ДЕВУШКА И БОГ
романс для Ю.Беломлинской

Среди пёстрой толпы, на углу
Сорок третьей с девятой, под вечер,
Отменив долгожданную встречу,
Так некстати сломался каблук.
И тотчас громко вспомнилась мать,
Да и как же тут не материться:
Бедной девушке сильно за тридцать,
А удачи, увы, не видать.
Ни бойфренда, ни старых друзей,
Опостылевший джоб, в Квинсе хата,
Неоплаченный рент, а зарплаты
Лишь хватает на ланч да сабвей.
А когда ты выходишь гулять,
Эти взгляды, плюющие в спину.
И куда не посмотришь: чужбина -
Равнодушная, старая блядь.
Снявши обувь, всплакнула слегка,
Меж церквушкою и синагогой.
Очень долго искавшая бога,
Вдруг столкнулась с ним у кабака.
В нем от бога почти ничего,
Не считая потертого нимба.
Если даже вы встретились с ним бы,
Нипочем не узнали б его.
Невеселый, помятый старик
Вдруг промолвил, похмельем страдая:
- Мне б поправиться. Слышь-ка, родная,
Я ведь чудо могу сотворить.
Посмотрела, опешив чуть-чуть,
И ответила, вздрогнув душою:
- Это яблоко слишком большое.
Я, пожалуй, его не хочу.
В темном баре, где пьют на убой,
Рассказала, как в исповедальне,
Что в чужих, многочисленных спальнях
Безуспешно искала любовь.
Бог налил и понюхал коньяк.
Выпив залпом, зажег сигарету.
- А чего же искать, как не ЭТО?
Кстати, знаешь, любовь - это я.
И ни в чем я тебя не виню.
Вновь налил и промолвил "Лехаим".
И рванула пролётка лихая
На Фонтанку с седьмой авеню.
А на Малой Конюшенной - стоп!
- Все, приехали, детка, слезаем!
Красота, словно тушь со слезами,
Потекла вдруг с лица на листок...

Как бы ни были вы далеки,
Не отпустит прокуренный Питер,
И хоть горы бабла накопите,
Не откупитесь век от тоски.
Здесь, глотая болотистый смог,
Где-то рядом живет бородатый,
И почти постоянно поддатый,
В ветхом тельнике старенький бог.

АМЕРИКАНСКИЙ РОМАНС
Посв. Максиму Шраеру

...где-то в окрестностях рая,
в Бруклинске или Ньюджерсии,
не торопясь умираю.
Мимо моей смерти,
забывшая благоразумье
у стойки пивного бара
(как зонтик), странная пара,
идет, поминая всуе
Любовь. Вослед им
радостно матерится
необъятная как вселенная,
черная ангелица,
что продает гастриты,
в маленьком магазине
на берегу тихой стрит,
не помнящей свое имя...

...на апельсин-закат
смотришь голодной чайкой.
Остов моста покат.
Тихо вздыхает чайник.
Близится ночь. Свежо.
Не покидай меня больше!
Ласки твоей ожог
не заживает. Боль же
свидетельствует, что жизнь
теплится в чахлом теле.
Стоит глаза смежить,
льдина моей постели
тронется. По весне
мне умирать все легче.
На петербургский снег
с крыш моих память хлещет...

Выплюнутый натугой
иссиня-черных губ,
прошедший медные трубы
звук и упруг, и груб.
Луизианским зноем
выжмет последние силы,
но, если ты со мною,
я не умру, друг милый...
...нет, я еще не сплю,
просто уже до фени
иерихонский блюз
лабухов из кофейни,
неоплаченный счет,
штоф с недопитым ядом...
Я поживу еще,
если ты будешь рядом...