Рядом со мной лег отстрелявшийся Стоун, и беззаботным тоном спросил:
- Русский, как ты умудряешься найти столько интересного дерьма. Арена, на которую ты не должен попасть, баба которая тебе была не нужна, татуха, которая неизвестно что означает, и теперь перестрелка, которая непонятно чем закончится. - в его глазах светился озорной огонек, лицо опять съехало на бок в безобразной улыбке, а всегда белый шрам слегка посинел.
- А мы за этим всем едем, что бы узнать то, чего никто не знает. На башне броневика видна буква "В" в круге. Я, так понимаю, что это означает Вавилон. По-моему хорошая встреча, только вот интересно, что они здесь делают? - ответил я и получил в ответ очередной кривой оскал.
- Ты глазастый. Посмотрим Русский, мы ведь никуда не спешим.
Ждать пришлось недолго. Подмога, вместе с оставшимися в живых ящерами быстро перещелкали отопиров, лишившись лишь одного своего. Люди во время боя держали позади, активно воевал лишь броневик, дробя камни чередой небольших взрывов.
После того, как все закончилось, фаллу занялись, своими делами, а вот люди стали высматривать нас на вершине гряды. Их было не много, всего четыре человека. Трое были экипированы в самые настоящие бронежилеты, и шлемы, в руках они держали автоматы, наподобие тех, что были у нас. А вот четвертый был в обычном для Вивуса плаще, и держал в руках что-то неизвестной мне конструкции.
По всей видимости он был главным, следовало рассмотреть начальника повнимательней. Я отсоединив прицел я навел его на человека. Меня будто бы ударило молотом по голове. Передо мной стоял собственной персоной пан Ковальский.
Я взглянул на Стоуна и сказал:
- Не верю своим глазам, это Ковальский. Помнишь я говорил о нем?
Стоун посмотрел на меня и опять улыбнулся. Эти его ухмылки мне уже порядком надоели. Стоун с каменным выражением лица, мне нравился больше.
- Встреча старых друзей! Признаюсь, если бы не я нас сюда завел, и не сиди мы с тобой в Яме, я бы подумал, что ты один из них. Что ж, иди поговори с ним. Я думаю, ему есть что рассказать.
Внизу уже начали терять терпение. Один из сопровождавших Ковальского людей, даже выстрелил в воздух, видимо он так хотел привлечь наше внимание. Я передал винтовку Стоуну, поднялся, и начал осторожно спускаться, по той самой впадине, где я пристрелили отопира из обреза.
Труп никуда не делся. Из щупленького вблизи туловища, вылилось много оранжевой жижи, растекшейся по камням. Голова так и не оторвалась полностью и лежала в стороне соединенная с телом похожими на кишки тканями. Вдобавок все это смердело непередаваемым тошнотворным ароматом. Перепрыгнув через тело я чуть не поскользнулся на слизи и пройдя пару шагов почувствовал безапелляционное требование желудка. Меня вырвало.
Ковальский уже стоял у склона и смотрел на меня раскрыв рот в широкой улыбки:
- Артем, неожиданная встреча, Согласитесь! Это судьба! Как ваши дела. - затараторил он своим красивым мощным баритоном.
- Нормально Ковальский! Такая дрянь, до сих пор выворачивает, хуже бородавочников? - и я махнул в сторону предмета рвотных позывов.
- Да вы правы, отопиры воняют хуже всех. Только вот воевать с ними можно очень даже неплохо. Что вы и продемонстрировали. А к запаху можно привыкнуть. Меня к сати в первый раз тоже вывернуло. - стоявшие рядом с ним вояка ухмыльнулись. Броневик в этот момент уставил орудие на вершину, а троица разошлась в разные стороны охватывая фланги. Я заметил поводу этих перестроений:
- Что-то вы не доверяете своему брату по крови. К ящерицам и то с вашей стороны больше симпатии.
Ковальский махнул рукой своим боевикам, охлаждая их пыл и ответил:
- Порой люди гораздо опасней? Не вам ли это знать?
Я уже порядком устал и мне весь этот словестный балет стал надоедать, поэтому спросил прямо:
- Ковальский, хватит! Вы же едете в Калдрон. Вам, наверно, не терпеться узнать, какой итог у маленькой революции, вызванной вами.
Он сразу стал серьезным, голос потерял приятные мурлыкающие нотки:
- Хорошо, давайте поговорим. Вам что-то стало известно, но, поверьте, всей картины вы не видели. Нам действительно интересно, что происходит в Калдроне? Наша группа отправлена на разведку. Несколько дней назад была потеряна связь и мы хотим выяснить что с колонией.
Я подошел к большому каменюке, оказавшему рядом и сел на него, ноги приятно заныли. Я подумал о колонии и сотнях погибших людей, но никаких чувств воспоминания не вызвали, лишь образ Ани кольнул сердце и я после драматической паузы продолжил:
- Калдрона больше нет. Ваши игрища в шпионов и вершителей судеб закончились гибелью всей колонии. Больше никто не выжил. - тут я немного скривил душей, но причислять Мерлина и Моргана к людям не хотелось.
Ковальский явно опешил. Даже на минуту растерялся, переглянувшись с подошедшим к нему человеком. Но потом собрался и твердым голосом, почти приказывая спросил:
- Рассказывайте! Как все произошло!
Из броневика вылез человек и позвал Ковальского:
- Полковник! Вас вызывает Скорпион!
Ковальский кивнул стоящему рядом и тот побежал к броневику, а сам подошел ближе. Я решил его немного позлить:
- У, полковник! У вас там все серьезно, и генералы должны быть! А звездочки есть, или у вас там орлы и ромбики! Я польщен Ковальский. Не знаю, много ли я в прошлой жизни говорил с полковниками, но на Вивусе точно впервые.
Ковальский усмехнулся и со сталью в голосе сказал:
- Хватит Артем. Не время для ёрниченья! Что случилось в Калдроном. Отвечайте!
Сверху послышался насмешливый голос, полностью совпадающий с моим тоном:
- О Ковальский, мне о вас Артем много говорил. Но то, что вы еще и полковник, просто меняет дело. Хоти узнать, что случилось Калдроном? Съездите и посмотрите! Ваши собачки: Морган с Мерлином хорошо постарались.
Ковальский смерил тяжелым взглядом спускающегося вниз Стоуна, но не стал отвечать, ожидая, когда тот подойдет. Стоун остановился в отдалении и принялся шкрябать подошвами ботинок о камни.
- Ух! - вырвалось у того, когда он подошел к нам, - Уже и забыл, как пахнут неприятности. Креветки в этом отношении самые лучшие. Убьешь и чувствуешь носом, что не зря! Или запах идет совсем не от туда? - и он прищурившись посмотрел на полковника.
Ковальский с достоинством, нарочито высокомерно начал:
- А это я так понимаю, тот самый Стоун. Давайте не будем оскорблять друг-друга, я понял ваш сарказм. Мое звание полковника уж никак не равно вашему званию пахана, оставьте его при себе. Поделитесь со мной информацией и в Вавилоне с вами поступят по справедливости.
Я почувствовал, что Стоун начинает накаляться. И опережая ненужный ни мне не ему взрыв начал говорить:
- Ковальский! Хоти знать, хорошо. Только это уже ничего не изменит. Калдрон погиб по вине таких как вы. Вы решили, что можете вмешиваться всюду, определяя плохих и хороших. Слушай те, если хотите. - и начал рассказывать, что произошло за последнее время в Калдроне и окрестностях.
Ковальский слушал молча, лишь один раз он задал вопрос о том, не подходили ли подкрепления к Зги. Но ответить на этот вопрос никто из нас не мог. Затем он попросил нас подождать, а сам направился к броневику, который так и не опустил ствол, и все по прежнему угрожал нашему холму.
Начинало темнеть. Огонь внутри сгоревшей техники стих, и теперь остовый пауков и улиток лишь еле чадили, где-то в глубине, выдавая небольшие полоски черного дыма. Стало очень тихо. В окруженной высотами низине дул приятный ветерок. На минуту, даже показалось, что это вновь родная Земля. Но иллюзия быстро скрылась, внутри. Глаза так и не захотели смириться с увешанными оружием динозаврами, то и дело появляющимися в поле зрения.
Фаллу все это время держались в стороне. Они деловито рыскали среди камней, отыскивали телах павших, и возились возле креветок, что-то забирая с трупов. Теперь их можно было рассмотреть подробней. Ростом они были немного повыше людей, но габаритами не впечатляли. Их следовало назвать тонкими. Ящеры имели сплющенную с верху голову на длинной мощной шеи, с желтыми глазами, и змеиный языком, который то и дело высовывался наружу. В отличи от возникших в памяти образов динозавров, у них были длинные мускулистые руки с четырьмя пальцами, один из которых, как и наш большой, был крупнее и располагался отдельно от остальных. Ноги и хвост походили на те что были у древних рептилий, знакомых по картинкам.
На головах у Фаллу имелся обязательный для каждой особи атрибут. Что-то вроде детской шапочки с ушами, выглядело это очень комично, если учесть что у некоторых наверху были нашиты самые настоящие бумбоны. Остальную одежду составляли плащи с вырезом для хвоста, облегающие ноги штаны, с третьей штаниной, или "хвостиной", которая покрывала не весь хвост и заканчивалась широкой манжетой. Некоторые ящеры форсили защитной амуницией, и патронташами, очень похожими на тот, что был у меня для обреза. Основным оружием у них была уже виденная мной ранее электромагнитная винтовка. У Вилли такая тоже имелась и еще у нескольких парней в команде. Да и в других бандах оружием фаллу не брезговали.
Ковальский отсутствовал не меньше получаса. Стоун решил его не ждать и опять вскарабкался на верх. Он сказал что идет к Африке, засевшему с пулеметом на вершине. Когда полковник, наконец, вылез из броневика, то он махнул мне рукой. Так уже он делал несколько раз подзывая подчиненных. Я остался сидеть на месте. Почертыхавшись несколько секунд он все же пошел ко мне.
- Не вижу причин для хамства Артем. Это вы в Калдроне были уважаемым другом главаря бандитов, а Вавилоне вам придется начать все сначала. Рядовым для начала, если проявите себя, заслужите другое звание. - начал он выговаривать мне с ходу.
- А мне и без погон хорошо Владислав. Я всегда сам по себе. Не стройте меня, лучше скажите, что вы там решили?
- Посмотрим, посмотрим Артем! Я хотел бы надеется, что вы выбрали ту сторону, которую нужно. - назидательно сказал он, и добавил уже по делу, - Центр, требует разведать Калдрон и проверить вашу информацию. Вы поедете с нами.
- Это с какого? - моему возмущению не было предела.
- С такого! - начал он наступление, - Это у вас, кажется, есть раненый? А у нас есть автономный медицинский модуль. Вам такие также должны были прислать. Все просто. Мы оказываем помощь, я так понимаю ранение серьезное, а вы не делаете глупостей. Если все действительно так, как вы рассказываете, то мы быстро все выясним. - и он вопросительно посмотрел на меня.
Дика нужно было спасать. Долго он не протянет и я скрипя сердцем согласился, и пошел наверх, уговаривать Стоуна. На удивление Стоун не стал спорить. Еще не успело окончательно стемнеть, как медик вместе с увесистым ящиком перешел на нашу сторону к ховеру. Дик храбрился, но по нему было видно, он очень рад. Замаячила надежда, что он не загнется в ховере от заражения, а возможно даже сможет ходить.
Прибывший медик вколол Дику обезболивающее, затем поковырялся в ране и надел на ногу что-то вроде очень толстой шины, это и был медицинский модуль. Дик отрубился еще раньше. Несмотря на требования медика, мы его оставили пока в своем ховере.
С Ковальским договорились что выйдем утром, каждый по своей дороге, и встретимся где получится. Вместе с нами поехал один из его головорезов, но это было не предосторожностью, а скорее присутствием флага. Мы петляли по лабиринту несколько часов, пока не встретились в одной уютной долинке. Тут была уже пара броневичков и два ховера. Ковальский вчера отправлял куда-то еще одну группу и она видимо догнала его. Далеко впереди поехал один из броневичков, а мы запылили большой по меркам Вивуса колонной следом. Весь наш путь повторялся с самого начала, только мы ехали в обратном направлении. Я искренне наделялся, что на своем пути мы не повстречаем одичавшего Моргана, и наш бородатый знакомый уже переваривается в чреве какой-нибудь зубастой бестии.
Делать было нечего, на этот раз я сидел внутри ховера, а место справа от водителя занял прикомандированный вояка, отзывающийся только на словосочетание - "Сержант Рамке". Африка его к пулемету не пускал, Дик был все еще под кайфом, а Зои не отличалась говорливостью, сидела в углу поджав под себя ноги.
Стоило мне только подумать, что такая скукота вскоре меня доконает, как вояка крикнул внутрь машины:
- Приготовиться, остановка!
Я даже успел немного понервничать, так как подумал, что случилось что-то экстренное. Но мы остановились планово. Выйдя из ховера через боковую дверь, я увидел один из предметов нашего опасного путешествия.
В небольшом овраге на боку лежал развороченный и обгоревший ховер. Все колеса по правому борту сорвало, в самом корпусе зияла внушительная дыра с рваными закопчёнными краями. В одном из склонов виднелось несколько воронок, а поодаль, у небольшого выступа густо блестели металлические гильзы. Ковальский и еще несколько человек стояли у края оврага. Стоун даже не вышел из машины, решив, что его дело просто крутить баранку.
- Ковальский, этого достаточно, в подтверждении наших слов? Вокруг Калдрона полным-полно мохнатых. - обратился я сразу ко всей группе.
Владислав посмотрел в мою сторону, и ответил:
- Нет, не достаточно. Мы видим, что уничтожен наш разведывательный дозор. Предположительно из пневматического оружия Зги. По крайней мере следов воздействия порохового оружия нет. Это подкрепляет ваши слова, но нам нужно знать наверняка.
- И куда мы теперь поедем, к стенам Калдрона?
- Нет, но у нас есть точки где мы все можем это проверить. - многозначительно сказал Ковальский.
Мы еще постояли у оврага, затем к Владиславу подбежал еще один вояка. Они отошли в сторону и начали о чем-то говорить. Я уже было забеспокоился, все таки, где-то рядом мог бегать Морган, всякое может быть. Но Ковальский махнул докладчику рукой и с безразличным видом и спустился к ховеру. Из оврага он обратился ко мне.
- Артем, не позовёте вы сюда Стоуна. Он может кое что прояснить! - обычным тоном произнес он заглядывая внутрь.
Я крикнул торчащему из люка Африке, чтобы тот позвал Стоуна. Наверняка он этого ждал, так как через минуту уже стоял рядом. Ковальский выбрался с помощью одного из своих починных из оврага и махнул рукой. Двое стоящих с ним автоматчиков, взяли нас на прицел, еще один зашел сбоку. На ховер навел башню один из броневиков, и ещё несколько стрелков взяли оружие на изготовку.
Стоун покачал головой и посмотрел на меня:
- Вот такой он Вавилон Артем. Я тебя не виню, нам деваться некуда. - и уже повернувшись к Ковальскому добавил, - Полковник, и стоило так долго тащить нас за собой. Могли бы и раньше решиться!
Немного выждав, Ковальский с триумфом начал говорить:
- Не стройте из себя невинную овечку Стоун. С нами вышел на связь Морган. Он смог добраться до секретного убежища. И это не говорит в вашу пользу. Мне кажется, что все рассказанное вами, в какой-то мере правда, только вот вашу роль в уничтожении Калдрона вы убрали из повествования. Я думаю, что все было с точностью, до наоборот и мне жаль, что вы втравили в свои игры Артема. - и он посмотрел на меня добрым, слегка осуждающим взглядом.
Я засмеялся, нахальному лицемерию Владислава, хотя ничего смешного в нашем положении не было:
- Ковальский, какой же вы идиот и те, кто вами командует! Вы не видите очевидных вещей. Морган ублюдок, а Мерлина я даже не знаю как назвать. Вы разрушили поселение людей и обрекли на смерть сотни человек, а теперь не хотите верить в то, что ваши ставленники такие же убогие засранцы как и вы. - от злости я стал задыхаться, пришлось выдохнуть прежде чем продолжить. - У нас не сошлось ещё там на арене, надеюсь, вы реализуете свои амбиции здесь. Нам, правда, некуда идти. Вы всё уничтожили. Морган нам все рассказал, про Барноби и вашу первую попытку прибрать к рукам Калдрон, про банки с живым и пропавшие разведгруппы. Вы воняете еще хуже, чем эти дохлые креветки! - и я сплюнул себе под ноги.
Во взгляде Ковальского поместился бы целый океан торжества. Он просто упивался собой:
- Артем, очень жаль, что вы встали не на ту сторону. Вы бы смогли прижиться в нашем обществе. Но вы тоже не без греха. Помните наше с вами пребывание на арене? Вы хотели власти, вместе с тем стариком оттеснили меня от командования. Только чудо нас спасло тогда. Вы такой же как все! Жадный, самолюбивый, эгоистичный. Я вас уже давно раскусил! - последние слова он сказал протяжно на высокой ноте.
Я посмотрел на Стоуна, но он предупреждающе покачал головой и ухмыльнулся:
- Нет, Русский! Я хочу посмотреть этот спектакль столько, сколько смогу. Впервые мне интересно, что будет дальше.
Нас разоружили, связали руки за спиной и усадили в грузовом отсеке ховера. А вот Зои наоборот куда-то увели. С нами теперь ехало еще двое вояк, и уже знакомый сержант Рамке. В молчании мы тряслись около часа. Затем последовала длительная остановка, прервавшаяся выстрелами из автоматической пушки невдалеке. Серия разрывов, стук комков земли о броню. В наш ховер тут же забежало еще несколько человек и мы тронулись.
Один из новоприбывших был вавилонцем, а вот двое других из Калдрона. Лысого типа с выбитыми передними зубами я видел в команде Мерлина, а чернявый высокий азиат входил в одну из маленьких самостоятельных банд. Эта парочка принялась волками смотреть на нас, но к счастью вели они себя тихо. Перестрелка все продолжалась. Сухое буханье автоматической пушки слышались даже сквозь мощную какофонию, которой непременно сопровождалась передвижение ховера по бездорожью. Где-то левее изредка громыхали взрывы, пару раз по броне застучали осколки. В темном чреве машины все ощущалось намного тяжелее. Давила неизвестность, которую только усугубляли путы. Наши конвоиры нервничали, но по их разговорам нельзя было понять, что происходит. Они знали ровным счетом столько же, сколько и мы. Патруль на броневичке заметил мохнатых, и начал прикрывать отход. Гонка продолжалась несколько часов, не раз ховер подпрыгивал на кочках и ухабах, скрипя механизмами, и сбрасывал нас с сидений словно бешенный скакун. В одной из подобный эскапад я даже разбил губу. Потом машину перестало бросать. ховер стал ехать спокойней, мы оторвались. Остановка произошла на закате. Самом красивом закате, который я видел на Вивусе.
На горизонте небо отливало золотом постепенно переходя в серебро над головой. Неизвестный смотритель стер вечную серую пыль купола, обнажив ослепительную красоту гаснущего солнца. Его лучи еле заметно касалось лица, лаская кожу теплыми невесомыми пальцами. Близлежащие каменные гряды отливали желтоватыми язычками и казались не мрачными каменными свидетелями былых эпох, а смотрителями нового яркого мира. Сердце запело, боль в связанных руках улетучилась и я понял, чего мне не хватало здесь. Солнца. Светило разогнало унылость, сняло серую пелену наполнив душу надеждами. Стало хорошо, несмотря на резь пут в запястьях. Но всю прекрасную картину вмиг уничтожила мерзкая бородатая харя.
- Что не ждали, ублюдки. Думали я кони двину, тупые идиоты! Морган всех вас переживет! - шепеляво выплевывал мерзкий рот, лишившийся накануне передних зубов.
Сзади послышался голос Стоуна:
- О, мерзкая обезьяна! Живая еще. Вижу ты и свою подружку притащила. Помирились уже!
Морган было бросился с кулаками, но его остановил Рамке махнув стволом.
- Мы еще сочтемся. Я вас на куски порежу, приедем в Вавилон! Понял Стоун! Это все ты, ты уничтожил Калдрон? Ублюдок, мы с тебя все спросим! - кричал Морган, уверенным в нашей вине голосом. Поодаль, проявляя не в пример меньше эмоций стоял Мерлин и еще человек шесть-семь. Все выжившие в мясорубке.
Подошел Ковальский и приказал Рамке угомонить Моргана, тот все изливал фонтаны дерьма на наши головы. Полковник сиял, словно съел коробку леденцов. Хотя чему было радоваться, погибли сотни человек, по нашей или чьей другой вине.
- Картина проясняется. - сказал Ковальский, - Я так себе примерно и представлял всю историю. И вы в ней не такие белые и пушистые, какими хотите быть. Мы вас доставим в Вавилон, где будем судить!
Слова Владислава я воспринял спокойно, ожидая нечто подобное. Морган с Мерлином смогли договориться и начнут петь в две дудки очередную историю про плохого Стоуна и его подельников. И я не сомневался кому поверять, те, кто и спровоцировали весь конфликт в Калдроне. К немалому его неудовольствию, пришлось оборвать очередную тираду полковника в самом начале:
- Ковальский, хватит пафоса. Я не сомневаюсь, что вы будете слушать басни ваших шестерок. У меня нет иллюзий, что вы нас осудите за то, что мы не дали себя прикончить этим тварям и вырвались из мясорубки. Можете привести приговор прямо здесь, вы самая подлая гнида, какой может стать человек. И вот в этом сомнений ни у меня ни у вас быть не может.
Лучезарность полковники моментально исчезла. Ковальский подошел ближе, на его щеках ходили желваки:
- Не за спасение ваших жизней мы вас будем судить, а за то, что в угоду своих амбиций вы не смогли уступить более сильной стороне, которая могла спасти Калдрон.
- Это кучка извращенцев, и бородатый тюфяк - сильная сторона! - усмехнулся я.
- Нет! - надменно сказал он, - Это Вавилон! - повернулся спиной и направился к Мерлину с компанией.
- Не кипятись Русский! Ты же все равно говорил, что с Вивуса выхода нет. Так наслаждайся моментом. Мы живы. И нас кокошить сейчас не будут! Неужели ты ожидал чего-то другого! - ободрил меня Стоун.
Молчаливый Африка, не произнесший за весь день ни слова вдруг выдал:
- Он не хороший человек, и дружит с нехорошими людьми. Африка будет их убивать, всех кого сможет! - и он посмотрел на, стоящего рядом Рамке, - А тебя Африка убивать не будет! - закончив необычайно длинную для него тираду, великан опять впал меланхоличное состояние. Рамке же немного отступил назад, но потом опомнился, нахмурился и крепче вцепился в оружие.
Нас развязали и мы смогли поесть, после чего провели ночь без спальных мешков на открытом воздухе. Не получилось даже подремать пару часов, было холодно, лежать же на голой земле просто опасно. Под утро у меня заболело горло, что на Вивусе было впервые. После ранней побудке нас опять накормили, после чего бывшие калдроновцы поглумились пару минут, рассказывая нам о всех прелестных моментах не столь далекого будущего. В машинах нас опять связали и мы уселись на жесткие сидение, другого ховера. Нашу машину отдали Моргану с Мерлином.
В этом ховере вояки разговаривали побольше, в особенности короткостриженый парень, интеллигентного вида, к которому все обращались лейтенант Гала. С дисциплиной в Вавилоне было все на очень высоком уровне. Везде слышались: " Сер, есть!", - и прочая уставщика. Я бы даже порадовался, если бы не связанные руки и положение узника, о котором мне не преминули напомнить, когда я попытался поговорить с вавилонцами.
Мы ехали, делали небольшие остановки, потом опять трогались с места, но такая бешенная скачка, как вчера, не повторялась. Я превратился в слух, из разговоров военных мне удалось почерпнуть хоть какие-то сведения.
Вавилон установил прочные контакты с ящерами Фаллу. Как я понял, нас даже сейчас сопровождали две их машины. Мы катили по территории Фаллу, срезая путь до Вавилона. Ящеры были неплохими вояками, так что путь не обещал происшествие. Но на всякий случай, в будке постоянно дежурил наводчик крупнокалиберного пулемета. Остальные солдаты немного расслабились. Пара играла в самодельные кости, бросая их в широкой консервной банке. Это было явным нарушением, но лейтенант на предпочел закрыть глаза. Остальные чесали языком или пытались дремать Внешне вавилонцы выглядели одухотворенней и опрятней, хотя и были одеты в одежду из того же серого материала. Нашивки на рукавах, другие знаки различия, единообразная амуниция делали их облик более выигрышный в сравнении с криминально анархичным Калдроном. Они мне даже нравились. А когда я услышал воспоминания о ждущих из рейдов женах, то даже пожалел, что пришельцы занесли меня в не Калдрон.
В сердце начала колоться иголка, с именем Ани. К горлу подкатил ком, запоздалых переживаний. Меня как будто начало разрывать, беззвучной тяжелой давящей болью. В голове возникали оправдания, круговерть образов, воспоминания начинали физически душить. Хотелось закричать, поорать, заплакать, наконец от жалости, от досады от горького чувства вины. И хоть защитники совести подкидывали целый десяток оправданий, говорили о невозможности чего бы то изменить, я все равно знал, что виноват. Был идиотом, глупцом, который закрывал глаза на очевидные вещи. В итоге потерял единственный лучик, единственного человека на Вивусе который грел, которые зажигал в сердце живое тепло и которого я не замечал. Наедине с самим собой и подобными мыслями прошла добрая часть пути. Хотя ящеры и были союзниками, Ковальский хотел проскочить их территорию на максимальной скорости. Но ночевать у них все равно пришлось.
Очередная бессонная ночь подкосила меня. Утром я был разбит и ели заполз в ховер. Теперь посторонние мысли меня не мучали не так сильно, а дорогу я провел в полудреме, просыпаясь на кочках, встречающихся, чуть ли не каждую минуту. Следующая ночевка приходилась на смежные территории. Караулы усилили, но всё равно никто не спал. Пару вояк рядом трепались почти всю ночь и я почерпнул кое что интересное.
На этом участке сходилось четыре сектора: бородавочники, фибриссы, ящеры и Вавилон. Соседство таких активных во всех смыслах содей делало эту часть пути самой опасной. Ни одна поисковая группа Вавилона пропала здесь. До фаллу было уже далеко, а до границы Вавилоно еще только предстояло доехать. К тому же в этом секторе в последнее время повысилась активность серых драконов.
В середине ночи с холма занятого дозором послышались крики и выстрелы, замелькали лучи фонарей. В шедшей на помощь группе залился, реквизированный у Африки пулемет. Когда вояки вернулись в лагерь, то притащили половину тела одного из дозорных, второй человек пропал. Больше никто и не ложился, поэтому я в наглую залез в один из спальников и продрых в нем до утра. То же самое сделали Африка и Стоун. А вот Дик все это время, пока мы ночевали на свежем воздухе, лежал ховере. Медик так и не снял с его ноги медицинский модуль. Ехал он в другой машине, так что нам удалось переброситься лишь парой слов. Дела у него пошли намного лучше, он уже начал шутить в своей обычной скабрезной манере, так что существовала надежа, что ноги он не лишиться.
Во второй половине следующего дня нас все же догнали. Броневички эскорта загрохотали своими пушченками, им в ответ басовито ухало что-то посерьезней. Через какое-то время следует мощный взрыв справа. Корпус стонет от взрывное волны, борт напротив меня прошивает осколок, впивающийся молодому вояке в лицо. У нас, по прежнему, связаны руки и мы можем лишь смотреть, как его товарищ обрабатывает рану пеной. Сверху короткими очередями стучит тяжелый пулемет. Сыплются горячие гильзы на пол ховере. До мешка гильзосборника, здесь не додумались, или просто забыли одеть. Раненый начинает кричать, пытаясь добраться руками до похожей на пломбир головы. Его лицо все в ослепительно белой пене. Её баллончики одновременно заменяет и бинт и антисептик, и другие необходимые препараты.
Опять слышатся взрывы, затем еще, и еще. В темном отсеке вырубается освещение, оставляя нас один на один с темнотой. Лишь сквозь небольшое проделанное осколком отверстие, проникает косой лучик и утыкается в противоположный борт.
Темнота и неизвестность. В такие минуты, они начинают давить, врываются в грудную клетку, пробуждая всё скрытое. До поры до времени, в каждом из нас сидят страх и первобытный ужас. И они вырваться, порвав путы любой прочности. И трус от храбреца отличается лишь прочностью замков. У кого-то дверца с лету выбивается, и страх вырывается в грациозном прыжке, заполняя человека от головы до пяток. А у кого-то есть множество засовов, барьеров, навесных и встроенных замков, кажущихся неприступными. Но и они дают трещину. И темном чреве ховера страх высунул свою когтистую лапу, и начал скрестись где-то внутри, вызывая холодный пот.
Погоня была долгой. Преследователи не отступали, пока наконец стрелок, сидящий в будке наверху не закричал, что прибыла подмога и мы прорвались. Страхи сомнения ушли, калитка захлопнулась до следующего раза. Через некоторое время наш ховер остановился, из него вывесли раненого, успевшего накричаться и впасть в блаженное забытье. А мы покатили в Вавилон.
Глава 16. Скорый суд.
К сожалению, красот новой колонии людей на Вивусе я так и не увидел. Положение пленника к экскурсиям не обязывает. Но то, что здесь цивилизация шагнула далеко вперед, я понял по тюрьме.
Дик, вместе с раненым воякой отправился в местное учреждение здравоохранения. А вот нас выгрузили у большого одноэтажного здания. Уже смеркалось, но разглядеть экстерьер нового места заключения все же удалось.
В Вавилоне была самая настоящая тюрьма, построенная из пористого камня. Метод стройки был все тот же. Сплавление с помощью резака и термоизоляции. Только вот исполнено все было более культурно. Ни тебе потеков, ни кривых стен, вполне себе нормальная кладка, перекрытия из листов и чего-то вроде бетонных балок. Ангар Ямы и бар Моргана, в сравнении с этой постройкой выглядели бы так же, как шалаш и хороший кирпичный дом.
За массивными дверями нас ожидал просторный "предбанник" с бойницами. Здесь нас еще раз обыскали и отвели в довольно большую камеру, где уже сидели четыре человека. Габариты Африки и Стоуна сразу же произвели впечатления, так что нам молча уступили дальний угол у небольшого окна с самой настоящей решеткой.
Там были навалено множество затрапезных распоротых спальных мешков и еще какого-то тряпьё. Запах исходивший от кучи, говорил о тяжелой жизни туристических изделий. Выбрав что почище, мы уселись на пол, переговариваясь ничего не значащими фразами. Один из сидельцев. Сморщенный азиат, лет сорока, с тонкими полосками прищуренных глаз, и огромной лысиной с прилипшими к ней тонкими прядями, осмелев, подсел к нам поближе. Он протянул руку:
- Хошемин. Меня зовут Хошемин, это не имя, а кличка! - представился он, слегка кивая головой при каждом слове. - Имени своего я давно не помню! Увы, а ведь оно, наверняка было прекрасным.
Наше молчание не смутило его, он продолжил:
- Я здесь политический заключенный. Мои разногласия с Венделем достигли такого накала, что я оказался здесь. - затем он хитро прищурился и спросил, - А вы откуда. Я слышал, что к нам перебрался весь Полис свободы. Вы должно быть оттуда, теперь мерзкие порядки этих вояк действую и у вас!
В дальнем углу заржала тройка столь заросших и нестриженных оборванцев, что было лишним даже для Вивуса, где с парикмахерскими ощущалась явная напряженка.
- Ну Хош! Опять жжет! Политика! Стащил у Элли, прямо у аппарата баклагу с пойлом и вылакал все. А теперь политика! - опять прыснул один из них.
Хошемин прищурился еще больше, так что его глаз стало вообще не видно и прошипел в ответ:
- Мне нужен был спирт, для своих исследований. Я все потратил на исследования, а этот баран Вендель с идиотом Новиковым не захотели меня поддержать. Они не давали мне ресурсов, держали на голодном пайке! Как какого-то несмышленыша, гоняли с ружьем за периметр. А ведь я стоял у истоков благополучия Вавилона. Да, да я! Кретины! Да еще и бросили сюда. Ну, выпил я с горя, ведь не получилось. Немножко не хватило, все бактерии посева погибли! - и он поднял руки, сжав хиленькие кулаченки.
Стоун сейчас пребывал в какой-то ухмыляющейся апатии, уставившись в потолок. Африка переживал разлуку с любимым пулеметом и сидел истуканом, выписывая на ладони кренделя, своим пальцем-сарделькой. Пришлось налаживать контакты мне, хотя говорить ни с кем не хотелось:
- Мы из Калдрона! - решил я ничего не придумывать, так как скрывать нам уже было нечего.
У Хошемина немного приоткрылись глаза, в них загорелся какой-то загадочный огонек. И он быстро кивая в такт словам спросил:
- А что Калдрон, тоже присоединился к тирании Вавилона.
Оборванцы в дальнем углу оживились и начали смотреть в нашу сторону. Хошимин опять немного приоткрыл, вечно прищуренные глаза. Видимо это у него означало выражение крайней степени удивления. Его взгляд был глубокий словно бездна. Снисходительный мудрый, лукавый, сочувствующий, грозный. К этому взгляду следовало подобрать ещё сотню слов, выражающих человеческие чувства и особенности. И всё равно, полностью описать его было бы невозможно. Он содержал всё полностью, не забыв ничего. Лишь когда послышались слова я смог оторваться от этого взгляда:
- Как, погибла целая колония? Что же вы делаете здесь? Вы же выжившие! - Хошемин развел руки в разные стороны.
- Видимо нас считают преступниками! - решил я не вдаваться в подробности. - Даже не спрашивай за что, не знаю, но надеюсь, что здесь расскажут. Лучше опиши, как обстоят дела в Вавилоне? Мы о его существовании узнали то недавно! - немного приврал я.
Хошемин задал еще пару вопросов, на которые так и не получил ответов, после чего я начал по крупицам выпытывать информацию о Вавилоне. Мой собеседник был очень увлеченной натурой. Он много раз уходил в дебри невероятных слухов и сплетен, хоронил мои вопросы под ворохом ненужных размышлений о философских аспектах деятельности неизвестных, глубоко вдавался в политические отношения сильных мира сего, углублялся в научную подоплеку исследований бактерий Вивуса и вообще с каждым предложением уходил от сути вопроса.
Может быть, было бы лучше, поговорить с одним из оборванцев, но все же обладатель невероятно узких глаз, скрывающих невероятные глубины смог рассказать много нового, в особенности об истории этой колонии, в которой он являлся одним из старожил.
Вавилон был основан очень давно по меркам Вивуса. Существовали журналы, которые свидетельствовали о более чем пятидесятилетней истории колонии. Таким процветанием Вавилон был обязан двум обстоятельства.
Первым из них было нахождение сектора на границе со стеклянными полями. За которыми располагалась одна из свалок, на которую привозили разбитые машины с техноарен. А вторым обстоятельством являлось, то что Вавилон управлялся более или менее разумными людьми, которые могли воспользоваться этим преимуществом. Здесь выстроилась четкая централизованная схема распределения ресурсов, в которой каждый человек был винтиком со своими обязанностями. В Вавилоне отношение к новеньким в корне отличалось от того, что я видел в Калдроне. Вновь прибывших никто не загонял в отстойники и не охранял как скот, до момента отправки на арену. Здесь существовало такое понятие как жеребьевка. Каждый человек, будучи новеньким должен был пройти ее дважды, а спустя год еще один раз. Те кому достался несчастливый черный шарик, уходили на арену, те кому везло оставались.
Правда, появились не состыковки с тем, что я слышал ранее. Ковальский говорил об отправке на арену опытных бойцов, которые должны были поддерживать молодых, увеличивая общие шансы. Хошемин же ничего об этом не знал, сам он все три раза вытащил белый шарик.
Мужчины и женщины распределялись по подразделениям. Сильный пол по боевым, слабый по тыловым. В общем, Вавилон превратился военную базу на самообеспечении. Собранное в рейдах живое в основном тратилось на хозяйственный нужды: еду, патроны медикаменты, технику. В этом плане колония имела преимущества перед тем же Калдроном. Здесь было больше пулеметов, больше ховеров, больше шансов выжить в рейдах. В Вавилоне руководство не питали иллюзий по поводу возвращения домой и старалось сохранить жизни здесь, а не стараться отправить людей в неизвестность.
Именно по этому поводу Хошемени особенно негодовал, восклицая, что вояки забрали у людей самое главное в жизни - надежду. Многим в Вавилоне такие порядки не нравились с самого начала, именно для этого здесь и была построена тюрьма. Заключенные или, как их еще здесь называли проштрафившиеся, в жеребьевке не участвовали, а первым же рейсом отправлялись на арену. В основном ряды проштрафившихся пополняли всевозможные маргинальные личности, совершившие кражу, или избившие человека. Существовали осужденные, попавшие в камеру и за более серьезные преступления. Таковыми являлись: оставление товарищей в опасности, убийства, изнасилования, должностные преступления - всё каралось одним наказанием - ареной. В этом Вавилон был солидарен с Калдроном, там тоже живущие не "по понятиям" отправлялись обратно в Яму.
После того, как барьеры сняли, вызовы на арены прекратились. От охранников, Хошемин слышал, что заключенных отправляют на какие-то точки, где они должны сидеть безвылазно и что-то охранять. Две партии заключенных туда уже доставили, и бродяги с ускоглазым информатором ждали лишь пополнения, которое не замедлило явиться в в виде нашей троицы. Эти же охранники сообщили, что Вавилон объединился с Полисом Свободы и какой-то частью людей из Серой Крепости.
Уже ранним утром, спустя всего лишь несколько часов, после того, как нас доставили, дверь в камеру отворилась, и всем новеньким приказали выйти. В коридоре нас ждало семь охранников, вооруженных, как банда гоптиноков всевоможными дубинами и самодельными кастетами. Такой отряд говорил о невольном уважении к нашим персонам. Ходить по коридорам не пришлось, повернув за угол, мы вошли в еще одну железную дверь. За ней оказалось небольшое помещение. Его дальний конец перегораживал огромный стол, справа добрую треть комнаты занимала клетка, сваренная из полос металла. Перед клеткой поставили несколько пар скамеек грубого вида. Нам естественно досталась клетка, конвоиры сели на скамейки.
Через несколько минут в зал вошли мужчина средних лет и полная довольно симпатичная женщина с небольшой папкой для бумаг. Вообще бумага на Вивусе редкость, хотя ее и можно заказать у неизвестных, но спросом она не пользовалась. Мне мой блокнот пришлось ждать почти две недели. В банде Стоуна к записям относились настороженно, и больше обходились пометками на стенах. Особенно в этом деле преуспел Дик, который покрыл различными надписями и не тривиальными рисунками все стенки санблоков и отхожих мест.
Мужчина обошел здоровенный стол и плюхнулся на сидение, устало потерев красные глаза, и сладко зевнув. Женщина села рядом и раскрыла папку.
Еще раз зевнув, мужчина скучным отстраненным тоном произнес:
- Я судья колонии Вавилон Эдгард Поло. Мое слово равно слову Вавилона, ибо я выбран на этот пост общим собранием колонистов. Я начинаю процесс над... - он запнулся и шепнул что-то на ухо женщины, та вручила ему листок.
Он закусив губу долго читал написанное, потом опять пошептался с секретарем и продолжил:
- Так слушается дело представителей колонии Калдрон. Человека Артема Суворова, человека по прозвищу Стоун, и человека по прозвищу Африка. Обвиняемые вы согласны с вашими именами. - и не дожидаясь ответа он продолжил - Вы обвиняетесь в убийстве двадцати людей, саботаже обороны колонии Вавилон, оставлении сослуживцев в состоянии крайней беспомощности, краже общего оборудования, краже личного имущества, пытках, насильственных действиях сексуального характера, изнасиловании, грабеже, поднятии бунта против законных обще избранных властей.
Выпалив весь список он даже удивился его обширности и покачал головой. Затем протер лоб от выступившей испарины и спросил:
- Согласны ли вы с предъявленными обвинениями?
- Мы еще ели на завтрак младенцев, мочились в общественном месте, и постоянно оголтело матерились! - встрял Стоун, ухмыляясь своей кривой улыбкой.
Судья пристально на него посмотрел и сказал:
- Зря смеетесь, за ваши деяния вас нужно пристрелить. На ваше счастье нам нужны люди. Все предъявленные обвинения считаю доказанными и оглашаю приговор. - я поперхнулся от такой скорости, и полного отсутствия фактов. Он же начал читать новый листок, который ему подсунула девушка.
- Постойте, постойте, а как же защита. Кто нам предъявил такие обвинения, где доказательства, где свидетельские показания? Давайте сюда всех, где вообще суд? - начал я возражать, не веря, что в происходящее.
Судья уставился на меня, и хищно улыбнулся:
- Сынок, это Вивус! Все свидетельские показания зачтены и я им полностью доверяю. Так что там у нас! - и он на мгновение остановился, но вскоре продолжил, - Так! Человек Артем Суворов, человек по прозвищу Стоун и человек по прозвищу Африка приговариваются к пожизненному лишению прав граждан Вавилона, пожизненному заключению под стражу с разрешением использования вышеуказанных субъектов в любом качестве на благо колонии Вавилон.
- Судья, вы одно скажите. Самое интересное! Кто из нас и кому причинял насильственные действия сексуального характера. Меня только это и волнует! В остальном я с вами согласен! - опять вставил пять копеек Стоун, явно получавший удовольствие от происходящего.
Судья на реплику Стоуна не обратил ни малейшего внимания. Он опять вытер испарину на лбу и с облегчением сказал:
- Все! Процесс считать оконченным, приговоров вступает в силу с момента вынесения, обжалованию не подлежит. Осужденные передаются в ведение объединённых военных властей Вавилона.
Сразу же стал один из сопровождающих. На рукавах его плаща, обычного для Вивуса, были нашиты две красные нашивки с желтым кругом и литерой "В" в середине. Над одной из нашивок на груди красовалась желтая полоска.
- Я лейтенант Фурье, законный представитель объединенных военных властей. Решением командования вам и другим осужденным поручается оборона важного объекта за пределами обитаемой территории колонии. Выезд на задание немедленно. Выходи по одному. - и он кивнул здоровяку, который уже стоял у клетки.
- Не рыпайся, все будет нормально! - шепнул мне на ухо Стоун перед выходом.
Мы опять прошли по темны коридорам и вышли во двор, где нас ждал побитый ховер, со следами пулевых пробоин и неказистыми заплатками по всему корпусу. Здание тюрьмы теперь не казалось мне столь достойным достижением в строительстве. Просто большая халупа. Внутри ховера нас ждал Хошемин, троица бродяг и незнакомый молодой человек, явно пришибленный всем происходящим. Аппарель закрылась. Стало темно и ховер тронулся, гремя чем-то в корпусе и механизмах. Все повторилось, вновь темное не освещенное нутро ховера и дальняя дорога в неизвестность.
Признаюсь, такое правосудие меня удивило, да что там, я просто охренел от этой квинтэссенции несправедливости. Хотелось верить, что такое здесь не обыденность, и случается редко, а наше скорое выпроваживание из колонии является результатом заговора. В голове вырисовывались чудовищные планы по нашему устранению. Правда, возникал один вопрос. Если нас считали действительно столь опасными, то зачем нас привезли в Вавилон. По дороге встретились сотни удобных оврагов и настоящих каньонов.
Все мои надежды насчет Вавилона рухнули. Когда я ехал сюда, то мечтал о том, что здесь нас поймут, помогут осуществить задуманное. Но один бумажный листок в руках похмельного мужика перевернул всё с ног на голову. Несмотря на все явные плюсы Вавилона, мы всей нашей компанией попали из одной крайности в другую. Из бандитского антагонистского общества Калдрона в военизированный концлагерь Вавилона. Где все подчинялось одной цели - всеобщему благу, которого в условия Вивуса достичь было невозможно.
Всю дорогу меня сверлило изнутри чувство обиды. Когда человека обвиняют в чем-то незаслуженном, все его естество восстаёт. Ведь каждый в глубине души считает себя хорошим. Даже последний бандит, имеющий десятки грехов, будучи осужденным за несовершенное им преступление, считает себя невиновным. А уж если наказание сурово, и вы знаете того, кто его совершил, то чувству обиды и горечи нет конца. Оно начинает выедать человека изнутри. И именно это является самым страшным, а не тяжесть вынесенного наказания. Осознание того, что боль и лишения перенесены тобой, за кого-то другого, более хитрого и изворотливого бесит, наливает яростью и бессильной злобой. И такой человек намного опасней преступника, потому что провинившийся преступник знает все о себе, и в глубине души смирился с тем, что его поймали. А вот невиновный не смирится никогда! Именно из невиновных, потом получаются самые безжалостные злодеи. Такой человек считает, что ему должны. Он свое получил и хочет взять, то за что терпел лишения.
В душе клокотало. Такие чувства были хорошо мне знакомы. В голове всплывали фантазии, как я поступлю с продажным судьей, Морганом, Мерлином и Ковальским. Артем Суворов этого бы никогда не придумал. Образы были ужасны и противоестественны. На мгновение перед глазами возникло окровавленное лицо красивой женщины. Ее огромные глаза наполнились до краев ужасом, красивые пухлые губы скривились в гримасе. Черные потеки косметики, прочертили две полосы от глаз к подбородку. Образ померк, но по спине пробежал холодок.
Я и мои размышления болтались внутри ховера долго, очень долго, пока задняя аппарель медленно не опустилась, шелестя механизмом и внутрь не ударил порывистый ветер.
- Выходи - проорал кто-то.
Нас привезли к точно такой же башне с тарелкой наверху, как та, возле которой мы встретили Ковальского. Этот исполин стоял на вершине пологой гряды. Поэтому ховеры смогли подъехать довольно близко. Прямоугольное основание башни было значительно меньше виденного нами. Всего метров десять в высоту и наш лагерь должен был располагаться именно на нем.
Наверх уже втащили два обычных контейнера и при помощи, вбитой в гранит небольшой самодельной стрелы со шкивом отправляли на верх несколько блестящих металлических ящиков. Рядом с основанием башни, стояла разлапистая, здоровенная машина, превосходившая размерами ховер раза в три. На ней покоился массивный кран, частично сложенный для транспортировки. Рядом стоял еще один примечательный транспорт, на широких колесах и большой открытой грузовой платформой. Видимо на нем и привезли контейнеры. Его кабина с четырьмя боковыми дверями чем-то походила на ховер. Такая же граненая. На крыше же расположилась бронированная будка с пулеметом. В Калдроне такой мощной специализированной техники не было.
Нас построил небритый, усталый мужчина средних лет, в шапке-чулке на голове. На лацкане его серого плаща, покрытом темными разводами красовались, две выгоревшие горизонтальные полоски. В руке он держал потертую полуавтоматическую снайперскую винтовку с оптическим прицелом и скелетным прикладом, сейчас сложенным и прижатым к ствольной коробке.
- Я первый лейтенант Рино. Если вы засранцы, хотите прожить следующий день, то слушайте меня.
Он со скучающим видом оглядел нашу компанию, почесал за ухом, собираясь с мыслями и нехотя продолжил:
- Вас всех осудили, но мне плевать за что. Теперь у вас одна задача. Охранять ретранслятор связи и выходить на эту самую связь два раза в сутки. Там есть инструкции, написанные для дебилов, если не разберетесь, пинайте на себя. Я конечно должен все вам показать, рассказать, но с меня хватит. Вы не первые геморойные упыри, которые забивают ужи дерьмом, а потом все равно ничего не понимают. - и он показал на тарелку башни, - На верх не поднимайтесь. Лестница заминирована, такие балбесы, как вы вряд ли смогут разобраться в схемах минирования лейтенанта Фурье.
Тот стоял неподалеку, прислонившись к колесу ховера и лениво махнул рукой, в знак согласия со своим командиром.
Рино добавил:
- Короче, вам нужно здесь сидеть и никого не подпускать к себе. Живы вы - цело оборудование. Цело оборудование - к вам придет машина с едой. Если кто-то уничтожит оборудование, вас от сюда забирать не будут. У нас не так много станций, а вот такого навоза, как вы предостаточно. Здесь до Вавилона сто сорок километров по прямой. Пешком не дойдешь, сколько не пытайся, да и вам на базе не будут рады. Здесь не самое важно направление, поэтому его охрану доверяют таким ублюдкам. Надеемся на вас. Полезайте наверх, обустраивайтесь. Мы эту ночь переночуем здесь, утром оставим оружие и счастливого вам дежурства. Вопросы? - и он обвел взглядом нашу восьмёрку.
- Нас отсюда когда-нибудь заберут, или сразу себе пулю пустить. - спросил один из оборванцев.
- Как хочешь! Через три месяца вас доставят на побывку, после чего посмотрят, что с вами делать. Если покажете себя с лучшей стороны, может, вернетесь в строй. - зевая ответил Рино.
Когда мы уже направились к стреле с веревкой, он сказал нам в спину:
- И совсем забыл, жратвы у вас на три недели, плюс НЗ на пять дней. Так что если все сожрете, то зашивайте глотки. Раньше конвой до вас не доберется.
Мы понуро подошли к гладкой обветренной каменной стене. Было похоже, что ее резали чем-то вроде лазера, причем не очень старательно. Имелось несколько неровных выступов, и даже потеки, в местах где передержали этот чудовищный инструмент. Один из доходяг порывался подняться первым, но его отстранил Стоун. Сверху прокричали, чтобы поднимались по одному, после чего нас по очереди втащили наверх. Вспомнив свой спуск со скалы в Калдроне, я по достоинству оценил преимущества страховки.
Вблизи башня производила еще большее впечатление. Она имела в диаметре не меньше пятнадцати метров. Так что нам, на довольно большой площади ее основания, отводилось не так уж и много места. Метров по десять в стороны от серо стальной поверхности исполина. В высоту эта башня была немного ниже, виденной нами ранее, хотя тарелка на её верхушке была примерно такой же по размеру. Издалека она выглядела более приземистой. Но все же пятьдесят метров без основания в ней было. Это делало ее абсолютным доминирующим элементом ландшафта.
К башне сиротливо, приткнулись пара хорошо знакомых контейнеров. Вечных спутников колонистов на Вивусе. Возле них нас ждала пятерка людей в замусоленных коротких робах, переделанных из плащей. На вояк они были похоже мало, хотя и держали в руках винтовки. Скорее на работяги. У оного из них на груди красовались три грязные лычки, над которыми красовалась полированная металлическая шестеренка.
- Марко - техник сержант. - представился начальник, - Мы здесь ребята все для вас обустроили, еще ночью выехали, так что опередили вас на несколько часов. К чему такая спешка я не знаю, но начальство приказало, Марко и его ребята сделали. Есть здесь пара контейнеров, ящики с запасом провизии, шесть зажигалок, девять фонариков, спальники и теплые комбезы. Все не новое, но хорошее. Бак с запасом воды наверху контейнера, к нему же подключается модули сбора. Здесь ветрено, так что вода на мембранах будет. В крыше вентиль со сливом. Всего модулей пять, используйте четыре, один резервный. Следите за ветром, если поломает паруса мембран, то можете сдохнуть от жажды. На одном модуле восемь человек не протянут. Надо бы больше, да наверно в следующий раз привезут.
- А сортир? - просил Стоун о важном и насущем.
Техник сержант пожал плечами:
- Извини, биомодуля не привезли, так что отведите какой-нибудь угол. Придется терять воду, поэтому не усердствуйте с питьем. - затем он решил ободрить нас и махнул рукой, - Да привыкните, здесь по этому вопросу нормально. А вот скукота смертная, скоро даст о себе знать, так что советую вам друг-друга не поубивать и не подпускать драконов. Они по таким стенам очень неплохо карабкаются. Разбейтесь на пары и дежурьте. Не первый день на Вивусе должны знать сколько здесь всякой ерунды по камням прячется.
Обговорив еще несколько более мелких аспектов и предупредив нас, чтобы мы не совались на башню, потому что там действительно все заминировано, техники начали спускаться. Один из оборванцев предложил отпустить сержанта в свободном падении, но я показал ему кулак, а Африка дал ему увесистый подзатыльник, сбивший его с ног.
Оставшись одни на вершине, мы принялись наводить порядок. Один из оборванцев, по кличке Филин, начал претендовать, как минимум на независимое положение в нашем маленьком коллективе, распечатав сухпай и расплескав больше литра воды. Увещевления Хошемина о контроле за продуктами не помогли. Филин вел себя нагло, чавкая сухпаем и демонстрируя полное пренебрежение к окружающим. Первым не выдержал Стоун. Он просто избил Филина, а заодно и двух его товарищей, разъяснив тем самым нашу социальную структуру. Я тем временем провел ревизию, и пришел к неутешительным выводам, что на нас явно экономили и придется затянуть пояса.
Незаметно наступила ночь, машины внизу сгрудились на отдалении выставив в темноту стволы пулеметов. Броневичек сопровождавший колонну изредка сверкал прожектором и даже объезжал стоянку по кругу. Не смотря на предыдущие бессонные дни, спать не хотелось. Я сидел на ящике недалеко от края и смотрел на лагерь, уезжавших завтра вавилонцев. Было тоскливо на душе. Я так и не смог приблизиться разгадке, того как я очутился на Вивусе. Что-то внутри меня толкало к действиям, но обстоятельства каждый раз не давали начать. И вот я здесь, на продуваемой ветрами скале, рядом с непонятным сооружением неизвестных. Мне не верилось что цифры, неожиданно разгаданного мной простенького кода ничего не значат. Но теперь я был все дальше от своих поисков.
Подошел Хошемин и сел рядом. Мы долго смотрели в темноту, которая изредка озарялась прожектором.
- Зря они светят! - сказал Хошемин.
- Думаешь привлекут к себе лишнее внимание!
- Да, драконы, если почувствуют живых существ, то так и будут кружить в этом районе. Они хитрые твари!
Я заметил:
- Так они же, вроде ничего не видят. Им по-моему свет до лампочки.
- Не совсем. Свет это излучение. А излучение можно чувствовать не только глазами. У дракона есть другие органы, позволяющие ему охотиться в этой пустыне. А глаза, что глаза! Они нам постоянно врут. Бывает, думаешь хороший человек тебе попался. Глаза видят это, а что оказывается? Человек плохой, совсем плохой человек! - горько закончил Хошемин и покачал головой.
- Ты как здесь очутился! - спросил я его, - Только давай без политики!
Хошемин опять покачал головой но начал говорить:
- Все вы не верите, что политика существует, даже здесь на Вивусе. Вот я за нее сюда и попал. Я же молодой человек на Вивусе уже целую вечность. Пятнадцать лет по вашему.
Меня пробрал мороз по коже. Пятнадцать лет в этом аду. Ужасно! Я здесь всего несколько месяцев и уже давно хочу застрелиться, а он целых пятнадцать лет живет без надежды.
- Посмотрите молодой человек на мою руку. Где вы видите на ней браслет? - в темноте мелькнули две белые полоски его рук. Ни на одной не было знакомого черного браслета, с еле заметным индикатором.
- Я уже так существую больше десяти лет. - и он опять горько вздохнул.
- И что вас задержало. Здесь ведь ужасно. Думаю, я бы не выдержал.
- Надежда молодой человек, надежда, и вера. Я остался из-за веры в людей. Только она меня и держала здесь. Вы, наверное, сочтёте меня слабоумным, но я искренне хотел помочь людям. Раньше ведь в Вавилоне все было немного иначе. Да и вообще раньше всё было иначе. Но стоит положению дел стать немного лучше, как появляются люди, чьи амбиции всё губят. Благими намерениями выстлана дорога в ад! - и я опять увидел этот глубокий мудрый взгляд, который не мог принадлежать столь простоватому человеку как Хошемин.
- И вы до сих пор в нас верите? А как насчёт бога, на него многое надеются, или вы не из их числа. - вырвался вопрос.
Мой собеседник хитро прищурился:
- Я верю в вас Русский. Верю в людей и знаю, что человек может всё изменить. А бог, что бог! Зачем в него мне верить, если я знаю, что он есть!
- А как насчёт всего этого! - я развел руками вокруг себя, - Это тоже создал бог, тогда я ему сочувствую!
Глубокий всеобъемлющий взгляд скрылся за морщинистыми веками, на меня опять смотрели лишь две полоски, с полузакрытыми угольками зрачков.
- Нет, это не бог, а разумные существа. Может быть даже одно разумное существо. - он ответил тихим, успокаивающим голосом
- Тогда почему он не помешает всему этому. Или такая мясорубка входит в его планы? Меня вообще, подобные надежды на сверхъестественное убивают. Есть мы, есть наши руки, а остальное плод воображения.
- Может вы и правы. Только откуда вы знаете, что бог вам не помогает? В этот момент, в эту минуту! Только потому, что вы его не видите? Только потому, что вы хотите, чтобы всё за вас сделали. На этот вопрос нет ответа, так же как нет подтверждения вашим словам. - он немного промолчал, и все тем же спокойным голосом предложил,- Давайте сменим тему, о которой мы мало чего знаем. - в ответ я пожал плечами, соглашаясь с своим собеседником.
И Хошемин начал свой рассказ:
- Пятнадцать лет назад в Вавилоне были уже заложены те основы, которые существуют теперь. Только тогда наша колония не походила на военный лагерь, в жизни существовала доля романтики. Тогда еще существовали люди, называющие себя искателями. Они путешествовали по Вивусу, составляли карты, находили новые колонии. У них была цель, несмотря на все страдания, которые перепадали на их долю. А что теперь? Военный лагерь с нарядами на патрулирование! Начало всему положил Кочевник, я его застал еще, он уходил в свою последнюю экспедицию, когда я появился. - Хошемин гордо расправил плечи.
- Кочевник, это не миф из брошюры? - спросил я.
- Нет, что вы? - взмахнул руками мой собеседник, - Кочевник был! Никто не знал больше него о Вивусе. Никто не ездил дальше. Никто не бывал в таких местах как он. Это именно Кочевник помог заключить союз с Фаллу, Вавилону, Полису свободы и нескольким другим колониям. Кочевник был первым и лучшим искателем. - он мечтательно поднял руки к небу и потянулся. Лица его не было видно, но в голосе чувствовалось воодушевление.
Он продолжил:
- В те времена я был молод и горяч, и также хотел стать искателем. Я не был суперменом, прошедшим арену. Но не смотря на то, что судьба все три раза подкидывала мне белые шарики, я кое чего достиг, став удачным сборщиком живого. У меня, молодой человек, уже через четыре года был полный браслет, несмотря на то, что я жил на широкую ногу, конечно по меркам Вивуса. И далее встал вопрос. Что делать дальше? Остаться здесь, или отдаться неизвестности. Теперь вы видите, что я выбрал.
- Вы катались по Вивусу. - зацепился я за робкую надежду, проскользнувшую в голову, - Случайно не разобрались в системе координат.
- Случайно, нет. У нас же нет точек привязки. Мы рассчитываем расстояния от известных ориентиров, хотя и можем рассчитать положение полюсов. Подобный расчеты делала Андре. Но с тех пор как она умерла, и исчез Ворон, все пошло наперекосяк. Вендель с Новиковым превратили Вавилон в одну огромную казарму. Науку отодвинули в сторону, перестали поддерживать искателей, и все стухло. Главное - выживание! - и он повысил голос, - Что толку от выживание, если в жизни нет цели! Мы только начинали узнавать Вивус, как все рухнуло. Так бывало не раз с людьми.
Я почувствовал его взгляд из темноты. Мне показалось что он как рентген, прожег тело на сквозь и заглянул в самые скрытые уголки подсознания. Следом последовал вопрос:
- А у Вас есть, то для чего стоит жить? Ради чего вы существуете здесь. Тут ужасно, Артем, но вы продолжаете цепляться за этот мир. Для этого обязательно должна быть цель, иначе нельзя. Без цели человек превращается тряпичную куклу, он становится никем и ничем, тенью. У каждого должна быть настоящее, абсолютное устремление. Я думаю, вы понимаете о чем я говорю. - что-то, странное было в его словах, но вся история столь сильно меня увлекла, что решил отложить сомнения на потом.
Я немного помолчал, перебирая мысли и ответил:
- Цель, да у меня есть цель, но в данный момент она не достижима. Ради нее я и остаюсь. Но чтобы жить, не обязательно иметь цель, можно жить ради жизни, она сама по себе прекрасна. Даже здесь!
- Поздравляю! - слишком горячо воскликнул Хошемин, - Вы не пропащий человек, вы понимаете, жизнь прекрасна даже на Вивусе, даже в такой вот форме. Но чтобы жить, нужно это осознать! Вы видимо находитесь, только на пути к этому, но даже правильные слова, очень многое значат. Большинству они даже не придут в голову. Бог вас не оставит и поможет вам в достижении вашей цели. - он остановился и поспешно добавшил, - Конечно, если ваша цель направлена во благо, а не во зло.
- А вот этого я не знаю. - сказал я в половину голоса, больше для самого себя.
- По тише там! - проорал, кто-то из оборванцев, разместившихся в ближнем контейнере. Скорей всего наш разговор им не мешал, но Филин все еще показывал свой норов.
Мы продолжили говорить о Вивусе. Хошемин, рассказал о нескольких история, которые с ним произошли, прослушал мой рассказ об Арене. В общем, получилась душевная беседа, которой у меня давно не было. Лишь поздно ночью мы пошли к контейнеру, где легли в спальники. Но я так и не мог уснуть. Что-то из нашей беседы не давало покоя. Что-то задело меня за невидимую струну, и требовало, чтобы я вспомнил это.