Аннотация: Вопросы бисексуальности. Сиквел к "Вторая жизнь"
Так получилось, что в самый тяжелый момент жизни, когда готов был лезть на стену от одиночества, когда внутренняя пустота рвала душу в клочья, и эти клочья слетали со столь бережно создаваемой годами защиты, черной дымной шелухой, рядом оказалась только Она.
Она приняла меня таким, какой я есть, какой я был тогда, Она приняла мою жизнь и интересы, стала единственным моим другом. Она обнимала меня, грела в холодной кровати, и я знал, что даже без секса я Ей дорог, и без него, Она меня поймет. Секс Ее вообще интересовал мало. Мы называли это "дружескими потрахушками", ради того чтобы отметиться, как, собственно, и штампик в паспорте поставили по той причине.
Я снова начал жить, снова мог поверить в себя, снова начал улыбаться и снова стал привлекать. Привлекать взгляды тех, кто был мне так нужен, кто мог понять мое тело и дать то, что оно хотело. Она это знала, понимала и отпускала. Временами я пропадал на несколько дней. Она не задавала глупых вопросов, поэтому я был Ей благодарен, что не беру на душу ложь.
Сын стал отнюдь не неожиданностью. Просто в определенный момент времени я понял, что если не сейчас, то никогда.
У нас была семья, которую ставили в пример, потому что мы были в глазах посторонних натуралов - идеальны. И ни кому не надо, что творится за ширмой этой семьи. Я уважал Ее жизнь, а Она - то, что мне надо. А мне часто было очень надо. "Но только так, чтобы ни кто из знакомых не знал".
А потом... Не все так просто в мире.
Однажды Она дала мне возможность жить, громкой и сильной пощечиной выбила из черноты затянувшего меня, практически на год, болота после клинической смерти. А я не смог отплатить Ей той же монетой. Однажды мне друг сказал: "Самые ценные уходят в первую очередь". Не любимые, а ценные, дорогие.
Я не плакал. В моей душе поселилась пустота, схожая только с потерей понимающего меня человека, схожая с потерей части самого себя, но отнюдь не любимого. Я остался один с сыном двух с половиной лет, в пустой квартире, наполненной книгами, картинами, другими предметами декора ручной работы, запахами и Ее вещами.
За неделю я избавился от декора и Ее вещей. За вторую роздал компакты и книги. Отформатировал жесткий диск на Ее ноуте.
ВСЁ.
40 дней. За день до этого мы были на ее могиле. Я принес ее любимые ромашки. А сегодня зазвонил ее телефон. Я не отключал его, т.к. на него звонили и мои клиенты.
Этот звонок был особый. Я наконец-то познакомился с Ее любовником.
Через два дня я уже лежал истощенный и томный у него на плече, а он ласково перебирал мои волосы. Он был бишкой, настоящей бишкой. Ему было без разницы всё и все. Он умел только брать и брал без остатка, оставляя только чистый лист.
И только с ним я задумался: почему в тот момент со мной оказалась Она, а не Он? Почему в тот момент, когда я вернулся с того света, рядом со мной была лишь Она и я не мог сейчас отплатить той же монетой?
За четыре года я впервые рыдал, уткнувшись в грудь мужика которого, по сути, видел впервые?
Я - бишка?
У меня есть сын, моя кровь и часть моего ДНК, которая через 10 лет, бесспорно, отразилась в его внешности и манерах. У меня была жена, которую я любил, не важно, как и за что, но любил.
После того у меня в кровати было много парней, которые брали и отдавались. У меня было много подруг, с которыми мы ходили по клубам, трещали по телефону, смеялись, но ни одна из них не оказалась там, куда я с радостью тянул мужика.
И все же я - бишка. Хотя бы из уважения в тому человеку, который меня вернул к жизни.