Я совсем маленьким был. Тяжёлый был год, печальный. Я тогда всю семью потерял. Во время атаки на Форпост, отец с матерью на защите ворот стояли, а оркам удалось щель в укреплениях пробить. И хлынули они чёрным потоком из той щели. Как мне потом рассказывали выжившие, в мать стрела попала, прямо в сердце. Говорят, она даже и почувствовать ничего не успела, потому что без доспехов была, бойцов перевязывала. А стрела сзади вонзилась... Отцу крикнули, что его любимая ранена, так он от её тела около часа орков отгонял, пока меч у него не сломался. Его потом враги на куски порубили, из-за того, что он больше дюжины орков на тот свет отправил. Тело его после боя так и не нашли. Много тогда воинов полегло. А магов сколько погибло... Кровавый был бой, долгий. Два дня оборону держали. Выстояли.
Старший брат ещё у меня был. Высокий, красивый, сильный. Все девушки на него заглядывались. На рыбалку мы с ним частенько ходили. Он мне отца с матерью и заменил. В шахте работал. Там его и завалило. И всё в один год...
Один я тогда остался. Мне только-только 13 исполнилось. Никому не нужный, голодный и грязный я слонялся по Форпосту в поисках любой работы и еды. Но не только мне было тяжело в том году. Лишний рот в чужой семье - хуже чумы. Соседи меня к себе не звали (у самих семеро по лавкам). Друзья родителей переехали в Баалгор. Голодно было.
Стал я тогда на рынках еду поворовывать с лотков. Особенно ближе к вечеру у меня хорошо получалось. Солнце садится, сумерки почти, городские фонари ещё не зажигают. Торговцы к вечеру цены снижают вдвое, вот горожане на распродажу и стекаются. Вот я между ними и брожу. Где пирожок стащу, а повезёт и кошелёк у зазевавшегося покупателя срежу. Стыдно было, но жить-то хотелось. Понимал, что отец бы за такое до полусмерти выпорол. А мать вообще из дому выгнала. Никогда у нас в семье воров не было. Но никогда у нас в семье без родственников не оставались.
И вот в один субботний вечер хожу по рынку, присматриваюсь к продавцам и покупателям. Приметил старичка одного - невысокий, сухонький такой. В одной руке корзинку с продуктами держит, а в другой - посох длинный, корявый. Смотрю - расплачивается он с торговцем за купленный рис золотой монетой. О! Давненько я на нашем рынке золота не видел (народ всё чаще медью расплачивается, да изредка серебром). Дедуля видимо сделал все нужные ему покупки и пошаркал медленной походкой с рыночной площади в сторону жилых кварталов. Я, не будь дураком, за ним. Думаю: "Нагоню его в переулке, да плечом случайно толкну. Пока он подниматься будет, я у него кошель с монетами и пригрею". Протолкался я сквозь толпу базарную, вслед за дедом, вижу он в проулок тёмный сворачивает. "Лучшего и желать нельзя!" - подумал я. Догоняю его и как бы невзначай, в спешке толкаю в бок... Мне показалось, что я на столб каменный налетел! Старик стоит на месте, а я с больным плечом лежу на земле. Дед улыбнулся, подмигнул мне, спрашивает: "Не зашибся, сынок?". А я только головой мотаю. Понять не могу, как так вышло, что мы местами поменялись? Ведь это он должен был на земле оказаться. Старик корзину на землю опустил, руку мне протянул. А когда он нагнулся, я у него под накидкой кошель заприметил. Поднялся я, отряхнул пыль с одежды, благодарю деда и обнимаю. А сам правой рукой кошелёк заточенной монетой у него с пояса срезаю.
Срезал и бежать. Сделал шаг, а второй сделать не могу - не отрывается от земли левая нога. Оборачиваюсь, смотрю на ногу - а дед своим посохом прижал мой ботинок так крепко, что нога даже шевельнуться не в состоянии. Старик смотрит на меня, улыбается, а глаза хитрые и мудрые одновременно. "Спешишь куда, сынок?" - спрашивает. У меня язык не поворачивается, киваю в ответ, слово сказать стыдно. А дед головой покачал, вздохнул тяжело и приподнял посох. Я снова на землю упал, в пыль городскую. "Ну иди, сынок, иди" - говорит, а сам глаз с меня не сводит, да улыбается всё. Вот тут моя совесть и не выдержала - слёзы ручьём так и хлынули. Сижу, реву, как маленький, а успокоится не могу. Старик склонился надо мной, по голове гладит, успокаивает. А я ему кошель его протягиваю. Он кошель заново к поясу привязал, помог мне с земли подняться и попросил до дома проводить. Взял я его корзину и пошли мы по переулкам к его дому.
Пока шли, я ему всю свою жизнь рассказал, ничего не скрывая, не утаивая. Пришли к нему. Заставил он меня помыться. Одежду чистую дал. А пока я в ванне плюхался, он уже и на стол накрыл. Ох, и давно я так досыта не ел! Пока я кушал, он мне немного про себя рассказал, про путешествия свои в страны дальние и земли заморские. Потом спросил, не хочу ли я у него остаться жить да помогать ему. Конечно же, я согласился!
Стал я жить у него, да помогать во всём. Частенько мы за городские стены в леса ходили - травы целебные собирали. Он из них потом отвары лечебные готовил. Говорил, что на меч тяжёлый силы уже нет, а вот серп в руках ещё держится. Лукавил, конечно! Мог так посохом отходить, что клинка не нужно. Сколько раз на нас в лесу, да на дорогах разбойников нападало - не счесть. Так он только улыбается, да посохом всего пару-тройку точных ударов сделает. И всё! Он стоит, я стою, а остальные лежат, в муках болезненных морщатся. Только Дед их не бросал, подходил к каждому, на какие-то точки на теле надавит, по голове погладит, поговорит ласково с каждым. Странный был старик.
А странный был ещё и потому, что из дому выходил ближе к вечеру, когда солнце на закате и сумерки накрывают землю. А он говорит, что его тень в это время длиннее становиться и он себя вспоминает молодым да высоким. А на самом деле по вечерам самые ценные травы в лесу цветы свои распускали.
И меня он приучил сумерки ценить. "Вечером - говаривал он - все кошки серы, все тени черны. Люди все одинаковы. А распознать, кто плохой, кто хороший, только сердцем можно". Бывало, пойдём с ним вечером на рынок, а потом по долгу стоим в тени домов, шаги слушаем. А дед по шагам определяет, что за человек к нам идёт, с каким настроением, в чём одет, какое оружие на поясе висит.
А через год мы с рынка братьев-близнецов забрали. Таких же, как я когда-то воришек бездомных, сирот оголодавших. Так наша семья разрастаться начала. Потом в лесу девчушку нашли маленькую, у которой родители в болотах пропали, когда они по грибы ходили. Так у нас сестрица появилась. А потом ещё и ещё... Благо дом у деда большой был. Всем место нашлось.
Старик многому нас научил - и грамоте, и лекарскому делу. Благодаря -ему я стал свободно фехтовать мечом, кинжалы метать в цель. И сумерки ценить не меньше света яркого дневного. Жаль, что к магии у меня таланта было не много. Но не я так другие смогли у него эти знания перенять.
Много лет прошло с тех пор. И деда с нами нет уже несколько лет. А мы всё равно вместе. Живём одной дружной семьёй. По вечерам дозором Форпост обходим, стараемся жителям помочь от грязи воровской да бандитской избавиться.
Вечером все кошки серы, вот только мы их шаги различать умеем.