Несколько десятков человеческих жизней назад и одну жизнь мага.
Нет, две магические жизни. Впрочем, эта не будет длинной.
Это было давно, так давно.
Время должно было всё стереть, должно!
Но оно не то не знает об этом своём долге, не то решило им пренебречь в отместку за мою гордыню. Или не только гордыню.
Мне хотелось оговаривать это тогда.
Мне хочется уточнить это и теперь - я не был чёрным магом.
Есть что-то неописуемо убогое по моему тогда и сейчас убеждению в том, чтобы быть чёрным магом, черпать силу во всех этих вызывающих чувство естественной брезгливости ритуалах, выпивать жизни людей там, где достаточно прибегнуть к медитации и самодисциплине.
Отказ от чёрной стороны искусства не был обоснован моими "моральными принципами" - у меня их не было, да, пожалуй, и нет. Но чем-то, казавшимся мне тогда гораздо более надёжным - чувством прекрасного, каким мне виделось оно мне.
Чёрным магом я не был.
Белым тоже.
А времена были...
Впрочем, мне бы не хотелось, чтобы меня можно было заподозрить в желании оправдаться, не нужно мне оправдания. Раз уж само время мне в нём отказало - не нужно. Всего лишь аристократическое нежелание быть заподозренным в неизящном.
Глупость и блажь одним словом.
Потому что...
Я не был чёрным магом.
Не был. Не был.
Слышите - не был!
Но это не меняет содеянного.
И то, что это делал тогда любой, причастный к определённой степени мастерства, кроме недолго живущих чистоплюев в белых одеждах. И то... Особенно содеянного не меняет то, что я зашёл дальше всех. Вывел ритуал на новый уровень. Гордись, мальчишка! Так далеко ещё никто не заходил!
А я зашёл.
Меня вызвали на строительство новой столицы.
Новой империи.
На закладку первого камня в новом дворце, он же - храм.
Империя обещала процветать долго, в этом сходились и здравый смысл, и астрологи, и предсказатели от дрянных до великих, и надежды людские.
Столица должна была простоять не меньше.
Новый город.
Чистый город.
Вечный город.
А то, что принято называть моральными принципами сейчас, тогда выглядело несколько иначе.
Что такое одна человеческая жизнь по сравнению с процветанием целого народа?
Возможно, и ничего. Теперь я знаю, мы забыли одну простую истину, забыли уже тогда - жертва должна быть добровольной, или не быть вовсе.
Маг берёт во мне верх. На самом деле - жертвы не должно быть совсем, никак, никогда.
Теперь, спустя несколько десятков человеческих жизней и полторы магических, я знаю это совершенно, пугающе отчётливо точно.
Почти невозможно прийти к самому главному.
К тому, что.
Сколько можно сбегать от себя?
Не дольше вечности.
У меня её нет.
Но я должен сказать то, что скажу.
Закон мага - не уносить в могилу самое главное...
Ох, кто бы знал, что будет так тяжело.
Жертва.
Во все времена, во всех народах и племенах, даже самые дурные кустарные подделки под магов знали - лучшая человеческая жертва ребёнок. Самая лучшая - ребёнок-девочка, входящая или вошедшая в девичество.
Конечно, можно ещё говорить о первенце правителя...
Что я говорю? Зачем?
Лучшая жертва во все времена - ребёнок-девушка, тончайшая грань между детством и взрослостью. Женской взрослостью.
Вам нужны объяснения?!
Вам нужны объяснения, почему это так?
Слова о силе все-не-знания детства? Силе надежд юности? И силе, просто силе зрелости способной дарить новую жизнь?
Вам нужны объяснения, во что это превращается, слитое в кратчайшем миге воедино?
Если - да, вы ничем не лучше меня тогда. И покончим с этим.
Я просто пытаюсь убежать от себя хотя бы ещё на несколько строк.
Конечно её нашли.
Дева-солнце.
Дева-цветок.
Жертва не была добровольной - как жертва-дар.
Но у неё не было выбора - в силу воспитания, положения в обществе, кстати, я совершенно не могу вспомнить - кем она была прежде, чем её разрядили в праздничные одежды и подвели к месту закладки первого камня в новой столице.
"Новый город.
Чистый город.
Вечный город."
В силу главенствующей тогда религии, в конце концов.
Фраза "Богам угодно." объясняла всё. Боги ещё не зверствовали и выполняли обещанное.
Разумеется её нашли.
Она не сопротивлялась. Её не пришлось опаивать зельями приглушающими разум и волю. И к месту совершения жертвоприношения она пришла сама. Мне трудно теперь отделаться от мысли, что где-то в глубине души ей было... любопытно. Интересно детской жаждой познания - что будет потом.
Дети, ведь, не боятся смерти. И это ещё одна причина, по которой.
Хватит.
Попытка отвлечься на технические подробности мне самому начинает казаться жалкой.
Она пришла сама.
Она не просила пощады, не умоляла, не ждала того, что "что-то вдруг пойдёт не так" и смерть пройдёт стороной.
Она просто смотрела.
И, да, она не осуждала.
Ни меня, ни тех, кто принял решение о строительстве, о ритуале, ни богов, никого.
Я ничего не успел о ней узнать.
И не стремился, разумеется.
Я просто совершил ритуал.
И.
Вывел его на новый уровень, как уже упоминал выше.
Новая столица действительно получила жизнь.
Нет ни необходимости, ни сил моих, ни желания описывать процветание этой империи в ту эпоху. В книгах по истории она есть, и многочисленные авторы не скупятся на превосходные степени восторженных эпитетов.
Нет, эта глупая пытка не нужна ни мне, ни ей.
Той, которую я тогда - ровно в полдень, точно просчитанного лучшими астрологами, дня принёс в жертву.
Ей.
Тогда я не успел узнать о ней ничего.
Да и не стремился.
Потом.
Потом была жизнь, магическая, длинная.
Я несколько раз участвовал в закладке других городов империи, но, не то день выбирался не так тщательно, не то дело в том, что это уже были не столицы. Жертвы принесённые в тех городах ушли. Пусть и не сразу, но ушли в круговорот перерождений.
Об этом позже.
Да, я прожил длинную магическую жизнь, и, так как, я не был чёрным магом, а действия мои не шли вразрез с тогдашним течением мыслей и чувств человеческих, смерть моя была лёгкой, дело моё умерло только через несколько поколений моих потомков, а посмертие было обычным посмертием мага, я не буду его описывать. Ничего интересного в общем.
Потом были человеческие жизни.
Много, несколько десятков, разных.
Ни в одной из них я не родился калекой, безумцем или с отчётливо прорисованным кармическим проклятием. Лишь в одной я родился с чувством столь острой тоски, что ушёл в монахи и прожил её наполнив аскезой и молитвами. До сих пор стыдно сталкиваться с жизнеописанием того святого.
У меня никогда не было женщины.
Надо ли говорить, что женщины у меня были?
Исключая жизнь монаха и отшельника, разумеется.
Женщины - да, а женщины - нет.
Все эти человеческие жизни я прожил с невероятной, тайной, мучительной тоской.
И вспоминая.
Я не узнал о ней ничего в те дни, когда шли приготовления к Великому дню.
За эти жизни я узнал о ней всё.
Смех и запах, лёгкость полудетского тела, радость в глазах, когда я возвращаюсь в дом.
Ещё я узнал, точнее будет говорить - вспомнил.
Вспомнил, ощущая своё дыхание и запоздалый страх, как последний квадрат неба, голубого, нет, нежно сиреневого, как те мелкие цветы по весне - я не знал, что небо бывает таким, как последний квадрат, нет, неровный прямоугольник этого неба закрывается камнем.
Я не знаю, вспомнил ли я то, что было потом или выдумал.
Я вспоминал, узнавал всё это медленно - несколько десятков человеческих жизней, включая и эту - последнюю.
Я был уверен, что родился простым смертным.
И даже сумятицу острую, нечеловеческую чувств был готов объяснять доброй сотней, внезапно возникших и вошедших в большую моду, способов познать скрытые способности человеческие.
Я отчётливо помнил последний квадрат неба, проще всего было назвать это "одной из своих прошлых жизней", мне даже удалось отвлечься от этого воспоминания.
Потом стало ясно, что я маг.
Потом.
Ирония в том, что на "развалины города бывшего много веков назад великой столицей великой империи", я поехал не как маг проходящий обучение, а как турист. Простой турист - тринадцать на дюжину. Ну, может быть, не тринадцать - поездка была и остаётся редкой и дорогой. Пустыня, климат, лишь несколько недель в году туда можно добраться даже самыми современными средствами передвижения. Часть пути можно преодолеть лишь пешком.
И всё равно - простой турист.
Я даже выкинул из головы то, чему успел обучиться, как маг.
Мне хотелось испытать сначала "чистое, не предвзятое человеческое впечатление" и лишь потом "подключить остальные органы чувств".
От наивности не лечит даже магия.
Лёгкое, поверхностное дежавю на подходе к руинам я списал всё на тоже - "прошлые воплощения" - так просто.
И как сквозь толстый слой воды-песка-вечности-времени долетали до меня слова нашего непростого экскурсовода: "Это императорский дворец. Он был разрушен до основания. То, что вы видите - камни фундамента. Легенды гласят, что при его закладке была принесена человеческая жертва лучшим магом того времени."
Я очнулся в палатке.
Экскурсовод молчал, я так и не узнаю уже - сколько он на самом деле знает про этот город - "великую столицу великой империи", будь она неладна во всём своём истлевшем величии.
Я наконец действительно вспомнил.
Всё.
И ворох подробностей включающий детали парадных одеяний всех, хоть сколько-нибудь значащих человеческих существ собравшихся в тот день на будущей главной площади, мог бы служить немалым утешением какому-нибудь, любому историку, но не мне.
Я вспомнил всё.
Всю свою первую магическую жизнь.
И все последующие человеческие.
И то, что на протяжении их вспоминал-узнавал.
И.
То, что она осталась жива.
Необъяснимо, необъясняемо - да я и не хочу знать как! Упоённый знаниями исследователь умер во мне гораздо надёжнее других моих жертв. Но она осталась жива.
И я благодарю всех богов, что время изменило для неё свой ход так, что он не стал для неё вечной пыткой. Возможно, в уплату этого ушло его нежелание просто стереть это событие.
Я провёл там несколько дней.
Группа, с которой я прибыл, уже вернулась назад, я остался.
Человек со слишком понимающим взглядом, берущий деньги за проход в это место, вернулся за мной через три дня после их ухода и сказал: "Пора."
Я понял, что нельзя ослушаться.
Если я хочу...
Если я хочу сделать то, что решил.
К счастью, я не нарушил её сон.
Зыбкий, неверный, но спасающий от полного осознавания.
Мне нужно было продолжить обучение.
Мне необходимо было достигнуть того, прежнего уровня, а потом и превзойти его.
Я превзошёл.
Я возвращаюсь.
Я не оставил следов, я снял амулеты, по которым меня можно было бы найти, даже и в более далёком от людей месте, я замаскировал свой магический след. В конце концов - я опять лучший, это должно сработать! Я не оставил писем, по которым меня можно было бы найти раньше, чем я исполню или не исполню задуманное.
Я оставил письмо, которое будет найдено мои другом, я не смогу уже постичь - как, но у меня есть друзья, так вот, это письмо проявится в его вероятности только после того, как сроки моего действия выйдут. Я не имею права не оставить это письмо, но это единственное, что связывает меня ещё с миром живущих - людей и магов.
Я ухожу.
Ровно в полдень, в наилучший для того день, пришлось стать так же и астрологом.
Несбывшееся моё, я задолжал тебе столько, что уже не в силах вернуть.
Но я сделаю то, что могу.
Всей моей крови должно хватить.
Ровно в полдень, в идеальный день.
Тот нечеловек, что отвёл меня однажды к месту твоей единственной и такой долгой смерти, позаботиться о тебе, если... Нет! Небо, я настаиваю - когда у меня всё получится.
Ему одному я могу доверить и свою смерть и твою жизнь.
Он достаточно нечеловечен, чтобы не броситься спасать меня в самый последний момент. И достаточно чувствует и любит течение жизни, чтобы помочь выжить и научится жить тебе. Я молюсь, чтобы память вернулась к тебе не сразу, но и не мучила как меня долгими вечерами-ночами-жизнями.
И ещё я молился богам.
Я умею, как это ни странно.
Когда я понял, что задуманное свершится, я стал молить их о счастье для тебя.
Мне не кажется, что это наглость с моей стороны.
Если молитвы окажется недостаточным, я готов заплатить посмертием.
Тексты, потерявшие магичность в силу исполненности и исчерпанности задуманного их автором, могут быть проявлены в мире людей.