Старик Жак, маленький и вечно чем-то недовольный, сидел у камина в своем любимом старинном кресле цвета переспелой вишни. Справа от него находился небольшой круглый столик, на котором неизменно стояла чашка чая и розетка с малиновым вареньем, слева на полу - огромная стопка книг. Жак смотрел на огонь, наслаждаясь приятным теплом. Свет от огня золотил его взъерошенную рыжую бороду, старенький турецкий халат и носки в красно-белую полоску, видавшие виды.
"Хорошо горит!", - ухмыльнулся про себя Жак. Он взял со столика чашку чая, отправил в рот ложку варенья и запил кипятком. Обратно поставил чашку и взял из стопки с довольным видом верхнюю книгу в коричневом переплете. Это были стихи одного известного поэта из соседнего города, до которого рукой подать. Жак полистал ее. Стихи были ужасно длинные, непонятные, что-то о муках одиночества и о политике. На названия же Жак вообще никогда не обращал внимания. "Занудная", - подумал он и швырнул книгу в камин. Огонь тут же вспыхнул с огромной силой и озарил всю комнату золотистым светом.
- Очередной шедевр! - захрипел старик, то ли кашляя, то ли смеясь. - Хорошо горит!
А за окном в серую грязь упал последний лист, сорванный порывом холодного осеннего ветра.
Жил Жак один в своем старом домишке на окраине города. Это был небольшой городок, но зато хорошо известный в некоторых кругах. Сюда отовсюду съезжались поэты, писатели и деятели науки отдохнуть от столичного шума, от работы и насладиться прекрасными местными видами.
Жак не был почитателем ни одного из искусств, исключая кулинарное, но каждую неделю выбирался в центр, чтобы пройтись по книжным лавкам и приобрести пару - тройку десятков книг всякого рода. Иногда он попадал в магазинчик, когда в нем проходила презентация очередного творения какой-нибудь заезжей знаменитости или представление дебютанта и его тоненькой брошюрки. Жак любил посмотреть на этих людей, книги которых он покупал по низкой цене, как постоянный клиент.
Низенький, сгорбленный Жак, напоминающий больше сказочного гнома, чем человека, продирался вперед, расталкивая всех локтями, становился прямо перед любимцем Муз и впивался в него своими черными глазками. Народ, набившийся в тесном помещении лавки, рукоплескал, сиял улыбками и восхищенными взорами, а Жак строгим, оценивающим взглядом буравил свою жертву. Одни из них делали недовольное лицо, другие слегка пугались, третьи не обращали на странного старика ровно никакого внимания, купаясь в лучах своей недолговечной славы.
Купленные книги Жак грузил на маленькую железную тележку и тянул за собой до самого дома. Общественного транспорта он не признавал.
Подойдя к дому, он открывал потайной замок низенькой калитки, проходил по дорожке из старого красного кирпича, доставал из кармана ключ размером в две ладони своего хозяина, отпирал пудовый замок и не торопясь переносил книги в дом. Тележку он убирал в сарайчик, в котором был идеальный порядок.
Зайдя в дом, Жак первым делом разжигал камин. Подбрасывал в него несколько книжонок, оставшихся от прошлой партии. Затем в маленькой кухоньке он кипятил воду и заваривал чай, из шкафа доставал большую банку малинового варенья и деревянной ложкой с длинной ручкой выкладывал его в розетку.
Вообще Жак ел мало, но вот без чая он не мог прожить и двух часов. Кроме чая он готовить ничего не умел и не хотел. Этим обычно занималась г-жа Мюре, кухарка состоятельного соседа. Сосед ей прилично платил, но дочь г-жи Мюре собиралась в скором времени выйти замуж, и матери пришлось подрабатывать у Жака. Дочь ее давно уже была замужем, родила очаровательных двойняшек, а г-жа Мюре так и продолжала ходить к Жаку по средам, чтобы приготовить еды на неделю. Плотная, но весьма проворная дама давно привыкла к странностям Жака и ничему не удивлялась. Старику больше всего нравился в ней ее невысокий рост, поскольку он ужасно не любил смотреть на людей снизу вверх, что приходилось ему делать часто по причине его комплекции. Жак обожал вкуснейшие пироги и пирожки, приготовленные заботливыми руками г-жи Мюре, варенье, которое всегда стояло в шкафу в два ряда, и густой малиновый кисель. Больше из еды Жак ничего не принимал. Любовь к стряпне г-же Мюре он никогда открыто не выражал, но хорошо ей платил и давал почитать любовные романы, которых пока обошла участь пойти на растопку камина.
В общем, жил Жак довольно скромно. Он нигде не работал, ничем не торговал, однако же находил средства каждую неделю покупать целую тележку книг. Родственников у него не было, родни тоже. Многие его побаивались, но никто не мог рассказать ничего стоящего о нем.
Когда книга в коричневом переплете почти догорела, Жак взял из стопки следующую. Это был роман. Жак принялся листать увесистый том: "Глава первая... глава вторая... глава десятая... тридцать седьмая..." Ни картинок, ни названий глав, хотя до названий Жаку не было никакого дела. Он вздохнул и бросил книгу в камин. Огонь радостно вспыхнул, получив новое лакомство. Комната с плотно закрытой дверью и ставнями опять наполнилась необыкновенно-золотистым светом. Жак запил ложку варенья глотком горячего чая. Следующая книга оказалась в его руках. Тонкая, почти прозрачная книжица одного начинающего. "Надо оставить напоследок", - подумал Жак. Такие книжки горят ярко, но недолго.
Книг в стопке было еще много, а вечер был долгим. Хорошо горели любовные романы, которые так любила г-жа Мюре, детективы и приключения. Критические статьи и заметки сильно коптили, перебивая запах малинового варенья. Но лучше всего - ярко и весело - горели стихи. Были и такие книги, которые сгорали очень медленно, но при этом пламя так ярко освещало все вокруг, что казалось - день наступил. Они тлели долго, и света было очень много, однако сам огонь все затухал и затухал. Жак не любил эти книги, они портили ему все удовольствие. Поэтому недовольный старик их вытаскивал как можно раньше и складывал в специально отведенный для этих целей мешок. Правда, такие книги попадались крайне редко. На счастье Жака, ни одной такой книги за вечер не попалось.
Дело близилось к ночи. Жак уже начал приготовления ко сну и бросил напоследок в камин ту самую книжицу, что отложил в начале. Яркая вспышка света ослепила его, и огонь мгновенно погас, будто его залили ведром воды. Только несколько угольков мигали в полной темноте.
Жак остолбенел. Такого безобразия еще не случалось с ним. Опомнившись, он бросился к окнам, чтобы открыть ставни. На небе была полная луна, и комнату залил тускло - серебристый свет. Жак уселся на кровать и уставился в камин. Последние мигающие угольки потухли. Жак исступленно продолжал смотреть на камин и на книгу, лежащую в его центре. Лунный свет хорошо освещал ее.
Так прошло около часа. Наконец, Жак медленно поднялся с кровати, подошел к камину, присел и осторожно взял книжку. Ее белые листочки и тонкая дешевая обложка ничуть не пострадали. Жак наморщил лоб. Он положил книжку на подоконник и пошел спать, твердо решив про себя не обращать внимания на это происшествие. В постели Жак долго ворочался, бурчал под нос, прятал голову под подушку, но мысль о книге не давала ему покоя. И вот он разозлился настолько, что встал. Книга на подоконнике отражала ровный лунный свет. Осенний холод уступил место нежной прохладе.
Не выдержав, Жак подошел к книге и прочел название: "Малина в октябре". Словно молния ударила его. Он открыл первую страницу и не перевернул ее, пока не прочел всю до конца. Затем вторую, третью...
Жак очнулся утром, ближе к полудню, с книжкой молодого автора в руках. Он припомнил все, что случилось, и даже отметил про себя, что видел какой-то сон, чего не случалось с ним с самого сотворения мира. Старик торопливо сбросил с себя турецкий халат, надел сюртук, сунул ноги в полосатых носках в старые ботинки, накинул пальто, схватил заветную книжку и помчался в город.
Молодого человека звали Поль Доже. Он был племянником и единственным родственником продавца книг из лавки "Синяя птица". Поль много лет учился в столице и теперь наконец-то вернулся домой, да еще поэтом.
На презентации его первого сборника "Малина в октябре" народа было мало, из местных и заезжих знаменитостей никто не пришел, только соседи и друзья. Когда Жак с угрюмым лицом вошел в лавку, то увидел высокого худощавого молодого человека, исполненного юношеской пылкости и неловкости. Он вдохновенно читал стихи, стараясь не смотреть на лица слушателей, чтобы не сбиться. Жак, как всегда, подошел поближе и уставился на юного поэта. Поль смутился и перестал читать. Все подумали, что стихотворение закончилось, и начали аплодировать, хвалить, хлопать по плечу, просить автограф. Жак все смотрел на юношу, а тот никак не мог отделаться от этого взгляда. Когда, наконец, шум стих, и лавочник пошел провожать соседей, Поль понял, что остался наедине с этим страшным рыжим карликом.
Жак подошел к Полю вплотную и, не сводя с него своих черных бусин-глаз, прохрипел:
- Мне один экземпляр.
Молодой человек еще больше смутился. Он все ждал, что старик набросится на него, обнажив ужасные острые зубы в два ряда.
Видя такую нерасторопность, Жак сам подошел к кассе, оставил несколько монет и вышел с книжкой в руках, не сказав ни слова. Поль видел в окно, как старик положил книгу в тележку и побрел своей дорогой. Вернувшись, лавочник обнаружил своего племянника, стоящим на том же самом месте и смотрящим куда-то вдаль.
...Третий день молодой человек ходил, будто сам не свой. И даже помогая дяде по хозяйству, все думал о странном старике - г-не Жаке. Вытирая пыль с верхних книжных полок, Поль мельком взглянул в окно. От неожиданности он чуть не свалился со стремянки. За окном был Он, Жак, с растрепанной рыжей бородой, и смотрел прямо на Поля. Юноша бросился на улицу, но там никого не оказалось. Да и вообще улица была неестественно пуста. Поль удивился этому и пошел наугад, оглядываясь во все стороны. Никого. Но он все шел и шел, пока не оказался в городском парке. Молодой человек опустился на скамейку, откинул назад голову и закрыл глаза.
- Она не горит, - прохрипел рядом голос.
Поль подскочил на скамейке. Справа от него сидел Жак.
- Не горит, - погруженный в думы, повторил старик.
- Простите, но что вы имеете в виду? - набрался смелости Поль.
- Книгу твою, конечно! Что же еще... Всю ночь из-за нее не мог заснуть. Экая бестия!
- Я не совсем понимаю...
- А чего здесь понимать? Толе горит, Фоляж горит, Манео горит, а Доже не горит!
Молодой человек все еще не понимал, о чем говорит старик.
- Всю ночь напролет сидел и читал эти чертовы стихи! Всю ночь!
Судя по тону Жака, Поль не ждал уже ничего хорошего.
- Это же надо, "Малина в октябре"! Как ты узнал?
- О чем?
- Про малину? Как ты узнал, что я ее люблю?
- Я...
- Пойдем! - вскочил Жак и потащил Поля за руку. - Я покажу тебе! Ты увидишь все своими глазами!
- Но куда?..
Осеннее солнце медленно растворялось в горизонте. Неподвижно висели розовые и сиреневые облака.
Жак сидел в своем кресле цвета переспелой вишни. Справа на столике стояла чашка свежезаваренного чая и розетка с малиновым вареньем. Слева - стопка книг. А рядом на низком табурете сидел Поль. Совсем позабыв о горячем чае, он зачарованно смотрел на огонь камина и чудесный золотистый свет, который тот излучал. Дурманящий запах малины заполнил всю комнату.