Аннотация: Это мой первый сборник рассказов и стихов, который я действительно издаю самиздатом на домашнем принтере.
В основном лирика, но есть и юмор... И много! Желаю Вам приятного прочтения!
Снежинка
Тихо-тихо спускался мрак на родной город, медленно обволакивая каждую морщинку земной поверхности. Чуть красноватое солнце садилось неуклюже за сероватые выступы домов. Природа готовилась ко сну, хоть человеческие неодушевлённые часы показывали всего лишь половину четвёртого...
Я медленно двигался вдоль Волги... Метр за метром уплывал подо мной асфальт. Метр за метром приближался новый. Съёжившись, тихо позёвывая, проплывали мимо деревья: одно, второе, третье... бесконечность...
Именно бесконечность тяготила страшно мою душу, оставляя её незащищённой, голой и какой-то бессмысленной.
Что-то не складывалось в моей судьбе. Что-то выходило из-под моего контроля и никак не хотело подчиняться...
Голая бесснежная природа, обманутая скупой зимой, тихо поскуливала леденящим ветром, как выброшенный на улицу щенок...
Чем-то она напоминала меня, такого же покинутого и обездоленного: без чувств, без защиты, без эмоций, наполненного лишь злобой и страхом:А что будет дальше? Даже сейчас чувства мои напоминали ободранную липку...
Что-то острое и холодное пронзило мою щёку. Я инстинктивно схватил это нечто рукой, но тут же разжал: так холодно стало пальцам.
Глаза мои, слезившиеся от ветра, всё же смогли разглядеть на ладони маленькую алмазную снежинку, тихо блестевшую в складках линий жизни, судьбы, сердца...
Я поднёс руку ко рту и дунул на неё, отпустив хрупкое тельце на волю. Снежинка радостно закружилась перед глазами...Спасибо!...Спасибо...-будто бы говорила она. А я кивал в ответ головой, ожидая, что сейчас это существо упадёт на землю и умрёт, как всё на свете. Но блестящая точка всё маячила и маячила перед моим лицом, как бы спрашивая: Что тебе надо?... Что тебе надо?... Денег?... Хочешь?...
Что мне надо?... А что вообще человеку надо?... Деньги ли?...
Можно, конечно, сказать, что счастье, но у каждого счастье- это что-то личностное, неповторимое, но передаваемое... А что я могу получить и отдать, осчастливливая? Любовь, знания, тепло, веру, жизнь?... Да, да, да, да, да... Всё это я могу получить и передать... Слышишь, снежинка? Не надо мне денег... Была бы душа...
...Пока я размышлял, тонкий бисер молодого снега начал усыпать бесконечный асфальт... Природа радовалась первому снегу...
Внезапно снег превратился в метель, пургу. Она залепила мне глаза, всё лицо. Я принялся усиленно отскребать снежную маску... Вскоре она поддалась и осыпалась лёгким снежком...
...Я стоял на берегу Волги и чувствовал тепло... Очнувшись, я увидел девушку, которую почему-то обнимаю, и опешил: настолько она была прекрасна... Но я её не знаю... Кто же она?
- Скажи, как тебя зовут? - чуть слышно прошептал я.
- Дурак... - почему-то обиделась она и ещё крепче ко мне прижалась.
Внезапно у меня проснулась вера в будущее и в то, что ничего ещё не кончено, что жизнь продолжается... Появилась тяга к знаниям, часть из которых, я чувствовал, заложена у меня где-то в подсознании, но они требовали дешифровки и понимания...
Тонкая вуаль самого первого снега тихо ложилась на нас. Мы стояли и смотрели на Волгу, толстый лёд которой становился всё белее и белее.
...Я чувствовал себя счастливым...
А мимо пролетали миллионы человеческих душ. Миллионы частиц того счастья, которого так не хватает человеку...
декабрь 1996 года
Знакомство
Тишину полуденного зноя разрывали лишь тонкий звон комара в бесконечной пустоте воздуха и неосторожное поскрипывание половицы, испугавшейся той вечности, что предстояло ей прожить.
Солнечный луч прострелил застоявшийся воздух и замер в нерешительности на моей кровати. Я очнулся: солнце высветило необычайный силуэт, затаившийся в серебристой паутине кружащейся в хороводе летней пыли. Светлые волнистые волосы переливались млечным путём, спадая на божественно недостижимую фигуру, словно вылитую из горячего золота. Лицо освещалось необыкновенной душевной чистотой, огонь доброты и бесконечной красоты горел в невозможно прекрасных глазах...
- Как Вас... зовут? - прошептал я чуть дыша, боясь спугнуть эту тень, задуть эту святую свечу.
Я в этом не сомневался... Что-то внутри подсказывало мне, что это необычная гостья: сердце свело от тоски и радости, дыханье сжалось в комок, расширившись до беспредела, душа плакала и пела...
Как долго ждал я этого момента, как горестно винил сам себя за бесчувственность!.. И вот... Слепой случай, рок всевидящей Вселенной снизошёл до мелкой детали своего существования, затерявшейся на глухой окраине, до меня...
Всё ещё не веря своему счастью, задохнувшись в молчании, я спросил: Вы ко мне ? Да, я к тебе.. - заулыбалась она, откинув со святого лица безукоризненной рукой водопад волос. Ты ко мне... - мне стало легче..., я захотел двинуться, но не смог: на руках и ногах плотно, безвыходно лежали толстые золотые цепи... Даже и не думай!- захихикала Любовь и тяжёлая тень скрыла её смущённое лицо. Ты теперь мой... мой... мой! Хихиканье превратилось в хохот, дикий победный хохот над подавленным искажённым чувством человека. Я сжался на кровати в маленький комочек. Мне стало так плохо, грустно, страшно... Воздух пронизывал смертельный холод. Холод могильной плиты. Холод металла пистолета у виска. Холод воды, преступающей дорогу ветру. Холод...
Силуэт темнел, темнел и скоро слился с серым сумраком последнего дня... Я различал лишь тёмный капюшон и что-то вроде косы в руках.
Я взял себя в руки, зажмурил глаза, убил сердцем все страхи и страдания...
Просветлело. Тучка ушла в сторону, туда, где её не ждут. В душном воздухе витал прекрасный силуэт чудесной девушки. А на мне всё ещё лежали цепи...
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо: Парень , ты в порядке?
Когда уставшие от сна глаза открылись, моему взору предстала прекрасная незнакомка, склонившаяся над скамейкой: С тобой всё в порядке?
Я очнулся окончательно. Ветер с Волги ворошил непослушные волосы. Да, я в порядке. Но как Вас... тебя зовут?
Она кокетливо откинула назад свои волнистые волосы: Меня?... Любовь... Люба...- и звонко рассмеялась... Мы познакомились...
декабрь 1996 года, ЦГБ
Ради...
Денис стоял на автобусной остановке, качаясь на ветру. В голове у него бродило море всяких мыслей, но в животе было пусто, что подтверждалось руладами где-то под рёбрами. Судя по всему, там должен быть кишечник...
Вокруг толпились люди, на лицах которых выражалось полное равнодушие к заботам и проблемам других...
От этой мысли Денис сжал сильнее за пазухой свой свёрток.Посмеёмся!-хитро подумал студент, прищурив застывающие на ветру стекляшки глаз.
Вдали появился желтоватый силуэт автобуса, похожего чем-то на булочку. Водитель испуганно вглядывался в лобовое стекло, пытаясь в наступающей толпе найти хотя бы лазейку, чтобы втиснуться и смыться куда подальше от этого потока людей, на лицах которых было ясно видно, что или они сядут все, или никто не уедет ( если автобус даже останется цел ).
Толпа бежала навстречу транспорту, а транспорт ехал всё медленнее и медленнее, пока в конце концов совсем не остановился. Люди тут же кинулись к дверям, будто, если они не влезут сейчас, они уже никогда отсюда не уедут.
И началась битва, в которой можно было узнать о себе такое, что было непонятно, как тебя ещё не поместили в зоопарк под табличкой:Неизвестный науке зверь(если это нечто можно будет назвать зверем).Трещала одежда, трещали пакеты, не выдерживая нагрузок, но никого это не интересовало. Всех интересовало лишь одно: есть ещё свободные места или нет?
В конце концов, вроде бы все, кто мог, вошёл, вбежал, влез, вполз и двери попытались закрыться. Когда через пять минут это получилось, прижав кому-то что-то, автобус двинулся, скрипя всеми деталями и зубами пассажиров по стёклам в тех местах, где в окнах размазались довольные лица бывших пешеходов.
Вскоре появилась, собственно говоря, остановка, с которой все стартовали.Она проплыла медленно, сквозь туман запотевших стёкол.
Впереди были сорок пять минут совместного жития, когда все успевают познакомиться и даже разругаться с ближестоящими, ближележащими и ближевися щими соратниками.
Денис был зажат в заднем проходе между военным, чья фуражка давила на горло и старенькой бабушкой, чей пакет стоял на ноге студента. Кирпичи она, что ли везёт?-промелькнуло у него в голове, когда кость предупреждающе хрустнула.
Кондуктора не было видно: то ли он не смог вылезти из кабины водителя, то ли он полз по пластунски, пробираясь сквозь лес ног и других частей тела, прижатых к полу транспортного средства.
Денис ждать не стал:
--
Уважаемые пассажиры! Это ограбление, приготовьте по пять тысяч рублей!
--
Сначала доберись, а потом поговорим!- послышалось где-то впереди.
--
И доберусь, а вы там готовьте по десять тысяч!
Где-то впереди по-видимому стали бить морду сказавшему.
--
Да у него никакого оружия-то нет!-проскрипела старушка где-то под Денисом.-Мы его количеством задавим!-в подтверждение чего ещё больше придавила ногу вымогателю.
--
А с вас, бабушка, я возьму двадцать тысяч,-взвыл студент,- за причинение физического ущерба!...Я вам покажу, как противиться ограблению!- в ответ он достал из-за пазухи запаянный пакет с носками, как видимо, не первой свежести.- Здесь химическое оружие пятилетней выдержки.Если я вскрою пакет, все вы задохнётесь...
--
А сам-то не задохнёшься?!
--
Мои носки! Я к ним привык!...Так что угроза направлена только в ваш адрес! Бабка! Перестань там подо мной ворочаться . Лучше плати или задохнутся все .
--
Щас! У меня пенсионное!
--
Сто лет мне нужно твоё пенсионное! Гони деньгу или я пакет вскрою!
--
Мне пенсию полгода не платили!..
--
То-то я смотрю , что больно ты толстая!
--
А ты, внучек , чего такой тощай ?
--
Студент я...- вокруг сочувственно покачали головами-...отличник...
--
Смотри-ка, живой студент, да ещё отличник!
--
Посмотри, дочка, подрастёшь, тоже станешь студенткой-отличницей...
--
Ты что, мама! Неужели я стану ТАКОЙ?! А может не надо?...
--
Надо, дочка, надо! - послышался тихий плач.
--
На, сынок, - протянул кто-то пять тысяч, - перекуси, а то до завтра не проживёшь...
Посыпались (точнее, полетели) деньги со всех сторон... Даже бабулька протянула снизу свою руку с зажатыми в руке тремя тысячами.
Денис стыдливо спрятал за пазуху свой опасный кулёк и с огромной благодарностью и неудобством принимал теперь уже пожертвования, а не насильно отобранную дань...
Скрипящий насквозь автобус пришёл на конечную и выплюнул содержимое своего желудка, частично пережёванное и переваренное. Такой же пережёванный и переваренный выполз и студент. Он подтянул спадающие штаны, проколов на ремне очередную дырку.
В это время к остановке подошла маршрутка, откуда вылетел другой студент. Вслед за ним вынеслись ругательства, а за ругательством - сытые и довольные пассажиры. Вылетевший первым стукнулся головой об асфальт и очнулся.
- О, бедный Лёха! - подошёл к нему Денис и попытался поднять. Не удалось. Тогда он лёг рядом. - Ну и сколько ты набрал ?
- Нисколько... - прошептал Лёха, положив голову на камень, чтоб помягче.
- А я... - Денис пересчитал собранное, - ... пятьдесят тысяч триста восемьдесят пять рублей девяносто копеек...
- На подарки хватит... - облегчённо вздохнул Лёха .
- Да, я думаю, что девушки с курса будут довольны...
- А не плохо бы сейчас булочку с молоком...
- Размечтался! На какие шиши?
- Да, ради наших девушек мы можем и потерпеть... Ради...
Они с трудом поднялись и пошли, покачиваясь на ветру...
Ожидание
Я подошёл к конечной остановке, когда на ней уже были, по-моему, все, кому не лень: и студенты, и пенсионеры, и простые, нигде не работающие, рабочие. Даже какой-то старичок-божий одуванчик пожаловал, но в толпе ему стало скучно, потому что старушки на него никакого внимания не обращали, и он ушёл восвояси.
Было холодно, достаточно холодно, чтобы замёрзнуть одному, но недостаточно, чтобы заморозить одному всех нас, будущих пассажиров.
Около восьми часов утра.
Дикий ветер с не менее диким снегом начал потихоньку сметать, как дворник сухие листья, людей под крышу ветхой, ни в чём не повинной остановки. Она отчаянно сопротивлялась, притворяясь, что всех не вместит... Вместила. Но не всех, а только тех, кто хотел. Остальные притворились, что туда даже не собирались и гордо стояли, показывая наружу свою силу воли.
Часа через два у силы воли не хватило сил терпеть холод и она приказала жить... дальше или стоять на морозе, сколько влезет. И бывшие герои, отрывая потихоньку от асфальта свои примёрзшие сапоги и не менее примёрзшие валенки, сквозь нанесённые сугробы стали теснить тех, кто и так был потеснён.
Вскоре поднялась такая буря, что усилия товарищей с отмёрзшими силами воли превзошли все ожидания и неожиданности. Толпа разъярённых будущих пассажиров, ругаясь цензурно, нецензурно и очень нецензурно, а некоторые даже матом, кроя на чём свет стоит все автобусы, которые не ходят, всех водителей, которые, хоть и ездят, но в тепле и сидя (!!!), всех диспетчеров, которые не могут наладить нормальное движение транспорта, мост, как главный источник проблем, хотя без него проблем было бы ещё больше, правительство, которое довело страну до такого состояния, и тех, кто уже стоял в автобусной остановке. Толпа давила и давила, пока будка не опрокинулась...
Лежали долго. Сверхулежащих присыпало снежком, снизулежащих это не волновало и они кричали, чтобы больше в будку никто не лез, и так места мало. Они, бедные, не знали, что никто никуда уже не лезет, а просто на них лежат.
Вскоре кто-то из сверхулежащих соблагоизволил повернуть назад голову. То, что он там увидел, точнее, то, что он там практически ничего не увидел, смутило его. Во намело!-подумал он, вглядываясь в небо и пытаясь различить там силуэты домов и дорогу. Скорее всего, дорогу увидели бы снизулежащие, но не асфальтированную, а несколько другую, так как было уже трудно дышать, поднимая грудной клеткой всех сверхулежащих. Сверху же лежащие пытались проникнуть взором в заоблачные дали, но когда кто-то из них посмотрел под ноги и увидел там не асфальт, а дома и дорогу, он чуть не сошёл с ума, но рядом лежащий доктор успокоил его и сказал, что он может устроить его в клинику и всё пройдёт. Потом доктор сам посмотрел под ноги и сказал, что, видимо, в клинике место уже занято. Им самим.
Через пять минут, после того, как все сверхулежащие посходили с ума, вторыми-с-верху-лежащие смогли раскрыть тайну переворота и первыми вылезли наружу. За ним потянулись остальные. В конце концов в остановке остались лишь снизулежащие, впечатанные в металл и сверхулежащие, которым было уже всё по фигу.
Вдали замаячил желтоватый силуэт автобуса, который остановился и выжидал чего-то, понятное лишь ему самому... Точнее, стоял он там давно, но замаячил внезапно. Радости людей, наполовину замёрзших, не было предела, как не было предела ожиданию, длившемуся после этой радости...
...Часа через два стало скучновато. Все пытались согреться, кто как мог: девушки столпились кучкой, уткнув свои отмёрзшие и побелевшие и без пудры носики в чужие шубки, которые напоминали больше шкурку замёрзшего ёжика. В компанию девушек вмешивались время от времени особо бойкие пареньки, отчего лица слабейшей половины отмораживались, оттаивали и перекрашивались из белого цвета в красный, после чего очередного юношу со свистом и улюлюканьем выплёвывали из кучки головой в сугроб. Некоторые из них так и торчали ногами вверх, пока особо незамороженносердечные старушки не подошли и не перевернули их с головы на ноги. Вскоре рядом с сугробом образовался музей мадам Тюссо, только в несколько страшноватой транскрипции: позы замороженных изображали либо Икара с обожженными (точнее, отмороженными) крыльями, либо ныряльщика в прорубь, причём на лицах было написано столько нецензурных слов, что мужчины, не потерявшие гибкости конечностей и мозгов, боясь смущения дам сердца, даже начали отворачивать статуэтки лицами вдаль к автобусу...
Может, водителю стали видны эти кошмары, а может - нет, но транспорт так и не двинулся с места...
Стало ещё скучнее... Озверевшие воробьи поклёвывали оттаявшие части тел скульптур из местного музея мадам Тюссо, отчего на лицах статуэток стало написано ещё несколькими строчками мата больше... Мужчины изо всех сил обнимали своих дам. Было лишь непонятно: то ли они пытались согреть их, то ли согревались сами... Особо одарённые пареньки начали продавать кроссворды, газетки, страницы из учебников и пособий, ценники... Из опрокинутой остановки начали медленно выползать там лежавшие. Всех их увозили скорые, только в разных направлениях: сверхулежащих - в клинику, а снизулежащих - в травмпункт. Стоявшие полупассажиры-полупешеходы только с грустью завидовали им, мечтая оказаться в машине, в тепле и тем более лёжа!
Прошло ещё часа два, прошёл обед,не ознаменовавшийся ничем, кроме концерта сводного оркестра желудков, которым было невдомёк, что еды не будет, так как губы смёрзлись...
... Темнело... Люди начали разжигать костры, потихоньку оттаивать... Сидели кружком, пели песни типа Ой, мороз, мороз, не морозь меня! ,Ещё немного, ещё чуть-чуть..., А ты такой холодный, как айсберг в океане... и так далее. Особо оледеневшие стали прыгать через костёр, чтобы согреть наиболее замёрзшие места.
Вскоре они допрыгались до того, что в одежде появились пропалины, сквозь которые морозец ещё быстрей достигал цели. В результате данные личности стали непрерывно прыгать через костёр, ожидая, видимо, что так станет теплее. Наивные!
Внезапно всех пронзил крик из одного слова: Едет!.. - и ряда воскликов, жестов и мимики, передающий, с одной стороны, радость предстоящей встречи и, с другой стороны, ненависть к водителю и вообще миру за столь долгое ожидание... Но радость восторжествовала. Все стали смеяться, прыгать, кричать, обниматься. Оттаяли даже бывшие статуэтки, которых тут же затащили в свой кружок недавно замёрзшие и повыкидывавшие их же барышни. Над остановкой слышались чмокания и причитания.
Никто и не заметил, как долгожданный автобус не сбавляя скорости проехал мимо с табличкой В парк. Люди так и обнимались, целовались, достигнув тем самым удивительного единства и распространения гриппа... Братание, ликование вскоре сменились всхлипыванием и истерическим смехом. Через несколько минут все просто тихо плакали друг у друга на плечах, проклиная автобус и сожалея о расставании с уже породнившимися духом и сердцем людьми...
...Потом, сгруппировавшись кучками и домами, неудавшиеся пассажиры стали расходиться по домам... Я тоже шёл, медленно вдыхая морозный воздух и ловя ртом снежинки. Ожидание - хорошее испытание для людей... Мы выдержали.. И, видимо, ещё будем терпеть. На то мы и пассажиры... время от времени...
13.05.1997года
""(монолог)
Обычный узел связи "Скорой помощи". За обычным столом сидит обычная медсестра. Перед ней - три телефона - белый, синий и красный. Они постоянно звонят. Медсестра попеременно поднимает трубки, деловито что-то записывая. Вдруг она поднимает трубку белого телефона и лицо её изменяется.
: , ... . , ... ü , ü ... Ä, ä äü, ü... ü - ü... --, ¤ ! ... ?.. , ää, ...