Душная летняя ночь укрыла графский парк. Влажные звезды дрожали и беспорядочно плавали в черном небе, пока не пролились горьким потоком на садовую скамейку, обкапав её блестящими разлапистыми кляксами. Почему этот мир так жесток и несправедлив? Как хотелось бы любить его весь, целиком, до каждой травинки и пылинки. Но он не способен на взаимность. Взять хотя бы эту старую злобную сучку. Обгавкала - на ровном месте, хоть бы объяснила, за что? Откуда в ней столько немотивированной агрессии? А эта курица безмозглая. Она как посмотрит своим сухим шершавым взглядом, так и не знаешь, то ли намекает, что с ней надо поздороваться, то ли прицеливается, как бы клюнуть побольнее. А тот павлин. Хвост распустит и аж лопается от ощущения собственной красоты. А как рот откроет, так лучше бы он помолчал. Да, она не красавица - живые черные глаза чуть навыкате, непропорционально крошечный приплюснутый носик, рот, конечно, великоват, и кожа нездорового цвета. Фигура... Ну тут ситуация безнадежна, этого никакими диетами не исправить. Но ведь не это самое главное! Чтобы понять главное, надо заглянуть в душу, увидеть её первозданную красоту, тут нужна особая чуткость, которая не каждому дана. Вот и молодой граф... Сегодня он обозвал её жабой. Её! Жабой!
От горькой безысходности она зарыдала в голос.
Что-то тяжелое глухо ударилось о скамейку и упало в траву. Остро запахло навозом и от начала времён нестиранными чулками.
- Когда ж ты заткнешься, тварь! Уснуть невозможно! - крикнул вслед своему башмаку графский конюх.
Лучше бы убил. А это выход - умереть сейчас, уйти из этого мира, который не смог её понять, принять и полюбить. Лучше всего утопиться. Броситься в омут головой и избавить всех от своего уродства.
Серый рассвет застал её на пути к омуту. Луговые цветы делали вид, что всецело заняты разглядыванием восходящего солнца. Спасибо и на том, что не обзывались и не швырялись грязной обувью. Осевшая на их листьях роса холодила воспаленную кожу.
Запах тины и большой воды привел к безобидной розовой глади. Под ней в темной неизвестности совсем скоро исчезнет навсегда её маленькое некрасивое тело и большая прекрасная душа.
Маслянистые блики на воде разбудили какие-то смутные детские воспоминания и сомнения: а вдруг утонуть не получится? Ведь она когда-то умела плавать. Но нет, это невозможно. Тогда у неё был хвост. А потом из-за какой-то страшной неизлечимой болезни он отвалился. Так она потеряла лучшее, что было в её жизни.
- Кваквая квасавица! - квакнуло что-то из зарослей рогоза.
Дразнит! Ну почему и здесь, на пороге смерти, приходится терпеть эти издевательства?
Она присмотрелась к обладателю голоса. Восторженные слегка навыкате глаза, добродушная улыбка во весь огромный рот, раздутые задорными пузырями щеки. А вот еще такие же глаза... И вон... И вон...
На неё смотрели десятки прекрасных лиц. Горячие слезы хлынули, обжигая холодные зеленые щеки.
- Не плачь, деточка! Всё хорошо. Ты дома, среди своих. Мы тебя любим! - старая толстая тетушка-лягушка нежно гладила её по голове.
Да, всё хорошо. Она вернулась в свой потерянный и вновь обретенный дом. И здесь её ждет большое лягушечье счастье.