Haku : другие произведения.

Дорога со станции

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Три части и приквел. Конец ^^"
  Название: Дорога со станции
  Автор: Hikkoshi Haku
  Жанр: слэш ориджинал
  Статус: закончен
  Пейринг: m/m
  Рейтинг: R
  Предупреждение: POV в двух первых кусках и POV с инцестом в последнем, мат немножко, бессюжетность
  Саммари: Эпизод приобрел некую завершенность, - довольный Дима глубоко вдыхал и выдыхал уже не такой невыносимый горячий воздух, не выпуская из рук прохладной ополовиненной бутылки, Олег стоял рядом, прислонившись спиной к двери и согнув одну ногу в колене в классической выжидающей позе, и смотрел на него так... наверняка весьма странно для непосвященного. Хотя и сам он находился на той стадии, когда уже чувствуешь, что тебя посвятили, но пока не понял, во что. Или кому.
  Дисклеймер: права на персонажей и все остальное, кроме песни Гребенщикова и столицы РФ, принадлежат Hikkoshi Haku
  
   Девочка с гитарой
  
  Экран ящика мигает и начинается запись. Непонятно, в каком положении находился запечатлевающий весь этот пиздец рыжий Женя (сейчас довольно посмеивающийся, стоя за спинами ностальгирующих парней), потому как сначала перед камерой маячила только потертая обивка сидений кинозала, а потом в экран уперся чей-то острый локоть. Светловолосый, анарексийно худой парень в полосатой майке неуверенно заулыбался, глядя в сторону, но явно зная, что его снимают.
   - Так, Олежка как всегда стесняется, ползем дальше!.. - громко прокомментировал невидимый Евгений и, судя по всему, поднялся, нависая над ржущими друзьями. Кто-то закрыл ладонью объектив и мурлыкнул что-то в духе "Отстань, праативный".
   - Молодые люди, сеанс начинается.
  ...
  А дальше я ушел на перекур. То есть, в реале, на балкон захаркиной захламленной двушки.
  Через пару минут ко мне присоединился Саша Короткин, поднырнув под махристой занавеской, скрипнув дверью, высунулся в форточку. А курил он давно, по-моему, презрев запрет хозяев квартиры, - практически сразу с шестого этажа в буйную траву полетел короткий бычок.
  Некоторое время мы просто молча смотрели на темнеющий горизонт с огоньками Евроопта. Потом я закашлялся, подавившись напряжением, изрядная доля которого разбавила табачный дым и "свежий" городской воздух балкона.
   Бывший одноклассник обернулся и посмотрел на меня с таким хитрым прищуром, что я насторожился (была у него привычка задавать всякие заковыристые вопросы в меру своей проницательности).
   - Чего надулся?
  Я недоуменно пожал плечами и с трудом отказался от идеи выудить вторую сигарету из хозяйской пачки, пристроившейся на металлическом карнизе (с собой я сигарет почему-то никогда не носил).
   - Изменились вы все.
   Саша насмешливо вздернул бровь.
   - Не так уж. Может, это ты нас забыл?
   - Неправда, - я пихнул его локтем в бок и облокотился на отвоеванный участок бортика рядом.
   - Да ладно, ты тоже другой.... Немножко.
  Я улыбнулся. Солнце почти полностью скрылось за разноцветными западными новостройками.
   - А кто этот... ну, Олежка? В кинотеатре.
   Друг понятливо закивал:
   - Ага, Олежка. Тишко. Мы с ним в октябре познакомились.
  А я в августе свинтил. Ясненько...
   - Как познакомились?
   - Ты прям как мадам ревнивая, право слово... Мы его в парке как-то чуть не сняли. На "Эй! Девочка с гитарой!", - Сашка засмеялся, - Но он и правда молодец. В смысле, играет хорошо.
   - Отлично.
   - Да познакомишься еще. Он припрется, небось, если маман за уроки не посадит. Экзамены, то-се...
   - Так ведь через год только?..
   - Бывает, знаешь ли... противная тетка такая.
   - Понятно.
  
  Он и пришел. Часов в десять где-то, когда все повалили за вторым пивом.
   - Дед мороз пришел, подарочек принес... - пробормотал действительно совершенно незнакомый мне Олег, стряхивая с ног кроссовки.
   - Все на кухню!
  И по команде Захара, традиционно предоставлявшего кампании хату, все потопали в пункт питания. Но употреблять там не стали, увидев среди ряда откупоренных бутылок беззастенчиво желтый колючий ананас.
   - Леееесенька... - угрожающе ласково протянул кто-то, - Это что за иностранное бухло?
   - Это ананас. Мой. Не хотите - идите нафиг, сам съем.
   Народ послушно построился в паровозик и дезертировал с кухни.
   - Ну и кушайте свои витамины, а мы будем пить и вам не оставим! - мстительно проорали из-за стенки.
   - А мы вам тогда витаминов не оставим! - живо откликнулся я, - Дима, - улыбаясь, протянул руку любителю ананасов.
   - Олег, - он ее пожал и тоже улыбнулся, шире, чем на записи. И глаза у него этак задорно блестели.
  По-моему, не такой уж и скромный, молчаливый просто.
  Олежка еще раз покосился на меня, занеся нож над фруктом. Фрукт явно не сознавал своей избранности, ибо катался по доске и не желал резаться. Я бессовестно не предлагал свою помощь, с нескрываемым интересом наблюдая битву. Она шла с переменным успехом, но, в конце концов, металл победил. Хрустело знатно.
  В общем, потом я добросовестно помогал новому знакомому поглощать отвергнутые недостойными витамины. Ананас был сочный, пальцы - липкие. Я по дебильной, но такой удобной привычке, вытирал руки об джинсы (слава Богу, хуже, чем они были, сделать было уже невозможно)... а Олег пальцы облизывал.
   - Да, ты очень любишь ананасы, - я прислонился к стене, щурясь как отожравшийся кот.
   - Угу, - с напиханным ртом подтвердил он, - вообще - фрукты. Кроме киви.
  И я был полностью согласен. С детства не люблю эту зеленую пакость, черт знает, на что похожую...
  Мораль сей сказки такова, что нам пора идти мыть руки.
  
   - Ну, давай, хоть покажи, за что мы тебя... взяли в партию.
   - Щас.
  Парни уже слегка захмелели, надымили по всей квартире и теперь толпились вокруг дивана, подбивая Олега на демонстрацию уникальных вокальных данных. Предполагалось, что демонстрировалось оно мне.
  Я же проникся уже, усевшись на корточки у ног выступающего и старательно на него уставившись. Олежка нервно улыбнулся и сосредоточил взгляд на ночной темени за окном. Он выглядел странно, держа на коленях какую-то совершенно левую гитару мерзкого рыжего цвета. От него все еще пахло ананасами, кажется, и рубашка помялась.
   - БГ, - громко провозгласил он, не отводя глаз от окна.
  Все ждали молча.
   - Много лет назад, в тени чужих мостовых...
  Голос его оказался низковат и хрипловат. Нормально, конечно, но настолько, что я удивился. И ритм был довольно быстрый, а бой - громкий. Не по-детски это было, вот так.
   - Никого внизу и никого наверху.
  Я бы соврал, если бы сказал, что я в курсе,
  Но Бог не ангел, он просто такой, как он есть...
  
  Пиво давно кончилось. Видик давно выключили. И Олег давно устал петь.
  Вообще, почти все уже разошлись по домам.
   - Дим, а ты к нам вообще-то надолго?
  Я встрепенулся, давшись головой об стенку. Черт, и щека онемела, еще б на полу заснул, алкаш недоделанный...
   - А?
  Захар, оказывается, тихонько мыл посуду. Удивительно гостеприимный и заботливый человек, другой бы уже пинками за порог выкинул.
   - Уезжаешь, говорю, скоро?
   - Оу... это как получится, - пожал плечами я.
  И правда, много чего еще было тогда неизвестно. Родители... разъезжались, да. А мне куда? Фиг его знает. Молодой холостяк без определенного места жительства, запутавшийся в своем представлении о мире. Ну, хотя это несколько наигранно... я действительно не понял еще, куда мне податься.
   - Ты как приехал? Остановился где-то? - Захарка душераздирающе зевнул, вытирая руки некогда накрахмалено-белоснежным вафельным полотенцем.
   - Да я так, ну... сам по себе пока. У тебя тут лишнего спального места нет случайно? - я заискивающе кокетливо затрепыхал ресницами.
   - Угу. Все на даче. Хотя родительская спальня - дело, конечно, стремное... Диван есть в зале и тут вот... - друг взглянул на компактный кухонный диванчик, покрытый лохматым рыжим пледом и сдержанно захихикал, - как бы, тоже.
  Между буфетом и низким столиком стояла зачехленная гитара, которая хоть и хозяйская, но в шкаф ее так и не убрали. А возле этого самого столика на том самом диване пристроился наш уже общий друг, товарищ Тишко. Свернулся калачиком, положив голову на пушистый подлокотник.
   - Ладно, пусть спит уже.
   - А родители не будут волноваться? - забеспокоился я, вспомнив Санину нелестную характеристику Олежкиной мамаши, - Или и правда, пусть отдохнет от всего сразу...
   - Аха, - Захар опять раззевался, - не будить же его сейчас. Так, я тебе тогда в зале диван разложу, убери пока бутеры в холодильник там и... бутылки к мусоропроводу вынеси, что ли.
  И ушел, шаркая китайскими тапками по линолеуму.
  Я вздохнул. Потом вздохнул еще раз. Че-то с воздухом, блин, не то. Не поймите меня неправильно, - накурено тут просто. Открыл форточку, закрыл дверь, чтоб не тянуло, и принялся составлять тарелки с остатками пира в холодильник. Холодильник был высоченный, но почти пустой, родаки-то уехали. А мои вообще в столице еще... Как бы на завтрак здесь завтра напроситься, а?
  От неожиданного, оглушительного в бухой ночной тишине пиликанья я чуть не выронил блюдце с сервелатом. Черт, какой нормальный человек терпит это на своей мобиле?!
  Человек зашевелился, потом подскочил, как ошпаренный, ударившись коленом об стол, и рванул к серой сумке, развалившейся у двери.
   - Да, мам?! - со сна Олежкин голос был почти таким же хриплым, как вокал, - да я это. Ничего не случилось, у друзей засиделся. Да, в первый раз в жизни! Мам, ну хочешь, я сейчас прямо приеду?.. Нет, ну... Да пошла ты на фиг!
  Олег зашвырнул в сумку неопределенно-древний телефонный аппарат и сполз на пол по стеночке, прямо под раковину, в компанию облезлого мусорного ведра. Прикрыл глаза. На щеке у него осталось полосатое красное пятно от пледа. Горячее, наверное. И дышал он прерывисто, как после бега.
  Я на всякий случай прикрыл форточку, не дай Бог продует кого, и опустился на табуретку.
   - Эй... Ты в норме?
   - Мм... Н-да.
   - Точно?
   - Да в порядке я. Час который?
   - Сейчас... три семнадцать.
   - Уху...
   - Ты где спать будешь?
   - Спать?.. - парень даже встрепенулся, глаза открыл удивленно.
   - А че, не будешь?
   - А, спать...
   - Ну?
   Наши пьяные и сонные прения были прерваны Захаром. Который успел уже, наверное, не только расстелить диван, но и похмелиться.
   - Расселись, понимаешь... - проворчал он, недовольно окинув взглядом забытую мной пивную тару, - ладно, завтра вынесете. Может, вы и полы помоете еще?..
   - Эксплуататор, - буркнул Олежка, потянулся до хруста костей и прислонился к косяку.
   - А за завтрак? - решился я.
   - Отлично, бутербродов всем хватит. А ты где спать собираешься, Лесь?
   - Олег я. А места нет, что ли?
   - Не возникай , Олег ты... Чем тебе диван не понравился?
   - Спасибо, конечно, но я так с утра не разогнусь, гномий он какой-то.
   - А нормальный у нас один.
  Я вздернул бровь, ожидая логичного развития диалога.
   - Зато он двуспальный! - торжественно провозгласил Захарыч и приглашающе распахнул перед нами дверь.
  Олег слегка замялся, но, когда я уже собирался тронуть его за плече, вышел из кухни.
   - Вооот, - довольно протянул Захар, предоставляя нам возможность оценить будущие спальные места, - большой он, правда? Простыни свежие как раз.
   - Э... Как бы мне одну такую свежую и одеяльце на пол, а? - чего-то у меня аж живот скрутило. Фиг знает, что происходит в этом мире, товарищи.
   - Дурак, что ли? - удивился хозяин, - Пол холодный у нас. И вообще...
  Олежка молчал.
   - Ай, ну... - черт. Что такое, а?
   - Девка ты, что ли? Тьфу, блин...
   - Дима... - Олег нахмурился, собираясь сказать что-то, от чего я напряженно задержал дыхание.
   - Давайте спать уже, гости мои! Мне документы утром рано забирать, у черта на рогах, - не вовремя (или как раз вовремя?) сорвался Захар, - а одеяла нет запасного, понятно? Спокойной ночи.
  И хлопнул дверью.
   - Ладно, - сказал я кому-то.
  Повисла неловкая тишина.
   - Давай спать уже, правда, - вздохнул Олег, начиная расстегивать рубашку. Рубашка была темно-зеленая, а кожа у него была бледная, и живот плоский в минус... Я отвернулся и одним рывком избавился от футболки, потом быринько сдернул джинсы и забрался под одеяло.
   - Я... это... - Олежка показал на дверь и на носочках, чтобы не разбудить кое-кого, видимо, вышел. Зря, кстати, Захар со злости еще минут пять будет ворочаться точно.
  Я вскочил и щелкнул выключателем. Зачем-то.
   - Эй, ты чего сделал? - недовольно поинтересовались откуда-то от двери через пару минут, - не видно ж нифига.
  Он, и правда, совсем тихо ходит.
   - Ой, - покаялся я, - На голос иди.
   - Чего ты ржешь? - обиделась темнота.
   - Не ржу я.
   - Ага, так не ржешь, что аж икается.
  Я старательно задержал дыхание, унимая икоту, явившуюся последствием нервного хохота.
   - Кровать где? Напротив двери, да?
   - Прямо и налево, - проинструктировал я уже шепотом.
   - Млин, Захар спит уже, наве... - Олег тоже понизил голос, но лучше бы он был внимательнее к предметам обстановки, ибо тут же на что-то наткнулся и зашипел озлобленно, - Что за нафиг?!
   - Обогреватель, - пояснил я.
   - На кой им обогреватель летом? - Тишковский голос был уже совсем близко.
   - Так вначале... в июне ведь холодно еще. Поэтому и пол...
  Я неосознанно протянул руки в темноту, наткнулся на холодное тело, после тихого "ай" отпустил облапанные уже бока, бедра или что там еще у него такое костлявое.
   - Я здесь, - сказал я почти одними губами. Выдохнул.
   - Понял уже.
  Диван скрипнул, и с меня стащили одеяло. Я замер, вслушиваясь в довольное урчание и копошение рядом.
   - Это было мое одеяло.
  Пару секунд не было слышно даже нашего дыхания. То есть, мы оба его задержали.
   - Второе возьми.
   - Где?
   - Я откуда знаю?
  Я поползал по дивану у нас в ногах, странным образом не нащупав Олежкиных конечностей, зато таки найдя какое-то махровое покрывальце.
   - Осторожно, я возле стенки, - а я думал, он уже заснул. Мышкует.
   - Ладно.
  Кутаясь в покрывало, я обреченно думал, что закоченею к утру. Обогреватель на ночь гостям включать опасно и неприлично.
   - Н-да, нас так никто и никогда больше ночевать не оставит, - захихикал Олег.
  Я улыбнулся. Поразительное существо, да? И кто сказал, что он скромный?! Слепоглухонемой, не иначе. Оператор, называется.
   - Спокойной ночи.
   - Угу.
  
  Мне было тепло. Так тепло, что не хотелось двигаться или открывать глаза. Но что-то подсказывало, что зрелище того стоит...
  За окном чирикали птицы, пятна солнечного света расплывались по одеялу. В лучах по комнате кружила микроскопическая пыль. Олежкины ресницы тоже как-то золотисто светились.
  Он спал на животе, а его правая рука грела мне бок. Поверх моего сбившегося покрывала лежало Олежкино одеяло, оказавшееся общим.
  Я и правда боялся двинуться, вслушиваясь в тихое размеренное дыхание Олега.
  Дверь в комнату скрипнула, я неохотно обернулся, чтобы увидеть многозначительно лыбящегося Захарчика.
   - Ух ты... - восхищенно шепнул он, подойдя и опустившись на колени возле кровати, - Аж завидно.
  Олежкины волосы, разметавшиеся по подушке, переливались оттенками белого золота и бросали тень на лицо. Захар спокойно протянул руку и поправил ему взъерошенную челку. Я нахмурился.
   - Вы когда вставать собираетесь?
   - Не буди его, - буркнул я, обреченно и осторожно выбираясь из-под одеяла.
   - Поздно, - неожиданно бодро сказал Олег, открывая глаза.
  
  Солнышко припекало, молодая листва шумела под порывами теплого ветра, а я топал к остановке. Остановка была настолько голая, что возникало сомнение - а что на ней вообще может остановиться?
  Через несколько минут я зажмурился и поджал ноги под скамейку, пропуская утреннего уборщика с мятой самокруткой. Автобус не шел, но я свалил все на воскресенье и, расслабленно опершись на мутное стекло, прикрыл глаза. Солнце было слишком ярким, даже сквозь веки я видел плавающие красные круги.
  Полы мы так и не помыли. Сжевали по бутерброду с хлорированным чаем, погремели бутылками на лестничной площадке и пошли по домам. Даже жестоко как-то получилось, быстро.
  Как будто мне не хватает чего-то.
  
  В автобусе было тесно, я вис на скользком поручне и размышлял на тему своего неожиданного появления в бабушкиной хрущевке. Она, эта хрущевка, всегда была символом уюта и постоянства для нашей развалившейся семейки. Когда по району отключали горячую воду, там она была, когда мы уставали стучать зубами на своем втором этаже, на тамошнем пятом можно было бегать в трусах, когда у всех кончались деньги, бабуля делилась пенсией. Все будет в порядке, пока у нас есть такая бабушка, товарищ Капица. О, да, это моя фамилия, приятно познакомиться.
  
   И вот двор, такой же, каким я его запомнил. Не будем перебарщивать с пафосом - не так уж и давно мы уехали. Солнце все так же припекает, но здесь всегда тень. И красные облупленные качели скрипят. Никаких кодовых замков, никаких домофонов, все по-домашнему, доверительно. Белье на веревках качается, каштаны шелестят. Стены в подъезде расписаны скромно, чисто, то есть, грязно для приличия. Ни одного разболтанного почтового ящика на проволоке. Тихий звонок.
   - О! Димка! - вопит бабушка на всю квартиру. Из темных недр коридора выбегает тетя Саня, мамина старшая сестра. Вообще-то, все они здесь - родня по маминой линии.
  По одному обниматься не лезут, видимо, неприлично. Терплю тяжкие коллективные объятия, вздыхаю... облегченно. Вот он дом, оказывается. Приехали.
  
  Устав столь горячо меня приветствовать, тетя скрылась на кухне - дите нужно будет накормить. Обязательно так, чтоб потом тяжело было вздохнуть, конечно же. Бабуля отошла, включила коридорный свет и стала пристально вглядываться в нечто, согнувшиеся в три погибели на непылесошенном коврике. Я снимал обувь, четко осознавая, что меня сейчас будут бить. Майка была мятая, хоть я в ней и не спал. Джинсы... ну, я говорил уже, хуже некуда. Несло от меня сигаретами за три метра, сто пудов, и пивом, наверное, тоже пахло. Особенно тем, которое я на сандаль разлил, когда мы с Олежкой типа пустые бутылки выносили. Но удар пришелся по такому месту, про которое я даже забыть успел. Не, не потому, про которое женщины вспоминают, когда газовый баллончик не работает. Морда у меня вообще помятая и...
   - Ты из села Мухуева или из Москвы приехал, что даже побриться не удосужился?! Правильно Лариса сделала, что от папаши твоего уехала, а то ты скоро и участочек под коноплю на даче попросишь.
   - Еще не уехала, - огрызнулся я. Настроение мгновенно упало на уровень подвальной плесени.
   - Почти уехала, - назидательно поправила бабушка.
  Я нахмурился. Дом - это, конечно, замечательно, но в особенности тогда, когда в нем, кроме тебя никого нет. И кроме классического кота Рыжика, допустим. И тот обои дерет.
  В сущности, для этих семейных противостояний у меня никогда не находилось достойного высказывания. Так что теткино "Мыть руки и обедать!" было в самый раз.
  После еды я, как бы усовестившись, закрылся в ванной с целью приведения лешеподобного себя в надлежащий вид. Зарос капитально, каюсь. Но я же к старым друзьям ехал, а не на прием в японском посольстве. На голове беспорядок, со сна только пятерней расчесывался. Личико не бритое, благо, что не урод. Я не сам так решил, не подумайте... то есть, не только сам. Девушки говорят. Правда, боятся, по-моему. Заикаются немного и краснеют мм... пятнышками. И дальше - никуда. В смысле, истории без продолжения, как будто во мне не сто восемьдесят семь росту, а два тридцать минимум. Или я говорить не умею, или смотрю как-то не так.
  Ну, блин, простите, это печальная тема. Пойду лучше на балкончик - голову высушу и покурю. Если бабушка с веником не прибежит. Люблю я стариковскую привычку - дневной сон. И храпят когда не очень громко.
  
  Вечером вспоминался Олежка. Солнце из окна на лестничной площадке через линзу бутылочного стекла и хрупкий прогиб спины, длинные волосы, наспех собранные и запихнутые под ворот рубашки, светлая полоска кожи там, где сползают джинсы. Я не знал, что это значило, но в то же время странным образом чувствовал себя на своем месте.
  А на следующее утро бабуля решила, кажется, что достаточно дала мне отдохнуть и подняла неприятную тему. То есть, тема была самая обычная, но не в случае, когда мнения расходятся кардинально.
   - Ты собираешься с отцом жить, я так понимаю? - она сходу перешла к самой конфликтной стороне вопроса, причем чисто со своей точкой зрения, естественно.
  Я молчал, апатично постукивая пальцами по столу. Вот сейчас не очень-то хотелось ее разубеждать.
  На самом деле, все предельно просто - перед каждым существом, вышедшим из состояния детства жестко, а иногда даже раком встает проблема отдельного жилья. Пф... и что?
  
  Вопреки обычаю этим вечером я купил сигарет. Засунул пачку в задний карман джинсов и поехал в центр, на фонтаны. Всего лишь старая привычка, что еще делать?
  Народу было немного. Успели уже, видимо, перебеситься, потому что сидели тихо, беседовали на всякие отдаленные философские темы и потягивали пиво. Вода шумела как нью-эйджевская медитативная музыка, и даже транспорт шел как-то медленно и уютно. Солнце почти зашло.
   - Опа, и Димон объявился! - хлопнул меня по плечу вездесущий Женя.
   Темные очки в рыжих кудряшках на манер обруча, в левой руке болтается теплая бутылка с пивом. - Блин, жаль Лесь только ушел.
  Я открыл рот, чтобы выдать в ответ что-нибудь удивленное, но тут к нам подсел Саша и, заговорщицки наклонившись к моему уху прошептал:
   - Мальчик уже интересовался, есть ли у тебя парень, - и гадостно захихикал.
  Я подавился не прикуренной сигаретой и, вернув ее в пачку, отошел к остановке. Там усталая тетушка в синем переднике, как и прежде, продавала замечательное фисташковое мороженное.
   - Нука-нука?.. - поощрил я парней по возвращении, впиваясь в вафельный рожок, - Что там хотел знать наш юный друг?
   Женек хмыкнул и поспешил уточнить:
   - Да он типа сразу сказал, что шутит.
   - Ага, когда у нас морды вытянулись, - ехидно добавил Короткин, отбирая у приятеля пиво.
  - Да он ваще врать не умеет.
   - Не понял?..
  Мне потом пришлось еще за бутылкой сбегать.
  
  Короче, я его наверное испугал. Олежку, то есть. Или насторожил?.. Да блин, вроде ж ничего не делал такого. Может, у него фобия? Нет, блин, это у меня фобия, я ж с ним спать не хотел. Ага, а потом еще лапал. Из самых чистых, блин, побуждений. Пойду я покурю, все-таки.
  
   - Слышишь, Дим, а что вы там делали на флэту? - с приходом ночи и трех бутылок пива у Жени разыгралось любопытство.
   - Да ничего, - я не без удовольствия заметил, что еще один поворот и нам уже не по пути, - Спали.
   - И как?!
   - Что за нездоровое оживление? - я скривился, подумав, что это трудно, когда друзья бухие и смелые, а сам трезвый, сонный и задолбанный.
   - Ну, как это?.. ну, с...
   - Понятия не имею.
   - Почему? - тупой кретин. Я точно не пил, но морду ему набить все равно хочется.
   - По кочану. Сам проверяй.
   - ...
  Кажется, рыжий хотел похлопать меня по плечу в качестве прощания. Но я очень спешил домой, побиться головой об стенку.
  И здесь я хотел остаться?
  
  Почему я срываюсь, спрашивается? Можно подумать, что дружеские подколки - всегда повод погрызться. Таким макаром придется сменить имя и уехать за океан. Все равно ведь есть чувство, что это не меня, а я всех достаю.
  
  По крайней мере, здесь мне есть с кем ругаться.
  С утра тетка уехала, а бабушка ушла в поликлинику. Дожидаясь этого светлого момента, я старательно делал вид, что сплю. Сплю очень крепко, потому что не проснулся даже когда над ухом громко возмущались на тему ночных шатаний по улице и их последствий. А так же того, что не стоит думать, что в таком приличном доме есть чем похмелиться. После этого я демонстративно замычал, отворачиваясь к стене и еще плотнее заворачиваясь в одеяло. Чуть с дивана не упал. В темноте не нашлось сил его разложить.
  Обидно, что в одиночестве у меня даже не хватило энтузиазма как следует обчистить холодильник. Зато я порылся в единственной шуфлятке стола, за которым еще лет пять назад корпел над домашками, и нашел в нем старенький эмпэтришник на один гбайт памяти. Решив окончательно предаться ностальгии, наскоро собрался и вышел во двор. На качелях покататься, представляете?
  В репертуаре эмпэтришника имелась такая же древняя, как и он сам сборка зарубежных хитов и гитарная инструменталка. Все это очень быстро надоедало, и я постепенно вернулся к своим унылым мыслям и неутешительным выводам.
  Совершенно очевидно, что жить с бабулей я могу только при условии, что демонстративно и во всеуслышание пошлю отца. Но я ведь скорее ее пошлю.
  
  Эксперимент
  
  - О, совсем другое дело! Вот это наш непробиваемый Димон!
  Я отвернулся к окну. Хорошо, конечно, что он пришел. Только непонятно как-то. И голос у Жени, когда он меня вызванивал, был сладкий и противный как мятная карамелька.
   - Привет, - я обернулся, Дима стоял в дверном проеме кухни с виноватой улыбкой на небритой физиономии.
   - Ну что вы как неродные прямо... - пробормотал Захар, оттесняя моего недавнего знакомого к дивану и сгружая на столешницу пакеты с закуской. Закуски было так много, что я успел уже удивиться и наивно решить, что, быть может, в этот раз планируется только дружеский ужин.
  Но чуда не случилось и за пару последующих минут возле пакетов с огурцами и прочей мясной нарезкой стояло приличное количество пивных полторашек и даже пара бутылок чего-то покрепче.
  Я тяжело вздохнул, Дима, видимо, все-таки отвыкший от местных попоек, удивленно и недоверчиво вздернул левую бровь (правую отдельно бы не получилось, я пробовал), а хозяин квартиры как ни в чем небывало принялся мыть овощи.
   - Чего застыли как фрагменты Стоунхенджа, режьте давайте, - недовольно сказал он через некоторое время, поняв, что без напоминания помогать никто не собирается, - Руки мыли, надеюсь? - это замечание несколько запоздало, Дима чертыхнулся, вернул на доску недорезанный помидор и сунул руки под кран.
   - Слушай, буржуй, пиво понятно, но ликер вы сегодня нафига притащили? Или я что-то пропустил и это уже нормально считается?
  Захар засмеялся.
   - Да не, что ты. Серого будем глушить.
   - Серого?.. - Дима так и застыл с полотенцем в руках. Только что губу не прикусил, это скорее по моей части. А я что? Я салатик стругаю. Молча.
   - А че, забыл уже, друг?
   - Аха, его забудешь, - Дима улыбнулся.
   - Между прочим, говорят, ты не спрашивал про меня ни разу!
  Над кухонной дверью следовало повесить какой-нибудь громкий колокольчик. Чтоб без всяких неожиданностей, а то ведь у некоторых нервы слабые.
  Я продолжал малодушно делать вид, что беседа меня совершенно не интересует, и вообще я здесь ни с кем не знаком.
   - Я думал, ты вообще уехал. Разве не собирался в театральное поступать? - как бы то ни было, а голос у Димки был не теплее стенки морозильника.
   - Собирался-собирался. Здравствуй, кстати.
  - Давно не виделись, Серый, - вздохнул Дима и, судя по звукам, согласился-таки на приветственные объятия.
  Меня все это смутно раздражало. Не люблю рядом с Сергеем находиться, стремный он какой-то. Я и без того все время, говоря словами Захара, "как неродной". Ничего не могу поделать, себя не перекроишь, а этот чмырь, простите... его слишком много и всегда не там, где надо. Мне сложно выражаться яснее, и вообще меня заметили.
   - Леееесенька! - загребущие ручонки обвились вокруг талии и стиснули, вынудив оставить в покое недорезанный капустный кочан и обреченно расслабиться.
  Сережа был чуть ниже меня, но в нем всегда присутствовало что-то, что как кирпич давало по подсознанию и не оставляло надежды на сопротивление. Только кирпич - это просто и банально, а в серовской общительности всегда присутствовало что-то неуловимо сволочное...
  
   - Ну что, за встречу!
  Ликер пошел на "ура", особенно у Сергея. План спаивания старого друга выполнялся безукоризненно. Хотя я бы на их месте этого не делал - он и так всегда чересчур веселый. Но меня, конечно, никто не спросит, пока без "живого звука" не заскучают.
  Серый сидел на диване, откинув русоволосую голову на спинку и прикрыв соловые уже глаза. Между коленей у него была зажата банка от пива. Надеюсь, что пустая. Я скривился и все-таки нашел случай удачным для побега на кухню. Под предлогом уборки, в смысле.
  Но когда я уже, перегнувшись через Диму, почти достал эту злосчастную жестянку, вроде бы задремавший Сережа схватил меня за руку. Я попытался ее высвободить и даже открыл рот, чтобы сказать что-то гневное, но этот нехороший человек снова не пожалел мою конечность и дернул за нее так, что я грохнулся на Димочку, вышибив весь воздух из легких. Нужно отдать Диме должное, он не мешал мне лежать у себя на коленях и даже осторожно вытянул мою кисть из захвата потерявшего энтузиазм Сергея. Кроме того, он совсем не выглядел пьяным, но его абсолютно ясный взгляд в данный конкретный момент меня смутил. Я, образно выражаясь, плюнул на банку, и, неловко пробормотав извинения, наконец ушел на кухню. Очень хотелось запереться и никого не впускать в ближайшие несколько часов. Одна проблема - дома мне желательно быть в ближайшие двадцать минут.
  Конечно же, на Серого в таком состоянии ругаться бесполезно. Да и в относительно адекватном состоянии заставить его доступно объяснить какие-либо свои действия - дохлый номер. Ведь большая их часть даже не действия, а выходки, а они не подлежат никакой рационализации в принципе.
  Вообще, что-то меня несет, действительно, пора уже баиньки. Причем в своей кровати.
  Стоило мне включить свет в коридоре и найти свои выгодно выделяющиеся в общей куче новенькие кроссовки, как рядом опять нарисовался Сережа. Я мысленно чертыхнулся.
   - Гспада офицеры, кто пойдет провожать даму?
  Не так уж у него заплетался язык, а вот по мозгам, кажется все-таки здорово ударило.
   - Молчи, косяк, - очень дружелюбно посоветовал Короткин, похлопав Серого по плечу.
  Серый слегка покачнулся, глянул на дверной косяк и постучал по нему костяшками пальцев со словами "Передай другому". Все дружно заржали.
   - Аха, кто бы говорил, - залыбился Женя, уже в оранжевой ветровке подпирая входную дверь.
  Я нахмурился, но не стал выспрашивать подробности. Служение родине - для каждого дело сугубо личное.
  
  Однако Серый, активность которого сегодня просто зашкаливала, не преминул тут же, по дороге домой, выболтать мне некоторые "сугубо личные" подробности. Я пожалел, что он не срубился где-нибудь у Захара, хотя теоретически давно уже должен был. Не зря он, видимо, живет под девизом "Я никому и ничего не должен! Идите вы все!.."
   - А Демку нашего чуть в кадеты когда-то не отдали, - пьяно хохотнул он.
  Не то, чтобы так уж неприятно, но, блин, что ему сегодня приканало?!
   - Ты еще ясли вспомни, - раздраженно отозвался Женька.
  Его тоже порядком достали сегодняшние изысканные манеры Сергея, и я даже не стал винить его в том, что вскоре он покинул нас, до обидного облегченно улыбнувшись на прощание. Даже притом, что нас получилось только двое - остальные остались у Захара, то ли спать, то ли еще не все наговорились.
  Несмотря на то, что Серый шел довольно уверенно, после пары неожиданно рисковых кренделей в сторону проезжей части мне пришлось взять его под локоток. Он с готовностью оперся на мое плечо, мелкий и легкий, как мальчишка. Интересно, что они там говорили про актерскую карьеру?
  Я ухмыльнулся, скосив на него глаза, но решил, что сейчас неподходящее время для таких вопросов. Вообще, едва ли я когда-нибудь захочу спросить у него что-то подобное, побоюсь.
  А это всего лишь непростые обстоятельства - ночь, дорога, пьяный знакомый, с которым мне по пути... Вон как у него глаза слипаются, и идет молча. Только вперед как-то очень уж печально смотрит, на темное шоссе. А милиции нет. Благодать.
  До Сережиного дома оставалось минут пять пеха, когда он чуть отстранился и снова притянул меня к себе, обняв за талию или даже пониже. Я нервно улыбнулся и переместил его руку к себе на плечо. Он настойчиво обнял меня уже двумя руками и, не обращая внимания на пока еще почему-то молчаливое сопротивление, зашептал в самое ухо "Олежка, мне холодно, мне очень, очень холодно...". Его влажное дыхание с запахом вишневого ликера было не противно, но и никаких особо приятных ощущений не вызвало. Только что-то вроде жалости на грани с брезгливостью, как к грязному детдомовскому ребенку.
  Я все-таки оттолкнул его, решительно взял за руку, как то самое несчастное дите и буквально дотащил до ворот. Там уже совсем какой-то разбитый Сережа прислонился лбом к холодному металлу и затих. И я сразу ушел, молча. Без всякой заботливости, мне было плевать, что окна коттеджа темны, что ключи в таком состоянии найти нелегко и прочее.
  Он всегда меня пугал, Серый.
  
  Черт знает что вообще... В кампанию никогда не принято было приглашать девушек. Все эти междусобойчики были исключительно в теме "крепкой мужской дружбы" и пьяных, вряд ли всегда лестных для дам, бесед. Но это же не значит... Почему я не в курсе, что у Серого ориентация нетрадиционная или типа того?..
  Ладно, не нужно надумывать опять, на меня и так после вопроса про Диму до сих пор многозначительно поглядывают. Это какой-то больной темой становится, однако.
  
  А ведь какие звезды красивые, в городе такие фигу увидишь. Вот еще бы фонарь не светил.
  
  Прошло несколько дней. Я тихо умирал дома, от жары и общей разбитости. Мама после недавнего посыла немного успокоилась, кажется, пытаясь изобрести новые меры воздействия. Опробовать их было сложно, потому как сын сидит у себя под крышей и дверь открывает неохотно, с третьего стука. Учиться, мягко говоря, надоело.
  Некое разнообразие в мою тоскливую жизнь привнесла, опять же, родительница. Поздно вечером, после просмотра прогноза погоды и непонятных заминок за ужином она торжественно сообщила мне, что пора ехать на отдых. Я, не скрывая изрядной доли сомнения, взглянул на нее поверх стакана с холодным грейпфрутовым соком. Все правильно - Турция ждет не дождется, чтобы принять в свои горячие объятия ее и "дядю Славика, ну, ты помнишь". А, поскольку я, конечно же, как всегда "испорчу отпуск своим нытьем", то они любезно оставляют меня в покое на целые две недели. Ну и... я вдохновился и пожелал им удачного отдыха.
  И получил в ответ ожидаемое "успехов в учебе".
  Следующим же утром меня разбудил звонок мобильника (а чего, вы думаете, он такой мерзкий? Чтоб я его слышал!). Голос Саши Короткина по ту сторону трубки был как у очень бодрого менеджера. Я удивился, объяснил, что как всегда гранит науки невероятно жёсток и пообещал прийти на вечерний "совет у фонтана". Судя по тому, что мне не напомнили, чтобы я не забыл гитару, назревало что-то серьезное.
  
  Вместо гитары я взял сумку, в которую был предусмотрительно запихнут зонтик. Духота и затянутое тяжелыми облаками небо предвещали ночной дождик. Видимо, мама решила наконец рвануть на море именно поэтому.
  И тот факт, что тусовка наметилась на улице, кстати, тоже вызывал определенные подозрения. У нас проблемы с помещением?..
  Как оказалось, проблемы не столько у нас, сколько у Димы.
   - Товарищи, нам угрожает нечто ужасное, - серьезно сказал Саша, который, судя по всему, выступал главным инициатором сбора.
  Женька наигранно надрывно завздыхал. Короткин покосился на него с неодобрением, но продолжил по теме:
   - Наш заслуженный, дорогой и не столь давно заново обретенный друг Дима собирается вновь покинуть нас на неопределенный срок, - оратор хмуро взглянул на вышеупомянутого Диму и умолк, ожидая реакции публики.
   - И имеет наивность думать, что мы его куда-то там отпустим, - возмущенно добавил Захар.
   - А в чем дело? - тихо спросил я у Саши. Похоже, только я был не в курсе разыгравшейся драмы по причине своего затянувшегося домоседского кризиса.
   - А дело в том, - громче, чем того требовал вопрос ответил Короткин, - что у нашего Димы проблемы в семье и, видимо, без его непосредственного участия мама с папой разъехаться никак не в состоянии.
   - Да ну вас, товарищи, блин... - проворчал виновник всеобщего волнения, непривычно опрятно одетый, побритый и вообще, явно приготовившийся отбыть в столицу. Интересно, он собирался прощаться или его насильственным способом достали и сюда приволокли? - Бабка все мозги уже выела, так вы еще приебались. Еще сутки в той квартире и вы меня увидите только на похоронах, в белых тапках. Хотя кто вас позовет?
  Судя по несчастному виду, все-таки приволокли.
   - Ну чего ты сразу уезжать, что мы, не придумаем ничего, что ли?
   - Что вы придумаете? Картонку мне найдете?
   - Ага, и мисочку молока вечером под балкон вынесем.
   - Так тебе жить негде? - до меня наконец дошла суть проблемы.
   - А... да, - подтвердил несколько удивленный моей улыбкой Дима.
   - А у меня как раз родители в Турцию уехали аж на две недели.
  Димочка недоверчиво приподнял брови.
   - Давай, Димыч, соглашайся, Саша-то тебя по любому не приютит, разве что ты ему Ирку заменишь, - с энтузиазмом заметил Женя.
   - А сколько бла-бла развели!.. - возмутился Дима.
   - Только руки не особо там распускай, статья ведь... - большая часть кампании похабно заухмылялась, я закатил глаза, и Димка с вызовом спросил:
   - Где это "там"?
   - Ну, там...
   - Мне семнадцать уже, - перехватив угрожающий взгляд своего будущего квартиранта, я не выдержал и засмеялся.
  
  За весь вечер я и не подумал спросить, почему не позвали Сергея. Вероятнее всего, Саша ему звонил, но он просто не захотел прийти или не смог. Приступ стыда и отвращения к себе (что маловероятно), другие планы, лень или же банальное тяжелое похмелье. Он априори никогда не считался человеком, от которого можно ожидать помощи, слишком стихийный, слишком себе на уме, индивидуалист.
  
  Это звучит странно, но дождь начался неожиданно. Мы уже собирались расходиться, когда он, вместо того, чтобы начать тихонько накрапывать на макушки и носы, вызывая традиционное "Ой, дождь начинается!..", просто рухнул стеной на город. Зонт, разумеется, оказался только у меня, и ребята долго теснились под цветастым, вызывающе малогабаритным, пологом, с неохотой отделяясь от кампании, и бежали до своей остановки.
  Дима шел рядом, мокрые волосы и ручейки, стекающие по лицу и одежде, явно его не волновали. Периодически он смотрел на небо, потом на нас и улыбался. Когда нас осталось двое, кажется, на всем проспекте, я спохватился и спросил, не нужно ли ему зайти к родственникам, чтобы забрать свои вещи. Оказалось, что раздолбанный сине-черный рюкзак со всем немногим, судя по степени обвислости, содержимым, - это все, что он взял с собой, уезжая из Москвы.
   - Дим, иди, может, под зонтик?
   - Да ну, обсохну потом, - он махнул рукой.
  И все-таки я подошел поближе и поднял зонт так, чтобы он защищал от дождя нас обоих. Дима как-то странно взглянул на меня, но промолчал.
  
   Потом в темноте мы бежали по проселочной дороге. На обочинах шумели липы, и пахло мокрой землей. В моих бывших новых кроссовках хлюпала вода, а Димины сандалии очень любопытно поскрипывали, так что мы периодически начинали громко смеяться, сбивая дыхание. Зато теперь ни глубокие лужи, о которых мы, из-за темноты узнавали только по брызгам и плеску, уже попав в них, ни мокрая трава не были препятствием, по той простой причине, что сухого места на нас и так не осталось.
  Добежав до ворот, Дима согнулся пополам, пытаясь отдышаться, а я трясущимися руками стал искать ключи на дне сумки, при этом оцарапавшись об спицу сложенного зонта.
  
  Той ночью мы завалились спать сразу, развесив мокрые вещи по батареям. И то ли просто стали ближе, то ли из-за усталости, не ощутили ничего неправильного, желая друг другу спокойной ночи. Хотя до утра-то оставалось всего ничего, а Диме я вообще постелил на кухне.
  
  Не помню, что мне там снилось, но от вида полуголого Димочки, заваривающего чай на кухне, меня просто бросило в жар. Даже когда он обернулся и перехватил мой взгляд я все еще продолжал пялиться на стройный, на гране с худобой, торс, острые ключицы, темно-розовые, совсем твердые, наверное, соски и узкую дорожку темных волосков ниже пупа. Словил себя на слове "соблазнительный". Черт, лучше бы в глаза посмотрел.
   - Утро доброе, - конечно, он оказался в легком замешательстве.
  Я постарался улыбнуться как можно жизнерадостней и уселся за стол, положив голову на руки.
   - Привет.
   - Ты не заболел часом?
   - А что?
   - Да вид у тебя какой-то температурный.
  Аха, представляю - зрачки, небось, расширены до невозможности и румянец пятнышками.
   - Да не, не выспался просто, - я на всякий случай потрогал лоб, провел рукой по лицу жестом усталого человека в конце рабочего дня. Вот щеки были горячими, это да.
   - Так, может, иди поспи?
  Дима осторожно поставил на стол две чашки, полные до краев, сел и поежился, обхватывая горячие эмалированные бока своей. При помешивании со дна повсплывали всякие палочки и цветочки, но подниматься, чтобы найти ситечко не было никакого желания. Димина кожа с легким оттенком загара была покрыта зябкими мурашками.
   - Я уже почти проснулся. А твоя рубашка не высохла еще?
   - Почему? Высохла, - он пожал плечами и поднес чашку ко рту, подул, приводя в движение все плавающее на поверхности сено, и сделал глоток.
   - Так чего ты закаляешься? На ощипанную цыплячью тушку уже похож.
   - Сейчас оденусь, только чай выпью, - пообещал Димочка, а потом посмотрел на меня наигранно серьезно и осведомился, - я тебя не смущаю, надеюсь?
   - Нет, что ты, можешь даже джинсы снять.
  После моих опрометчивых слов он так ухмыльнулся, что я успел пожалеть. Вдруг он из тех, кто дома любит ходить нагишом?
   - Ох, блин, тут же где-то печенье должно быть! - спохватился я после нескольких минут молчания, все-таки поднялся и полез в шкаф, - а ты чего молчишь, по утрам не кушается?
   - Ага, спать за бесплатно, есть за бесплатно, нормально, - вздохнул Дима, покорно выуживая из предложенного пакета премилую песочную звездочку с наполнителем из желе.
  Я подождал, пока он отправит ее в рот и малодушно предоставил ему открывать найденную ко всему прочему банку варенья. Варенье было сказочное, малиновое и запустить ложку в такую баночку с утра всегда было для меня истинным счастьем. Но сегодня я про это счастье временно забыл, наблюдая за тем, как мой квартирант, сопя и зажав банку между колен, пытается отделить от нее пластмассовую крышку.
   - Еще не хватало, чтобы ты платно у меня спал, - слегка истерично, но, слава Богу, тихо, хихикнул я и принял из его рук долгожданное варенье. Банка была теплой.
   - А что, хочешь, я полы могу помыть, например?..
   - Помни, ты сам предложил.
  Я замер и прислушался, не донеся ложку до рта. Дима тут же скривился:
   - Ты настолько не уважаешь музыкальную культуру?
  Я, не ответив, выбежал из кухни и пустился на поиски мобильника. Он обнаружился в спальне, причем я и не подумал вчера вынуть его из мокрой сумки.
   - Але?
   - Здорово, Лех!
  
  От меня требовался конспект с математических курсов за первое полугодие и поход в кафе. Первое я своей школьной подруге мог предоставить без разговоров, особенно при условии, что она придет под окна, и я ей тетрадь скину, второе же было весьма затруднительно, поскольку мне абсолютно никуда не хотелось идти по такой погоде. К тому же, оставлять малознакомого человека дома было несколько... сомнительно, правда, в данном случае причиной было не недоверие, а скорее потребность его развлекать. Хотя не буду же я из-за этого безвылазно сидеть дома две недели... даже если мне этого захочется, по какой-то причине.
  В классе "Олег и Линда" со времен средней школы было чем-то вроде "Толстого и Тонкого". Не в буквальном смысле, разумеется - она девушка вполне даже стройная, со всеми надлежащими округлостями, а про себя я вообще молчу... Кощей бессмертный после концлагеря. Жизненные позиции наши уж больно забавно взаимодополняются. Рассказывать долго, так что ограничусь пока одним фактом: вопреки всему и, главным образом, моему бурному возмущению, она с самого дня нашего знакомства (о, это роковое первое сентября!) называет меня исключительно Лехой. Сколько ей не объясняй, что имя Олег так извращать недолжно.
  Иногда Лин любила покривляться, изображая мою девушку. Меня это ничуть не коробило, а временами было даже удобно, когда уже не хватало никаких сил доказывать людям, что я не нуждаюсь в настойчиво предлагаемой ими ласке и заботе, каким бы одиноким не выглядел. Тем более что когда вашу такую всю и себя добрую и прекрасную подругу не уважает любимый, а вам все таки иногда становится любопытно - как это, человеческие отношения, и вообще у вас на нее становится... гхм.. тьфу.
  В общем, в таком расположении духа я не смог предложить Линде ничего кроме конспекта и своего смиренного молчания.
  А в это время в моем пустом и холодном доме, в гордом одиночестве страдает Димочка... Ох, чего ему страдать? Это я тут головой страдаю, а он, наверное, посуду уже помыл... и ищет половую тряпку. Только он ее не найдет, потому что ее у нас нет.
  ...
   - А?
   Я принял из рук Линды банку, судя по звуку, на дне еще плескалось несколько глотков колы. Прохладная жестянка с привкусом и следами ярко-розового блеска для губ оказалась не особо приятна.
  
  Дома царили сквозняки. Я закрыл за собой дверь и стянул кроссовки, отметив, что пора бы перейти на более легкую обувь. Как наглядный пример, рядом по-армейски аккуратно стояли Димины сандалии в разводах вчерашней грязи. В гостиной его не оказалось, и я поднялся в свою комнату - она была приоткрыта и, судя по всему, именно там находился источник холода. Я тихонько заглянул и усомнился, что виной всему распахнутое окно - Димочка сидел на полу, прислонившись кровати, и у него было абсолютно каменное выражение лица. На коленях он держал книгу в глянцевой черной обложке, но глаза бегали по строчкам с полным отсутствием какого-либо выражения.
  Окно громко хлопнуло о раму от резкого порыва ветра, Дима испуганно вздрогнул и поднял взгляд.
   - Я дома, - улыбнулся я и зашел, устало плюхнулся на кровать, - а на улице снова дождь собирается.
   - Угу, - согласился Дима.
  Повисла несколько напряженная тишина.
   - Чем занимался? - не зная причины столь угрюмого расположения духа собеседника, постоянно боишься спросить что-то не то. Но говорить все равно лучше, чем вот так вот молчать.
   - Читал, - "угрюмый собеседник" сунул мне под нос книжку, демонстрируя загадочный сюрреалистический рисунок на обложке, - тряпку поискал, кстати.
   - Кастанеда, что ли? - удивился я, хотя, что собственно здесь необычного? - а тряпки нет у нас, извини.
  Человек, постигающий Карлоса Кастанеду и вообще интересующийся подобными вещами на уровне механическом ассоциировался у меня с каким-нибудь хипповатого вида дядькой, а Дима с его по-раздолбайски консервативным стилем, периодическим легким перегаром и двухдневной небритостью... ну, короче, если бы он читал, к примеру, подготовительный экзаменационный материал по математике я бы воспринял это проще.
   - Я бы, в таком случае, предложил тебе поискать старую майку, но, думаю, это не в моих интересах, - сощурился Димочка и, загнув уголок страницы, отложил свою эзотерику.
   - Пошли обедать, а?
  Для меня это предложение было особенно актуально, потому как, не знаю, что Дима, а я с утра крошки в рот не брал. Ничего умнее, чем поджарить полуфабрикатные овощи я не придумал и под изучающим Димочкиным взглядом принялся сновать по кухне, размораживая, ища специи и подливая масла на теоретически антипригарную сковородку. Теоретически, это потому что на ней все пригорало на порядок чаще, чем на старой чугунной. Дима то смотрел так, что аж между лопатками начинало свербеть, то, стоило мне изобразить легкий поворот головы, отворачивался резко и смотрел в окно. В стекло уже начали биться первые капли дождя, листья рябины во дворе трепало так, что казалось удивительным, что они все еще не разлетелись в клочья, а небо, затянутое темно-серыми облаками создавало довольно гнетущее впечатление приближающихся сумерек.
  На всякий случай я даже спросил:
   - Дим, а который час?
   У моего сожителя, не совсем понятно, по какой причине, сегодня выдался на редкость нервный день, потому что он в очередной раз вздрогнул, взглянул на меня, и только когда до него наконец дошел вопрос посмотрел на наручные часы.
   - Пять.
   - Оооо...
  Неужели Линочка все-таки меня заболтала?
  
  Ночью мне было тяжело. Нет, правда, очень сложно, жарко, много мыслей и при этом хочется спать. Жуткое состояние. В частности, я думал, а что, если бы тогда ночью ко мне стал бы приставать не бухой в дрова Серый, а... Димочка, например? От такой идеи становилось немного неловко, но прогнать ее я не хотел и не мог. Мучительный вопрос собственной ориентации, ненавязчиво преследовавший меня в последние дни, неотвратимо всплыл и задрыгал скользкими конечностями, требуя хозяйского внимания. И больная фантазия проснулась, заодно.
  Действительно, ведь совсем уж враньем будет, если я скажу, что Дима мне не нравится. Не зря ведь нехорошее желание сбежать с кухни в ванную посетило меня этим утром, да? И у Захара тогда пришлось в одеяло увлеченно кутаться до удушения. Эх, кому что, а Олегу в семнадцать переходный возраст... Я поворочался на постели и уткнулся носом в подушку, невольно представив предмет своих терзаний, мирно сопящий на кухонном раскладном диванчике.
  Я никогда особенно не задумывался на тему своей личной жизни. Даже когда все одноклассники табунами бегали на свидания, демонстративно сосались на галерках и оккупировали туалеты, выпуская из открытых форточек клубы табачного дыма, мат и пошлые стоны. Меня при этом даже не считали слишком уж странным, только замкнутым, чем и объяснялась неосведомленность окружающих о моих пассиях. Если копаться в причинах всего этого беспредела, чем я и занимался, раз все равно не могу уснуть, то дело, скорее всего, в маме. Родители, вполне возможно, горячо и крепко любили друг друга, одной ночью так точно, а то б меня не было. Но папаша живет в Москве, да и то, в свободное от командировок время. А я плесневею тут, накапливая яд обиды и комплексов, и периодически в умеренных количества выплескивая его на маминых ухажеров. Вот в этом, наверное, и проблема. Никакой романтики в отношениях с девушкой я до сих пор не могу разглядеть. Даже сказал бы, разгадать. Проверять безнадежность ситуации практическими методами я никогда не думал, то есть, кого-то искать - это же хлопотно, а Линда всегда под рукой и кроме чисто физиологической реакции вызывает исключительно дружескую благодарность. Иногда.
  Так значит, тему отношений нетрадиционно тесного характера между парнями я серьезно еще не затрагивал? Аха, получается, что тут какого-то ограничительного комплекса нет? Судя по тому, как сладко замирает внутри при взгляде на полуголого, тонкокостного, какого-то беззащитного и в то же время холодного Диму, нет.
  
  Утром, что греха таить, у меня уже просто сорвало крышу... от суточного недосыпа, непрекращающегося, практически насильственного мозгового процесса и вопиющего несоответствия температуры собственного тела окружающей среде... а может, всему виной неправильное питание. Хотя, даже условно присутствуя в квартире мама "готовила" исключительно полуфабрикаты. Короче, наплевав на неспособность отличать бредовый сон, в который я, на самом деле, так и не смог провалиться, от не менее бредовой реальности, я поплелся на кухню. Убогий предлог "водички попить" был отброшен за ненадобностью. Кого ты обманываешь в половину шестого утра?!
  Правда, полстакана минералки я действительно выхлебал, прежде чем бухнуться на колени у края дивана и заглянуть в серьезное и спокойное лицо спящего Димы. И еще ниже я наклонился по собственной инициативе, и то, что голова немного кружилась, меня не оправдывает.
  И, конечно же, я гад из числа последних, потому что не дал человеку возможности выбрать, выдохнув уже в чуть припухлые со сна губы:
   - Поцелуй меня.
  Что, по сути, было всего лишь соблюдением каких-то неведомых мне... не приличий, конечно... что-то вроде правил в случае непредвиденной ситуации.
  
  Течение
  
  Дима блаженно улыбнулся, не собираясь отрываться от чужих нежных губ. Первой мыслью было довольное "Как же давно меня не будили поцелуем?..". Он чуть подался вперед с целью усиления ощущений.
  Олег растерялся. Он оперся локтями о край дивана, тщетно пытаясь найти в голове хоть одну идею по исправлению ситуации. Чувственную сторону Димочки явно недооценивали - его язык уже проник в рот начинающего задыхаться Олега и легко ласкал небо. Было горячо и непривычно.
  Олежка отлип от него с большим трудом, сел на пол, глядя на сожителя блестящими глазами в пол-лица. Губы горели. Дима сонно и слегка разочарованно толи вздохнул, толи зевнул и облизнулся. Поморгал. Олег почему-то сидит на полу, тяжело дышит и на щеках лихорадочный румянец.
   - А что так рано? - ничего умнее Димочка, видимо, спросить не мог.
   - А... - Олег напряженно закусил губу.
  Дима изобразил драматический излом брови, явно пытаясь дойти до чего-то недостижимого.
   - Извиняюсь, - пробормотал, спешно соскользнул с кровати и ушел. Олег успел испугаться, что совсем, но тут же хлопнула дверь ванной. Экспериментатор совсем развалился на холодной плитке и прикрыл глаза. Это был успех?..
  
  Дежурное утреннее возбуждение, поддержанное усилиями Олега... и его собственными усилиями, следовало поскорее утихомирить. Дима уперся ладонями в стену душевой и совершенно по-детски зажмурился.
   - Да что за нах?..
  В том, что он сам был вовсе не против убедиться, так ли шелковисты светлые волосы и столь ли мягки эти губы, не было ничего особенно удивительного. Странно, конечно, что только сейчас выяснилось, что он способен на такую нежность к парню, но привычно уже. С самого дня знакомства привычно. Но Олегу-то... он же вчера умотал на весь день. С девушкой. Вроде как, нормальный юноша, все как положено - и учеба, и любофф, и друзья, немного творчества, и... Но этот криатив!.. Может он лунатик? Ха, ходил во сне и наткнулся на чьи-то губы? А этот кто-то с таким, не обезображенным сознательностью, энтузиазмом...
   - Дим!.. - в дверь ванной несмело постучали и смущенно умолкли.
  "Чееерт..."
   - Чего?! - не выдержал Дима.
   - Ну я просто... Это ничего, все в порядке, да?
  "Жили были два идиота..."
   - Да.
  
  Олег вздохнул и поплелся готовить ранний завтрак. Ну не дурак ли, а? Сам не знает, чего хочет, а такими вещами занимается. Нашел себе подопытную крыску, да? Блииин. Голова как чугунная, сковородка шипит слишком громко и плюется горячим маслом.
  Пришел Дима. Интересно, он одет? Оборачиваться не хочется.
   - Тебе никто не говорил, что есть много жареного вредно для здоровья? - голос спокойный, наверное, он злится.
   - Жизнь такая, - вздохнул Олег. Ему было тошно и смутно.
   - Зачем же ее усугублять? - Дима поднялся, достал тарелки из шкафчика над раковиной и встал рядом с мающимся Олежкой.
   Тот молчал, спихивая со сковородки яичницу. Руки дрожали, лопатка царапала покрытие. Кусок пригорел, при попытке сковырнуть обжегся.
   - Может, валерьянки? - не разжимая губ, улыбнулся Дима.
  Во рту было горько, ладони вспотели. Он бы тоже сейчас нализался. Второй мнительный товарищ ведет себя как струсившая в последний момент девственница.
  Потом Дима опустил тарелки на стол и замер. Олег стоял, сложив руки на груди, и смотрел в его спину. Потом сделал несколько шагов вперед и уткнулся носом в чувствительное место между лопаток. Дима дернулся. Клетчатая рубашка была мягкой и, наверное, теплой, ее ворсистая ткань щекотала.
   - Прости...
  Димочка обернулся, взял его руки в свои и вздохнул.
   - Да все в порядке, я же сказал. Ты что, обжегся?
  У непутевого гитариста были красные глаза. То ли от недосыпа, то ли плакал. Шевелюра взъерошенная вся.
   - Да, масло...
  Дима вытащил перышко из его светлой челки и сжал в кулаке.
   - Мне даже понравилось, - хитро сверкнул глазами. Шутки разряжают обстановку и усыпляют докучливую совесть, главное выбрать нужный тон. Чтобы шутки получились только шутками. Хотя он был бы рад, конечно... слишком опрометчиво.
   - Что? А... ну спасибо, - Олег несмело улыбнулся.
   - Всегда пожалуйста.
  
  День выдался пугающе солнечным и жарким. У погоды тоже что-то случилось. Хотелось выйти и пошататься где-нибудь, только не по городу. Олег думал об этом, закрывшись в ванной наедине с грязной обувью. Дима, как и вчера, валялся в его комнате и, наверное, снова читал.
  На костяшке среднего пальца стал намечаться мозоль и парень водрузил второй кроссовок на батарею, справедливо рассудив, что всякой педантичности есть предел. Голова слегка закружилась, когда он резко выпрямился, оперся о стиральную машину и прикрыл глаза.
   - Эй, - сказал Дима, прежде чем Олег почувствовал прохладу от приоткрытой двери, - ты чего?
  Он смотрел немного обеспокоенно, на шее болтался эмпэтришник, наушники которого свисали чуть ли не до колен. В руке был мобильный с еще не потухшим дисплеем. О, дитя техногенного мира!..
   - Ничего.
   - Ясно. Слышишь, мне, наверное, нужно уезжать.
   - Слышу.
  Они постояли немного молча. Дима явственно увидел в усталых серо-зеленых глазах Олежки что-то вроде "ну и чего ты от меня теперь хочешь?". Кивнул, развернулся и пошел собирать... не, какие нафиг вещи? Рюкзак забрать, и только.
  Олег растерялся. И, если бы не был так растерян, то понял бы, что расстроен. Все же вроде друг друга простили и помиловали, разве не так?..
   - Дима!
  Тот обернулся, удивленно вскинув брови.
   - Не сутулься, - Олежка, догнавший его у самой комнаты, подмигнул и легонько провел рукой по спине, от основания шеи и до поясницы. Он не иначе как решил, что у сожителя там эрогенная зона, что столько внимания ей уделяет.
  Дима как-то странно ухмыльнулся. На самом деле он пытался скрыть волну дрожи, пробежавшую по телу после этого прикосновения. Видимо, Олег таки был прав.
  
   - Ты просто так вдруг решил или случилось что? - как бы между прочим поинтересовался Олежка, застилая неприлично разворошенную с утра кровать.
   - Да бабуля позвонила, сказала, чтоб приехал. Может, скандал очередной устроили, решили что-нибудь... и неудобно как-то, я же сам никак не разберусь, где мне быть, а у тебя, наверное, дел полно...
   - Да, у меня план по завоеванию мира плесневеет, а ты все под ногами путаешься!.. - засмеялся Олег, - что, не видишь, я тут дурью маюсь? Ведь мне без тебя и поговорить не с кем будет, а дом смотри какой большой и страшный. А ночью? Знаешь, я грозы боюсь.
   - Прячься в шкафу, - фыркнул Дима.
   - Нет, я серьезно, хватит себе придумывать всякую ерунду. Или я сейчас парням позвоню, то-то они обрадуются...
   - Эээ... не нужно.
   - Брось каку! - Олег невозмутимо отобрал у мнительного товарища его скудные пожитки и вернул их под компьютерный стол.
   - Дай хоть телефон, нужно спросить, что там с родичами, - сдался Дима.
  
  Димочке было жаль, что Олег шутил про грозу. Ведь и прошлой ночью что-то там под дождик громыхало, а он как спал на кухне, так и проспал до утренних птичек. И никто к нему за утешением не пришел. Он не просто осознал свою горячую привязанность, он осознал, что ему вовсе не хочется с ней бороться. И как же так получилось, что этот странный человек его держит так самоотверженно?
  
  Дима взял телефон и ушел разговаривать на крыльцо. Олег высунулся в окно и досадливо поморщился. Он очень не любил, когда в его присутствии так делали, хотя и понимал, что в мире существует уймища вещей, которые его ну никак не касаются. В голове неприятно ворочалось возмущенно-пафосное и почему-то сказочно-медвежье, собственническое "Кто в доме хозяин?!".
  Но, несомненно, честь ему делает то, что он не стал прислушиваться к чужому разговору, а лишь тихонько втянул носом воздух, стараясь уловить аромат дымка, поднимающегося от уже зажатой между Димиными пальцами сигареты, и ушел в комнату. Чтобы с головой закопаться в шкаф и переодеться во что-то веселенькое и летнее, пока никого нет.
  
  Выйдя на широкое крыльцо, Дима сразу же извлек из кармана помятую пачку Винстона, достал сигарету, а потом, прикуривая, держал большой палец на колесике зажигалки чуть дольше обычного. Воздух был наполнен громким стрекотом кузнечиков и таким жаром, что, кажется, еще доля секунды, и он воспламенится. И ни ветерка, ничего.
  Димочка машинально вытер вспотевшие ладони об многострадальные джины. Звонить не очень-то хотелось, как и узнавать очередной удручающий факт о своем семейном неблагополучии.
  Опустился на теплую деревянную скамейку, так кстати пристроившуюся справа от входной двери.
  Нервно защелкал кнопками мобильного. Дым сжатой между указательным и средним пальцем отравы поднимался в пронзительно голубое небо к ослепительно яркому солнцу.
  Как и ожидалось, бабушка была весьма и весьма не в духе.
  И только спустя несколько минут после раздраженного "Я уже вообще ничего не понимаю, сами разбирайтесь!" понял, что как раз это-то и к лучшему. И, наконец, догадался позвонить самим родителям. Долго пытался решить, кому именно. А потом набрал домашний и глубоко-глубоко затянулся. Трубку долго не брали, а он не дышал, и в глазах уже стало темнеть.
   - Слушаю, - устало сказал папин голос через бесконечную череду унылых монотонных гудков.
  Парень выдохнул и откинулся на решетчатую спинку скамейки.
   - Пап, ты дома?
   - Да, Вадимыч, - кажется, он улыбался. Дима облегченно закрыл глаза и тоже улыбнулся. Если именно эта формулировка оказалась верна, значит все хорошо, значит, их что-то держит, - а ты у бабушки?
   - Ага.
   - Ну и как там погода? - такой вот простой будничный вопрос. Все ведь и правда в порядке, да?..
   - Кошмарная жара, - честно ответил парень, наклоняясь и вминая фильтр в горячий бетон крыльца.
   - Даже завидно. А вот у нас, кажется дождик, собирается, - устало и немного нервно засмеялся отец.
   - Это мне завидно. Папа, что там у вас происходит? Давай ты скажешь, и я от тебя на время отстану или сегодня же приеду, слышишь?
   - Не нужно, Дим. Все... просто замечательно. Я бы тебе маму дал, но она по делам уехала.
  Дима недоверчиво нахмурился и от полноты чувств бессовестно спихнул искалеченные останки сигареты в некошеную траву.
   - А почему у тебя голос такой усталый, если замечательно?
   - Ну, мы все тут устали...ммм... решали, как нам жить теперь и...
  Отец вздохнул. Он явно не мог найти для чего-то слов.
   - И что решили? Как жить - вместе или как?
   - Да, конечно... ты же знаешь, мы хотели сначала пожить отдельно, но поза...нет, поза-поза-вчера...э...
   - Ладно, я понял. Незачем мне уточнять способы примирения супругов. Привет маме.
  
  Дима вздрогнул от резкого звука, после поднятия век и фокусировки взгляда определенного как закрытие окон на втором этаже дома. Кремовые с диковинными оранжевыми цветами занавески все еще слегка колыхались и на фоне светло-коричневых досок выглядели как-то по-дачному. Парень зевнул и потер глаза. Солнце добивало.
  Пару минут спустя на крыльцо выпорхнул Олежка с бутылкой минералки в руках. Всем Диминым вниманием сразу безраздельно завладела последняя, он тут же отобрал ее у Олега и жадно облапил, прижав к щеке.
  Олег же с неопределенным раздражением смотрел, как этот неблагодарный уже откручивает крышку и пытался развить мысль о безнадежном человеческом эгоизме, наглости, непроходимой тупости, извращенной любви к изделиям из пластика....
   - Эй! - возмутился Дима, у которого отняли вожделенную охлажденную воду.
  Олег торжествующе показал ему язык и сделал несколько быстрых глотков, рискуя подавиться. И невозмутимо вернул бутылку для косвенного поцелуя.
  Димочка смешно сморщил нос (слава Богу, это не выглядело как проявление брезгливости, а то ему бы тут же в этот самый нос прилетело) и с наслаждением присосался к горлышку. Олег не сдержал глуповатой улыбки, через несколько секунд перешедшей в несколько напряженную.
  Сердце колотилось сильно-пресильно.
  
  Эпизод приобрел некую завершенность, - довольный Дима глубоко вдыхал и выдыхал уже не такой невыносимый горячий воздух, не выпуская из рук прохладной ополовиненной бутылки, Олег стоял рядом, прислонившись спиной к двери и согнув одну ногу в колене в классической выжидающей позе, и смотрел на него так... наверняка весьма странно для непосвященного. Хотя и сам он находился на той стадии, когда уже чувствуешь, что тебя посвятили, но пока не понял, во что. Или кому.
  
  Сначала за забором послышался характерный для приближающегося автомобиля шум, потом несколько раз просигналили прямо из-за ворот. Олег встрепенулся и, вручив удивленному Димочке бутылку на сохранение, побежал кому-то открывать. При этом Дима только сейчас заметил, что белобрысый решил отдать дань летней моде и продемонстрировать окружающим (то есть, пока только самому Диме) замечательно длинные и тонкие незагорелые ножки - алые шорты заканчивались чуть ниже ягодиц и только подчеркивали белизну кожи. Знакомая матросская майка без рукавов и лохматая гулька вместо привычного золотистого роскошества на затылке дополняли образ этакого соблазнительного-мальчика-из-соседнего-двора. Дима с трудом сглотнул слюну и мысленно обозвал себя бесчувственным слепцом. Это надо же, польстится на бутылку!..
  В уже открытые ворота въехал блестящий черненький БМВ. Димочка восхищенно присвистнул. Н-дя, не зря Саша с десятого класса копил денежку на машину. Правда, и Ира Ильина в тесном джинсовом сарафанчике, выскользнувшая из салона вслед за парнем, и только что не подмигивающий всеми фарами понтовый автомобиль быстро поблекли рядом с Олежкой, который, возвращаясь к дому, посеял один свой выцветший красный шлепок и теперь наклонился, чтобы вернуть его на ногу вместе с запутавшейся в ремешках травинкой.
  На кой сюда приперлись эти счастливые в гражданском браке люди?!
  Для того чтобы поприветствовать старых друзей в привычном тоне нужно по возможности очистить голову от необычных мыслей, убедить себя в том, что тебе очень интересно, что друзья тут забыли и, для начала, наконец посмотреть в их сторону.
   - Ребята на речку собрались, - радостно улыбнулся Олег, - пойдем?
  Дима замялся. Жара всегда побуждала его к распитию большого количества холодных жидкостей и поеданию мороженого, но желания нормальных людей в такое время поехать куда-нибудь поплескаться и позагорать обычно были ему чужды. Хотя тот же волейбол, в принципе, мог исправить дело. При этом определение "обычно" в этот раз было бы ошибочным, ведь плавать рядом с Олегом - это совсем не то, что в одиночестве. Или в окружении жаждущих внимания девушек, когда парни уже вовсю бухают на берегу, а тебя начинают с энтузиазмом и визгами обрызгивать, нырять, пытаясь спустить плавки и то и дело "нечаянно" прижимаются грудью. И поначалу дам даже не особо волнует односторонность действа.
  И все-таки, чтобы оправдать свой задумчивый вид, Димочка с сомнением поинтересовался:
   - А мяч вы взяли?
   - И бадминтон тоже! - оживилась Ира. Она стояла рядом с машиной, и Диму посетило ощущение, что она снимается в рекламе этого блестящего чуда или участвует с ним в фото-сессии, хотя в первом случае снова непонятно, кто кого рекламирует. Парень едва заметно скривился. Бадминтон тоже не пришелся по душе.
   - А ты гитару прихвати, - вспомнил Короткин, поднимаясь на крыльцо и доставая из нагрудного кармана желтой футболки сигареты, - что за костер без сала и песен. И захвати воды кокой-нибудь питьевой, а то мы только пива купили.
  Олег не особо довольно хмыкнул.
   - Сало, да? Я под ваш пьяный вой играть не буду, учти.
   - Куда ты денешься? А если что, так мы и сами инструмент... по назначению используем, только не забудь.
   - На дрова что ли пустите?
   - Слышь, что ты сегодня такой колючий? От Димона заразился?
  Олег с Димой синхронно вздернули брови.
   - Мальчики, не цапайтесь. У нас все пиво закипит, пока вы договоритесь, и Сережка с другом без нас пойдут. А так интересно познакомиться...
   - А он идет? - удивился Олежка. Он надеялся, что Серый давно и благополучно забыл о своем пьяном неадеквате, но все равно радости по поводу предстоящей встречи не испытывал. И что за друг, хм?..
   - Да. А с ним еще парень, его Ромой зовут, мы случайно недавно встретились, очень приятный молодой человек. Такой... на модель похож.
  Саша демонстративно нахмурился, девушка, не прекращая болтовни, повисла у него на локте.
  Дима заметил, что с тех пор как они с Ирочкой в последний раз виделись, она порядком пригламурилась, наверное, кавалер слишком часто водил ее по клубам. В этом отношении Капица сам себе напоминал какого-нибудь престарелого родителя, стараясь не показывать людям своего неприятия к современным веяниям.
  Олег ушел собираться, Дима выкурил одну сигарету с Саней, который интересовался, доволен ли он теперь условиями своего проживания, и тоже ушел за плавками. Во внутреннем кармане рюкзака наткнулся на солнечные очки и зацепил их за ворот майки.
  
  Ни когда вчетвером ждали Серого с... другом, ни когда эти двое показались из-за скрипучей калитки, он не посчитал нужным сообщить кому-то, что Рома - это, насколько Дима мог припомнить, двоюродный брат Сергея. По комичному стечению обстоятельств носящий фамилию Белов. Несмотря на то, что у Иры с ним явно не было никаких шансов - "модель" с довольным красивым личиком крепко держала Серого за запястье всю дорогу, не обращая внимания на шипение и не забывая вежливо улыбаться новым знакомым.
  
  Дима знал Серого гораздо дольше, чем можно предположить. В его голове кликуха друга до сих пор связывалась с надвинутым на глаза капюшоном серой байки и холодными брызгами из-под колес велосипеда.
  
  Когда Олег вспоминал утренний поцелуй, ему казалось, что губы все еще горят. То, что вспоминать нравилось, сначала приводило его в смятение, но, увидев, как отчего-то немного хмурый Дима поднимается по крутому песчаному склону после купания, Олежка разозлился сам на себя. За глупость, понимаете?
  Те самые знакомые и жадные губы сейчас стали такими бледными, что их хотелось зацеловать до красноты, может быть, даже слегка прикусить... Все очевидно.
  Олег просто не мог позволить себе бороться с таким желанием, и не только потому что это было бы крайне неприятно, - человек, именующий себя практичным и разумным, имеющий толику высокомерия... конечно, он знал, что на многих смотрит предвзято и свысока. И плевать, что это больше походит на детские комплексы. Но бегать от реальности, в которой внизу живота собирается сладкое и болезненное тепло от вида прохладных дорожек воды, исчертивших покрывшееся мурашками тело парня.
  Вон того парня, который уже идет к Олежке, уперев руки в бока и стерев с лица былую мрачность.
   - Ты купаться идешь, энтузиаст? Я тут уже весь ил со дна поднял, пока ждал. Признавайся, ты пришел сюда медитировать?
   - А нечего меня... - Дима поежился и Олег, поспешно вскочив, принялся рыться в белой пляжной сумке, - ждать.
  Димочка благодарно кивнул и тут же удивленно замер, ожидая пока суетящийся мальчик-в-шортиках закончит кутать его в большое пляжное полотенце.
   - Ты даже шортов не снял еще, - возмутился Дима и показательно дернул за карманы вышеупомянутых шорт, заставив Олега схватиться за пояс и буркнуть:
   - Я позагорать хочу.
   - А как же попа? - невинно удивился Дима.
   Олежка фыркнул, стараясь выглядеть разозленным, а не смущенным и польщенным. О, если бы он позволял себе меньше притворства, наверное, знал бы уже, каков вкус воды, холодящей Димину кожу... Отравление - не оправдание.
   - Какая попа?
   - Твоя. Она же не загорит, - Дима подошел очень близко и снова потянул алые шорты вниз, - и у тебя на бедрах появится полоска.
  Он и сам удивился. Олег так смотрел на него, что слово "надежда" поселилось в сознании без вариантов. О не не выдержал - он позволил себе. И ему тоже позволил.
   - Вооот здесь, - Дима нежно провел указательным пальцем по той области, где, по его мнению, может закончиться загар. Олег вздрогнул.
  Олежка не уперся руками ему в грудь - он только комкал ткань Диминой футболки. У него сбилось дыхание, и этому немало способствовали не только чьи-то наглые пальцы, но и откровенная несерьезность ткани Димочкиных плавок, позволяющая прочувствовать состояние владельца. Своим состоянием прочувствовать...
  
  Дима был возбужден, никакого сопротивление со стороны Олега не последовало. И Димочка взял его за руку и повел в сторону ивняка, захватившего песчаную часть берега слева от их поляны. Олег шел молча. У него в голове появилась блаженная пустота (или это было чувство ожидания, затмившее все остальные ощущения?)и ему вообще говорить ничего не хотелось. Трава щекотала ступни.
  
  Под ивами, хотя тело хотело попросту упасть на песок, Олег сжал Димину руку крепче и приложил к своей щеке. И спросил тихо:
   - Что ты чувствуешь?
  Дима понял, о чем он. И был рад тому, что Олежка спросил, потому что это значит, что он тоже чувствует что-то кроме прозаичного возбуждения.
   - Тебя, - просто ответил Дима.
  Кончики губ Олега едва заметно приподнялись, обозначая удовлетворенность ответом. Хотя ему начинало казаться, что он все еще ворочается в горячей постели, мучаясь желанным, но всего лишь видением. Он подумал, что нужно было бы попить валерьянки, и прижался к Диме, устроив подбородок у него на плече.
  Прошептал, щекоча дыханием его ухо:
   - Тогда порядок.
  
  Полотенце было где-то скомкано и утеряно, песок лип к горячим спинам. Если вы думаете, что это не гигиенично, то они, в общем-то, не занимались ничем особенно экстремальным. А слюна здорово дезинфицирует...
   - Ээй... - вяло воспротивился Олег, когда Дима с торжествующей улыбкой стащил с него шорты, - ах, - емко оценил Димочкину сноровку.
  Между тонких ножек Олега было жутко приятно лежать. Дима испытывал чувства, в какой-то степени схожие с чувствами новорожденного котенка, которого раздумали топить и вернули под теплый бок матери. Он не мог мурлыкать, поскольку рот у него был занят. Зато он аккуратно сжимал хрупкие лодыжки, оглаживал колени и ждал каждого вздоха и стона, следя за выражением лица Олежки.
  Тот явно не знал, куда себя деть, он загребал пальцами влажный песок и боялся, что скоро не выдержит и будет стонать слишком громко. Потом он обнял голову Димы, а у того не было ни сил ни желание протестовать, объясняя, что песок в волосах это не очень приятно. В конечно счете, секс на пляже сам по себе стремное дело, и если ваш потенциальный любовник вообще согласился на это в первый же раз желать большего не совсем хорошо.
  И все-таки Дима рассчитывал подойти к вопросу со всей серьезностью в более благоприятных условиях.
  А пока взять все возможное от романтики и дать Олегу кончить. Он уже отчаянно жмурился и так сжимал Димину голову, что Димочка, и вообще, и от греха подальше, решил получить свою порцию удовольствия. Он немного высвободился, навис над Олежкой и словил губами очередной и особенно громкий всхлип-вдох, как можно теснее прижал к себе дрожащее от возбуждения тело, положив руки на ягодицы, и парой движений довел свое чудо до оргазма и нескольких слезинок.
  Олег лежал неподвижно с широко открытыми глазами, а Дима слизывал с его щек соленые дорожки. У него создалось впечатление, что чуду не только никогда не делали минет, но и других физических проявлений любви оно в общем-то не ведало.
  В голове у Олега варилось примерно тоже, правда, даже мысленно облечь в слова весь нахлынувший на него поток ощущений он был сейчас не в состоянии.
  Дима, все так же молча, прилег рядом на бок, обхватив Олежкину талию, и улыбнулся. То ли еще будет...
  
  Заросли ив на берегу хороши практически всем - они дают тень и укрытие, оставляют песок относительно прохладным и приятно шелестят тонкой листвой на ветру. Правда, слышимость в них все-таки приличная, особенно если вам очень хорошо, и вы не совсем контролируете свои "Ммм..." и "Ахххннн!..".
  
  Олег выбирался на поляну с отражением смешанных чувств и страстных поцелуев на лице, нетвердой походкой. Дима держал его за руку и смотрел на мир с довольством и спокойствием. По дороге обнаружив грязное полотенце, он невозмутимо поднял его и закинул за плечо.
  
  Серый с Ромой в мясо поругались, потом подрались на берегу (потому что Саша всеми силами оградил от них облюбованное кострище), потом продолжили в воде, там же помирились и все это с нецензурными воплями и плеском. Вот уж кто не страдал скромностью, больше заботясь о том, чтоб отбить у общества, его морали и друг у друга право на собственные отношения.
  Короткин терзал гитару, отчаянно не в тему мурлыкая что-то из Наутилуса. Ирочка не делала вид, что его слушает, попеременно взглядывая в сторону камышей справа, и косясь на ивняк слева. Тамошние акустический эффекты были гораздо интереснее. Корявая веточка в наманикюренных Иркиных пальчиках чертила хаотичные узоры в золе.
  
  Монохром (приквел)
  
  Но кто же проснется
   и кто же займется
   снопами лучей поутру
   как солнце пораньше поднявшись
  Если не я и не ты
   Я и Ты
  
  Кто поднимется с солнцем
   Сегодня соединяя
   истоки лучей
  Если не ты и не я
   Ты и Я
  
  Яков Бунимович
  
  Жизнь и смерть, день и ночь, полоса черная - полоса белая, и все по методу кнута и пряника.
  Вот вы никогда не чувствовали себя дальтоником?
  Ладно, это было всего лишь чертово лирическое отступление. А я начал говорить только потому, что всем про меня что-то непонятно. Ненавижу рефлексировать, к тому же я уже давно и не раз раскладывал все по полочкам и сам прекрасно сознаю, как оказался там, где я есть. Что касается места в жизни и отношения общества ко всяким грехопадениям.
  Но, хотя бы ради нескольких приятных моментов, можно вспомнить.
  Для начала разъясню один особенно всех волнующий вопрос: актером театра мне не быть. Даже до факультета не дошел. Понимаете ли, чтобы научиться правильно реализовывать свои кривляльческие наклонности нужно сесть на поезд и полночи ехать. В общем-то не долго, но на меня напал жуткий депресняк и выпить было нечего. Слова я недоучил. Здание театрального училища искать было сильно влом, и по приезде в чужой город ноги понесли меня к первому попавшемуся питейному заведению.
  В баре почти никого не было - за стойкой пусто, классический мужик-вдупель-пьяный в темном углу и доска-официантка. Кажется, я на нее разозлился, потому что она не стала ко мне приставать. Наверное, мне очень хотелось получить моральное удовлетворение хотя бы кого-то послав.
  Блин, я говорил что-то про приятные моменты, нет? Некоторым с ними придется подождать.
  Размышляя о причине моего душевного раздрая, мы таки подходим к началу основного повествования.
  Мое прошлое лето началось, конечно, в июне. Все жутко достали меня своими подбадриваниями и подзуживаниями по поводу поступления, и тогда я был склонен считать, что сорвался именно из-за них. И это так, кого же может по-настоящему вывести из равновесия поздний звонок с сообщением, что у старшего брата Ромы отпуск в августе и отдыхать он поедет не на юга, а к нам?
  Жара стояла не лучше, чем сейчас, но дожди тогда пошли как раз в конце лета, погода бесновалась, а мое давление падало все ниже и ниже. Просыпаясь в полдень с тяжеленной головой, я только жалел, что брат не будет так мучиться - у него никакой сейсмической зависимости сроду не наблюдалось.
  Рома у меня вообще молоток, и, хотя тогда я, сам того не заметив, стал испытывать к нему какую-то крайне паршивую смесь неприязни и зависти... я просто так давно его не видел, понимаете? Черт, как все достало. Короче, в детстве я, наверное, восхищался им, по праздникам (потому что брат он мне не родной, а двоюродный и мы никогда не пересекались слишком часто), сидя под столом рядом, так рядом, что терлись боками и стукались коленками. Мешали остатки водки с вином под Пугачеву и пьяный хор и смех. И я всегда ждал, что ему потом будет так же хреново, как и мне, но ни разу так и не заметил. И, хотя на обидные по детству подначки я злобно отвечал, что "Рррома - имя для попугая", я, все же, мне было гораздо легче жить, чем когда-либо.
  И он вовсе не похож на попугая. Если не ошибаюсь, как менеджер в модельном агентстве, он всегда носит стильные строгие костюмы. У него тонкие черты лица, глаза цвета горького шоколада и абсолютно черные волосы. Когда он смотрит тепло и так же тепло улыбается, сердце начинает выпрыгивать из груди, хочется провалиться сквозь землю или хотя бы спрятаться в подвале и никогда оттуда не выходить.
  Я даже забыл весь мат, когда испытал это впервые - тем, как казалось, безнадежно черно-белым летом.
  На небе сгустились клочковатые дождевые облака. От духоты и тишины плыло в глазах, а я, как последний кретин, красил забор. Краской воняло на три участка, а соседи разъехались, если еще не пришли ругаться. У меня должны были бы слезиться глаза, но, наверное, вся влага кроме той, которая в вон тех гнетущих тучах, уже испарилась из этого мира.
  Он никак не предупредил, не позвонил перед приездом. Он почти подхватил меня, когда я почти упал в обморок. На самом деле, он меня обнял.
  И я просто не успел вспомнить, что он мне неприятен.
   - Сергей, - он назвал меня по имени, уткнулся носом мне в макушку, обняв. Мне было жарко, я застыл, и одновременно мне хотелось умереть, потому что я не понимал кто он. Не понимал, кто я, что я чувствую, чувствуя столь сильно, что это разрывало изнутри.
  Потом все шло, как и должно идти, когда к вам приезжает отдохнуть родственник. На первый взгляд. Он сменил серый костюм-тройку на свободные льняные шорты, почти все время оставляя торс открытым, и я старался не думать о том, где он так загорел. Он был спокоен, ходил на речку, бегал по утрам, приятен в общении со всеми и улыбался так, что мне хотелось лезть на стену. Мне хотелось избегать его, но это было бы странно и стало бы очередной слабостью, поэтому я не избегал. Я старался вообще не думать, лишь бы не думать так, потому что щеки заливались румянцем, даже при обманчиво спасительном воспоминании об игре в футбол в родительской спальне - мне шесть, ему десять лет. Я подозревал, что зря откосил от армии.
  Интересно, алкоголь тоже влияет на рост? Мама до сих пор говорит, что я такой мелкий потому что "небось курю", но, честное слово, еще сильнее, чем рефлексировать, я ненавижу запах табака. Единственное исключение - когда сигарета - Ромы. Когда дым, возможно, мешается с воздухом в салоне его джипа. Это я понял тем летом, как и то, что можно увидеть настоящий цвет, когда трахаешься с двоюродным братом и капельки пота блестят на его груди - надо мной. Мне не было стыдно, мне было хорошо и страшно. Потому что как же я буду жить, если могу быть счастлив только таким образом?
  Пикник. Замечательный день, наконец появился ласковый ветерок. Но это не может стать простым приятным совместным времяпрепровождением для двоих, которые хотят. Я дергался от каждого случайного прикосновения, потому что был возбужден - если пока не физически, то морально - каждую секунду. Он был спокоен и приветлив, как всегда. Но нарочито. Наедине напряжение заметней. Он со дня своего приезда ни разу не назвал меня братом.
  Когда-то могло быть незначительным и абсолютно нормальным не испытывать особых братских чувств и родства к старшему товарищу по играм, которые случаются всего-то раза два в месяц.
  Может быть, это был високосный год?..
  Когда долгое молчание после долгой разлуки вдруг оказалось многозначительным.
  А я стянул у Ромы сигарету и зачем-то вернулся в машину, уселся на заднее сидение. Жадно затянулся и закашлялся, как в первый раз. Он стоял и смотрел. Потом отобрал ее, потому что я почти прожег обивку, и втоптал в траву. У меня в глазах стояли слезы, я не знал, что нужно сказать и только нервно дернул уголком рта. Не важно, хотел ли я улыбнуться или что-то спросить. Потому что он опрокинул меня на сидение и заткнул этот мой нервный рот поцелуем.
  Было лихорадочно, жарко и скользко. И - главное - не было времени сомневаться. Его прямая намокшая челка колыхалась над моим лицом. Мы получали то, что хотели.
  На поляне грелась бутылка газировки, и накалялись фрукты в целлофане.
  Через час мы беззвучно плакали оба. А еще он погладил меня по голове и улыбнулся. Сквозь слезы. И тогда я зарыдал уже в голос, обхватив его ногами и впиваясь ногтями в загорелые плечи.
  Было горько и сладко. Но теперь я знал, что деление мира надвое не только неизбежно, но так же естественно, как и третий элемент - счастье. Когда трахаешься с двоюродным братом.
  
  6 августа 2008 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"