощала. Прощала и сама находила ему оправдание. Это убивало его и их отношения ещё больше, он не понимал, как можно такое прощать? Как? Он не знал, не понимал разве можно так сильно любить? Тогда ещё не знал.
   Теперь же он наконец был один. Долгожданное одиночество пугало, он совсем отвык быть один, рвался из пустой квартиры куда глаза глядят. Словно странник, на пути которого вдруг возникло топкое болото, он шёл боясь остановиться. Знал, остановишься и болото одиночества медленно, но верно засосет, утянет в тину безысходности. Нельзя останавливаться, нельзя стоять, нельзя!
   Каждый вечер он начинал пытать свой телефон в поисках спасения от одиночества, отправлял сообщения, звонил, искал компании. Вот и сейчас, он был уже пьян вернувшись домой. Не снимая обувь прошёл в комнату, сел на диван и достал телефон. Просто начал просматривать номера в записной книжке. Наборы цифр, скрывающие живых людей и возможно один из них, станет сегодня соучастником его бегства от одиночества, бегства от себя.
   Первой он выбрал номер абонента М.К., девчонки с которой когда-то работал и вроде как даже пытался встречаться, теперь же они просто периодически удовлетворяли друг друга в постели. Он выбрал её не из-за этого, он знал, что она так же, как и он бежит от одиночества и вряд ли будет проводить этот субботний вечер дома.
   "Ты где?" он отправил ей СМС. Он знал наиболее вероятные места её отдыха, просто решил уточнить. Она не ответила.
   Фиалка была следующей, точнее её номер, набор цифр.
   -Привет, солнце! -сказал он ей привычно, она сняла трубку после второго гудка, -Я соскучился солнце, может встретимся?
   Он играл с ней. Фиалка была молодой симпатичной, но ужасно стеснительной девчонкой, училась на историческом. Она его любила, он знал это. Он же играл с ней, звонил и назначал встречи исключительно ради секса. Ему не было стыдно, он был честен с ней и не скрывал, что его влечёт лишь её молодое тело.
   -Я к родителям уехала на выходные, Саш. Вернусь только в понедельник. -её голос был полон разочарования, она всегда ждала его звонка, ждала встречи и вот он позвонил, а она за четыреста километров от него.
   "Мы с Леной выдвигаемся в клуб, приезжай." пришло вдруг сообщение от М.К.
   Он понял где она будет и как закончится вечер. М.К. была яркой, шикарной девушкой модельной внешности, высокая, стройная брюнетка. Она вновь будет зажигать, сводить с ума мужчин в клубе, разводить их на выпивку наслаждаясь их щенячьим желанием залезть на красивую самочку. А затем, уже под утро, её пьяное, уставшее от танцев и разгорячённое мужским вниманием тело приедет к нему за порцией ласки. Она приезжала к нему исключительно ради секса.
   Он не стал отвечать.
   К черту баб сегодня! Он решил провести вечер в чисто мужской кампании, просто посидеть в баре, выпить, поговорить. Решил и стал обзванивать кандидатов на открывшуюся вакансию субботнего собутыльника.
  
   Он вернулся домой в пять утра. Вернулся пьяный и впервые за долгое время счастливый. По-настоящему счастливый.
   Он встретил ЕЁ.
   Посидеть где-нибудь в баре мужской кампанией не удалось. Вечером в субботу свободных мест нигде не оказалось конечно же и в итоге он с другом оказался в ночном клубе. План обойтись без баб сегодня так и остался планом которому не суждено сбыться. В клубе он сразу увидел М.К., она привычно зажигала на танцполе, окруженная со всех сторон морем внимания желающих её самцов. Всё было как обычно, но в этот раз это его почему-то взбесило. Он не ревновал, вовсе нет, их связывал только секс, и он знал, как бы её сейчас не обхаживали толпы героев-любовников и стареющих ловеласов, за удовлетворением она приедет к нему. Он не знал, что именно его вдруг взбесило, может хотел чего-то большего чем просто удовлетворять её желание, он не понял. Они разругались в тот вечер, сильно разругались.
   А затем у бара он увидел ЕЁ. Невысокого роста, ничем особо не выделяющаяся на фоне клубных красоток, девочка блондинка смотрела в его сторону. Её грустные, чертовски грустные глаза сразили его своей чистотой и нежностью. Она была для него самой прекрасной в этом клубе, он вообще не видел других, только её. Вдруг просто захотелось быть с ней, обнять, прижать к себе и не отпускать никогда. Он испугался своих же эмоций.
   Он долго смотрел на неё, просто любовался её красотой и светом, который она излучала, безумной чистотой. А затем подошёл.
   Как же быстро пролетела ночь, чёрт. Ему было мало, слишком мало времени, что они были вместе. Он шутил как только мог, старался обаять, заинтересовать, расположить и шокировать её одновременно. Говорил, говорил и говорил, даже слишком много в ту ночь. Как мальчишка он кружил вокруг неё всю ночь стреляя комплиментами, шутками и просто вниманием. Хотелось утонуть в ней, раствориться. Наслаждаться её обществом бесконечно, он не хотел, что-бы ночь кончалась. Ему было мало, мало этой ночи. Ночи, когда он увидел её.
   Он вернулся домой в пять утра. Пьяный и чертовски счастливый от охвативших его, казалось уже забытых навсегда чувств. От встречи с ней.
   Не раздеваясь он упал на диван и понял, что спать совершенно не хочет. В голове крутились лишь события ночи, её образ, её грустные и такие милые глаза. Он понял, что пропал. Навсегда пропал в её глазах. Он забыл как это может быть. Просто хотеть быть рядом с другим человеком. Никто другой сейчас ему был не нужен, только она.
   Он больше не хотел быть один, категорически. Свобода ему более не требовалась, он нашёл ту которой отдаст её всю без остатка, всю свою свободу. Навсегда. Впервые он не сомневался в том, что чувствует.
   Звонок в дверь оборвал его счастливые мысли и мечты о ней. Он нехотя встал и побрел открывать.
   Это была М.К., пьяная и уставшая.
   -Кто это был с тобой? Кто она? -начала она неожиданно прямо с порога.
   Её вечер сложился не так как она планировала и ей нужна была теперь разрядка. Самая обычная эмоциональная разрядка, скандал и секс. За этим она и приехала к нему.
   -Какая тебе разница? -он махнул рукой показывая на диван, -Ложись спать, тебе проспаться надо.
   Он понял, что она сегодня пьянее обычного, видимо какой-то настойчивый кавалер пытался её напоить, в надежде попользовать столь сексуальное тело.
   -Спать я поехала бы домой к маме и коту, дурак.
   Скандала он ей не даст устроить, нет смысла. Они были слишком чужими друг другу даже для обычной ссоры, он вдруг это понял.
   Её пьяное, уставшее от танцев и разгорячённое мужским вниманием тело получило в ту ночь вновь порцию ласки и любви. В последний раз. Ненужные более в телефоне абоненты М.К., Фиалка и ещё с десяток безымянных наборов цифр были удалены из записной книжки навсегда.
   Лишь один номер теперь был ему жизненно необходим, лишь один набор цифр. Абонент Светланка.
  
  
  

Много С.

  
   Мне снилась жена. Снилась моя Светланка. Я любил её нежно, как только мог, наслаждался каждым миллиметром её тела, каждым волоском, каждой родинкой. Ласкал её, видел, чувствовал. Я был с ней, это главное, был с любимой. Хотелось не отпускать её никогда, замереть крепко прижав к себе и так остаться навечно.
   Я открыл глаза и понял, что жену я любил лишь во сне, наяву я сейчас полностью был в другой. Олеся лежала на мне сжимая ногами мои бедра и медленно двигалась, наслаждаясь ритмом движения своего тела, с каждым толчком все сильнее впиваясь ногтями в мои плечи. Она умело получала удовольствие, продлевая его, играя нашими телами словно на отлаженном музыкальном инструменте, извлекая лишь правильные, гармоничные ноты и звуки. Вдруг мелко задрожав, словно пронзаемая разрядами электрического тока, она замерла, сжав меня казалось всеми мышцами своего тела, вжимаясь в меня и раздирая плечи в кровь.
   Горячие слезинки капали мне на грудь, она лежала на мне и тяжело дышала, маленькое сердечко колотилось с силой отбойного молота, готового пробить обе грудные клетки и ещё два этажа под нами.
   -Хватит уже плакать. -всё, что пришло мне в голову.
   -Я не специально, оно само. -она приподнялась и воткнула в меня лучи своих синих глаз, -Проснулся?
   -Ага, это лучше, чем пробежка. Приятнее.
   -Ты меня Светой называл, пока не проснулся. -грустно улыбнулась она.
   -Прости. Я не специально, оно само. Снилось, что с женой сейчас.
   -Да понятно. Я не претендую, ни на что. Знаю сердце твоё занято ей навсегда. -она вдруг хитро подмигнула, -Считай украла у неё немножко твоей любви и счастья.
   -Ах ты воровка! -усмехнулся я, гладя её волосы, -Не переживай, ей это уже не нужно оказалось.
   -Ну это обалденно приятная кража была, я не жалею.
   -Что так?
   -Да уж забыла как это, думаешь я работая удовольствие получала? Проституткой я была один-два раза в месяц, когда деньги нужны, на почте много не заработаешь. Да и это даже не секс, работа, хотелось, что-бы всё просто закончилось и досвидания. -она вернула свою голову на мою грудь и продолжила, -И да, сам подумай, если мужик по-настоящему хороший любовник, ему не требуются услуги таких как я. У хорошего любовника нет проблем с женщинами и сексом, ему проститутки не нужны.
   Она замолчала, дыхание вновь было ровным и спокойным, она просто лежала, уткнувшись мне в грудь. А я думал о жене. Мы лежали на полу, крепко прижимаясь друг к другу горячими обнаженными телами. Но думал я о другой, совсем о другой.
   -Какие планы на сегодня? -прервала она мои воспоминания.
   -Не знаю.
   Я действительно не знал чем заняться и не планировал абсолютно ничего. За эти дни запоя я забросил всё, работу, клиентов, себя. Я чувствовал, что умер. Работа мне нужна была для семьи, теперь же я не видел смысла чем-либо заниматься. Я не видел будущего без Светланы и дочек, а значит и работать на это будущее не хотел. Человек, который работал для своих любимых, бежал к дочкам исполняя их любые детские желания, поддерживал жену и любил её, он умер во мне. Его убили ударом в спину, тихо и подло. Он видел убийцу и не просто позволил себя убить, он ещё и любил своего палача.
   -Не знаю, -повторил я, -Ничего не хочу.
   -Давай сегодня побудем СЕМЬЁЙ. -сказала она поднимаясь, -Всего один день, постараемся быть крепкой, маленькой, счастливой семьёй.
   -И в чем залог счастливой семьи? С чего начнём?
   Она вдруг задумалась.
   -В семье должно быть много С. Слов, секса и скандалов. -тихо произнесла она после минутной паузы.
   -Секс понятно, слова и скандалы при чём?
   -Слов в семье должно быть ужасно много. Нужно говорить, говорить и говорить обо всём на свете. О любой мелочи, от соплей и какашек ребёнка или проблем на работе, до глобальных планов и мечтаний. Когда между супругами много СЛОВ, исчезают тайны, недомолвки, непонимание. Появляются проблемы-обсудить, найти решение вместе. Слова, слова и ещё раз слова, без них люди будут чужими друг другу. Вы с женой много разговаривали?
   -Последнее время не очень. Я пытался раньше, чувствовал, что катится наш брак в какую-то жопу, но разговоров так и не получилось. Она не хотела обсуждать, отмахивалась, говорила лишь всё нормально. Ей было видимо проще всё это не замечать. А потом я забил пытаться что-либо обсудить, устал. Слов у нас было мало. -я поднялся и стал одеваться, -Видать совсем мало для семьи. Что со скандалами?
   -Ооо, СКАНДАЛ для семьи очень важный элемент, как десерт во время обеда. -она засмеялась, -Его может и не быть, но без него обед ощущается не таким полным, что ли. Не скандалят лишь те, кому плевать друг на друга, а если так, то и любовью не пахнет в таких отношениях. Да и просто, держать в себе и копить обиды и непонимание нельзя, однажды эта плотина рванет и утопит всё и всех на своём пути.
   -А любовь как же?
   -Без любви семья не может появиться. Семья рождается из любви и только из любви. Если её не будет, никакие миллионы С не спасут, тогда семья обречена.
   -Это я в курсе теперь, опыт блять. Подожди, так ты мне скандалы сегодня будешь закатывать?
   -Ага, только повод мне дай. -она вновь рассмеялась, искренне и как-то по-детски, -Уж я тебе устрою, поверь. А потом будем обязательно мириться, но только так, что-бы я снова кончила.
   -Вот же блин, я думал обратно в запой окунуться.
   -Хочешь начать со скандала?
  
   Позавтракав, мы принялись за уборку квартиры. Конечно же это была не моя идея, а Олеси. Она легким ветерком летала по квартире то с пылесосом, то с мокрой тряпкой, уничтожая пыль и при этом не умолкая ни на секунду, словно заводная игрушка которой вставили новые, более мощные батарейки. Я решил схитрить и сев с ноутбуком на диван сказал, что буду работать, восстанавливать то, что ещё осталось от моей работы за время убитое запоем. Её это вполне удовлетворило, да и алкоголь она успела весь спрятать, пообещав выдать мне его только после окончания генеральной уборки. Вот и вызывай после этого проституток, реально первый и последний раз.
   Закончив наводить в квартире марафет, Олеся прыгнула ко мне на диван и положила голову на плечо заглядывая в раскрытый ноутбук.
   -Как работа? Всё потеряно?
   -Удивительно, но нет. -сказал я, -Даже наоборот, всё почти отлично.
   Всё действительно было очень хорошо. Слишком хорошо, что-бы быть правдой. Оказалось, что тендер, заявку на участие в котором я подал ещё три месяца назад, я выиграл. Это сулило хорошие перспективы, всего один заказ по этому тендеру приносил мне отличную прибыль, а так как он предполагал целый ряд заказов по договору, то я мог легко закрыть кредит и долги всего за пару месяцев. Разом решить проблему, которую жена предъявила мне как якобы подтолкнувшую её к изменам. Глупейшая отговорка, изменила потому что у тебя проблемы с бизнесом. Бред! Я знал, что эти мысли ей вложила в голову старшая сестра, Светка слишком зависима от её мнения, слишком. А у сёстры обычный шкурный интерес, моим бывшим компаньоном, с которым мы как раз и делили сейчас бизнес был её любовник вот и всё. Срать она хотела и на бизнес, и на Свету, и на нашу семью, она переживала за деньги своего хахаля, не более. Вот и вся сестринская любовь. Жене я не рассказывал об их отношениях, а надо было, теперь понимаю, что надо было. Вечно, блять, играю в благородство и получаю за это.
   Вот нужен мне теперь этот тендер? Только если назло всем взять и не только не сдохнуть, а ещё и бизнес восстановить.
   Всё это я и рассказал обнимавшей меня Олесе.
   -Откуда узнал? В смысле про сестру с компаньоном, что они спят...
   -В офис как-то приехал в выходной, документы вроде какие-то понадобились, не помню. А там они вдвоём. Я даже заходить не стал, уехал, они меня и не заметили тогда. Но использованные презервативы в урне прекрасно объясняли их тайный визит. Я тогда сразу и понял, с чего вдруг она мне его изначально в партнёры по бизнесу сватала усердно. Всё встало на свои места. Да и мне плевать было, ну трахаются они, их личное дело. Я в чужие жизни и семьи не лезу, личное есть личное. Зря наверно жене не рассказал.
   -Да нет, всё верно, правильно, что не рассказал ничего. -подумав сказала она, -А теперь и бесполезно, будет выглядеть как будто просто мстишь и придумываешь ерунду. Ты лучше делом займись, не упусти шанс всё исправить раз он появился, восстанавливай бизнес.
   Она вошла в роль мудрой супруги, мы сегодня играли в семью.
   -Попробую. -сказал я, глядя на неё, -Коньяк отдашь?
   -Сначала сходим в ванну. -подмигнула она, -А на вечер я кое-что придумала, сюрприз.
   -Колись, что задумала?
   -Ну сюрприз ведь. -Олеся надула губки словно капризный ребёнок.
   -А всё-таки, что?
   -Свидание.
   -Ещё одно С?
   -Ага. -она чмокнула меня в щеку и упорхнула готовить ванну.
  
  
  

Иркино счастье.

  
   Она была зла, ужасно зла. Всё шло совсем не так как ей хотелось, не так как она считала верным и правильным. Правильным не для себя, а для всех, для родителей, для младшей сестрёнки, для её дурочки будущего.
   Это всё было каким-то дурацким недоразумением, ломающим все её планы. Планы на будущее других людей. Она знала, без неё они наделают кучу ошибок, лишь она знает, как всё должно быть, они не справятся без неё, а значит ей, Ирине, придётся вновь брать всё в свои руки. Придётся вновь направлять всех на правильный путь, придётся.
   Сестрёнку нужно срочно спасать, она сама не сможет. Ира поняла это ещё тогда в Петрозаводске. Она приехала к младшей сестрёнке, когда та заканчивала учёбу на медфаке. Та была по уши влюблена, и Ира должна была увидеть его, причину её любви, проверить правильность выбора.
   Выбор был плохой, некачественный. Ира это сразу поняла. Избранник сестры был абсолютно неперспективным женихом, Ирина определяла это быстро. Работает непонятно где и непонятно кем, родители живут в какой-то деревне и ничего кроме домашних солений дать не смогут. Крайне сырой материал, из такого не сделаешь ничего путнего, а одними чувствами сыт не будешь. Дурочка Светка, не того выбрала, совсем не того.
   Ведь готовили же ей в Мурманске хороший экземпляр, сын друзей родителей Серёжа, образование, обеспеченные родители, перспективы хорошей работы и достатка. Нет же, надо было влюбиться дурёхе. Сколько лет объясняла, рай в шалаше не построишь, любовь придумана для бедных, что-бы как-то оправдаться за этот самый шалаш вместо квартиры и машины. Придётся снова всё исправлять.
   Опыт у Ирины был, хороший опыт. После позора, когда родители заставили её сделать аборт, она многое поняла. Она не хотела того ребёнка, он был ей не нужен, но всё случившееся помогло ей понять свою силу и смысл её женского счастья.
   Она вновь стремилась к свободе, избавиться от родительской назойливой опеки, но теперь она точно знала, как этого добиться. Она уже была взрослой девушкой и думала о замужестве. Не о любви или какой-то романтике, нет, это удел нищих она усвоила это давно, её интересовало замужество верное, которое сможет обеспечить её если не всем, то многим.
   Кандидаты проверялись тщательно, достаток, родители, жильё, она не могла позволить себе ошибиться. Лишь прошедшие проверку ухажеры получали допуск к её телу, лишь те, в ком она видела потенциал.
   Она чуть было не допустила осечки, всё могло сорваться вновь из-за беременности. Тогда она встречалась как раз с парочкой подходящих на роль будущего мужа кавалеров и вдруг поняла, что внутри неё вновь начинает зарождаться человечек. Кто из них был отцом она не знала, да и не важно это было. Важнее было теперь ускорить замужество, второго аборта она не могла допустить.
   Она выбрала Александра, сына обеспеченных родителей, с перспективой хорошего роста и материального положения, довольно посредственный умственно, но это даже хорошо, легче управлять и строить то, что ей нужно. Всё прошло как по маслу, именно так как Иришка всё спланировала, свадьба не заставила себя долго ждать. Сражённый неожиданной новостью о её положении, Александр сдался без боя. Не последнюю роль конечно сыграло желание его родителей остепенить непутевого сына посредством брака, но основную работу всё же сделала Ирина.
   Как же её возбудила эта маленькая победа. Она победила, только она. В награду она получила свою квартиру, свободу от родителей, доказала им наконец свою самостоятельность, показала силу. Удовлетворение от этого перекрывало всё, нелюбимого мужа, рождение незапланированного и не самого желанного ребёнка, это было ничто по сравнению с удовольствием ощущения своей силы. Силы управлять людьми, направлять их, подталкивать делать то, что нужно ей. Непередаваемое ощущение счастья. Её счастья.
   Сестренка расстроила её своим выбором. Не это она вкладывала ей в голову все эти годы, ой не это. Она была для младшей сестрёнки примером, направляла её, подсказывала верные решения, порой просто вкладывая в неё свои мысли. И теперь из-за учёбы Светы в другом городе, все её многолетние труды по воспитанию сестры, шли на смарку. Светланка влюбилась и теперь внимала его словам, своего Саши, он теперь был её советчиком и Иру это ужасно злило. Дура, Светка, дура! Придумала любовь.
   Ира была против их свадьбы, категорически против. Старалась подсказать сестре, убедить не торопиться, намекала как могла, подключала родителей в надежде, что те помогут убедить сестру. Но планы рушились на глазах. Не успела она решить, как разрушить их отношения, выяснилось, что они уже готовятся стать родителями. Не успела аккуратно подвести сестрёнку к мысли об аборте, оказалось ждут двойню, всё происходило слишком быстро, она не успевала, контроль управления за сестрой был потерян и её это злило. Это делало её несчастной. На свадьбу к младшей сестре Ира не приехала.
   Она ждала шанса всё исправить. Ира знала, она обязательно дождется, придёт время, и она исправит ошибки глупой сестрёнки. Обязательно исправит. От этого зависело её счастье.
   Годами она строила своё счастье, оттачивала мастерство. Она всё и всех держала под контролем, глупого мужа, стареющих родителей, безвольную младшую сестру, коллег по работе, друзей. К каждому она находила свой подход, у всех были слабые места, свои точки воздействия.
   Проще всего было с родителями. Чувство вины из-за убитого внука с годами становилось лишь острее и давить на него было даже слишком просто. Достаточно было иногда в разговоре с матерью как бы невзначай с сожалением вздохнуть и вспомнить о своих ошибках молодости, как родители настояли на аборте, и старушка мама не могла сдержать слез от ощущения вины перед дочерью и убитым человечком. Она наслаждалась их болью, периодически надавливая на рану, не позволяя ей затянуться и зажить, мстила за детские обиды и недостаток любви. Чувство вины очень мощное оружие в умелых руках.
   Этим же оружием был повержен и поставлен на колени супруг. Он часто отдыхал с друзьями, то уезжал на рыбалку, то в сауну. Он изменял ей, и она прекрасно об этом знала. Врать он не умел, как ни старался, да и не было у него шанса обмануть мастера лжи. Ира все знала, но вида не подавала, было ещё не время. Сама же она часто проводила летний отпуск на море, в Геническе, она любила там отдыхать. Не сказать, что ей там нравилось как-то сильно, там жила её любовь, человек которого в отличии от мужа она любила и лето было временем когда они могли быть вместе. По этой причине их с мужем отпуска никогда не совпадали, он ей был там совсем не нужен, там она от него как раз отдыхала. Отдыхала душой и телом, с любимым, который мог её удовлетворить. Но однажды, вместе с загаром и удовлетворенным либидо, она привезла из отпуска и небольшой венерический сувенир. У южного любимого она была далеко не единственной. Тогда и пришло время обрабатывать мужа, наказывать его за измены.
   Ирина наслаждалась его рабским унижением. У него не возникло и тени сомнения, что это он и его неверность виноваты в болезни и том, что семья оказалась на грани краха. Угроза развода, потери жены и ребенка сделали из него личную домашнюю собачку Ирины. Он делал всё, что она говорила, исполнял малейшую прихоть. Теперь только она решала, когда, где и даже с кем ему можно отдыхать, дружить и ездить на рыбалку. Разводиться с ним на самом деле она вовсе не собиралась. Пока. Он ей был нужен пока, его ресурс ещё не был исчерпан, но запасные аэродромы в Геническе и Чебоксарах она поддерживала в постоянной готовности принять её. Победа Ирины была чистой и безаговорочной. Она была счастлива и с удовольствием поделилась своим счастьем с младшей сестрой. Она с упоением рассказывала ей, показывала личным примером как строить свою жизнь, как держать мужиков и доить из них по возможности всё до капли. А она дура не поняла, влюбилась.
   Вышедшая из-под контроля сестра злила её и делала несчастной. Пока сестрёнка была школьницей управлять ей было легко и просто, родители воспитали послушную домашнюю игрушку, без какого-либо собственного мнения и умения что-либо решать самостоятельно. Ирина на правах старшей и опытной подсказывала сестре как жить, как и кого любить, как стать счастливой. Ирина учила и воспитывала её по своему примеру, она знала, как взять от жизни всё, как поймать своё счастье за яйца и не отпускать.
   Но пять лет учёбы в другом городе, вдалеке от контроля и наставлений Ирины, всё испортили. У младшей сестрёнки теперь был любимый и слушала она его, они сами строили свою жизнь без оглядки на Ирину. И, что ещё сильнее злило, у них получалось, они были счастливы несмотря ни на что.
   Их счастье лишало её своего личного, Иркиного счастья. Счастья быть лидером, тихим домашним диктатором. Появившийся новичок крал у неё это, и она не могла простить ему кражу. Она дождется шанса, обязательно дождется. Он всего лишь человек, люди рано или поздно ошибаются. А уж Ирина знает, что делать с чужими ошибками, знает, как превратить эти самые ошибки в своё счастье. И она будет счастлива.
  
  
  

Jazz & Blues.

  
   Я сидел за столиком кафе и ждал её. Меню я особо не разглядывал, пролистав лишь винную карту, заказать хотел бутылку красного полусладкого, но немного подумав решил не торопиться и дождаться свою спутницу.
   На маленькой сцене музыканты устанавливали аппаратуру и расчехляли инструменты, неторопливые официанты разносили меню прибывающим посетителям, вечер пятницы начинал жить предстоящими выходными. Посетителей в кафе становилось всё больше, все стремились отдохнуть и расслабиться после трудовой недели. Моя же дама задерживалась, явление для женщины нормальное, но я немного нервничал. Просто ощущал себя не в своей тарелке. Я уже тысячу лет не был на свидании с девушкой, забыл, как это делается, вот и нервничал. Как пацан, ей богу!
   Последняя с кем я был на свидании, кого приглашал и вот также нервничая ждал, была моя жена. Чёрт, как же я тогда извёлся, ожидая её в тот вечер.
   Это было в мае. Я просто слонялся по городу, думал о ней и никак не решался пригласить куда-нибудь. Просто никак не мог набрать её номер и предложить встретиться, не мог сделать то, что сотни раз проделывал с другими. Она не была как те другие, для меня это был самый чистый и светлый человек на планете, я любил её, безумно любил. И как мальчишка боялся потерять. Глупо, но я боялся потерять то, что ещё даже не обрёл, её. Я боялся потерять даже возможность думать о ней и болеть ей.
   Это было нашим первым свиданием. В первый раз мы отправились вдвоём в клуб, тот самый клуб где я увидел её впервые, клуб, познакомивший нас.
   Танцевали, бесконечно болтали и смеялись всю ночь, шесть утра наступило просто неожиданно для нас обоих. Её очаровательная, безумно милая улыбка и глубокие глаза с лёгкой грустью, сразили меня тогда окончательно. Я был в настоящем шоке от своих же эмоций, разрывающих меня от одного только взгляда на неё. Да какой там, я думать спокойно не мог о ней, хотя только этим и занимался. Я думал о ней каждую секунду. Незваным гостем, она вдруг нагрянула в моё сердце, и я совсем не собирался её оттуда изгонять. До встречи с ней, до той злополучной ночи, я и не представлял даже, что способен испытывать подобное. До неё я не знал, что способен любить.
   Шесть утра наступило незаметно. Я провожал её до общежития где она жила и жалел, что оно так близко находится к клубу. Мне хотелось просто идти с ней по городу тем ранним утром как можно дольше, просто идти рядом. У дверей студенческого общежития нас поджидал первый поцелуй. Наш самый первый поцелуй, всего несколько тягуче сладких секунд. Несколько секунд забравших всю мою жизнь. Хотя нет, я сам с удовольствием её отдал ей в руки. И не жалею.
   Музыканты закончили подготовку инструментов и до боли знакомая классическая мелодия джаза стала заполнять кафе, проникая в каждый уголок, присаживаясь за все столики. Я вдруг увидел свою даму вечера, она вошла в кафе одновременно с зазвучавшей музыкой. Шикарная, потрясающе красивая девушка эффектно появилась с первыми звуками волшебника саксофона. Она была сегодня моим джазом, она сама была музыкой. Заводной, яркой, заставляющей жить.
   Оторвать глаз от чертовки было просто невозможно. Строгое, чёрное с серым узором, платье до колен, с воротом, без намека даже на вырез или декольте, чёрный клатч в левой руке, чёрные же туфли на высоком каблуке, волосы собраны в пучок и закреплены двумя спицами на манер прически японской гейши и всё дополняли маленькие очки прямоугольной формы. С полтора десятка пар жадных мужских и завистливых женских глаз прожигали её насквозь, а она лишь хитро улыбалась. Она умела подать себя, нужно признать, ох умела.
   Она несколько секунд постояла у входа глядя прямо на меня, выдерживала эффектную паузу, позволяя разглядеть себя. Затем игриво улыбнулась, помахала мне рукой и медленно, покачивая бедрами, прошествовала через зал в мою сторону.
   -Добрый вечер! -всё также мило улыбаясь поприветствовала она меня и протянула руку, -Прости, я не сильно опоздала?
   -Вечер действительно добрый, мадемуазель. -поддержал я игру, взял её протянутую руку и слегка наклонившись поцеловал, едва коснувшись губами, -Такую роскошную девушку можно ждать хоть всю жизнь.
   Я отодвинул стул помогая ей сесть. Олеся на секунду, якобы случайно, повернулась ко мне спиной. Так вот почему все пялились ей вслед! Вырез, являвший миру её идеальную спину, заканчивался аккурат в районе её подтянутой попки, ни о каком бельё под платьем речи не было. Вот зараза!
   -Потрясно выглядишь!
   -Спасибо, я старалась. -она кокетливо улыбнулась, присаживаясь на предложенный стул, -Для тебя, между прочим.
   Устроить наше свидание здесь, в этом кафе, придумала Олеся. Да и вообще сама идея свидания это было её, я лишь согласился участвовать. Ещё днём Олеся уехала к своей тёте у которой жила, дабы выбрать наряд и подготовиться к свиданию, встретиться в кафе мы договорились в девять вечера. Я приехал чуть раньше назначенного, сел за столик и стал ждать. Теперь же она награждала меня своей красотой за ожидание. Я действительно был чертовски приятно шокирован её появлением.
   -Что закажем? -я придвинул ей меню.
   -Не знаю, -она смотрела на меня в упор, маленькие очки ей очень подходили сейчас, -Есть я не хочу.
   -Может вина?
   -Я на свидании считай и не была никогда. Так что давай это ты меня пригласил как будто. Бери первую скрипку на себя, заказывай, рассказывай, охмуряй меня всячески. Давай давай, не ленись, ухаживай за девушкой.
   -Как это, не была на свидании? Ни разу?
   -Ну вот не случилось в моей жизни свидания не одного пока. Наверстываю с тобой.
   -У тебя будет сто миллионов свиданий ещё, поверь. Ну не может у такой девушки их не быть.
   -А мне много не надо. Иногда всего одно свидание, одна встреча, один взгляд, меняют жизнь навсегда. Просто раз и навсегда. И ты уже не будешь прежним, не будешь думать как раньше, чувствовать, жить. Всё станет по-другому. По-новому.
   -Знать бы ещё заранее, хорошим или наоборот ужасно хреновым будет это новое. -усмехнулся я, -А то может это новое обернется таким гемороем, что и ну его на хрен.
   -А это уже от самого человека зависит, хорошим будет новое в его жизни или нет.
   -Каждый сам кузнец своего счастья?
   -Ага, кузнец, жнец и на дуде игрец. -она засмеялась, -Не отвлекайтесь молодой человек, у вас тут девушка сидит и внимания ждёт, не забывайте.
   Мы заказали бутылку красного вина для начала и продолжили беседу.
   -Так ты ждёшь такой встречи?
   -Все её ждут. Не все признаются, но ждут все.
   Официантка принесла открытую бутылку вина и два бокала, мы подождали пока она их наполнит и удалится.
   -Каждому она предназначена судьбой, эта самая встреча. -продолжила Олеся, -Только вот сложно её не пропустить, не прошляпить момент.
   -Возможно, но ещё сложнее потом сохранить это новое и хорошее, что принесёт этот самый поворотный момент.
   -А ты думал?! Судьба ничего не решает, она только даёт шанс, а как ты его используешь, зависит лишь от тебя самого. Только ты решаешь хорошее или плохое будет это новое, только ты сам.
   -Опять вернулись к тому, что каждый сам себе кузнец и всё такое.
   -А кто ещё? Как всё сделаешь, так и будет.
   -Давай, -сказал я и мы подняли бокалы, -За твою главную встречу в жизни! Она обязательно случится, солнце, я уверен.
  
   -Я хочу завтра проснуться с тобой рядом.
   Сказал я тогда, девять лет назад ей. Своей любимой.
   -Я хочу завтра просто проснуться с тобой рядом.
   Только для этого я пригласил её в кафе и ждал почти час, только ради этой фразы. Мы сидели за столиком, пили вино, и я ждал момента, чтобы сказать ей именно это.
   -Я хочу завтра проснуться с тобой рядом.
   Мне больше ничего не было нужно. Я не пытался таким образом затащить её в постель, вовсе нет. Я просто хотел просыпаться рядом с ней, каждое утро. Видеть её сонную улыбку, взлохмаченные кудри и этот грустный взгляд. Она даже улыбалась глазами с лёгкой грустью, очень нежно.
   Она нужна была мне рядом, только она. Я уже не мог спать, мысли и мечты о ней не давали ни забыться, ни отвлечься. Я просто хотел просыпаться с ней рядом.
   И она согласилась. Тогда, девять лет назад.
   У нас не было секса в ту нашу первую ночь, но мы были близки как никогда.
   Мы подарим друг другу несколько тысяч ночей вместе, хороших и плохих. И каждое утро я буду чувствовать, она рядом. Просто знать, рядом моя любимая, а значит день не может быть плохим. Ведь рядом её сонная улыбка, взлохмаченные кудри и всё тот-же грустный нежный взгляд. Грустные глубокие блюзовые нотки оставались в её милых глазах всегда. Она была, есть и будет моей самой пронзительной балладой, моей музыкой.
   Проснувшись впервые рядом с ней, тогда девять лет назад, я понял, что не смогу её отпустить. Не смогу больше просыпаться как-то иначе, без неё.
   -Я хочу каждый день просыпаться с тобой рядом.
   Сказал я ей тогда утром. И Светланка согласилась.
   Сейчас её больше не было со мной, я знал, что потерял её навсегда. Но всё так же мечтал об одном, проснуться рядом с ней. Хоть ещё один раз в жизни увидеть её сонную утреннюю улыбку и грустные слёзы блюза в глубоких глазах. Всего один раз.
  
   -О чём задумался? -вернула меня из ностальгии моя спутница, -Не заставляйте девушку скучать молодой человек, вернитесь из прошлого пожалуйста.
   -Прости, сам на свидании не был миллион лет, вот и вспомнилось, то что надо бы забыть наверно.
   -Лучше забыть всё плохое. -Олеся положила свою руку на мою, -Хорошее оставь с собой навсегда, не вздумай забывать.
   -А у меня с женой плохого не было. Я ей говна много сделал, знаю, а о ней всё, что помню лишь хорошее. Не считая измены конечно.
   -Вот и запомни её такой, какую полюбил. Ту, родную помни, другую не надо. Воспоминания должны быть как музыка, ты же не запоминаешь мелодию если она тебе не нравится, ну не западает такая в душу, не звучит, не крутится в голове бесконечно. И наоборот, если песня стоящая, её не забудешь. Так и с прошлым нужно, помни лишь хорошее, так легче дальше жить.
   -Давай не будем о прошлом, хорошо? По стараемся хотя бы. -я налил нам еще вина, -Устал я уже память терзать свою. Или это она меня, сука, терзает, не знаю. Но давай не будем, мы всё-таки отдыхаем, у нас свидание как никак.
   Олеся одарила меня самой своей очаровательной улыбкой и подняла бокал.
   -Выпьем за прошлое. -сказала она, -Каким бы оно не было, хорошим или плохим, без него не было бы настоящего и будущего.
   Мы выпили.
   -Потанцуем? -взял я её за руку, и мы встали из-за столика, -Приглашаю.
   Мы танцевали весь вечер. Пили вино, разговаривали и танцевали. Наслаждались, жили настоящим под музыку памяти, музыку прошлого. Своего прошлого. В памяти должна оставаться лишь хорошая музыка, та под которую хочется танцевать и жить.
  
  
  

Две минуты.

  
   Всего несколько минут они смотрели друг на друга той ночью в клубе. Глаза в глаза. Всего две минуты пока не закончилась песня. Две минуты он обнимал её медленно кружа в танце. Он смотрел ей прямо в глаза и не мог наглядеться. Его хитрый, слегка пьяный и пьянящий взгляд искал в её грустных глазах любви. Всего две минуты казавшихся вечностью. Две минуты, подарившие им девять лет вместе. Две минуты изменившие их жизни раз и навсегда.
  
   Сейчас она старалась всё это забыть, навсегда вычеркнуть из своей жизни. И те две минуты и эти девять лет. Всё это она перечеркнула и отправила на свалку памяти как ненужный хлам всего за несколько минут.
   Она старалась не думать, хоть немного не думать обо всём, что произошло за последнюю неделю. О дурацком мимолетном служебном романе, разрыве с мужем, о детях, скучающих по дому и папе. Она не понимала, как это всё произошло?
   Всё так быстро и неожиданно словно молнией разрезало жизнь на до и после. До измены свой дом, семья, муж. После ничего. Пустота.
   Жила она вновь с родителями, как в детстве. Только теперь она сама уже была мамой и не могла объяснить своим детям почему у них не стало семьи. Она даже не могла им сказать то, что семьи больше нет. Как рассказать маленьким человечкам, что дома с мамой и папой больше нет и не будет. Не стало из-за двух минут предательства на переднем сидении старенькой "Волги". Из-за двух минут предательства с незнакомым человеком, она знала лишь его имя, который сбежал сразу, как только вскрылась измена. Из-за двух минут предательства за которые она получила лишь СПАСИБО, а её дети потеряли всё. Всё, что строилось девять лет, пропало за две минуты. Две минуты изменившие их жизни раз и навсегда.
  
   Родители лишь сочувственно качали головами и пытались успокоить. Стареньким маме и папе она не смогла открыть правду. Не смогла сказать, что разрушило её брак и лишило их внучек семьи. Старшая сестра Ирина пыталась поддержать успокоить, убеждала, что дети поймут её, когда вырастут, что нет ничего страшного в измене, да и не измена это вовсе раз мужа не любишь давно. Но как это объяснить детям, она не знала. Она не понимала свою сестру раньше, пыталась понять, но не могла. Ирина не любила своего мужа, имела связи на стороне объясняя это простым человеческим желанием счастья и любви. Убеждала её, что измена-это нормально и семей без этого не бывает. Она не понимала её раньше, а оказалось всё очень просто, дело двух минут. Только потерять пришлось всё, такова цена. Цена двух минут предательства. Больнее было даже не это, не предстоящий развод, не сама измена. Больно было смотреть в глаза маленькой дочери, когда та вдруг призналась, что загадала желание, пусть мама и папа помирятся и всё будет хорошо, как раньше. Смотреть ей в глаза и не знать, что сказать, как объяснить, что время жестоко и может всего за две минуты уничтожить всё и всех. Всего две минуты. И вернуть это время нельзя.
   Такое одинаковое время. Две минуты, сто двадцать секунд. Но разный результат. Две минуты глаза в глаза в танце подарили им девять лет вместе и две маленькие детские жизни. Две минуты предательства всё это отняли безвозвратно.
   Две минуты изменившие их жизни раз и навсегда.
   Она старалась не думать об этих минутах. Сейчас она отдыхала в трактире с коллегами по работе, медсестрами и такими же как она врачами педиатрами. Они давно пытались вытащить её отдохнуть, выпить, потанцевать, отвлечься от развода. Они сочувствовали ей, жалели несчастную девочку, которую бросил муж с двумя детьми. Подлец извел её изменами и вечными скандалами, бедная не выдержала такой жизни. Она уже сама верила в свою ложь. Верила, виноват во всем он сам. Её заставили в это поверить, запрограммировали. Мама и сестра убедили, всё так и было, забудь его и живи дальше.
   Она старалась сейчас об этом не думать, забыть хоть на вечер о бессонных ночях и пропитанной насквозь слезами подушке. Надо дальше жить, надо!
   Сначала она хотела уйти. В трактире оказалось слишком много знакомых, родителей её маленьких пациентов. Она совсем не желала, что-бы они видели, как их педиатр Светлана Валентиновна пьёт и расслабляется, пусть и в свободное от работы время, было стыдно. Но два бокала пива быстро убили ложный стыд, не дав ему шанса окрепнуть и встать на ноги. Надо жить дальше, жить по-новому!
   Она кружилась на танцполе словно заводная. Стараясь отвлечься, истерично бросаясь танцевать под все песни подряд, что запускал трактирный дискжокей. Танцевала, пила, вновь танцевала. Ей улыбались и подмигивали выпившие казановы местного Мурманского розлива, приглашали танцевать, пытались угостить дешевой выпивкой, она улыбалась в ответ и флиртовала. Ей это нравилось, она с удовольствием принимала похотливое мужское внимание. Нравилось чувствовать, что она привлекает их, заставляет желать. Она жила дальше.
   В полночь она отправилась искать дамскую комнату. В душном прокуренном коридорчике толпились подвыпившие парни азербайджанцы. Она узнала их, они улыбались ей на танцполе, подсаживались к ним за столик, пытались кадрить пьяненьких женщин, настойчиво приглашали прокатиться по городу. Она не чувствовала угрозы, была уже слишком пьяна.
   Открыла дверь кабинки женского туалета, вошла, но закрыть за собой не успела. Вслед за ней нагло протиснулся один из парней.
   -Ты чего? Это женский. -попыталась она его образумить прекрасно понимая, что ему нужно.
   -Да ладно. -он просто схватил её крепкими руками, развернул задом к себе и прижал к стене, -Подружки сказали тебя надо развлечь.
   Его наглые руки бесцеремонно задрали подол её платья и уже стали стаскивать колготки вместе с трусами.
   -Нет! Я не могу!
   -Все вы не можете, пока не попробуете. -продолжая стягивать с неё бельё усмехнулся пьяный туалетный кавалер.
   -Я не могу сегодня! Не могу! -попыталась она спастись обманом.
   -А, типа эти дни? -он остановился, перестал растягивать колготки, -Ладно, тогда давай ты развлеки меня.
   Он развернул её лицом к себе и с силой надавил на плечи заставляя опуститься на колени.
   Она просто сидела на полу и смотрела как прямо перед лицом у неё расстёгиваются застиранные джинсы и оттуда извлекается набухший член.
   Через несколько минут кабинка открылась и довольный, удовлетворенный горец, застегивая на ходу ширинку вышел.
   -Оприходовал старушку? Ну как? -его друзья ждали своей очереди в коридоре.
   -Месячные у неё, бля, неохота хуй пачкать, за щеку напихал только.
   -Проверим. -с гоготом вошёл в кабинку следующий претендент на её рот.
   Она всё так же сидела на холодном грязном полу трактирного туалета, вытирая с лица и волос семя случайного знакомого, едва сдерживая подступающую рвоту.
   Всего две минуты. Точно такие же сто двадцать мгновений жизни, но их уже не было жаль, эти две минуты уже не решали и не меняли абсолютно ничего. Просто две минуты, ничего больше.
  
  
  

Бумерангом.

  
   Он долго не решался ей позвонить. Просто не мог взять телефон и нажать кнопку вызова, боялся услышать вновь её голос. Её такой родной, но уже почти забытый и жутко далекий сейчас голос. Боялся потому, что не хотел снова ощущать скребущий насквозь душу стыд, никак не хотел. И от понимания этого дурацкого чувства стыда перед ней, становилось ещё хуже, стыд лишь рос ещё больше. Было стыдно за свой стыд, круг замкнулся. Он сам загнал себя в этот круг и выход был всего один - сделать наконец то, что давно должен был, уже много лет назад, просить её прощения.
   Много лет он оттягивал этот момент, как только мог, придумал сам себе миллион отмазок и даже успел искренне поверить в их правильность. Оправдывал себя. Но договориться с памятью было сложнее чем с самим собой, эта тварь постоянно напоминала о ней, не давала забыть. В какие бы тайники разума он не пытался запрятать воспоминания о ней, память находила их и выпускала её образ на свободу. Становилось стыдно, каждый раз, с каждым годом всё сильнее и тоскливее.
   Он горько усмехнулся, тридцать четыре года все вокруг твердили, что в нём нет этого, нет совести. А оказалось хрен там, вот она пожалуйста, есть! Получите распишитесь. Только кому она теперь нужна? Не могла, сука, раньше нарисоваться, глядишь и жизнь бы не обернулась вдруг такой кучкой говна.
   Он сидел на кухне один. Сидел и молча смотрел на телефон в руке, разглядывая светящиеся на экране цифры её номера. Просто нажми вызов и всё, ничего сложного.
   Но он никак не мог решиться. Ему нужен был сейчас её голос, нужно было услышать её. Он вновь остался один и осознание потери всего вдруг обрушилось на него со страшной силой. Он лишился самого главного в жизни, в одно мгновение, раз и навсегда. Её голос успокоит, он знал, пусть немного и возможно совсем ненадолго, но успокоит боль. Надо просто нажать вызов.
   Ему стало понятно, почему вдруг совесть решила нагрянуть, ни раньше, ни позже, а именно сейчас. Он сейчас чувствовал то, что причинил ей много лет назад, был на её месте. На себе испытывал всю жестокость своей же любви.
   Много лет, он не задумываясь играл её чувствами, её искренней любовью. Для него это была лишь игра. Он не отвечал на её любовь, но и разлюбить не позволял. Просто держал рядом, словно любовь про запас, как только она пыталась вырваться из капкана чувств, он давал ей призрачную надежду, подкармливал шансом на любовь и игра продолжалась.
   Он мог пропасть на долгое время из её жизни, просто бросал и забывал, и она пыталась жить без него, вне этой игры. Пыталась, но так и не смогла, потому что не смогла перестать любить. И он знал, что она любит, знал, что может легко нарушить её зыбкое спокойствие, поманив надеждой на любовь и вновь пить её наивные чувства до капли.
   Он сам прекратил эту игру однажды, отпустил её. Маленькая ручная птичка лишилась клетки любви. Он даже считал тогда, что поступает благородно, правильно, больше не кидает ей лживых надежд, не мучает её сердце. Просто оставил наедине со своей любовью, она была ему не нужна.
   Тогда он полюбил другую, встретил свою будущую жену. Игра могла помешать ему, разрушить его любовь. Никакого благородства, отпуская её он заботился о себе и своей любви, вот и всё. Совесть была не при чем абсолютно.
   Падла-совесть проснулась теперь, через много лет. Теперь, когда он потерял свою любовь, потерял жену и семью. Оказался вдруг на её месте, один на один со своей любовью, которая кроме него самого больше никому не нужна. Всем нутром вдруг прочувствовал, что тогда причинил ей, каждым атомом души. Больно, как же это, сука, больно!
   И поняв это, вдобавок к сжигающей боли в сердце, он получил ещё и чувство стыда. Стыда за себя тогда, много лет назад, за свою игру.
   Он вздохнул и нажал вызов. Гудки ржавыми гвоздями выбивались прямо в мозг. Один, два, три, четыре... Может не ответит? Может не хочет меня слышать? Так было бы легче наверно, всё же попытался. Но она взяла трубку.
   -Привет, солнце. -сказал он охрипшим неожиданно голосом.
   -Привет! -голос Фиалки едва заметно дрогнул. Она ждала его звонка, много лет ждала несмотря ни на что. Она знала, он позвонит, обязательно. Он всегда звонил ей, когда она была ему нужна.
   -Прости меня, Мариш. Прости...
  
  
  
  

С добрым утром, любимая.

  
   -Не накосячь. Только не накосячь. -сказала она уходя.
   Я всё же накосячил. Умышленно, продумано и не раз. Очень много раз. Делал это специально, чередуя доброту и шок, кнут и пряник. Получая отдачу, жесткую и остервенело злобную. Мне было плевать, я был готов на всё, на всё что только был способен. Терять было уже нечего и некого, ни семьи, ни дома, ни детей, ни любимой. Но она так и не проснулась. Мне не удалось её разбудить.
   Она ненавидела меня. Ненавидела за свою ошибку, за то, что я не смог ей простить этой ошибки. За то, что она не смогла вновь полюбить. За то, что она лишила своих же детей семьи, лишила мамы, папы, бабушки, дедушки, она лишила их самого обычного детства. Ненавидела меня за то, что я напоминал ей о том, что было. О том, как она была когда-то счастлива, что когда-то она любила. Она ненавидела меня за то, что я продолжал её любить. Она не знала, как справиться со всем этим, всё, что ей осталось это ненавидеть меня. И она с упоением это делала, ненавидела.
   Мне так и не удалось сказать ей то, что очень давно хочется. То, что давно мечтаю сказать. С добрым утром, любимая.
  
   -С добрым утром! -сказал я ей проснувшись и открыв глаза. Два тёплых синих омута обволакивали меня волнами её бездонного взгляда. Она не спала уже видимо давно, просто лежала рядом и смотрела на меня.
   -У тебя красивые глаза. -сказал я ей наконец то, что давно хотел, - Это не дешёвый комплимент или подкат, нет, я давно ими любуюсь. Утонуть можно.
   -Я знаю. -она грустно улыбнулась, -Любуйся пока время есть, мне скоро уезжать.
   -Не передумала?
   -Не-а. Мурманск тяжёлый город, депрессивный какой-то, а для тех, кто ищет новой жизни, пытается начать всё с чистого листа, он совсем не подходит.
   -Поедешь за новой жизнью?
   -Да, раз она сама ко мне не идёт, то поеду я за этой сволочью. -она тихо рассмеялась, -Хватит ей уже шляться не пойми где, пора нам встретиться и серьёзно поговорить о всей произошедшей фигне. У меня много вопросов накопилось.
   -Я бы со своей тоже поговорил. Только боюсь, что вопрос в итоге будет один, что за херня?
   Мы не торопились начинать новый день, спешить было некуда. Это был наш последний день. Мы были нужны друг другу, встретились именно тогда, когда это было необходимо нам обоим. И пусть у нас было мало времени вместе, мы не жалели, но и торопить окончание всего этого не собирались. Спешить нам было некуда.
   Её новая жизнь, её главная встреча, главный взгляд, главные всеопределяющие минуты были ещё впереди. Я это точно знал. И как бы она не боялась пропустить это всё случайно, прошляпить судьбоносный момент, как она сама выразилась, я верил, не пропустит. Ничего она не прошляпит, всё у неё впереди. Просто потому, что заслужила. Просто потому, что жизнь ей задолжала, чертовски много задолжала счастья и любви. Просто потому, что она имеет право на эту новую жизнь.
   У меня же всё это было позади. Я не упустил тот самый момент, он был, была эта встреча и был тот самый взгляд, её взгляд, но и удержать всё это не смог. Шанс ещё был, он всегда есть. Шанс исправить всё. Только шанс этот не для меня, не для супруги, а для наших детей. Шанс вернуть семью детям. И я уже знал, как. Мне нужно было лишь сказать ей: "С добрым утром, любимая." Всего одну фразу.
   Да я всё ещё любил её, сильно любил и знал, что буду любить, мне от этого никуда не деться, это мой крест. Но и на её любовь я более не претендовал, её сердце было закрыто для меня и моей любви. Мы с ней свой шанс упустили, второго нам никто не даст. Шанс был у наших дочек, шанс на любящую семью, на маму и папу. И их шанс зависел от нас, вот, что мы должны были не прошляпить, возможность двум маленьким человечкам жить всё-таки в семье. Я знал, как это сделать. Оставалось лишь разбудить жену, прервать наполненный обидой и ненавистью сон и сказать: "С добрым утром, любимая, посмотри, что мы с тобой натворили."
  
   -Давно не спишь?
   -Не знаю. -Олеся пожала плечами, -Неохота вставать, лень.
   -Это да. -я согласился, -Тут под одеялком хорошо, тепло, уютно. Ещё и девчонка красивая голенькая рядом, -мы засмеялись, и она легонько пихнула меня локтем в бок, -А там жизнь со всякой хренью и проблемами. Я лучше под одеялком останусь.
   -Красивая голенькая девчонка не отказалась бы от кофе, между прочим.
   -Только я тогда с одеялком пойду, что бы на меня проблемы и хрень не напали из-за угла.
   -Тогда пошли вдвоём, я тоже хочу под одеялом оставаться.
   Смеясь и обнимаясь, завернувшись в одеяло, мы с трудом встали и этаким большим коконом поплелись на кухню пить кофе. Нам некуда было спешить.
  
   -Когда ты понял, что она не любит тебя? -спросила вдруг Олеся, отхлебывая горячий кофе из чашки.
   Мы сидели на кухне абсолютно голые, укутанные одним на двоих одеялом и пили кофе.
   -Давно, ещё до свадьбы. Она случайно оставила на диване свою раскрытую тетрадь, а я случайно заглянул и увидел. -я отпил из чашки, -Там были её мысли, её переживания и увы сомнения. Она сомневалась, что любит меня. Вот так.
   -И что?
   -А ничего, стал усиленно пытаться вернуть её любовь всяческими способами. Думал получилось. Потом свадьба, дети, в Мурманск переехали, квартиру вот купили, всё завертелось, и я забыл о её сомнениях. А она нет. Оказалось, что сомнения только окрепли, превратились в уверенность. Она уже знала точно, что не любит и мучалась. Я видел это, пытался поговорить, но она ни в какую не шла на контакт, закрылась и всё тут, не достучаться. Ну я и сорвался, устал играть в одни ворота, понял, что бесполезно. А потом всё случилось, она изменила. Это произошло бы всё равно, знаю, она не любит меня и рано или поздно стала бы искать то, что со мной не нашла, любовь эту чертову.
   -Найдёт, как думаешь?
   -Надеюсь. -я задумался, -Надеюсь, что найдёт. Жаль только, что ценой нашей семьи, очень жаль.
   -Зря она так, семья не игра, глупо её создавать без любви. Не моё дело конечно, но я считаю, что семья может быть одна и навсегда. Тем более, когда есть дети, то ты просто лишаешься права даже думать о разводе, нельзя у детей семью отбирать. Если бы она росла без отца, знала бы, что украла у детей, на собственной шкуре знала бы.
   -Смешно, но вот старшая сестра жены, которая давно подбивала её на развод, сама своих детей боится лишить семьи и отца. Что бы у них не происходило, измены, загулы, драки, дальше разговоров и угроз развода не заходит. Знает сучка, дети ей могут не простить потом вот и полощет мозг Светке, подбивает делать то, что сама боится. И пока Светка слушает её, живёт её мыслями, она не проснётся, не спасёт семью. Ей нужно понять наконец, что в семью нельзя впускать посторонних, даже родственников, нельзя строить свою жизнь по чужим советам и идеям, нельзя.
  
   Я знал, она однажды проснется, это обязательно произойдёт рано или поздно. Если я сам не смогу её разбудить, как угодно, любовью или ненавистью, она проснется сама. Просто однажды это случится и всё. Год, два, десять, неважно сколько ждать, но я дождусь. Дождусь её пробуждения. И тогда обязательно скажу: "С добрым утром, любимая. Посмотри, что мы натворили. Давай исправлять всё. Ради девочек, ради наших дочек."
   -Хороший план. -грустно улыбнулась Олеся, -Дождись её, я знаю у тебя получится.
   -Я верю в это, она обязательно проснётся однажды, и мы вернём дочкам семью.
   -Но она не любит тебя, а ты не сможешь её простить за предательство. Вы сможете с этим жить? Будете счастливы?
   -Если у наших девочек будет родная семья, с любящими мамой и папой, то да. Я думаю это и есть счастье. Счастье быть семьёй, когда у детей есть эта самая настоящая семья.
   -Играть?
   -Пусть так. Я не претендую на её любовь, достаточно моей. Нам просто нужно забыть всё плохое, зачеркнуть и выбросить словно черновик и писать книгу нашей семьи по-новому, начисто, исправив все ошибки. Пусть между нами не будет уже ничего никогда, я выдержу, я согласен, лишь бы у дочек вновь была семья. Наша семья. Тогда я буду счастлив, рядом с ними.
   -Хороший план. -повторила Олеся, -Действуй! Буди её всеми способами, ради такой цели все средства хороши. Любовь, ненависть, злоба, ласка, нежность, любые провокации, не важно. Игра стоит свеч. Даже если будет тебя порой ненавидеть, это хорошо. Ненавидит значит чувствует что-то, это хорошо. Действуй!
   Олесин телефон вдруг напомнил о своём существовании мелодичным звонком. Пришло время, наступление которого мы оттягивали весь день как могли, время прощаться.
   -Такси? -уточнил я, когда она нажала кнопку отбоя вызова.
   -Да, пора мне.
   -Ясно. Удачи тебе, солнце. И любви, конечно же, любви. Будь счастлива! Пообещай мне быть счастливой.
   -Я буду стараться.
   -Так не пойдёт. Пообещай.
   -Обещаю. -она придвинулась ко мне вплотную и впилась своими синими полными слёз глазами, -Ты тоже дай мне обещание. Сделай всё, что-бы разбудить её, всё что сможешь. Я хочу, что-бы однажды она услышала это, именно эту фразу. С добрым утром, любимая! И у ваших дочек была родная любящая семья.
   -Обещаю.
   Уже в дверях она повернулась ко мне и просто влепила поцелуй. Страстный и чертовски нежный, со вкусом соленых слёз.
   -Не накосячь, пожалуйста, не накосячь.
   Но я всё же накосячил.
   -Хорошо. Удачи тебе, увидимся.
   Мы больше никогда не увидимся.
   Дверь закрылась и навсегда отрезала Олесю от моей жизни, наши планеты разошлись каждая по своей орбите.
   Я прошёл на кухню и сел за стол, хотелось выпить и курить, просто ужасно хотелось.
   Я знал, что дальше делать, для чего жить. Вернуть своим детям семью, это теперь моя главная цель. Вернуть любыми способами, пусть ценой своей любви, да хоть жизни, плевать, я был готов. Нужно было лишь разбудить Свету. Будить и ждать, что однажды она проснется и я скажу ей: "С добрым утром, любимая! Посмотри, что мы натворили."
   Мы оба были виноваты во всём этом, двоим же и нужно было теперь всё исправлять. Исправлять предательство нашей семьи. Я предал нашу семью, когда сдался и прекратил бороться за её любовь. Она, когда решила, что проще сбежать от проблем в чужие объятия, чем решать их.
   Мы предали нашу семью, предали своих же детей. Предательство изначально заложено в людях, в каждом из нас живёт предатель. И наши дети однажды предадут, так устроена жизнь. Но это будет уже совсем другая история. А пока нам нужно всё исправлять пока не поздно, пока наши девочки не поняли, что предательство-это так просто, дело двух минут. Нужно лишь разбудить её, мою Светланку и сказать: "С добрым утром, любимая..."
  

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

  
  

Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"